Текст книги "Салямиллион"

Автор книги: Адам Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Наконец они достигли берега Заглавного моря. Там Берендел увидел лагерь и две дюжины эльфов, которые сидели на песке в состоянии полного уныния. Чуть дальше на берегу возвышался остов недостроенного корабля. Эльфы сидели перед своими палатками и со слезами на глазах смотрели на море. Когда путники направились к ним, они поначалу испугались, приняв их за орков, но затем сообразили, что это два странника, одетых в волчьи шкуры. И тогда они снова заплакали и вернулись к своим причитаниям. Прежде Берендел не видел, чтобы эльфы плакали. Это изумило его. Однако он удивился еще больше, когда, осмотрев их группу, подумал, что видит свою мать, сидящую на камне. В отличие от других она не рыдала, а безучастно созерцала океан. Мальчик побежал к ней с громкими криками.

– Мамочка! Мамочка! Я нашел тебя!

Он упал рядом с ней на колени. И хотя она смотрела ему в лицо, в ее глазах не было ни капли узнавания.

– Эй, а ну вставай! – приказали подбежавшие эльфы. – Что ты тут делаешь?

– Это моя мать, – рыдая, пояснил Берендел. – Я не понимаю, зачем она притворяется, что не узнает меня.

– Твоя мать? – закричали эльфы. – Быть того не может! Это наша несчастная королева. Она живет, как овощ – без речи и разума. У нее никогда не было мужа и тем более детей. Мы считаем, что проклятье Шарона лишило ее рассудка, оставив ум пустым и гладким, словно снег, недавно выпавший на поле. Она не может быть твоей матерью.

Однако, несмотря на пояснения, Беренделу казалось, что он видит перед собой не эльфийскую королеву, а свою мать, ибо у женщины было такое же прекрасное лицо и только одна целая рука. И он целовал ее ладонь и лицо, и его слезы падали на щеки и губы королевы. Внезапно она с удивлением изогнула брови, и с ее губ слетело слово «ве», что на эльфийском языке означало предлог «в» или указание на какое-то особое место. Громко ахнув, эльфы отступили на шаг. Еще бы! Королева Плюшкием уже несколько лет не проявляла никаких эмоций. А тут она осмотрелась вокруг с выражением неподдельного изумления.

– Дитя, – сказал один из эльфов. – Меня зовут Тюрин Тупохвастунг, и я являюсь вожаком этого отряда... поскольку на нашей королеве, как ты уже слышал, лежит какое-то проклятие. С тех пор как безумие пало на нее, она не произнесла ни одного слова, но ты, похоже, убрал колдовство Шарона. Кто ты такой?

– Мое имя Берендел, – ответил мальчик. – В этой женщине, которую вы называете своей королевой, я узнаю мою мать. Она и отец вырастили меня на берегу реки Оптики – в уединенном месте к востоку отсюда. Недавно моих родителей превратили в рабов, и они были вынуждены подчиниться власти Шарона. Я не знаю, каким образом моя мать оказалась здесь.

– Это какое-то недоразумение, – сказал Тюрин. – Наш отряд покинул Блэриленд и пришел на этот берег еще до того, как Шарон завоевал страну. Мы надеялись построить корабль и уплыть в Заглавное море, чтобы найти путь к Западной Понии или к другой стране, неподвластной злобному Шарону.

– Мы видели ваш корабль, – сказал Нобби. – Он построен только наполовину.

– Увы! – со вздохом согласился Тюрин.

– Увы, – подхватили остальные эльфы и покрыли свои головы темными капюшонами.

– Что «увы»? – возмутился гном. – Эй, парни, кончайте. Кто так разговаривает? Снимайте ваши капюшоны и отвечайте нам без всяких обиняков. Расскажите, что случилось.

