Текст книги "Разница между нами (СИ)"

Автор книги: А. Маяковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

При всех его недостатках, Бенджен обладал парочкой бесспорных достоинств. Он умел прикладывать титаническое усилие и шевелить мозгами, когда занимался тем, что казалось ему действительно важным. Он уложился в срок, так что к моменту, когда Батлер подал первый сигнал, каждый возможный исход событий и все риски были учтены. Воспользовавшись каналами связи, которые не оставляют никаких следов в сети, он передал штабу свои планы и три возможных маршрута. Один подходил только для беженцев из столицы, которые могут быть доставлены в Двенадцатый в одном из грузовых поездов, остальные два – для людей из других Дистриктов, в зависимости от того, с какой стороны они прибудут.

Всё это время, думая о том, как спасти Ленц, он потерял те тонкие нити близости, что связывали их. Девушка, конечно, хваталась за них из последних сил и упорно убеждала себя в том, что он вернется к ней, когда закончит работу, но где-то на краю ее подсознания часть мозга, что отвечала за рациональность, вопила, что на восстановление понадобится куда больше времени. Ей снова придется убеждать его в том, что он в ней нуждается. Бенджен оставался в ее спальне на ночь несколько раз в неделю, не потому что ощущал желание, а скорее от чувства, которое гложет его, чувства, что это необходимо ей. Но даже в эти редкие моменты он был не с ней, а балансировал где-то между прошлым и будущим. Холодность, с которой он коротко отвечал на ее вопросы, скрытность во всем, что он говорил, и то, что он непременно отворачивался к ней спиной, прежде, чем заснуть, заставляли Менсер чувствовать себя надоевшей игрушкой, к которой возвращаются только из-за отсутствия других и в силу привычки.

С первыми лучами солнца Стилл спешил вернуться к своим записям, поэтому от него ускользали перемены, что происходили с ней. Она не ощущала ни малейшего желания рассказать ему, в ней росла злоба, и как-будто что-то шептало ей, что если он не заметит и пропустит всё самое важное, то это будет ему по заслугам. Но время смягчило ее и охладило его лихорадочное безумие. В средине весны, когда Бену удалось успешно переправить через границу троих беглецов, он наконец расслабился.

Жизнь вернулась в прежнее русло, хотя неприятный осадок остался. Он снова вспомнил о существовании девушки, которая посвятила ему всю свою жизнь, ее успехам на занятиях в школе и в просветительской деятельности, и о своей семье.

На улице стоял теплый день, последний снег растаял, сад понемногу зеленел. Пока Кай и Джуд играли в машинки, он читал на скамейке рядом с большими кустами розы. На крыльце появилась Менсер с подносом, наполненным бутербродами и теплым чаем.

– Мальчики, уже пора перекусить.

Ребята послушно согласились и, схватив еду немытыми руками, тут же вернулись к играм. Менсер поморщилась и медленно опустилась на скамейку, положив руку на живот. Бен нахмурился, закрыл книгу и повернулся к ней.

– Что с тобой, Менс?

– А, просто я беременна, – практически выплюнув это, она резко побледнела и тут же прикрыла рот ладонью. – …Господи, прости, я не так должна была тебе это сказать.

Бенджен на мгновение застыл, изменился в лице, но никаких конкретных эмоций так и не выразил. До этого момента ему казалось, что между ними всё в порядке, но теперь он вспомнил свое жестокое безразличие.

– Извини меня, я идиот. – Не зная, что еще можно сказать, он протянул руку, но девушка лишь отшатнулась и болезненно скривилась, его рука безвольно повисла.

Пропасть, появившаяся между ними, могла стать непреодолимой, если Менсер больше не захочет вновь спасать всё одна. Бенджен вдруг осознал возможный ущерб, нанесенный ее состоянию, и стыд захлестнул его с головой. – Мы можем жениться, Менсер, если ты этого хочешь.

