Текст книги "Властелин мира"

Автор книги: Адольф Мютцельбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)

X. АЛИ БЕН МОХАММЕД

После долгого и трудного пути – долгого, потому что продолжался несколько недель, трудного, так как караванщикам приходилось противостоять безжалостному африканскому солнцу, – пустыня стала постепенно меняться. Чаще начали попадаться оазисы, синеющие на горизонте полоски предвещали близость гор или лесов, а нагретый воздух сделался не столь обжигающим.

Альбер стремился, чтобы его по-прежнему принимали за правоверного, поэтому ему весьма пригодился опыт, приобретенный в Алжире, и ему удавалось и здесь сходить за чистокровного араба. Он был молчалив, сдержан с участниками каравана, и никто не ставил ему это в вину. Юдифь он выдавал за свою родственницу, и арабы, которые никогда не проявляют интереса к жене другого и вообще мало интересуются женщинами, сразу же приняли все за чистую монету. К сожалению, говорить с ней по-французски – на языке, которым она владела в совершенстве, – Альбер мог позволить себе лишь в тех случаях, когда поблизости никого не было. Все остальное время им приходилось пользоваться арабским языком. Впрочем, с караванщиками он редко заговаривал – только когда покупал у них съестное. Вечерами он разбивал свою палатку в отдалении от них, рядом с палаткой для Юдифи. Караван состоял исключительно из купцов, направлявшихся отчасти из Марокко, отчасти из западных районов Африки для обмена своих товаров на товары Судана и на рабов.

В караване находился один человек, которого Альбер наметанным глазом сразу же выделил из купцов. И цветом кожи с оливковым оттенком, и одеждой он отличался от остальных арабов, недостаточно свободно говорил на их языке. К нему, однако, относились с величайшей почтительностью, и постепенно Альбер узнал, что он был послан в Западную Африку могущественным властителем с деликатным поручением. Ему предстояло обсудить с тамошними султанами возможность захвата далекой страны с негритянским населением: для ее завоевания в одиночку у его владыки не хватало сил. Выполнив поручение, посланец возвращался с этим караваном в родные края. Альбер заметил, как он бросил быстрый внимательный взгляд на Юдифь, когда порыв ветра случайно открыл ее лицо. Французу показалось, что с той минуты посланец стал искать второго такого же случая. Что-то похожее на ревность шевельнулось в душе Альбера и заставило его сторониться Али Бен Мохаммеда, как звали этого человека.

Пейзаж уже не производил теперь впечатления безжизненной пустыни. На смену необозримым пескам пришли вначале холмы, затем скалы; потом глазам открылись покрытые лесом горные цепи и долины. Высокие пальмы различных пород, поднимавшиеся над густыми зарослями кустарника, чередовались с тамариндами и другими деревьями. Заросли кишели бесчисленным множеством птиц и обезьян, по лугам важно прохаживались длинноногие цапли, огромные змеи нежились на солнце по песчаным берегам рек и на горных склонах.

Караван начал распадаться: купцы стали рассеиваться по городам и деревням, где намеревались вести торговлю. К кому же из них присоединиться теперь Альберу, куда держать путь? Названия государств, городов, куда направлялись купцы, были ему совершенно незнакомы. Он слышал названия Тимбукту, Сокото, Кано, Якоба, Кука, не зная точно, где находятся эти города и какой из них ближе всего к побережью. Правда, ему стало известно о существовании караванного пути между Триполи и Кука – конечным пунктом следования североафриканских караванов, но получилось так, что идти в Кука никто из купцов не собирался. Ехать туда вдвоем с Юдифью? Путь был неблизкий. Он пролегал через места, населенные народами, которых почти не коснулась цивилизация и которые враждовали друг с другом. Принять решение было нелегко. Тем не менее сомнений у Альбера не было. У него оставалось достаточно денег, да и физически он уже окреп. Поэтому он присоединился к тем купцам, что направлялись далеко на восток вплоть до города Кано, а уже оттуда он попытается попасть в Кука.

