Текст книги "Разница между нами (СИ)"

Автор книги: А. Маяковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

«Вы можете расстаться с родными на пару месяцев или навсегда. Мальчик будет первым, мистер Стилл.»

Ее сердце тогда едва не остановилось, она послала сына к брату и беззвучно разрыдалась. Бенджен молча собрал вещи и отправился в Дистрикт 11. Он никогда не улыбался так убедительно и беспечно. Ни до, ни после.

– Они только хотят, чтобы я был ментором. – Тихо произнес Стилл.

– Ты справишься, милый, – она не стала спрашивать, почему они нарушили обещание, потому что знала, что Распорядитель не объясняет свои решения.

Лорен вздохнула и подошла к брату, нарушая собственное правило, сжала его ладони и ободряюще улыбнулась. В уголках ее губ умещалась боль всего мира.

– Мне придется, – пожал плечами юноша, выдыхая, и обнял ее, зная, что сестра нуждается в этом. – Я справлюсь с чем угодно ради вас.

***

Полгода пролетели незаметно. Лорен почти всё время проводила в своей антикварной лавке (Бен зашел туда только однажды и понятия не имел, кто покупает все те красивые вещи), постоянно моталась по всему Дистрикту, пытаясь выкупить у владельцев вещи, о существовании которых вообще не должна была знать, встречалась с богачами из Первого и даже Капитолия. Сначала он думал, не в обиду сестре, что ее маленький бизнес держится на плаву только из-за некоторой славы, связанной с их фамилией, но появился новый победитель, а лавка все еще пользовалась успехом. Стоило признать, что у его сестры чуть больше скрытых талантов, чем он мог подумать. Всё лето Джуд провел с Менсер, так что Стилл даже свыкся с тем, что теперь эта девушка – часть их жизни. Она приходила даже в те дни, когда у Ло был выходной. Они готовились к школе. Видимо, сестра хотела, чтобы ее сын был не только мальчиком с самыми лучшими книжками, рубашками и обедами, но и с лучшей успеваемостью. Бен был счастлив, что всё это отчасти его заслуга. И Жак, конечно.

Он оплачивал счета, платил за еду и услуги няни, отдавал родителям Вьено столько, сколько они соглашались брать (совсем немного, если честно, и совсем ничего, учитывая, что все эти деньги должны принадлежать их дочери), но чаще просто дарил хорошие подарки Каю, с ним было проще. Он оплатил покупку этого магазина, положил немалую сумму на счет обоих мальчишек, чтобы в случае чего после совершеннолетия они не остались ни с чем, отремонтировал родительский дом, время от времени посылал им чеки. Понятия не имел, сколько денег осталось, но был уверен, что всё еще слишком много, так как они всё продолжали приходить. Достаток был ежечасным напоминанием о том, что он пережил, и о самой большой его утрате.

Оставшуюся к Жатве неделю он занял тем, что проводил время с семьей. Чтобы напомнить себе, ради чего он всё это делает. И смеющийся Джуд убедил Бена в том, что это ему под силу. Мальчик по-настоящему радовался тому, что мог без умолку болтать о своих машинках и снах, и что дядюшка, в отличии от всех остальных, слушал очень внимательно и никогда не перебивал его, не говорил, что все это глупости и что доставать кораблик из канализационного стока самому – опасно. Только иногда он жаловался, что тоскует по няне. Бенджену это не нравилось. Ребенок не должен привязываться к тому, кто уйдет из его жизни, как только у них закончатся деньги или если у нее появится другое занятие.

– Менсер! – радостно воскликнул Джуд, устремляясь к двери, когда из-за нее, нежно улыбаясь, появилась девушка. – Тебя так долго не было!

Пока Бенджен пытался справиться со своим костюмом, они весело болтали в кухне и, судя по запаху, варили какао. Словно через полчаса на площади не выберут очередную пару покойников. Стоило ему вспомнить, куда он направляется, как лицо Победителя снова помрачнело. Так что, когда он вышел в кухню, перекинув галстук за спину, выражение его лица заставило девушку замолчать и опустить глаза вниз.

