Текст книги "Зимняя сказка"

Автор книги: Ада Суинберн

3

– Но ведь он делает это ненавязчиво. Знаешь, за последнюю неделю ажиотаж вокруг вас довольно заметно поутих. Я думаю, причина именно в его предприимчивости.

Подруги вышли с площади Дотрэ и пошли вниз по авеню дю Мэн. Уже начинало темнеть, зажглись фонари, в небе поднималась луна, переливаясь осколками отражений в огромных стеклах «Мен-Монпарнаса», оставшегося позади. Гудели машины, проносясь мимо бешеным потоком.

– Тебя оставили в покое, – продолжала Натали, – и это главное. А теперь я советую тебе присмотреться к этому парню повнимательнее. Ты знаешь, с тех пор как он побрился…

– Не вспоминай, – улыбнулась Жюли. – Если бы ты знала, чего мне стоило это преображение. Он ведь сбрил бороду в пятницу, а когда в понедельник явился, все, разумеется, приписали перемену в его внешности мне. Ему никто ничего не сказал, а вот я целый день выслушивала горячие и радушные поздравления: «как тебе это удалось?», «когда думаешь заняться его гардеробом?», «а ты не пробовала расчесать его шевелюру?». Или «поздравляем, доктор, пациент пошел на поправку». Ужасно. Они весь день язвили. Но…

– Что «но», договаривай, – потребовала Натали.

– Я не могу описать, но к вечеру – нет, даже к обеду – мне вовсе не было обидно за эти замечания. Может, немного неловко. Но не обидно.

Весна уже полностью вступила в свои права. За последнюю неделю так потеплело, что на деревьях стали лопаться почки.

– Наверное, сейчас особенно красиво в Версале. – Жюли глубоко вдохнула свежий вечерний воздух.

Подумать только, еще неделю назад ей был не мил весь свет. А сегодня она каждой клеточкой ощущала если не счастье, то хотя бы удовлетворение. «Роман» с Шарлем, так раздражавший ее, ушел, как говорится, на дно. Вняв просьбам Жюли, он перестал преследовать ее на людях. Никаких знаков внимания. Только утреннее «доброе утро» и вечернее «до завтра».

Следствием этой перемены было прекращение всякого рода пересудов в отделе. Шуточки и остроты почти исчезли. По крайней мере сегодня Жюли услышала лишь одну в свой адрес, да и то скорее направленную на философское понимание любви, а не на частное ее проявление в отношениях Шарля и Жюли. Внешняя сторона дела сгладилась, а если быть точнее, то и вовсе исчезла. Шарля по-прежнему считали чудаком, подтрунивали над тем, что он сбрил бороду, а Луи, как обычно, гонял его за опоздания.

Все шло своим чередом. Разумеется, в глазах посторонних. О том же, что происходит на самом деле, знала только Натали. Да еще Амели, которую, впрочем, никто не посвящал в любовные тайны, кое о чем догадывалась.

Шарль просто не давал Жюли проходу. Заканчивался рабочий день, а он уже поджидал ее где-нибудь за углом.

– Могу я вас проводить?

– Если будете идти на расстоянии десяти шагов сзади, – таков был первый ответ Жюли в тот злосчастный понедельник, когда борода Шарля, столь неожиданно исчезнувшая, вызвала шквал шуток в отделе.

– Как вам будет угодно, – учтиво поклонился он.

Он действительно подождал, пока Жюли отойдет на десять шагов, а потом пошел следом до конца улицы дю Мэн, где она жила. И все время держал назначенную ему дистанцию, не приближаясь, но, впрочем, и не отдаляясь.

Жюли остановилась, встретив старых знакомых, и Шарль тут же прилип к витрине одного из магазинов. Жюли перешла на другую сторону, Шарль сделал то же. Жюли специально подольше задержалась у лотка с фруктами, Шарль, не оставшись в долгу, пересмотрел все газеты и журналы в киоске. А на следующее утро, выйдя в коридор, Жюли обнаружила, что у дверей ее квартиры стоит изящная фарфоровая ваза с огромным букетом синих роз. Каким образом несчастным цветам придали столь неестественный оттенок, оставалось лишь догадываться. Но они действительно были васильковые. Жюли забрала букет и вазу.

