Текст книги "Кровавый корсар"

Автор книги: Аарон Дембски-Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

«Превосходная сделка, – уже в который раз мрачно подумал Вариил. – Выживание за счет потери собственной сущности».

– Каллас уже почти заслужил мантию чемпиона. Ты мог спасти его, Вариил.

Живодер не стал тратить время на то, чтобы выяснить, откуда лорд Гурон узнал правду.

– Возможно, мой господин. Я не стану врать и утверждать, что он мне нравился, но я исполнил свой долг. На одной чаше весов была его жизнь, на другой – предстоящая мне работа. Для того чтобы Каллас выжил, мне пришлось бы выделить несколько часов на сложную хирургическую операцию. Это обрекло бы на смерть других воинов, нуждавшихся в немедленной помощи.

По телу Гурона пробежала судорога – Гарреон, завершив операцию, установил на место черепную пластину.

– Благодарю вас. Вас обоих. Вы снова хорошо потрудились.

Оба апотекария спустились с тронного возвышения. Гурон встал на ноги. Когда повелитель Корсаров удовлетворенно вздохнул, чеканная силовая броня отозвалась жужжанием и гулом. Огромная силовая клешня, заменявшая тирану правую руку, сжалась и разжалась. Изогнутые когти тихо скрипнули в стылом воздухе зала. На ладони Вариил заметил Звезду Пантеона, вырезанную в алом керамите. Знак, как и всегда, притягивал взгляд апотекария.

– Три часа назад меня известили, что на северных подступах появились незваные гости.

Когда Гурон повернулся, далекий свет солнца отразился от хромированных участков его черепа.

– Корабль легиона. Как бы ни было соблазнительно приказать одной из наших флотилий превратить их в обломки, я надеюсь получить от этих визитеров большую пользу.

Ухмылка лорда Гарреона не дрогнула ни на секунду. Вариил молчал, пытаясь понять, зачем тиран заговорил об этом в их присутствии.

– Похоже, – лорд Гурон обнажил в смешке железные зубы, – что им нужно убежище и помощь. Их запрос о допуске на нашу территорию сопровождался длинным списком необходимых материалов и ремонтных работ. Они прибудут через две недели, после чего мы обсудим стоимость наших услуг.

– Кажется, вас это забавляет, милорд, – сказал Вариил. – Но я не понимаю почему.

Гурон хмыкнул. Слюна клейкими нитями протянулась между двумя рядами его стальных зубов.

– Потому что это «Завет крови». Если Вознесенный и его Пророк намерены покинуть Зрачок Бездны в целости и сохранности, не говоря уже о ремонте их драгоценного корабля, им придется очень старательно вылизать мои сапоги.

XI

МАЛЬСТРЕМ

«Завет крови» дрейфовал сквозь бурливый мрак. Его уже не терзали шторма истинного варпа, но корабль все еще подрагивал в более спокойных течениях того…

…того, чем являлось это место. Октавия не была уверена. Она подняла руку и притронулась к повязке на лбу, чтобы удостовериться, что полоска черной ткани все еще скрывает око.

Ей, дочери навигаторского Дома, знакомы были пути, которыми Море Душ проникает в материальный мир. Прорехи в пространстве встречались редко, но все они были уродливыми и опасными язвами на теле реальности – гибельными рифами звездной навигации. Каждый навигатор, желавший сохранить в целости свой корабль и рассудок, старался избегать их любой ценой. Здесь варп и реальное пространство сливались, отрицая все природные законы: слабое подобие первого, наложившееся на искаженную, зловещую проекцию второго.

Они уже миновали несколько планет в трех звездных системах. Океаны одной из планет кипели – это было видно даже с орбиты. Сверхъестественные шторма исказили облик этого мира, а с небес на континенты лилась кислота, кровь и моча.

Само пространство было заражено. Девушка наблюдала за панелью экранов, вмонтированных в стену перед ее креслом. Тысячи оттенков красного и фиолетового клочьями тумана жались к объективам внешних камер. Ведьминское варево за бортом клокотало и переливалось, как пятна мазута на воде: две несмешивающиеся жидкости бурлили в одном сосуде. Человеческому глазу эта безумная пляска цветов представлялась кисельным туманом – настолько густым, что корабль при соприкосновении с ним содрогался, и настолько прозрачным, что в нем проступали далекие огоньки звезд.

