Текст книги "Андреа. «Начало» (ЛП)"

Автор книги: Адриана Бринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Нет, все в порядке. Просто узнаю всех получше. – Я говорю ему с триумфальной улыбкой на лице.

– Bene, ora andiamo nella sala da pranzo e mangiamo mentre discutiamo di affari di famiglia. – Хорошо, давайте пройдем в столовую и обсудим семейные дела, – повторил он на этот раз по-английски, чтобы я могла понять.

Он смотрит на меня, потом на Фэллон. Ему не нужно говорить это вслух, потому что я понимаю, что он хочет сказать то, что нужно сказать, но Фэллон не может этого знать.

Моя новая подруга понимает намек и выходит из комнаты. Она направляется вверх по лестнице, чтобы подождать меня в моей комнате. Я не упускаю из виду, что Валентино провожает ее взглядом всю дорогу, прежде чем она исчезает из виду.

– А теперь следуйте за мной. – Бенедетто обращается к залу и направляется в свой домашний кабинет. – Пришло время мне уйти в отставку, а одному из вас подняться и продолжить наследие Святой Троицы в этом городе. – Я думала, что прожить в этом месте целый месяц будет легко и я смогу выбраться невредимой, но, возможно, я заблуждалась, думая, что все будет так просто. С каждым днем становится все яснее, что это будет совсем не так.

Черт.

Теперь мне придется пережить этот вечер с людьми, которые считают меня врагом общества номер один, и никто не будет в моем углу, потому что единственный человек, который оказал мне поддержку, сейчас находится наверху и ждет, когда я закончу с этим вечером.

Притворяться становится все труднее и труднее.

Я просто хочу домой.

ЛУКАН

БУДУЩИЙ ДОН

«О, я поупражняюсь в реверансах». – Шрам

Капо собирает нас девятерых в своем домашнем кабинете. Здесь немного тесновато, но его лицо не оставляет места для споров или жалоб. Это семейный бизнес, и, судя по тону его голоса, я уверен, что сейчас все будет по-настоящему. Глава Святой Троицы города Детройта сидит за своим столом, а все остальные стоят перед ним, как будто мы находимся на каком-то судебном процессе, чем это, собственно, и является. Скоро будет выбрано следующее поколение Святой Троицы. Трое самых безжалостных из нас станут главой каждой семьи. Я – будущий босс семьи Вольпе. Семья Паризи будет выбирать между двумя старшими сестрами, так как младшая не сможет руководить… никогда.

Семья Николаси еще не выбрала босса, как в игру вступил новый соперник. Появление Андреа все усложнило. Интересно, понимает ли эта избалованная девчонка, во что она ввязалась? Боссом Николаси был Деметрио, но после его смерти Бенедетто снова стал боссом после десятилетий отсутствия дона. Он не хочет делать Кассиуса боссом Николаси, потому что тот – предатель, хотя никто не знает, какое преступление он совершил против семьи. Кассиус – старший, и он должен был стать боссом, но что-то случилось. Никто не знает, кроме дона, сына-предателя и еще одного… но поскольку мертвые не говорят, мы, наверное, никогда не узнаем.

Трое детей Николаси, но только один может править их семьей.

Лоренцо, Валентино и теперь Андреа.

Вот уже несколько десятилетий семья Паризи управляется мужчинами. Все дети Габриэле Паризи родились женского пола, к его огромному разочарованию. Большинство мужчин в семьях считают, что они не подходят для управления ими, но позвольте мне рассказать вам кое-что о двух старших девочках Паризи – они безжалостны, они привлекают вас своей ангельской внешностью и красивыми лицами, и когда вы меньше всего этого ожидаете, они питаются вашими страхами, пока вы не подчинитесь их воле.

Арианна Паризи – старшая из трех детей.

Некоторые мужчины могут сказать, что она похожа на любимого ангела Бога с ее длинными волнистыми светлыми волосами с белыми прожилками и глубокими проникновенными зелеными глазами, но ангелом она не является. Честно говоря, в этой бесчувственной психопатке нет ничего ангельского. Арианна – самая ценная вещь Габриэле Паризи, ее отца. Жестоко? Знаю. Отец готов выдать ее замуж за первого попавшегося идиота, но он не знает, что у нее есть свои планы.