– Построив половину корабля, мы с надеждой смотрели в будущее, – продолжил Тюрин. – Но затем к нам прискакал отряд, состоявший из орков и страшных зверей. Ими командовал человек, который носил в голове Глаз Шарона. Он заявил, что является представителем лорда Зла, и мы не могли сопротивляться ему. Его приказы были законом в наших сердцах, поскольку так действуют чары, наложенные на эльфов и людей. Он повелел нам прекратить работу над судном, и с тех пор мы не можем поднять даже доску, чтобы донести ее до корабля. Кроме того, он приказал нам сидеть на песке и любоваться морем. «Хотели убежать? – подсмеивался он. – Но теперь вы не сможете построить корабль, ибо это мой приказ, а вы должны подчиняться ему. И я не разрешаю вам переходить в другое место Блэриленда». О, как он хохотал! «Ешьте водоросли и пейте талый снег, – сказал он нам, – и считайте, что вам повезло». Затем Глаз Шарона уехал и, думаю, забыл о нас в своих путешествиях по стране. А мы застряли здесь. Время от времени слуги Шарона заглядывают к нам, смеются и уезжают куда-то...

– Если хотите, я могу достроить ваш корабль, – вмешался Берендел. – Потому что приказы Шарона не властвуют над моим сердцем.

Эльфы сильно изумились, но слова подростка оказались правдой. Двенадцать следующих дней Берендел заканчивал строительство судна, и Нобби помогал ему, чем мог. За это время песок на берегу оттаял, снег сошел, и вместо него на дюнах выросла зеленая трава. И снова эльфы дивились чуду.

– Действительно, о юный Берендел, – сказали они. – Проклятие Шарона не властвует над тобой. Ты мал годами, но велик в своей силе!

И каждый вечер мальчик обнимал королеву эльфов и целовал ее в губы, желая спокойного сна. И каждое утро она произносила новое слово. В первый день она сказала «ли». Во второй день последовало слово «ка», и Берендел начал бояться, что ее разуму доступны только краткие слоги. Ум королевы оставался таким же пустым, как и прежде. Хотя на третий день она сказала «яса!» И эльфы очень удивились этому, потому что на эльфийском языке данное слово означало удивление от услышанной новости.

– Она потрясена восстановлением речи, – заявил Тюрин. – Так же, как и все мы! Но она сказала это слово.

На четвертый день королева произнесла слог «ля!» Эльфы огорчились, так как это буквосочетание ничего не означало на эльфийском языке. Но Нобби заявил, что слово имеет гномское происхождение. По его мнению, королева постепенно превращалась в гномку, потому что ей разонравилась эльфийская порода. На всякий случай он спел ей пару песен бородатых гномских королев. Однако его помощь не возымела действия, да и Берендел счел версию друга совершенно невероятной.

На пятый день королева произнесла слово «мивкон!», означавшее особое блюдо. Ее тут же накормили этой пищей. На шестой день она сказала «цет!» и сердито посмотрела на собравшихся эльфов. Те испугались и виновато переглянулись между собой, потому что любому было бы неприятно, если бы на него сердилась королева. На седьмой день она сказала «ого!» И эльфы снова удивились.

– «Ого», ваше величество? – спросил Тюрин. – Что «ого»? Вы что-то вспомнили?

Однако она молчала весь тот день. Зато на восьмые сутки королева произнесла слово «горн!», а на девятые – то же самое «ого!» И Тюрин печально покачал головой. Он решил, что королева произносила слова бездумно и наугад. На десятый день она сказала «от!», и Тюрин возмутился:

– Что «от»? Отчего? Почему? Нет, все это бессмысленное дело.

На одиннадцатый день королева произнесла слово «рог!» На двенадцатые сутки она сказала «а!» и указала на скалистый кряж, который находился неподалеку от берега. Отрог переходил в горную цепь, тянувшуюся на восток до самых гор Байка. Эльфы так ничего и не поняли.

Наконец судно было построено, и они начали сердечно благодарить Берендела.

– Нам хочется быстрее уплыть из страны, обремененной проклятым именем Блэри. Мы и сейчас не можем сопротивляться приказам Шарона. К счастью, запрет его Глаза касается только строительства корабля и путешествий по стране. О плаванье речи не шло. Поэтому мы отправляемся к Западной Понии, а там проклятие больше не будет действовать. Послушай, Берендел! Поплыли вместе с нами! Мы многим обязаны тебе, и твоя помощь была неоценимой.

Мальчик переглянулся с Нобби и вежливо ответил эльфам:

– Спасибо, но я останусь здесь. Вам незачем благодарить меня снова и снова.