– Будешь пить какао, Бе-е-н? – довольно улыбаясь, протянул племянник.

Юноша, сдвинув брови к переносице, молча смотрел на него по меньшей мере минуту, пока не решил, что было бы неплохо оттянуть этот момент еще хотя бы немного.

– С удовольствием, пахнет очень вкусно. – Няня тут же просияла, наливая напиток в большую чашку.

Бенджен опустился на стул рядом с мальчиком и остановил прищуренный взгляд на светлых занавесках, сквозь которые в кухню проникал яркий солнечный свет. Странно, что он раньше не замечал, как здесь просторно и светло. Совсем не то, что было в их старом домике.

– У Менс самый вкусный какао, Бен, сейчас увидишь, – с предвкушением глядя на то, как Бен сделает первый – самый вкусный – глоток, Джуд даже забыл о собственной чашке. – Нууу что?

– Да, жутко вкусно. – Произнес Победитель с привычным безразличием в голосе, но ребенок все равно остался доволен. – А Вы разве не должны быть на площади сегодня?

Менсер, к которой он обратился впервые за все полгода в этом доме, едва не уронила свою чашку на пол. Ее щеки мгновенно залились краской, а голос, взволнованный до того, что некоторые слова было не различить, удивил даже Джуда. Менсер всегда говорила так громко и уверенно, чеканя каждое слово. В лавке, с мамой, с взрослыми людьми на улице юная леди разговаривала так, словно она – самая главная. А сейчас…

– Нет, сэр, мне уже девятнадцать. – От неловкости, которую она испытывала, когда его взгляд был обращен точно на нее, ей пришлось бороться с желанием обернуться. Стилл только кивнул.

Следующие полчаса они оба провели в молчании, слушая лепет Джуда, который в ярких красках рассказывал о том, какими страшными ему кажутся вымазанные землей шахтеры. А когда Бен поднялся, направляясь к двери, девушка внезапно подала голос:

– Позвольте я поправлю Ваш галстук.

Бенджен остановился, на секунду задумавшись, и обернулся. Расценив это, как согласие, Менсер двинулась к нему. Ее руки уверенно потянулись к галстуку и парой ловких движений за секунду сделали то, с чем он не справился за полчаса.

– Вот, – выдохнула Менс, отступая на шаг. Кажется, когда она убедилась, что он не кусается и не бьется током, привычная для нее уверенность к ней вернулась.

– Спасибо, – отчего-то ему стало неловко, и Стилл, прихватив небольшой чемодан, устремился к выходу.

========== Глава 3 ==========

Капитолий встретил его всеми красками мира, раздражающим шумом, вспышками камер.

Бенджена немыслимо нервировало всё вокруг, включая парочку перепуганных трибутов, все время таскающихся за ним, хоть и было совершенно очевидно, что им уже ничем не помочь.

Да, они с Жак два года назад тоже не выглядели машинами для убийств. Но, оба худощавые и высокие, они бросались в глаза даже среди профи. Он выглядел мрачно и пугающе, она сияла ярче солнца. Спонсоры сразу запомнили их, и большинство из них сразу же потеряло интерес к другим. У них были союзники, которые осознавали полезность такой дружбы, а этих двоих сторонились все вокруг. Они умрут. Стилл привез их в столицу, а обратно увезет холодные тела под деревянными крышками. Их смерть стала очевидной еще на Жатве, и каждый день, каждая оценка подтверждали это. Трибуты из 12 умирали ежегодно, некоторые были лучше этих, достойнее, некоторых он знал лично или знал их родителей. Этих даже не было жаль. В общем, ментор из Бена получился так себе.