Арианна – не будет ничьей трофейной женой.

Средний ребенок Габриэле не могла бы отличаться сильнее от своей старшей сестры, даже если бы попыталась. В то время как Арианна выглядит как небожительница, Кадра похожа на отродье Сатаны со своими длинными прямыми иссиня-черными волосами, доставшимися ей от отца, и светло-карими, почти желтыми глазами, унаследованными от мамы. Кадра всегда была странной, даже в юном возрасте. Она всегда пряталась в тени и играла с ножами. Черные перчатки, которые она никогда не снимает, тоже странные: она никогда не снимает их даже в жаркий летний день. Она никогда не была многословной девушкой, в отличие от своих сестер. Босс Паризи не жалеет ее, разве что для поддержания приличия. Никто не знает, почему он так ее презирает, ведь из всех трех его дочерей она больше всех похожа на него. Кадре всего шестнадцать лет, но она может соперничать с любым капо в семье. Я видел, что она может сделать с помощью одного лишь ножа.

Мы все выросли вместе, но это не значит, что мы ладим друг с другом. Я ближе всех к Лоренцо и Арианне, а Валентино и Кадра завязали маловероятную дружбу в юном возрасте. Я до сих пор помню, как они ссорились из-за того, кто быстрее пустит человеку кровь и при этом не испачкает себя кровью или внутренностями.

Я осматриваю комнату в поисках самой младшей девочки Паризи, Мила Арея. Милая, но потерянная девочка, которая так напоминает мне мою Кару. Мила – смесь двух своих сестер. У нее волнистые светлые волосы Арианны и желтые, как у кошки, глаза Кадры. Мила и две мои сестры похожи друг на друга, и я чувствую облегчение от того, что у моих девочек есть подруга Мила, а не две другие сестры-психопатки.

Как мою Кару осуждают в семье, так и осуждают Милу. Она родилась особенной, но Святая Троица посчитала ее испорченным товаром. Милая девочка родилась с расстройством мозга, известным как синдром Аспергера. Мила находится где-то в спектре аутизма. На наш взгляд, она идеальна, но многие с этим не согласны. Она неловка в общении, иногда у нее возникают проблемы в общении с другими людьми, и ей трудно интерпретировать невербальную коммуникацию. Помню, однажды я сказал ей какую-то язвительную фразу, а она просто посмотрела на меня со скучающим и растерянным выражением лица, но все равно улыбнулась. Возможно, ей сложно понять чужие эмоции, но в тот момент она не хотела, чтобы я расстроился из-за своей шутки, и подарила мне свою прекрасную улыбку. Кара и Мила – сердца наших семей, и мы готовы на все, чтобы уберечь их от беды.

Наши глаза встречаются, и я потрясен тем, что в ее взгляде нет тепла. Она, наверное, знает, что случилось с ее сестрой, или это может быть следствием того, что ты вырос в семье, которая лишает тебя невинности до пятнадцати лет. Нас с ранних лет готовят быть безжалостными и дикими, мы должны быть сильными и способными вести за собой не одну семью, а три. Гражданские должны не только следовать за нами и уважать нас, но и бояться.

Пришло время следующему поколению Святой Троицы править Детройтом. Наши отцы до нас вступали в войну с семьей Николаси и каждый раз проигрывали. Поэтому сегодня мы контролируем третью часть города, но семья Николаси по-прежнему обладает большей властью, чем все мы. Все изменится, как только они назовут меня следующим доном. Мы все хотим этого, но только один из нас будет править Детройтом. Мой отец не смирится с неудачей и не захочет, чтобы семья Вольпе еще долго была на вторых ролях. У меня есть задание, и я должен выполнить свой долг перед семьей.

Главное – это страх.

Страх заставляет даже самых храбрых людей становиться в строй, подчиняться нашей воле и падать.

И principessa падет на колени, но только ради меня.

АНДРЕА

Сегодня утром, когда я, как обычно, завтракала в одиночестве, ко мне присоединился Бенедетто и во второй раз за две недели перевернул мой мир с ног на голову.

Он хочет, чтобы я возглавила его семью.

Тем не менее, это преступная семья.

Что… за… черт.