– Ты уверен? – настаивал Тюрин. – Эта проклятая страна. Здесь торжествует Зло, и честным воинам не остается ничего другого, как повернуться спиной к Блэриленду и найти себе что-нибудь получше.

– Возможно, вы правы, – ответил Берендел. – Но у меня такое чувство, что я должен остаться.

– Тогда прощай, – сказал Тюрин. – Ты сослужил нам хорошую службу, юный Берендел. Если однажды нам представится такая возможность, мы отплатим тебе тем же. Прими мой дружески совет. Всегда сохраняй свою репутацию чистой и говори собеседникам правду, ибо это символы Добра.

Берендел с улыбкой кивнул головой, принимая совет с долей скепсиса. Эльфы преподнесли ему и Нобби прощальные подарки, затем столкнули корабль в воду, забрались на палубу и уплыли к западному горизонту. Последней фигурой, которую увидел Берендел, была Плюшки-ем – королева эльфов. Она стояла на юте или на корме (я всегда путаю эти два названия, поэтому лучше вообще не говорите мне о килях, оверштагах и румпелях). Короче, она стояла в задней части корабля и махала мальчику рукой. Весенняя оттепель освободила часть ее ума от холода безумия, и она прощалась с Беренделом, как со своим близким родственником. Она помахала ему обрубком руки, затем взглянула на культю, сконфузилась и начала махать здоровой рукой, потому что та лучше подходила для этого.

Вскоре судно исчезло из виду, а чуть позже следом за ним за горизонт ушло и солнце, словно оно тоже навсегда покидало Верхнее Средиземье. Утром наступил новый день, и он, как обычно, начался с бледного рассвета на темном небосводе. Страна зевала и просыпалась. Несмотря на рабский труд под тиранией Зла, она по-прежнему предпочитала вести свои дела при солнечном свете.

Пока Нобби выкапывал съедобные клубни за песчаной дюной, Берендел забрался на большой валун и осмотрел окрестности. Внезапно он испуганно пригнулся. На дальнем холме мальчик увидел всадника на черном коне. Тот, конечно же, заметил часть берега, поросшую травой. На фоне вездесущего снега она походила на укус великана, и на этом зеленом ковре были только подросток и гном. Когда Берендел отважился снова взглянуть в том направлении, всадник уже ускакал. Вскоре вернулся Нобби. На завтрак они ели вареные клубни.

– Хвала небесам, что эльфы наконец уплыли, – сказал гном. – Я думал, что они никогда не перестанут петь свои прощальные песни.

– Слушай, – спросил Берендел, – ты понял, что сказала королева за эти двенадцать дней?

– Да только идиот не понял бы ее, – ответил Нобби.

– Или эльф, – согласился Берендел. – Но меня удивили ее слова. Неужели великая Салями действительно спрятана в конце того горного отрога?

– Довольно трудно судить о правильности слов королевы, – сказал гном. – Зато енто легко можно проверить.

Завернувшись в волчьи шкуры, они зашагали по белой равнине к горной цепи. Наст блестел, словно замерзшая роса. При каждом шаге ноги увязали в глубоком снеге, и их приходилось вытаскивать сильными рывками. На весь путь ушло не меньше часа, но Нобби и Берендел в конце концов добрались до начала кряжа. Перед ними возвышалась скала, похожая на огромную каменную голову. Казалось, что какое-то гигантское чудовище спустилось с гор и решило напиться из моря.

Приблизившись к скале, они увидели, что ее округлый конец напоминал лицо с открытым ртом-пещерой. Берендел и Нобби вошли в нее и осмотрелись. Воздух внутри был холодным и пропитанным запахом серы. Вглубь вел узкий лаз довольно устрашающего вида.

– Иди сюда, – сказал Нобби. – Она здесь.

Он прижался лицом к левой стенке арочного прохода.

– Где?

– Внутри скалы.

– Внутри? Откуда ты знаешь?

– Енто гномское чутье, – ответил Нобби.

– А ты можешь объяснить мне его?

– Легко, – ответил его спутник, ощупывая пальцами скалу. – Мы, гномы, появляемся на свет внутри больших камней. Понимаешь? Ну как бы рождаемся там. Думаешь, что я делал на том озере? Я дозревал в большом валуне, который лежал на берегу. Со временем уровень озера поднялся, и камень оказался под водой. А я-то не знал! Пребывал в бесчувственном состоянии. Когда я вылупился, меня окружали холодные воды. Естественно, в спешке я начал метаться, и моя борода запуталась.