Если она всматривалась достаточно долго, то начинала различать руки и лица: кричащие, текущие, тянущиеся и вновь растворяющиеся в небытии. Некоторые казались до боли знакомыми. Девушка могла поклясться, что на какую-то секунду увидела Картана Сайна – последнего капитана, под чьим началом она служила. И не единожды из рябящего месива проступало лицо ее старшего брата, Ланника, чей корабль, направлявшийся к Восточной Границе, сгинул шесть лет назад в варпе.

– Зачем вы смотрите, госпожа? – спросил один из служителей.

Она оглянулась на беднягу – неестественно длинного, костлявого и бесполого в своей мантии, с лицом, обвязанным грязными бинтами. Еще несколько служителей маячили у двери, перешептываясь друг с другом. В воздухе висел липкий запах их пота, окровавленных повязок и гниющей смазки бионических протезов.

– Потому что, – ответила она, – это похоже на варп, но… я могу видеть его человеческими глазами.

Как объяснить разницу тому, кто не был рожден навигатором? Невозможно.

Один из служителей придвинулся ближе.

– Госпожа… – пробормотал горбун.

– Привет, Пес. Ты не мог бы избавиться от остальных?

Она не стала говорить, что дело в запахе, – Пес и сам отнюдь не благоухал как майский цветник, да и она мылась в последний раз неизвестно когда.

Пока Пес прогонял остальных служителей из комнаты, Октавия вновь перевела взгляд на экраны. Корабль проходил мимо планеты, в небе которой не было облаков, а поверхность смахивала на ржавое железо. Как бы этот мир ни выглядел раньше, Мальстрем извратил его, – казалось, сделанные из металлолома континентальные платформы вгрызаются друг в друга. Октавия смотрела на огромные каньоны, прорезавшие лицо планеты, размышляя, каково было бы прогуляться там, внизу.

– Коршия сей, – произнес женский голос у нее за спиной.

В мгновение ока она слетела с трона, развернулась и вытащила пистолет, целясь в…

– Интересное приветствие, – заметил Септимус.

Он опустил руки на пояс с кобурами, засунув за кожаный ремень большие пальцы.

– Я опять нечаянно рассердил тебя?

– Сколько ты там стоял? – Октавия сузила глаза. – Когда ты вошел?

– Пес только что впустил меня. Он снаружи с Марухом и остальными из твоего «нишаллита»общества.

Это слово она, как ни странно, знала. Нишаллита.Ядовитый.

Септимус подошел ближе, и девушка позволила ему забрать пистолет у нее из рук. Он стоял так близко, что Октавия различила запах пота и железистый душок смазки, которой Септимус протирал оружие Первого Когтя. Положив пистолет на сиденье трона, оружейник взял ее руки в свои. Потрепанные кожаные перчатки накрыли ее бледные, неухоженные пальцы.

– В чем дело? – спросил он. – У тебя очень холодные руки.

Септимус был на голову выше Октавии, и, чтобы заглянуть ему в глаза, девушке пришлось смотреть снизу вверх. Падающие в беспорядке пряди его волос почти закрыли аугметические протезы на щеке и виске.

– На этом корабле всегда холодно, – ответила она.

Было трудно отвлечься от того, как близко он подошел.

Никто не подходил так близко к ней уже долгие месяцы – с тех пор, как Талос вынес ее из тюремной башни. И в тот раз она ощущала лишь усталое облегчение, ничего больше. Теперь же рядом с ней стоял настоящий человек, от которого струилось живое тепло, – не гигантский фанатик в рычащей броне и не горбатый мутант с зашитыми нитками глазами.

– В чем дело? – спросил он.

Подбородок раба порос светлой щетиной – не брился последние два дня. Тревога омрачала его черты. И снова, уже в который раз, девушка невольно подумала, что могла бы назвать его красивым, не будь он еретиком, не теки в его венах чернота этого корабля.

– Я не привыкла к тому, чтобы меня трогали.

Октавия склонила голову, не замечая, как неприступно сейчас выглядит. Десятки поколений благородных предков, хоть и остались позади, никуда не исчезли.