Али Бен Мохаммед тоже остался с этими купцами, но, как слышал Альбер, его путь лежал еще дальше, в Якоба – главный город одной из самых южных провинций Великого государства фульбе. Альбер сознавал преимущества, которые сулили ему добрые отношения с этим человеком: он мог получить от него разумный совет и помощь. Однако француз не мог побороть в себе некоторую ревность и поэтому решил задержаться с купцами в Кано, а если представится возможность достичь Кука, вместе с караваном, миновав пустыню, возвратиться в Западную Африку, в Фес или Марокко.

Наконец купцы, а с ними Альбер и Юдифь прибыли в Кано. Город представлял собой хаотическое скопление глиняных хижин, над которыми лишь кое-где возвышались более крупные жилища. Но простирался Кано далеко и был обнесен стеной. В нем насчитывалось самое большее десять тысяч жителей. Холмы и леса придавали Кано живописный вид, однако он был грязен, а потому и малопригоден для жизни. Альберу отвели большой дом, который он разделил с Юдифью.

В Кано Али Бен Мохаммеда встретила большая группа всадников, она должна была, по всей вероятности, сопровождать его до Якоба. Какое бы это было везение для Альбе-ра – продолжать свой путь под такой защитой! Он всерьез раздумывал, не лучше ли побороть свое недоверие и обратиться к Али Бен Мохаммеду с просьбой, тем более что тому предстояло вскоре уезжать. К сожалению, спросить совета у Юдифи он не мог: в этом случае ему пришлось бы сознаться, в чем причина его неприязни к таинственному арабу.

Неожиданно тот сам пошел ему навстречу. Как-то Альбер расположился у дверей своего дома, покуривая длинную трубку. Али Бен Мохаммед проходил в это время мимо. Завидев Альбера, он приблизился к нему.

– Послушай, приятель, – сказал он по-арабски, но так, что Альбер с трудом его понял, – куда ты собираешься?

– В Кука, – ответил молодой француз. – Оттуда я рассчитываю быстрее добраться до родных мест. Нам по пути?

– Если ты поедешь напрямик, то нет, – ответил посланец. – Мне нужно в Якоба. Но добраться до Кука оттуда легче, чем отсюда, из Кано.

– Так ты советуешь мне ехать с тобой до Якоба? – поинтересовался Альбер.

– Конечно.

– А почему ты мне это советуешь?

Али Бен Мохаммед посмотрел на молодого человека с удивлением.

– Потому что путешествовать под охраной сотни всадников надежнее, чем в одиночку.

– И ты дашь мне эту сотню всадников и от Якоба до Кука?

– Возможно. Поедешь с нами? Мы отправляемся сегодня после полудня.

– Мне нужно подумать. Если увидишь, что мы с сестрой будем готовы ко времени твоего отъезда, значит, мы поедем с тобой. Если нет – остаемся здесь.

При слове «сестра» Али Бен Мохаммед поднял глаза и подозрительно посмотрел на Альбера. Но тот оставался невозмутим и серьезен.

– Мы поедем мимо этого дома, – сказал посланец. – Подумай. – Он поклонился Альберу и продолжил свой путь.

Такого предложения Альбер не ожидал. Отвергать его вряд ли стоило. Еще раз все взвесив, он не нашел причин для отказа. Внимание, какое Али Бен Мохаммед проявил к Юдифи, могло быть мимолетным. Будь оно вызвано иными, более серьезными причинами, Альбер придумал бы какую-нибудь отговорку. Он решил соблюдать осторожность и прежде посоветоваться с Юдифью.

Войдя в комнату девушки, он застал ее, по обыкновению, в глубокой задумчивости. Она подняла голову, и при виде Альбера глаза ее заблестели.

– Мадемуазель, – сказал он, опускаясь рядом с ней на скамью, – нам необходимо принять важное решение.

– Нам? – с улыбкой спросила Юдифь. – Наверное, только вам! Я все доверяю решать вам.

– Но мне нелегко это сделать, и я прошу совета у вас, – ответил Альбер. – Отсюда в Северную Африку ни один караван не ходит. Нам нужно попробовать добраться до Кука, а это довольно далеко от Кано. Говорят, путь туда труден и небезопасен. Али Бен Мохаммед, которого я как-то вам показывал, предложил мне добраться с его спутниками до Якоба. Кажется, оттуда легче попасть в Кука. Стоит ли мне соглашаться?

