Текст книги "Любовь Орлова в искусстве и в жизни"

Автор книги: А. Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Сознаюсь, я подумал в этот момент, что, будучи в те годы начинающим литератором, студентом Высших государственных литературных курсов Главпрофобра, я, по всей видимости, если не все, то многие эти спектакли посещал. Самые верхние ярусы в Музыкальном театре имени Вл. И. Немировича-Данченко, как и в других театрах, нами были обжиты весьма основательно, а в дни получения стипендии или при случайном заработке мы появлялись даже в партере. Но если уже в конце двадцатых годов Любовь Петровна и исполняла в этих спектаклях какие-то роли, мне ее не удалось запомнить, как не осталось в памяти и исполнение ролей другими актерами. Нас завораживал сам музыкальный процесс, исполнение же почему-то не оставалось в памяти. Оперетты же нам были по вкусу еще и потому, что это были музыкально-сценические произведения комедийного и даже водевильного, а то и фарсового характера. Они давали нам возможность на какое-то время отвлечься от тягот нелегкой студенческой жизни того времени, вволю послушать музыку.

Кстати, тогда же в некоторых московских театрах появились первые оперетты советских авторов – «Женихи» И. Дунаевского, «Черный амулет», а затем и «Холопка» Н. Стрельникова. Это были уже не французские, не английские и не венские, а наши советские музыкальные комедии с элементами острой сатиры: нашему брату студенту-гуманитарию было о чем поспорить. Но беседа еще не была закончена.

– Впрочем, – продолжал Григорий Васильевич, – ни в одной из этих ролей, как я понял, Любовь Петровна не испытывала большого удовлетворения. Ей нужна была роль, взятая из жизни, из нашей советской действительности. Она мечтала овладеть секретами безукоризненной актерской работы в кино и создать образ молодой советской женщины – своей современницы... Поверьте, – сказал он, поднявшись с кресла, – я был просто поражен тем, как это совпадало с моим тогдашним настроением. Мне давно уже хотелось даже великие исторические события показывать на экране не столь общо и массово, как в фильмах, в создании которых я до этого участвовал, а в масштабе одной человеческой жизни, чтобы индивидуальный характер, внутренний мир героя отражал современную жизнь... Вот тогда-то я и предложил Любови Петровне сыграть поющую и танцующую домработницу Анюту в фильме «Веселые ребята». Она сказала: «Но мы, пожалуй, часто будем спорить... Это не помешает работе?» Как я мог ответить на этот вопрос? «Ничего страшного, – сказал я. – В спорах рождается истина».

Григорий Васильевич поднялся с кресла, открыл книжный шкаф, взял с нижней полки экземпляр своей только что вышедшей в Политиздате книги «Эпоха и кино» и красным фломастером на ее титульном листе написал: «Алексею Владимировичу Романову – с чувством уважения, дружбы и симпатии. Гр. Александров. Внуково. 1-го сентября 1976 г.»

– Обращаю ваше внимание на то, что я пишу здесь «Внуково», хотя мы с вами беседуем в Москве. Делаю я это потому, что дачка во Внукове – это наше с Любовью Петровной любимое гнездо. Десятилетия, что мы прожили там, сделали это место особенно дорогим для нас. Там я много работал и над своими сценариями, и над этой книгой. Там я встречался с друзьями в лучшие минуты нашей жизни. Вы бывали у нас, и я очень хочу, чтобы вы вновь посетили меня именно там...

Прежде чем вручить мне свою книгу со столь лестным для меня посвящением, он открыл 173-ю ее страницу и вслух прочитал абзац, который, как мне показалось, был ему в этой книге особенно дорог:

Фото Л. Орловой с дарственной надписью И. Дунаевскому

«...Любовь Петровна вскоре стала моей женой. Ее требовательное отношение к искусству стало для меня путеводной звездой. Еще до того как любой мой литературный или режиссерский сценарий становился предметом обсуждения на художественных советах разных ступеней и рангов, он получал пристрастную, требовательную оценку Орловой, которая никогда ни в чем не прощала мне измены вкусу, профессиональному мастерству. Она во всех моих начинаниях была не только сурово-беспощадным критиком, но и другом-вдохновителем и неоценимым помощником. Достаточно ей было попробовать на слух кусочек сценария, который в состоянии блаженного благополучия пребывал до этого на моем рабочем столе, и все несовершенство не до конца выписанного литературного материала открывалось мне воочию. Я снова усаживался за работу».

