Текст книги "Мама, он мне изменяет (СИ)"

Автор книги: Адриана Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

С этим суждением я была категорически согласна. Слава богу, за последнее время Валиев рядом со мной не появлялся, что, разумеется, было только к лучшему. Уж мне точно было не до мужа, когда я была занята тем, чтобы получить дубликат свидетельства о смерти, с которым сегодня и приехала к нотариусу.

Когда мы вошли в его кабинет, куда нас пригласили после того, как мы потратили какое-то время на оформление документов через секретаря и ожидание в общем зале, я была настроена на то, что мне придется железобетонно заверить нотариуса, что своего не отдам.

С одной стороны, понимала, что он-то точно не будет ни на чем настаивать и ему вообще плевать на все, кроме того, чтобы все было оформлено по закону. С другой, мне уже казалось, что можно ожидать подвоха отовсюду.

Но когда мы присели напротив нотариуса, он ошарашил нас сходу:

– Госпожа Валиева, – несколько странно обратился ко мне седовласый мужчина и пригвоздил к месту новостями: – Ваша почившая мать оставила завещание.

Он немного побарабанил пальцами по столу, пока я переваривала услышанное. После чего добавил:

– В соответствии с документами, единственная наследница ее квартиры – вы.

9.4

Я ожидала услышать что угодно, но только не это. В голове тут же зароились вопросы. Когда она составила этот документ? Какие условия он содержал? Мама сделала это для того, чтобы просто подстраховаться, или она была уверена, что умрет, вот и пошла на такие меры?

Пока я сидела, переводя взгляд с одного мужчины на другого, нотариус продолжил:

– Учитывая, что теперь у вас есть несовершеннолетний брат, по закону ему полагается половина той доли, которую бы он унаследовал, не будь завещания.

Я прикрыла глаза и помотала головой. Самый важный вопрос, который меня тревожил, состоял в другом:

– И нет никаких условий для вступления в наследство? Когда было составлено это завещание? – потребовала я ответов.

Нотариус помотал головой.

– Нет никаких условий, госпожа Валиева. А составлен документ был два года назад.

Я уже ничего не понимала в происходящим. Конечно, раньше мама вскользь упоминала, что все принадлежащее ей будет моим, когда ее не станет, но я не воспринимала тогда этих слов. Говорила лишь, что это совершенно не срочно и она вообще думает о глупостях. Мало ли что переменится за ту долгую жизнь, которая ждет нас впереди?

Сейчас же у меня складывалось твердое впечатление, что мама просто не успела отменить сделанное и переписать завещание. Иначе бы точно пошла на это, оставив квартиру своему второму ребенку.

– Я свяжусь со Станиславом, – добавил нотариус. – Сообщу ему все открывшиеся обстоятельства. Нужно будет оплатить государственную пошлину, но это не дело первостепенной важности. У вас есть срок ожидания вступления в наследство. Он в любом случае равен шести месяцам со дня смерти.

Он говорил что-то еще, перечисляя какие-то бюрократические нюансы, которые Ковалев слушал внимательно, а я сидела, пытаясь обуздать мятущуюся душу. Все представляла, как снова вернусь в квартиру матери, когда вступлю в законные права. Как буду решать судьбу этого жилья. Пусть даже к тому времени и пройдет полгода.

– Спасибо большое, – поблагодарила я нотариуса, когда он закончил говорить.

Мы с Ильей поднялись со своих мест и, распрощавшись, ушли. Только когда я оказалась на улице, смогла хоть немного сбросить с себя морок того удивления, которое испытала при ознакомлении с завещанием.

– Ты теперь у нас совсем богатая невеста, – пошутил Ковалев, но вышло у него это как-то невесело.

Я криво усмехнулась и закрыла беседу, не желая продолжать эту тему:

– У тебя ко мне был какой-то разговор.

Илья тут же посерьезнел и кивнул.

– Да. Посидим в кафе? Я как раз дико хочу американо.

Я бы тоже не отказалась от какого-нибудь напитка. Желательно сладкого, который бы убрал ту горечь, что появилась на кончике языка.