– И это твоя история? – со смехом спросил Берендел. – Ты же говорил, что она очень длинная.

– А она и длинная, – ответил Нобби. – Сравнительно длинная. Ты так не считаешь?

– Нет.

– Просто я дал тебе урезанный вариант.

– Значит, ты новорожденный гном? Только отвечай мне честно.

– Понимаешь, парень, мы отличаемся от эльфов и людей. Мы рождаемся с мудростью и знанием нашего народа. Енто знание внутри нас с момента появления на свет. И мне кажется, не стоит даже говорить о том, что я обладаю особым чутьем на пустоты и уплотнения в камне. Все енто означает, что я точно знаю, куда нужно бить, чтобы вскрыть полость.

С этими словами Нобби сильно ударил кулаком по стенке прохода. И там, где он ударил, скала раскололась, и пещера наполнилась светом прекрасной Салями. Они заглянули в отверстие.

– Ого! – сказал Берендел.

– Угу! – согласился гном.

– Забирай ее, – прошептал Берендел.

– Сам забирай, – ответил Нобби. – У меня от нее мурашки бегут по спине. Она оказывает на меня вредное воздействие.

– Вредное?

– Да уж поверь мне.

Берендел вытащил Салями из углубления, кивнул гному, и они зашагали через снежную равнину обратно к берегу моря. Артефакт слегка жег руку, поэтому мальчик засунул его за пояс и прикрыл волчьей шкурой. Вернувшись на свою стоянку, они сели у ручья и начали думать, что им делать дальше. Их беседу прервали громкие крики. На другой стороне ручья появился отряд орков, возглавляемый парой Глаз Шарона (то есть двумя людьми, а не одним человеком с двумя глазами). И каждый из них восседал на черном коне.

Узнав, что эта часть северо-западного берега не покрыта снегом и что здесь происходят странные вещи, Шарон послал сюда двух самых опытных лазутчиков. Он решил, что в таком деле два Глаза лучше одного и что вдвоем они быстрее выяснят причину подозрительных явлений.

– Эй, ты! – закричал первый Глаз Шарона. – Да-да, вот ты!

Берендел обернулся через плечо и, изображая невинность, показал на себя пальцем:

– Я?

– Да, ты, придурок! Что это вы здесь делаете?

– Ничего.

– Властью Шарона я приказываю тебе говорить правду! – закричал второй Глаз.

Однако его команда не властвовала над сердцем Берендела, поэтому мальчишка прошептал себе под нос:

– Ага, размечтался.

Тут Нобби вскочил на ноги и вытащил нож из-за пояса.

– Оставьте парня в покое! – крикнул он. – Берендел мой друг, и я не позволю вам запугивать его.

– Мы не враждуем с вашим народом, сэр гном, – сказал первый Глаз. – Но все эльфы и люди находятся под нашей властью. Эй, мальчик! Что ты здесь делаешь? Говори нам правду.

Услышав такую команду, любой эльф или человек тут же признались бы: «Мы нашли священную Салями в конце той горной гряды. Вот она, смотрите». И Глаз Шарона приказал бы: «Отдай ее мне!» И любой эльф или человек мгновенно выполнил бы это указание. Но Берендел поступил иначе. Потыкав ногой песок, он отвернулся в сторону и мрачно ответил:

– Ничего я тут не делаю.

– Ты наш раб, – сказал второй Глаз. – Мы посылаем тебя на юг, где ты присоединишься к рабочим бригадам и умрешь от истощения. Там выживают только сильные и жестокие. Впрочем, меня не волнует твоя дальнейшая судьба. Лучше расскажи, как ты попал сюда.

При этих словах Нобби обнял Берендела за плечи и грозно закричал:

– Если вы хотите забрать ентого парня, то идите сюда и попробуйте взять его! А мы посмотрим, какие вы крутые перцы.