День прошел спокойно. Шарль ни разу не посмотрел в сторону соседки. Жюли начала сомневаться, не ошиблась ли она по поводу цветов. Мало ли кто мог принести их. А когда начался обеденный перерыв, Шарль сразу оделся и ушел, словно торопился куда-то, а Жюли, как всегда, отправилась в кафе с Амели и Натали.

Однако вечером, когда она дошла до поворота на улице Фруадево, Шарль не замедлил появиться.

– Могу ли я снова предложить проводить вас?

В этот день Жюли была настроена куда менее агрессивно, но это не помешало ей отказать снова. И опять он покорно следовал за ней, даже не пытаясь приблизиться. А утром – новый букет в новой вазе.

И тихий, спокойный день, после чего очередное предложение и очередной отказ.

– Мне интересно, сегодня он опять подойдет? – Натали специально позвонила мужу, чтобы не приезжал за ней на работу. Они с Жюли решили провести эксперимент: появится ли Шарль, увидев ее в компании, или спасует.

Вот и поворот на Фруадево. Серая тень отделилась от одного из раскидистых деревьев, на котором едва проклюнулись листья, и на тротуаре словно из-под земли вырос Шарль.

– Милые дамы, – поклонился он. – Предлагаю вам вечернюю прогулку в Булонский лес.

– Что?! – изумилась Жюли. – Может, еще прокатимся до Версаля на ночь глядя. Шарль, вы в своем уме? А я было начала воспринимать вас как вполне нормального. Уже темно, вы что, не видите?

– Погоди, – перебила подругу Натали. – А что, собственно, мы будем там делать?

– Вечерний парк куда красочнее и интереснее дневного. Мы просто пройдемся по аллеям. Побеседуем о насущных проблемах человечества. К сожалению, мадемуазель Ренье боится оставаться со мной наедине, а вы, мадам… Сам Бог послал мне вас в помощь. Идемте. Вам понравится.

– Нет, – решительно заявила Жюли. Намек на женскую нерешительность и скрытность немного уязвил ее самолюбие. – Я не пойду. Я устала.

Натали только руками всплеснула.

– Жюли, если ты устала, мы можем посидеть в каком-нибудь сквере на лавочке. Нам предлагают чудесный вечер, грех отказываться.

– А твой муж? Как он отреагирует?

– О чем ты?! – возмутилась Натали. – Я полчаса назад отослала Гюстава домой и сказала, что иду к тебе. Позвоню ему, когда вернемся.

– Но у меня дома собака. Ее нужно выгулять, – не сдавалась Жюли.

– Мы можем зайти за собакой, – парировал Шарль. – Ей будет не вредно побегать на свежем воздухе. Соглашайтесь. Это просто вечерний отдых, и ничего больше. Он ни к чему вас не обязывает.

– Ну ладно, – согласилась Жюли, чувствуя, что сопротивление бесполезно.

Через полчаса вся компания, включая Бота, суетливо вертевшегося у ног хозяйки, уже мчалась в метро. Жюли переоделась, и Шарль учтиво заметил, что простой облегающий свитер и прямые джинсы идут ей куда больше, чем деловой костюм.

Булонский лес встретил их приветливой тишиной. Огромный парк в своем безмолвном величии резко контрастировал с шумным неугомонным городом. Здесь тоже были люди, но они, словно сговорившись, не нарушали спокойствия громкими возгласами.

Погода стояла великолепная. Ни ветерка. Только изредка деревья покачивали устремленными в темное небо верхушками.

Первых шагов сто все молчали, углубляясь в тишину парка. Среди ветвей горели фонарики-ромбы, и их ровный свет разбрасывал повсюду серые тени, устилавшие тротуар причудливыми узорами.

Разговор начал Шарль.

– Давайте познакомимся поближе, – улыбнулся он.

Весна стояла теплая, и он наконец-то, к радости всего отдела, снял свой плащ-хламиду. На нем был костюм, куда более приличный, чем чехол от дирижабля. Жюли, которая предусмотрительно поставила между собой и Шарлем Натали, украдкой взглянула на него, сделав вид, что поправляет ошейник на Боте.