Я знаю, что он занимается легальным бизнесом, как и все они, но настоящие деньги приносит нелегальная деятельность. Казино, стрип-клубы и торговля оружием. Я не уверена, занимается ли Бенедетто наркотиками, мама никогда не говорила, что занимается, но я не сомневаюсь в этом. Наркоторговля – это место, где крутятся хорошие деньги. Я подозреваю, что он занимается многими незаконными делами за пределами Детройта, его влияние выходит за пределы этого города. На днях я подглядывала за ним и услышала, как он в своем кабинете горячо беседует с пожилым русским мужчиной устрашающего вида.

Бенедетто называл его Солоник.

Виталий Солоник.

Клянусь, я уже слышала это имя, но никак не могу вспомнить, где.

Я не успела уловить всего, что они обсуждали, пока одна из служанок не прервала мое подглядывание. Я поняла, что, судя по отчаянному тону в голосе Бенедетто, ничего хорошего из этого союза не выйдет.

Известно, что итальянцы и русские не ладят друг с другом.

Их аргументы доказали это.

Мне было интересно, почему Бенедетто так хотел, чтобы я оказалась здесь, ведь его не было всю мою жизнь.

Как старшая из трех внуков Николаси, он считает, что мой долг – стать следующим боссом. Я говорю, что это чушь, ему что-то нужно от меня.

Он считает, что я стану преемником Деметрио.

Я отказываюсь быть его марионеткой.

У него есть два внука, которые родились в таком образе жизни, и, насколько я могу судить, они оба, похоже, хотят этого. Двум близнецам-психопатам нравится хаос и безрассудство этой жизни, а мне – нет. Я не хочу быть боссом и никогда не стану одним из них. Как только мне исполнится восемнадцать, я уеду отсюда.

Мои мысли прерывает глубокий и деловой голос деда.

– Большинство из вас знают, что время выбора следующих трех боссов каждой семьи стремительно приближается. – Он пристально смотрит в глаза каждому из нас. – Трое из вас будут править своими семьями, но только один из вас возглавит Святую Троицу и будет править этим городом.

Святая троица Детройта. Три самые безжалостные и влиятельные преступные семьи в этом городе, да и во всей стране, если говорить техническим языком.

Николаси.

Вольпе.

Паризи.

– Mio figlio Деметрио больше нет с нами, но вместо себя он оставил свою дочь, mio cara Андреа. – Он пристально смотрит на меня, и как бы он ни пытался скрыть свое презрение ко мне за изображением любящего деда, очевидно, что в его глазах нет тепла.

Только угрозы.

Я чувствую, как в комнате нарастает напряжение, и хотя все они, вероятно, уже знают об этом, становится совершенно ясно, что они не хотят видеть меня здесь и не считают, что я должна быть лидером их дерьмовой преступной организации.

В их глазах я – незваный гость.

Я не собираюсь вести за собой все это дерьмо, я лишь заставляю их немного попотеть.

Бенедетто даже не догадывается, что, судя по всему, он только что усложнил мое пребывание в этом месте. Я игнорирую ненавидящие взгляды и уделяю все свое внимание деду. Я должна точно знать, с чем имею дело. Эти люди знают гораздо больше о Святой Троице и о том, как они действуют. Они живут этой преступной жизнью гораздо дольше, чем я. Я пришла сюда только по принуждению и для того, чтобы узнать больше о своем отце. Я приехала сюда не для того, чтобы возглавить гребаную преступную семью, тем более три. Я ни черта не знаю о преступном мире, к тому же это не та жизнь, которую я хочу для себя. Я хочу вернуться домой, быть в безопасности в мире моей матери и заниматься любимым делом.

Наследие моей мамы.

Я слежу за маминой компанией и за тем, что происходит в Нью-Йорке, с тех пор как уехала несколько недель назад. Пресса не знает, что со мной случилось, и в последний раз они видели меня на поминках матери. Я уверена, что папарацци сфотографировали меня, выходящую из часовни с Бенедетто и его командой головорезов, но он приложил все усилия, чтобы не дать им опубликовать эти фотографии и статьи. Я даже не хочу знать, как ему это удалось, но, скорее всего, он угрожал чьей-то жизни, средствам к существованию или швырялся своими деньгами и статусом, чтобы получить желаемое.

Лоренцо, не слишком умный брат-близнец, открывает свой большой рот и делится двумя нежелательными центами.