Их разделял лишь небольшой ручей, но гном продолжал насмехаться над ними:

– Не бойтесь! Идите сюда! Хотите заявить свои права на парня? Ведь енто называется заявой, верно? Иначе к чему весь ваш вздор про рабочие бригады? Только моя бабушка может заявлять получше вас. Да-да! Вам и конфетки не взять у ребенка, понятно? Короче, он мой друг и вы его не получите.

Тогда Глаза Шарона пришпорили своих свирепых черных скакунов и поскакали через ручей, а орки потрусили вслед за ними. Они окружили Нобби и Берендела, и гному пришлось уступить:

– Ладно, вы неплохо перебрались через ручей. И, следует отметить, очень быстро. Я думаю, что енто можно считать неплохой заявкой.

И тут судьба мира повисла на волоске. Глаза Шарона пребывали в плохом настроении. Они могли убить подростка. А если бы это случилось, то Блэриленд изнывал бы под игом Шаронии до скончания времен. Но они не пошли на убийство, и жалость здесь была ни при чем. Просто жатва смерти в Верхнем Средиземье стала слишком обильной, и Глаза с большим трудом находили новых рабов для трудовых бригад. Поэтому мальчик остался живым. Ему даже не связали руки – так сильно Глаза Шарона верили во власть драконьей магии над его волей. Первый Глаз обратился к Нобби:

– Сэр гном, мы с вами не ссорились. Идите своей дорогой и позвольте нам самим разбираться с нашим рабом.

– Знаете, я так не думаю, – ответил Нобби, потирая бороду.

– Эй, посмотрите туда! – закричал второй Глаз. – Корабль эльфов уплыл!

Пришпорив коня, он выехал на песчаную косу, где прежде стояло недостроенное эльфийское судно. На песке был виден отпечаток киля. Рядом на траве лежали бревна, доски и различные инструменты. Глаз галопом поскакал обратно к Беренделу.

– Что ты знаешь об этом? Отвечай мне правду.

– Я ничего не знаю, – с усмешкой сказал Берендел.

– Странные дела, – произнес второй Глаз. – Этим эльфам запретили достраивать судно и уходить отсюда в глубь страны. Куда же они делись?

– Возможно, они отчаялись, столкнули незавершенный корабль в воду и утонули в морской пучине, – с ноткой надежды предположил первый Глаз.

– Вполне вероятно, – согласился второй Глаз. – Хотя я никогда не слышал, чтобы эльфы совершали подобные самоубийства.

Нобби громко прочистил горло. Этот громовой, устрашающий и, можно сказать, потрясающий рокот могли производить только гномы. Он напоминал шум каменной осыпи при ее стремительном движении по крутому горному склону.

– Ладно, ребята, – сказал он, поднимаясь во весь рост, который по чистой случайности равнялся росту Берендела. – Я к вам двоим обращаюсь, между прочим. У меня имеется вопрос, который я хотел бы задать самому Шарону.

– Задавайте его мне, – сказал первый Глаз. – На самом деле я и есть Шарон, а это человеческое тело всего лишь мой послушный инструмент.

– Нет, сэр гном! – сердито закричал второй Глаз. – Говорите со мной. Это я настоящий Шарон.

– Я здесь главный, – произнес первый Глаз.

– А я был превращен в Глаз Шарона раньше тебя, – возразил второй всадник. – Говорите со мной, сэр гном, и Шарон ответит на ваш вопрос.

– Не обращайте внимание на этого человека, – сказал первый Глаз, адресуясь к Нобби. – Он у нас числится второстепенным вспомогательным Глазом. Я же тот, к кому вы можете обратиться с просьбами, вопросами и пожеланиями.

– Нет, это я тот самый Глаз! – рявкнул его спутник.

– Берегитесь, – сказал Берендел, указав на первый Глаз. – Он готовит ваше убийство.

Так уж случилось, что в этот момент все умолкли, как будто попали в око урагана. Орки перестали шептаться, морской прибой затих в безмолвии, ветер замер, и два споривших Глаза молча начали мерить друг друга яростными взглядами. Поэтому слова подростка были услышаны каждым. Нечасто из уст мальчика срывается столь значимая фраза. Естественно, она произвела большое впечатление. Берендел вдруг вспомнил совет Тюрина – всегда говорить только правду и что-то там про репутацию (к тому времени он уже забыл эту часть наставлений). Затем он подумал о Салями, скрытой под его одеждой, и решил моральную дилемму по-своему.