Лицо его преобразилось в свете фонарей. Скуластое и сухое, оно приобрело выражение таинственности, неопределенности и какой-то загадочности. И Жюли осенило: Шарль не был создан для дня. Нет. Ночь укутала его своим покрывалом, тени темными пятнами легли на лоб и щеки так же кстати, как иногда идет косметика женскому лицу. А глаза словно вспыхнули. Они затягивали черноту, и казалось, будто Шарль питается ею.

Внезапная аналогия, подтвержденная столь неожиданным наблюдением, поразила Жюли. Бывают дневные цветы. Они распускаются с первыми лучами солнца, чтобы дарить свою прелесть свету и теплу, питаясь и насыщая ими свои листья и бутоны. Целыми лугами пестреют астры и гладиолусы, прекрасные розы и тюльпаны. Но их много, и они словно скрадывают прелесть и очарование друг друга. Совсем иные ощущения вызывает у человека одинокий цветок, распускающийся не ясным днем, а в серебристых лучах луны. Его белые лепестки не пестрят и не переливаются, но в них всегда скрыта тайна. Скромный крохотный бутон прячется в густой траве от чужих глаз, готовый дарить свою красоту лишь избранным, тем, кто не поленится темной ночью прийти в чащу и отыскать лесную тайну среди сгустков теней и страхов.

И он один способен подарить удовлетворение. Потому что его красота спрятана и, чтобы насладиться ею, нужно приложить усилия. А дневные цветы? Смотри сколько душе угодно. Они тоже хороши, но им никогда не сравниться с ночным цветком. Он почти всегда одинок. То же и с Шарлем. Прежний Шарль исчез. От него не осталось и следа. Куда пропали неуверенность и робость?! Плечи распрямились, словно на спине у него выросли два огромных крыла.

– А вы знаете хоть одну из легенд Булонского леса?

Даже голос его изменился, сделавшись таинственным. В нем спряталась непредсказуемость. Бот заскулил, но не жалобно и пронзительно, а весело, его переполняли чувства. Он, как и Жюли, ощутил своим собачьим сердцем ту перемену, которая произошла с Шарлем. Жюли на минуту показалось, что она сходит с ума. Никогда в жизни ей не доводилось видеть ничего подобного. В конце концов не каждый пес настолько четко выражает солидарность с хозяином или хозяйкой, как это только что сделал Бот.

– Говорят, здесь когда-то жила банда разбойников.

– Самых страшных и угрюмых, каких только можно себе представить, – поддержала разговор Натали.

Жюли посмотрела на подругу и ахнула. Та тоже изменилась. Булонский лес снял серую пелену деловой женщины, и Натали… Ее смех, улыбка, такие искренние и свежие без тени усталости, городской суеты. Жюли показалось, что у подруги изменился даже наряд. Она потерла глаза. Откуда, интересно, у Натали на голове взялась хрустальная диадема? И почему юбка, которая еще утром была до колен, теперь широкими складками скрывает даже туфли на каблуках. А пиджак?.. Вместо него длинный балахон с разрезанными до плечей золотистыми рукавами.

Жюли протерла глаза, но видение не исчезло. Королева Фей? Легендарная Титания? И она скрывалась под видом обычной служащей… А Шарль? Или нет, это уже не Шарль, а… Да-да, забавный Фавн из ее свиты. Или нет. Это не Фавн. Он король…

Что с ней? Эльф и Фея мирно беседовали.

– Эти разбойники наводят ужас на всю округу, – продолжала Натали-Титания. – Мы должны покончить с этим раз и навсегда. Наш лес не притон для негодяев. Это было одно из любимых мест горожан до тех пор, пока не появилась шайка бандитов. Вы должны избавиться от них, Оберон.

Шарль… Куда делся пиджак? Его стройные ноги облегали серые рейтузы. Изящные эльфийские сапожки со шнурками-тесемками, шапка-колпачок с тремя серебряными бубенчиками. Два остреньких ушка, темные волосы локонами до плеч, раскосые брови на бледном в лунном свете лице… Туника, едва достающая до колен, перехваченная серебристым поясом.

– Я мог бы напугать их, – задумчиво произнес Оберон. – Что нам до людского племени? Их век скоротечен. Не успели глазом моргнуть, а их уж и след простыл. Если бы речь шла о тысячелетиях, можно было бы побеспокоиться.

– Подождите… – Жюли зажмурилась, пытаясь отделаться от наваждения. – Подождите.