Ему приходилось присутствовать на куче мероприятий, даже у трибутов было больше свободного времени. Пока они развлекались, менторы посещали десятки ужинов со спонсорами и Распорядителем, выпивали и без умолку болтали, нахваливая своих подопечных, пытаясь хоть немного прикрыть их задницы, обеспечить парой подарков, пусть и бесполезных, чтобы возвращаться домой было не так стыдно. Бен не болтал и не пил, потому что его таблетки несовместимы с алкоголем, поэтому ему было до омерзения тошно на этих вечерах. И еще хуже, когда встречались люди, которых он знал. Большинство из них подходили случайно, по привычке, что выработалась на 29 Играх, забыв, что той, кто был рядом с ним и очаровал их, уже нет. Встречаясь с его угрюмым взглядом, они терялись и чувствовали себя неловко, встревоженно выглядывали в толпе того, кто мог бы спасти их от Победителя так, чтобы это выглядело поприличнее.

Но однажды все пошло не по сценарию. Человек, подошедший к нему, раньше никогда не знал Стилла лично, но он был серьезно намерен не прощаться с ним, пока не получит желаемое. От ядерно-желтого цвета его костюма у Бена рябило в глазах.

– Меня зовут Лирен Батлер, думаю, что я могу помочь… – Бен сощурился, вглядываясь в его лицо. Он не припоминал его в списке спонсоров. Мужчина подмигнул в ответ на слабый отблеск интереса в глазах юноши и прикоснулся губами к бокалу – Вам.

– Вот уж сомневаюсь, – Бенджен прислоняется к спинке кресла, потирая костяшки пальцев, и переводит взгляд на пальцы Батлера, нервно стучащие по стеклу.

– Я наблюдал за Вами с момента победы. Мне показалось, что Вы достаточно…небрежно относитесь к своей жизни, чтобы быть нам полезным.

Часть его слов терялась между музыкой и гулом голосов. Бен наклонился ближе, чувствуя, что может услышать что-то по истине занятное. Если кто-то нашел возможное применение его жизни, то он с радостью выслушает его.

– Продолжайте, – прочистив горло, проронил парень, и его губы тут же сжались в плотную полоску, словно разговоры после стольких недель почти абсолютного молчания стоили ему некоторых усилий.

– Боюсь, что место не самое подходящее. Я пришлю приглашение на прием, который устраивает моя жена. А пока Вам будет о чем подумать.

Он поднялся, оставил бокал на столике и, похлопав Бена по плечу, как старого знакомого, скрылся в толпе с широкой улыбкой на губах.

У Стилла были некоторые мысли на этот счет, но они казались сущим вздором. Сейчас люди так несчастны, так напуганы…неужели им хватит духу? Нет, даже если это и реально, он не мог встретить этого человека в чертовой столице. Сюда они бы ни за что не сунулись, глупость. Но узнать, что это за человек, стоило.

***

Пригласительное пришло на следующее утро, торжество было назначено на шесть вечера. Он знал, что пойдет. Это событие даже пробудило в нем долю нетерпения, так что целый день он провел в квартире, читая и время от времени поглядывая на часы.

Застегнув рубашку, он оставил галстук на тумбочке. Стилл вышел на полчаса раньше, чтобы прогуляться по парку. Насладиться одиночеством. За пределы центра, оказывается, не выпускают не только трибутов, но и всех остальных. Если ты как-то связан с Играми, привязан к ним настолько же прочно, как и сами участники, и обязан сидеть в этой клетке до самого конца.

Шагая по брусчатке, Двенадцатый вспоминал всё, что ему удалось узнать об этом человеке. Он был владельцем крупной маркетинговой компании Капитолия, почти вся реклама на телевидении и улицах Панема – его рук дело. Он отвечал за распространение информации практически обо всем, от дорогих машин и дешевых хлопьев до предвыборных кампаний чиновников. Лирен Батлер – один из богатейших и самых влиятельных людей страны, а его жена известная художница. Единственное пятно на репутации этой семьи – ее работы с сомнительным скрытым подтекстом, некоторые картины не проходили цензуру, но Лирен использовал всю свою власть, чтобы ей позволили выставляться. Ночью юноша смотрел их, и даже ему удалось понять, что эта женщина пытается ненавязчиво донести, что она увлекается прошлым и оно ей нравится намного больше, чем нынешний уклад. И все-таки они были приближенными к самому президенту и лично знали всю верхушку. Это было бы слишком… Порывистый ветер сорвал шарф с его шеи, и Бен едва успел поймать его, спохватившись, что уже стоит поторопиться.

