Текст книги "Возвращение, часть 2 (СИ)"

Я присел и замолчал на долгие двадцать минут или около того. Что ж, многое встает на свои места. И особенности мира Даага, где, я побывав там относительно недавно, повлиял на него так, что все остальные, кто посещал его и раньше, и позже меня, уверены в том, что я в том мире пребывал "всегда".

= Мир Даага, по-видимому, реализован в варианте астрала с так называемым «сюжетным» временем. Его свойства к моменту изоляции объекта от своего общества не были до конца изучены. – тут же откликнулся Симб.

Ладно, с миром Даага, чем больше о нем узнаешь, тем больше возникает вопросов. Достиг ли я большей ясности с саркофагом Иилы? Видимо, да. Во-первых, тот миллиард лет, который она прожила, мог занять намного меньший промежуток времени в физических мирах, где жил я или другие стихии. Во-вторых, есть хоть какое-то объяснение того, почему от Иилы я узнал больше, чем знала она сама, причем от рас, с которыми стихии никогда не пересекались. Если хозяева капсул заключали туда различных существ, а капсулы были как-то ментально связаны, то становится возможным взаимный обмен знаниями между пленниками капсул. Конечно, все это – гипотезы, но теперь за ними стоит хоть какая-то логика.

Наконец, я задал вопрос, который до сих пор как-то ускользал от моего внимания.

"Симб, что стало с объектом, в период между внедрением нашего плетения и разрывом связи? Почему связь прервалась? Каков риск, что он может вернуться к нам и отомстить?"

= С момента активации проклятия в сочетании с болевым шоком объект непрерывно терял активность. Диагностировать смерть объекта не представляется возможным, во-первых, по причине разрыва связи, во-вторых, ввиду отсутствия прямого аналога смерти в этих мирах. Для псевдофизических оболочек, разработанных безликими, смерть означает переход в более легкий вариант астрала, допускающего существование совместимой оболочки. Астралы, используемые в капсулах псевдожизни, располагаются в районе двадцатого уровня из семидесяти семи. Так что, есть куда переходить.

"Но тогда он, псевдоумерев, и от проклятия избавится?"

= Нет. Проклятие фактически стало частью метрической матрицы его сознания, которое неуничтожимо. В любой из семидесяти семи возможных оболочек он будет испытывать боль, от которой не сможет избавиться.

"Ну и ладно. Туда ему и дорога. Мог бы и побеседовать с нами прежде, чем виртуализировать такую хорошую планетку, да и нас вместе с ней, белых и пушистых."

– Друзья, – продолжил я после долгой паузы. – Я не просто кое-что узнал о безликих, но и скачал от одного из них некоторые знания. С другой стороны, я уверен, что и вы, особенно Маргол, многое знаете о них и без меня.

– Нет. – ответил драгонит. – Мы воевали с их потомками. Либо теми, кто пришел им на смену и освоил какую-то часть их знаний. Безликие не называли себя демиургами.

– Хорошо. – продолжи я. – Давайте, я перескажу то, что понял, своими словами. А потом мы подумаем, что делать с их знаниями. Еще точнее, мы подумаем, а я решу. Не хочу перекладывать на вас ответственность.

Маргол и Алиса молча дали понять, что готовы меня слушать.

– Жили-были разумные. По строению тела и менталитету практически не отличались от нынешних людей. Они накапливали знания о мире, развивали технологии. О магии даже не помышляли...

Тут я остановился.

– Знаете, я в замешательстве. Если бы вы были землянами или уроженцами Содружества, мне было бы легче вам объяснить, с какими именно проблемами технологий столкнулись эти разумные.

Маргол и Алиса переглянулись. Богиня смущенно потупилась.

– Ну что еще у вас там за скелеты? – спросил я, чувствуя, что начинаю терять терпение. – Рассказывайте. Могу дать клятву о неразглашении.

– Не нужно давать клятву. – заговорила Алиса. – Понимаешь, Дим, я ведь держала канал связи с твоим ментоинформационным полем. Такую же связь установила и с Марголом, чтобы не тратить время на обсуждения, если придется что-то срочно решать. В какой-то момент Маргол заметил, что у меня есть доступ к твоим структурированным знаниям.

– Базам знаний?

– Да. Маргол предложил скопировать эти знания. На случай, если мы потеряем тебя в противостоянии с безликим. Нет, конечно, потеря была бы невосполнима, но...

