Текст книги "Гвардии «Катюша»"

Автор книги: А. Бороданков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

ТАМ, ОТКУДА ПОШЛА ВОЙНА

П. В. Требушенко,
гвардии майор в отставке
СКВОЗЬ ОГОНЬ

Четвертый год войны. Советская Армия приближается к государственной границе Германии, Обстановка на фронте к этому времени была для нас благоприятной. Однако гитлеровское командование стремилось любой ценой затянуть войну. Особые надежды оно возлагало на стабилизацию фронта в Восточной Пруссии.

6-я гвардейская Краснознаменная Ленинградская минометная бригада, в которой я служил первым помощником начальника штаба, после переоформления и получения новой техники под Москвой проделала многосуточный путь по железной дороге и 26 декабря 1944 года выгрузилась на станции Луков в Польше. Затем она совершила марш в район Слуп, где вошла в подчинение 14-й артиллерийской дивизии прорыва РВГК.

Сосредоточившись на Магнушевском плацдарме, на западном берегу Вислы, в районе Гловачув – Бронислав, бригада, которая в это время находилась в подчинении 8-й гвардейской армии, начала подготовку к Висло-Одерской операции. В первых числах января 1945 года командир бригады полковник А. М. Лобанов собрал командиров дивизионов майора В. Т. Москалева, капитана Н. С. Овсянникова, майора А. Я. Волкова и познакомил их с обстановкой. Затем все сели в машины и выехали на рекогносцировку. Выбрав места для командных пунктов и огневых позиций, командиры дивизионов вернулись в свои подразделения. А на следующий день началось возведение на выбранных позициях инженерных сооружений и командных пунктов. Для боевых машин были вырыты аппарели, для личного состава – блиндажи.

Накануне наступления нас посетил командующий гвардейскими минометными частями 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант И. А. Шамшин. Генерал нацеливал нас на то, что если мы успешно осуществим прорыв, то необходимо преследовать противника вплоть до реки Одера.

По плану артиллерийской подготовки огневой удар был намечен на 14 января. Погода в этот день была неблагоприятной: утро выдалось пасмурное, густой туман не позволял вести визуальное наблюдение за противником. Выбранные заранее точки наводки боевых установок скрылись в тумане. Пришлось выбирать новые.

Ровно в 8 часов 30 минут над Вислой прогремели первые раскаты артиллерийской канонады. Это было началом действий 1-го Белорусского фронта. Наши дивизионы с нетерпением ждали команды. И вот наступила долгожданная минута: комбриг подал команду «Огонь!». В тот же миг на опорные узлы сопротивления гитлеровцев со свистом и воем устремились наши реактивные тяжелые снаряды. 432 снаряда, выпущенные бригадой за несколько минут, сотрясли воздух и гулко отозвались мощными взрывами в укреплениях фашистов. Наша пехота, сопровождаемая танками и артиллерией, пошла вперед.

Через час после артподготовки дивизионы снялись с огневой позиции и двинулись вперед за пехотой. Глубоко эшелонированная оборонительная полоса противника была прорвана. Когда наши войска пересекли рубеж, который только что обрабатывался артиллерией, минометами и реактивными снарядами, то увидели перед собой обугленную землю, изрытую воронками, с начисто снесенными проволочными заграждениями, с траншеями, засыпанными землей так, что по ним свободно проезжали машины.

16 января Верховный главнокомандующий в своем приказе объявил благодарность личному составу бригады за отличные боевые действия по прорыву обороны противника на западном берегу Вислы. Его текст, отпечатанный на специальных бланках, был вручен каждому воину. Таких поощрений наша бригада на Берлинском направлении удостаивалась шесть раз.

Поддерживая наступление 8-й гвардейской армии по маршруту Гловачув – Едлинск – Рава Мазовецка – Пасека Воловска – Глухов – Березины, бригада совершала ежесуточный марш по 40–60 км. Только с 18 по 22 января она прошла с боями 200 км. 20 января дивизионы сосредоточились в Лодзи. Нужно было быстро подтянуть тылы, заправить машины горючим, доставить снаряды.