– Вот так, – сказал он, на минуту закрыв глаза и задумавшись. – Вот так, – повторил он, – это как на духу... Это – исповедь...

Л. Орлова и И. Дунаевский

Позднее, размышляя о том, какое впечатляющее значение придавал Григорий Васильевич музыке, пению и танцу в становлении Любови Петровны как актрисы подлинно народной, я поймал себя на мысли, что это ее становление началось раньше, много раньше и Периколы и Анюты. Об этом как-то очень непринужденно и весело рассказал драматург Иосиф Прут в статье «Чудесный дар».

«В особняке на Новинском бульваре (ныне улица Чайковского) давался детский бал, – писал он. – Федор Иванович Шаляпин имел обыкновение трижды в году устраивать для своих детей – и их друзей – воскресные утренники.

Праздничный зал, яркие костюмы, музыка, веселье – все это завораживало собравшуюся детвору. Среди приглашенных был и я – восьмилетний мальчик, ученик младшего приготовительного класса, единственный – в гимназической форме.

Ноты песни Анюты из кинофильма «Веселые ребята» с дарственной надписью И. Дунаевского

«Дорогой, милой Анюте, Любови Петровне Орловой, в воспоминание о прошедшей и в предвкушении удовольствия от будущих совместных работ в кинематографии. 

12/V-35 г.

Искренне преданный автор И. Дунаевский»

Юные гости все прибывали – знакомые мне и незнакомые. Радушный хозяин дома, казавшийся нам таким огромным, приветствовал входящих своим громовым голосом. И вдруг в дверях показался... ангел. Весь в чем-то розовом, воздушном... Это была маленькая девочка, белокурые локоны спадали на ее плечи. Шаляпин поднял ее на руки. Я смотрел на нее как зачарованный... и очнулся, когда услышал голос хозяина:

– Дамы приглашают кавалеров.

И тогда это розовое облако подплыло ко мне и произнесло:

– Я вас приглашаю, кавалер!

Так произошло мое знакомство с Любовью Петровной Орловой, которой в ту пору было шесть лет. С Ирочкой – старшей дочерью Федора Ивановича, моей сверстницей, – мы были на «ты». Но к розовому ангелу я обратиться на «ты» не посмел. Вот с тех пор мы и говорили друг другу «вы» («Искусство кино», 1982, № 10).

Отсюда, из шаляпинского особняка, подумалось мне, все и пошло.

Через годы миллионы советских людей, любящих кино, уже высоко ценили драматическое и вокальное мастерство Любови Орловой, ее светлый и чистый талант.

Все в ней завоевывало и покоряло сердца: и то, как она пела и танцевала, и как радовалась и горевала, смеялась и плакала...

Одни ее помнили как домашнюю работницу Анюту из «Веселых ребят», другие – как американку Марион Диксон из «Цирка», как ткачиху Таню из «Светлого пути», письмоносицу Стрелку – Дуню Петрову из фильма «Волга-Волга».

Во всех этих фильмах, хотя и по-разному, музыка И.О. Дунаевского словно бы вторгалась в сюжет, активно содействовала его развитию. Она содержала звуковую характеристику действующих лиц и, сливаясь с экранным их изображением, служила сближению авторского замысла и зрительского восприятия. Музыка приближала героев фильма к зрителям, обостряла эмоциональную реакцию огромных аудиторий. Она вызывала стремление понять прекрасное, постичь красоту окружающей людей нашей динамичной действительности.

