Текст книги "Разница между нами (СИ)"

Автор книги: А. Маяковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Когда Бену сказали, что будут «все», он всё еще не до конца понимал масштабы торжества. Но «все» значило в самом деле все. Глаза разбегались, но даже Стилл, совершенно далекий от модной тусовки, встречал десятки знакомых лиц. Художники, музыканты, высокопоставленные чины, ученые, известные врачи и профессора, спонсоры Игр.

И, разумеется, победители. Большинство из них окружены стайками возбужденных зевак, заглядывающих в рты предметам своего обожания. О многих Бен помнил только самые основные детали, но некоторые из них были и в самом деле незабываемы. Первой в глаза бросилась Сапфира Олсен, нестареющая победительница Пятнадцатых Голодных Игр. Хрупкая азиатка, не оканчивавшая академии профи, на Арене поразила всех своей жестокостью. От руки этой язвительной и бессердечной восемнадцатилетней бестии тогда умерло по меньшей мере пять человек, включая пару профи и огромного мускулистого парня из Дистрикта Одиннадцать. Она вела себя самоуверенно и высокомерно с самой Жатвы, но когда девушка намеренно измазала губы кровью только-только умершей жертвы, все поняли, что подавляющая часть фарса, устроенного ею ради привлечения внимания к своей персоне, на самом деле – ее натура. Пятнадцатые Игры были настолько зрелищны и любимы публикой, что их крутили по телевидению еще много лет, так что даже Бен, которому на момент ее победы было около пяти, хорошо их помнил.

Наконец догадавшись оставить подарок в положенном месте – многоэтажном хрустальном стеллаже, Бенджен ушел из центра зала к столку с напитками, подхватил бокал шампанского и спрятался за пышным и высоким деревом, с чьих веток свисали сочные апельсины. Отсюда наблюдать за все еще прибывающими гостями было удобнее.

Он наткнулся взглядом на Лэндона и Розали-Мишель Мюррей, победителей Семнадцатых и Восемнадцатых Голодных Игр соответственно, из Дистрикта Четыре. Прежде, чем понять, что влюблен в сестру, Лэндон совратил по меньше мере два десятка девиц, включая несчастных трибуток из других Дистриктов, которым не посчастливилось попасть с ним на одни Игры, и даже нескольких спонсоров.

Розали, в противовес хитрому, изворотливому и высокомерному брату, была сущим ангелом. Дружелюбная, мягкосердечная, наивная до тошноты, она, кажется, совершенно искреннее скорбела о каждом павшем сопернике. Но что-то общее у них непременно было: оба, хоть и разными путями, обзавелись союзами, преданными друзьями, готовыми бросаться за них на рожон, и многочисленными спонсорами.

Кстати говоря, они оба были подопечными Опала, который одинаково лестно отзывался об обоих, упоминая их отношения, как самые выстраданные и нежные, которые ему доводилось видеть, но никак не инцест, порицаемый всем обществом. К счастью, ни у одного из детей этой пары не обнаружили хвостика или рожек.

Элджерона Моне, замкнутого, тощего, и маленького, как ребенок, парня из Дистрикта Девять с вечно перепутанным взглядом, который после Игр обзавелся тройкой ручных поросят, бегающими за ним и сейчас, и новым набором психических травм, Бенджен тоже узнал практически сразу. Каким-то чудом тот победил в Шестнадцатых Играх.

Изящная и по-прежнему удивительно хорошенькая Тесса Грей, победительница Десятых, держала за руку свою жену – Донателло Вильгельм, одержавшую победу на Одиннадцатых, и беззаботно улыбалась очередной ее удачной шутке. Стилл задумчиво пожевал губу, засовывая руки в карманы: так с виду и не скажешь, что на руках каждой из них по несколько смертей.

Забавно, что большинство победителей только обменивались парой дружелюбных фраз, после чего каждый из них предпочитал оставаться в узком кругу близких знакомых, избегая камер и всеобщего внимания.