Он сказал это с отчаянием в голосе, со всем возможным теплом. Но Стилл никогда не умел подбирать правильные слова. Когда он заговорил, Менсер почти поддалась внезапному порыву обнять его, сказать, что готова простить ему что-угодно, но завершение фразы окончательно вышибло почву у нее из-под ног.

– Не нужно себя обманывать. Мне давно известно, что я никогда не займу ее место, и привязать тебя к себе мне не удастся ни жертвами, на которые я уже пошла, ни браком, ни ребенком. Не превращай меня в посмешище, Бен, мне некому что-то доказывать.

Она словно бросила ему это в лицо, постояла еще пару секунд, сверля его взглядом, полным презрения, и, медленно развернувшись, скрылась в доме.

Стилл пытался заставить себя пойти за ней, но знал, что сейчас не сможет ничего исправить. Ему казалось, что теперь Ленц отвернулась от него навсегда, но ее прекрасная душа была непостижима для той примитивной субстанции, которой обладал он сам. В тот же вечер она сама пришла к нему, села у его ног и, уронив рыжеволосую голову к нему на колени, искренне разрыдалась от собственной глупости. Бен прижимал ее к себе, целовал трясущиеся бледные руки и клялся то ли ей, то ли самому себе, что позволяет этой девушке плакать в последний раз.

========== Глава 19: Весной, летом, осенью ==========

***

Через месяц, когда уже был видел живот, Бенджен наконец осознал, что Менсер действительно беременна, что всё это не жестокая шутка и что скоро он станет отцом. Он пробовал это слово на вкус, часто повторял его, пытаясь представить себя в этой непривычной роли, неизбежно вспоминал о тысяче опасностей, которые будут ждать этого ребенка. И всё отчетливее убеждался в том, что он не сможет защитить его, а значит никогда не выполнит своих обязанностей.

Помня о том, как сестра едва не умерла при первых родах, Стилл представлял себе беременных женщин слабыми, нуждающимися в опеке и помощи существами, но Ленц, как всегда, не оправдывала его ожиданий. Она оставалась такой же энергичной и жизнерадостной, материнский инстинкт сделал ее еще увереннее и продуктивнее. Она продолжала работать, потому что привязалась к детям в школе, и опасалась, что с появлением ребенка у нее не останется для них времени, а кроме этого занималась устройством дома и созданием детской.

Беременность была ей к лицу. Прикрытая легкими светлыми простынями, она выглядела невинной и еще более женственной и нежной, чем обычно. Румянец совсем не сходил с ее щек. Бенджен поднялся на ноги, пружины под ним скрипнули, и этим он разбудил ее.

– Доброе утро, – она подала голос сквозь мягкие подушки, но Бен услышал, что Менс улыбается.

– Будешь завтракать? – в ответ послышалась согласное мурчание.

Победитель поднял с земли шорты и, протирая заспанные глаза, отправился в кухню. На плите сестра оставила блины, которые все еще оставались теплыми, так что ему нужно только щедро полить их малиновым джемом и заварить травяной чай.

Они позавтракали вместе, а после Бен провел девушку в школу. Стилл не решался сказать, что это ему не нравится, потому что знал, что Менсер – не Жаклин, одно его слово – и она непременно послушается, а после он даже не заметит, если это сделает ее несчастной. А это непременно произойдет, потому что он, как не старался, не мог стать примерным спутником жизни.

Большую часть дня Бен проводил в своей комнате, что теперь превратилась в кабинет, сидел за книжками, разбирал архивные записи, которые ему время от времени передавали из столицы, следил за всеми новостными каналами, надеясь ухватить там что-то, предвещающее беду. И всё время бросал взгляд на стену, где все еще висел рисунок с Жаклин, и никак не мог перестать представлять жизнь, в которой его ребенка вынашивает она. Он тосковал по своим галлюцинациям, от их отсутствия он не казался себе более здоровым, появилось чувство, что не хватает чего-то необходимого.