– Конечно, посидим, – откликнулась я. – Тем более, мне тоже есть, что тебе сказать.

Мы добрались до небольшого уютного местечка через несколько минут. Устроились за столиком, заказали себе по порции кофе. Илья хмурился все сильнее с каждым мгновением, а я гадала, что же такого хочет мне сообщить Ковалев.

– Ты навела меня на мысли, когда сказала, что хочешь уехать, – начал он, и я задержала дыхание, потому что Илья коснулся той темы, которую я и сама хотела поднять.

Только не знала нескольких вещей – как он отреагирует на этот разговор? И как мне его в принципе начать?

– В общем, я присмотрел сезонную работу в другом городе. Мы с Бураном отправляемся на новое место жительства уже через несколько дней.

И это тоже было настолько неожиданно, что я вновь застыла. Второй раз за считанные минуты.

– Ты… уезжаешь? – тупо переспросила я.

Илья кивнул.

– Я не дурак, Вер. Вижу, что ты не готова к отношениям, да и ты сама мне это говорила. Я не настаиваю, но готов был ехать следом за тобой, куда бы ты ни сказала. Но я же понимаю, что тебе не нужен.

Он произносил эти слова, а у меня внутри все переворачивалось от самых острых и разнообразных эмоций. И внутренний голос раз за разом вопрошал: не этого ли ты хотела, Вера?

– Илья… послушай… на меня очень много всего навалилось. Я очень благодарна, что ты рядом…

Запнувшись, я посмотрела на Ковалева, не зная, что еще сказать. Сама ведь и планировала пока уехать, так что наличия рядом Ильи в моей судьбе в ближайшее время не предполагалось. Так почему же сейчас я испытываю настолько странно-горькие чувства?

– Я и буду рядом, – пожал он плечами, отпивая кофе. – Просто на расстоянии.

Я тоже пригубила свой напиток, почти не чувствуя вкуса. Тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок. Получилось откровенно плохо.

– Хорошо, – все же смирилась с тем, чего недавно хотела сама, но что сейчас показалось совершенно ненужным. – Ты же будешь мне писать хотя бы в телеге? (Телеграм, прим.автора)

Ковалев протянул руку и положил поверх моей ладони, однако тут же отдернул прочь, словно обжегшись.

– Конечно, буду. А сейчас заканчиваем говорить о грустном. Ты говорила, что собираешься с подругой куда-то за город. Рассказывай.

Вечером этого же дня, когда я сидела и гипнотизировала телефон, играя в дурацкую игру «если мне сейчас позвонит Илья, то я скажу ему, что поеду с ним», на экране высветилось сообщение вовсе не от него. Мне оставил послание абонент с незнакомого номера.

«Вера, это Стас. Я никак не могу до тебя дозвониться. Думаю, ты была права – пусть твоему брату достанется половина квартиры вашей мамы».

Запрокинув голову, я расхохоталась. Станислав наверняка уже был в курсе того, что случилось и кто был наследником по завещанию. Вот и хитрил как мог.

«Не достанется, – ответила я сообщением. – По закону ему полагается четверть, остальное – мое. И не пишите мне больше никогда!».

Я отправила это послание и с мрачным удовлетворением внесла еще и этот контакт в черный список. А потом продолжила свою медитацию.

Правда в этот вечер, как оказалось, ждать мне было нечего. Ковалев мой номер так и не набрал…

Эпилог

– Она сказала, что мы можем пожить в той квартире, пока не выйдет срок до вступления в наследство! А дальше разберемся, что делать. Ты можешь себе представить? – возмутился Стас так искренне, что Вете сразу стало ясно – бывший муж дико возмущен.

А вот она его возмущения не разделяла. Кто-то бы сказал, что Вета полная дура и нужно в первую очередь бороться за то, чтобы в итоге не пострадал их со Станиславом ребенок, но она бы просто махнула рукой на такое заявление.