Когда он вошел в роскошный зал, практически физически ощутил на себе десятки непонимающих взглядов. Это мероприятие было не принудительным, а рассчитанным на относительно узкий круг, поэтому появление Двенадцатого так удивило всех, кому приходилось о нем слышать – всех. Увидев рядом с одним из столиков для закусок Опала – своего бывшего стилиста – Бенджен неспешно зашагал к нему, взглядом наткнулся на нескольких победителей более ранних Игр, которые здесь явно чувствовали себя, как свои.

Юноша коротко улыбнулся в ответ на радостное приветствие, сдержанно кивнул спутнице Опала. Александра Силвер почти двадцать лет назад потеряла сестру на Играх и благодаря этому снова обрела способность ходить. Кажется, только теперь она начинает ненавидеть себя и всех вокруг чуть меньше. Держась за локоть стилиста, она не улыбалась, но выглядела весьма счастливой, когда супруг увлеченно рассказывал об их подрастающей дочке – Эдисон.

Бенджен впервые за всё время пребывания здесь почувствовал себя нормально, но к ним тут же подошел Батлер с женщиной в удивительно странном, даже как для Капитолия, платье.

– Моя любимая супруга, – начал было он, но тут же осекся, переводя взгляд на женщину, что улыбаясь как-то хитро, с прищуром, протянула Победителю руку и энергично пожала ее.

– Маргарита, – на то, что его перебили, Лирен не отреагировал ровным счетом никак, только продолжал смотреть на нее взглядом, полным восхищения. – Я о Вас наслышана, мистер Стилл. Мой милый Лирен не мог дождаться возможности познакомиться.

– Мм… – только и смог выронить Стилл, посчитав, что этого будет достаточно и для приветствия, и для прочих условностей. Он понятия не имел, с чему бы этому человеку ждать встречи с ним.

Его глаза на секунду застыли на длинной юбке платья Маргариты, опускавшейся почти до щиколоток. Только разрез до средины бедра позволял этой даме ходить. Темная атласная ткань удачно оттеняла смуглый цвет ее кожи, каждый изгиб тела выглядел так безупречно, словно она сама нарисовала его. Бен обратил внимание на то, что практически каждый мужчина в этом зале время от времени смотрит на нее и только разве что у Опала этот интерес был исключительно профессиональным. Парень же не мог отделаться от мысли, что если бы Жак появилась в таком наряде на глазах у всех этих мужчин, у него, пожалуй, уже полопались бы артерии.

– Я знала, что Вы не очень многословный, но надеялась, что всё не так плохо, – женщина звонко рассмеялась, выводя его из оцепенения, и шампанское в ее бокале едва не расплескалось.

Надеясь, что она сама догадается посвятить его в смысл этого мероприятия, Бен только пожал плечами и поджал губы, не выражая ни малейшего стыда или неловкости. Опал едва не поперхнулся и тут же поспешил сделать вид, что очень занят разглядыванием настенных украшений. Лирен улыбнулся. Похлопывая Марго по локтю, он, видимо, надеялся на время остановить ее.

– Любой, дорогая, был бы так же молчалив, оказавшись в месте настолько ему неподходящем. Мистер Стилл, как мне известно, терпеть не может подобные мероприятия и столько внимания к себе. Еще и понятия не имеет, что мы от него хотим.

– Вы только нервируете и пугаете его, – раздраженно бросила Силвер, после чего Бен остановил на ней благодарный взгляд. – Расскажите ему хотя бы в общих чертах, мне кажется, это совершенно безопасно. Они не посмели бы послать сюда кого-нибудь из своих, а подслушку наверняка глушит музыка.

Александра содрогнулась, словно волнительное звучание оркестра раздражало ее физически. Лирен и Марго переглянулись, на их лицах появилось что-то на подобии серьезного выражения, а Бен впервые подумал, что эти двое могут оказаться не просто сумасшедшими.

