Текст книги "Свобода! (ЛП)"

Автор книги: Адам Кокеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

II. Деньги

Многие из нас никогда не задавались насущным вопросом «Откуда берутся деньги?» Правительство и банки устраивает такое положение вещей. Деньги – это просто средство обмена. Многие вещи помимо официальных бумажных денег функционируют как деньги. Без средства обмена человек, который что-то хочет, должен бы был найти кого-то, у кого есть именно то, что ему нужно и который хочет именно то, что есть у человека. Что-то становится деньгами, когда это много где принимается и люди принимают это в торговле зная, что они могут обменять это у кого-то ещё на то, что они хотят.

Исторически, разные вещи служили деньгами в одно и то же время в одном и том же месте. До центрально насаждённых валют, никакая экономика не была зависима от единственного средства обмена. Это означало, что различные пути учёта средств или хранения средств могли удовлетворить потребности рынка с его развитием. Одним недостатком было то, что средство обмена в качестве валюты не могло быть использовано или употреблено напрямую. Без единого средства обмена обширное расширение индустрии могло быть затруднено, но отсутствие централизованно насаждённой волюты означало, что рынок мог быстро установить универсальный стандарт в соответствии с потребностями. Даже сейчас с текущим уровнем насаждения центральных валют многие транзакции происходят в виде бартера и в некотором роде в обход учёта или основаны на альтернативных средствах учёта стоимости.

Иногда правительства управляют банками самостоятельно, иногда они используют «публично-приватную» модель партнёрства. Но в любом случае, централизованное официальное средство обмена возможно лишь благодаря принуждению. Если вы используете валюту, которая им не нравится, придут вооружённые люди и закроют вас в клетке. Им нужно, чтобы мы использовали официальные деньги. В противном случае банковский рэкет не сможет функционировать. На свободном рынке банки предоставляют очень важную услугу управления деньгами. И хотя деньги – это средство обмена, они также подвержены фундаментальным силам спроса и предложения на рынке. Когда банки создают больше денег, они раздувают снабжение деньгами, увеличивая количество денег в обороте и обесценивая все деньги, которые были у кто-то во владении.

Создание денег и принуждение нас к их использованию – это ещё хуже, чем воровство, поскольку это является попыткой скрыть от нас то, как сильно нас обманывают. Ещё это скрывает тех, кто является ответственным. Являются ли владельцы центрального банка ответственными за создание большего количества денег? Является ли ответственным политик, проголосовавший за увеличение долга? Являются ли виновниками сотрудники налоговой службы? Банкир ли решает кто получит большие займы? Может это голосующие, которые были обмануты политиками и которые ничего не делают, чтобы противостоять такому рэкету, поскольку они сами его поддерживают?

Многим людям выгодна центрально насаждённые волюты, поэтому сторонники централизованных валют являются жестокими и хорошо обеспеченными. Это политики, которые позволяют разворовывать государственный бюджет тем, кто их поддерживает и выплачивают откаты ключевым людям. Это правительственные контрактники, которые выплачивают откаты политикам в знак благодарности за безмерные прибыли. Это банкиры и главы финансовых организаций. Бенефициары системы имеют огромное превосходство над всеми остальными не только благодарны получению большого количества «бесплатных денег», но и благодаря возможности потратить эти деньги ещё до того, как цены на рынке вырастут.

Некоторые центральные банки в качестве отговорки при выпуске денег говорят, что это делается для «стабилизации цен». Это один из шагов, при котором правительства делают то, что говорят. Когда здоровая экономика развивается, улучшаются техники производства, улучшаются технологии и увеличивается эффективность, цены снижаются. Это означает, что средний человек может позволить себе больше материальных благ, больше услуг и увеличить свой уровень жизни. Центральные банки ограничены в том, сколько денег они способны выпустить, посредством недовольства населения растущими ценами. Но цены не опускаются настолько, насколько они должны, поскольку эта разницу у нас воруют те, кто получает выгоду от своей привязанности к центральному банку.