– Не думаю, что рисование эскизов красивых платьев и фотосессии в обнаженном виде делают милую Андреа способной возглавить три преступные семьи, – фыркает он. – Будь реалистом, дедуля. – Он смеется за мой счет.

– Я модель, а не порнозвезда, идиот, – отвечаю я. Бедный тупица действительно верит, что может задеть мои чувства.

Это только заставляет Лоренцо смеяться громче, искренне смеяться.

Он такой чертовски странный.

Бенедетто награждает Лоренцо яростным взглядом, но продолжает.

– Теперь о более важных делах: церемония Троицы приближается, и вам нужно выполнить задания, данные нынешним боссом каждой семьи. Вам нужно будет сделать все, что от вас требуется, и доказать, что вы достойны. Эти задания заставят вас напрячься, сломить разум и душу. – Бенедетто пристально смотрит в глаза каждому из нас. – Мужчина или женщина – неважно, вы равны, и именно так с вами будут обращаться. Только самые безжалостные и хитрые будут править этим городом. Пришло мое время покинуть пост главы всех трех семей, и теперь, когда Андреа вернулась домой, самое время выбрать нового лидера. – Он поворачивается ко мне, и на его лице появляется странное и расчетливое выражение.

Клянусь, я этого не понимаю.

Только один будет удостоен чести называться доном, и Бенедетто хочет, чтобы я стала частью этого. Почему? Почему именно я, когда у него есть два внука, которые явно более квалифицированы для этого, чем я?

В комнате воцаряется полная тишина. Насколько я поняла, они выросли все вместе, три семьи как одно целое. Узы, связывающие их вместе, будут разрушены до неузнаваемости, когда они будут бороться между своими братьями и сестрами за титул Капо.

Я осматриваю комнату и внимательно слежу за каждым из них. Лоренцо с серьезным выражением лица играет с кольцами на своих пальцах. Я замечаю, как он постукивает по одному кольцу четыре раза, прежде чем снять его и проделать то же самое снова. Наверное, я уже говорю, как заезженная пластинка, но с ним что-то не так. У него есть странные привычки и тики, которых нет ни у одного нормального человека. В дальнем левом углу комнаты стоит Валентино со скучающим видом. Думаю, он даже не слышал, что сказал Бенедетто. Кажется, он далеко отсюда. Я смотрю направо и вижу детей Вольпе, стоящих как единый фронт. У Лукана самодовольное выражение лица, он ведет себя так, будто все уже решено, а его сестры молчат и наблюдают за происходящим. Они обе – идеальный образ хороших итальянских девочек.

Семья Вольпе стоит единым фронтом, а сестры Паризи – как враги: рядом друг с другом, но на расстоянии дюйма друг от друга. Они выглядят готовыми к бою и совсем не похожи на единый фронт.

Арианна смотрит в свой телефон, словно ей наплевать на все, что только что сказал Бенедетто. В этой девушке есть что-то пугающее. Как может кто-то такой красивый и ангельский вести себя так фригидно и холодно, особенно по отношению к своим сестрам.

Я узнала имена остальных девочек: Кадра – средняя сестра, а Мила – младшая. От Кадра веет темной энергией, словно она готова взорваться в любой момент и утащить нас всех в ад. В отличие от старшей сестры, она не выглядит холодной или фригидной, она выглядит злой. Меня нелегко напугать, но боль и гнев, скрывающиеся за ее желтыми, как у кошки, глазами, – смертельно опасная комбинация. Младшая Паризи стоит далеко от своих сестер, словно ей невыносимо находиться рядом с ними.

Ее маленькие ручки дрожат, она нервничает. За себя? За своих сестер?

Кто знает? Но в одном я уверена.

Чтобы один правил, другой должен пасть.

Голос Бенедетто режет мои мысли, как острый нож.

– Андреа, в течение следующих нескольких недель тебя будут обучать самозащите. Бой один на один, стрельбище, ножи и пистолеты, – он машет рукой в сторону молчаливого мужчины, который был здесь все это время, но был настолько тихим и незаметным, что я не заметила его присутствия.

О, просто замечательно.

Он этого так не оставит.

Как я выберусь из этого?

Должно быть, он заметил раздраженное выражение моего лица.