Септимус отпустил ее руки, хотя и не сразу. Пальцы раба медленно разжались, и тепло, которое он принес с собой, ушло.

– Прости меня, – сказал он. – Иногда я забываю о твоем происхождении.

– Только это и заставляет меня мириться с твоим присутствием, – улыбнулась девушка. – Что ты сказал, когда вошел?

Момент был нарушен. Септимус сузил здоровый глаз, и аугметическая линза зажужжала, пытаясь скопировать движение.

– Я ничего не говорил. Я вошел и просто смотрел. Ты в кои-то веки выглядела спокойной. Мне не хотелось мешать тебе.

– Коршиа сей, – тихо проговорила она. – Что это значит?

– Это значит «остерегайся», – ответил Септимус. – Или, если переводить более дословно, это угроза на жаргоне родного мира легиона. Предупреждение тем, кто вскоре умрет: «Дыши сейчас». Объяснить значение просто: дыши, пока можешь.

– Да, я поняла. – Она изобразила улыбку. – Очаровательная культура.

Септимус пожал плечами, прошуршав тканью куртки.

– Угрозы нострамских головорезов. Хозяева часто их произносят. Ты слышала это от кого-то из команды?

– Перестань волноваться. – Девушка мотнула головой, наградив его настолько сердитым взглядом, насколько способна была изобразить. – И убери руки с пистолетов. Я не девчонка, которую надо защищать на школьной игровой площадке от всякого, кто начнет ее обзывать.

Септимус отвел глаза, смущенный ее словами.

– Я ничего такого не подразумевал.

– Все в порядке, – сказала девушка, хотя тон ее говорил как раз об обратном. – Просто забудь.

– Как прикажешь. – Он склонил голову в учтивом поклоне. – Чувствую, что ты хочешь остаться одна, и подчиняюсь этому желанию.

–  Подожди!

Он замер. Октавия прочистила горло.

– Я имею в виду, подожди минутку. Ты чего-то хотел? Теперь ты редко сюда заходишь.

Девушка постаралась отпустить последний комментарий небрежно, убрав из голоса все оттенки.

Усилия ее увенчались лишь частичным успехом. Октавия поняла это по тому, как Септимус взглянул на нее.

– Вознесенный велел не беспокоить тебя, – сказал раб. – И я выполнял свои обязанности. Надо было обучить Маруха. У нас на руках пять комплектов брони, требующих починки, и еще оружие Первого Когтя.

Октавия отмахнулась от его извинений.

– Так ты чего-то хотел?

Оружейник нахмурился.

– Прости, но я не понимаю, почему ты так враждебно настроена этой ночью. Я хотел повидать тебя, ничего больше.

Септимус сунул руку в карман куртки и задержал ее там. После неловкой паузы он поинтересовался:

– Как ты себя чувствуешь?

Значит, он собирается продолжать в том же духе. Как типично! Последнее, что ей сейчас надо.

– Ты не мог бы просто расслабиться? Хоть раз? Не уверена, что способна вынести твои формальные любезности нынешней ночью, Септимус. Мне нужен друг, а не очередной дрессировщик. Так что выбери, кто ты, и держись выбранного курса.

Септимус сжал зубы, и девушка ощутила чуть неловкую радость победы. Она угодила в яблочко.

– Это не формальность, – ответил раб. – Это называется «уважение».

– Формальность или уважение, мне больше нравится, когда ты оставляешь его за дверью. – Натянуто улыбнувшись, она собрала волосы в хвост. – Ты в последнее время смотрел в окно? Метафорически выражаясь.

– Я стараюсь не смотреть. Тебе, возможно, следует поступать так же.

Вместо того чтобы пуститься в объяснения, Септимус обошел комнату. Раб переступил через брошенную на пол одежду и комки смятой бумаги – свидетельства ее многочисленных и неудачных попыток вести дневник.

– Когда ты в последний раз прибиралась? Похоже, ты тут безуспешно сражалась с торнадо.

– Все не так плохо.

– По меркам загонов для рабов, да, это практически дворец принцессы.

Вытащив руку из кармана, Септимус что-то швырнул девушке.

– Это тебе.

