Текст книги "Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства"

Автор книги: Абрам Ранович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

IX. Ереси

Церковные историки рисуют идиллическую картину победоносного шествия христианской церкви, которая привлекала все больше сторонников и наконец завоевала весь мир; ожесточенная классовая борьба, которая велась внутри христианских организаций, эксплуатация массы верующих с самого начала церковной иерархией, позднее с епископами во главе, кровавые методы подавления протеста против церковников, становившихся в ряде случаев уже в III в. крупной политической силой, не нашли, конечно, отражения в творениях «отцов церкви». Многочисленные ереси они изображают как чисто догматические разногласия с принятым церковным учением. Однако, даже оставаясь на почве богословских источников, можно проследить со II и III вв. непрерывную линию классовой борьбы масс, уже одурманенных христианством, облекавшейся в религиозную форму ереси, между прочим в попытки реорганизовать церковь, вернув ей воображаемую «первоначальную простоту». Таковы были ереси монтанистов, новатиан, донатистов.

Публикуемый ниже отрывок из книги церковника IV в. Оптата «De schismate Donatistarum» – единственный в своем роде документ, показывающий социальную подоплеку ереси. Хотя ересь донатистов получила распространение в начале IV в., но она продолжает линию, намечавшуюся в ересях II и III вв., в частности монтанистов.

234. Оптат, Donat. III, IV

Итак, ты видишь, брат Парменион, на чей счет надо отнести все трудности в достижении единства. Вы говорите, что мы, католики, вызвали солдат; но если так, то почему же в проконсульской провинции тогда никто не видел вооруженных солдат? Туда явились Павел и Макарий, чтобы разъединить повсюду бедняков и каждого в отдельности призвать к единению. Но, когда они приближались к городу Баган, другой Донат (как мы выше указали), епископ этого города, желая поставить преграды единению и воспротивиться вышеназванным и приезжающим, разослал по соседним местам и по всем селениям вестников, созывая соревнующихся циркумцеллионов [328]328
  Странствующий, бродячий монах.


[Закрыть], чтобы они собрались в назначенное место. И вот тогда было вызвано стечение тех людей, безумие которых, по-видимому, незадолго до того было воспламенено самими епископами. А когда такого рода люди до объединения бродили по отдельным местам, когда сами безумцы провозгласили «вождями святых» Аксидона и Фазира, никто не мог чувствовать себя в безопасности в своих владениях. Расписки должников потеряли силу: в то время ни один кредитор не был свободен взыскивать долги. Всех терроризовали письма тех, кто себя гордо называл «вождями святых», а если кто медлил исполнить их приказание, внезапно налетала безумная толпа и надвигающийся террор окружал кредиторов опасностями. В результате те, которых следовало просить о снисхождении, в смертельном страхе сами должны были униженно просить. Каждый спешил потерять даже очень крупные долги, и уже одно то считалось выигрышем, если удавалось спастись от их насилий. Также и дороги не могли быть вполне безопасны, так как господ выбрасывали из экипажей и они должны были бежать впереди своих рабов, усевшихся на места господ. По их решению и приказу рабы и господа менялись положениями. Отсюда возникала вражда к епископам вашей партии, и тогда они, говорят, написали военачальнику Таурину, что такого рода людей нельзя исправить методами церковными, и поручили упомянутому военачальнику их проучить. Тогда Таурин в ответ на их письмо распорядился послать солдат в те районы, где обычно свирепствовали циркумцеллионы. В местности Октави многие были убиты, многие казнены; их трупы и доныне еще можно сосчитать по выбеленным алтарям или столам. Когда некоторых из них стали хоронить в базиликах, епископ принудил пресвитера Клара в Суббуленском районе уничтожить эти погребения… Впоследствии количество их возросло, и у Доната Багаленского нашлось откуда собрать безумствующую толпу против Макария. Это были люди того самого рода, которые в стремлении к ложному мученичеству сами на свою погибель вызывали на себя губителей. Поэтому были среди них такие, которые бросались с вершин высоких гор, сбрасывая свои дешевые душонки. Вот из каких людей этот епископ, (второй) Донат, набрал свои отряды. В страхе перед ними те лица, которые ведали казной для раздачи нищим, надумали, находясь в такой крайности, затребовать вооруженную силу от военачальника Сильвестра – не для того, чтобы над кем-либо совершить насилие, но чтобы воспрепятствовать той силе, которую набрал вышеупомянутый Донат. Таким образом случилось, что появились вооруженные солдаты. А что последовало за этим, то вы сами видите, кому это должно или можно приписать. Они имели там бесконечную толпу призванных, и, насколько известно, у них был заготовлен достаточный запас провианта; они превратили базилику как бы в общественный амбар. Они ждали прибытия тех, на кого могли бы излить свое бешенство. И они сделали бы все, что диктовало им их безумие, если бы им не помешало наличие вооруженной военной силы. Ибо, когда при прибытии солдат были, как обычно, вперед высланы квартирьеры, они не приняли их должным образом, вопреки предписанию апостола, который говорит: «Кому подать – подать, кому оброк – оброк, кому страх – страх, кому честь – честь. Не оставайтесь должными никому ничем». Посланцы и лошади их были избиты теми, кого ты обвевал опахалом ненависти. Они сами научили, как надо с ними расправиться, став зачинщиками насилия; они научили, чему их можно подвергнуть.