Ленц наслаждалась каждым мгновением беременности, дружелюбно отвечала на вопросы зевак, часами ворковала, поглаживая живот, любое движение ребенка вызывало у нее восторг, но при этом она с нетерпением ждала его появления на свет. Бен же не знал, чего от этого ожидать, он боялся. Чувство вины перед Менсер за ее отца, за то, что он любит ее недостаточно сильно, за то, что он не такой хороший человек, какого она заслуживает – всё это породило в нем странное отношение к ребенку, он опасался, что не сможет любить его так сильно, как следует, что не станет хорошим отцом, что Менсер заметит это и возненавидит его. Этот страх несознательно побудил его быть внимательнее к ней, проводить с девушкой больше времени и опекать ее, как ребёнка. Бенджен раздражался, когда Джуд и Кай донимали ее, с ужасом воспринимал малейшее проявление недомогания или токсикоза. Словом, превращался в параноика. Ленц это забавляло, она наконец почувствовала себя нужной, она все еще не видела в его глазах того пылающего влюбленного пламени, которое не потухало в ее собственных, но его забота успокоила ее.

Несмотря на постоянное волнение из-за беглецов и оружия, которым за несколько месяцев весь Дистрикт был забит доверху, это лето было одним из самых спокойных и счастливых, которые Стилл мог вспомнить. За исключением их единственного лета с Жаклин, когда он был влюблен, а груз Игр и революции еще не нависал над ним.

Множество дней они провели в саду, устраивая пикники, когда с ними были Лорен и Кай, или оставаясь вдвоем. Тогда Бенджен читал свои книги, настойчиво пытаясь сложить историю Панема по частям, а Менсер лежала на кушетке, потягивая сок и глядя на него с нежной любовью. Единственным мгновением, когда Победитель на время забывал о своем предназначении, были часы, когда Менс читала сказки Джуду и Каю, а они задавали бесчисленное множество вопросов или придумывали ребенку имя.

– Я больше всего люблю французские имена, – увидев, что Джуд понятия не имеет, какие имена французские, Кай горделиво задрал подбородок.

Менсер тихо посмеялась, но тут же поспешила объяснить.

– У мамы и сестры Кая имена французские, Джуди. Жюли и Жаклин, – она повернула голову к Бену, что чуть нахмурился, но предпочел воздержаться от комментария, и погладила живот. – Мне тоже они кажутся очень красивыми, если будет девочка, мы могли бы назвать ее в честь Жаклин.

От радостного волнения Кай даже приподнялся, но один взгляд Бена умерил его пыл.

– Ну нет, это уже слишком. – Щурясь, Стилл всматривался в лицо Ленц, пытаясь понять, готова ли она до конца своих дней видеть, как он болезненно морщится каждый раз, когда кто-то обращается к их ребенку. – А как на счет… в честь твоего отца, Менс?

Менсер на секунду задумалась, словно представляла себе будущее, и на ее лице появилась улыбка.

– Мне нравится, подойдет и девочке, и мальчику.

Бен кивнул в ответ и вернулся к своим записям. Этого заглядывания наперед ему хватит по меньшей мере на несколько дней. Он без восторга планировал что-угодно, даже если речь шла о простом походе на рынок в понедельник, потому что никогда не забывал о том, что они живут на пороховой бочке. Если кого-то из миротворцев угораздит найти хотя бы одну пулю, им всем конец.

Вечером Стилл пошел проводить Кая к дому. Его порог он так и не осмелился переступить за все эти четыре года. Каждый раз, когда он случайно сталкивался с кем-то из родителей Вьено, предпочитал потупить взгляд и поскорее убраться вон, хотя ее отчим никогда не винил его и часто передавал через мальчика приглашение на ужин.

– Будет здорово, если она будет похожа на Жак, – Кай мечтательно улыбнулся, поднимая взгляд на Бена, вмиг побледневшего.

– Это никак не возможно. Будем надеяться на лучший вариант – ребенок будет похож на Менсер. – Бен хмыкнул в ответ на разочарованный вздох. – Почему ты так уверен, что будет девочка?

Кай пожал плечами и остановился у небольшого ограждения рядом с домом. Он редко хотел возвращаться, и Стилл опасался, что мальчик там так же несчастен, как Жак когда-то. Ему всегда было сложно представить, как смерть девушки отразилась на ее матери.