Бенджен невольно вспомнил обрывки сплетен, которые разносились по столице. Говорят, что большинство из победителей, особенно тех, что полюбились публике, вплоть до старения и потери привлекательности вынуждены проводить время на подобных мероприятиях, развлекая тех, кто способен выложить миллионы за пару часов в компании детей и взрослых, сломленных на Арене. Реклама, эскорт, политика, даже проституция. Их использовали, где только могли.

И в самом деле, большинство победителей, которые раньше казались ему вполне довольными своим положением, сейчас выглядели напряженными и испуганными.

Розали Мюррей ни на секунду не отпускала локоть брата и все время теребила в пальцах качающуюся на тонкой шее подвеску с жемчужиной. Сапфира, каким-то образом вновь оказавшаяся совсем рядом, особенно громко бросала едкие подколы в сторону стариков в чудаковатых костюмах, жаждущих залучить хотя бы малую долю ее внимания.

Мимо промчался, словно босой по раскаленным углям, не на шутку раздраженный Эрис Фрей, победивший еще в одних из первых Игр, и почему-то кивнул Бену в знак приветствия. Неужели они знакомы?

Но ничуть не меньше сочувствия вызывали безгласые – некогда обеспеченные и уважаемые жители столицы, лишенные языков и всего, что у них было, за грехи перед властями. Они стояли у столов, наполняли опустошенные бокалы, мигом убирали использованные салфетки и крошки со столов, реагировали на каждое движение любого из гостей с потрясающей скоростью. Их лица выглядели беспристрастно, почти безразлично, но в глазах читалась жалость к себе и бесконечная грусть.

Миллионы были потрачены на эти украшения, на еду, к которой никому не было дела, но удовольствие от этого маскарада лицемерия получали единицы. И самое забавное, что весь этот цирк разыграли, чтобы показать в обедневших Дистриктах, как хорош и величественен Панем, что любой парнишка из дальнего Дистрикта может стать центром внимания и оказаться здесь, и получить всё это за просто так.

Часы утекали со скоростью песка сквозь пальцы. Бенджен разглядывал всех, кого знал хотя бы примерно, вспоминал их Игры, первые года после победы и то, как сложились их судьбы, невольно сравнивал это с той ерундой, которую нынешние победители говорили еще трибутами на своих интервью. Одни обещали и дальше работать на благо Панема, как сам Бен, – это одно из самых популярных клише в последнее время, – другие – заниматься благотворительностью, как младшая Мюррей, а третьи собирались стать моделями, актрисами или самим президентом. Большинство действительно занимались тем, о чем когда-то ляпнули. Интересно, по собственной ли воле?

– Не спите так долго, еще замерзнете, Стилл. – Тонкий голос, прозвучавший нараспев, заставил Бена пошатнуться, расплескав так и не начатый бокал с шампанским. – Давно хотелось с вами встретиться, да всё никак не получалось. За спиной вас называют «совершенным разочарованием». Мне показалось, что это забавно.

– Мило… – Бенджен усмехнулся, наблюдая за прищуренными глазами азиатки, что с нескрываемым интересом рассматривали его, и только потом продолжил. – Что вы ждали встречи, Сапфира.

– Ой, право, вы утрируете. Не то чтобы прям ждала, у меня есть дела и поинтереснее, – победительница поправила вырез платья, из которого грудь вот-вот грозилась выскользнуть наружу. – Например, придушить дуру, которая решила нацепить это на меня. Мне совершенно не идет чертов серебряный, но ладно бы это, у нее еще и руки не из того места растут.

Сапфира хохотнула, поворачиваясь кругом вокруг своей оси, и обратила внимание собеседника на еще более глубокий вырез на спине. Казалось, один порыв ветра – и платье просто с неё слетит.

– Эти туполобые ослы даже скрывать не пытаются, что пялятся на мою задницу.

Слова «разочарование», «задница», «придушить» она произносила так, как Бен не мог бы сказать «мама» или «любовь», даже если бы сильно постарался.

Она одернула длинный подол, напоминающий павлиний хвост, и с ненавистью зашипела на мужчину, который чуть не стал на него носком туфли.