Пострадавшие солдаты вернулись в свою часть, и все были огорчены тем, что претерпели двое или трое. Все были вооружены. Начальство не могло сдержать разгневанных солдат. Так случилось то, что, как ты упомянул, стало препятствием для единения.

235. Тертуллиан, Praescr. haer. VII

Философы и еретики рассуждают об одних и тех же предметах, путают себя одними и теми же вопросами. Откуда зло и для чего оно? Откуда взялся человек и как произошел он? Недавно Валентин предложил еще вопрос: какое есть начало бога? Если его послушать, то выходит, что это какой-то фантом, какой-то недоносок.

236. Ипполит, Philos. VIII 19

Ересь монтанистов возникла во второй половине II в. Основатели ее были Монтан (по церковным источникам – бывший жрец Кибелы, оскопивший себя в ее честь), его ближайшими продолжателями – Присцилла и Максимилла. Те христианские течения, среди которых вырабатывалась основная линия исторического развития церкви, вели долгую и упорную борьбу с монтанистами, которых отчасти поддерживала такая значительная фигура, как Тертуллиан. Сочинения Монтана, Присциллы и Максимиллы до нас не дошли, если не считать нескольких незначительных цитат. А церковники сообщают о монтанистах всякие небылицы и переводят спор в плоскость догматическую. Ересь называется также катафригийской, так как она возникла во Фригии.

Другие… фригийцы родом… введены в заблуждение женщинами Присциллой и Максимиллой, которых они считают пророчицами; на них сошел, по их словам, дух параклита; до них они почитают пророком некоего Монтана; имея от них бесчисленные книги, они заблуждаются, говоря, что через них они познали больше, чем из закона, пророков и евангелий.

237. Philasterius, Haer. 49

После них восстали катафригийцы, живущие в провинции Фригии. Они принимают пророков и закон, исповедуют отца и сына и дух, чают воскресения плоти, как проповедует и церковь; но они прославляют и некоторых своих пророков, т. е. Монтана, Присциллу и Максимиллу, о которых не возвестили ни пророки, ни Христос. Они прибавляют, что полнота святого духа не была отпущена от Христа через апостолов, но через этих их лжепророков и лжеучителей. Они крестят мертвых, отправляют таинства публично, они именуют Иерусалимом свой город во Фригии, Пепузу, где провел свою пустую и бесплодную жизнь Монтан и где совершается мистерия циников и гнусная, ужасная мистерия с ребенком [329]329
  В числе методов борьбы с монтанистами церковь пускала в ход и кровавый навет.


[Закрыть].

238. Иероним, ad Marcellam ep. 41 (Op. I 188)

Во-первых, мы расходимся в правиле веры: мы помещаем отца и сына и св. духа каждого в отдельном лице, хотя соединяем их в субстанции; они, следуя Савелию, втискивают троицу в одно лицо. Мы хоть и не домогаемся второго брака, но разрешаем его… они до такой степени считают преступным повторный брак, что поступивший таким образом у них считается прелюбодеем. Мы, согласно преданию апостолов, соблюдаем один сорокадневный пост… они устраивают три сорокадневных поста в год, как если бы три спасителя пострадали… У нас место апостолов занимают епископы, у них епископ на третьем месте, а первое место занимают патриархи г. Пепузы, во Фригии, а второе – так называемые «товарищи» (koinonoi), и, таким образом, епископы скатываются на третье, почти последнее место.

