Текст книги "Разница между нами (СИ)"

Автор книги: А. Маяковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Панем – постапокалиптическое государство, разделенное на 12 бедствующих Дистриктов и купающуюся в роскоши столицу – Капитолий.

Дистрикт 13 поднял восстание против власти Капитолия, позже именуемое Тёмными Временами. Очень скоро к нему присоединились и остальные Дистрикты. После уничтожения Дистрикта 13 сопротивление было подавлено.

После этого Капитолий начал устраивать Голодные Игры – ежегодный турнир, что представляет собой крайне жестокое реалити-шоу на выживание, в котором участвуют по два представителя (юноша и девушка) от каждого Дистрикта. Турнир транслируется по телевидению и обязателен к просмотру всем гражданам. Таким образом Капитолий демонстрирует свою власть и отвлекает жителей от серых будней.

Трибуты – участники Игр, выбранные с помощью жеребьевки на церемонии Жатвы. Также они могут быть добровольцами.

Менторы – победители Игр, которые вынужден помогать выжить трибутам из своего Дистрикта.

Дистрикты 1,2,4 – приближенные к столице, относительно обеспеченные, на их территории существуют академии профи, где подростков обучают владению оружием, техникам рукопашного боя, выживанию в экстремальных условиях и умению убивать соперников. Впоследствии выпускники академий профи становятся добровольцами на Играх.

От вязкой крови слипаются ресницы. Трибут, учащенно дыша, протирает глаза тыльной стороной ладони и отступает назад, крепко сжимая ручку кусаригамы. Щурясь, он всматривается в окровавленные складки комбинезона противника. Не дышит.

Раздается залп пушки, и Бенджен облегченно выдыхает. Двадцатый, значит осталось всего четыре. Юноша оборачивается, встречается взглядом с возлюбленной. Девушка поднимается, поправляя колчан с собранными, обагрёнными кровью стрелами.

– Мы делаем, что должны, – ее руки обвивают его торс, голова мягко ложится на тяжело вздымающуюся грудь. Рваное дыхание Двенадцатого глушит ее тихие вздохи. Он кивает, зарываясь носом в мягкие волосы.

– Жемчуг Алем – Дистрикт 1, Мория Ллойд – Дистрикт 5, Бенджен Стилл – Дистрикт 12, Жаклин Вьено – Дистрикт 12, просьба проследовать в локацию для финального сражения.

Голос распорядителя Голодных Игр звучит одновременно отовсюду. На куполе, которым накрыта арена, загораются указатели. Жаклин сжимает его ладонь, поджимает губы в неуверенной ободряющей улыбке. Трибуты из Дистрикта 12 следуют в нужном направлении.

Рядом почти неслышно жужжат дроны с камерами. Выдавая свое приближение хрустом веток под подошвами ботинок, слева от них возникает чернокожая трибутка из Пятого. С обратной стороны поляны Бенджен, щурясь, разглядывает копну белых волос их бывшего союзника.

– Не приближайся к Алему, – Стилл машинально поднимает оружие, хотя и знает, что никто не начнет без сигнала от распорядителя.

– Знаю, – когда его возлюбленная послушно соглашается, Бенджен испытывает смешанное с недоверием, но все же облегчение. С момента их знакомства она убеждала его в том, что профи из Первого можно доверять, и Бен был почти уверен, что Вьено будет защищать его до последнего момента.

– Уважаемые трибуты, финальные бои ведутся строго один на один. – Голос распорядителя выводит парня из оцепенения, вокруг раздается негромкое звучание гимна Панема. – Вы можете начинать, когда услышите «В бой» Через 10,9,8…

Бен загораживает спиной сотрибутку, крепче сжимает в ладони прохладную ручку. Но она, прикасаясь к изгибу локтя, опускает его руку.

– Бен, он не станет на меня нападать. – Шепотом говорит Вьено и медленно переводит взгляд на профи.

– Что? – юноша озирается, ища взглядом Морию из Пятого.

Чернокожая девушка, раскручивая в руках небольшой топорик, переводит испуганный взгляд с них на профи. Бенджен поворачивает голову к Алему. Профи улыбается. В изгибе его губ скользят жестокость, наслаждение и жажда мести.

– В БО-ОЙ!

В руках профи сверкает копье. Жемчуг, взмахнув оружием, прыжком приближается к Пятой, и острие вонзается в ее грудь.