– А почему бы и нет? Что ж вы медлите? – спросила Юдифь.

– Скажу откровенно, мне не нравится этот человек.

– Если вы чего-то опасаетесь, поедемте одни, – предложила Юдифь.

– Я опасаюсь не за себя – я боюсь только за вас!

– За меня?

– Именно так, потому что этот Али Бен Мохаммед посматривает на вас с таким вниманием, которое здесь, где нам неоткуда ждать помощи, внушает мне опасения.

– Я понимаю ваши сомнения, – спокойно ответила Юдифь. – Ничего не бойтесь! Под вашей защитой я чувствую себя вполне уверенно. Я доверяю небу и вам, как и прежде!

– Благодарю вас, Юдифь! Здесь нужна осторожность. Я скажу ему, что вы моя сестра и обещаны в жены одному из моих друзей.

– Так и скажите! – Юдифь улыбнулась. – Ведь я и в самом деле ваша сестра!

Альбер отвернулся. Ничто его так не восхищало, как эта мягкая, нежная улыбка прекрасной спутницы.

– Ладно, я приму его предложение, – решился он. – А могу я рассчитывать на ваше понимание, если отвергну возможные домогательства этого человека?

– Альбер! – покраснев, воскликнула Юдифь.

– В моем вопросе нет ничего удивительного, – сказал молодой человек, стараясь не выдавать волнения. – Вы вправе распоряжаться собственной судьбой. А поскольку у себя на родине этот Али, видимо, важная персона, я вряд ли мог бы упрекнуть вас, если бы вы…

Юдифь быстро встала и подошла к маленькому окошку.

– Вам, вероятно, неприятен разговор на эту тему? – сказал Альбер, ликуя в душе. – Кончим на этом. Итак, после полудня мы должны быть готовы к отъезду!

Молодая девушка ничего не ответила, продолжая смотреть в окно.

– Юдифь! – взволнованно прошептал Альбер, приблизившись к ней. – Вы предоставляете мне право действовать вместо вас? Нас ожидает новое путешествие, полное опасностей и трудностей. И мне было бы легче принимать решения, имей я право на ваше доверие. То, что я лишил вас самостоятельности, не дает мне покоя, ибо я не знаю, могу ли принять от вас такую жертву, как полное подчинение.

– Я вас не понимаю, – тихим, дрожащим голосом ответила Юдифь. – Я вам сказала, что на свете у меня нет никого, кроме вас. Самое большое счастье для меня – покоряться вашей воле!

– Самое большое счастье? Такими словами не шутят! Я мог бы по-разному толковать их! Но согласиться на такое полное подчинение, если это всего лишь жертва, всего лишь знак признательности, я не могу! Существует, впрочем, полное подчинение совсем иного рода, не имеющее ничего общего с жертвенностью, – это взаимное подчинение в любви! Могу я надеяться, Юдифь, что это именно оно?

Она не ответила. Альбер положил руку ей на плечо, но не с той пылкостью и порывистостью, как тогда, у оазиса, а нерешительно и несколько смущенно.

– Это оно, Юдифь! – тихо повторил он. – Я могу надеяться? Скажите хоть слово!

Она по-прежнему молчала, но, когда юноша нежно привлек ее к себе, не сопротивлялась. Он видел, как ее щеки окрасились пурпуром, и неожиданно она спрятала лицо у него на груди. Он услышал, как она беззвучно плачет.

– Эти слезы, – с дрожью промолвил Альбер, – знак отказа или залог чего-то другого?

– Я никогда не полюблю никого, кроме вас, никогда – и не только из благодарности! – прошептала Юдифь.

Альбер в ответ мягко обнял ее.