Потому что Вета, что бы ни случилось, прежде всего была за справедливость. И считала, что во всей той грязной истории, о которой она знала не понаслышке от Стаса, Вера является самой пострадавшей стороной. А пострадавшие стороны по всем законам – божьим и человеческим – должны получать компенсацию.

Единственное, за что себя корила Вета, что погрузилась в новые отношения и не успела отследить простую вещь: Станислава нужно было вовремя отпустить. Сесть и поговорить с ним, сказать, что ему нужно идти в свою отдельную судьбу. К Ларисе. Забрать у него обещание, что как бы ни сложилась их семейная жизнь, они будут в первую очередь думать только о совместном ребенке.

Нет, разумеется, его интересы они всегда учитывали в первую очередь, но все в итоге можно было сделать иначе. Постепенно, не торопясь, начать строить полноценные отношения с новыми людьми, ведь они со Стасом давно поняли, что любви между ними нет.

Вета читала дневник Лары. Не все, потому что это было слишком лично. Да и не полезла бы в него никогда, если бы Станислав не попросил помочь ему разобраться. И в нем черном по белому было написано, почему Лариса оказалась в объятиях Марата. Понять этот ужасный поступок Вета не могла. Предать собственного ребенка? Лучше застрелиться сразу. Но мотивы Лары были прозрачными.

Марат рядом, сам засматривается на молодую тещу. А она – женщина в беде. Со Станиславом все непонятно, что вызывало у Ларисы простую бабскую обиду. Вот она и прыгнула в койку к тому, кто сам к ней потянулся. А потом завертелось – диагноз, беременность, страх одиночества и ужас от того, что дочь может узнать. И, наверное, самым правильным исходом и был тот, который произошел. По крайней мере, для Веры, потому что у Веты болело сердце именно за нее.

– Могу, конечно. И если выслушаешь дружеский совет – пока просто успокойся и дай пройти времени. Хорошо, что у вас есть как раз этот срок – все наладится.

Конечно, влезть в голову Веры она не могла, но предполагала, что эта сильная девочка может вообще очень их удивить. И в итоге вообще сама проникнется мыслью, что после потери матери у нее остался брат. Ну а если нет и на этом всем отношениям конец – кто Вета такая, чтобы судить? По крайней мере, для того, чтобы поставить себя на место другого человека, нужно пройти его путь. А того, как настрадалась Вера, и чем все в итоге для нее закончилось, никто в здравом уме другому бы не пожелал.

– Да, ты права, – растерев лицо ладонью, проговорил Стас. – Сейчас нужно думать только об Алехе… Ну и о нашем с тобой сыне, – быстро поправился он.

Вета улыбнулась и кивнула. Любовные отношения с мужем у нее завершились, но им на смену пришло нечто гораздо большее, чем можно было пожелать – искренняя дружба.

– Как он? Ты вчера так и не позвонил, чтобы рассказать, – спросила она.

– О, растет… Врачи говорят, что могут быть проблемы со зрением и слухом… и еще с рядом функций организма. Но он выкарабкается. Сын сильный.

В это Вета верила тоже, и если бы Господь решил, что малыш, настолько выстраданный и пострадавший, тоже должен отправиться на небеса, у нее к такому решению свыше было бы очень много вопросов.

– Отличные новости, – кивнула она и поправила сама себя: – Я про то, что твой сын выдержит. А остальное… сейчас медицина не стоит на месте. Все можно исправить.

Она взглянула на часы. Ее ждали с ночевкой совсем в другом месте, потому сегодня она договорилась со Стасом, что тот побудет с их сыном, а завтра с утра Вета вернется и отпустит его в больницу к Алексею.

– Беги, вижу, что пора, – проговорил Станислав, встав из-за стола и начав сгружать в раковину посуду после ужина.

– Ага, побежала, – ответила Вета и, обернувшись на выходе из кухни, заверила: – Все будет хорошо. Все решится так, как нужно.

После чего ушла, оставив бывшего мужа задумчиво смотреть ей вслед.

*

– Он просто скинул адрес и все!