– Не знаю, Бен, мне просто кажется, что так будет. А ты кого хочешь?

Теперь была очередь Стилла пожать плечами.

– Это не так важно. Ладно, парень, беги домой, – он протянул руку и ответил на деловитое пожатие брата Вьено.

***

Когда начались схватки, дом уже был полон врачей из Капитолия и журналистов. Как только не пытался Стилл отгородить девушку от публичного внимания, некоторый вещей избежать было невозможно. По крайней мере раз в месяц их обязали давать комментарии о самочувствии матери и ребенка, за несколько недель до родов в дом прислали фотографа. Но было в этом и кое-что хорошее. От раздражения Стилл волновался чуть меньше, на целых два месяца Батлер остановил поставку оружия и беженцев, кроме того, президент обеспечил супругу Победителя лучшим оборудованием и акушерами.

– Бенджен, сейчас, – по интонации Менсер он ничего не понял, но когда девушка крепко вцепилась в его локоть, а под ботинками хлюпнула вода, юноша наконец догадался, что происходит сейчас.

Потеряв дар речи, он как-то рассеянно кивнул и помог ей пройти в комнату, что оборудовали под родильную. Как только Менсер усадили на кушетку, одна из медсестер захлопнула перед будущим отцом дверь. Радостная Лорен, вмиг сбежавшая по лестнице, увидев, как побледнел ее безэмоциональный брат, принесла ему стакан виски.

– Знаешь, Бен, тебе бы лучше подняться к себе в кабинет и постараться отвлечься. Это может продолжаться очень долго.

Одновременно с последними словами сестры за дверью раздался первый вопль Менсер, после чего Стилл убедился, что стоит подчиниться. Он поднялся к себе и постарался с головой нырнуть в книги, но крики Ленц не заглушили даже стены.

У него перед глазами появилась обессиленная сестра, ее зеленоватое лицо, дрожащие руки, мать, чья одежда насквозь пропитана кровью. Он словно перенесся в тот день, когда чуть не потерял ее и потерял своего первого племянника. Одна мысль о том, что то же самое может случиться с его ребенком, вызвала у него животный ужас. И даже то, что роды у сестры принимала местная повитуха, а у Менс лучшие специалисты из столицы, никак его не успокоило. В этот момент Стилл впервые почувствовал, что такое отцовская любовь.

Схватки длились всего пару часов, Менсер родила быстро и без каких-либо усложнений, но ему это время казалось вечностью. Бенджен уже был уверен, что никогда не дождется этого, но сестра постучала в дверь и сказала, что он может спуститься.

Когда Стилл опустил дверную ручку, ноги перестали его слушаться. Он увидел улыбающуюся Менс с чуть взмокшими волосами, прилипшими ко лбу, воркующую над ребенком. Она подняла на него горящий восторгом взгляд и что-то сказала. В этот момент ему казалось, что весь мир изменился, стерев с себя всё плохое, чтобы предстать перед этим малышом в лучшем виде, и он сам казался себе лучшим человеком, чем тот, что был всего час назад. Только теперь Стилл понял, что уже по меньшей мере минуту стоит с глуповатой улыбкой на пороге.

– Посмотри же на нее, – мягко повторила Менсер, поправляя пеленки, – Просто безупречная, я всё еще не верю.

Бен кивнул, что значило что-то вроде: «да, я тоже никак не могу поверить, спасибо тебе, любимая, я самый счастливый человек на планете».

За вечер ему еще раз десять предлагали подержать Фредерику на руках, но она казалась ему такой нежной и уязвимой, что Бен боялся даже дышать рядом. Девочка была намного меньше, чем Джуд, и куда более хрупкой.

Целый месяц он ходил по дому на цыпочках, зло смотрел на каждого, кто поднимал голос хотя бы на октаву, включая взволнованных детей. Мальчишки оказались неимоверно рады тому, что у них теперь есть сестра, но Стилл шипел грозные предупреждения каждый раз, когда кто-то из них подходил к кроватке.