– Теперь я найду в себе силы и мужество, чтобы действовать за вас. Останемся вместе навсегда, Юдифь, как перед лицом опасностей, которые нас теперь ожидают, так и в предвкушении счастья, которое в будущем нам, может быть, дарует небо! Клянусь вам в вечной верности, клянусь всей душой, ибо другой мое сердце принадлежать никогда не будет! А когда мы доберемся до чужих стран, когда вы увидите иных мужчин, не раскаетесь ли вы, что опро-метчиво дали слово человеку, которого случай сделал вашим спасителем? Не упрекнете меня, что я воспользовался вашим положением, чтобы привязать вас к себе? Подумайте, Юдифь! Я не принуждаю вас!

– Не говорите таких слов! Они надрывают мне сердце! Больше всего я буду счастлива, если вы не пожалеете, что полюбили меня! Я так недостойна!

– Вы недостойны?! – с воодушевлением вскричал Альбер. – Вы не знаете себя! Впрочем, к чему весь этот разговор. Я счастлив! И будь что будет!

Он долго держал Юдифь в своих объятиях, потом запечатлел на ее чистом белом лбу горячий поцелуй и наконец отпустил, чтобы заняться приготовлениями к отъезду.

Спустя несколько часов перед домом остановилась группа всадников Али Бен Мохаммеда. К этому времени Альбер уже снарядил лошадей в дальнюю дорогу. Теперь он позвал свою спутницу. Еще раз он увидел ее сияющее счастьем лицо, блестящие глаза, мягкую, приветливую улыбку. Потом она быстро закуталась в покрывало и села в седло. Дорога пролегала по местам, которые оказались живописнее тех, что встречались Альберу прежде. Горы придавали им более романтический, хотя и более первозданный, вид.

В первые дни пути Али Бен Мохаммед ни словом не перемолвился с Альбером. Иногда он что-то спрашивал у одного из своих спутников, получая краткий ответ. Альбер узнал, что до Якоба оставалось четыре дня пути.

Но как– то утром Али направил свою лошадь к Альберу и знаком дал ему понять, что хочет ехать с ним рядом. Полный тревожного ожидания, но внешне совершенно спокойный, Альбер повиновался.

– На родине у тебя остались родственники, отец, братья? – спросил Али Бен Мохаммед.

– Нет, – ответил Альбер, – я один и сам себе хозяин.

– А девушка, что тебя сопровождает, твоя сестра?

– Да, я хочу проводить ее к своему другу: она его невеста. Друг, верно, думает, что мы оба погибли.

– И он утешится, не так ли?

– Может быть, но поверить в это трудно! – ответил Альбер. – Он очень любит мою сестру – они знают друга друга с детства. Еще тогда она была обещана ему.

– Так вот, я хочу тебе что-то сказать. Отдай свою сестру мне в жены и оставайся здесь.

– Как?! – вскричал Альбер с неудовольствием, какое мог позволить себе сдержанный сын пустыни. – Ты предлагаешь мне нарушить слово, которое я дал другу, и не выполнить завет отца?

– Твой друг уверен, что вы оба мертвы. Возможно, у него уже другая жена.

– Возможно, – сказал Альбер. – Но я должен убедиться в этом.

– Не говори так. Счастье, огромное счастье само идет в руки тебе и твоей сестре. Ты войдешь в число влиятельнейших людей на юге Африки.

– Разве ты сам настолько могуществен, что можешь обещать мне такое?

– Я занимаю высокое положение, а в недалеком будущем моя власть станет еще больше, – ответил Али Бен Мохаммед. – Я вижу, ты разумный человек. Буду с тобой откровенен. Султан Баучи – страны, где главный город Якоба, – стар и скоро умрет. Я буду его наследником. Султан не хозяин в своей стране. Баучи – всего лишь часть Великого государства Фульбе, во главе которого стоит Повелитель Всех Правоверных. Ты, может быть, слышал, что я ездил на запад советоваться с одним тамошним султаном насчет войны против черных язычников? Поэтому Повелитель Всех Правоверных и послал меня туда. Но переговоры я вел в своих интересах, а не в его. Я не желаю быть слугой, я хочу быть господином. Я договорился с султаном, что, когда подниму восстание против Повелителя Всех Правоверных, он пришлет мне помощь. Султан бросит свои войска против Тимбукту, я поведу свои против Сокото и Кано. Мы поделим Великое государство Фульбе.