– Только попробуйте еще раз попасться мне на глаза, и я подвешу вас на этом чертовом платье прямо к люстре, – она указала тонким пальцем на огромную хрустальную люстру, что парила над головами метрах в десяти, не меньше, но необходимости в этом не было, ведь испуганный капитолиец уже помчался в обратный конец зала.

– У вас что, словарный запас младенца, Бенджен? Или есть ещё причина, почему вы не в состоянии поддержать хотя бы малюсенький диалог? – кажется, яд переполнял ее, как чашу, и время от времени нужно было выливать его хоть на кого-то, чтобы она не дала трещину.

– Хотите, чтобы я говорил с вами о платьях? Или помочь вам кого-нибудь повесить?

– Да хоть что-нибудь полезное сделать было бы не лишним! – пренебрежение, выказанное Бендженом ее внешнему виду, возмутило победительницу: глаза Сапфиры еще лихорадочнее забегали по его лицу, явно выдавая ее попытки придумать оскорбление пообиднее. – Можете собрать с собой закуски, накормите кого-нибудь в Двенадцатом, может быть, тогда вашей следующей девушке не придется спасаться Играми от голода, а потом смертью – от вас.

Кажется, она осталась довольна. Неужели этому созданию действительно под сорок?

– Хорошо, Сапфира, воспользуюсь вашим советом. – Он уже хотел было уйти, оставив ее наедине со своим возмущением и негодованием, как его взгляд вдруг наткнулся на небольшую серебряную брошь с сойкой на ее груди. – Это у вас…

Он не собрал слова в кучу, чтобы получился какой-либо внятный и достаточно приличный вопрос, но Олсен, кажется, совсем не смутилась и сама додумала, что он хотел от нее узнать.

– Последняя коллаборация Опала и этой художницы… Батлер, вот. Лимитированную коллекцию смели с витрин за пару часов. Решила поносить, пока таких еще нет у каждой курицы. – Она опустилась на небольшое кресло, закинув ногу на ногу, и оголила бедро еще выше. – Подайте-ка мне шампанского, раз стоите без дела, а через пару часов, когда трансляция кончится, выпьем чего-нибудь покрепче. Кажется, вы раздражаете меня не так сильно, как могли бы.

Бенджен выполнил приказ, не обращая внимание на последующий треп победительницы, и скользнул взглядом по нарядам прочих гостей, которым не уделил должного внимания раньше. За пару минут он и в самом деле уже насчитал не менее пяти украшений с пересмешницей. Одна из брошей даже красовалась на груди у дочери самого президента. Девушка с платиновыми волосами в таком же платье с желтым платком, перевязанном вокруг тонкой талии, стояла на балкончике слева от главы державы, которому в руки передали бокал с напитком. Интересно, когда она догадается, что нацепила на этот прием. И как много людей знают что-то об этом символе?

Сапфира не совсем похожа на человека, обеспокоенного проблемой нищеты и равенства. Если Бен не ошибался, сразу после победы она выскочила замуж за одного из спонсоров и переехала в Капитолий.

Одна из камер пролетела прямо над головой Бена, приблизилась к улыбающейся Сапфире и, дождавшись приветливого взмаха от победительницы, улетела.

Раздался треск разбитого стекла. Бенджен повернулся в поисках источника шума, вдруг кто-то запищал и вмиг все головы повернулись по направлению к ложе, на которой разместился президент с семьей. Мужчина медленно оседал на колени, его подхватила дочь и закричала, вызывая медиков. На уголке его губ блеснуло красное пятно. Бен прищурился, пристально вглядываясь в лица окружающих. Еще пару мгновений все наблюдали в растерянности, но им хватило всего секунды, чтобы осознать весь ужас происходящего. Прислуга, подавшая президенту злополучный бокал, потеряла сознание. Люди, находящие ближе всего, сперва испуганно закричали, а после начали в ужасе заламывать руки.

– Вот же блядство! – Громче, чем следовало, завопила Сапфира.