Центральный банк всеобъемлюще воздействует на экономику. Не все выпущенные деньги попадают в руки бенефициаров. Это было бы слишком очевидным. Большая часть выпущенных денег идёт на разные правительственные программы. Эти деньги зачастую тратятся на цели, ценимые рынком, но расходуются таким образом, чтобы усилить зависимость населения от центрального рэкета. Много денег расходуется на образовательные учреждения или другие группы, способные оказывать влияние на население. Таким образом они становятся зависимы от рэкета и их деятельность загрязняется его влиянием. Некоторая часть денег оказывается в университетах, где следующее поколение будет обучено тому, что воровство является не просто безвредным, но ещё и необходимым. Такая идеология затем будет поддержана ещё и средствами массовой информации.

Принуждение кого-либо к использованию валюты, которая всё время теряет свою стоимость, обесценивает накопления. Искажение баланса накопления/расходования имеет ещё более негативный эффект в виде ложных инвестиций и пузырей. Поток денег, созданный центральными банками и другими финансовыми институтами, прикреплёнными к центральным банкам, способствует сохранению денег через необдуманные инвестиции. Зачастую вместе с эффектами центральных банков действуют правительственные указы, налоговые вычеты или другие инициативы, которые направляют деньги в определённые зоны экономики, создавая пузыри, которые неизбежно лопаются, приводя к печальным последствиям.

Несмотря на попытки уничтожить конкурирующие валюты, технологии делают невозможным остановить удовлетворение растущей потребности в таковых, поскольку всё больше людей осознаёт, что можно не платить налоги, если не связываться с правительственными деньгами. Правительства часто прибегали к конфискации ценных металлов и другим строгим правилам при их торговле и владении, но поскольку они никогда не были эффективными, люди всегда рассматривали золото и серебро в качестве средства сохранения накоплений. По причине такого спроса, использование золота и серебра очень сильно выросло в последние годы.

Наиболее важные разработки в области денег будут не те, что имеют лишь новую обёртку или ускоряют старые их формы, но те, что создают абсолютно новые системы. Цифровые децентрализованные «криптовалюты» уже были протестированы рынком и могут стать новыми деньгами, которые полностью заменят центрально насаждённые валюты. Никто не знает что в будущем потребуют рынки от денег или как технологии смогут удовлетворить такие потребности. Существующие технологии уже позволяют нам отказаться от правительственных финансовых систем. Правительственный финансовый рэкет не сможет существовать когда достаточное количество из нас решит, что мы больше не хотим, чтобы у нас воровали.

Финансовый рэкет является основой существования всех современных правительств. И не важно, контролирует ли деньги правительство или люди, которые контролируют деньги, контролируют правительство. Кто бы ни контролировал деньги, контролирует и правительство, а принуждение позволяет рэкету существовать. Мы будем счастливее когда мы будем свободны выбирать методы достижения своих целей без угрозы насилия. И это наиболее справедливо в вопросе финансов.

III. Корпорации и профсоюзы

Во имя защиты нас от корпораций, большинство правительств создали формальные правила, которые идут на пользу корпорациям, как формальным сущностям. Некоторые считают, что законы и налоги, ограничивающие свободную и мирную экономическую активность, служат для снижения силы корпораций. На самом деле большие корпорации поддерживают такие ограничения и люди, которые контролируют большую часть благосостояния общества, дёргают за нити. Корпорации любят ограничения, поскольку они сдерживают конкуренцию. Они поддерживают налоги, поскольку могут себе позволить уйти от них. Они любят, когда мы обращаемся к правительствам для защиты от корпораций, поскольку результат обычно защищает их от ответственности. Для супер богатых, которые, раньше могли напрямую владеть рабами, правительства удерживают граждан на большой плантации корпоратизма и налогового рабства.

С развитием корпоратизма, рабочие (и все те, кто напрямую не получал выгоды от законов, созданных для корпораций) оказались в очень невыгодном положении. Организация сильных объединений было ожидаемым результатом. Каждый имеет право на объединение и свободу слова. Мы можем встречаться с кем нам захочется, когда нам захочется и говорить что захочется. У нас в любой момент есть право выбирать, работать или не работать, как и право на общение с работодателями и донесение до них наших мотивов. Тем не менее, на пути сопротивления несправедливо большой власти корпораций, которую они получили от правительства, профсоюзы сами стали несправедливо властными.