Бенджен чувствует, как легкие обливаются огнем. Он жадно хватает воздух, ступая вперед, и с яростью раскручивает в руках булаву.

«Этот чертов ублюдок решил натравить нас друг на друга.» – план Первого оказался простым и жестоким до смешного. От осознания того, что он позволил этому белобрысому болвану воспользоваться секундным преимуществом, Бенджену хочется взвыть.

– Нет, Бенджен, нет! – шепот Жаклин, хватающей его за рукава, режет слух.

– Я убью его, – шипит Двенадцатый, но одно ее прикосновение заставляет его намертво застыть.

– Тогда они убьют нас обоих. Нельзя нарушать правила, ты знаешь.

Вьено оказывается прямо перед ним, цепляется за поникшие плечи и отрывает пятки от пола. Бен подхватывает возлюбленную, чувствуя, как холодное древко ее лука врезается ему где-то между лопаток. Чувствует запах трав, мешающийся с запахом крови. Руки Жаклин мягко поглаживают его спину.

Бенджен вспоминает, как впервые увидел ее изящные кисти, плавно рассекающие воздух, россыпь темных волос, губы, тихо нашептывающие строчки из песни. Момент, перевернувший его жизнь, отпечатался в памяти с поразительной точностью. Недели, следующие за ним, слились в одно мучительное ожидание.

– Не нужно, Бен, это слишком для нас обоих. – Она прижимается к его груди, вслушивается в дыхание, отсчитывает вдохи прежде, чем накрыть его губы своими.

Стилл мычит, крепко прижимая ее к себе свободной ладонью, и чувствует, что это самое прекрасное и мучительное мгновение в его жизни.

– Ты же знаешь, что мы должны, – она отстраняется, разрывая нить алой слюны, протянувшейся между их судорожно хватающими воздух ртами, и отступает на несколько шагов назад, целясь за его левое предплечье.

Он помнит голубую блузку, сползшую с ее плеча. Помнит, как, озверев, оттаскивал от нее насильников и был в шаге от того, чтобы забить их до смерти. Не сорвался, потому что всё ещё был ей нужен. Чашка травяного чая и снова копны ее длинных волос, спадающих на пол. Он помнил ритм, который выстукивали его пальцы по изголовью кровати, пока он дожидался ее пробуждения, подбирая слова, чтобы успокоить ее.

– Мы ничего им не должны, – возражает Стилл, послушно отступая назад, и с каждым выдохом теряет всё больше сил.

«Они ничего не сделали, я успел как раз вовремя. Извини, если напугал тебя.» – тут же выпалил он, когда ее ресницы слабо задрожали, и, словно обжигаясь, отклонился назад. Весь мир в одно мгновение сосредоточился в одной точке – блеске ее растерянных глаз из темноты. И он понял, что, начиная с этого момента, его сердце не будет принадлежать никому, кроме Жаклин Вьено.

Она только отрицательно качает головой.

Всё сливается в одну картинку. Лекарства от спонсоров, которых она очаровала, но которые почему-то предназначались ему. Чертовы парашюты, в которых были только те препараты, что помогали ему, но были абсолютно бесполезны для нее. Это выводило его из себя, а Жак виновато улыбалась, словно понимала, что так нужно. Он думал, что чертовы капитолийцы просто хотел развлечься таким образом, но все они следовали ее плану. Даже сейчас профи из Первого невольно оказался в паутине Вьено, потому что она знала – чтобы Стиллу позволили победить, им нужно настоящее шоу. И подтверждение всего того вздора, который они говорили на интервью.

«Мы оба – претенденты на победу, и сделаем всё возможное, вопреки боли, которую нам придется пережить. Не стоит ставить только на кого-то одного.»

– Не поступай так со мной, Жаклин, ты же знаешь, что я не смогу, – он хрипит, когда стрела мягко входит в тело, прорезая кожу, словно фруктовую кожуру, но не чувствует боли. Только безысходность. – Ты должна вернуться домой, я же обещал. Господи, Жаклин.

– Ты должен победить, милый – она кашляет, стирает с губ кровь, натянуто улыбается и смотрит умоляюще. – У меня уже нет шансов.