– Он сказал, что собирается прикончить вас, – произнес Берендел, указывая пальцем на первого всадника. – Я подслушал его слова.

Наступила долгая пауза. Судьба всего мира вращалась на оси и пыталась найти равновесие.

– Ах, вот как? – закричал второй Глаз. – Ты планируешь мое убийство?

– Пока еще нет, – сердито ответил первый всадник. – Но даже если бы планировал, то что бы ты сделал?

– Знаешь, меня это вообще не удивляет, – сказал его напарник.

– Что ты имеешь в виду?

– Я всегда считал тебя коварной свиньей, – ответил второй Глаз. – И я не вкладываю в эту фразу никакого доброго подтекста!

– Лучше возьми свои слова обратно, – предупредил его первый всадник. – Я не шучу! Ты должен извиниться!

– Ага! – с усмешкой возразил второй Глаз. – Ты замышляешь мое убийство, а я должен извиняться? Фигушки!

– Да я же ничего не планировал! – возмутился первый Глаз. – Хотя лишь небо знает, как мне хотелось бы расправиться с тобой!

– Мальчишке приказано говорить только правду! – брызгая слюной от ярости, закричал второй всадник. – Ты будешь отрицать этот факт? Ты порочишь магию драконов?

Он повернулся к Беренделу.

– Эй, сопляк! А ну-ка, подтверди свои слова. Он действительно сказал, что собирается убить меня?

– Да, это правда, – ответил Берендел. – Когда вы направились к песчаной косе, чтобы осмотреть то место, где стоял эльфийский корабль, он обозвал вас грубым прозвищем и добавил: «Когда мы поедем назад, я проткну его насквозь моим длинным черным мечом».

– Нет, я не говорил такого! – закричал первый Глаз. – Он лжет!

– На нем чары драконов, – завизжал второй всадник. – Он не может лгать! Это ты напичкан обманом и предательством. Я знаю, что, став Глазом Шарона, ты все время планировал бунт против нашего Владыки.

– Как я мог замышлять такой вред? – взвыл первый Глаз на пике злобы. – Я не слуга Шарона, а сама его часть! Ты говоришь ерунду. Просто твой мозг сгнил, а в его извилинах завелись прожорливые черви! Если ты думаешь...

Второй всадник выхватил меч с черным лезвием и в мгновение ока вонзил его в грудь своего спутника. Глаза жертвы расширились, в них полыхнуло такое бешенство, что Берендел отступил на шаг. Подобная ярость казалась невозможной, но ее заметили все. Речь первого Глаза оборвалась на полуслове клокочущим бульканьем, и он свалился с седла на мокрый песок. Орки в ужасе заахали и заохали. Второй Глазе изумлением смотрел на меч в своей руке. Над лезвием клубился пар, и капли крови стекали с кончика клинка.

– Вот это да! – сказал Глаз Шарона.

Внезапно земля содрогнулась. Толчок сбил Берендела с ног, и даже крепкому и цепкому гному пришлось потрудиться, чтобы не упасть. Орки завизжали от страха и разбежались в стороны – кто на юг, кто на восток. Тело убитого всадника подпрыгивало на песке, словно у него начались повторные предсмертные конвульсии. Конь второго Глаза встал на дыбы и сбросил седока на землю. Испуганно заржав, животное помчалось через дюны к заснеженной равнине. Второй Глаз Шарона лежал на песке и скулил.

А земля снова содрогнулась. Море вскипело и подняло вверх огромные волны, в три раза превосходившие те, что были мгновением раньше. Мир содрогнулся третий раз. Берендел поднялся на четвереньки и посмотрел на север. Пещеру, где они нашли Салями, завалило камнепадом. Скалы кряжа покрывались трещинами и разъезжались со своих привычных мест. Казалось, что весь горный массив лихорадило. Поднявшись на ноги, второй Глаз осмотрелся по сторонам и взвыл от ужаса. Его черные глазницы ничего не видели. Он споткнулся, вытянул руки вперед и закричал:

– Я ослеп! Что-то здесь не так...