Я была настолько возмущена, раздосадована и даже испугана, что Милена, которая везла меня по расхлябанной дороге, уже, наверное, сто раз пожалела о том, что вообще вызвалась доставить нас обеих в это захолустье.

И вот мы тащимся по очередной дороге, которая петляет в темноте, совершенно растерянные и ничего не понимающие.

А началось все с того, что я приняла однозначное решение уехать к морю. Не получив никаких вестей от Ильи, собрала рюкзак, кое-какие сбережения и гордо удалилась в сторону аэропорта. Даже добралась до места назначения, где сняла небольшую квартирку посуточно и в какой-то мере сумела убедить себя в том, что мне там будет просто прекрасно.

Так прошло ровно два дня, по окончании которых я начала изводиться. От мыслей о Ковалеве и том, как ужасно я с ним поступила, меня выворачивало наизнанку. А еще я не сразу, но все же призналась себе, что жутко по нему скучаю… И дернул же меня черт выдумывать какие-то поездки и побеги! Ведь как показала практика, я очень привязана к родному городу, к людям, которые там остались… Ну, или не остались.

Потому, выждав еще день, я просто написала Илье – «Куда ты пропал? Может, увидимся?»

В моих планах все было просто – или он прилетит ко мне и мы проведем несколько дней на море. Или я сама к нему приеду, где бы он ни был. Однако ответ меня порядком озадачил и даже напугал:

«Мы с Бураном на границе», – написал Ковалев, а дальше был указан адрес. И я, ни капли не раздумывая, взяла билеты на обратный рейс, всполошила Милену и вот теперь мы тряслись по ухабам в поисках этой чертовой «границы». Которая на деле оказалась дальним поселком в области.

– Если в ближайшее время мы не доедем, я вызываю спасателей! – истерично выкрикнула я, и тут же показались огоньки.

– О! Вон какие-то дома, – воодушевилась подруга, и мы синхронно выдохнули с облегчением.

Даже если там не окажется адреса, который мне скинул Илья, мы хотя бы просто попросим показать, куда нам ехать, чтобы вернуться в город. Конечно, можно было уточнить это у Ковалева, но вот незадача – он просто не брал трубку!

– Кажется, это здесь, – сказала Милка, когда припарковалась у ветхого заборчика.

– Это? Ты про что? – нахмурилась я, сверяясь с табличкой на доме. – А! Там, где может быть Илья?

Сердце мое заколотилось, а вот эмоции в противовес тому, какой трепет пронесся по телу, были прямо противоположными. Потому что я дико разозлилась!

Пулей вылетев из машины, я распахнула калитку, пронеслась вихрем к жилищу и стала барабанить в дверь. По ту сторону тут же раздался лай Бурана, от чего и эмоции стали бушевать еще сильнее, и желание треснуть Илью возросло.

Наконец, Ковалев появился на пороге. Заспанный и удивленный. Он сначала приподнял брови, потом растянул губы в улыбке, которую поспешно спрятал.

– Снишься? – уточнил он с такой уверенностью в том, что я ему попросту привиделась, что я не сдержалась и нервно рассмеялась.

Пока Буран крутился вокруг моих ног, едва с них меня не сбивая, я задумчиво протянула:

– Да, снюсь. А сейчас развернусь, уеду, – кивнула я на машину Милены, – а утром ты будешь гадать – то ли и вправду приснилась, то ли ты дурак!

Дожидаться и дальше моих словоизлияний Илья не стал – просто схватил меня в медвежьи объятия и прижал к себе.

И я, решив приберечь на потом все то, что просилось наружу, притянула его еще ближе, и так мы простояли, ни слова не говоря, пока позади не послышался жалобный голос Милки:

– Мне ехать, или что? И если не ехать, то хоть пустите погреться?

Три года спустя

– Марк опять наелся черники! – простонала я, когда увидела умильную мордашку двухлетнего сына, на которой фиолетовым по розовым щечкам было написано: ягоды уничтожены.

Несмотря на то, что наш с Ковалевым ребенок был еще очень мал, он умудрился научиться простой вещи. Доставал из морозилки чернику, насыпал ее на блюдечко и ставил под стол. Ждал, пока ягоды немного оттают и ел.

