Текст книги "История Ирэн. Отрицание (СИ)"

Автор книги: Адель Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Я вас вижу – скомандовала Ирина, впрочем, не рассчитывая, что сработает – вылезайте

Но, как ни странно, сработало. Вскоре на лестнице показались два…ребёнка. Присмотревшись, Ирина поняла, что это мальчишки, одетые в одинаковые старые серого цвета штаны и растянутые «бабушкины» кофты, примерно десяти или двенадцати лет. Только худенькие и еще маленькие. Наверное, всё-таки им по десять лет, – подумала Ирина, вспоминая, как ещё в школе их мальчишки-одноклассники в тринадцать-четырнадцать лет, ушли на летние каникулы малявками, а вернулись огромными прыщавыми дылдами.

– Подойдите, – ещё раз скомандовала Ирина

Мальчики подошли ближе и неожиданно один их них сказал – Рад вас видеть, сестра…

Ирина чуть снова не упала в обморок, но «устояла», пока, не понимая надо ли их обнимать, если они её братья

Потом плюнула на всё и раскрыла руки, приглашая мальчишек самим решать. И мальчишки не подвели, одним прыжком оказались около Ирины и доверчиво прижались к ней.

Что удивительно, мальчишки не были близнецами, их легко можно было отличить, потому как у одного волосы были тёмные, как и у Ирины, а у другого светлые, да и на лицо немного, но отличались.

– Есть дома взрослые? – спросила Ирина, тщетно пытаясь не показать, что она не знает ни имён мальчишек, ни как зовут отца.

Мальчики рассказали, что отец дома, но просил его не беспокоить, а еще дома Пелагея и Афанасий, старик-дворецкий, но Афанасий очень старый и всё время спит.

– Давайте не будем будить Афанасия, ведите меня к Пелагее – Ирина решила не вызывать слуг, тем более что их тут «полтора земплекопа», а пройтись самой по дому, посмотреть, что здесь и как.

Пока мы шли по дому, стало понятно, что дом нуждается в ремонте, потрескавшаяся штукатурка, облезшая позолота, скрипящий паркет. Вероятно, когда-то дом был очень симпатичным и уютным, но это явно было давно.

Пелагея оказалась дородная баба в возрасте. Хотя что Ирина знает о том, как здесь простые, не аристократы, люди стареют. Этой Пелагее может быть как пятьдесят, так и сорок лет. Она что-то помешивала в кастрюле, когда мальчики привели Ирину на кухню.

– Обед еще не готов – не оборачиваясь, зычным голосом рявкнула Пелагея

– Тётя Поля, это Ирэн приехала – снова сказал тёмненький братик

– Какая ещё Ирэн? – недовольно спросила Пелагея. Обернулась, увидела меня, заохала, замахала руками. Забыв. Что у неё в руках большая ложка, брызги с ложки полетели на Пелагею и на мальчишек, которые стояли передо мной. Потом сообразив, что ложку надо положить, она бросила её обратно в кастрюлю и наконец-то выдохнула из себя,

–Барыня, радость то какая! А мы тут …– на этом она прервалась и почему-то заплакала.

Горелой едой запахло ещё сильнее, и я поняла, что надо спасать то, что в кастрюле. Сняла шубку, отдала её братьям, – Возьмите и положите там, где почище.

А сама пошла смотреть, что там у Пелагеи в кастрюле горит. Увидев серую бурду, спросила – Пелагея, а что сегодня на обед?

– Дык каша на обед, больше ничего и нет у нас. Деньги-то от барона только в начале месяца придут. А из деревни-то сегодня только молоко привезли, творога немножко, да яиц два десятка. Ни мяса ничего. Говорят сами голодают. Даже курицу не привезли.

– Деньги у меня есть, как можно продукты купить? – Ирина не представляла себе, как это происходит здесь в поместье. Не пошлёшь же Пелагею в ближайшую Пятёрочку.

Оказалось, что за продуктами, если только в уездный город ехать, а это примерно час езды на санях. А есть хотелось прямо сейчас, да и на голодные физиономии братьев тоже было жалко смотреть. И Ирина решилась,

– Давай Пелагея, показывай, что там у тебя за продукты.