Мысль, которая засела в ее голове еще в день Жатвы, когда он вызвался добровольцем следом за ней, давила на нее сильнее всего остального – чувство вины сильнее жалости к любимому. Бенджен поднимает голову вверх и кричит от бессилия.

Большинство дронов отлетают от места, где Мория и Алем теряют последние силы от потери крови, отражая удары друг друга. Звон металла стихает.

Стиллу кажется, что весь мир смотрит, как он, ломаясь, поднимает оружие. Почти не замахивается, бьет с полу-силы, но этого хватает, чтобы истощенная Жаклин обмякла в его руках.

Он теряет смысл жизни и обретает звание победителя Двадцать Девятых Голодных Игр.

***

Я не принимаю ничего из того, что чувствую сейчас, проводив тебя в последний раз.

«Мне говорили, что, дойдя до конца, люди смеются над страхами, которые мучили их в начале. Я, кажется, уже пришел (куда?), но мой единственный страх возвращается ко мне каждую ночь. И с каждым сном он становится всё кошмарнее, больнее, томительнее, жестче. Я пишу к тебе, чтобы спросить. Придет ли конец не только моему пути, но и моим страданиям? Ясно, что это не произойдет быстро и никогда не пройдет совсем, но хотя бы через несколько лет, десятилетий, хотя бы через век, если мне все-таки суждено влачить это жалкое существование б е з тебя, станет немного легче?

От дверного хлопка грифель карандаша врезается в бумагу и ломается. Скрипя зубами, Бенджен поворачивается к своему посетителю. Щупленькая медсестра с очередной дозой морфия дрожит и смотрит на него с таким страхом в глазах, что юноша невольно вздыхает. И что ее пугает? Его внешний вид или эти приступы истерик? В любом случае, на него уже ничего не произведет должного впечатления, чтобы захотеть себе помочь. Даже если бы с таким же испугом на него смотрела собственная мать.

– Уйдите прочь, – шипит победитель, отворачиваясь.

– Простите, мистер…

– Я же сказал, идите к черту.

Он мычит, прижимаясь к прохладной поверхности стеклянного стола, и закрывает рот ладонями, чтобы подавить судорожные всхлипы. Ее чертовы волосы цветом почти как у Вьено. В последнее время он во всех пытался найти общие с любимой черты, но от того, как отвратительно они были искажены в этих людях, как мерзко они выглядели в сравнении с ней, у него неизменно появлялась тошнота. Сердце до того громко стучит в висках, что он не слышит, как она приближается. Игла почти неощутимо входит в шею. От ярости Бенджен со всей силой впивается ногтями в ладони, сжимая кулаки, но в следующий же миг он засыпает, и тело безвольно мякнет.

Победитель просыпается в белой палате, туго привязанный к медицинской койке. Так, что даже голову сдвинуть с места не получается. Какое-то время он тяжело дышит, судорожно вслушиваясь в тишину и пытаясь расслышать до боли родной голос, но, убедившись, что она снова упорхнула, расслабляет напряженные мышцы.

– Сейчас ты, наверное, не веришь, но тебе еще есть, что терять. – Голос такой знакомый, что Стилл начинает дрожать от попыток ухватить нить, соединяющую его с прошлым. – Просто посмотри.

Он лихорадочно бегает глазами по комнате – насколько это ему позволяют ремни, но не видит ничего, кроме темного экрана, и, сдаваясь, моргает в знак согласия. Сначала он смотрел на родителей и Лорен в день Жатвы, на напуганного племянника и семью Вьено. Потом понял, что следующие кадры намного новее. Их, кажется, сняли в Деревне Победителей, куда уже перебралась семья. Последний отрывок – мелькнувшая среди игрушек светловолосая макушка Кая. Сердце Бенджена сжимают тиски, он глухо мычит, в уголках его глаз блестят слезы.

– Ты ответственен за их судьбу. И если они простят тебе моральное падение, то Капитолий – нет. Если ты уничтожишь себя, они сделают то же самое с ними.

– Что Вам нужно?

– Ты наденешь костюм, выйдешь на сцену и сделаешь вид, что справился. Если не переусердствуешь, на год-другой тебя отпустят. Я постараюсь уладить вопрос с менторством на какое-то время. Пока не научишься с этим жить. – Опал выходит из-за спинки кресла. Теперь его взгляд кажется еще более обреченным. – Тридцать два ребенка научились. В большей или меньшей степени. Не думай, что тебе пришлось хуже, чем другим, Бен. Хватит себя жалеть.