Октавия поймала подарок обеими руками. Крошечный сверток, не длиннее ее мизинца, обмотанный голубой тканью. Лоскуток материи, похоже, оторвали от униформы рабов легиона. Девушка покосилась на Септимуса, но тот деловито выключал две дюжины ее настенных экранов, один за другим. Октавия медленно развернула подарок.

На ее ладони лежало кольцо. Легкий ободок из нежно-кремовой кости, с вырезанными на нем миниатюрными и изящными нострамскими рунами.

– Ох! – сказала она, внезапно растеряв все слова.

Октавия не понимала, что должна чувствовать: удовольствие, удивление или смущение. Единственное, что девушка могла сказать определенно, – она чувствовала всё разом.

– Это в благодарность, – Септимус выключил последний экран, – за Крит. За то, что помогла нам бежать, хотя могла бы и убить.

– Ох! – повторила она.

– Я выменял его, разумеется, – сказал раб, – на Черном Рынке.

Септимус вновь подошел к ней и встал рядом с троном.

– Они очень редкие. Из этого материала трудно вырезать украшения. Только тот, у кого есть доступ к станку, может изготовить их.

Девушка покрутила кольцо в руках. Мелкие нострамские руны она прочесть не смогла.

– Из чего оно сделано?

– Из кости. Кости Кровавого Ангела – одного из врагов, убитых на борту.

Октавия вновь подняла голову и взглянула ему в лицо.

– Ты купил мне подарок, вырезанный из костей героя Империума.

Она произнесла это без вопросительной интонации и без улыбки.

Септимус, однако, улыбнулся.

– Ну, если ты это так формулируешь…

– Я не хочу его.

Девушка протянула кольцо Септимусу. Встретившись с ним взглядом, она покачала головой.

– Ты невероятный придурок, и… и притом еретик.

Оружейник не взял кольцо обратно. Он просто отошел в сторону и ткнул носком ботинка груду мусора.

– Все обвинения справедливы.

Позволив гневу взять над собой верх, девушка неосторожно выпалила:

– Ты что, собирался впечатлить меня этим?

Септимус недоуменно воззрился на нее.

– Впечатлить? Для чего?

Она смерила его негодующим взглядом.

– Ты знаешьдля чего.

Его смех разозлил Октавию еще больше.

– Так ты серьезно? – проговорил раб и снова расхохотался.

– Пошел вон, – сказала она, скупо улыбнувшись, – пока я тебя не пристрелила.

Он и не подумал уходить. Оружейник подошел к Октавии, взял ее руку в свои, медленно, осторожно поднес к губам и поцеловал давно не мытые костяшки пальцев. Поцелуй был мягок, как прикосновение ветерка.

– Все не так, как тебе представляется, Октавия. Ты – самый ценный раб на этом судне. Смертный приговор ждет всякого, кто вызовет твой гнев, потому что у легиона нет трофеев дороже тебя. Ты красива – единственный лучик красоты в этом бессолнечном мире. Но мне никогда не приходило в голову ничего, кроме как смотреть на тебя издалека. С чего бы мне даже мечтать о другом?

Похоже, ситуация его искренне забавляла. Руку девушки он так и не выпустил.

– Не в моих обычаях гоняться за недоступной добычей. Мой ежедневный труд и без того тяжел.

Навигатор все еще сердито смотрела на него, борясь с желанием облизнуть пересохшие губы. Взгляд Септимуса не был дерзким, но она внушила себе, что оскорблена.

– Ты должен уйти, – повторила Октавия.

Голос ее сорвался. Трон, у него такие темные глаза… По крайней мере, один глаз. Линза была почти скрыта неровно остриженными волосами.

– К тому же я слышал, – он понизил голос, – что люди умирают от поцелуя навигатора.

– Похоже на страшную сказку, – ответила девушка, глядя на него снизу вверх. – Но как знать?

Она закинула голову, чуть приоткрыв губы.

– Навигаторы – опаснейшие существа. Не стоит им доверять.