Платье уже всё равно надо было чистить после дороги, поэтому Ирина, помыв руки принялась за готовку. Готовить она умела, но обычно для себя готовила что-то простое, не любила питаться в ресторанах, это вообще вредно для фигуры, ты же никогда не знаешь, что они там в соусы кладут, сахар или еще какую-нибудь вредную гадость. Поэтому Ирина предпочитала домашнюю еду. Считала, что тушёная капуста гораздо полезнее спаржи на гриле. Вот и сейчас легко придумалось, как из простых ингредиентов сделать вкусный обед.

Из найденных запасов Ирина решила приготовить ленивый творожный хачапури, а что, вкусно, сытно, и быстро. Готовится румяная лепёшка-"лодочка" из творога и сыра с яйцом на сковороде, по вкусу – это несладкий сырник, а вот по внешнему виду – ну точно хачапури по-аджарски. Главное быстро и на сковороде можно сделать. Правда сковороду Пелагее пришлось отмывать.

Ели все тоже здесь же, на кухне, видимо это было самое тёплое место в доме. Хачапури пошли на ура, на вкус не повлияло даже отсутствие привычного сыра. Мальчишки, те вообще ели, пока в них влезать не перестало.

– А что отец? Разве он не спустится? —спросила Ирина, перед тем, как сажать за стол мальчишек.

Мальчишки неуверенно замерли, но ответила Пелагея – Он редко с нами, я ему лучше отнесу, а вы садитесь.

Всё страньше и страньше*, – подумала Ирина, но вслух пока ничего не сказала.

(«Curiouser and curiouser!» – одна из моих любимых фраз из Алисы в стране чудес Л. Кэролл. Некоторые переводят её как «чудесатее и чудесатее», но мой любимый ее перевод – «все страньше и страньше!»)

После обеда Ирина отправила мальчишек наверх и пообещала зайти. Пелагея хотела тоже убежать, но Ирина её тормознула. Ей были нужны ответы.

– Пелагея, рассказывай, что здесь происходит, что про меня известно, всё рассказывай – Ирина не просила, а приказывала. Она уже увидела, что в общем-то Пелагея добрая баба, к мальчикам хорошо относится, но скорее всего ленивая. В доме грязно, еда никакая. Поэтому Ирина решила играть роль строгой хозяйки, собственно, в прошлой жизни она такой и была. Строгой и к себе, и к людям, которые на неё работали.

Выяснилось, что отец уже давно не занимается ни детьми, ни поместьем, вот как Ирэн из дома уехала семь лет назад, так и «покатилось всё под гору».

Отец Ирэн Леонид Александрович Лопатин, мелкопоместный дворянин. После смерти жены, которая умерла, рожая близнецов, остался с тремя детьми на руках, старшей дочерью Ирэн, тринадцати лет и двумя новорожденными сыновьями. От жены графини Прасковьи Анисимовой осталось две деревни на сто пятьдесят душ.

До отъезда Ирэн их дома он еще держался, оставаясь предводителем местного дворянства, но потом всё больше уходил в себя, перестал что-то делать, деревни живут сами по себе, дохода с деревень нет, слуги все разбежались. Из предводителей дворянства его сняли, службы нет, даже гувернера мальчикам уже год оплатить нечем. Деньги вот только барон присылает, немного, но каждый месяц.

– А что Пелагея про меня говорят? – Ирина сделала вид, что ей интересны те сплетни, которые в провинцию доходят.

– Дык, барыня, разное говорят

– А ты всё расскажи – Ирина встала, и сама налила ещё чаю. Чай на удивление, при общей нищете дома, был хороший.

– Кстати, Пелагея, а откуда такой чай у вас вкусный?

Пелагея засмущалась, но ответила – Это мешок в прошлом году нам помещик Картузов подарил, а я его летом просушила и травок всяких добавила.

– Ну ты, молодец! – Ирина подумала, что и дом, и мальчики, да и отец, еще как-то держатся, во многом благодаря такой вот русской бабе Пелагее.

Наконец Ирине удалось выяснить об Ирэн, хотя бы то, что доходило до поместья.

Оказалось, что Ирэн, два года назад ушла от мужа к офицеру, бросив пятилетнего сына. И сама написала прошение императору о разводе.