239. Praedestinatus, haer. XXVI

Против них (катафригийцев) писал св. Сотер, папа римский, и Аполлоний, предстоятель эфесский. Им возразил карфагенский пресвитер Тертуллиан. Он защищает Монтана против вышеуказанного папы римского Сотера, утверждая, что ложно обвинение в крови младенцев; что (они признают) троицу в единстве божества, покаяние падших, те же таинства и общую с нами пасху.

240. Тертуллиан, Praescr. haer

XXIX. Какое безрассудство полагать, что ересь могла существовать прежде истинного учения, которое предуведомило нас, что возникнут ереси, и советовало нам избегать их. Сказано было церкви, или, вернее, само это учение сказало церкви: «Если бы ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал., 1:8).

XXX. Где был тогда Маркион, штурман моря Эвксинского, ревностный стоик? Где был платоник Валентин? Известно, что они жили недавно при Антонине и исповедовали католическую веру в римской церкви при архипастыре Елевферии, пока беспокойный характер их и их учение, соблазнявшее верующих, не заставили христиан дважды изгнать их из церкви, а Маркиона даже вместе с принесенными им 200 (тысяч) сестерциев. С тех пор они распространили повсюду яд своих ересей. Наконец Маркион отрекся от своих заблуждений, и было изъявлено согласие даровать ему мир с тем условием, чтобы он взялся привести опять в церковь отлученных им от нее. Но смерть не дала ему на это времени. Апеллес жил еще позже Маркиона, который был его учителем. Сойдясь с одной женщиной – не в пример воздержанию Маркиона – и не смея возвести взоров на своего целомудренного наставника, он бежал в Александрию. По возвращении оттуда через несколько лет… он был соблазнен другой женщиной, то была Филумена, ставшая потом распутнейшей блудницей. Она до того очаровала его, что он под ее диктовку писал откровения. Есть и теперь еще люди, которые помнят, что видели их обоих; между нами есть даже и теперь их ученики и последователи, так что нельзя ошибиться насчет времени, когда они жили… Маркион отделил Новый завет от Ветхого. Но то, что он отделил, существовало прежде его, следовательно, оно было соединено до отделения и до того, кто произвел это отделение. То же относится и к Валентину, который не довольствуется тем, что странным образом толкует писание, а мечтает исправить его под тем предлогом, что оно раньше было испорчено; но тем самым допускается, что писание существовало до него…

XXXIII. Апостол Павел в первом послании к коринфянам осуждает еретиков, отвергающих воскресенье или ставящих его под сомнение: это было заблуждение саддукеев, принятое отчасти Маркионом, Валентином, Апеллесом и другими, отвергающими воскресение тела. В послании к галатам он восстает против тех, которые держатся обрезания и обрядов закона (т. е. Ветхого завета): это ересь – Эвиона [330]330
  Эбиониты – от еврейского «эвьон» (нищий) – Тертуллиан ошибочно выводит из собственного имени Эвион.


[Закрыть] (эбионитов). В поучении к Тимофею он осуждает возбраняющих жениться; Маркион и ученик его Апеллес также запрещают супружество.

Павел точно так же упрекает тех, кто утверждает, что воскресение уже совершилось: валентиниане такого мнения. Когда Павел говорит о бесконечных родословиях, то тут нельзя не узнать Валентина, который говорит, что какой-то Эон, которому он дает странное имя и даже много имен, рождает благодатью своей мысль и истину, мысль и истина рождают слово и жизнь, а слово и жизнь рождают человека и церковь.

Это первые восемь эонов, от которых родились другие десять эонов и, наконец, – чтобы пополнить сказочное легендарное число тридцать эонов – еще двенадцать, названных самыми диковинными именами.

Порицая почитание, воздаваемое стихиям, апостол как бы называет Гермогена, выдумавшего вечную материю, которую он ставит наравне с вечным богом, делая ее матерью и богинею стихий; после этого нечего удивляться, что он ее обоготворяет.

Иоанн Богослов в Апокалипсисе (2:14) угрожает казнью сторонникам учения – «чтобы они ели идоложертвенное и прелюбодействовали». Ныне есть другие николаиты, известные под именем каинитов.

В посланиях своих он (Иоанн) считает антихристом всякого, кто не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, и не признает его за сына божия. Первого заблуждения держится Маркион, второго – Эвион.

Петр считал за некоторого рода идолопоклонство и осудил в Симоне-волхве магию, воздающую божеский культ ангелам.