Ребенок был спокойным и неприхотливым, на руках у матери малышка могла молча лежать часами. Бенджен сидел рядом, завороженно глядя то на мать, то на дочь, но сам взять ее на руки не осмеливался. Когда она немного выросла и поправилась, приблизился этот неизбежный момент.

– Давай же, Бен, это всего лишь твоя дочь, – Менсер улыбнулась и кивнула на кроватку.

Победитель чуть неуверенно шагнул вперед.

Он сразу почувствовал, что перед ним лежит то единственное существо, которое может заменить целый мир. Тихое дыхание тут же нашло отклик в его душе, Бен замер, чувствуя, как дочка занимает то место в его сердце, что превратилось в кровоточащую рану. От жара камина на ее щеках горел легкий румянец, совсем как у Менс, и Стилл понадеялся, что она будет такой же рыжеволосой. Широко улыбаясь, он повернулся к Ленц, чтобы получить одобрение еще раз. Легким касанием она подтолкнула его вперед, и Победитель наконец протянул руки к ребенку.

Его прикосновение разбудило малышку, Фредерика открыла глаза. И он увидел свои собственные. Идеальная картинка, только-только так старательно им собранная, вдруг разрушались. В блеске серых глаз он увидел свое спокойное безразличие и почему-то почувствовал, что она будет такой же черствой, молчаливой, бездейственной, как ее отец.

Бен смотрел на ребенка, щурясь и хмурясь, и никак не мог скрыть разочарования. Он надеялся увидеть Менсер, рыжеволосую, радостную, с доброй и нежной душой, которую любят все вокруг, но для него стало совершенно очевидно, что от матери девочка не взяла ничего. Она словно обжигала ему руки, он пару секунд боролся с этим желанием, но все-таки отдал ее матери. Решение пришло ему в голову мгновенно, единственный способ спасти ее – уменьшить собственное дурное влияние и оставить маме, которая сможет сделать из нее хорошего человека.

Оторопев, Менсер смотрела на него с будоражащим испугом. Она опустила взгляд на ребенка, словно пытаясь понять, что в нем так отпугнуло его, но единственным, что она увидела, было еще одно подтверждение того, что Стиллу не нужен ребенок от нее, не нужна она и все эти убогие попытки создать семью. Она подумала, что он хотел видеть ребенка Жаклин. На ее ресницах задрожали слезы.

– Прости, мне нужно выйти подышать воздухом, – слабо прохрипел Стилл, растирая виски, и тут же выскочил из дома.

Гул голосов позади глушил стук сердца где-то в висках. Медленно оседая на крыльцо, Бен прикрыл глаза. Он чувствовал, как холодный ветер раздувает рубашку, волосы, как он медленно подсушивает что-то влажное на щеках… кажется, это слезы? Лучше бы он ощутил стыд, а не все эти мерзкие сопли.

Хлопок двери. Лорен остановилась позади, дождалась, пока он повернул к ней голову, и только после этого села рядом, кутаясь в плед и поджимая под себя покрытые мурашками ноги. Она выглядела пугающе спокойной, устремив пустой взгляд куда-то вдаль. Сейчас сестра даже слишком на него похожа, пожалуй, это было не заметить при других обстоятельствах.

– Мне всегда было интересно, как Жаклин удалось заслужить такую любовь. – В ее голосе не было ни злости, ни раздражения или упрека, только чувствовалась немая обида.

– Она единственная, с кем я чувствовал, что не один.

– Я всегда старалась быть рядом, но тебе это, кажется, никогда не было нужно, – вся боль мира вдруг проскользнула в ее голосе. – и родители так…

Ему вдруг показалось, что их воспитывали совершенно разные люди. Так захотелось почувствовать жалость к ее святой наивности, облегчить ей душу. Но Стилл не смог вспомнить хотя бы пару раз, не считая Жатвы и той самой ссоры, когда родители обнимали его. Зато прекрасно помнил их черствость, равнодушие, бесконечные требования. Лорен всегда видела их другими, ей каким-то образом удавалось быть любимой.