Все двери громко захлопнулись, как только из них показалась бригада медиков и несколько десятков колонн миротворцев с дубинками в руках.

Камеры, все как одна, выключились и опустились.

– Дамы и господа, просьба не паниковать и выложить все личные вещи для осмотра. Вы будете свободны, как только мы закончим.

Люди испуганно сбивались в кучи, отступая назад под натиском солдат. Время от времени кто-то вскрикивал или громко возмущался, но стоило дубинке в руках одного из миротворцев угрожающе подняться, как в зале снова становилось намного тише. Несколько миротворцев уже приближались к ним, когда Сапфира, вжимаясь острыми ноготками в собственные бока, перегородила им путь.

– Отойдите назад и положите руки на стену, миледи, не препятствуйте осмотру, и вы скоро сможете покинуть зал целой и невредимой.

– И не подумаю, – азиатка возмущенно вскинула брови, каким-то образом проскользнула между несколькими миротворцами, устремляясь вглубь зала. – Нэйт!

– Настоятельно рекомендую вам исполнить приказ, – высокий мужчина ухватил ее за запястья и грубо оттолкнул назад.

– Пустите меня к мужу или он шкуру со всех вас сдерет, когда узнает, – она шипела, отбиваясь от миротворцев, трепыхалась, как разъяренный зверек, и испуганным взглядом выискивала кого-то в толпе. – Под этим гребаным платьем даже белья нет, ни то что какого-нибудь яда. Я даже не приближалась к президенту!

Приступ ее истерики, кажется, длился целую вечность, в то время как один из блюстителей порядка успел осмотреть и отпустить Бенджена. Он мог бы убраться отсюда подальше и переждать в относительном спокойствии, но страх в ее глазах не дал ему сдвинуться с места.

– Позвольте я успокою ее, – небрежно предложил Стилл.

Главный миротворец с сомнением хмыкнул, но кивнул, позволяя своим подчиненным отпустить победительницу.

Бенджен возник перед ней, загородив ей вид на большую часть зала. Сапфира, учащенно дыша, задрала голову, чтобы посмотреть ему в лицо. От него веяло спокойствием и уверенностью, которые вмиг заставили ее почувствовать облегчение.

– Пусть сделают, что должны, и вас отпустят к мужу, – несмотря на гул вокруг, Двенадцатый говорил тихо. – Прекратите истерику, Сапфира, это только ухудшает ваше положение и, кроме того, выглядит смешно. Если вы действительно не травили президента, в чем я уверен, вам нечего бояться.

Она смотрела на него с нескрываемым раздражением, громко дышала и, очевидно, боролась с желанием вцепиться своими крошечными ладонями в его шею. Но, чуть подумав, согласилась, и сама обернулась к миротворцам.

Пока они осматривали ее и задавали короткие вопросы, победительница пришла в себя. Скоро с ее уст начали слетать неприличные шутки.

Процедура обыска всех присутствующих и допросы длились по меньшей мере час. За это время президент явно начал чувствовать себя лучше, и гостей заверили, что ему ничего не угрожает. Вокруг главы Панема и его семьи сомкнулся круг из охраны, они покинули зал, а после объявили о том, что праздник отменен. Стиллу посчастливилось успеть смыть в унитаз несколько шприцов с лекарствами, которые он чудом вымолил у одного из медиков этим утром. Далее были проведены осмотры номеров гостей, личных вещей, багажа и апартаментов прислуги. О деталях расследования ничего не было известно, но уже на следующий день все гости столицы были отправлены по домам.

========== Глава 12 ==========

Капитолий властвует над страной не только при помощи грубой силы. Большую часть власти, которой он располагает, ему предоставила возможность управлять информацией. Ничто не влияет на сознание людей больше, чем знание. Несколько удачно составленных предложений способны напугать людей до смерти, пара неверных слов – подтолкнуть их на бунт или целое восстание.