Ирина чем больше слушала, тем хуже ей становилась, картина вырисовывалась преотвратная.

Она сейчас баронесса Виленская, которая ушла от мужа, бросила сына, открыто жила с офицером. Вот интересно, она никого не убила? А то прям грех на грехе.

– А что, барыня вы насовсем к нам или в гости? – как бы невзначай в разговоре задала вопрос Пелагея

Ирина подумала, что надо отвечать прямо, чтобы потом не было неоправданных ожиданий и сказала, – я, Пелагея, скорее всего насовсем, но больше тебе сказать ничего не могу, потому как травма у меня была, головой я сильно ушиблась и не всё помню. Вот офицера совсем не помню, например. Даже как его зовут…

Глава 4

После разговора с Пелагеей Ирина поняла, что сил не осталось. Кое-как сбросив платье и протеревшись влажной тряпкой, она рухнула на пыльную кровать в бывшей девичьей комнате Ирэн, куда её проводили братья, и уснула.

С утра ничего не изменилось, но в пыльное окно светило солнце, голова почти не болела, и Ирина решила, что не всё так и плохо. В комнате Ирэн была небольшая каморка, в которой стояла тумба с тазом. Ирина поняла, что это для умывания. Отсутствие водопровода в доме казалось сейчас огромной проблемой. Надо найти что-то для чистки зубов, и вообще хотелось бы помыться. Ирина в прежней жизни обожала воду и принимала душ утром и вечером, по выходным любила попариться. Должна же здесь быть хотя бы баня, – думала Ирина, тщетно пытаясь вспомнить историю. По её памяти вроде бы уже при Петре Первом были построены общественные бани. Это же всё-таки не Европа, где вшей ловили специальными приспособами.

Но надо было шевелиться и Ирина, покопавшись в сундуке, нашла простое и мягкое тёплое платье, внутри него было нижнее платье, довольно плотное, вся эта конструкция затягивалась шнуровкой по бокам, поэтому надеть и затянуть шнуровку труда не составило. Волосы Ирина заплела в косу и пошла вниз.

На кухне всё также что-то делала Пелагея, но едой не пахло.

– Пелагея, доброе утро, мальчики еще не встали?

– Нет, барыня. А вы чего так рано поднялись?

– Помыться хочу, не знаю где воду взять

Оказалось, что водопровод в доме есть, но на второй этаж не доходит, только на первом. Но вода там сейчас идёт только холодная, потому как денег на уголь не было, а зимой надо всё время в подвале топить.

Настроение Ирины скакало от почти полного счастья, когда услышала, что есть водопровод, до небольшой грусти, когда стало понятно, что горячей воды нет.

Баня в поместье тоже была, но она рассохлась и по словам Пелагеи тепло плохо держит. Ирина решила принести ведро и нагреть воду. Вспомнила, что когда-то не было у неё проточного водонагревателя и из ведра очень даже можно было помыться, когда летом в городе отключали горячую воду.

Пелагея ещё сказала, что отправила уже деда Афанасия в город за продуктами, а сейчас ждёт из деревни должны подъехать и привезти.

– Вот посмОтрите, барыня, совсем ведь распустились, барин-то, Леонид Ляксандрович, давно со старостами не встречался, вот и мухлюют.

Пока ведро нагревалось, Ирина решила ещё пораспрашивать Пелагею. Фамилия отца Ирэн была Лопатин. Ирину поразило такое совпадение, она же тоже Лопатина, возможно ли, что она действительно была потомком этой семьи. Одно время Ирина увлекалась генетическими исследованиями и даже сдала свой биоматериал, чтобы исследовать возможные регионы происхождения. И получила результат, где описывалось, что география её ДНК как раз здесь, по Симбирскому тракту в сторону Нижнего Новгорода. Но вот, конечно, село Никольское там не упоминалось.

Выяснила Ирина также про деньги. Оказалось, что у неё в кошеле, который она получила от дворецкого в доме барона, почти пятьдесят золотых монет. В каждой золотой монете было десять серебряных монет, в каждой серебряной по сто медных монет. Так медяшки и назывались, монеты. Золотая монета называлась империал, а серебряная целкач. На золотую монету крестьянская семья из трёх человек могла жить месяц.