Боевая обстановка потребовала выделения одного дивизиона на многосуточное преследование отступающего противника. Эта задача была возложена на дивизион А. Я. Волкова. Комбриг распорядился слить бензин с транспортных машин и передать его Волкову. Следуя за наступающими частями по маршруту Лодзь – Поддембице – Конин – Гнезен – Клоедорф – Вангровец, Волков поддерживал непрерывную связь с комбригом, докладывал обстановку и состояние готовности дивизиона. Надежность связи обеспечивали начальник связи бригады капитан Платонов, радист комбрига старший сержант Г. И. Курженков, рядовой А. П. Хаванов.

Высокое мастерство на скоростном марше требовалось от водителей тяжелых боевых машин. Большинство из них были ветеранами бригады, прошли на своих машинах тысячи километров, провели за рулем сотни бессонных ночей в тяжелых условиях бездорожья под Синявином, Колпином, на Псковщине, на извилистых дорогах Карельского перешейка.

29 января огневые дивизионы бригады пересекли государственную границу фашистской Германии и начали свой марш в глубь страны.

Чем дальше продвигалась бригада по вражеской территории, тем безлюднее казалась та. Немецкое население, обманутое пропагандой Геббельса, поспешно отступало на запад, бросая обжитые места. Города Ландсберг, Фриденберг, многие мелкие населенные пункты не проявляли никаких признаков жизни. Но с быстрым продвижением вглубь мы стали встречать отдельных немцев, а также и целые семьи, укрывшиеся в лесных землянках. Встречались также колонны военнопленных фашистов и узники концлагерей.

Впоследствии, убедившись в лживости пропаганды гитлеровцев о «зверствах», якобы чинимых русскими, население стало возвращаться обратно.

Далеко оторвавшись от штаба и тыла, дивизионы продолжали преследовать противника. Командование поставило перед нами задачу стремительным маршем выйти на рубеж реки Одера. На это нацеливал нас и комбриг А. М. Лобанов. Здесь уместно сказать несколько слов о командире нашей бригады. Отличительной чертой его характера была требовательность. Любил он грамотных, исполнительных командиров, опирался на них, и они его не подводили. Принимая решение, он всегда учитывал мнение других, советовался со специалистами. Распоряжения комбрига всегда были предельно кратки, дельны и понятны. В подчиненных он воспитывал исполнительность, добросовестность, был строг в вопросах дисциплины, но меры наказания применял как исключение, в минимальных размерах, зато никогда не скупился на поощрение отличившихся. О его чуткости говорит такой случай. Когда бригада вела бои в Берлине, переписка воинов со своими семьями была временно нарушена. Долгое время не получала писем и жена офицера С. Н. Захарова. Она прислала письмо Лобанову с просьбой сообщить о муже, и комбриг незамедлительно дал ответ, успокоил ее, сообщил, что у Захарова все благополучно.

…Выполняя приказ комбрига, дивизионы устремились на запад и с ходу дали огневой залп по промежуточному оборонительному рубежу Дейч-Филене, на котором гитлеровцы попытались сдержать натиск советских войск. Еще при подходе к этому рубежу Лобанов получил донесение, что наши передовые части встретили упорное сопротивление фашистов. Разведчики докладывали о наличии у противника танков и артиллерии. Гвардейским минометам требовалось не теряя времени внезапно ударить по скоплению врага.

Командиры дивизионов Волков и Москалев доложили командиру бригады по радио, что их боевые машины находятся ближе всех к огневому рубежу. Лобанов приказал им с ходу открыть огонь по врагу. Приказ был выполнен.

Успешно преследуя противника, наступающие соединения обходили города и крепости, оставляя в тылу недобитые части фашистских войск. Эти «недобитки» беспокоили нас, временами создавая помехи. Так, в конце января батарея гвардии старшего лейтенанта В. И. Смирнова находилась на отдыхе в населенном пункте. Внезапно радист батареи принял открытым текстом команду Лобанова, штаб которого оказался отрезанным от наших передовых частей пробивавшейся из окружения большой группировкой нацистов, располагавшей танками и самоходными установками. Текст гласил: «Выйти на прямую наводку и огнем из боевых машин уничтожить вражескую группировку».