XXXIV. Вот как будто все различные роды ложного учения, которые были известны еще во время апостолов, как они сами об этом нам сообщают. Но между столь многими тогдашними превратными сектами нет ни одной, которая дерзнула бы напасть прямо на бога, творца вселенной. Никто не посмел даже предположить иного бога. По большей части они все проявляли сомнение больше на сына, чем на отца, пока Маркион наконец кроме бога-творца не выдумал другого бога под именем доброго начала; пока Апеллес не стал утверждать, что создатель был ангел верховного бога, огненной сущности, бог древнего закона и иудеев; пока Валентин не посеял, так сказать, своих эонов и не заставил бога-творца родиться от какой-то недостаточной сущности одного из них…

XXXVIII… Хотя Валентин, по видимости, и принимает весь Ветхий завет, но, в сущности, он не меньший враг истины, чем Маркион, только хитрее его. Маркион, держа в руках железо, а не грифель, изорвал в куски все писание, чтобы придать вес своей системе. Валентин сделал вид, что щадит его, что он старается не столько применить его к своим заблуждениям, сколько свои заблуждения к нему; между тем он исказил его больше, чем Маркион, отнимая у слов всю их силу и естественное значение, чтобы придать им насильственный смысл, и в то же время выдумывая существа невидимые и фантастические.

241. Тертуллиан, Praescr. haer. XLI

Не могу отказаться от того, чтобы не описать здесь поведение еретиков – какое оно легкомысленное, мирское, обыденное, пошлое, не имеет ни важности, ни внушительности, ни благочиния, совсем так же, как и вера их. Неизвестно, кто у них оглашенный, кто верный. Они входят, слушают, молятся как попало, и даже вместе с язычниками, если они там окажутся. Для них ничего не стоит «давать святыни псам» и «метать бисер перед свиньями». Ниспровержение всякого благочиния они называют простотой, прямотой, а нашу привязанность к благочинию они называют притворством. Они подают благословение всякому без разбора. Так как по своим верованиям они расходятся друг с другом, то им все равно, все для них пригодно, лишь бы только побольше людей к ним присоединялось, чтобы торжествовать над истиной; все они надуты гордостью, все обещают просветить. Оглашенные считаются у них совершенными еще до того, как восприняли учение. А женщины их чего только себе не позволяют? Они осмеливаются учить, вступать в прения, заклинать, обещать исцеление, а может быть, и крестить.

Их посвящения совершаются наугад, произвольно, без последовательности. Они возвышают то новообращенных, то людей, преданных мирским интересам, то даже наших отступников, чтобы привязать их к себе честолюбием, если не истиной. Нигде люди так быстро не повышаются в чинах, как в скопищах мятежников, где мятеж считается заслугой. Так и у них: сегодня один епископ, а завтра другой, сегодня дьякон, а завтра чтец, сегодня священник, а завтра мирянин. Они мирян прямо возводят в священнические степени.

Что сказать об их проповеди? У них на сердце не то чтобы обращать язычников, но чтобы наших развращать. Они ставят себе за честь повергать стоящих прямо, вместо того чтобы поднимать падших… Впрочем, они не имеют даже почтения к своим архиереям, а потому нет или незаметно у них распрей. Но самый союз их есть беспрерывная распря.

242. Тертуллиан, de bapt. XVII

…Некоторые жены, как выше было указано, присвоили себе право учить. Неужели они будут настолько дерзки, что осмелятся также крестить? С трудом этому можно поверить. Если те из них, которые читают послания Павла без разбора, вздумают для своего оправдания сослаться на пример святой Феклы, которой Павел будто бы дал власть учить и крестить, то пусть они знают, что книга, в которой об этом упоминается, написана не Павлом, а одним азиатским священником, выпустившим ее под именем Павла и наполнившим ее собственными бреднями. Священник этот, уличенный и сознавшийся в том, что он ее сочинил, был за то отрешен от сана и изгнан из церкви. Да и в самом деле, может ли быть малейшая вероятность, чтобы св. Павел, едва дозволявший женщинам присутствовать при публичной проповеди, стал уполномочивать их самих учить и крестить? «Жены ваши, – говорит он, – в церквах да молчат… Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают дома у мужей своих» (1 Кор., 14:34—35).

243. Тертуллиан, de pudic. IX

…Сам господь сказал: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем» (Мф., 4:28). Человек, ищущий вступать в брак с женщиной, не творит ли именно этого, хотя бы после и женился на ней? Да и женился ли бы он на ней, если бы не посмотрел на нее прежде с похотью, разве только если бы он брал такую жену, которой не видал и не желал? Для совести мужа важно то, чтобы он до женитьбы не пожелал чужой жены. Но до женитьбы все жены чужие, так что никакая женщина не выходит замуж иначе, как когда муж уже взором любодействовал с нею… На это вы возразите, что я слишком далеко захожу, что я нападаю даже на первый брак. Это правда. Я нападаю на него, потому что он основывается также на пожелании, а пожелание есть уже любодеяние.