Раздались шаги и в кухню ввалился огромный мужик в тулупе и пробасил

– Полька, отопри заднюю дверь, продукты привёз…

Запнулся, увидев, что Пелагея в кухне не одна и Ирина решила этой заминкой воспользоваться

– Пелагея, пойдём посмотрим, что там привезли, – тоном недовольного начальника произнесла Ирина

Мужик как-то затоптался на месте, глядя то на Пелагею, то на Ирину. Ирина хоть и была в простом платье, но явно выглядела не как деревенская девка.

Ирина решила закрепить эффект и строго спросила – Как зовут?

– Дык, Порфирий, значит, староста я из Кротовки, сегодня наш день, значит

Пелагея тут же сориентировалась, – Да, барыня, посмотрите сами, что нам возят, как уважают барина, – тон был саркастический, можно было «порезаться».

Ну, артистка, Пелагея – подумала Ирина и сделав еще более строгое лицо, махнула Пелагее рукой, – веди.

В санях лежало несколько свёртков.

– Разворачивай! – Ирина и не думала давать спуску, видя, что Пелагея одобрительно кивает.

В свёртках было две тощих курицы, немного овощей, и небольшой мешочек муки.

Ирина вопросительно взглянула на Пелагею, та скривилась и сразу стало понятно, что явно недобор, но свёртки забрала.

– Почему так мало? – Ирина не представляла себе, что и сколько они должны привозить, но Пелагее она в этом доверяла.

– Дык, у самих нет, – жалобно произнёс Порфирий, но по его сытой физиономии было видно, что сам староста явно не голодает.

– Приеду с ревизией, проверю – наобум, что называется «пальцем в небо» сказала Ирина.

Надо было видеть, как изменился в лице староста. Сразу стало ясно, что в деревнях есть, что скрывать.

– Когда ждать-то вас, барыня? С батюшкой приедете или одна? – хитрый мужик быстро сообразил, кто она и сразу начал «разведку»

– Когда надо тогда и приеду, и не твоё дело одна или с кем – пришлось добавить металла в голос.

– И чтобы завтра людей привёз, – Пелагея вопросительно на меня посмотрела, но я продолжала – расчистить всё, к дому не подойдёшь, так снегом завалено. Сам реши сколько человек, чтобы мне быстро здесь всё расчистили.

Мужик начал кланяться, что-то бормоча при этом, и подхватив лошадку по уздцы, пошёл в сторону выезда из поместья. А Пелагея, не растерявшись, ещё и крикнула ему вослед

– И чтобы как положено привозил!

На кухню мы входили смеясь.

– Как вы его, барыня! Я вас прям и не узнаю, такая вы бойкая стали, да ещё и готовить научились

Ирина подумала, что даже то, что Пелагея не видела Ирэну несколько лет, не поможет ей скрыть свою инаковость.

Но Пелагея сама спросила, и сама ответ придумала – Эк вас жизнь-то помотала, барыня. Вот и научились и за себя постоять и еду приготовить.

Ирина, услышав это, выдохнула и подумала, что это может быть хорошей отговоркой.

На завтрак Ирина поставила блины и отправила Пелагею ощипывать кур, чтобы сварить их на обед. Пока готовила, раздумывала о том, что неплохо было бы убраться и перестирать всё. Интересно, а из деревень можно женщин позвать для уборки?

Надо ехать в деревню, но судя по реакции старосты, ей нужен отец. А то могут и не послушать, или хуже того, стукнут по голове и скажут, что так и было.

Вскоре прибежали мальчишки. Хитростью наконец-то удалось узнать их имена.

– Вы такие чумазые, что я вас не могу отличить, ну-ка кто есть кто?

Светленький братик сразу «сдал» все пароли – это же я Иван, а тёмненький, видно, хотел подшутить, – нет, Иван это я, а он Дмитрий.

Ладно, – подумала Ирина, Ваня и Димка будут, и отправила их умываться. Сама развела воды и полила им. Надо бы еще головы помыть. Да, вроде никто не чешется, надеюсь, что насекомых нет.

После завтрака кликнула Пелагею, чтобы та ей помогла вымыть голову. На первом этаже была сделана специальная помывочная, где стояла ванна, но пока водопровод не работает толком, ванну можно использовать только как большой тазик.