Гвардейцы батареи, выйдя в указанный район, с ходу развернули боевые машины и дали залп. Гитлеровцы не ожидали такого «сюрприза». После залпа их строй заметно поредел, оставшиеся в живых, бросая технику, поспешно разбежались по ближайшим лесам.

…Совершая многокилометровые переходы по территории Германии, командованию бригады пришлось серьезно поработать над организацией работы службы тыла, и в первую очередь – над обеспечением горючим и боеприпасами. К чести наших тыловых служб надо сказать, что бригада не испытывала серьезных затруднений в обеспечении всем необходимым для организации преследования. В те дни добросовестно трудились опытные товарищи: заместитель командира по тылу гвардии майор Шаляпин, начальник артснабжения гвардии майор Александр Синяткин, помощник комбрига по технической части гвардии капитан Клебанов.

1 февраля наши гвардейские минометы вышли на берег Одера. Первым этого рубежа достиг дивизион А. Я. Волкова. Командир дивизиона по рации доложил комбригу: «Задача выполнена, дивизион потерь не имеет. Продолжаю двигаться вперед».

Впоследствии Волков рассказывал:

– Когда наши машины подходили к Одеру, на лицах гвардейцев расцвели радостные улыбки. Дошли! Надо немедленно доложить комбригу о выполнении приказа. Докладываю. Не дождавшись конца моего доклада, комбриг прерывает меня и передает: «Спасибо! Поздравляю! Объявите благодарность личному составу. Подготовьте наградной материал на отличившихся. Действуйте по обстановке».

А обстановка сложилась такая: наши передовые части с ходу форсировали Одер и продолжали углублять и расширять плацдарм на его западном берегу. Вслед за наступающими частями по льду реки перешел на другой берег и командир дивизиона с разведчиками и связистами. Продолжая преследование, они вышли на железнодорожную линию, соединяющую Кюстрин с Берлином. В это время по линии шел пассажирский поезд, следовавший из Берлина. Не доходя до нашей группы примерно метров двести, поезд остановился. Вместе с пехотинцами и танкистами к поезду подошли и наши гвардейцы. В дверях вагонов показались немцы в штатском и в военной форме. Когда мы стали вытряхивать гитлеровцев из вагонов, они вначале возмущались тем, что здесь оказались русские. По их понятиям, нам положено было находиться еще в 150 км от Одера.

Едва мы начали сортировать пассажиров: гражданских в одну сторону, военных в другую, – как радист сообщил Волкову, что его вызывает Первый (кодовый номер комбрига). На вопрос «Что делаете?» Волков сообщил: «Занят необычным для артиллериста делом». Комбриг приказал срочно вернуться на восточный берег и приступить к выполнению новой задачи.

…С выходом на Одер бригада вошла в подчинение 5-й ударной армии. К этому времени действия немецко-фашистских войск здесь заметно активизировались. Оно и понятно: ведь Берлин был уже совсем рядом. Но наши воины знали: ничто не спасет фашистов, близок час, когда эта главная цитадель гитлеровцев будет взята.

Дальнейшему расширению плацдарма на левом берегу Одера мешала вражеская группировка, укрывавшаяся в Кюстрине: она держала под непрерывным обстрелом важные дорожные коммуникации, ведущие к переправе через Одер.

В начале марта наша бригада была привлечена к участию в уничтожении этой группировки. В связи с этим начальник штаба бригады приказал мне произвести выбор нового места для штаба. Со мной отправились старший сержант Г. Ф. Цыганков, рядовой А. П. Хаванов и ефрейтор П. И. Воробьев. Сперва мы двигались спокойно, но, когда машина выехала на открытое место, ударили пулеметные очереди, затем поблизости стали рваться мины. Шофер, увеличив скорость, сумел проскочить обстреливаемый участок и свернул за угол разрушенного дома. В этот момент над нами появились фашистские самолеты и начали бомбежку. Машина была повреждена осколками авиабомбы. Но свою задачу мы все-таки выполнили.