– План дерзкий и отчаянный, – сказал Альбер.

И в самом деле, Великое государство Фульбе состояло из ряда провинций, каждая из которых была сама по себе большим государством и управлялась султаном. Султан в свою очередь был вассалом Повелителя Всех Правоверных, эмира эль-Муэммина, которому платил дань. Баучи со столицей Якоба – одна из самых крупных, живописных и плодородных провинций Фульбе, была к тому же самой важной, так как поставляла многочисленное и храброе войско, составлявшее костяк армии Фульбе. План передела крупного, обширного государства казался выполнимым. Восстание столь важной провинции, поддержанное нападением извне, легко могло увенчаться успехом, поскольку Фульбе существовало всего несколько лет и престиж эмира эль-Муэммина был пока недостаточным.

– План дерзкий, ты прав, – согласился Али. – Но мне известны силы, которые нужно пустить в ход. Страна Баучи верна мне, воины повинуются мне, даже если я прикажу им выступить против эмира эль-Муэммина. Впрочем, эмир и не подозревает о моем заговоре. Он целиком доверяет мне. Через двадцать месяцев я рассчитываю сам стать эмиром эль-Муэммином и тогда отдам тебе одну провинцию. А что до твоей сестры – разве может ей выпасть более счастливый жребий, чем сделаться женой могущественного владыки?

– Значит, ты требуешь, чтобы я отрекся от своей родины, жил на чужбине, нарушил завет отца и, собственную клятву? А где уверенность, что, добившись власти и могущества, ты сдержишь обещание?

– Положись на мое слово! – ответил Али Бен Мохаммед. – Почему бы мне не осыпать милостями брата моей жены, моего ближайшего родственника, ведь у меня никого больше нет? Но как только мы прибудем в Якоба, твоя сестра должна стать моей женой.

– А другие жены у тебя есть? Может быть, она станет третьей или четвертой?

– Нет, у меня только рабыни. Твоя сестра будет моей первой и последней женой!

– Но что побудило тебя сделать такой выбор? – спросил Альбер с наигранным удивлением. – Насколько я знаю, ты ведь даже не видел моей сестры?

– Одно мгновение, – ответил Али Бен Мохаммед. – И она стала для меня желаннее, чем оазис среди пустыни для измученного паломника! Она красива, умна и понятлива. Сна будет достойной женой повелителя!

– Для меня это большая честь, – сказал Альбер с притворным раболепием. – А если я все же откажусь?

– Это тебе не поможет, потому что ты в моей власти! – невозмутимо сказал Али. – Я убью тебя и завладею твоей сестрой!

– Я подумаю и поговорю с ней, – ответил Альбер и направил лошадь к ехавшей в одиночестве Юдифи.

Он вкратце рассказал ей о своем разговоре с Али Бен Мохаммедом и просил не впадать в отчаяние, а сохранять спокойствие. Заметив, что Али издали наблюдает за ним, он принялся изображать из себя человека, который напряженно и мучительно размышляет, но не может прийти к решению. Наконец, когда полуденный отдых подошел к концу и отряд вновь отправился в путь, он подъехал к Али, отозвал его в сторону и с видом примирившегося со своей судьбой человека сказал:

– Пусть будет так, как ты хочешь. Я понимаю, что не могу противиться твоей воле. Пусть моя сестра станет твоей женой; я отдаю наши судьбы в твои руки. Но не торопись! Сестра любит моего друга, товарища ее детства, и мысль о расставании с ним и с родиной будет ей тяжела. Будь снисходителен к ней! Пусть она свыкнется с этой мыслью!

В знак согласия Али Бен Мохаммед наклонил голову, и хотя Альбер не заметил больше никаких внешних признаков его удовлетворения и радости, ему почудилось, что Али поглядывает на него с большей доброжелательностью. Француз вернулся к Юдифи.