В Панеме контроль над информацией безграничен. Без разрешения с верхушки общественность не узнает и о мелкой краже. Поэтому Стилл совершенно не удивился тому, что не следующий день, судорожно листая новостные каналы, он не услышал ни слова о покушении на главу державы. Но это насторожило его больше, чем если бы о поиске виновных жужжали с каждого утюга. Возможно, за ним уже сейчас направляются агенты Капитолия, и утром его публично казнят или тихо убьют в какой-нибудь подворотне. Разумеется, этот инцидент не останется безнаказанным для всех, кто к этому причастен, и остается только надеяться на то, что они найдут виновных, а не обвинят случайных людей.

– Бен, тебе нужно поесть, – Лорен отодвинула пульт управления металлическим подносом с супом и парой ароматных булочек и села напротив. Ее глаза оживленно бегали по лицу брата, пока белые ладони плавно поглаживали блекло-голубую поверхность диванчика. Бенджен знал, что она хочет спросить, но молчал.

– Милый, просто скажи мне, что нам нечего бояться, – сестра подбирала слова медленно, с осторожностью, присущей только ей. Стилл усмехнулся. Ее боязнь разозлить его все еще казалась ему забавной, учитывая то, что на ней он не срывался даже в первые недели после победы. Но никто другой не улавливал малейшие перемены в нем так же точно, никто не беспокоился о нем так же самозабвенно. Это действительно мило.

– Я не имею к этому ни малейшего отношения, – она облегченно выдохнула. – Но это не значит, что они не смогут повесить на меня что-нибудь, если захотят. Я всё еще не понимаю, зачем было приглашать меня на этот прием…

– Ты же говорил, что там были все победители?

– Да, но всё же… – Бен пожал плечами и уже было собирался сказать что-нибудь ободряющее, когда услышал звук оповещения на планшете, лежащем в соседней комнате.

Пальцы Лорен вжались в подлокотники, она напряженно выровнялась.

– Да ладно тебе, они не стали бы предупреждать меня сообщением. – Хмыкнув, Победитель поднялся и быстрым шагом направился за планшетом. Несколько слов от неизвестного отправителя.

«Ужин. 23:00. Встретимся рядом с «Закатом»!»

Через пару секунд сообщение автоматически стерлось.

– Что это значит? – Лорен, возникшая из ниоткуда, выглянула из-за его плеча и перевела на него полный непонимания взгляд.

Бенджен немного помолчал, потушил экран планшета, и присел на край постели. Догадка, которая первой закралась в его подсознание, казалась совсем уж безумной. Они не могли заставить его так рисковать. Хотя… был ли у них выбор?

– Этот бар, он ведь у самого края Дистрикта, верно? – сестра кивнула, – Рядом с лесом…

Лорен побледнела, нахмурилась и покачала головой. Они оба молчали еще по меньшей мере минуты две.

– Во что бы ты ни ввязался, не хочу иметь к этому ни малейшего отношения. И никого не впутывай, Бен, не смей.

***

Бенджен собрал рюкзак с едой, которая, как он надеялся, должна была храниться хотя бы несколько дней. Термос с чаем, копчености, которые ему продал Ленц, хлеб, яблоки и бутылки с водой. Он набросал столько еды, сколько могло уместиться в самый большой из найденных рюкзаков, но если его предположение верно, этого могло оказаться слишком мало. Сколько может занять дорога в безопасное место? Несколько дней или недель?

Вечером они с Отто отправились в нужный кабак. Если бы победитель сам вдруг оказался на противоположном конце Дистрикта, это могло бы вызвать нежелательные предположения. А так были шансы на то, что никого из миротворцев не смутит парочка выпивших парней.

Бенджен почти ничего не объяснил Отто, потому что и сам толком не понимал, что им предстоит делать, но парень все равно охотно согласился выпить пива. Бар в самом конце Двенадцатого, расположенный в одном из беднейших районов, пользовался популярностью только среди самых убогих представителей Дистрикта. Запах стоял затхлый, неприятный до одури, пиво на вкус не лучше мочи, даже неприхотливый Отто не смог влить в себя больше бокала.