– Что с тобой? Тебе нехорошо?

Жюли узнала голос Натали, а когда открыла глаза, увидела ее без диадемы и в обычной юбке. Шарль тоже выглядел совершенно нормально.

– Может, присядем? – сказал он, взяв Жюли за руку. – Вам плохо?

Жюли еще не пришла в себя. Что с ней? Или только показалось? Померещилось? Да нет же, она видела, рассмотрела наряды, помнила их до мельчайших подробностей. Узоры на рукавах королевы фей и эльфов, серебряный пояс Оберона… Бред. Сущий бред. Конечно, это от усталости.

– Да, да, у меня закружилась голова, – торопливо залепетала Жюли, стараясь скрыть свой испуг. – Давайте присядем. Где-нибудь, где поменьше народу.

Видение еще стояло у нее перед глазами. За Титанией и Обероном шествовала свита по меньшей мере человек из сорока, но теперь аллея была пуста. Кроме Бота, Натали и Шарля, здесь никого не было.

– Какого народу, ты о чем вообще? – удивилась подруга. – Никого ведь нет. Только мы.

– Да, – согласилась Жюли, озираясь по сторонам, словно искала кого-то. Ей все еще не верилось. – Да, у меня просто…

– Что? – перебил Шарль. – Вам плохо? Я вызову такси, и мы отвезем вас домой. Сейчас же.

– Нет, – возразила Жюли, инстинктивно ухватив его за рукав пиджака. – Нет, я хочу остаться.

Почему? Она и сама не ответила бы на этот вопрос. В лесу, несмотря на все странности, было хорошо. Гораздо лучше, чем в городе. И уж конечно в сотню раз лучше, чем в одинокой квартире.

Как давно она не выезжала из Парижа в пригород… Кажется, лет сто. А то и двести. В сердце воскресло забытое ощущение единения с природой.

– Мне… Мне… Это временно. Сейчас пройдет. – Жюли улыбнулась. – Поищем скамейку, чтобы присесть. Где-нибудь подальше от тротуара.

– Хорошо, – кивнул Шарль. – Я знаю пару беседок недалеко отсюда. Держитесь за меня.

– Я сама, – возразила Жюли, но Шарль бесцеремонно подхватил ее под руку. С другой стороны то же самое сделала Натали.

Не прошло и пяти минут, как все трое благополучно разместились в очаровательной деревянной беседке. Летом она, вероятно, покрывалась зеленью виноградных листьев, но сейчас по ее краям только вились сухие, пока безжизненные стебли. Кусты сирени, которые вот-вот должны были зацвести, склонились над резной круглой крышей.

У ног Жюли прилег, скрестив передние лапы, Бот.

– Пожалуйста, не смотрите на меня так. – Жюли улыбнулась, но за этой деланной улыбкой проглядывал страх. – У меня просто закружилась голова. И только. Я ведь предупреждала, что устала на работе. Но это не должно испортить нам вечер. Мне нравится в лесу. Здесь так тихо. Пожалуй, это лучший парк во всем Париже.

– Не пытайтесь сменить тему разговора, – строго заметил Шарль. – Вы явно напуганы.

– Нет, – возразила Жюли. – Я…

– Вы не умеете врать, – отрезал Шарль. – Вам что-то привиделось. Не стесняйтесь, расскажите. Свежий воздух по-разному действует на людей. Тем более на таких впечатлительных.

– Да, – поддержала его Натали. – Мы же не слепые. – Чего ты так испугалась?

А не рассказать ли в самом деле? – подумала Жюли. Но тут же, представив себе, как придется описывать все увиденное, отказалась от этой мысли. Нет. Не нужно. Хватит в их компании одного чудака.

– Да говорю же, я просто потеряла равновесие. – Жюли старалась казаться непринужденной. – А вы бы не испугались, если бы чуть не упали ни с того ни с сего.

Натали, кажется, начала верить, а вот Шарль смотрел на нее все тем же строгим взглядом.

– Жюли, вы лжете, – заключил он, когда она закончила свое объяснение.

– Основания?

– Я не могу описать их, но вы знаете это лучше меня.

– Подождите, Шарль, – вмешалась в их поединок Натали. – Такое иногда бывает, и это действительно страшно.