– Вы правы, мисс Силвер, мы и так потеряли уже слишком много времени. Бенджен, давайте присядем. – Лирен указал на несколько кресел, расположенных в самом конце зала.

Опал с Александрой остались на прежнем месте, а Бен и супружеская пара сели рядом со столиком с закусками и цветами. Несколько секунд эти двое перекидывались многозначительными взглядами, и он отчетливо понял, что-то, что они собирались ему сказать, имеет большую ценность.

– Каким бы ни было Ваше удивление, попытайтесь отреагировать как можно спокойнее. Даже если Вы откажетесь, Вам нужно вести себя обыденно, любое изменение может вызвать нежелательный интерес. И, разумеется, то, что я скажу, нужно держать в тайне.

Стилл, плотно сжав губы, кивнул и наклонился ближе, потому что Лирен говорил почти беззвучно. Маргарита нежно поглаживала его ладонь.

– Большинство людей в этом зале – участники огромной организации, планирующей восстание против Президента, Капитолия и нынешнего уклада жизни в Панеме.

Бенджен оцепенел, всё его тело отозвалось на эту пару предложений. Он не мог поверить, что-то, что так долго крутилось в его голове, могло оказаться правдой и открылось для него здесь – в столице. Но лицо юноши по прежнему оставалось непроницаемым. Чуть погодя, Лирен продолжил.

– Люди, разделяющие наши идеи, есть в каждом уголке нашей страны. От беднейших Дистриктов до богатейших районов столицы. Каждый из них жертвует собой даже если единственное, что они успели сделать – подумать плохо о нынешней ситуации. За один этот разговор все мы можем оказаться в петле. Наше дело продвигается медленно, иногда годами стоит на месте, но мы продолжаем упрямо распространять простую истину: не только Игры, но и само существование Дистриктов в таком виде – отражение худших человеческих качеств и пороков, ничего ужаснее наш вид, пожалуй, не делал на протяжении тысячелетней истории ни разу. Скорее всего ни я, ни Вы, мистер Стилл, не увидите революцию.

Маргарита не сдержалась.

– Мой муж считает, что Панему понадобится еще много лет агитации, уверений в том, что всё может быть иначе. Многие наши соратники уверены, что нынешние поколения еще слишком хорошо помнят Темные Времена, чтобы решиться на что-то настолько смелое. Так что нам остается надеяться только на наших детей или даже внуков. Но я и многие другие верим, что если мы и не успеем пожить в другом мире, то хотя бы увидим его рождение. Согласитесь, мистер Стилл, это многого стоит. Ради этого стоит пожертвовать всем, что мы имеем.

Ее глаза загорелись, а тонкие кисти рук задрожали. Лирен, кивнув, выждал пару секунд, но по все еще застывшему выражению лица Двенадцатого понял, что сейчас парень еще не готов ничего сказать.

– Марго права. У нас есть надежда и, к сожалению, больше ничего. Мы не сможем ни пообещать Вам безопасность, ни гарантировать хоть какие-нибудь успехи нашему предприятию. Кроме того, мы обязаны требовать от Вас очень много: самоотречения, бесстрашия, абсолютного доверия, готовности рисковать, денег, когда они понадобятся, времени и хотя бы небольшого желания, чтобы иногда встречаться с нами и делиться своими успехами.

Бен кашлянул в кулак, плотно вжался в спинку кресла и еще на время замер. Кивнул в знак того, что всё ранее сказанное было им услышано. В его голове была абсолютная каша из мыслей о том, что это его последний шанс и еще один вызов судьбе, когда на кону снова стоят его близкие. Если об этом узнают, вся его семья и семья Жак тоже наверняка окажутся мертвыми уже через пару часов, даже если он не успеет сделать ничего полезного. Он лихорадочно перебирал сотни аргументов за и против, хотя давно уже знал, что согласится.