Оружейник провел пальцем по ее подбородку, ничего не ответив. Октавия глубоко вздохнула, и…

…застыла, когда дверь со скрипом распахнулась. В мгновение ока девушка отпрыгнула от Септимуса, наткнувшись спиной на письменный стол. В комнату ввалился Пес с Марухом, идущим по пятам. Пожилой раб смахивал в своей расхристанной униформе на нищего. Марух застенчиво помахал Октавии рукой, чувствуя, что помешал.

– Госпожа, – пропищал служитель. – Госпожа, простите меня.

– Все нормально. – На Септимуса она не глядела. – Все хорошо. Что случилось? Что-то не так?

– Посетитель, госпожа. Я не мог помешать ему войти.

Один из воинов легиона, пригнувшись, шагнул в комнату. Его броня цвета полуночи отразила тусклый свет ламп. По полированной поверхности тянулись зигзаги молний – словно вены в керамите. Воин был без шлема, и на его худощавом, не отмеченном шрамами лице горели темные глаза – выразительные, несмотря на глубокую черноту. Он улыбнулся, чуть приподняв уголки губ.

– Лорд Кирион.

Септимус согнулся в поклоне.

– Септимус, – приветствовал его Повелитель Ночи, – нынешней ночью мы причалим. Ты нужен нам в оружейной.

Кирион кивнул Маруху, и доспех отозвался механическим гулом.

– Ты тоже, Нонус. Вам придется хорошенько потрудиться, драгоценные мои оружейники.

Когда мужчины вышли из комнаты, Кирион оглянулся на покрасневшую Октавию. Навигатор делала вид, что крайне увлечена обрывками бумаги на своем столе, и благоразумно не поднимала взгляда.

– Ну, – сказал воин Октавии, – как поживаешь?

Зрачок Бездны приветствовал их двумя часами позже, и дело не обошлось без ненужной помпы. Фрегаты, объявившие себя специальным эскортом от флота Кровавого Корсара, окружили потрепанный «Завет» и сопровождали крейсер вплоть до самой станции.

Вознесенный сидел на мостике на своем командном троне. По бокам стояли Гарадон и Малек из Чернецов в массивной терминаторской броне. Вокруг них суетились смертные члены команды, которым предстояла нелегкая задача ввести огромный боевой корабль в док.

– Мы добрались, – проворчал Вознесенный.

Малек склонил голову под мягкий гул шейных сочленений доспеха. Его клыкастый шлем развернулся к повелителю.

– А теперь нам предстоит сложная часть: надо пережить время до отлета.

Вознесенный утвердительно рыкнул, глядя на растущий на обзорном экране Зрачок Бездны. Существо не желало признать, что восхищается увиденным, однако мощь и богатство тирана Бадаба уступали разве что армадам Разорителя Хаоса. Зрачок Бездны вызывал в сердце демона особенную зависть как благодаря своему прошлому, так и благодаря тому, что воплощал собой сейчас. Порт являлся центром активности бунтовщиков и далеко не самым мощным в империи тирана. Сама станция когда-то была звездным фортом типа «Рамилис» под названием «Око Канаана». Она располагалась в глубоком космосе, на территории, контролируемой орденом Астральных Когтей. Когда сотни лет назад, во времена Бадабской войны, по этому региону пронесся ураган бунта и предательства, крепость была в числе прочих захвачена мятежниками, желавшими отделиться от Империума. В имперских архивах значилось, что «Око Канаана» уничтожено боевым флотом под предводительством «Орлиного», линейного крейсера типа «Владыка». Однако терранские архивисты забыли упомянуть, что ренегаты-корсары, поднявшиеся на остатках ордена Астральных Когтей, впоследствии отбили крепость и отбуксировали ее в Мальстрем.

Столетия пиратских набегов только прибавили возрожденной станции величия. Она раскинулась в космосе рядом с мертвой, искаженной варпом планетой Ирукхаль, и ее металлическая громада стала домом для десятков тысяч душ и портом для сотен кораблей.

– Мурашки бегут по коже при мысли о возвращении сюда, – признался Малек.

– Слишком много кораблей, – отметил Гарадон. – Слишком много даже для Зрачка Бездны.

Вознесенный коротко кивнул, не отрывая глаз от экрана. Огромные крейсера, пришвартованные к станции, заправлялись топливом, а более мелкие фрегаты и эсминцы охраняли периметр.

Материк из стали, населенный падальщиками.