Вымылась Ирина сама. Только попросила Пелагею полить ей на голову. Очень уже длинные и густые волосы ей достались. Пелагея начала поливать и вдруг заохала, даже назвала вместо барыни по имени-отчеству.

– Ой, батюшки, Ирэн Леонидовна, что же это у вас с головой? Откуда такая шишка?

Пришлось ей рассказать, что упала я на вокзале, сильно ударилась, поэтому и помню не всё.

– А что вы делали на вокзале, барыня?

– Не помню, Пелагея, – вывернулась Ирина и перевела разговор, – хочу в деревню поехать, посмотреть, что там и как, поговорить со старостами, надо женщин позвать, чтобы дом убрали и постирать бы надо. Пелагея, а сколько платить надо, может мы кухарку возьмём, да мне еще горничная нужна.

– Надо бы вам с батюшкой попробовать поговорить, вы, конечно, командовать горазды, но с ним всё же надёжнее

***

С отцом поговорить не получилось. Когда Ирина зашла в комнату, то увидела сидящего на кресле мужчину, седого, небритого, можно даже сказать с неаккуратной бородой. Перед ним стоял стол, на котором стояла пузатая бутылка и бокал с коричневой жидкостью. Но мужчина не пил, он просто сидел с закрытыми глазами. Ноги его были завёрнуты пледом и казалось, что он вообще не живой.

Ирина долго думала, как к нему обратиться и решила назвать его по имени отчеству

– Леонид Александрович, батюшка, это Ирэн, я теперь здесь у вас жить буду, нам с вами надо поговорить

Но мужчина в кресле даже не шевельнулся. Тогда Ирина прошла в комнату и встала прямо перед сидящим. Тронула его за руку.

– Леонид Александрович, вы спите?

Мужчина медленно, словно нехотя открыл глаза и посмотрел мутным взглядом на Ирэн. Ничего не говоря, перевёл взгляд на стол, взял бокал. Выпил небольшой глоток и снова закрыл глаза.

– Вот это депресняк, –подумала Ирина и поняла, что в деревню придётся ехать одной.

Надо бы подумать на чём можно заработать, может в деревне что-то удастся посмотреть. Пока в голову Ирине пришла мысль попробовать сделать спички. Местное огниво за эти два дня уже изрядно измотало её.

Она помнила примерно, что спички вроде делают из серы, красного фосфора и ещё нужен клей. Клея здесь точно не будет, неизвестно еще, что с фосфором. Надо, наверное, доехать до города, может в аптеке там спросить. А клей можно и киноварью заменить, если найдётся.

На всякий случай спросила Пелагею про аптеку, оказалось, что в городе есть не только аптека, но и больница, и лавки всякие, даже ювелирные.

К вечеру, когда уже начало темнеть и Пелагея стала волноваться, приехал дед Афанасий. Ну как приехал, лошадка, запряжённая в сани, его привезла. Сам он спал, лёжа на нагруженной телеге и даже проснулся не сразу, только когда Пелагея стала его тормошить.

На выданные два червонца, дед Афанасий привёз целую телегу. Там было и мясо, и сыры, и овощи. Всё это как оказалось, по списку, который ему дала Пелагея.

А Пелагея-то не так проста, – подумала Ирина, и грамоте обучена.

***

На следующее утро Ирина стала собираться в деревню. Деревень оказалось две, одна Кротовка, и вторая Отрада.

Кротовка была побольше, там было шестьдесят девять дворов, а вот Отрада была совсем маленькая всего на двадцать дворов.

Рано с утра приехал староста из Отрады, привёз снова творог, яйца и молоко. Ирина и в прежней жизни вставала рано, а здесь пока дом не отмыт ей и совсем не спалось. Поэтому старосту встретила… барыня.

В отличие от Порфирия, этот был постарше, помельче и Ирине показалось, что честнее. Назвался Емелей. Ирина еле сдержалась, чтобы не пошутить на тему, а где его печка, ну или щука.

Пелагея снова всем своим видом показывала, как она недовольна, что мало привозят. Староста не стал оправдываться, только сказал.

– Осталась у нас всего четыре коровы, остальных пришлось под нож, урожая то почти не было, кормить нечем

– А что с урожаем? – Ирина ничего не понимала в сельском хозяйстве, но рассчитывала, что её знания как-то могут пригодиться.