В этот же день командир дивизиона гвардии капитан Н. С. Овсянников с группой офицеров и разведчиков вышел на рекогносцировку местности на участке 32-го гвардейского стрелкового корпуса. Поскольку позиции, которые занимали фашисты, еще не были четко определены, Овсянников в полный рост приблизился к поляне, выбранной по карте для огневой позиции. Но не успел он развернуть карту, как гитлеровцы открыли автоматный огонь. В завязавшейся перестрелке Овсянников был ранен. Командование 2-м дивизионом принял гвардии старший лейтенант В. И. Бойцов.

За день до начала операции меня вызвал комбриг Л. М. Лобанов и приказал явиться к командующему ГМЧ фронта с оперативной картой, доложить обстановку, состояние готовности, а также передать пакет с донесением. В 4 часа утра наша машина двинулась в путь.

Подъезжая к населенному пункту Тамзель, мы заметили, что наши артиллеристы, занимавшие огневые позиции у дороги, разворачивают орудия в сторону нашего следования. И танки, стоявшие слеза, тоже начали поворачивать свои башни в ту сторону. Наш «виллис» шел на небольшой скорости с включенными подфарниками. Проехав полпути, мы качали замечать в темноте перебегавшие дорогу фигуры. Водитель Бондарчук быстро сообразил, в чем дело и, не ожидая команды, прибавил скорость. И тут рядом с машиной пролег сноп трассирующих пуль. Бондарчук выключил подфарники, и дальше мы уже следовали на ощупь.

В пригороде Тамзель (бывшее имение кайзера Вильгельма II) нас задержали и препроводили в землянку. Здесь располагался штаб артиллерии одной из частей 32-го стрелкового корпуса. После проверки документов нам разрешили следовать дальше и советовали быть осторожнее, так как на этом участке гитлеровцы только что попытались выйти из окружения. Только поздно ночью мы явились в штаб фронта и доложили об оперативной обстановке.

При планировании огня бригады по уничтожению окруженной в Кюстрине вражеской группировки каждому дивизиону была отведена площадь поражения. Особенно ответственную задачу предстояло решать дивизиону В. Т. Москалева. Он должен был накрыть огнем своих реактивных установок подземный завод, в котором отсиживались гитлеровцы. Дивизион успешно справился с этой задачей. Точными попаданиями тяжелых снарядов М-31 были разрушены заводские надземные сооружения. Противник, оказавшись без вентиляционных систем, был вынужден прекратить сопротивление и сдаться.

Хочется сказать несколько слов о В. Т. Москалеве. Он еще на Ленинградском фронте зарекомендовал себя мастером организации огня реактивных установок. В бригаду Москалев пришел с первых дней ее формирования, а до этого командовал отдельным гвардейским минометным дивизионом. Спокойный, внешне как будто бы даже медлительный, он в нужных случаях проявлял незаурядную решительность и находчивость. Эти качества особенно пригодились ему на Ленинградском фронте в боях при прорыве блокады Ленинграда, под Красным Бором, при окончательном разгроме фашистских войск под Ленинградом.

9 марта город-крепость Кюстрин прекратил сопротивление. Это произошло после сокрушительного удара нашей артиллерии и реактивных минометов. Удар был настолько мощным, что наступавшие вслед за ним части не встретили серьезного сопротивления. Когда наша бригада снималась с огневых позиций, мимо провели колонны пленных фашистов. Грязные, оборванные, обросшие, исхудалые, они шли сгорбившись, с опущенными головами. Мне вспомнились фашистские пленные первых дней войны – самоуверенные, чванливые, отвечавшие на допросе словами «Хайль Гитлер!». Сейчас им было не до спеси. Для них война уже позорно кончалась.