– Я понимаю. – прервал я богиню. – Вы все правильно сделали. Но как ты получила доступ к архивам нейросети? Там же непробиваемая защита.

– Не знаю... – Алиса в недоумении развела руками.

"Опекун, это твоя обязанность, обеспечивать защиту моего сознания. Что произошло?"

= Никаких следов взлома не зафиксировано. Никаких следов передачи данных, в объеме архива знаний оператора.

"Есть шанс, что безликий все-таки взломал защиту?"

= Шанс, близкий к нулю. Его активность мы отслеживали постоянно.

"Сколько времени я находился в одной из этих форм астрала?"

= Дать точный ответ невозможно. Оператор не успел завершить переход в целевую форму астрала, заданную безликим.

Я прекратил общение с Опекуном и вернулся к разговору с Алисой:

– Похоже, некоторое время я находился в состоянии кота Шредингера. Ни там, ни тут.

– И поэтому слетела защита? – спросила Алиса.

Маргол же уточнил:

– Тогда уж, скорее, чеширский кот.

Я оторопело уставился на драгонита.

– Удивлен? – усмехнулся тот. – За эти семнадцать часов мы с Алисой успели освоить все твои знания. Не бойся, вредить твоим землякам, и, тем более, близкому кругу во главе с леди Анной мы не будем. Если хочешь, дадим клятву.

Я нахмурился, не зная, как лучше поступить.

– Могу тебя уверить, – продолжил Маргол. – Мы теперь в одной команде с тобой не только из чувства благодарности за наше спасение. В тебе и твоих проектах я вижу самое перспективное воплощение того, за что мы в свое время боролись. Как говорил ваш мыслитель, будьте последовательны, если случайно выпили проявитель, то промойте желудок и выпейте закрепитель.

– Ага. -подхватил я. – Проявитель – война с демиургами, закрепитель – сотрудничество со мной?

– Да.

– Ладно. Успели ли вы освоить наши компьютерные технологии, в теории, понятное дело? Меня больше всего интересует, понимаете ли вы принцип виртуализации?

– Понимаем, и не только в теории. Я реализовал в своем сознании виртуальную машину и даже инсталлировал на ней Скайрим. А у Алисы теперь есть настоящий айфон. Смотри, как она ласкает экран.

– Я смотрю, вы зря время не теряли... Кстати, раз уж ты сумел реализовать полноценную виртуальную машину со всеми интерфейсами, то и прочие сетевые протоколы сможешь реализовать? Нейросети Содружества, прежде всего.

– Уже. Освоили протоколы и Содружества, и сполотов. Здесь, конечно, это невозможно проверить, но на твоей планете мы протестируем и обмен информацией, и возможность управления техникой по мыслесвязи.

– Хорошо. Тогда вернемся к истории безликих. Вы обратили внимание на грозные предупреждения, исходящие от некоторых земных ученых, по поводу наступления робототехники и искусственного интеллекта? Вот, предки безликих в подобный тупик и уперлись. Большинство населения, кто не мог или не хотел становиться программистом, выпало из экономической и, соответственно, социальной ткани общества. После чего постепенно поляризовалось вокруг двух устойчивых форм маргинализации. "Элои" – обеспеченная часть, рантье-паразиты, прожигающие жизнь в казино. И "морлоки" – обнищавшее и вконец озверевшее "дно". Конечно, власть и силовые структуры регулярно пропалывали и тех, и других. Но выхода, по большому счету, никто не видел. И вот, о чудо, наука будущих безликих делает величайшее открытие. Метрические матрицы. Возможность программировать объективную реальность на всех уровнях.

– Получается, – перебил меня Маргол. – Что если раньше они выстраивали вокруг себя искусственную реальность, которую могли программировать, как им вздумается, ...

– Технику, – подхватил я, – Этим занимается и земное человечество с незапамятных времен.

– ... то теперь они получили аналогичный контроль и над остальной частью реальности?

– Не совсем, но пропаганда быстро убедила их в том, что теперь они – полновластные хозяева мироздания, демиурги.

Маргол кивнул и дал понять, что готов слушать дальше.