В музыкальных образах героинь Орловой – Анюты из «Веселых ребят», Дуни Петровой из «Волги-Волги», Тани из «Светлого пути» – была выражена полнота жизни, трудовое напряжение, чистота их чувств и личных побуждений, жизнелюбие, радость, ирония и юмор. Жизнеутверждающий характер музыки, ясность содержания и мелодичность песен покоряли всех – и молодых, и пожилых людей.

Веселая и задорная, добрая и любящая, искренняя и простодушная – как она пела! С ее исполнением связаны «Песня о Родине» и «Песня о Волге», «Марш энтузиастов» и «Лунный вальс», легкие, милые песенки «Я вся горю» и «Журчат ручьи».

Незадолго до войны на ее творческом вечере в Доме кино на Васильевской улице я записал для себя интереснейшие ее суждения о поющем киноактере, несомненно, подсказанные ей творческой практикой.

– Перед поющим киноактером, – говорила она, – стоит чрезвычайно ответственная задача – впервые исполнить новую, только что созданную песню, исполнить так, чтобы она вытекала из создаваемого им образа человека, из его мыслей, рождалась из его чувств и раскрывала его внутренний мир, его мировоззрение, а то и завершала, обобщала целый период его жизни... И если, – утверждала она, – кинопленка когда-либо сотрется, распадется от времени и кинолента исчезнет, то песни эти уже не исчезнут из нашей жизни никогда. Они всегда будут воспевать наши дни, когда строился социализм, когда формировалась наша социалистическая культура, когда рождался новый человек...

Она закончила это свое выступление стихами, которые Василий Иванович Лебедев-Кумач несколько раньше прочитал в Кремле, в день вручения правительственных наград съемочной группе режиссера Г. Александрова.

«Да здравствует наша большая страна,

Где общее счастье куется,

Страна, где за песни дают ордена,

И песни там звонко поются!»

В 1939 году в серии «Мастера киноискусства», выпускавшейся Госкиноиздатом, вышла пятитысячным тиражом небольшая книжечка Г. Зельдовича «Любовь Орлова», давно уже ставшая библиографической редкостью. В этой книге приводились, в частности, суждения Любови Петровны о слове в массовой песне, очень близкие по смыслу процитированному выше ее выступлению и весьма важные для понимания ее творческих принципов.

«Работая над песней, – рассказывала Любовь Петровна, – я всегда внимательно и серьезно относилась к ее словам. Особенное значение приобретает слово, переданное с экрана кинотеатра: оно идет в широчайшие массы и оно должно быть предельно выразительным, близким каждому человеку».

С большой признательностью вспоминала она о том, как поэт Василий Иванович Лебедев-Кумач каждому создаваемому актрисой образу стремился своей песней дать нужные краски: «Поэт никогда не щадил свое авторское самолюбие, если нужно было еще и еще поработать над одной и той же песней... Не жалея сил, он всегда переделывает и переделывает свои произведения, добиваясь совершенства... Так работать над словом может лишь истинный патриот своей Родины, которому дорого, чтобы его слово пошло в массы, чтобы его слово оценил и одобрил народ».

Положенное на музыку слово поэта приобретает необычайную силу через искусство исполнителя, который словно бы объединяет в своем лице и поэта и композитора. Его мастерство удесятеряет воздействие звучащего поэтического слова на сознание и чувства слушателей, воодушевляет, вдохновляет, поднимает на дела большие и благородные, порождает горячее желание дерзать и творить.

В сентябре 1980 года журнал «Советский экран» напомнил об одном интереснейшем событии, имевшем место зимой 1953 года, когда в одной из студий Государственного Дома радиовещания и звукозаписи шла подготовка для радио творческого вечера народного артиста СССР кинорежиссера Г.В. Александрова. Здесь встретились создатели кинокомедий «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга». Среди них были Любовь Петровна Орлова и Исаак Осипович Дунаевский. Они отвечали на вопросы радиожурналистов Ю. Летунова и Ф. Свешникова, работавших над передачей.