Альбер считал, что из отряда необходимо бежать прежде, чем они достигнут Якоба. Ведь совершить побег из города всегда труднее, чем по пути к нему. Казалось, побег не сулит особых сложностей. Альбера никогда не стерегли, палатки для себя и для Юдифи он всегда разбивал в некотором отдалении от всех остальных. Так что бежать им будет довольно легко. Важно только выбрать такой путь, чтобы уйти от преследования. Но как это сделать? Если Али разошлет свою свиту во все концы, беглецов, несомненно, обнаружат и схватят.

Тем не менее Альбер твердо решил бежать той же ночью. Стараясь оставаться незамеченным, он придирчиво осмотрел местность, чтобы сориентироваться. На юге и на востоке он увидел довольно внушительные горные цепи, а перед ними – долины, по которым текли реки. Горы могли бы стать самым надежным укрытием, а возможно, по ним проходила и граница. Во всяком случае, бежать следовало в таком направлении, которое не удаляло бы наших героев от города Кука – конечной цели их путешествия. Таким образом, Альбер должен был держать путь на восток, к горам.

Вечером отряд стал лагерем не на равнине, в тени деревьев, а в небольшой деревушке, жители которой были очень почтительны с Али Бен Мохаммедом. Он отвел Альберу и Юдифи хижину для ночлега. Оставшись с девушкой один на один, Альбер, не мешкая, сообщил ей, что решил бежать, ибо теперь достаточно хорошо узнал Али Бен Мохаммеда. Он убежден, что, едва они доберутся до Якоба, спасение станет невозможным. Юдифь согласилась с Альбером. Ни на секунду ее лицо не покидало выражение радости и тихого счастья. Альбер привел в порядок поклажу для лошадей, стоявших во дворе, после чего выскользнул за дверь, чтобы ознакомиться с деревушкой.

Ночь стояла тихая. Выяснить, где выставлены дозоры и не наблюдают ли за его хижиной издали, Альберу не удалось. Он прошел в глубь деревни. Ни души. Он даже приблизился к дому, где расположился сам Али Бен Мохаммед. Но и там все было погружено в глубокий сон. Альбер возвратился к Юдифи. Он сказал ей, что все спокойно и самое время бежать.

Он попросил ее не отставать от него ни на шаг, взял за поводья обеих лошадей и вывел со двора на улицу. К счастью, песчаная почва почти полностью скрадывала стук копыт, и Альбер достиг последних хижин на окраине деревушки, не заметив ничего подозрительного. С не меньшей осторожностью он довел лошадей до зарослей кустарника, помог сесть в седло Юдифи, сел сам, и они поехали, двигаясь в направлении, которое он точно определил.

Ночной мрак затруднял их передвижение. На пятьдесят шагов не было видно ничего, кроме неясных очертаний больших куп деревьев. Дул слабый ночной ветерок. Альбер знал, что дует он с востока, и, поскольку держал путь именно к востоку, ему оставалось лишь скакать навстречу ветру. Это давало ему уверенность, что они с Юдифью не сбились с пути.

Вначале они ехали по обширной, поросшей травой равнине. Потом дорогу им преградила река. Альбера это препятствие скорее обрадовало, чем расстроило. Ему было известно, что в это время года большинство рек мелеют. Стремясь оставлять как можно меньше следов, он решил скакать по ее руслу. Сперва он сам въехал в реку, обследовал ее на некотором расстоянии, а потом подал знак Юдифи. Река текла с востока, и беглецы направились против течения. Эта уловка должна была затруднить людям Али Бен Мохаммеда преследование: требовалось очень внимательно следить за берегами, чтобы заметить, что беглецы вновь выбрались на сушу, тем более что до той поры пройдет несколько часов.

Забрезжило утро. В деревушке теперь, наверное, хватились беглецов, и Альбер не строил себе иллюзий: ему было ясно, что их, несомненно, догонят, если они не доберутся прежде до таких мест, на которые власть Фульбе не распространяется.

Они провели в дороге уже немало времени, как вдруг Юдифь сказала:

– Смотрите, люди!

Ошеломленный, Альбер оглянулся. На горах, которые они только что миновали, он увидел небольшую группу всадников. По одежде он сразу же узнал спутников Али Бен Мохаммеда. Находился ли среди них сам Али, установить ему не удалось.