– Приму за честь Ваше предложение. – на лицах его собеседников отразилось облегчение вперемешку с небольшим удивлением, – Но я не уверен, что понимаю, как могу быть Вам полезным.

– В нашем деле полезный каждый, но Вы, безусловно, располагаете многими средствами, недоступными для других. Под Ваше попечительство мы собираемся отдать Дистрикт 12. Будет очень непросто.

========== Глава 4 ==========

В следующие две недели Стилл встречался со своими соратниками только случайно, а главная тема была под негласным запретом. Оказавшись рядом на очередном мероприятии, приуроченном Играм, они обменивались общими фразами, делились впечатлениями об успехах трибутов и чем-то в этом же роде. Время текло на удивление быстро, Стилл вышел из оцепенения только в тот момент, когда его подопечные отправились на Арену. Юноша умер едва покинув Рог Изобилия, девушка – двумя днями позже, и то только благодаря подаркам, которые прислали ей новые знакомые Бена (он полагал, что они сделали это, чтобы отвести возможные подозрения). Она забилась в темную пещеру, не выходила даже ради того, чтобы раздобыть еды и воды, через несколько часов камерам стало неинтересно следить за судьбой девушки. Она не умерла от истощения, потому что Лирен прислал ей суп и флягу с водой, но потом умерла от катаклизма, так как не рискнула выбраться из своего укрытия.

Игры кончились в начале октября, а Двенадцатый принял неожиданное для себя решение – задержаться в столице. Он не торопился домой, чтобы как можно лучше обдумать действия, которые ему придется совершить сразу по прибытию, несознательно оттягивал момент, когда предстоит объясниться с сестрой (Бенджен понятия не имел, как она отнесется к этому) и, пожалуй, главной причиной остаться было то, что Жаклин впервые после Двадцать Девятых не приходила к нему ночью. Ни разу за последние три недели. Наверное, столь необычайное изменение было связано с тем, что впервые за два года Бен нашел себе применение: не только его руки, но и мысли всё время были заняты чем-то по-настоящему важным, он, пусть и не по собственной воле, был обязан общаться с другими людьми. Так что вполне закономерно, что его мозг перестал выдавать галлюцинации, что раньше были необходимыми для поддержания жизни в этом теле. Победитель впервые почувствовал себя живым, но не потому, что он больше не видел ее, а потому, что его разум частично избавился от нездоровой потребности в Вьено. Он впервые ощутил, что может существовать без нее, оставаясь (почти)полноценным человеком.

Он снял однокомнатную квартиру рядом с центром Капитолия, совсем паршивую по меркам столицы и тем более людей его класса, и большую часть времени проводил в местах, что ранее были ему недоступны. Огромные библиотеки, информационные центры и архивы, ботанические сады, парки, обсерватории, театры – раньше он даже примерно не представлял себе, чего лишен Дистрикт 12. Тогда его мысли ограничивались тем, что землякам не хватает еды и воды, но их лишали значительно большего. Стоило им удовлетворить свои физические потребности, как они узнали бы, что весь мир для них закрыт. Духовно и интеллектуально они все были примерно на уровне пещерных людей. И Стилл большую часть времени чувствовал себя умственно отсталым. Исключением не стала и выставка работ Маргариты, приглашение на которую пришло к нему весьма неожиданно, ведь Бен никому не оставлял свой временный адрес.

Прохаживаясь между многочисленных стендов с картинами, он впервые был благодарен своей способности сохранять каменную невозмутимость в любой ситуации, потому что из 10 картин более менее понятными для него были 1 или 2. Он знал, что каждая из этих работ – крик, привлекающий внимание к общественным проблемам, но замечал только самые очевидные знаки.

Полупрозрачные числа (от 1 до 12), которые предавали темно-бордовому морю очертание человеческих силуэтов.

Большая металлическая жестянка, на которой нечетко виднелся символ уничтоженного Дистрикта – атом, среди мертвой пустыни.

Улыбки на лицах истощенных детей, которые танцуют в цирковых костюмах перед такой же разукрашенной публикой.