В рассказах участников передачи, разысканных и опубликованных журналом двадцать семь лет спустя, содержалась подлинная история рождения новой советской песни.

Исаак Осипович Дунаевский говорил о том, что «Марш веселых ребят», по его мнению, положил начало новому типу советской массовой песни, которую можно было бы назвать «звуковым плакатом». Музыкально – это бодрый марш с упругим ритмом, словесно – это строфы патриотического наполнения, окрашенные в лирические тона. Он был счастлив, что этот тип массовой песни прочно утвердился в советской кинематографии и в музыкальном творчестве.

Любовь Петровна в свою очередь говорила о том, как она счастлива, что впервые исполненные ею песни из картин разлетелись по всей стране. Мы услышали наш марш, сказала она, на Красной площади в день 1 Мая 1935 года, а позднее с радостью узнали, что Всесоюзное совещание стахановцев в Кремле закончилось исполнением песни «Легко на сердце от песни веселой». Прошло совсем немного времени, заметила она, и наши песни перелетели рубежи нашей страны. Любовь Петровна не приводила каких-либо примеров в подтверждение этих своих слов.

Л. Орлова на концерте. У рояля – Л. Миронов

Но, читая строчки, посвященные этому ее выступлению, я вспомнил, что Григорий Васильевич на своем творческом вечере в Доме кино рассказал, как участники рабочей демонстрации в Париже, никогда не видевшие «Цирка», пели «Песню о Родине», разумеется, на французском языке. Ее пели и в Лондоне на одном из массовых митингов, посвященных годовщине нашего Октября. В разное время он слышал ее в Италии, в Испании, в Америке. «Песня о Родине», исполняемая на английском языке, вошла в фильм «Северная звезда», поставленный в Соединенных Штатах по сценарию Лилиан Хеллман в годы второй мировой войны.

– И странная вещь, – добавил он, – где бы и на каком бы языке я эту песню ни слышал, мне всегда казалось, что поет эту песню Любовь Петровна. Только она... И никто другой...

После выступления Любови Петровны слово вновь взял Исаак Осипович Дунаевский. Он напомнил, что фильм «Цирк» с «Песней о Родине» вышел на экраны страны в дни принятия Конституции СССР в 1936 году. Этому фильму нужен был яркий звуковой образ, который, словно гимн, вобрал бы в себя народные патриотические чувства, раскрыл величие страны победившего социализма.

Нужна была песня о Родине.

– Полтора года, – вспоминал Исаак Осипович, – мы с поэтом Лебедевым-Кумачом и с режиссером Александровым работали над этим совсем небольшим музыкальным произведением. Было написано и затем отвергнуто тридцать шесть вариантов. И вот появился тридцать седьмой вариант, который начинался простыми словами «Широка страна моя родная». Это и была «Песня о Родине».

Композитор, несомненно, был прав: эта песня действительно стала вдохновенным гимном нашей стране, родине небывалого в истории братства народов.

В тот вечер, когда кинофильм «Цирк» вышел на экраны Москвы, по радио была передана «Песня о Родине». И песня сразу получила необычайную идейную нагрузку. Каждого советского человека, буквально каждого волновали строчки: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек».

В связи с публикацией, появившейся в журнале «Советский экран», я вспомнил одну из многочисленных бесед о музыке в кино, о музыкальных произведениях для кино и телевидения, участником которых мне не раз доводилось быть в годы моей работы в газете «Советская культура».

В такого рода беседах обычно участвовали кинематографисты и композиторы, писатели и журналисты, актеры, певцы, чей голос звучал во многих фильмах. И не было, пожалуй, ни одной такой беседы, чтобы в ней не были упомянуты в той или иной связи имена режиссера Александрова, композитора Дунаевского, актрисы Орловой. Это было тем более примечательно, что минули многие годы со времени их активного творчества в сфере кино, а Дунаевский и Орлова уже ушли из жизни, что в кинематографе, в том числе и в области музыкальной комедии, интереснейшими работами заявили о себе Д. Шостакович, С. Прокофьев, А. Хачатурян, Д. Кабалевский, Н. Крюков, Д. Покрасс, Г. Свиридов, Т. Хренников, В. Соловьев-Седой, М. Таривердиев, В. Баснер, А. Петров, Б. Чайковский и другие советские композиторы.