– Однако, до того, как эти разумные попали в ловушку самозванного богоравенства, они решили проблему "лишнего населения". Вот, смотрите, айфон. – я показал на гаджет в руках у богини. – Алиса может тыкать в кнопки и иконки, заставляя айфон в ответ что-то делать. То есть, приложения запускать. Но перепрограммировать эти приложения, или написать новые она не может, как и подавляющее большинство владельцев айфонов.

Тут уже не только Алиса, но и Маргол с недоумением посмотрел на меня, ожидая разъяснений. Я продолжил:

– Власти обратили внимание на то, что, кроме двух полярных маргинальных групп, в обществе набрало популярность третье движение. Его активную и творческую часть составили бывшие программисты и техники, которым надоело обслуживать робототехнику и ее действительных творцов, которых никогда не бывает много, и в чьи ряды пробиться невероятно сложно. Эти, неглупые, но разочаровавшиеся в своих социальных перспективах люди начали уходить "на волю, в пампасы". Реконструировать, вначале в игровой, а потом и в реальной форме, уклады жизни древних эпох.

– Хиппи и ролевики? – спросила Алиса.

– Да, но, в основном, ролевики. Власти решили возглавить это движение, и придать ему большей жизненности за счет недавно открытой и хранимой в строжайшем секрете возможности программировать метрические матрицы. Они спроектировали несколько типов разумных рас, включая драконов, с врожденной способностью воздействия на реальность, в некотором тщательно рассчитанном ограниченном диапазоне.

– Ты хочешь сказать, что классическая магия, как врожденная способность магических рас, подобна фиксированному набору иконок-приложений на экране айфона?

– Умница, Алиса! Именно так! Но это еще не все. Власти рассчитали несколько вариантов гомеостатического равновесия в обществе, состоящем из смеси таких магических рас, в разной пропорции. С тем, чтобы, с одной стороны, магические способности и общий энергетический фон позволял поддерживать достойный уровень жизни. С другой – чтобы у населения не возникало никаких стимулов к техническому прогрессу. Второе не так уж и сложно обеспечить, как может показаться. Достаточно предусмотреть такой уровень и такое разнообразие врожденных способностей к магии, чтобы любой, кто вознамерится повторить или превзойти эти способности на уровне технологий, был обречен на поражение. Так, чтобы было выгоднее заняться чем-то общественно-полезным, чем убивать время и силы на изобретение "велосипеда".

– Как все просто... – пробормотал Маргол. – Мы многого не понимали, когда начали свое восстание против "демиургов". Но, конечно же, я ни о чем не жалею. К моменту моего рождения эти "демиурги", видимо, совсем выродились, потеряли адекватность и чувство меры.

– "Ослепленному собой никакой окулист не поможет". – процитировала Алиса.

Маргол кивнул и снова поднял глаза на меня:

– Теперь расскажи про безликих. В основном, для Алисы. Мне кажется, я хорошо понимаю их дальнейшую историю.

– Конечно. – ответил я. – Безликие – это их вариант киберпанка. И основал его именно тот субъект, с которым мы сражались. Он открыл энное количество стабильных форм астрала и начал их практическое освоение.

– Вот почему ты вначале заговорил о виртуальных машинах, – перебил меня Маргол. – Смотрите, вот настоящий, железный компьютер. На нем мы запускаем программу, эмулирующую машинные команды другого, или такого же компьютера. И вот в этот новый, виртуальный компьютер, удаленно заходит пользователь. Если он не знает, куда смотреть, то даже и не догадается о том, что этот компьютер – ненастоящий. Аналогично и астрал, как субстрат семиотики, знаковых систем, описывающих реальность, может реализовать и саму реальность, в той или иной форме.

– Все правильно, – кивнул я, соглашаясь. – И Скайрим в твоей голове, наверное, ничем не отличается от "настоящего"?

– Вначале отличался, но я подправил виртуальную машину, оптимизировал ее, как вы говорите, под запросы именно этой игры.

– Отлично! В случае с астралом оптимизация невозможна, зато есть семьдесят семь стабильных "островов", градаций астрала, есть из чего выбрать. Так что за считанные столетия продуктивная часть их общества переселилась на эти "острова". В целом, народ был доволен своей новой формой бытия. Но вот ее первооткрыватель кончил плохо. По причине болезненного самолюбия и крайне неуживчивого характера он, в конце концов, со всеми разругался, попробовал устроить переворот и, в итоге, попал в запечатанный саркофаг. Куда этот футляр спрятали и где держали, он, конечно, знать не мог. Поэтому мы можем только гадать, откуда он попал на планету Рея.