Профсоюзы не имеют никаких особых прав по сравнению с людьми, но правительства оказались рады сотрудничать с ними для создания своего электората внутри профсоюзов и создания иллюзии, что профсоюзы на самом деле заботятся о людях. Профсоюзы не имеют права удерживать кого-то от работы. Профсоюзы просят правительства принять законы, освобождающие корпорации от уплаты налогов при покупке бенефитов для профсоюзов. Но затем получается, что каждый рабочий, который не состоит в профсоюзе или работает на корпорацию, теряет ровно такие бенефиты. Рабочие становятся более зависимыми от корпораций, а их способность избавиться от налогового рабства снижается.

Когда у вас есть «работа», вы ей не владеете. «Работа» – это договорённость с кем-то, группой людей, организацией или корпорацией. Никто не может «забрать вашу работу». Если условия вокруг договорённости изменяются, договорённость может быть изменена или расторгнута. Идея того, что работа – это имущество, находится в сердце многих плохих правительственных законов, которые являются отговоркой для использования силы против людей, пользующихся своими правами. Так же как и члены профсоюза имеют право прекратить работать, рабочий, не состоящий в профсоюзе, имеет право начать работать.

Работники и работодатели, как свободные люди, имеют право устанавливать правила своих взаимоотношений и прекращать взаимоотношения как только какая-то из сторон не удовлетворена. Законы, которые принуждают нас прекращать продуктивные взаимоотношения являются особо жестокими. Налоги на трудоустройство и минимальную зарплату делают прибыльные взаимоотношения невозможными или незаконными и, таким образом, «уничтожают работы» или предотвращают их создание. Правительствам сходит с рук столь много «уничтоженных работ» потому что не созданные работы являются невидимыми ни для чего кроме нашего воображения и экономических расчётов.

Хотя правительства создали особые привилегии для профсоюзов, ещё больше было создано для корпораций включая различного рода «противозабастовочные» законы. Закон, запрещающий забастовки, звучит как «Если вы не будете работать, будут последствия!» что равносильно насильственному принуждению к работе. Если правительство, угрожающее последствиями, ещё и забирает себе настолько большую часть нашего дохода насколько может, мы получаем большую часть составляющих прямого рабства. Но когда люди верят, что они свободны, они более продуктивны. На честном, здоровом рынке труда мы можем должным образом ценить наиболее важный актив: конкретных людей.

Корпоратизм создал профсоюзы и результатом стал порочный цикл, который уходит в статизм. Люди обращаются к правительству для защиты от корпораций, корпорации получают больше власти, а затем люди требуют больше защиты. Корпоратизм и профсоюзы – это инструменты контроля и консолидации власти, которые увеличивают стоимость найма людей и увеличивают безработицу. Они оба являются препятствиями для свобод, необходимых для подобающей оценки труда людей.

IV. Инфраструктура и коммунальные услуги

Современный образ жизни зависит от многих сложных систем, которые уменьшают нашу способность делиться ресурсами. Технологии развивались быстрее, чем наша способность создавать добровольные системы для разделения благ, производимых новыми технологиями. Правительства воспользовались таким положением для захвата монопольного контроля над многими важными функциями. Они продвигают опасную идею, что люди не способны управлять столь сложными системами без принудительной центральной власти. Это удерживает нас от получения лучшего обслуживания, которое могут предложить технологии. Правительства управляли инфраструктурным рэкетом столь долго, что многие люди полагают, что мы не смогли бы иметь электричество, воду, аэропорты, телефоны, железные дороги, топливо, метро, переработку мусора или интернет без принуждения правительства. Все эти функции будут лучше без угрозы применения насилия. То же справедливо и для всех кооперативных начинаний.