В беседе, о которой я вспомнил, имена «первопроходцев» советской музыкальной комедии упоминались особенно часто, и вот в какой связи. В их фильмах, говорили выступавшие, песня не вставной номер, а действующее лицо; музыка не просто «при сем присутствовала» и не просто вторгалась в сюжет, она его связывала в единое целое, придавала ему цельность и целеустремленность, сообщала действию внутренний динамизм, одухотворяла его внешнее построение. Музыка и песня проявлялись как самостоятельный фактор сюжетной динамики. И чем органичнее сливались они с поведением действующих лиц, с образом главной героини фильма, тем активнее проявлялось их идейное и эмоциональное воздействие на зрителя.

Особенно памятным осталось в моем сознании суждение известной советской журналистки Татьяны Тэсс.

– Я со времени появления «Веселых ребят», а затем «Цирка» и «Волги-Волги» искренне полюбила наши советские музыкальные кинокомедии, – говорила она. – Может быть, я и не во всем права и музыканты со мной не согласятся, но рождение новой советской песни, лирической и гражданственной, я связываю с этими кинопроизведениями. Это же так: едва ли не все впервые исполненные Орловой в этих фильмах песни вошли в наш быт и сделали нас духовно богаче. Не было бы «Песни о Родине» – едва ли родилась бы и «Священная война», так они связаны. А сколько песен появилось в более поздних музыкальных фильмах, истоки которых – в кинокомедиях Александрова, в музыке Дунаевского, в манере петь и играть, открытой Орловой... Но, пожалуй, даже в лучших наших более поздних музыкальных фильмах, таких, как «Карнавальная ночь», я очень редко встречалась с тем, чтобы музыка и песня несли столь большие сюжетно-смысловые функции, как в этих первооткрытиях нашего экрана...

С такого рода суждениями нельзя не согласиться, ибо они отвечают устоявшимся представлениям миллионов людей, для которых Любовь Петровна Орлова была первой актрисой, подлинной их героиней, сумевшей передать истинно советское ощущение жизни.

Над страной звучал «Марш веселых ребят», звучала «Песня о Родине». Вслед за любимой актрисой эти песни пели все советские люди, вся страна – от моря и до моря. Но – тучи сгущались. Враги, как голодные волки, у границ оставляли следы. Песенные строчки, предупреждавшие о возможной беде, превращались в реальность. Враг действительно задумал нас сломать. Пришло время насупить брови и, как клятву, произнести знакомые слова из звучавшего повсюду марша:

«И если враг нашу радость живую

Отнять захочет в упорном бою,

Тогда мы песню споем боевую

И встанем грудью за Родину свою».

Годы войны

В Юрмале, под Ригой, я встречал старожилов, которые – сколь не удивительно это обстоятельство! – хорошо помнят и охотно рассказывают о том, что в июне сорок первого года им доводилось не раз встречать здесь знаменитых советских театральных деятелей и кинематографистов – москвичей. Среди них, конечно же, были Любовь Петровна и Григорий Васильевич, отдыхавшие в ту пору на Рижском взморье.

Весь день 21 июня они провели в Риге. Вечером состоялась их встреча с любителями кино. Живой, одухотворенный контакт со зрительным залом установился, как обычно, в первые же минуты их появления на сцене. Орлова и Александров рассказывали о работе над фильмами, о своих творческих планах, легко и непринужденно отвечали на бесчисленные вопросы. В заключение по настойчивым просьбам участников встречи Любовь Петровна спела «Песню о Родине», «Лунный вальс», «Марш энтузиастов» и многие другие песни и романсы из хорошо знакомых зрителям музыкальных фильмов с ее участием.