244. Ириней, с. haer. I 26

Ириней, епископ Лионский, написал в последней четверти II в. большую обличительную книгу против ересей, преимущественно гностических; книга эта сохранилась в латинском переводе и в отдельных выдержках у других отцов церкви.

1. Некто Керинф, наученный в Египте, учил, что мир сотворен не первым богом, но силою, которая далеко отстоит от этого превысшего первого начала и ничего не знает о всевышнем боге. Иисус, говорит он, не был рожден от девы (ибо это казалось ему невозможным), но, подобно всем людям, был сын Иосифа и Марии и отличался от всех справедливостью, благоразумием и мудростью. И после крещения сошел на него от превышнего первого начала Христос в виде голубя; и потом он возвещал неведомого отца и совершал чудеса, наконец Христос отделился от Иисуса, и Иисус страдал и воскрес. Христос же, будучи духовен, оставался чужд страданий.

2. Эбиониты, напротив, соглашаются, что мир сотворен богом, но в отношении к господу они того же мнения, что Керинф и Карпократ. Они пользуются только Евангелием Матфея, отвергают апостола Павла, называя его отступником от закона. Относительно пророческих писаний они стараются объяснить их замысловато; совершают обрезание, соблюдают обряды закона и образ жизни иудеев, так что поклоняются Иерусалиму, как будто он был домом божьим…

245. Ириней, с. haer. I 27

1. Некто Кердон, заимствовавший учение от симониан и пришедший в Рим при Гигине, который по порядку от апостолов был девятым епископом, учил, что бог, проповеданный законом и пророками, не есть отец господа нашего Иисуса Христа, потому что того знали, а последний был неведом; тот правосуден, а этот благ.

2. За ним последовал Маркион из Понта, который распространил это учение. Он бесстыдным образом богохульствовал, говоря, что проповеданный законом и пророками бог есть виновник зла, ищет войны, непостоянен в своем намерении и даже противоречит себе. Иисус же происходил от того отца, который выше бога, творца мира, и, пришедши в Иудею во время правителя Понтия Пилата, бывшего прокуратором Тиберия Цезаря, явился жителям Иудеи в человеческом образе, разрушая пророков и закон и все дела бога, сотворившего мир, которого он называет также миродержателем. Сверх того он искажал Евангелие Луки, устраняя все, что написано в рождестве господа, и многое из учения и речей господа, в которых господь представлен весьма ясно исповедающим, что творец этого мира есть его отец.

Маркион также внушал своим ученикам, что он достойнее доверия, чем апостолы, передавшие евангелие, а сам передал им не евангелие, а только частицу евангелия. Подобным образом он урезывал и послания апостола Павла, устраняя все, что апостолом ясно сказано о боге, сотворившем мир, – что он есть отец господа нашего Иисуса Христа, и что апостол приводил из пророческих изречений, предвещавших пришествие господа.

246. Ириней, c. haer. I 13

1. Есть между сими еретиками некто по имени Марк, именующий себя поправителем своего учителя. Будучи весьма искушен в чародейских проделках, он обольстил ими множество мужчин и женщин и привлек к себе, как обладающему наибольшим знанием и получившему величайшую силу из незримых и неизреченных мест, вследствие чего является поистине предтечей антихриста… 3. Вероятно, он имеет при себе и какого-нибудь беса, при посредстве которого и сам представляется пророчествующим и делает пророчествующими женщин, которых почтет достойными быть соучастницами его благодати. Ибо он более всего имеет дело с женщинами, и притом с щеголеватыми, одевающимися в пурпур и самыми богатыми, которых часть старается увлечь, льстиво говоря им: «Хочу преподать тебе моей благодати, потому что отец всего всегда видит ангела твоего перед лицом своим, Место же твоего владычества (ангела) между нами: нам нужно составить одно. Прими сперва от меня и через меня благодать. Приготовься, как невеста, ожидающая жениха своего, да будешь ты – я, а я – ты. Водрузи в брачном чертоге твоем семя света. Прими от меня жениха, вмести его и вместись в нем. Вот благодать сошла на тебя, открой уста свои и пророчествуй». Когда же женщина ответит: «Никогда я не пророчествовала и не умела пророчествовать», тогда он во второй раз, делая какие-то призывания, чтобы поразить обманываемую, говорит ей: «Открой уста и говори что бы то ни было, и ты будешь пророчествовать». А женщина, возгордившаяся и восхищенная от таких слов, разгоревшись душой от ожидания того, что сама будет пророчествовать, при усиленном против обычного сердцебиении отваживается говорить и говорит вздор и все, что попадается, пусто и дерзко, как разгоряченная пустым ветром… И с тех пор почитает себя пророчицей и благодарит Марка, давшего ей от своей благодати.