– Запечатанный сосуд? – прошептала Алиса. – Неужели и легенда о джине в бутылке имела под собой реальные основания?

Я уставился на богиню, раскрыв рот.

– Да, Алиса, ты не просто умница, но гений! Но нам сейчас важно понять, что делают сейчас эти безликие, и грозит ли нам какая-либо опасность с их стороны. Ведь мы, во-первых, освободили того, кого они приговорили к вечному заточению. Во-вторых, получили доступ к его знаниям.

– Тут я могу пролить кое-какой свет. – ответил Маргол. – То поколение демиургов, с которым мы имели дело, отзывалось о безликих с крайним пренебрежением. Насколько я мог понять, к тому времени беглецы в астрал совершенно выродились. По причине того, что в их новой форме существования ни им никто не нужен, ни они никому. Солипсизм и аутизм, если говорить по-вашему.

Мир Галанат, несколько часов спустя

Закончив обсуждать историю безликих, мы вернулись в усадьбу Делисы. Там мы никого не застали, кроме Кинаи и Ликорна.

– Ты кого-то ищешь? – спросила меня лиирка. – Все ушли в мир Рея с леди Анной. Я осталась, чтобы дождаться тебя.

– Ты-то мне и нужна. – ответил я.

Дальше последовало недолгое прощание с Марголом и Алисой. Они отправились в свой нейтральный мир с тем, чтобы закрыть там текущие дела и присоединиться к строителям новой космической империи. Координаты острова Буян я им выдал.

Остались я, Киная и Анчар. И левиафан, конечно.

– Ликорн! – обратился я к потомку виверн и единорогов. – Как ты смотришь на то, чтобы заполучись стаю младших братьев и учеников?

Левиафан радостно запрыгал над нашими головами, чуть не своротив усадьбу стихии.

– Ты что? – закричала Киная. – Не забывай, что он, как бы ни был умен, твоих шуток не понимает!

– Я не шучу. – ответил я.

У меня в голове кипели и требовали выхода новые знания по манипулированию матрицами полуразумных объектов. Первым под руку попался Анчар. Меня давно смущало то, что его новый "нюх" заметно уступал тому, которое я нашел у тарка Гаага и, как мне казалось, срисовал точно. Нет, не казалось. Практически точно. Но вот переносил я это свойство существу, по массе и другим параметрам сильно отличавшемуся от тарка-урода. Нельзя бездумно переносить решения, полученные для одного частного случая, на другой, просто масштабируя их по видимым внешним различиям. И мои вдумчивые ассистенты, Симб и Опекун, ничем не смогли мне помочь, так как не владели полной теорией вопроса. К счастью, вреда Анчару такая вот "кривая" установка модуля расширения не принесла, но и пользы тоже. Может быть, мы могли бы сразу же поймать Плещеева и Карлову, до того, как они успели совершить массовые смертоубийства в Москве и области. Но, увы. История не знает сослагательного наклонения.

Внесение исправлений в матрицу Анчара заняло у меня несколько минут. После чего я подсунул ему ментальный слепок одного из эльфов, с которыми сталкивался в свои первые дни на планете Галанат.

– Анчар, где находится ближайший, похожий на этого? – спросил я его.

Пес принюхался и сделал стойку в сторону леса. Параллельно послал мне образ того, как долго туда пришлось бы добираться бегом или шагом. После несложных вычислений я определил это место. Пятьсот тридцать километров! Это серьезно. Если Анчар прав, он теперь не уступает по чувствительности Гаагу.

Я быстро выстроил микропортал с линзой к нужному месту. Да, действительно. Эльф обыкновенный. По лесу гуляет. Фиги-финики срывает. Ну, то есть, ингредиенты для своей магии жизни. Пусть гуляет. Мы ведь не мешаем жить тем, кто не мешает жить нам.

Потрепав Анчара по холке, я скомандовал общий сбор. "Кнорр" отбыл на остров Буян в автономном режиме, а мы с Кинаей и Анчаром погрузились на борт Ликорна.