А через несколько часов после окончания этой встречи гитлеровцы бомбили Ригу.

Это было и неожиданно и страшно. Рушились здания, полыхали пожары, гибли люди. Взрывы бомб, крики, стоны и слезы, огонь и кровь – такими были в это утро улицы и площади латвийской столицы. Около трех суток под непрерывными бомбежками и обстрелами с самолетов добирались Орлова и Александров от Риги до горевшего, полуразрушенного Минска, а затем и до Москвы. В переполненном людьми эшелоне Любовь Петровна организовала несколько отрядов сандружинниц, оказывавших помощь раненым и перепуганным людям. Как позднее вспоминал Григорий Васильевич, все эти дни она была смела, находчива и энергична, какой ее привыкли видеть на экране, подлинно советской женщиной-героиней.

«Боевой киносборник № 4». Стрелка – Л. Орлова

В Москве в первые месяцы войны центральные киностудии выпускали «Боевые киносборники», составленные из актуальных короткометражных игровых и документальных лент, объединенных единым конферансом. В работе над киносборниками участвовали крупнейшие мастера кино – режиссеры, актеры, операторы, сценаристы.

В сентябре 1941 года на экраны вышел четвертый «Боевой киносборник» – «Победа за нами!», созданный Г. Александровым на киностудиях «Мосфильм» и «Союздетфильм». В сборник вошли три короткометражки – документальная «Британский флот» (из материалов английской кинохроники) и игровые «Патриотка» и «Приказ выполнен». Конферанс в этом фильме вела Любовь Орлова. Она снималась в гриме Дуни Петровой – полюбившейся зрителям письмоносицы Стрелки из фильма «Волга-Волга». В костюме бойца Красной Армии развозила по адресам фронтовые письма, пела песни, читала стихи, «крутила» боевые документальные киноленты, разоблачала переодетого фашистского диверсанта. Слышалась музыка из знакомых картин, а слова были другими – боевыми призывами к стойкости, мужеству, к достижению победы, обращенными к фронту и тылу, к женщинам Советской страны.

– Дорогие женщины, гражданки нашей великой страны! – звучала с экрана пламенная речь письмоносицы Стрелки – актрисы Любови Орловой. – Матери, жены и сестры! Мы знаем, что победа будет нелегкая. Так пусть же сердце каждой из нас станет неиссякаемым источником мужества. Пусть каждая из нас, провожая на битву любимого сына, мужа или брата, вселяет в него уверенность и спокойствие. Пусть будет им материнским благословением наша ненависть к врагу, наша воля защищать родную землю до последней капли крови!..

Выступление Л. Орловой на линкоре «Севастополь». Поти, июнь 1943

Осенью 1941 года «Мосфильму» было предложено эвакуироваться в Алма-Ату. Тогда же Г.В. Александров был назначен директором и художественным руководителем Бакинской киностудии. На какое-то время туда выехала вместе с мужем и Любовь Петровна, но только на какое-то время. Чем она жила и как работала тогда, можно узнать из ее писем родным, из писем к ней от знакомых и незнакомых людей.

В Баку она выступала на предприятиях и в госпиталях. Коллектив оборонного завода Закавказского фронта после концерта вручает ей огромный букет живых цветов и письмо, в котором содержатся такие строки:

Л. Орлова с воинами, отправляющимися на фронт. Баку, 1942

«В эти дни Родина приказала каждому стоять на своем посту, выполнять свой долг. Мы уверены, что и Вы, как одна из лучших представительниц советского искусства, с честью выполняете этот приказ. Народу нужны песни гнева к врагу и песни любви к своей Родине!»

Л. Орлова на крейсере «Молотов». Поти. 9 июня 1942 г.

Среди множества таких писем сохранилось послание от командования другой воинской части – его подписали командир части Майборода и военком части политрук Горбунов.