– Сам Гурон должен быть здесь. Иначе нельзя объяснить, почему тут так много боевых кораблей, несущих его цвета.

Малек пробасил:

– Это не облегчит нам переговоры.

Вознесенный скрипнул зубами.

– Мастер ауспика, просканировать флот.

– Есть, повелитель, – откликнулся смертный офицер.

Двери с грохотом отворились, впуская еще двоих легионеров, Талоса и Люкорифа. Первый быстро шагал, не вынимая оружия из ножен, а второй полз за ним со своей чудовищной грацией горгульи.

– Кровь легиона! – выругался Талос, увидев экран. – Куда это мы заплыли?

– В море, кишащее акулами, – прошипел Люкориф. – Плохо. Очень, очень плохо.

Талос с опозданием отсалютовал Чернецам на тронном возвышении. Люкориф не стал утруждать себя. Он поковылял вдоль мостика, смущая пристальным взглядом смертных офицеров. Разрисованный и расчерченный дорожками кровавых слез наличник пялился на них с немигающей сосредоточенностью.

– Привет, – осклабился он на одного из офицеров.

Даже на четвереньках Люкориф был ростом с обычного человека и вчетверо шире благодаря громоздкой броне и турбинам реактивного двигателя на спине.

– Здравия желаю, мой господин, – ответил смертный.

Это был артиллерийский комендор в полинявшем, со срезанными знаками отличия, мундире имперского военного космофлота. Седые волосы смертного уже начали редеть на макушке. Несмотря на то что он полжизни прослужил легиону – и, более того, на глазах Вознесенного, – чрезмерное внимание одного из хозяев заставило бы вспотеть и человека неробкого десятка.

– Меня зовут Люкориф, – проскрипел раптор. – Из Кровоточащих Глаз.

– Я… я знаю, кто вы, господин.

Воин подобрался ближе. В истекающих кровью глазных линзах засветилось холодное любопытство. Офицер инстинктивно попятился.

– Не беги. Это будет крайне неразумно. Плохие вещи происходят со смертными, которые оборачиваются ко мне спиной.

Артиллерист сглотнул.

– Чем могу служить, господин?

– Ты не из нашего мира. Твои глаза нечисты.

– Меня захватили. – Офицер прочистил горло. – Захватили много лет назад, во время десантной операции. Я служу верно, мой господин.

– Ты не из нашего мира, – прошипел Люкориф. – Значит, никогда не слышал охотничий крик нострамского кондора.

Шея раптора дернулась, заставив сервомоторы взвыть.

Вторая тень, более высокая, упала на лицо смертного. Он поднял дрожащую руку в салюте и выдохнул:

– Лорд Талос…

Люкориф развернулся, скрипнув когтями. Талос, в доспехах, украшенных черепами и шлемами Кровавых Ангелов, стоял у него за спиной.

– Ловец Душ?

– Пожалуйста, не называй меня так.

Талос повел рукой в сторону офицера.

– Этого человека зовут Антион. Он прослужил нам двадцать три стандартных года, участвовал в уничтожении восьмидесяти семи имперских судов и в большем числе операций, чем я могу припомнить. Так ли это, комендор-офицер Антион Кэйсел?

Офицер снова отсалютовал.

– Так, мой господин.

Талос кивнул и опять перевел взгляд вниз, на Люкорифа.

– Мы не играем с жизнями тех, кто служит нам, раптор. – Он опустил латную рукавицу на болтер Малкариона, примагниченный к бедру. – Это нецелесообразно.

– Мы со смертным просто беседовали.

В голосе Люкорифа угадывалась улыбка, скрытая демонической маской наличника.

– У смертного есть обязанности. Если нам понадобится открыть огонь, я предпочту, чтобы все офицеры-комендоры были на своих постах, а не отвлекались на беседы с тобой.

Люкориф издал визгливый смешок и пополз прочь под скрип доспехов.

– Благодарю вас, господин мой, – тихо сказал офицер, снова отсалютовав.

Благодарю вас.Опять те же слова. Второй раз за год. Талос почти улыбнулся, поймав себя на этой мысли.

– Возвращайтесь к своим обязанностям, Кэйсел.