Шарль не обратил на ее слова внимания и продолжал:

– Если вы что-то видели, в этом нет ничего зазорного. Мы вместе найдем логическое объяснение, и страх уйдет сам собой. Человек боится лишь того, чего не может понять. Большинство людей стесняются говорить о необычных вещах, с которыми сталкиваются в жизни. От безумия до гениальности один шаг. Многие великие люди были больны по понятиям обычных людей. Знаете, у Беранже есть замечательное стихотворение на эту тему. В нем он сравнивает толпу и гения и делает вполне закономерное наблюдение: всех великих сперва ругают, а потом только признают в них гениев. Стихотворение называется «Безумцы!».

 
По безумным блуждая дорогам,
Нам безумец открыл Новый Свет;
Нам безумец дал Новый Завет —
Ибо этот безумец был Богом.
Если б завтра земли нашей путь
Осветить наше солнце забыло —
Завтра ж целый бы мир осветила
Мысль безумца какого-нибудь.
 

– О! – восторженно улыбнулась Натали. – Вы знаете стихи наизусть.

– Да, – кивнул Шарль. – Беранже один из самых любимых моих поэтов. Но я бы не хотел уходить от темы. Жюли, вам некого стесняться или бояться. Расскажите, что напугало вас?

Жюли только усмехнулась.

– Я уже все рассказала, мне нечего добавить.

– А вы упрямы, – заметил Шарль.

– Уж кто бы говорил, – засмеялась Натали. – В этом деле ее учителем, вероятно, были вы.

– Так, – кивнул Шарль. – Сдается мне, я зря ушел от литературы. Какие авторы нравятся вам?

– О! – махнула рукой Натали. – Я мало читаю. Мой муж увлекается кактусами, ботаникой. Поэтому последняя книга, которую мне пришлось держать в руках, это справочник по уходу за теплолюбивыми растениями. Представьте себе, я не получила от чтения никакого удовольствия. Что неудивительно.

– Ну а вы? – обратился он к Жюли. – Вы что-нибудь читаете?

– Нет, – вяло отозвалась та. – Последнее – это Корнель. Прочла его «Сида» пару лет назад. Хотя после этого, кажется, были еще два довольно заурядных любовных романа, настолько слащавых и глупых, что я не дочитала ни один.

– А «Сид» вам понравился?

– Откровенно говоря, не хочу показаться невежественной в литературе, но нет. Не понравился. Все как-то по-детски наигранно. Персонажи просты, но в то же время их страсти гиперболизированы. Из мухи не стоит делать слона. А там конфликт раздут.

– Не хотелось бы читать вам лекцию, – улыбнулся Шарль, – но «Сид» в свое время произвел фурор. Его ставили многие театры Парижа бесчисленное количество раз. Людям понравился главный герой. Он отвечал всем запросам того общества. Но «Сид» не лучшая пьеса Корнеля. Прочтите «Горация». Хотя действие происходит в древнем Риме, она и по сей день не теряет своей актуальности. Прочтите, не пожалеете. А еще лучше, давайте сходим на эту пьесу. В каком-нибудь из многочисленных театров Парижа ее обязательно ставят. Я мог бы купить билеты.

– Не будем забегать вперед, – улыбнулась Жюли.

– А я бы пошла с удовольствием, – вмешалась Натали. – Если найдете билеты, постарайтесь взять не два, а четыре. Мы с мужем тоже пойдем.

– Договорились, – кивнул Шарль.

– А Корнеля вы тоже знаете наизусть? – поинтересовалась Жюли, обрадованная тем, что наконец-то можно перевести разговор на другую тему.

– Кое-что, – пожал плечами Шарль. – Но не многое. Я не хотел бы превратить вечер в литературное обозрение прошлых веков.

– Но откуда у вас такие знания? Вы же, кажется, не учились в гуманитарном вузе или я ошибаюсь? – Натали жеманно положила ногу на ногу.

– Не учился, – подтвердил он. – Но так уж получилось, что с детства любил читать. Во многом разобрался сам. Но мои знания фрагментарны, нечетки, поскольку я получал их бессистемно.