«Дорогая Любовь Петровна, – говорилось в этом письме. – Ваш талант, Ваши чудесные песни вдохновляют нас на новые подвиги и боевые дела. Они звучат для нас призывным набатом: громить и истреблять фашистов, очищать от поганой нечисти нашу родную землю. От имени бойцов, командиров и политработников нашей части горячо благодарим Вас за посещение и данные Вами для всего личного состава прекрасные концерты».

С воинами, отправляющимися на фронт

И еще одно письмо, очень доброе и искреннее. Его написали летчики авиационной части 14 мая 1942 года:

«Дорогая Любовь Петровна! За время, пока мы были на фронте, нам удалось посмотреть на передвижках только четыре кинокартины. Среди них были «Веселые ребята», «Цирк» и «Волга-Волга»... В то время горечь отступления сжимала горло. Но как раз тогда, в одной из школ, завесив окна шинелями, мы смотрели фильм «Волга-Волга». Забыв печаль, мы от души смеялись. А когда неугомонная Стрелка запела:

«Пусть враги, как голодные волки,

У границ оставляют следы...» —

мы все поднялись и вместе с Вами запели:

«Не видать им красавицы Волги

И не пить им из Волги воды».

Если бы Вы были тогда с нами, если бы Вы видели единодушие наших славных соколов!..

Два дня назад для нас было неожиданной радостью узнать, – говорилось далее в письме, – что Вы выступаете здесь сами и что мы можем встретиться с Вами и пожать Вашу руку».

Л. Орлова в Сталинграде. 1943

Письмо содержало просьбу летчиков, штурманов, стрелков-радистов, авиатехников, механиков и мотористов части майора-орденоносца Кузнецова, обращенную к Любови Петровне, «дать согласие выступить перед боевыми летчиками нашей части, так как по ряду обстоятельств на концертах, которые Вы даете здесь, мы присутствовать не можем. Такой встречей лично с Вами, нашей любимой актрисой, Вы вселили бы в нас новую бодрость и навсегда оставили в памяти и в сердцах у нас, перед вылетом на фронт, прекрасный образ женщины-патриотки».

Нужно ли говорить, что Любовь Петровна тотчас же откликнулась на это письмо, выступила с концертом и в этой летной части.

И таких писем, таких встреч с фронтовиками в то время было у нее не десятки, а сотни. Многие из них были связаны с далекими и часто весьма опасными выездами.

Приведем еще одно письмо, полученное Любовью Петровной в Тбилиси в конце мая 1942 года. Пишет военный комиссар арсенального гарнизона батальонный комиссар Рудой. Он просит сообщить точную дату и часы приезда актрисы и добавляет, что бойцы и командиры части активно готовятся к встрече с ней.

«Красноармейцы, – пишет он, – готовят клуб, жены командиров убирают сцену и украшают ее цветами. Красноармеец тов. Нижерадзе, руководитель красноармейского духового оркестра, готовит к встрече с Вами новый марш. Красноармеец тов. Дорохвелидзе готовит хороший букет цветов, который он будет вручать Вам, а красноармеец тов. Гросман уже написал приветственное письмо, которое прочитает с красноармейской сцены и вручит Вам на память».

Афиша концерта Л. Орловой

Глубоко прочувствованным, предельно искренним было это «приветственное письмо» красноармейца.

«Сценическая простота и непосредственность, с которой Вы передаете переживания героинь в воплощаемых Вами образах, пленяет нас, – говорилось, в частности, в этом письме, – их искренность и откровенность дают нам возможность пережить незабываемые минуты.

Вы, человек, посвятивший свой талант служению народу, всегда с готовностью посещаете красноармейские части, как это впервые было в нашем городе в 1938 году. В тот год 23 октября, в 18.00 по московскому времени, Вы посетили красноармейцев, командиров, политработников и их семьи дважды Краснознаменного 10-го железнодорожного полка Закавказского военного округа. И сегодня Вы пришли к нам в гости, как наш любимый друг, друг бойцов, чтобы быть вместе с нами и в переживаемый нами момент Великой Отечественной войны».