– Нет, прости, но нет, – он потупил взгляд на озябшие и побледневшие костяшки собственных пальцев, попытался растереть их, чтобы отвлечься.

Когда он переживал счастливые и беззаботные детские годы, она уже была подростком с кучей собственных проблем, работой, попытками учиться. Как только Бен немного повзрослел, она стала женщиной, вышла замуж, переехала. Он бросил старшие классы, загнал себя в шахты, работал без устали по 12 часов, Ло заботилась о ребенке и никогда не берегла себя. Муж Лорен умер, а Бенджен даже не мог вспомнить, что с ним случилось, и как сестра перенесла это. Он обрел смысл жизни, а она думала, что это первая любовь, и с милой улыбкой предупреждала его о разбитом сердце. Вся жизнь как будто через призму равнодушия.

– Мы вроде всегда друг у друга были, но справлялись по отдельности, да? – юноша попытался улыбнуться, но его лицо исказила болезненная гримаса. – Мне тоже жаль.

Он с трудом перевел на нее взгляд. Только теперь заметил, какая она, оказывается, красивая. Пара лет жизни в достатке убрала чрезмерную худобу, впалые щеки, волосы стали гуще. Ее глаза и сейчас словно отражали саму жизнь, даже тоска не омрачала мягкого выражения. Высокие скулы, большие глаза, широкий овал лица совсем не портил ее ангельского очарования. Ло всегда излучала свет и тепло. Прекрасная мученица.

– Хотя бы сейчас, Лорен, ты счастлива? – он прищурился, вглядываясь в ее расширенные зрачки, она вздрогнула.

– Да, да, Бен, благодаря тебе. Как никогда раньше. – Она улыбнулась со всей возможной нежностью, взяла его руку в свои слегка дрожащие ладони. – А ты как будто медленно тлеешь и чувствуешь себя всё хуже с каждым годом. Мне так больно от этого.

– Нет, – желание хоть немного облегчить ее страдания наконец выдавило из него что-то хорошее. – С вами я справляюсь.

– Но не благодаря Менсер… – сестра снова помрачнела, виновато поджала губы и отвернулась.

Нет, не благодаря ей. Как бы ему этого не хотелось, он не мог чувствовать к ней больше того, на что был способен. И эти чувства вызывали в нем желание помочь ей, оправдать ее надежды, отплатить за жертвы, на которые она ежедневно шла ради него, но никак не облегчение и тихое счастье от ее присутствия.

– Я стараюсь облегчить ей жизнь, но Менсер…

– Не Вьено.

Бенджен пожал плечами.

– Видимо, изначально во мне было заложено не так много любви и самоотречения, как во всех вас. И я истратил их все на девушку, от которой остались одни кости. – От холода, которым веяло от его голоса, Лорен вздрогнула, он почувствовал это, но уже не мог остановиться. – Менсер сама выбрала меня. Я пытался ее отговорить.

Наверняка, все пытались.

– Не знаю, что она подумала, но я попробую объяснить. То, что сейчас произошло, никак не связано с Жаклин. Просто…ты ведь и сама замечала, да? Фредерика похожа на меня.

Лорен кивнула, но смотрела на него с логичным непониманием. Его реакция была бы понятной, если бы ребенок был похож на соседа, но в этом случае, что не так?

– Мне хотелось, чтобы она была как Менсер, понимаешь? Это пугает меня, я боюсь, что она будет такой же одинокой, такой же несчастной.

Лорен словно почувствовала облегчение.

– Бен, тебе пришлось нелегко. Ты уже не помнишь, каким ребенком ты был, но в тебе не было ничего из того, что ты перечислил. Фредерике не придется голодать, она ни за что не попадет на Игры, мы будем беречь ее от такой нездоровой любви, – она усмехнулась и поджала губы, собирая силы, чтобы сказать следующие слова, что даются ей слишком тяжело. – И ее будут воспитывать не наши родители, а вы с Менсер. Ты прав, они были жестоки с тобой, тебя растили ради выживания, а не жизни, у Фред всё будет иначе. У нее буду я, будут братья, и всё, чего она только пожелает.