Тем временем горы снова пробудились к жизни. Массивные скалы взрывались и взлетали в воздух. Второй Глаз с воплем упал на землю.

– Это конец света! – сказал Берендел. – Конец всех вещей!

– Давай не будем торопиться с выводами, – возразил ему гном, но его голос потонул в мощном порыве ветра.

Край моря дрогнул и отодвинулся на половину лиги, открыв заиленное дно, коричневые водоросли и задыхавшихся рыб, которые плясали танец смерти на открытом воздухе. Над берегом промелькнула огромная тень. То был Дракон Севера, пробудившийся от спячки. Он медленно закружил над головами Берендела и Нобби.

– Эй, коротышка, как тебя зовут? – спросило древнее существо.

Едва голос дракона прогремел над ними, земля, содрогнувшись в последнем трепете, успокоилась. Поначалу ошеломленный подросток подумал, что летающий гигант обращается к кому-то другому. Он подтолкнул Нобби локтем и кивнул, приподнимая брови, как будто говорил: «Ну что ты молчишь? Давай, отвечай». Однако гном возразил:

– Он обращается к тебе, приятель.

И тогда подросток представился:

– Я Берендел.

– Салями у тебя?

Мальчик хотел еще раз, но затем подумал: «Если я буду обманывать все время, то люди начнут узнавать правду, переворачивая мои слова наоборот. Лучше на этот раз я буду придерживаться правды». Он взглянул на огромного зверя. Тот завис над берегом, заполняя собой все доступное пространство, хотя по краям его тела, похожего на гору, виднелись узкие полоски неба. По ним, как по темной канве, неслись облака. Казалось, что они спешили убежать подальше из Верхнего Средиземья.

– Да, у меня, – ответил Берендел. – Вы хотите получить ее назад?

– Нет, – ответил дракон. – Когда я взял ее в лапу, она заморозила меня на краю страны. Да ты и сам это видел. Надеюсь, что мне больше не придется носить ее с собой.

– Носить?

– Короче, уходи отсюда.

Дракон закружил над ними в воздухе и кивнул головой на восток.

– Ее не должно быть в стране. Она нарушает равновесие мира. Мы готовы заплатить любую цену, чтобы избавиться от Салями.

– Мы? – спросил Берендел. – О ком вы говорите?

– О себе и моих братьях-драконах, – ответил зверь. – Наше время подходит к концу.

– Я не понимаю.

– Шарон решил создать нерушимые чары. На их оформление ушло много нашей силы, а слова заклинания, произнесенные нами, были словами творения. Он хотел стать владыкой над всеми эльфами и людьми. И он пожелал для себя неуязвимость, бессмертие и непобедимость. С помощью могущества и магии наших слов он поработил все Верхнее Средиземье.

– Однако ты, парень, не поддался этой магии! – с улыбкой сказал Нобби и похлопал друга по спине.

– Твоя мать была эльфийкой, а отец – человеком, – громоподобным голосом пояснил дракон. – Ты наполовину эльф и наполовину человек, а значит, не принадлежишь ни к тому, ни к другому виду. Шарон же имел власть только над эльфами и людьми.

– Даже зима отступала в твоем присутствии, – добавил гном.

– Проблема таких злодеев, как Шарон, заключается в том, что они делят мир на черное и белое, – сказал Дракон Севера. – Лорд Зла все время видит себя центром мира, и края создают ему неудобства. Если рассматривать нынешнюю ситуацию в терминах того или этого, то чары, полученные им, действительно прочные. Но здесь, на краю реального мира, они истрепались до ниток.

– Разве чары могу истрепаться?

– Глаз Шарона – это Шарон и в то же время не Шарон. Фактически он человек, одержимый волей злобного владыки. Шарону нельзя навредить. Его невозможно убить и победить в битве. Вот почему второй Глаз одержал победу и остался невредимым. Но любого человека можно покалечить, победить или убить. Вот почему первый Глаз лежит теперь мертвым. С другой стороны, каждый из них был Шароном, поэтому чары разрушились.

– Неужели все так просто? – спросил Берендел.

– Естественно, нет, – печально ответил дракон.

– Шарон сражался с Шароном! – захихикал гном. – По условию чар они оба должны были победить друг друга, но не могли сделать это, потому что победа одного означала поражение другого. Чары свернулись в кольцо, как змея, пожирающая собственный хвост. Их сила иссякла, и они разрушились.