На фоне светлых стен и безукоризненно отполированного паркета всё это выглядело еще более пугающе и в какой-то степени даже не реалистично: казалось, что эти два мира не могут существовать в одном месте и в одно время. Духовая музыка придавала работам художницы еще большей таинственности.

– Не думала, что Вы пьете, – кивнув на стакан с виски в руках Стилла, негромко произнесла Силвер, что возникла из неоткуда.

– Я ведь из 12, – пожал плечами юноша, не выдав, что был несказанно счастлив встретить здесь хоть кого-нибудь, кто помог бы ему чувствовать себя менее глупо. – Там все пьют.

Он не посчитал нужным объяснить то, что впервые после победы пил алкоголь потому, что неожиданно для себя самого смог отказаться от антидепрессантов. По выражению лица Александры было ясно, что подобное заявление ее не радовало.

– Я тоже почти ничего не понимаю, это ее стиль. – после этой фразы он действительно почувствовал себя лучше, а Вторая, заметив это, продолжила: – Так безопаснее. Что-то по типу этого, – она кивнула на картину с детьми, – нельзя выставлять в менее закрытых местах, чем это. Такие очевидные намеки в ее картинках можно на пальцах пересчитать, к счастью. Иначе все мы уже были бы трупами.

– Как Вы можете быть уверенны в том, что здесь нет никого подосланного? – поинтересовался парень.

– Батлеры сами отсылают пригласительные. Те, в ком они не уверены, ни за что не получат доступ к таким выставкам.

– А работники, которые убирают здесь, разносят еду, вешают картины?

– Во-первых, все они безгласые. Даже если бы они что-то поняли, какой им резон сообщать об этом? А во-вторых, металлоискатели реагируют на малейшие чипы, так что пронести сюда камеры невозможно. Было бы глупо заявлять о таких серьезных вещах без каких-либо доказательств. Через пару часов они снимут самые «опасные» картины, и пригласят сюда кого-нибудь из свиты президента или его самого, чтобы это событие ни у кого не вызвало любопытства и подозрений.

– Какой во всём этом смысл, если все, кто увидит это, уже разделяют ее убеждения? – отпивая глоток, проронил Бен.

– По-моему, она просто удовлетворяет свои потребности. Как и каждый творческий человек, Маргарита хочет, чтобы ее работы что-то значили, были поняты, чтобы ее картины ассоциировались с чем-то важным. – Силвер двигалась медленно, бросая небрежные взгляды то на произведения искусства, то на людей. – Это придает ей веса. Для революции выставка ничего не значит, но она может быть одной из причин, по которым ее имя появится на страницах учебников по истории лет через 50.

– Мм… – многозначительно изрек Двенадцатый, – Теперь я понимаю.

Она остановилась, выдавила из себя что-то вроде улыбки и попрощалась. Он так и не понял, была ли эта встреча ее личным желанием или просьбой Опала. Самого стилиста Бен, к сожалению, так и не встретил.

Обойдя еще пару кругов по галерее, Стилл с небольшим разочарованием отметил, что алкоголь больше не вызывает в нем положительных ощущений. А ведь до Жаклин прохладное пиво было единственным источником удовольствия в его убогой жизни. Интересно. Ему казалось, что после такой продолжительной паузы даже самый дешевый ром из 12 вызовет в нем неописуемые удовольствия, а на деле бутылка дорогого капитолийского виски кажется вонючим пойлом.

Когда время, уходить раньше которого было бы слишком неприлично, прошло, а никто из присутствующих так и не изъявил желания пообщаться с победителем 29 Игр, последний, к собственному удовольствию, поспешил вернуться домой. Плата за квартиру заканчивалась на днях, и он больше не видел причин, чтобы оставаться в столице дольше. Уложив в чемодан пару костюмов и несколько рубашек, включая те, что ему настоятельно подсунул Опал, юноша уже через 20 минут после возвращения в свое временное жилище был готов, так что он успел на вечерний поезд в тот же день.