– Засуха была барыня, и вспахать совсем не получилось, соха землю не пробивала.

– Соха, это такая деревянная рогатина? – Ирина подумала, что баронессе позволительно не знать, как выглядит соха.

Оказалось, что да, и Ирина поняла, что вот оно, она точно знала какое изобретение в её прежней реальности сдвинуло сельское хозяйство, это был стальной плуг. С появлением плуга, землю стали нормально пахать и урожайность резко возросла.

Но каждая идея приносила только больше вопросов. А сталь здесь вообще льют?

В итоге Ирина напросилась со старостой в Отраду. Деревня располагалась гораздо ближе, чем Кротовка, и Ирина подумала, что обратно прогуляется пешочком. Всего-то три версты, около трёх километров, как Ирина перевела вёрсты в привычную систему. Заодно тельце потренирую, а то вяленькое какое-то.

***

Деревня Ирине понравилась, домики были небольшие, но аккуратные. У старосты дом был побольше, и Ирина увидела, что две коровы из четырёх были его.

Когда они вместе обошли деревню, Ирина поняла, что не так всё плохо, как старосты утверждали, надо было конечно ещё взглянуть на Кротовку, но здесь, во всех домах было тепло, больных не было.

После прогулки пошли в дом к старосте, сухонькая вёрткая жена старосты накрыла на стол, и Ирина с удовольствие поела кашу с мясом, да еще и квашеной капустки. Настало время поговорить.

– А что, Емеля, есть в деревне женщины. Которые могут завтра с тобой в барский дом поехать? Мне надо, чтобы дом отмыли, перестирали всё.

– Есть, конечно, а сколько надо?

– Вези всех, кто есть, на месте разберёмся, – ответила я. А про себя подумала, –можно подумать я знаю сколько надо, там может и трое справятся, а может и десятерым работы хватит.

Дальше разговор пошёл про нужды деревни.

–Ты говорил, что коров режете, потому как корма нет, а сколько надо купить корма, чтобы коровы выжили – Ирина надеялась, что Емеля скажет правду.

– Зерно нужно, пудов десять, будем мешать с сеном и тогда до весны дотянем – староста ответил, недоверчиво посмотрел на Ирину и добавил, – такое количество может и в пол империала встать…

Ничего себе у них расценки, – подумала Ирина, но вслух строго сказала, – деньги я дам, но чтоб все коровы выжили. Добавила,

– Завтра приедешь, привезёшь женщин и получишь деньги на закупку зерна.

Староста порывался Ирину довезти, но она отказалась. Еще было светло, не сильно морозно, солнце, правда уже не было видно за тучами, но пока ехали дорога ей показалась наезженной, идти будет легко.

***

По ощущениям Ирина прошла половину, может чуть больше, когда поняла, что ноги замёрзли невыносимо. Местная барская обувь явно не была предназначена для пеших зимних прогулок. Да еще начал идти снег, поднялся ветер и, как назло, задувал прямо в лицо.

Ирина прошла ещё немного, но не тренированное тело баронессы Виленской оказалось слабым и вскоре Ирина осела в снег прямо на дорогу, понимая. что больше идти не может.

Она еще подумала, – надо же как глупо, умереть в своём мире, возродится в этом, и через пару дней замёрзнуть в одной версте от дома…Глаза закрывались, Ирина тщетно боролась с собой, чтобы не заснуть, ветер усиливался, и Ирине казалось, что звук ветра напоминает звон колокольчика…

Глава 5

– Да что же вы так, барышня, разве ж в наши зимы можно пешком то ходить, да ещё и не в валенках.

Ирина постепенно приходила в себя. Когда звон колокольчика стал ближе, она даже подумала, что неужели это и есть галлюцинации, благодаря которым замерзающий человек не испытывает мучений. Но вскоре, когда её начали тормошить и ей удалось открыть глаза, то Ирина увидела, над собой добродушное круглое лицо.

Мужчина легко, словно пушинку её поднял и перенёс в возок.

– Куда вы шли, барышня?

Ирина тщетно пыталась ответить, но замёрзшие губы не слушались.

Мужчина сам начал размышлять, – уж не к Лопатиным ли шли?