12 марта бригада снова была на марше. Ей предстояло преодолеть 300 км за одни сутки и выйти в расположение 1-й Польской Армии. Маршрут лежал через Кюстрин – Золдин – Штаргард – Кольберг.

Сразу же по прибытии в расположение 1-й Польской Армии комбриг Лобанов, взяв с собой меня, старшего лейтенанта В. И. Смирнова и старшего сержанта Г. Ф. Цыганкова, направился к командующему армией для доклада на командный пункт, находившийся в деревянном доме в непосредственной близости от противника. Об этой теплой встрече рассказал бывший командующий 1-й Польской Армией генерал С. Г. Поплавский на страницах газеты «Красная звезда» 15 марта 1963 года в очерке «На берегу Балтики».

«…11 марта, заняв Лемборгское предместье, подошли к газовому заводу и старому городу. В бои за Колобжег (Кольберг) введены все наличные силы и средства Польской Армии, находившиеся в этом районе. Тем не менее решающего успеха еще не наметилось. Мы несли большие потери, и стало ясно, что группировку, штурмующую Колобжег, необходимо усилить… В этот вечер, когда мы подводили итоги успешного боя, пришло сообщение из штаба фронта, что советское командование выделило нам еще более грозное оружие – дивизион мощных М-31[27]27
  В действительности в боях за город Кольберг 6-я гвардейская минометная бригада принимала участие всеми тремя дивизионами.


[Закрыть]… Вскоре ко мне в дом в Зеленого вошел невысокий стройный советский офицер – командир 6-й гвардейской Ленинградской бригады PC. „Гвардии полковник Лобонов“[28]28
  Правильно фамилия комбрига – Лобанов.


[Закрыть], – представился он. Боже мой, какую радость вызвало появление в Польской Армии мощных „катюш“! Когда 12 больших машин с реактивными установками, плотно закрытые брезентом, проехали на огневые позиции, солдаты, видевшие это внушительное зрелище, довольно улыбались.

Раннее утро 14 марта…

…Смотрю на часы. Время. В ту же секунду – залп. Сработали все 12 установок. В каждой по 12 реактивных снарядов. Раздался характерный шум и свист. Сверкали молнии траекторий, напоминающих полет кометы. Первый залп советские „катюши“ направили по району порта и вокзала, туда, где сосредоточена немецкая артиллерия. С нашей наблюдательной вышки мы видим, что реактивные снаряды рвутся в гуще вражеских укреплений».

Далее С. Г. Поплавский повествует о том, что командование Польской Армии в гуманных целях несколько раз предлагало коменданту Кольберга капитуляцию, однако предложение отклонялось.

Последний штурм был назначен в ночь на 18 марта. В 5 часов 30 минут утра 18 марта город Кольберг был полностью освобожден от фашистов и снова стал польским. Бои за город длились без передышки 10 дней и ночей. Гитлеровцы потеряли убитыми более 5000 и пленными 6292 солдата и офицера.

Теперь до Берлина нам оставалось пройти 60 км. Об этом напоминал указатель, установленный недалеко от переправы через Одер у Кюстрина.

В конце марта и начале апреля бригада начала готовиться к последней и решающей битве – Берлинской операции. Разведывательные данные говорили о том, что противник, готовясь к длительному сопротивлению, создал на подступах к столице сильно укрепленные, глубоко эшелонированные оборонительные рубежи, использовав для этого естественные возвышенности, водные преграды, населенные пункты. Нам предстояла тщательная подготовка к завершающей операции Великой Отечественной войны. На это нацеливало обращение командующего артиллерией 1-го Белорусского фронта генерал-полковника В. И. Казакова. В нем содержался призыв к артиллеристам включаться в борьбу за честь первыми выпустить снаряд по Берлину.

Обращение было доведено до всех наших воинов, и все очень переживали, что нам не достанется пальма первенства из-за небольшой дальности стрельбы наших установок. Зато все были полны стремлением обрушить на Берлин первыми залп гвардейских минометов.