Бенджен долго думал о ее словах, болезненно морщась и жалея, что не понял этого раньше. Ему правда стало легче. Удивительно, но эта привычка нормальных людей говорить о том, что причиняет боль, действительно облегчает жизнь.

– Ты права. Теперь мне нужно извиниться перед Менсер и снова попробовать подержать дочку на руках.

Он поднялся на ноги, улыбнулся сестре и согнулся, чтобы поцеловать ее в затылок.

– Не сиди на холоде.

========== Глава 20 ==========

За взрослением дочери Бенджен наблюдал почти что со стороны, и ему казалось, что это происходит слишком быстро. Он понемногу научился быть рядом, осторожно держал ее на руках, боясь пошевелиться, чтобы не навредить. А больше всего любил время, когда она спала. Долгие часы, когда все дети похожи, когда не нужно встречаться с ней взглядом. Стилл никогда бы не подумал, что будет бояться младенца.

Он оказался прав, с течением времени она неумолимо становилась похожей на него всё больше. Собственный характер он подмечал в каждом движении девочки – то, как безразлично она реагировала на собственное имя, в отсутствии интереса к игрушкам, в непробивном спокойствии. Ее не пугали ни громкие звуки, ни вспышки света, ни незнакомцы. Казалось, девочке все равно, кто держит ее на руках – отец, мама, брат или соседка. Бенджен часто вслух сравнивал ее поведение с Джудом, который был не в пример активнее, тянулся ко всему, что видел, улыбался и не мог прожить ни минуты без мамы. В ответ Менсер и Лорен только смеялись, говоря о том, что он параноик, ведь все дети разные, и Фредерика ведет себя совершенно нормально.

Бенджен привык проводить с ребенком пару часов в день, но на большее был не способен. И по мере взросления девочки даже это короткое время переносить было всё тяжелее. Он был уверен, встречаясь с ее пугающе умным взглядом, что она всё чувствует и понимает. К году Фредерика действительно привязалась к маме и тетушке, даже на появление бабушки и дедушки она реагировала милой улыбкой, тянула к ним свои ручки и обнимала. Но с отцом словно держала дистанцию. Он часто подмечал, как она прерывает игры с мамой или братьями, когда он появляется в комнате. Механично, как заведенный робот, соглашалась посидеть у него на руках и всегда смотрела с каким-то недоверием, как и он сам. И хотя эти несколько часов в день порой казались ему каторгой, и он не умел радоваться каждому новому слову девочки, как остальные, в дни, когда Бен не видел дочку, он чувствовал смертельную тоску. Ему было не по себе и весь следующий день о думал об этой обязанности – напоминать ей, что у нее есть отец. Менсер убеждала Стилла в том, что Фред тоже переживает, когда его долго нет, но никогда не решается спрашивать.

Победителю казалось, что он живет по инерции, пребывая в густом тумане и не до конца ведая, что он делает. В день рождения Фредерики, стоя перед огромным тортом со свечками, он вдруг осознал, что к концу подходили Тридцать Пятые Голодные Игры, прошло шесть лет с момента, как он потерял любимую, он уже три года успешно заведует поставками оружия для приближающейся революции, перевыполнив план на год, он все еще жив, и его дочери исполнилось два года. Он даже почти свыкся с мыслью, что теперь у него есть семья. Рядом с Менсер ему было спокойно, она стала настоящим утешением, всегда понимающей, готовой помочь, никогда не задавала вопросов, облегчала заботы и не приносила страданий. Ее нежные касания больше не били его током, он привык к ее ласке, даже поцелуи уже не казались не теми. Стилл старался даже не сравнивать свои чувства с теми, которые испытывал, когда ему было восемнадцать, потому что боялся признать, что всё еще не влюблен, что это – всего лишь привыкание, что он покорился ее любви. Но он был уверен, что никакую другую женщину не смог бы терпеть рядом ни минуты, что никто, кроме Менсер, не был бы такой же прекрасной спутницей жизни, никто не сносил бы его несносный характер так самозабвенно, никто не пошел бы ради него на подобный риск. И Бенджен больше никогда не сомневался в том, что он любит их общего ребенка. Он не научился быть самым лучшим отцом, все еще чувствовал себя необъяснимо неловко рядом с Фред, но он был привязан к ней так сильно, что не смог бы выразить это ни словами, ни поступками. Ведь всё, что он давал ей, казалось слишком малым, он знал, что она заслуживает большего. Они обе.