Время тянулось медленно. Победитель понемногу начал сходить с ума от напряжения, повисшего над ним. Товарищ разряжал обстановку, насколько это было возможно. И все-таки, когда часы пробили 22:50, Бенджен подскочил с шатающегося стульчика так нетерпеливо, словно всё это время он сидел на раскаленных углях.

Они вышли из бара, оживленно обсуждая последние новости. Тусклый свет единственного на несколько миль фонаря придавал всему совершенно ненужной таинственности. На улице не было ни души. Они повернули за угол и остановились недалеко от мусорных баков, даже здесь пахло лучше, чем внутри «Заката». Впереди были видны темные верхушки деревьев, позади слышались громкие голоса пьяных посетителей бара, а где-то у них над головами ухала сова.

– Чувствую себя тайным агентом из мальчишеского фильма, – неловко хохотнув, уронил Отто и застегнул куртку.

– Ага, почти. Ты взял то, что я просил?

Отто не успел ответить. Из густого тумана к ним приближался силуэт в черном балахоне. Бен прищурился, не смотря на тяжелые ботинки на ногах и мешковатую одежду, ему показалось, что он узнает эту вальяжную походку. Нет, этого просто не может быть.

– Это девушка? – удивленно осведомился Отто, пряча руки в карманы и невольно оглядываясь. – Мы точно ее ждем?

Казалось, что парень пытается заполнить нагнетающую тишину, но Бен все равно ответил пожатием плеч. Он не знал, кого они ждут, но ничто не могло удивить его еще больше.

– Бенджен! Вот так встреча. – Маргарита на секунду приподняла край большого капюшона, сверкнула кошачьими глазами и, кажется, даже успела кокетливо улыбнуться Отто.

До чего же неуместной казалась ее тоненькая фигурка в этом месте. Бенджен все еще удивленно моргал, когда ее тонкие пальцы указали на лямки его рюкзака.

– Это, осмелюсь предположить, для меня?

– Да. Надеюсь, я взял всё, что нужно.

– И я тоже, – по звуку голоса он понял, что она всё еще улыбалась, но что-то в нем выдавало, что женщина находилась на грани.

Маргарита Батлер, одна из известнейших и богатейших людей своего времени, выросшая в колыбели цивилизации, вдали от бедности, грязи и тоски, сейчас стояла напротив него, дрожа то ли от холода, то ли от осознания того ужаса, с которым ей придется столкнуться, – и вся ее жизнь зависела от пары палок с сухой колбасой.

– Здесь несколько теплых пледов, фонарик и еще вода, – Отто протянул ей свою сумку.

– Мне повезло, что вы, мальчики, такие догадливые.

– Почему вы? – наконец выдавил из себя Бен, пряча руки в карманы, и неловко переступил с ноги на ногу.

– Хотела бы я знать, – она усмехнулась. – Не думаю, что его действительно кто-то травил, или что у них что-то было. Ну, знаешь, что-то настоящее. Иначе они сразу принялись бы за Лирена. Видимо, просочились какие-нибудь слухи, им нужны были виноватые. – При упоминании имени ее мужа голос женщины тонко задрожал, а пальцы крепко вцепились в ручку дорожной сумки. – Но самое страшное, что этим всё не кончится. Они что-то подозревают и будут искать, а как только найдут – Лирену не жить. Мне повезло, ему же они не дадут никакой возможности убежать. Они непременно убьют его. И скольких еще?

– Мне жаль… – только и смог выдавить из себя Стилл.

– Ни о чем не жалейте, Бен. Мы всё делаем правильно. Иначе никак. – она снова постаралась улыбнуться и с каким-то отчаянием прильнула к нему в объятии. – Только обидно, что нашему ребенку придется ходить в этом ужасном сером костюме.

Его поразила уверенность, с которой она говорила о будущем.

– В лесу есть дресс-код? – Бенджен едва прикоснулся к ее спине, не зная, как реагировать на столь личный жест от почти постороннего человека, но его заминка ничуть не смутила Маргариту. Отстраняясь, она так же нервно хохотнула, умиляясь его сдержанности.