Данный алгоритм он перенял от меня, когда я таким образом размораживала ягоды для пирога. Не под столом, конечно, ибо прятать мне их было не нужно.

И я бы была только рада сообразительности сына, если бы потом Марк не мучился коликами.

– Слушай, мне кажется, дело не в чернике, – сказал Илья, заходя на кухню, где я отмывала сына от следов преступления. – Похоже, он научился добираться до корма Бурана и ест его из пакета.

Я взвыла. Неужели со всеми детьми такая же проблема? И вместо разносолов, которыми их потчуют мамы и папы, они предпочитают питаться из собачьих и кошачьих мисок?

– Все, я умываю руки! – заявила, вытерев Марку мордашку и отпустив его на пол.

Он тут же унесся прочь с криком «Бу-бу-бу». Понятно, помчался доставать своего любимого мохнатого няня.

Наш малыш рос любознательным, крепким и очень смышленым. Когда я думала о том, насколько мне повезло, что после произошедшего я смогла выносить и родить Марка, тут же невольно на память приходили фотографии Алексея, моего брата.

Его воспитывал Станислав и, судя по снимкам, которые он мне пересылал независимо от того, желаю ли я лицезреть этого ребенка, или нет, сын Ларисы был в надежных руках. Хоть и выглядел меньше, чем в свои два года был Марк, мало какие признаки указывали на то, что он родился глубоко недоношенным. Я подозревала, что проблемы со здоровьем у него имеются, но мы этого по понятным причинам не обсуждали.

История с недвижимостью тоже завершилась. Стас согласился на то, чтобы я подарила его сыну свою маленькую квартиру, взамен он отказался от участия в деле о наследстве. И однажды даже написал, что это было наиболее разумным, потому что так он окончательно попрощался с Ларисой, но при этом обеспечил их ребенка жильем.

Мамину квартиру я продала, а на вырученные деньги купила себе прекрасную однушку. И хоть мы с Ильей и Марком жили у Ковалева, деньги от аренды стали отличным подспорьем к бюджету семьи. А у меня на всякий случай имелся запасной плацдарм. Не то чтобы я собиралась разводиться с мужем, но жизнь меня многому научила.

О Марате за это время я слышала лишь единожды и вскользь. Общий знакомый встретился с Валиевым, но тот, видимо, поставив точку во всем, что касалось его прошлой жизни, попросту сделал вид, что никого не заметил.

– Слушай, я думаю, что нам надо завести еще и дочь, – задумчиво проговорил Илья, наблюдая за тем, как Марк пытается оседлать Бурана.

Последний возлегал на полу с невозмутимым видом и, похоже, ездовой собакой быть сегодня не планировал.

– Да? Думаешь, с количеством детей тревоги за них уменьшаются? – уточнила я у мужа.

– Ага… и что-то вроде: если ваш третий ребенок ест из миски кота – это проблемы кота.

Притворно ужаснувшись, я прижалась к Ковалеву и, зажмурившись, пробормотала:

– Кажется, речь пока шла только о втором ребенке, нет?

Илья пожал плечами и философски изрек:

– Где второй – там и третий.

После чего закинул меня на плечо, чем вызвал и мой смех, и заливистый хохот Марка.

– Присмотри тут за ним, – велел он Бурану и понес меня на второй этаж.

Я знала – не пройдет и десяти минут, как сыну наскучит сидеть внизу и он придет к нам. И вряд ли нам хватит этого времени на то, чтобы продолжить пополнять нашу семью. Но задачи на будущее были ясны.

А хотя… Может, все самое лучшее, как это обычно и бывает, снова случится с нами внезапно. Как это произошло в тот момент, когда я растерянная и испуганная убегала от Марата и оказалась в самом правильном месте на земле.

Где и продолжаю быть до сих пор.

Где буду до самой смерти.

И – я уверена в этом – после нее тоже.

Просто потому, что заслужила быть абсолютно счастливой. И никому с собой спорить по данному поводу попросту не позволю…