***

Он стоял в гостиной, глядя, как мальчишки соревнуются за то, кто первым покатается на новых санках, пока Фредерика пыталась вскарабкаться на них самостоятельно. Сестра и Менсер развлекали родителей за праздничным столом, но Бен чувствовал, что больше не в состоянии находиться рядом с ними. Звонок раздался неожиданно.

Прежде, чем принять вызов от неизвестного номера, Стилл сделал несколько глубоких вдохов. С ним на связь выходил только Батлер, только в крайних случаях.

– Вам нужно бежать, Бен, – на том конце Лирен говорил быстро, срывающимся голосом. – Отведи детей к углу у западной части Деревни Победителей, они поедут первыми, там вас встретит мой человек, Джейсон Хилл, он единственный, кому можно доверять, он всё объяснит на месте. Торопитесь.

Бен почти не почувствовал страх, он неосознанно ждал этого момента все три года и боялся только того, что их расстреляют во сне. Теперь у них есть шанс спастись. Он твердым шагом приблизился к кухне и постарался заговорить как можно спокойнее:

– Оденьте детей потеплее, дайте им с собой воды и что-нибудь перекусить. Мы бежим из Дистрикта прямо сейчас.

Лорен и Менсер поднялись молча и порывисто, сестра дала мальчишкам верхнюю одежду, начала одевать Фред, а Менсер начала собирать продукты в рюкзак. Родители смотрели как-то оторопело, совершенно не понимая, что происходит. Бен пообещал, что им все объяснят, но чуть позже. Он забрал детей, попросил их собираться и заверил, что скоро вернется.

На краю Деревни его ждал один из миротворцев, голубоглазый мужчина с сединой, с которым раньше он не обмолвился и парой слов, даже не подозревая о том, что он один из бунтовщиков. Он стоял у бронированного внедорожника, на каких здесь ездят патрулирующие отряды.

– Я Хилл, мистер Стилл, водитель – мой сын, Шон, он отвезет детей в Дистрикт 13. Приказа о в вашем аресте еще не было, дети поедут первыми, так что о них вы можете не волноваться.

Бен ответил на приветствие кивком, открыл дверь машины.

– Джуд, лезь первым и возьми рюкзак. Кай, на тебе Фредерика, – ребенок у него на руках дрожал, она смотрела на Бена, пытаясь разглядеть его лицо в тусклом свете фонаря. – Будь хорошей девочкой.

Он поцеловал дочку в лоб и передал на руки Каю.

– Постарайтесь уснуть, мы с родителями скоро приедем, не волнуйтесь.

В ответ дети только закивали, не до конца осознавая, что происходит. Бен надеялся, что к моменту, когда они успеют перепугаться, всё уже будет позади.

Когда дверь захлопнулась и машина направилась в сторону границы Дистрикта, Джейсон заговорил:

– Отсюда на легковых машинах около двадцати часов дороги. Будет безопаснее, если вы все поедете отдельно, за время в пути может случиться что угодно, рисковать всеми нельзя.

– Понимаю.

– Следующая машина отправиться через полчаса, другой дорогой, в ней поедут женщины, в последней мы с вами. Насколько мне известно, у вас только отец. Есть необходимость забирать еще кого-нибудь?

Бенджен осторожно подбирал слова, путаясь в собственных мыслях.

– Все те люди, что были задействованы, помогали мне с грузами…

– Всех мы забрать не можем, остается надеяться, что о вашей связи с ними в столице неизвестно.

– Такая надежда есть? Что случилось? Мне ничего не объяснили.