Ирина кивнула. Мужчина вгляделся ей в лицо, – уж не дочка ли Леонида Александровича?

Ирина снова кивнула и на этот раз ей удалось выговорить, – С-спасибо.

– Ладно уж, поехали, до вас-то ближе, а то, как бы не обморозилась.

Пока ехали Ирина рассмотрела мужчину. Высокий, мощный, немного грузный, но не толстый. Лицо добродушное, видимо, благодаря круглой форме и большим пышным усам с бакенбардами. Шапку мужчина внутри возка снял и оказалось, что он лысоват. Ирина бы сказала, что возраста примерно около сорока пяти лет.

– помещик Картузов Иван Иванович – представился мужчина

Картузов, Ирина вспомнила откуда слышала эту фамилию, Пелагея говорила он чай подарил,

– Ирэн Виленская, – почему-то представилась Ирина фамилией мужа

А ты, дочка с мужем приехала или одна? – отвлекая её разговором, помещик Картузов ловко снял с Ирины промокшие сапоги. Ирина почувствовала, как замёрзшие ноги заболели, начав отогреваться.

– Потерпи, дочка, сейчас доедем. Это хорошо, что я мимо вашей деревни поехал, мне там деревщик ваш одну штуку обещал сделать, ла, запил, подлец, – мужчина продолжал говорить, а сам надев толсты варежки растирал Ирине стопы.

Делал он это как доктор, без всякого подтекста, да и вид у Ирины был довольно жалкий. Ирина молчала, терпела боль и думала, что чувствует она себя отвратительно. Думала, только бы не заболеть, здесь наверняка еще никаких антибиотиков не придумали.

Ей было так себя жалко, она подумала, – что же такое, я, самостоятельная, деловая, и так переоценила свои возможности. Всё-таки сложно привыкнуть к тому, что у тебя другие ресурсы: тело чужое, ты его не знаешь и это твоя слабость. Но как же трудно осознать и принять, что ты больше не Ирина Лопатина, удачливая и молодая предпринимательница, ведь что такое тридцать два в двадцать первом веке, самый прекрасный возраст, уже есть опыт, и красота, и деньги, если ты не полная дура, а Ирина дурой не была. Здесь же ты Ирэн Виленская-Лопатина, никому не нужная нищая баронесса, немного рыхлая, по местным меркам не очень молодая, тебе двадцать шесть, а замуж тебя выдали в шестнадцать, да ещё с ворохом нерешённых проблем.

Подъехав к дому Лопатиных, помещик Картузов снова подхватил Ирину на руки и внёс в дом. Сразу послышалось оханье Пелагеи, прибежали мальчишки и даже пришаркал дед Афанасий, который с появлением Ирэн вместно тулупа, всё-таки в доме было достаточно прохладно, стал надевать камзол, который надо сказать, выглядел не лучше тулупа, потому как был достаточно старый.

У Пелагеи стояла горячая вода, поэтому Ирину быстро отправили в ванную отогреваться. Воды хватило только на то, чтобы пропарить ноги, к счастью, Ирина себе ничего не отморозила. Когда Ирина переоделась в сухое и вышла в кухню, там за столом сидел Иван Иванович, которого Пелагея поила чаем и они продолжали разговор, который начали до прихода Ирины.

– Вот так теперь мы и живём, Иван Иванович – закончила фразу Пелагея

– И что, совсем не выходит? – спросил Картузов

– Это вы о ком? – спросила вошедшая Ирина и поспешила остановить Картузова, который попытался встать с её появлением, – сидите, сидите Иван Иванович, я тоже присяду.

– Да про батюшку вашего рассказываю, барыня, совсем ведь человек себя губит – Пелагея достала платок и промокнула глаза

– Плохо дело, когда у человека нет интереса никакого – проговорил Картузов прихлёбывая чай из блюдца.

Ирине было интересно, чем занимается Картузов, и она решила воспользоваться его фразой, – А у вас какой интерес, чем вы занимаетесь, Иван Иванович?

– Да понятно, чем, несколько деревень, пашут, сеют, а вот мой сердечный интерес, это литейная мастерская

У Ирины даже руки задрожали от радости. Надо же какое совпадение, ведь только с утра думала о том, что нужна литейка и вот, пожалуйста.