Когда кто-то указывает, что мы в состоянии удовлетворить все наши потребности без принуждения, типичный ответ «А кто же будет строить дороги?» показывает лишь то, насколько укоренилась идея быстрого и бездумного «решения» в виде правительства. Правительства управляли дорожным рэкетом настолько долго, что мы, похоже, не видим многих последствий. Как и в случае любой монополии, предоставитель услуг практически не несёт ответственности перед потребителями. Таким образом обычно мы принимаем дороги опасными и полными ям. Когда полицию назначают на обеспечение безопасности на дорогах, они вместо этого поддаются порыву использовать безопасность в качестве оправдания при сборе прибыли при выписывании штрафов и в виде взяток. Официальные лица, которые решают где будут строиться дороги, принимают свои решения исходя из интересов особо заинтересованных лиц зачастую уводя потоки и деньги в те зоны, откуда они получат откаты. Контроль дорог позволил правительствам с лёгкостью монополизировать общественный транспорт, ограничить выбор клиентов и сдерживать внедрение новых технологий.

Если бы правительства не субсидировали дороги, дороги были бы не только лучше, но их стоимость оценивалась бы рынком. Новые технологии не могут конкурировать с субсидируемыми старыми технологиями. Субсидирование дорог укоренило технологии, основанные на ископаемом топливе и в большом объёме поддерживается автомобильной и нефтедобывающей индустриями. Без вмешательства, общество возможно создало бы более устойчивые системы, основанные на передвижении пешком, езде на велосипедах, а дальние путешествия были бы более сфокусированы вокруг общественного транспорта. Без дорожного рэкета, передвижение было бы куда более безопасным, более эффективным, более подходящим нуждам людей, а не нуждам правительства.

Во многих местах правительства не управляют самостоятельно монополиями коммунальных услуг, но лицензируют корпорации наделяя их привилегиями монополий. Это одинаково относится к электричеству, воде и чему угодно ещё: монопольные законы, которые силой ограничивают конкуренцию, ведут к недообслуженным клиентам. Им придётся платить больше, за худшие услуги. Корпоратизм нигде не является столь сильным, как на жёстко управляемых «свободных» рынках инфраструктуры. И это как раз те рынки, на которых случаются некоторые из худших примеров деятельности корпораций. В периоды высокого спроса, монополии коммунальных услуг, управляемые или посредством силы регулируемые правительством, ограничивают критичные услуги. На свободном же рынке в такие периоды компании бы ответили увеличением предложения.

С тем, как мы начинаем видеть далеко идущие последствия правительства, мы требуем больше выбора и технологии нам его предоставляют. Монополия на предоставление электричества является бесполезной когда каждый имеет в достаточной степени доступ к бесплатной энергии при помощи солнечных панелей, ветряных генераторов или геотермальных генераторов. Когда интернет становится сетью независимых компьютеров, телекоммуникационная индустрия не сможет получать прибыль насильственно избавляясь от конкуренции. Даже дорожный рэкет устареет если получим летающие машины или дроны-такси. Эффект контроля государством инфраструктуры и коммунальных услуг, по всей видимости, со временем станет несущественным благодаря технологиям. Пока мы не упраздним правительство, нам придётся ощущать на себе последствия дозволения преступникам управлять важными частями нашей жизни.

V. Изгнание и бойкот

Выбор тех, с кем мы себя ассоциируем, имеет куда большие последствия, чем думает большинство из нас. По своей природе мы являемся общинными существами и зависим от взаимодействий с окружающими. Вознаграждение чьего-либо поведения посредством ассоциации или ведения бизнеса вместе является наиболее значимым одобрением. Общество, вознаграждающее людей за насилие получит больше насилия. Общество, толерантно относящееся к людям, которые нарушают принцип не агрессии, окажется управляемым агрессивными людьми. Общество, которое верит, что агрессия необходима для функционирования общества, узаконит принуждение и вознаграждения для тех, кто будет принуждать окружающих и вести себя агрессивно. Что ещё более важно, выборы, которые мы принимаем как индивидуальные личности, определяют то, как к нам будут относиться. Если сложить все такие выборы, становится ясно видными предпочтения общества и всё это отразится в культуре.

Из-за правительственной пропаганды многие верят, что угроза применения силы – это лучший способ изменения поведения окружающих: «Делай то, что говорят политики, потому что мы, люди, велели им говорить это. И если ты не будет так делать, ты заслуживаешь заключения в клетке.» Тем не менее, любой честный наблюдатель за обществом увидит, что последствия индивидуальной ассоциации имеют куда больший эффект в управлении поведением. Простой и очевидный пример – это производство. Люди создают вещи, которые другие хотят иметь. Большая часть поведения в экономике определена продажами тех вещей, которые другие люди ценят.