Как всегда, перед началом операции огромную работу провели штабные работники бригады, особенно потрудились начальники штабов дивизионов гвардии старшие лейтенанты Владимир Скотников и Михаил Блоштейн и гвардии капитан Святослав Новак. Их можно было часто видеть и на переднем крае, и в районе сосредоточения боевой техники. Вся их деятельность в те дни направлялась опытным штабным работником начальником штаба бригады гвардии подполковником И. С. Беловым. Кадровый офицер И. С. Белов стал начальником штаба на Ленинградском фронте. Штабное дело он знал хорошо, и его четкость, оперативность высоко оценивались комбригом. Под его руководством велась вся подготовка штабов в Берлинской операции: изучались разведданные, тщательно велись карты, на которые оперативно наносились поступавшие сведения.

Не один раз комбриг Лобанов с командирами дивизионов и батарей выезжал на передний край для выбора боевого порядка (Б/П). Но выбрать Б/П на этот раз было особенно сложно, так как на узком плацдарме каждый выгодный участок местности уже был занят артиллеристами, танкистами, другими частями. Нам, участникам многих боев, никогда не приходилось еще видеть такое плотное насыщение огневой мощи перед наступлением, как было здесь, на Берлинском направлении. К началу операции все три фронта, участвовавшие в ней, имели 2500 тысяч человек, более 42 тысяч орудий и минометов, 6250 танков и самоходных установок, 7500 боевых самолетов[29]29
  См.: Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945 гг. М., 1970, с. 495.


[Закрыть]. Один лишь 1-й Белорусский фронт располагал 20 000 орудий и минометов всех калибров, в том числе около 1500 боевых установок и рам полевой реактивной артиллерии.

Энергично работали перед операцией политработники нашей бригады. Начальник политотдела подполковник М. М. Федоров, политработники гвардии капитан Сергей Гнездов, гвардии старший лейтенант Виктор Астахов, заместители командиров дивизионов по политической части гвардии капитаны Павел Матусевич, Павел Бабеко, Петр Гришняков постоянно находились на огневых позициях и на командных пунктах. Здесь же шел прием в партию воинов, отличившихся в боях.

15 апреля бригада начала выдвигаться на плацдарм. Штаб бригады уже переехал по мосту через Одер, один дивизион вышел на мост, а два были на подходе к нему, когда по колонне пронеслась команда «Воздух!». Зенитные орудия и установки открыли огонь, создавая исключительную его плотность на высоте всего 300–400 метров. Мы опасались, чтобы осколки наших зенитных снарядов, падающие сверху, не нанесли ущерба людям и машинам, которые укрыть было негде. Однако все обошлось благополучно, налет вражеской авиации был отбит, и бригада к намеченным срокам заняла боевой порядок.

Когда наши боевые машины стали на огневые позиции, гвардейцы заметили, что по всей линии переднего края установлены прожекторы. Сначала мы не могли понять, зачем так много прожекторов, об этом мы узнали позднее.

Наступило 16 апреля. Командиры дивизионов доложили комбригу о готовности к открытию огня. 3 часа ночи. Подается команда «Ввернуть взрыватели!», затем – «Снять колпачки!». В бронированных кабинах заняли свои места командиры. 5 часов утра. По проводам и рациям передается долгожданная команда: «По гитлеровцам – огонь!» Гром тысяч орудий разных калибров, рев «катюш» и наших тяжелых систем… Земля толчками вздрагивала от грохота. На узлы сопротивления и опорные пункты противника обрушился невиданной силы огненный смерч. В считанные минуты бригадой было выпущено реактивных снарядов общим весом более 30 000 кг. Вот когда сказалось качество подготовительных работ, обеспечившее стопроцентность выхода снарядов! Это была заслуга старшего электрика гвардии старшего лейтенанта С. Н. Захарова. Высокое боевое мастерство в те первые минуты начала операции продемонстрировали также гвардейцы батарей Н. А. Машина, Н. А. Керим-оглы, Б. А. Ширяева, Г. И. Тихомирова, Б. И. Голанта.