Жюли надоели эти ученые разговоры, и она наклонилась к Боту, который, навострив уши, принюхивался, выискивая в воздухе незнакомые ароматы. Вероятно, пес пытался запомнить их, потому что его морда выражала самое сильное напряжение, на какое только способна собака. Хозяйка стала гладить своего питомца. Бот блаженствовал под любящей нежной рукой, в одно мгновение забыв прежнее занятие.

Булонский лес засыпал. Уже не слышно было ни пения птиц, ни робкого волнения ветвей. Деревья дремали. И ни шороха, ни звука кругом. Поддавшись чарам этого сонного царства, Жюли тоже закрыла глаза. Пальцы ее скользили по гладкой шерсти пса, мягкой и теплой.

Вдруг где-то рядом послышались голоса. Или скорее шепот.

 
– Волос ее коснулась диадема
По праву или нет – не нам судить.
– Не нам? Тогда кому же, мне ответь.
Ведь я жила одною лишь мечтою
О нем – о короле. И что теперь?
Он в жены взял другую.
– Поздно, поздно.
Они женаты целый час и вспять
Не повернешь ты время.
– Разбито сердце.
– Но душа цела. Забудь
И выйди замуж за другого.
– Как можно! Мой король.
О, Оберон, предатель гнусный,
Нет, я отомщу.
– Куда же ты, постой, о Розалинда,
Не стоит он того, остановись!
 

Жюли открыла глаза. Все стихло. Только справа от беседки хрустнула ветка под чьей-то неосторожной ногой. Бот все так же спал и ничего, казалось, не слышал. По крайней мере не подал виду. Жюли медленно подняла глаза и посмотрела на Шарля и Натали. Уф! Те спокойно беседовали и даже не думали превращаться в эльфов и фей. Значит, показалось. Это от усталости.

– Мы совсем позабыли о нашей больной, – заметив немного растерянный взгляд Жюли, сказал Шарль. – Вы следили за разговором?

– Честно говоря, нет, – рассеянно пролепетала Жюли. Взгляд ее ищуще скользил по ветвям сирени.

Шарль обернулся.

– Вы кого-то увидели? – серьезно спросил он.

– Птицу, – кивнула Жюли. – Похожа на воробья, но гораздо больше. Ветка едва ее выдержала. Так о чем вы говорили?

– Обсуждаем историю Парижа. Продолжим эту тему или выберем другую?

– Нет-нет, не стоит, продолжайте, – Жюли снова склонилась к собаке. – Я где-то читала, что город разрастался по кругу, а центром был остров Сите.

– Да, вы правы, – подхватил Шарль.

Натали тоже вставила свои комментарии. Жюли понимала поведение Шарля. Он видел, что она не расположена к беседам, и всеми способами старался принять удар на себя. Разговорчивая Натали могла обсуждать что угодно и сколько угодно, даже если понятия не имела о предмете диспута. Ей было абсолютно все равно, главное – общение с людьми.

И вдруг опять…

 
– Мне месть внушила изощренность мысли,
Хрустальной диадеме не сверкать
На волосах ее. Они узнают,
Как страшен Розалинды гнев.
– Опомнись, ведь твоя любовь
Была обречена, ты знала это.
– И слышать не хочу! Она ответит,
Вдохнув прекрасной розы аромат.
– Что ты задумала?
– Она умрет. Едва лишь
За темной тучей скроется луна,
Я подарю букет свой королеве,
И аромат цветов убьет ее!
– Одумайся! Титания невинна
Перед тобой. Ведь не она, а он
Задумал сочетаться браком.
– Мне все одно: сопернице – погибель!
 

Жюли в ужасе закрыла уши ладонями.

– Вы слышали? Вы слышите это? Они говорят. Там, за деревьями. Они говорят!

Сердце ее готово было выскочить из груди. Руки и ноги онемели. Тут уже не до секретов, когда видишь и слышишь фей из свиты королевы. А Жюли видела. Именно видела, как за кустами сирени мелькнуло белое платье с широкой юбкой и длинными, почти до земли, рукавами. А еще алые лепестки роз…

– Вы видели их? Там, за сиренью, – шептала Жюли.

Однако никто не отозвался на ее слова. В беседке было темно и тихо. Даже Бот, еще минуту назад лежавший у ее ног, вдруг поднялся и, залившись лаем, бросился прочь. В черноту ночи. Жюли поднялась и пошла за ним. Когда это Натали и Шарль успели уйти? И почему не позвали ее с собой?