В личных взаимоотношениях мы обычно выбираем ассоциацию с теми людьми, которые делают нашу жизнь лучше. К сожалению, многие не осознают, что это должно быть единственным фактором, который бы определял, взаимодействовать с кем-то или нет. Когда мы остаёмся в жестоких отношениях, мы поощряем и провоцируем ещё больше жестокого отношения. Такой же принцип применим и к настрою общества. Вы можете хотеть что-то купить, поскольку предложение является выгодным и сам продукт делает вашу жизнь лучше. Но если продавец использует ваши деньги для загрязнения окружающей среды или поддержки политиков, это должно быть учтено при выборе. Общество, которое поддаётся насильственному обращению со стороны правительства, получит ещё больше насилия.

Когда люди решают не поддерживать компанию за её поведение, это называется бойкот. Продажи определяют поведение компаний куда сильнее, чем законы. Даже в самом худшем случае корпоратизма, мотивация прибыльностью компании требует эффективного обслуживания нужд наибольшего количества людей. Если компания не может удовлетворить потребности людей, она прекращает свою деятельность. Правительственные законы служат лишь для избавления корпораций от конкурентов, ограничения выбора потребителей и сдерживания инноваций. Когда наш выбор ограничен сдерживанием конкуренции, корпорации могут себе позволить непопулярное поведение. В особенности когда люди зависят от предоставляемых ими необходимых услуг. Все наши предпочтения, как потребителей, оставляют свой след.

Репутация, отзывы людей, социальный статус и наличие довольных клиентов могут служить факторами при решении, ассоциировать себя с кем-то или нет. Но при покупке дорогих вещей или медицинских услуг мы зачастую ищем формального одобрения экспертами. И хотя правительства никогда не монополизируют эту наиболее важную функцию, многие делают такие попытки при помощи рэкета лицензирования. Лицензирование звучит хорошо, поскольку все мы хотим надёжных услуг и квалифицированного персонала, но в лицензировании нет необходимости. Нет ничего плохого в существовании группы, которая заявит, что не лицензирует вас, если вы не соответствуете её стандартам. Но когда этим занимается правительство, такая деятельность не только спонсируется налоговыми деньгами, но ещё и подкреплена угрозой применения силы. Это значит, что правительство решает кто будет вести бизнес исходя из предпочтений спонсоров правительства. Ещё это действует как дополнительная форма налогообложения, поскольку лицензирование зачастую очень дорогое. При принятии решения, вести ли с кем-то бизнес, лишь в редких случаях одобрение правительства является достаточным. Фактически, зачастую лицензирование правительства столь ненадёжно, что даже если организация отвечает стандартам, ей всё ещё нельзя доверять.

У нас нет права голосовать за политика, который наймёт сотрудника силовых структур, который будет угрожать людям или наказывать их штрафами (воровством) за действия, которые нам не нравятся. Единственное право, которое у нас есть, по отношению к тем, кто делает что-то что нам не нравится (если это не нарушение чьих-то прав), это не взаимодействовать с такими людьми. Во многих случаях, даже если кто-то нарушает права других людей, прекращение всякого взаимодействия, деассоциация и мотивирование других к тому же является куда более эффективным, чем насилие. Когда все люди в обществе деассоциируются с кем-то, результатом становится изгнание. Оно может нести географический или иной характер, но нет необходимости физически устранять кого-то с территории для эффективной его изоляции.

В случае особо жестоких и опасных людей, изгнание может быть не достаточным. Но решение этой проблемы мирным и добровольным сбором ресурсов, является куда более эффективным, чем использование такой проблемы в качестве предлога для наказания всего населения налогами. Мы имеем врождённый инстинкт наказания, но правосудие не приходит с ещё большей несправедливостью. Тщательный выбор тех, с кем мы взаимодействуем, достигнет целей правительственного управления эффективным, мирным и моральным путём. В нашей ежедневной жизни мы играем важную роль в достижении более свободного и справедливого мира. Каждый сделанный нами выбор отражает наши ценности. Этот мощный процесс выражения наших предпочтений для определения социальных стандартов подавляется лишь правительством.