========== Глава 5 ==========

Чемодан глухо ударился о брусчатку, а из-под колес поезда по всему перрону разошлась пыльная завеса. Неожиданно для себя самого Бенджен кашлянул, прикрывая рот кулаком, и ощутил песок на зубах. Всё-таки разница между экологически чистой столицей и промышленным Дистриктом с кучей фабрик чувствуется.

Он никому не говорил, когда собирается возвращаться, так что его никто не ждал, но он все равно несколько минут простоял так, пытаясь разглядеть вдали чьи-то силуэты.

За первым же поворотом с вокзала он наткнулся на компанию детей в изодранной одежде и с наверняка пустыми животами. Вспомнив о пакете с едой, который ему всучили в дорогу, он отдал фрукты и сандвичи с говядиной им. По тому, как округлились их глаза, Стилл понял, что эти ребята никогда раньше даже не держали в руках так много вкусной еды. Внезапный прилив ярости ему удалось потушить мыслью о том, что у него есть шанс это изменить. Чувствуя, что сейчас он не в состоянии возвращаться домой, Бен направился в паб.

Бенджен не был «У Хэнка» два года, но стоило ему переступить порог, как он словно оказался застрявшим во временной петле. Здесь будто не существовало времени. Всё было прежним: тот же запах пива и пота, те же знакомые лица, каждый стул стоял на своем прежнем месте, играла та же музыка, а новая танцовщица двигалась по сцене в том же костюме. Словно она не заняла место умершей Жаклин, словно Вьено вообще никогда не было здесь, как будто ее жизнь и смерть в этом месте не имели никакого значения. Но через секунду холод и застывшая ярость на лице Стилла сменились каким-то необъяснимым спокойствием. Он вдруг почувствовал безмятежность. В этом действительно было что-то хорошее. В том, что хотя бы что-то в его жизни осталось прежним, двигалось по привычной колее.

– Ох, Бен! – звук разбившегося стекла. – Я не думала, что смогу увидеть тебя здесь.

Мысленно проклиная идею зайти сюда, Бен обернулся в привычно-медленной манере. Салли, растерянная и светящаяся восторгом, разглядывала его с вопиющей беспардонностью и совсем не обращала внимание на пиво, что обрызгало весь подол ее по-прежнему убогого платья и растекалось по полу.

– Захотелось повидаться с Хэнком и, – он попытался произнести следующие слова хоть сколько-нибудь правдоподобно, – с тобой тоже.

– Ооо, ты не знаешь… – она растерялась, веснушчатые щеки залились красными пятнами, что отдаленно должны были напоминать румянец. – Папа…он…умер. Полгода назад.

Бен мгновенно помрачнел. Этот человек не единожды спасал его от голодной смерти, предлагая работу себе в ущерб, угощал его едой, передавал что-то родителям, когда их дела были совсем плохи. И он помог ему в ту ночь спасти Жак. А Бен ни разу не соизволил забыть о своих проблемах, чтобы увидеть его и предложить помощь.

– Прости.

– Ты правда ничего не слышал? Он помог беженцам из Капитолия, просто дал им воды и немного хлеба, а на следующий день его… казнили.

– Чертовы ублюдки. – Вырвалось у него. – Прости, Салли. Я мог бы как-нибудь помочь, хотя бы попытаться.

Он почувствовал стыд физически, острой болью в груди, что медленно расползалась по всему телу. Отставив чемодан в сторону, юноша медленно осел на край стула и, сжав кулаки, отвернулся, чтобы девушка не видела временной слабости.

– Вряд ли, Бен, сейчас с этим строго. Если бы ты вступился, могло бы быть еще хуже. Да и твоя семья тоже пострадала бы.

Ему понадобилась по меньшей мере минута, чтобы осознать всё это. Постепенно чистый рассудок возвращался к нему, эгоизм уступал место здравому смыслу.

– Как ты теперь справляешься?

– О, Бен, у меня всё… нормально. – он увидел укол вины в ее блуждающих по всему залу глазах, как будто ищущих поддержки, – Я вышла замуж почти год назад, муж мне помогает. Папа успел всему его научить.