– Я знаю, что для тебя это в новинку. Поэтому один из моих самых доверенных людей будет обучать тебя под моим руководством. – Он указывает на мужчину в углу комнаты. – Это Риан, он будет обучать тебя бою один на один в течение следующих нескольких недель, предшествующих церемонии. – Красивый незнакомец кивает в мою сторону и возвращается в тень.

Почувствовав краем глаза движение, я поворачиваюсь и вижу, как Лукан смотрит на Риана, поигрывая перочинным ножом. Если бы взглядом можно было убить, мой новый тренер был бы на другом конце ножа Лукана.

И в чем заключается его проблема?

У меня от него просто кровь стынет.

Бенедетто отпускает нас, сказав напоследок.

– Che vinca il migliore uomo o donna. – он бросает мне последний взгляд, прежде чем я выхожу из его кабинета. – In bocca al lupo.

Пусть победит лучший мужчина или женщина.

Удачи.

АНДРЕА

СВЯТАЯ ТРОИЦА

«Зеркало, зеркало, кто самая большая сука?» – Неизвестный

Уже почти полночь, и все ушли, кроме братьев и сестер Вольпе. Сестры Паризи ушли вскоре после того, как дедушка всех распустил. Эти девушки красивы, но две старшие сестры кажутся почти роботами. Арианна, старшая из них, ведет себя как бесчувственная стерва, а средняя, Кадра, слишком тихая, смертельно опасная. Я наблюдала за ней весь вечер, потому что что-то в ней вызывало у меня жуткую дрожь. Пустой взгляд, которым она смотрела на меня весь вечер, заставлял меня сильно волноваться.

Ничто и никто не производит на нее впечатления.

Младшая сестра Паризи, и что-то в ее облике задевает мои сердечные струны. Она выглядит одинокой. Как будто она не принадлежит этому месту, поверьте, мне знакомо это чувство.

Мои мысли прерывает очень рассерженная Фэллон, спускающаяся по лестнице к нам. Зеленая пижама Слизерина, в которую она одета, и тапочки эльфа из фильма про волшебников, который она так любит, делают ее вид скорее очаровательным, чем угрожающим. Она не хотела спускаться, но она была нужна мне как запасной вариант на случай, если с Луканом снова что-то случится.

– Дреа, наверное, трудно привыкнуть к тишине и спокойствию этого города по сравнению с многолюдным и шумным Нью-Йорком. – Джиана, средний ребенок в семье Вольпе, первой нарушает неловкое молчание. В отличие от своей младшей сестры, Джиана кажется немного замкнутой и застенчивой. Но она красива: светло-каштановые волосы, спускающиеся чуть ниже плеч, и такие же детские голубые глаза, как у старшего брата. Я заметила, что у младшей сестры, Кары, нет такого же оттенка кожи и таких же черт, как у старших братьев и сестер.

– Поначалу так и было. – отвечаю я правдиво. Детройт не так уж сильно отличается от Нью-Йорка. Это не ужасное место, но это просто не дом. Я также ненавижу большинство детей в Академии Святой Троицы, потому что они ведут себя как высокопоставленные лица, и их святость меня раздражают до глубины души. Мне нечего сказать хорошего об этом месте или об этих людях, и мама всегда учила меня затыкать рот, если мне нечего сказать хорошего. Если только кто-то не задирает меня, тогда это честная игра.

Кроме того, здесь все одинаковые.

Популярные дети не приветствуют других и держатся особняком, даже ботаники ведут себя как стервы. Они ведут себя так, будто все остальные ниже их. А еще я ненавижу, как осуждающе ведут себя старшее поколение. Когда дедушка впервые представил меня своим знакомым, я не обратила внимания на их неодобрительные взгляды и уверена, что, когда они вернулись домой, я стала темой их разговоров. Мне не нравится, что меня всегда окружает безостановочная тишина. В этом доме, кроме горничных и охранников, никого нет, но они не обращают на меня внимания. Бенедетто вечно отсутствует, один Бог знает, где большую часть времени находится Кассиус, а близнецы? Ну, они ведут себя так, будто меня не существует.

По ночам я не могу вырваться из тишины, мысли о том, что могло бы быть, мучают меня до такой степени, что становится трудно дышать.

Ночью я больше всего скучаю по ней.

Когда я думаю только о ней и о своей жизни в Нью-Йорке.