Через 20 минут после артподготовки предрассветную темноту прорезали лучи сотен прожекторов, стало светло как днем. Одновременно послышался рев моторов тысяч танков. Началась Берлинская операция. В те дни конца войны, с 16 по 23 апреля, наша бригада поддерживала наступление частей 32-го стрелкового корпуса в общем направлении на Берлин.

Достойную оценку нашего огневого воздействия на противника дал впоследствии командующий артиллерией фронта маршал артиллерии В. И. Казаков. В брошюре «Артиллерия, огонь!» он так описывает эффект огня гвардейских минометов в первые минуты артподготовки: «Особенно сильное впечатление производили залпы „катюш“. Даже бывалых артиллеристов поразила эта стихия огня, которая ночью казалась еще более грозной, чем днем»[30]30
  Казаков В. И. Артиллерия, огонь! М., 1972, с. 225.


[Закрыть].

Противник вначале был ошеломлен нашим мощным ударом, но затем его ожившие огневые точки начали оказывать ожесточенное сопротивление. Особенно упорно гитлеровцы цеплялись за зееловский оборонительный рубеж.

22 апреля началась битва непосредственно за Берлин. С 23 апреля по 2 мая бригада взаимодействовала с частями 5-й ударной армии. Для наших гвардейцев вести огонь в большом городе было делом сложным. Здесь всей бригадой действовать невозможно. Требовалась высокая маневренность и стрельба прямой наводкой. Бывший начальник разведки бригады В. И. Смирнов вспоминал:

– Каждый наш дивизион выделил тогда по одной батарее для нанесения первых залпов по Берлину. Мне довелось находиться в батарее, которой командовал гвардии старший лейтенант Н. А. Керим-оглы. Проложили по карте маршрут, рассчитали: если продвинуться на 5–6 км, достигнем центра Берлина. Решили: вперед! На первый залп! Батарея в составе четырех боевых машин с расчехленными установками устремилась к городским кварталам, объезжая и преодолевая завалы, очаги пожаров. Вот уже вступили в бой наши танки, пехотинцы. А батарея продолжала продвигаться вперед, обходя обстреливаемые участки. Но фашисты заметили наши машины, ударили по ним из зенитного пулемета и из орудий.

В головной машине находился комбат Керим-оглы и я. Вражеский снаряд разорвался у левого переднего колеса. Резкий толчок – и машина остановилась. Шофер ранен в руку, наводчику раздробило ногу. От резкого толчка снаряды на направляющих продвинулись вперед, вот-вот они упадут со взрывателями на кабину, и тогда произойдет взрыв всей машины.

В этот момент командир машины гвардии старший сержант Илья Буслаев, сидевший с расчетом на машине, успел быстрым движением удержать выпадающие снаряды. Всего с минуту длилась заминка, во время которой мы успели оказать помощь раненым, пересадить часть расчета на другие машины, оставив в подбитой машине командира взвода гвардии лейтенанта И. Коваленко v санинструктора. Но три установки вновь помчались вперед. Достигнув намеченного рубежа, они заняли боевой порядок. Комбат подал команду «Огонь!».

В битве за Берлин нашим гвардейцам очень пригодился часто применявшийся на Ленинградском фронте способ стрельбы с рамных пусковых установок или прямо с ящиков, в которых перевозились снаряды. Дивизионы вновь взяли на вооружение этот испытанный метод в ходе Берлинской операции, где бои шли за каждый квартал, каждую улицу и дом, не затихая ни днем ни ночью. Таким методом бригада выпустила по оборонявшему Берлин врагу сотни снарядов, прокладывая путь пехоте.

Примеры мужества и отваги при штурме Берлина проявили воины батарей, которыми командовали гвардии капитан Н. А. Чашин, гвардии старшие лейтенанты В. А. Красных, Б. И. Голант, Г. Т. Тихомиров, Г. И. Хохлов, а также батарейцы А. Я. Волкова.

Когда на Красной площади в Москве состоялся парад Победы, в рядах воинов-победителей шел и гвардеец нашей бригады радист гвардии рядовой Александр Васильевич Храмцов.