– Нет, но там, куда мне придется отправиться, всё очень строго. Мне стоит бежать, уже утром тут наверняка будет полным-полно миротворцев.

– Только скажите, что мне со всем этим делать. – От беспомощности, которая в этот момент скользнула в его голосе, даже леди Батлер стало не по себе. Стилл ассоциировался у людей с мрачностью, серьезностью, черствостью, отчаянием… да чем угодно, но не с этой эмоцией. Она впервые за весь их короткий диалог смутилась, выглядывая из капюшона.

– Думайте о будущем, Бен, и заботьтесь только о нем.

Он растерянно кивнул, не услышал слов прощания и еще несколько секунд смотрел вслед быстро удаляющейся фигурке. Отто тряхнул его за плечо и очень кстати напомнил о том, что им следует поскорее отсюда убраться.

***

Маргарита не ошиблась. На следующее утро в Двенадцатый прибыли батальоны миротворцев. Впервые прогремела информация о том, что из столицы бежал предатель. Особоопасный, в чем обвинен сказано не было, но любой, кто может быть причастен к его побегу хотя бы косвенно, будет так же назван врагом Панема. Несколько дней стражи порядка опрашивали людей, на улицах все время отлавливали тех, кому не посчастливилось не вовремя попасться на глаза одному из солдат. Публичные порки, комендантский час, поиск виновных. Рынок разогнали, голодали все поголовно. На это время Дистрикт Двенадцать погрузился в состояние всеобщего страха и мучительного ожидания момента, когда это наконец кончится. Люди не понимали, чего от них хотят.

Стало совершенно очевидно, что миротворцы не оставят их в покое, пока не получат желаемое. Им был нужен козел отпущения, и не остается ничего другого, кроме как дать им его. Решение, которое принял Бенджен, не далось ему легко, но оно казалось самым логичным и безопасным, хоть и не самым правильным. Его просили думать о будущем, а не о морали. Так что выбора не оставалось.

========== Глава 13 ==========

Собирать карточный клуб, чтобы обсудить это решение или попытаться найти другой выход, было слишком опасно. Так что вся ответственность за такой неоднозначный и, без сомнений, жестокий шаг лежала только на Бенджене. Он взял бутылку виски, прихваченную из столицы, и, чувствуя тяжесть всего мира на своих истощенных плечах, отправился в лавку Фредерика Ленца.

Деревянная дверь отворилась, звякнув колокольчиками. Глаза Ленца, сидящего подле витрины с мясными изделиями, удивленно округлились. Он поднял свое грузное тело, пытаясь не корчиться от мучительной боли, и протянул ему большую лохматую руку для пожатия.

– Здравствуйте, сэр, мне нужно с вами поговорить, – Бен вынул из глубокого кармана пальто бутылку и поставил ее на стеклянную поверхность.

– Хотя бы раз, Стилл, ты мог бы придти просто так, чтобы поздороваться, и не скидывал бы на меня новые проблемы. – Ленц выглядел не раздраженно, а, скорее, устало, но кивнул в знак согласия.

Мужчина направился к двери, послышался щелчок внутреннего замка. Фредерик достал из-под прилавка два стакана и предложил собеседнику стул.

– Предупреждаю сразу, если ты что-то натворил с Менсер, живым тебе отсюда не выйти.

– Боюсь, то, что я скажу, намного серьезнее, – любой другой на месте Бена уже покрылся бы румянцем до самых ушей, но парень лишь поджал губы и опустошил стакан со спиртным.

– Нет ничего серьезнее моей дочери, пора бы тебе уже это усвоить. – В глазах Фредерика мелькнул немой укор. Бенджен кивнул и, потерев переносицу, начал заново прокручивать в голове уже подобранные слова.

– Этот поиск беглеца из Капитолия…они не остановятся. Еще несколько недель без поставок продовольствия – и сотни нищих начнут умирать прямо на улицах. Мы должны вмешаться, пока миротворцы не начали копать глубже, иначе могут полететь головы, не только наши, но и десятков невинных.

Теперь выпил Ленц, прежде чем подать голос:

– Ты замешан в этом? Или есть другая причина, почему ты считаешь, что они могут пришить все это нам?