Где-то здесь должен быть тротуар. Или он в другой стороне? За листвой деревьев в густой траве спрятались все тропинки. Гирляндами свисал до самой земли виноград, а еще вьюн белел своими бутонами-колокольчиками. Цветы? Листья? Но ведь только что их не было.

Жюли подняла глаза к небу: большая черная туча медленно наползала на луну. Бледное светило, казалось, хотело оттолкнуть ее, но тщетно. Серые бивни-клубни неумолимо двигались вперед, словно обрезая белесые лучи…

 
… Едва лишь
За темной тучей скроется луна,
Я подарю букет своей королеве,
И аромат цветов убьет ее!
 

Натали – нет, Титания – в опасности. Нужно скорее предупредить королеву фей. Пока еще не поздно. Пока ревнивица не привела в исполнение свой гнусный план. Скорее!

Жюли бросилась в лес. Но где искать их? Булонский лес стал похож на непроходимую чащу. Вьюны, виноградники то и дело преграждали дорогу. К тому же длинное платье то и дело цеплялось то за сучья, то за коряги. Платье? Жюли окинула себя взглядом: длинная широкая юбка, огромный вырез, оголяющий плечи, тонкий бисерный пояс… Вместо каре длинные волосы, заплетенные в косу вокруг головы. Предупредить королеву фей, которая этой ночью вышла замуж за короля эльфов и тем самым навлекла на себя гнев соперницы. Но где же искать Титанию и Оберона?

Вдруг впереди вспыхнули огни факелов, ветер принес запах дыма и звон бубна, заливистые трели флейт. Веселье было в полном разгаре. Жюли посмотрела на небо. Туча почти скрыла луну, нужно торопиться. Скорее туда, к огням. Музыка становилась все громче, факелы ярче. Оставалось чуть-чуть, каких-нибудь сто шагов. Но Жюли внезапно налетела на невидимую преграду, словно кто-то заслонил, закрыл волшебное торжество от посторонних.

Феи и эльфы танцевали, веселились. То там, то здесь сновали коротышки-гномы, разнося на подносах огромные глиняные кружки с пивом, которое пенилось и шипело, вылезая за края незамысловатых посудин. А вон и Титания с Обероном сидят обнявшись. Но как же добраться до них, предотвратить беду.

– Эй, – позвала Жюли. – Пустите меня.

– Вам не проникнуть к ним через ограду. Есть тайный вход, могу вам показать. – Из темной чащи в свет огней вышел молодой фавн, забавный бородатый юноша с козлиными копытцами и очаровательными крохотными рожками на голове. – Но для начала расскажите мне, зачем на пиршество вы так стремитесь?

– В опасности король и королева, – подчиняясь заданному ритму, выговорила Жюли. – Их отравить хотят.

– Но кто же?

– Розалинда. Ей месть затмила разум. Помогите.

– Идемте же скорее. К ним. За мной.

Жюли узнала в фавне Луи. Козлиная бородка и копытца определенно шли ему больше, чем деловой костюм с галстуком. Продираясь среди ветвей, он ловко перепрыгивал с одного поваленного дерева на другое, с кочки на кочку. И угнаться за ним было невозможно. А туча уже заслонила луну. Хорошо хоть праздничные факелы горели ярко, освещая все вокруг.

Внезапно Жюли увидела стройную молодую фею с букетом роз. Вне сомнений, это и была та самая Розалинда. Она старалась казаться веселой, но ее выдавали глаза, которые горели какой-то неистовой зловещей решимостью. Все ближе и ближе подходила фея к тронам, на которых восседала королевская чета.

– Беги быстрее! – крикнула Жюли фавну. – Отними у нее букет. Не жди меня. Беги.

Поклонившись Титании и Оберону, Розалинда стала поздравлять их:

 
– Не омрачатся дни веселия и счастья.
Из вас ведь каждый любит и любим.
Живите долго, правьте справедливо…
 

Титания поднялась с трона и учтиво поклонилась.

– Благодарим тебя, о, Розалинда.

То же сделал и Оберон.

– Благодарим тебя, о, дочь ветров.

Розалинда продолжала:

 
– Примите ж в дар цветы: своей рукою
Я их взрастила в радужных садах.
Их аромат – прекраснейший на свете.
Вдохните же его, о королева,
Примите дар покорной Розалинды.
 