Весна Победы

И так всю войну актриса неутомимо несла свое жизнеутверждающее искусство бойцам Красной Армии и морякам Военно-Морского Флота. Она бывала едва ли не на всех фронтах Великой Отечественной. Моряки-черноморцы не раз в самые тревожные дни видели ее на береговых батареях и на боевых кораблях; пехотинцы, артиллеристы и танкисты – среди защитников Сталинграда, под Минском и Киевом, Орлом, Белгородом и Курском.

Ее голос звучал и перед тружениками тыла, участниками «фронтовых бригад» на промышленных предприятиях, в колхозах и совхозах, снабжавших фронт всем необходимым.

– Нет для советской актрисы большей чести, чем петь для своего народа в тяжелую годину его борьбы с ненавистным врагом! – заявила она в интервью, появившемся в июне 1943 года в газете «Грозненский рабочий».

О ее «военных концертах» газета «Социалистическая Осетия» (г. Орджоникидзе) тогда же писала, что в Любови Орловой, с именем которой связаны «рост и расцвет нашего музыкального киноискусства», зрители видят «дочь Родины, обращающуюся с патриотическим призывом к нашим женщинам в дни войны, то есть видят Любовь Орлову в жизни». Каждая исполненная ею песня, писала газета, – это «родная советская песня, до боли дорогая нам в дни, когда на Родину посягнул фашизм». И газета называла эти песни. Это песни из кинофильмов «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», из «Боевого киносборника № 4», песни, которые трогали сердца своей художественной правдой, непосредственностью и «благородной советской простотой».

Сохранился текст выступления Любови Петровны в Алма-Ате перед концертом, устроенным по инициативе Центрального Комитета комсомола Казахстана 1 декабря 1941 года.

– Дорогие товарищи! – говорила она. – Немецкие фашисты хотят истребить, уничтожить многие народы Европы, народы Советского Союза, ибо не считают их за людей...

– Они хотят уничтожить нашу культуру, наше искусство.

Они хотят, чтобы умолкли наши песни, чтобы погасли огни на сценах наших театров и киноэкранов.

Но этого не может быть и не будет! Мы победим, и еще ярче загорятся огни нашего искусства, еще ярче и громче будут звучать наши песни!..

Мы не просто будем петь эти песни – мы превратим их в грозное оружие, в танки, бомбы и снаряды!

Сбор от сегодняшнего концерта пойдет на строительство танковой колонны имени комсомола Казахстана.

От имени участников концерта народная артистка призвала всех своих товарищей по искусству «поддержать эту инициативу и организовать много новых концертов, весь сбор от которых пошел бы на создание боевого оружия для Красной Армии».

Так жила, так чувствовала себя она все эти годы, все тысяча четыреста восемнадцать дней беспримерного испытания и подвига советского народа. Не на словах, а на деле считала себя мобилизованной и вела борьбу с врагом своим искусством. Меньше всего она думала о своем здоровье, об усталости, о тех отнюдь не легких условиях, в которых приходилось работать и жить.

В подтверждение этих слов приведу небольшую выдержку из ее письма родным, написанного, видимо, из-за отсутствия под руками чистой бумаги, на обратной стороне приглашения, полученного в мае 1942 года от командования одного из крупнейших в Закавказье эвакогоспиталей с просьбой выступить в концерте для раненых бойцов, командиров и политработников.

«...Мои концерты идут очень хорошо, – писала она. – Голос звучит...». И дальше, буквально через запятую: «...питаюсь очень плохо, иногда не обедаю. Сплю тоже плохо...». И дальше: «План моей поездки таков: сегодня, четвертого, еду в Гори – один концерт, затем – в Поти, 8, 9 и 10-го – в Тбилиси, 11 и 12-го – в Ленинакане, 13, 14 и 15-го – в Ереване, 16-го – в Нахичевани...».

И

Через все континенты