Грустно, что я сделала маму своим всем. Мы были одни против всего мира, а теперь я одна в окружении голодных волков.

Они никогда не узнают, что я чувствую все, иногда даже слишком сильно.

Это моя единственная слабость теперь, когда мамы нет.

Мое ранимое сердце.

Поэтому я смирилась и предложила им свою лучшую улыбку – фальшивую. Ту, которую я довела до совершенства на следующий день после смерти матери, и мне пришлось столкнуться с миром и хаосом, который она оставила после себя.

– Я скучаю по Нью-Йорку и своим друзьям, но я почти все время с ними общаюсь и слежу за делами матери через своего дядю Эмилио. – Я не обращаю внимания на мелочное фырканье Лоренцо и продолжаю. – Этот город… необычный, но после долгих лет шума и суеты я ценю спокойную обстановку.

Я благодарна Фэллон за то, что она прервала нас, когда спросила о том, что произошло на встрече с Бенедетто.

– Думаю, это не твое дело, ведьма. – Валентино заговорил после того, как всю ночь молчал и просто наблюдал. Удивительно, что он вообще обратил на нее внимание, ведь каждый раз, когда они оказываются поблизости, он ведет себя так, будто ее не существует.

– А я, кажется, спрашивала не тебя, придурок, но, кстати, спасибо за комплимент. – Она мило улыбается и отмахивается от него, а затем снова спрашивает, но на этот раз Джиана отвечает ей.

– Валентино прав, то, что было сказано, – это семейное дело, и знать об этом могут только члены семьи или помощники. – Джиана ласково улыбается мне. – Хотя, Вэл, от тебя не убудет, если ты будешь повежливее.

– Быть милым с этой сучкой – это то, что испортило мне жизнь, так что да, убудет. – Валентино встает и выходит из комнаты после этого неприятного замечания в адрес Фэллон.

Что, блядь, здесь происходит? Я знаю Фэллон всего пару недель, и да, возможно, слишком рано так опекать человека, с которым только что познакомился, но я ничего не могу с собой поделать. Как будто я ждала ее всю свою жизнь. Она кажется мне человеком, которому можно доверять, особенно сейчас, когда мне нужен кто-то, кто будет стоять за меня горой.

– Встретимся наверху, Дреа, – прочищает она горло, и я замечаю у нее эту нервную привычку. – Я устала, – бормочет она так тихо, что я почти не замечаю этого.

Если бы.

За ее великолепными темными глазами скрывается столько боли, и я хотела бы стереть ее и облегчить ее страдания.

– Тебе лучше не знать, поверь мне. – Кара тоже молчала до сих пор. – У Фэллон и Вэла все сложно. – Эта милая девочка – взрослый человек в теле пятнадцатилетней.

– Мне скучно, пойдемте. – Лукан поднимается со своего места и направляется к двери, но останавливается, чтобы подождать, пока сестры последуют за ним.

Обе девушки встают, но прежде чем уйти, им нужно сказать последнее слово.

– Я рада, что ты здесь. – Джиана удивляет меня. – Ты должна знать, что так было не всегда, это был мужской мир, пока сестры Паризи не изменили его, просто родившись и изменив правила. Они показали себя такими же безжалостными и хитрыми, как и любой мужчина. Люди их отца следуют за ними, но нашим семьям нужно немного больше убеждения, – понизила она голос. – Если ты хочешь выжить, ты должна быть уверена, что не проявишь слабости. Никогда не отступай и не показывай страх. Даже если ты проигрываешь, если ты не можешь дышать, если это слишком, ты не отступаешь. – Она касается моей руки в поддерживающем и добром жесте. – Мой брат не такой, каким он представляется миру. Смотри глубже. – Она говорит и поворачивается, чтобы последовать за своим братом и сестрой к двери, пока они все не ушли.

Не такой, каким он представляется миру? Что это вообще значит? Все, что я знаю, это то, что он – огромная задница со слишком большим эго.

Лоренцо встает с кресла, на котором он сидел всего пару минут назад, и идет ко мне. Я все еще смотрю на дверь, когда он начинает говорить: «Знаешь, кузина, ты здесь не в своей тарелке. Чтобы стать полноправным членом Cosa Nostra и «Достойным мужчиной или женщиной», мы должны принять участие в церемонии посвящения. Церемония включает в себя важный ритуал, клятвы, кровь и соглашение следовать правилам Святой Троицы, – объясняет он. Далее он рассказывает, как будет проходить церемония после того, как каждый из нас выполнит задание, данное нам нынешним боссом наших семей.