Кстати, о левиафане... Что скажут мои новые знания о природе этого существа, по недоразумению именуемого космическим кораблем? Я заново запустил разбор его метрической матрицы. Конечно, никаких таких особых "глюков", как в случае с Анчаром, я не обнаружил. Зато получил ценную информацию по той части матрицы, которая раньше интерпретации не поддавалась. Оказывается, там хранится полный сценарий онтогенеза левиафана, от эмбриона до взрослой особи. Более того, и у чудо-двигателя левиафана, принцип действия которого сполоты хранят в строжайшем секрете, обнаружилась подобная матрица. Это что же получается, он – тоже полуживой? Ага. И размножается почкованием... Я не утерпел, прошел в двигательный отсек и запустил эту процедуру. Через минуту Симб оповестил меня о том, что за переборкой, защищающей экипаж от радиации, излучаемой двигателем, появился новый объект.

= Обнаружен эмбрион существа, чей метаболизм основан на холодном ядерном синтезе. Прямой контакт с оператором нежелателен. Рекомендую создать в пространственном кармане оператора особый защищенный раздел и переместить туда эмбрион.

"Делай" – ответил я. – "Как долго можно хранить это существо в пространственном кармане?"

= Время хранения неограничено.

Конечно, там же стазис-поле. Симб перенес эмбрион двигателя в этот новый раздел моего кармана, а я задумался. Хорошо, двигатели я могу клонировать. Но вот до зародышей левиафанов сполоты, при всей нашей дружбе, меня ни за что не допустят. Какие еще у меня есть варианты? Как обратить в свою пользу знание детального сценария онтогенеза термоядерного животного? В моей голове начал зарождаться безумный план...

– Киная, летим на Землю!

Земля, Мексиканский залив

– И что мы здесь ищем? – спросила Киная, разглядывая в обзорный экран воды Атлантики.

– Наших новых друзей. – ответил я. – А заодно я научу тебя плавать.

– Что?! – Киная аж подскочила в пилотском кресле.

– Успокойся. Этот океан – не такой страшный, как ваш. Хищники тут, конечно, есть, но вот монстров пока не наблюдалось. А плавать... Когда я покажу тебе, что умею, ты и сама не захочешь отставать.

Я опустил Ликорна метра на три над поверхностью воды, включил адаптацию к водной среде, которую впервые попробовал на озере у портала клонгов, и прыгнул вниз. Киная вскрикнула, после чего, раскрыв рот, наблюдала, как проношусь стрелой по воде и под водой, ныряю, выпрыгиваю в воздух, доставая до обшивки Ликорна. Через несколько минут, я выключил адаптацию и прыжком вернулся на борт левиафана.

– Потрясающе! Но... зачем мне это? – Киная хлопала своими огромными глазами, попутно, на автомате, обдувая меня струями теплого воздуха. Талант к магии, если врожденный, то его... не пропьешь.

– Затем, что наши новые друзья живут в воде. И у них матриархат. Тебя им будет легче принять в качестве куратора, чем меня.

– Но как...

– Очень просто. Лови ментомодуль. Он тебя спросит, можно ли, ответишь, да. Развернется и добавит еще одну иконку в твое поле зрения. Мысленно тыкаешь туда и превращаешься в русалку.

– В кого? Да, вижу... – Киная мысленно прошлась по архиву земных знаний. – Таких в нашем мире нет. Но... ты же не изменился внешне, когда стал... этим...

– Да, извини. Русалками стали те, кто придумал это плетение, причем совсем не сразу. А тут просто реализация способности к выживанию в воде без изменения анатомии тела. Чистая магия.

Следующий час мы с Кинаей провели в воде, тренируя ее новые навыки.

Затем настал черед "кандидатов в друзья".

Нашли стаю дельфинов. Одновременно с Кинаей запустили таймер на адаптацию к воде и нырнули. Дельфины явно признали в нас людей и не сразу поняли, что мы – несколько необычны. Во-первых, плывем, не отстаем. Во-вторых... Но это – не сразу. Я привык полагаться на свое "схватывание" чужих языков как частный случай "познания сути". Но с дельфинами пришлось поплавать несколько минут, вслушиваясь в их щебетание. Постепенно начал проступать смысл. Все-таки, они – полуразумные, их язык слишком перегружен эмоциональными маркерами, не несущими никакой смысловой нагрузки. Ближайший "человеческий" аналог – "чмоки всем, кто в этом чате", то есть пустой, бессмысленный социальный треп. Но если дать себе труд собрать и отсеять весь этот шум, то начинает проступать смысл.

"Ой, это же нелги!"