Титания бережно приняла букет алых роз, словно грудного ребенка, и… Фавн не успел. Он уже продирался сквозь толпу танцующих, он уже кричал, но музыка заглушала его слова. Жюли прочла их по губам:

 
– Остановитесь, королева, стойте!
Цветы отравлены предательской рукой!
Не троньте алых роз!
Откиньте прочь Ревнивой мести жалкую уловку!
 

Но было поздно. Титания грациозно поднесла цветы к самым губам и… Желтые былинки яда взметнулись с лепестков вместе с пыльцой, проникая в грудь королевы. Та закрыла глаза, словно наслаждаясь, и, облокотившись о спинку трона, осталась неподвижна. Розалинда скрылась в толпе танцующих. Фавн опоздал. Когда он подбежал к молодым, королева уже не шевелилась.

 
– О госпожа! О горе! Горе всем!
 

Этот крик огласил Булонский лес подобно охотничьему рогу. Музыка смолкла. Все столпились у трона. Бледный, перепуганный король, подхватив жену на руки, опустил ее на мягкую траву.

 
– Скорей воды! Не стойте же! Скорее!
 

Но Титания не пришла в себя. Оберон сидел рядом с нею на коленях, не в силах смириться со страшной реальностью. Его юношеское, почти детское лицо было исполнено безнадежного отчаяния.

 
– Мертва… Титания мертва…
 

Он глядел на бледное лицо королевы и шептал эти слова. Потом вдруг вскочил и, гневно сверкнув глазами, бросился в толпу.

 
– Зачем же вы остались?
Зачем вы не пошли вперед нее?
 

Феи, эльфы расступились перед ним. Но Оберон остановился. Гнев в нем угас так же внезапно, как появился. Он задумчиво посмотрел на супругу, и на лице его отразилось недоумение.

 
– Зачем остался я? Глупец! Безумец!
Что мир без милой? Сердце без любви?
 

Взгляд его остановился на цветах, лежащих у подножия трона. Титания выронила их из рук, едва вдохнув убийственный аромат.

 
– Вы! Вы один во всем повинны,
Ваш тленный смрад стал смертью для нее.
Вы – подлые убийцы цвета крови!
Вы отняли и счастье и любовь,
Так заберите ж и меня скорее!
 

Его не успели остановить. Оберон упал рядом с королевой, прижимая к груди алую розу. Но что это? Алые лепестки заколыхались, словно волнуемые слабым дуновением ветерка. Фавн-Луи бросился к королю и королеве. Булонский лес огласился его радостным криком:

 
– Я чувствую их слабое дыханье!
И слышу я биенье их сердец!
Не умерли король и королева,
Титания и Оберон забылись сном…
 

Фавн подхватил с земли две розы.

 
– Прекрасные цветы спасли им жизнь.
Смешался яд с пыльцой благоуханной
И стал лишь сонным порошком,
но не отравой.
Проспят они, быть может, сотни лет,
Но сколько б забытье их не продлилось,
Я в царство снов последую за ними…
Прощай, Булонский лес, надеюсь,
Шатром надежным защитишь ты нас.
Пройдут века, и я, открыв глаза,
Увижу вновь твои вершины…
Прощай, Булонский лес, оплот чудес!
 

С этими словами фавн вдохнул аромат роз и опустился на траву рядом с королем и королевой. Придворные последовали его примеру, и скоро все спали. Один за другим гасли факелы. Становилось все темнее и темнее. Жюли почувствовала, что больше ничто не преграждает ей путь, и вышла не поляну. Как странно было стоять здесь посреди прерванного торжества совсем одной. Забытые на дубовых столах кружки с пивом и сидром, брошенные скрипки и флейты, Шарль и Натали в странных одеждах. Жюли опустилась на колени рядом с ними. Что делать здесь совсем одной? Она взяла розу из обессилевших пальцев Шарля-Оберона.

 
– Пусть тот цветок, что усыпил тебя,
И мне укажет тайную тропинку…
 

Она поцеловала розу и вдохнула аромат, немного приторный, но свежий и нежный.

 
Пройдут века, и я, открыв глаза,
Увижу вновь твои вершины…
Прощай, Булонский лес, оплот чудес.