– Д-да, но дело не только в этом. Если бы была хоть какая-то вероятность, что они ограничатся мною, я бы уже сдался, но вы и сами знаете, что Капитолий не позволит предать огласке предательство кого-то столь известного. У них не получится просто казнить меня, это вызовет протесты тысяч недовольных. Так что, я почти уверен в этом – мне найдут замену. И мы не можем знать, кто это будет, вряд ли кто-то один. Миротворцы всё сделают, чтобы обвинить как можно больше людей из моего окружения, заставят меня расплатиться по полной, но не дадут мне умереть. У меня есть причины опасаться, что они могут нащупать связь между мной и революционерами из столицы и других Дистриктов…

– Поэтому ты решил, что нужно обвинить меня.

– Да, сэр, – Бен опустил взгляд на свои длинные пальцы, наматывающие круги по ободку стакана, и почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. И всё-таки, на деле сказать это оказалось легче, чем он ожидал.

– Мне нужно быть уверенным, что они не тронут Менсер.

– Мы сможем обеспечить ей безопасность. Я долго думал об этом и не нашел причин, по которым им могла бы понадобиться и она тоже. Я так же полагаю, что они будут даже рады тихо избавиться от вас, с учетом вашего прошлого, мистер Ленц.

Часть его слов заглушило тиканье часов. Фредерик кивнул, соглашаясь.

– Мне нужно как-нибудь объяснить это дочери, Стилл, и не надейся, что тебе удастся избежать этого. Сколько у меня времени?

– Еще пара дней. Вы сможете уладить дела и… Мы постараемся подготовить к этому Менсер.

***

Менсер давилась слезами, чтобы не высказать слабости. И Бен пытался понять, чье осуждение она боится вызвать больше: его или отца. Ленц, обнимающий за плечи дочь, которая на фоне его массивной фигуры казалась испуганным птенцом, выглядел совершенно растерянным и бессильным. Он в который раз повторял ей, что добыть лекарства у них не получится даже с помощью Бена, что ему всяко осталось жить не больше пары месяцев, и было бы куда более жестоко позволить умереть кому-то другому, у кого времени намного больше. Но она продолжала мотать головой, цеплялась пальцами за рукав отцовской куртки, и пыталась подавить всхлипы. Сила привязанности между ними даже вызывала у Бенджена толику зависти.

– Нет, нет, это всё не важно… как ты бросишь меня одну, папа? Как же я справлюсь без тебя? – Шептала она, пряча искаженное болью лицо на его груди.

Бенджен отвернулся к потрескивающему камину, чувствуя, что происходящее не предназначено для посторонних глаз. Он мысленно повторял детский стишок, что тысячу раз распевал Джуд, чтобы заглушить голоса за спиной. Из кухни пахло чем-то вкусным. Бен вспомнил счастливое лицо Менсер, ожидавшей отца к ужину, и момент, как ее взгляд резко потух, словно из нее высосали всю жизнь.

Стилл не знал, сколько времени прошло, прежде чем двери громко захлопнулись.

– Попробуй ты объяснить ей еще раз, я больше не смогу смотреть ей в глаза. – Слабо отозвался Фредерик через миг и опустился в большое кресло. Его широкие плечи поникли.

Бенджен согласился, тихо и медленно последовал по узкому коридору, невольно растягивая момент приближения к двери разглядыванием семейных снимков на стенах.

Он тихо постучал. Повторил уже настойчивее, прислонившись к стене.

– Оставьте меня, прошу вас, вы все равно не добьетесь моего согласия. – Выбора у него не оставалось, так что Бен нарушил запрет и вошел.

Менсер подобрала под себя колени и, не поднимая взгляда, продолжала рисовать невидимые узоры на темно-зеленой ткани брюк.

– Если бы был другой вариант, я бы воспользовался им, но у нас его нет, поймите же.

– Я отказываюсь понимать, вам ни за что не убедить меня в том, что мой отец заслуживает смерти больше всех остальных.