247. Киприан, письмо 52 (42)

В середине III в. христианская церковь представляла собою уже мощную разветвленную организацию, обладавшую большим имуществом. Стоявшие во главе общины богатые епископы, опиравшиеся на новую провинциальную землевладельческую и служилую знать, руководили не только религиозной и финансовой жизнью церкви, но и политикой, направленной против умирающего сенаторского, патрицианского Рима. В то же время идет ожесточенная классовая борьба внутри церкви; одурманенная попами беднота, эксплуатируемая своими же единоверцами и церковью, бессильно мечтает о возврате к мнимой «чистоте» первоначального христианства; отчаяние эксплуатируемых прорывается в ересях и расколах.

Ниже мы приводим отрывки из письма епископа карфагенского, «святого» Киприана, отца церкви, о расколе Новата, Новациана и других.

Киприан брату Корнелию желает здравствовать. Ты поступил хорошо… поспешивши послать к нам аколуфа Никифора, чтобы он… сообщил нам самые полные сведения о новых зловредных замыслах Новациана и Новата к нападению на Христову церковь… На следующий день подоспел Никифор с важным письмом, из которого мы сами узнали и другим стали сообщать и внушать, что Еварист, бывший епископ, не остался даже мирянином, что он, отчужденный от кафедры и народа и изгнанный из церкви Христовой, блуждает по другим отдаленным областям и, сам потеряв истину и веру, старается увлечь к тому и других себе подобных, – а Никострат, лишившись священного диаконского сана, похитивши святотатственным обманом церковные деньги и утаивши достояние вдов и сирот, не столько желал побывать в Африке, сколько стремился… бежать из Рима. И теперь этот отступник и дезертир… выдает и провозглашает себя проповедником… О Новате нечего было сообщать нам оттуда; скорее мы вам должны описать Новата. Это человек, всегда увлекающийся новыми идеями, со скупостью ненасытной, неистовым хищничеством, надутой спесью и глупостью надменной гордости; он всегда был здесь на дурном счету у епископов; священники единогласно осудили его, как всегдашнего еретика и вероломца… это – пламя для возбуждения пожаров раздора, вихрь и буря для кораблекрушений веры, враг покоя, противник тишины, неприятель мира. И только по удалении его от вас… последовала там отчасти тишина; славные и добрые исповедники, которые по его наущению отступили от церкви, возвратились к церкви после того, как он удалился из Рима. Это все тот же Новат, который у нас зажег первое пламя несогласия и раскола, который здесь отторгнул некоторых из братий от епископа… Это он без моего согласия и ведома… поставил диаконом слугу своего Фелициссима и… отправившись в Рим для разорения церкви, старался и там совершить подобное, отторгая от клира часть народа, разрывая согласие братства… Здесь он, вопреки церкви, поставил диакона, там – поставил епископа… Ограбленные им сироты, обманутые вдовы и утаенные церковные деньги требуют тех наказаний для него, какие мы усматриваем в соответствии с его неистовством. Он поразил ногой утробу своей жены, и дитя было вытеснено преждевременными родами, угрожавшими смертью матери. И он осмеливается теперь осуждать руки приносящих жертвы идолам, когда ноги его, которыми убит имевший родиться сын, гораздо нечестивее.

248. Киприан, письмо 41(33)

(к Капронию, Геркулану и прочим об отлучении Фелициссима)

Я крепко опечалился, возлюбленнейшие братья, получивши ваше письмо… Вы извещаете о бесчинных и коварных замыслах Фелициссима, извещаете о том, что он… теперь покусился еще отделить от епископа часть народа… Не уважив достоинства места, мною занимаемого, не смущаясь ни вашей властью, ни вашим присутствием, он по собственному влечению… возмутив спокойствие братьев и по безрассудной дерзости, сделался вождем крамолы и начальником возмущения.