– Что произойдет, если кто-то откажется выполнять выбранное задание? – Мне интересно, потому что я ни за что на свете не буду участвовать в этом.

– Все очень просто, дорогая Андреа. – На его лице появляется жестокая улыбка, когда он отвечает мне. – Если ты не выполнишь задание, это будет расценено как бунт и предательство по отношению к трем семьям, и поверь мне, когда я скажу это: ты пожалеешь, что не взяла себя в руки и не сделала свою работу, потому что от нас не уйти. – Его тон нервирует меня. В его глазах мелькнула обида, но тут же исчезла. Как будто это был лишь плод моего воображения.

Помнится, Бенедетто упоминал о клятве на крови. Последний шаг перед тем, как стать полноправным членом Святой Троицы и Достойным мужчиной или женщиной.

– Дедушка упоминал о клятве на крови, что это значит?

Ублюдок улыбается при упоминании крови.

– Это правило часто нарушается, но также карается смертью, – он отходит от меня и идет к лестнице. – В общем, если ты превращаешься в крысу, ты умираешь. – С этими прощальными словами он исчезает.

Как это ни прискорбно, но я не боюсь умереть. Я больше боюсь прожить жизнь, которую не хочу. Оказаться в этой адской дыре и стать одним из них. Остаться в Детройте и стать частью «Святой троицы» – значит оставить все свои мечты позади.

Звонок, доносящийся со стороны главного входа, прерывает мои грустные мысли. Кто бы это мог быть в такой час? Все ушли.

Я не жду, пока горничная откроет дверь, я делаю это сама.

Надо было дождаться, пока горничная откроет дверь, а теперь мне нужно разбираться с ним.

Я в нескольких секундах от того, чтобы закрыть перед его носом дверь, когда он с силой хватает меня за шею и заталкивает обратно в дом. Я пытаюсь сопротивляться, но он намного сильнее меня. Лукан поворачивает нас так, что я оказываюсь спиной к нему. В таком положении я чувствую его растущую эрекцию.

– Если ты еще хоть раз упомянешь мою мать, милая, я вырву твое сердце из груди и отдам его твоему дедушке на серебряном блюде, – угрожает он.

Я вырываюсь из его хватки, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

– То же самое касается и тебя, детка. В следующий раз, когда ты упомянешь кого-нибудь из моих родителей, я отрежу твой член и засуну его тебе в глотку. – Я легонько чмокаю его в щеку и оставляю стоять на месте.

Я уже почти добралась до второго этажа особняка, когда он разразился жутким хохотом.

Чертов псих.

– Ты даже не представляешь, что ты только что начала, principessa. – Он проводит руками по губам, размазывая мою красную помаду по всему рту, и при этом оскаливается в недоброй ухмылке. – Я заставлю тебя пожалеть об этом, – обещает он.

– И я заставлю тебя пожалеть о том моменте, когда ты решил, что можешь мне противостоять.

Приятно, когда последнее слово остается за тобой.

К черту этого засранца.

ЛУКАН

Черт, как же мне тяжело.

Эта маленькая сучка занимала все мои мысли с того момента, как ее сексуальная задница появилась в моем городе.

Сегодня ночью она доказала, что может противостоять мне. Угрозы, прозвучавшие из этих грешных, пухлых, красных губ, заставили меня напрячься, да так сильно, что мне нужно потрахаться, пока я не потерял сознание. С тех пор как я был двенадцатилетним возбужденным мальчишкой, я не возбуждался из-за того, что девушка разевает рот.

Я недооценил Андреа. Эту ошибку я никогда не повторю. Она мешает мне быть боссом, как и все они. Я убью любого, кто угрожает безопасности обеих моих сестер.

Когда речь заходит об Андреа, я не задумываясь пролью ее кровь и буду смотреть, как жидкость – такого же цвета, как ее вишнево-красные губы, – капает с моего любимого ножа.

Я могу трахнуть ее при этом.

Я всегда умел работать в режиме многозадачности.