– Они посланы за нами! – крикнул он Юдифи, и оба пустили теперь своих лошадей во весь опор.

Вскоре они добрались до широкой и, как видно, довольно полноводной реки. Подобно первой, обмелевшей, эта также преграждала им путь. Заметив новую преграду, расстроенный Альбер закусил губы: лошади успели уже порядком разгорячиться – вряд ли можно пускать их в воду. Тем не менее раздумывать было некогда. Альбер направил своего коня в реку, попросив Юдифь следовать за ним на некотором расстоянии. Дважды сильное течение едва не унесло животных, пока наконец они не нащупали дно и не выбрались на берег.

Альбер обернулся. Африканцы находились уже вблизи противоположного берега. Поскольку он невольно указал им место, где можно переправиться через реку, можно было не сомневаться, что они последуют его примеру. Он пришпорил лошадь, Юдифь – тоже, и они помчались по равнине, выжимая все, что можно, из своих скакунов.

Внезапно из зарослей кустарника, мимо которых пролегал их путь, появилась группа всадников. Альбер сперва насторожился, ибо принял их за вторую половину свиты Али Бен Мохаммеда, но через минуту понял свою ошибку. У всадников, что ехали им навстречу, лошади были лучше, да и одеты они были иначе. Наверное, это жители страны, где беглецы теперь оказались, – страны, которую Али называл страной Багирми.

Увидев беглецов и преследовавших их фульбе, эти всадники тоже придержали коней. Воинов-багирми также оказалось не менее двадцати, некоторые из них были с ружьями.

Альберу было некогда раздумывать, как встретят его багирми – как друга или как врага – и как ему поступить. Он криком и знаками дал понять, что за ними гонятся и они просят у багирми защиты. Затем оглянулся и увидел, что фульбе поехали медленнее и начали приводить в готовность свое оружие.

Через несколько минут Альбер находился уже среди незнакомых всадников. Как и все жители этой центрально-африканской страны, они были неграми; один из них имел знаки отличия, которые позволяли заключить, что он более важная персона, нежели его спутники.

К его ногам и бросился Альбер, быстро соскочив с лошади. Словами и жестами он просил принять его и спутницу и защитить от погони.

Преследователи между тем остановились и, похоже, обсуждали, что предпринять. То же сделали и багирми. Они лопотали на каком-то незнакомом языке, так что Альбер понимал лишь отдельные слова. Впрочем, их язык напоминал язык фульбе. Тем не менее из услышанного он сделал вывод, что багирми рассержены вторжением фульбе в их владения. Они грозили воинам Али Бен Мохаммеда копьями и, казалось, готовы были немедленно пустить их в ход. Однако предводитель удерживал своих соплеменников.

Вслед за тем – когда Альбер вновь садился в седло – пожаловал один из фульбе – вероятно, парламентер. Француз прилагал все усилия, чтобы уяснить себе смысл переговоров, которые тот вел с негром. И действительно кое-что он понял. Фульбе требовал выдачи беглецов, которые являются собственностью их племени, а взамен обещал багирми богатый выкуп овцами и коровами, а также немало денег. В случае отказа он угрожал применить оружие.

– Кто ваш предводитель? – спросил негр, и Альбер отчетливо слышал этот вопрос.

– Али Бен Мохаммед, будущий преемник султана Якоба.

– Передай ему, пусть убирается! – с яростью вскричал неф и угрожающе вытянул руку. – Я не желаю говорить с ним и скорее готов вонзить в его сердце кинжал, чем оказать дружескую услугу. Беглецы останутся у меня. Пусть попробует их забрать!

Эти слова, точный смысл которых Альбер уяснил лишь потом, сопровождались такими откровенно недружелюбными жестами, что парламентер поспешил ретироваться.

Тем временем силы Али Бен Мохаммеда возросли: подошло подкрепление – еще десять всадников, присоединившихся к первой группе. Таким образом, фульбе получили численный перевес над багирми и, вероятно ободренные этим, начали приближаться. Те, у кого были ружья, изготовились к стрельбе, остальные достали луки и стрелы.