"Нет, нелги не умеют так двигаться в воде!"

"Нет, это нелги, они дают имена!"

"Да, да, это настоящие нелги, они покорили океан, который и так им служит!"

– Дим, что за нелги такие? – спросила Киная через нейросеть.

– Нелги – те, кто дает имена! – ответил я. – Такой перевод предлагает мое познание сути.

– И что толку от такого познания? – надулась лиирка. – Когда и без него ничего не понятно, а с ним – еще хуже...

– Ага... А вот – еще. "Нелг – глиняный раб, повелитель смыслов!"

– Ну и не умно. – проворчала Киная. – Уж либо раб, либо повелитель...

– Да уж... А, может быть, мой переводчик субъект с объектом перепутал? "Повелитель глины, раб смыслов". Ну, да и ладно. Нам важно, что они нас уважают. А что за мифология за этим стоит – какая разница?

К этому моменту Симб закончил разбор метрической матрицы дельфина. Получалось не совсем то, на что я рассчитывал. Природная масса дельфина оказывалась слишком малой для тех задач, которые я хотел на нее навесить. Пришлось бы настолько перегрузить изначальную программу дифференциации стволовых клеток несвойственными им задачам, что к окончанию эмбрионального онтогенеза риск нарушений метаболизма, то есть, врожденных уродств, просто зашкаливал бы. А я, все-таки, не живодер и не вивисектор. Не могу позволить себе одну здоровую особь на тысячу уродцев. Придется либо заново рассчитать «новую тварь» сообразно ограничениям прототипа, либо... вовсе отказаться от «демиурговых» замыслов. Интересно, те, кто считает меня богом, удивились бы тому, что я не могу решить проблему, взмахнув волшебной палочкой? Пожалуй, что и могу. Но. Монстр, которого я бы создал «с нуля», сообразно своей фантазии, мог бы, скорее всего, жить только в такой вселенной, где нет и не может быть того, что я считаю достойным и правильным. Там не смогли бы жить мои друзья, да и я сам, в своей человеческой ипостаси. Антропный принцип! Поэтому, если я хочу вносить осмысленные изменения в существ, существующих в нашей вселенной, я должен смиряться с тем, каков изначальный их «замысел». В данном случае, с тем, какую максимальную массу может нарастить реальный эмбрион дельфина со своим реальным набором стволовых клеток.

– Киная! – окликнул я лиирку, которая заигралась с подростками-дельфинами и уплыла километров на пять от меня.

– Дим! Я здесь! Я слышу тебя! – девушка едва могла перевести дыхание, но явно не от недостатка кислорода. Скорее – от зашкаливающего воодушевления.

– Вернись к взрослой части стаи. Посмотри, нет ли больных.

– Я и так вижу. Серьезно больны трое. У самочки с детенышем трехнедельным – порок сердца. Если не помочь, то так и уйдут вместе на дно.

– Вот и помоги. Нечего там с недорослью плескаться.

– Сейчас... подплыву только... – ответила Киная, не в силах перевести дух.

Странно. Такой искрометной радости лиирка не испытывала ни разу за время нашего знакомства. Ни с Ликорном, ни с Кицунэ. А вода и вовсе вызывала у нее животный ужас. Океан Суккуба – весь во власти ураганов – сверху – и жутких монстров снизу.

– Но я так и не поняла, чего ты хочешь от этих милых левиафанчиков? – спросила она, подплыв поближе.

Ага. Предчувствие ее не обмануло.

– Вот этого и хотел. Сделать из них младших братишек для нашего левиафана. А также – помощников, и в труде, и в бою.

– Что?? Да ты... Да как?? – Киная чуть не захлебнулась в праведном гневе. – Таких милых, ... ню.. не... ни... ня...

– Няшных?

– Да! Няшных! Превратить в убийц крейсеров?

– Не волнуйся. Дельфинам это не грозит. Слишком маленькие.

Я вынырнул на поверхность и лег на спину, позволив океанской волне вертеть мной как ей вздумается. Вошел в боевой транс и начал пересматривать изначальный проект. Стартовый размер тела животного должен быть в два-три раза больше того, что я вижу. Какие еще бывают дельфины? Кира мгновенно представила мне сводку по семейству дельфиновых. Короткоплавниковая гринда – более пяти метров в длину. Хорошо, но мало. Косатка, 6-8 метров. Уже ближе...