Отвернувшись, Талос вновь направился к тронному возвышению. На дисплее вспыхнула руна – входящее сообщение. Пиктограмма-иероглиф известила его, что это Малек из Чернецов. Талос мигнул, открывая голосовой канал.

– Хорошая работа, – передал Малек.

– Рапторы, – ответил Талос. – Не помешало бы держать их на поводке.

– И в наморднике, – согласился Малек. – Брат, предупреждаю: Вознесенный встревожен. Гурон здесь, в Зрачке Бездны.

– Принято.

Талос оборвал связь и поднялся на ступени, ведущие к трону. Взойти на сам пьедестал могли только Чернецы и Вознесенный.

– Ауспик-скан завершен, – передал вокс-техник.

Глаза Вознесенного были закрыты. Пока «Завет» разворачивался с помощью маневровых двигателей, чувства демона протянулись за жесткую и холодную обшивку судна, мягко нащупывая течения варпа. Фрегаты эскорта разорвали строй и отошли в сторону, вновь присоединившись к патрулирующим границы судам.

Что-то…Вознесенный чувствовал это там, за бортом. Что-то знакомое…

– Говори, – потребовало существо. – Его черные глаза распахнулись. – Не перечисляй названия кораблей и прочие детали. Меня интересует только то, что имеет значение.

– Повелитель, вражеский флот…

– Они нам не враги, – рявкнул Вознесенный. – Пока что.Продолжай.

– Силы Корсаров значительны, но структура их флота необычна. Многие крейсера лишены кораблей поддержки, а несколько фрегатов и эсминцев не приписаны ни к какому крупному судну. Это соединение состоит из отдельных флотилий, и я насчитал по меньшей мере девять знаков принадлежности к различным боевым отрядам. Похоже, здесь собрались несколько орденов-отступников и захваченные ими имперские корабли.

– Нет, – прорычал Вознесенный. – Тут есть что-то еще.

Демон уставился на обзорный экран. Его когти застучали по клавиатуре на подлокотнике трона, перебирая изображения с внешних камер.

– Вот, – хрипло пролаял он сквозь зубы. – Этот – не корабль Красных Корсаров, какая бы у него там ни была раскраска.

– В регистре он значится под именем «Яд первородства».

Вознесенный мотнул рогатой и клыкастой башкой.

– Нет. Копай глубже. Загляни под слои ауспик-маскировки.

– Провожу направленный скан, повелитель.

Вознесенный сузил посверкивающие глаза, не в силах отвести взгляд от экрана. Корабль, острозубый готический красавец, был родным братом «Завета», созданным с тем же искусством и по тому же образцу. Обводы «Завета» напоминали о первых днях Великого крестового похода, когда корпуса кораблей еще не строились по Стандартным Шаблонным Конструкциям Марса. В то же время большая часть флота Корсаров состояла из более однородных судов, построенных в согласии с жесткими принципами, введенными на Марсе за последние десять тысячелетий.

«Яд первородства» не подчинялся этим принципам. Он мог быть рожден только в наивно благополучные века Великого крестового похода или в кровавое, исполненное ненависти десятилетие Ереси Хоруса. В любом случае он происходил из той давней эпохи, когда остальной части флота Корсаров не было и в помине.

– Мой господин? – Голос офицера звучал напряженно.

– Говори.

– Программа приемоответчика этого корабля была изменена. Я вижу следы кода, искажающего опознавательные сигналы.

– Взломай его. Сейчас же.

– Есть, мой господин.

Вознесенный снова закрыл глаза, потянувшись ментальными щупальцами к кораблю. С обманчивой нежностью его призрачные пальцы зашарили по обшивке судна, опутывая бронированную громаду псайкерской сетью. Да, этот корабль был старым, даже древним, намного древнее остальных судов. Он имел благородную родословную, и он бороздил Море Душ со времен Великого Предательства – уже десять тысячелетий.

«Приветствую тебя, космический охотник, – прошептал Вознесенный кораблю. – Ты – не оружие этих выродков, Корсаров. Ты старше, могущественнее и некогда был чем-то б о льшим».