Словами и знаками Альбер объяснил негру – предводителю багирми, что разумнее встретить воинов фульбе, расположившись в ближнем кустарнике. Негр оценил дельный совет француза. Багирми быстро отступили на несколько шагов и тоже взялись за оружие. Альбер же был весьма доволен, что может продемонстрировать фульбе свою храбрость. Он искал Али Бен Мохаммеда, которого успел заметить, но тот держался позади своего отряда.

Враги приблизились уже настолько, что их легко могла поразить ружейная пуля. Для стрел, правда, расстояние было еще слишком велико. Молодой француз решил, что самое лучшее – начать схватку самому, и выбрал мишенью воина, который был ближе всех. Раздался выстрел – воин рухнул наземь. Багирми издали ликующий вопль.

Наверное, они подумали, что не стоит пренебрегать таким союзником, как Альбер, и выстрелили из ружей и луков. Впрочем, они промахнулись, и фульбе подошли еще ближе. Альбер дал понять находившемуся рядом с ним воину, чтобы тот заряжал одно ружье, пока сам он будет стрелять из другого. Хитрый африканец быстро смекнул, что от него требуется, и в знак согласия кивнул французу. Теперь Альбер взял на мушку второго фульбе и сразил его. Затем схватился за пистолеты, которые, как он предполагал, били на сто шагов. Он попробовал, и с первого же выстрела ему удалось ранить третьего противника.

Потеря трех человек еще до начала схватки повергла фульбе в замешательство. Они удвоили осторожность, и Альбер с удовлетворением заметил, что Али Бен Мохаммеду приходится всячески подбадривать и воодушевлять своих воинов и это вызывает у него гнев и недовольство. Негр успел зарядить одно ружье, сам Альбер зарядил второе и, не спеша прицелившись, опять поразил двух фульбе.

Рев ликования, издаваемый багирми, сопровождал поражение очередного фульбе. Те сбились в кучу, словно стадо овец. Наверное, каждый из них опасался, что следующий выстрел настигнет его, и испытывал непреодолимое желание очистить поле боя.

Теперь и Али Бен Мохаммед направил свое ружье на Альбера. Целился он довольно хорошо – его пуля пролетела рядом с французом и угодила в ствол дерева. Багирми подняли его на смех, да и в глазах соплеменников этот промах вряд ли добавил уважения к их предводителю.

Тогда Али Бен Мохаммед выхватил из ножен саблю и поскакал во главе своего отряда, воодушевляя колеблющихся. Не задумываясь, Альбер предназначил очередную пулю гордому фульбе. Но тот, разгадав замысел врага, воспользовался моментом, когда его отряд совершал поворот, и опять очутился позади своих воинов. Альбер решил, что самое время напасть на приближающихся врагов. Он сделал знак негру, и тот мгновенно понял, что от него требуется, но жестами попросил Альбера сделать прежде еще несколько выстрелов. Молодой человек внял просьбе и разрядил в воинов фульбе свои ружья и оба двуствольных пистолета. Промахнулся он всего один раз: убитыми и ранеными оказались пятеро врагов. Таким образом силы фульбе и багирми примерно сравнялись, с той, однако, разницей, что фульбе обескураженно отступили, а багирми, напротив, ликовали.

По первому знаку негра багирми с дикими криками бросились на фульбе. Завязалась борьба, в которой смешались копья, луки, стрелы, сабли и щиты. Альбер отступил. Он довольствовался тем, что заряжал свои ружья и временами улыбался Юдифи, дарившей его взглядами, полными восхищения и любви.

Нетрудно было угадать, кому достанется победа.

Багирми были полны уверенности и ликования, у них были свежие лошади, куда более выносливые, нежели лошади противника. Фульбе, напротив, действовали нерешительно, уставшие лошади мешали им продвигаться вперед. Одного за другим они теряли людей и постепенно отходили к реке. Там они предприняли последнюю, но безуспешную попытку оказать сопротивление, но до противоположного берега добрались единицы, среди них и Али Бен Мохаммед, которого багирми некоторое время преследовали, но не догнали.