– То есть ваши чары больше не действуют? – спросил Берендел. – Я вас правильно понял?

– И да и нет, – прогрохотал дракон. – Это единственный ответ, который закрывает все вопросы.

– О чем вы говорите?

– Чары были созданы из нашей магии и слов творения – так же как и этот мир. Поэтому они распались и в то же время сохранились. Они распались в том смысле, что Шарон больше не сможет властвовать над людьми и эльфами. Отныне его можно будет покалечить, победить или убить. Но чары не будут уничтожены, пока не погибнет весь мир. И некоторая часть Шарона останется бессмертной, нерушимой и непобедимой. Такие могучие чары не могут испариться, как облако дыма. Их уничтожение погубит Верхнее Средиземье, созданное нами, и разрушит нас, ибо это мы наговорили страну, и в то же время это мы сплели магические чары.

– Какие потрясающие новости! – сказал Берендел. – Значит, нас действительно ожидает конец света?

– Конец и начало, – ответил дракон. – В центре Блэриленда сейчас происходит огромный катаклизм. Вскоре его волны дойдут сюда и подведут нас к концу всех вещей. Вот уже дворец Шарона рассыпался на части. Тело злого владыки придавлено камнями. Его выпавшую Штучку смыло потоком наводнения, и она исчезла из вида. Орки в ужасе бегут и падают в огромные трещины, которыми покрывается земля. Вскоре страна будет разрушена, холмы просядут и превратятся в долины, поля поднимутся вверх и станут горами. Все претерпит обновление. Но многие люди и эльфы уцелеют и мир продолжит свое существование.

– Так это давно уже следовало сделать, – проворчал Берендел.

– Действительно, – произнес дракон, поднимая голову к клубящимся облакам на темном небосводе. – Мир обретет гармонию. А мы погибнем и превратимся в прах от тех изменений, которым дали начало. Страна перевернется вверх тормашками.

– Хм. Вот эти слова мне грустно слышать.

– Не переживай. Мы отложили яйца в неприступных скалах, и со временем в этом мире появится новое поколение драконов. Они будут мельче нас, но по-своему мудрее. И они не будут связаны с Морготиком, который создал нас. Мы принимаем нашу судьбу. А ты готов принять свою?

– Знать бы, в чем ее предназначение.

– Ты должен переправить артефакт через западный океан и вернуть Салями Творцу, ибо ее создал Эму Сущий.

– Я не успею построить корабль, – ответил Берендел. – Вы сами говорили о скором конце света.

И действительно! Горная цепь на горизонте уже дрожала, как желе. Деревья и скалы подбрасывало в воздух, а издалека доносился грохот апокалипсиса.

– Цепляйся за меня, – сказал Дракон, опустив на прибрежный песок огромный хвост, похожий на каменную зубчатую стену. – Быстрее!

Вскарабкавшись наверх, Берендея прокричал:

– Вы доставите меня к Эму по воздуху?

– Можно сказать и так, – ответил дракон. – Но я не могу покинуть страну, которую создал. Да и Салями слишком тяжелая вещь для моих убывающих сил. К счастью, ты можешь взять ее в руки. Шарон, отрезав кончик от нее, открыл магически потенциал, ибо она полна света и энергии. Держи ее крепко надрезанным концом к земле.

– Сейчас. Секундочку.

Сделав это, Берендел спросил:

– Что дальше?

– Сам увидишь, – прогрохотал дракон.

Он поднял хвост в воздух. Берендея посмотрел на Нобби, который остался на земле.

– Прощай! – крикнул он ему. – Рад был познакомиться с тобой.

– Взаимно, – ответил гном.

Затем дракон и мальчик взмыли в воздух, и мир под ними съежился до небольшого шара. С такой высоты Берендея мог видеть на востоке огромный континент и пунктирные линии океана на западе. Отсюда можно было наблюдать волну катаклизма. Землетрясение раскачивало местность, словно поля, холмы и горы состояли не из прочной субстанции, а из какой-то инертной жидкости. Огромный вал разрушения катился через них, уничтожая старое и воссоздавая новое.