Что-то внутри корабля, некое средоточие холодного разума, ответило хищным рыком. Его присутствие было циклопическим, а эмоции слишком чуждыми, чтобы вместиться в человеческий мозг или даже в мозг демона. При всей своей колоссальности оно уделило незваному гостю лишь секунду внимания.

«Прочь, – стукнуло огромное сердце, – прочь, жалкий карлик!»

Секундного слияния хватило. Вознесенный вернулся в оболочку присвоенного им смертного тела и снова открыл глаза.

– Мой господин, это был простой код. Я обошел его и обнаружил, что корабль…

– Я знаю, что это за корабль, – прорычал Вознесенный. – Точнее, что это был за корабль. Ты установил его прежнее название?

– Да, милорд.

– Произнеси его вслух, чтобы слышали все.

– Согласно первоначальному опознавательному коду, это «Эхо проклятия».

Чернецы по бокам от трона по-волчьи подобрались, а Люкориф испустил длинное шипение – поток нострамских ругательств. Вознесенный скрипуче хмыкнул, чувствуя, как при звуке этого имени дух Вандреда забился внутри.

– Да, – проворчал он. – Вот, братья, истинное лицо тех падальщиков, с которыми мы вынуждены иметь дело. Корсары, в своей бесконечной погоне за чужим добром, присвоили один из боевых кораблей Восьмого легиона. Взгляните на него и скажите мне, что вы об этом думаете.

Ответил ему Талос:

– Некоторые злодеяния нельзя спускать с рук. – Воин развернулся к Вознесенному. Слова его горели внутренним убеждением, отчетливо слышимым даже сквозь треск вокса. – Это наш корабль. – Пророк сжал зубы за наличником шлема. – И мы без него не уйдем.

Даже в доке эфирные волны Мальстрема бились об обшивку «Завета». Этот чуть ощутимый прибой возникал из-за того, что просочившиеся из варпа энергетические потоки медленно остывали в ледяном вакууме реального космоса. Команда невольно прислушивалась к тихому шелесту, с которым нечистый солнечный ветер ласкал корпус судна. Несмотря на все то, что Септимус видел и слышал за последние десять лет, от этого звука у него мороз бежал по коже. Он проверил пистолеты, уделив особое внимание счетчику боеприпасов и заряду батареи.

– Нонус, – позвал оружейник.

Марух неодобрительно прищелкнул языком.

– Не уверен, что смогу привыкнуть к этому имени.

– Это несложно, поверь мне.

Септимус протянул ему один из пистолетов.

– Когда-нибудь стрелял из такого?

Старший раб почесал небритый подбородок, уже основательно заросший колючей седой щетиной.

– Разумеется, нет.

– Вот как это делается.

Септимус поднял пистолет, изобразил активацию и три раза выстрелил вхолостую.

– Это просто. Они предназначены для Имперской Гвардии, поэтому разберется в них и младенец.

– Эй!

Септимус заломил бровь.

– Да?

– Не насмехайся над Гвардией, сынок. Они герои, все как один.

Септимус улыбнулся.

– Когда твои хозяева после каждой битвы разгуливают в броне, украшенной черепами имперских гвардейцев, смотришь на это слегка по-другому.

– Я, знаешь ли, хотел стать гвардейцем.

Септимус предпочел сменить тему.

– Как я говорил, держи пистолет при себе все время. Зрачок Бездны – на редкость негостеприимный порт.

Марух – он все еще не привык мысленно называть себя Нонусом – растерянно заморгал.

– Мы сходим с корабля?

– Конечно. – Септимус примотал мачете к голени. – Нам предстоят дела. Это место опасно, но, если мы будем вести себя осторожно, ничего плохого не случится.

– Октавия пойдет с нами?

Септимус косо взглянул на него.

– Она навигатор. Легион не может рисковать ее жизнью в этой адской дыре.

– А твоей и моей может?

Оружейник хмыкнул.

– Более чем. Пошли. Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.

Первый Коготь миновал стыковочный коридор, ведущий к станции, но дорогу к противоположному люку им преградил отряд воинов тирана. Броня Корсаров – ало-черная с бронзовой окантовкой – ярко контрастировала с темно-синими и костяно-белыми доспехами Повелителей Ночи.

– Не сморозьте какую-нибудь глупость, – предупредил Талос своих бойцов по воксу.