Вслух сказала, – Надо же как интересно, литейная мастерская. А что вы там льёте, по какой техн… как это происходит, можно ли будет посмотреть?

И как любой человек, с которым начали говорить о его любимом деле, Картузов улыбнулся и добродушно сказал, – Отчего нельзя, конечно можно, вот завтра и приезжайте, может батюшку вытащите. Когда-то ведь мы с ним дружны были, – на этих словах Картузов загрустил.

Потом Картузов засобирался, на выходе уже повернулся к Ирина и сказал, – Ирэн Леонидовна, если что надо будет, сообщите, не стесняйтесь, – и ушёл.

– Хороший он мужчина, – сказала Пелагея, когда за помещиком закурылась дверь, – только чудной

– Почему чудной, – удивилась Ирина, ей как раз наоборот было очень комфортно общаться с Картузовым, который если и знал про историю, произошедшую с дочкой Лопатина, то ни словом ничем не дал понять, что что-то не так.

– Все деньги ведь на свою литейную мастерскую тратит, – укоризненно сказала Пелагея, – вот поедете к нему завтра, увидите, везде у него руда, всё завалено. Я вот слышала, что супружница его иногда сильно ругается. А дети из столицы вообще редко приезжают.

Перед сном Ирина пошла к мальчикам, она еще не видела, где они всё время прячутся, и обрадовалась, когда поняла, что у мальчишек в комнате достаточно чисто. Наверное, Пелагея постаралась, – с благодарностью подумала Ирина. В комната была просторная и хорошо протоплена, у каждой стены стояло по кровати, в соседней комнате была устроена игровая и учебная, в одной половине комнаты стоял большой стол, которого явно хватало на двоих, в другой половине были раскиданы какие-то деревянные детали, на полках, приделанных к стене, лежал настоящий барабан, и деревянные мечи или сабли.

Мальчики уже были в кроватях, Ирина подошла к каждому, поцеловала в лобик, отметив, что головки чистые и подумала, что надо бы им книжку почитать или сказку может. Но сегодня у неё уже сил не было, поэтому она пожелала братьям спокойной ночи и пошла к себе.

– Вот спасибо, Пелагее, комнаты Ирэн тоже были отмыты, бельё на кровати явно было чище, чем то, на котором Ирина спала в первую ночь. Настроение у Ирины поднялось, да ещё согревала мысль, что завтра она увидит литейку и тогда можно будет начать что-то делать, что принесёт доход. Может и отец Ирэн с ней поедет, всё-таки к старому другу.

***

Утром Ирина не смогла встать. Глаза не открывались, горло саднило нещадно. Голова раскалывалась от боли.

Ирина лежала и от злости на ситуацию у неё текли слёзы, – всё-таки заболела. Вот же ты, Ирэн, тушка рыхлая, иммунитет никакой, ой, как же плохо-то, – думала она и злилась.

Вскоре прибежала Пелагея, – Ой, батюшки, барыня, вы же вся горите, никак лихорадка, ой, доктора бы надо.

Ирина попыталась встать, но Пелагея, не дала, – лежите, лежите, сейчас я Афанасия снаряжу, поедет в город за доктором, – голос у Пелагеи был испуганный, видимо, лихорадку тут боялись.

Доктора привезли через три часа. Ирина к этому времени успела вспотеть после отвара, которым её напоила Пелагея. Вкуса она не чувствовала, но похоже это была малина.

Доктора она услышала еще из коридора: – Вы понимаете, что если вы меня просто притащили к нервической дамочке, то я всё равно с вас возьму полную плату. У меня там настоящие больные без помощи, – раздавался громкий бас. Ирина уже представила себе этакого пожилого в очках, толстого, грузного человека в белом халате.

Но доктором оказался достаточно молодой, не старше тридцати, как показалось Ирине, человек. Ростом высокий, не худой, скорее жилистый, с длинным худым лицом, на котором был выдающего размера и длины нос. Одет был в двубортный камзол с коротким, до пояса верхом, открывающими светлые брюки из какого-то тёплого материала, сзади камзол был длинный почти до колен.

Надо же, местный Сирано*, да еще и модник, во интересно он руки-то помыл -сквозь пелену головной боли подумала Ирина.