Все эти недели, проведенные в госпитале, новоиспеченный победитель Двадцать Девятых Голодных Игр был рад, что видел только врачей и медсестер, которые не знали его до этого момента. При первой встрече со стилистом, который, как ему показалось, проникся тёплыми чувствами к Жаклин, Бен ожидал ненавистного взгляда или по крайней мере упрека. Но Опал смотрел на него с сочувствием, искренним сожалением и пониманием. Словно он уже не в первый раз вынужден помогать человеку, который убил свою возлюбленную. Словно Стилл не заслуживает презрения. Как-будто он заранее знал, что с арены живой выберется не она. Бенджен был уверен, что вся их команда, включая ментора и стилистов, на ее стороне, что все они старались помочь ей. Но теперь то хрупкое понимание происходящего, которое у него было, безжалостно рушится. Финал Игр был спланированный ею, и Жаклин постаралась на славу, чтобы вовлечь в это как можно больше людей. Пока он старался спасти ее, она уже знала, что пожертвует собственной жизнью.

Прежде, чем ответить, Бенджен сглатывает ком, вставший поперёк горла:

– Хорошо, я всё сделаю.

***

– И зачем тебе весь этот хлам? – Жаклин насмешливо улыбается, убирая отросшую прядь волос с его лба, и откусывает кусок от здоровенного яблока. – Это настоящее безумие, Бен, выбрось это, не пугай родителей.

Небрежно толкая ногой одну из коробок, она приближается к окну и распахивает запыленные занавески. Вынимает какую-то книжонку и пробегается по строчкам небрежным взглядом. Затаив дыхание, Бенджен прислоняется к пыльному комоду, и не может отвести взгляда от ее силуэта. Длинные ноги совсем голые, мятая футболка не достает и до средины бедра, а волосы вьющимися колечками топорщатся во все стороны. Силясь подавить зудящее чувство в груди, он тяжело глотает слюну и когда Жак, почувствовав его взгляд на себе, принимается качать бёдрами в такт почти неслышной музыке, отворачивается в другую сторону.

– Пообещай, что послушаешь меня, – мурлычет Вьено, обнимая его за талию, и слабо прикусывает мочку уха. – Пообещай, что выбросишь всё.

– Это твои вещи. Ты знаешь, что я не стану. – Он содрогается, начиная подсознательно догадываться, что всё это неправда, и, обернувшись, прислоняется к ней ближе, чтобы поглубже вдохнуть этот до истомы сладкий запах.

– Ладно, поговорим позже. Они сейчас войдут.

Словно по щелчку пальцев она вдруг испаряется, а Стилл всё ещё смотрит на то самое место, где, стерев слой пыли, остался след изящной ступни.

Свернувшись, как напуганный ребенок, и сжав в руке небесно-голубую футболку, победитель засыпает среди не разобранных коробок с вещами. Лицо его, ранее нахмуренное, медленно приобретает совсем другое выражение. Черты смягчаются, на губах появляется слабая улыбка. Громко распахнув двери, племянник видит его именно в таком положении и, испугавшись столь счастливого выражения лица у человека, от которого он стал бы ожидать этого в последнюю очередь, спешит вернуться назад, чтобы нечаянно всё не испортить. Но в этот же миг мама нагоняет его, опасаясь, как бы он не разозлил Бена, и, увидев эту картину, с болезненным выражением лица замирает на пороге, остановив малыша одним касанием к плечу. Сердце ее болезненно сжимается, как и каждый раз, когда она видит своего брата в последние месяцы.

– Бен, просыпайся, милый, – голос Лорен, тихий и непривычно мягкий, будит его не сразу. И когда Бенджен наконец медленно открывает глаза, рядом с ней стоит еще и Кай, довольно улыбающийся и держащий в руках большую коробку. – Он кое-что нашел. Тебе понравится.

Протирая заспанные глаза, победитель молча берет коробку и заглядывает внутрь, там – целая куча их с Жак совместных фотографий, на некоторых они вместе с мальчишками, реже – с друзьями.

– Нашел их под кроватью Жаклин и подумал, что тебе будет приятно, если я оставлю их здесь. – Бенджен поднимает голову, и его взгляд встречается с глазами, при одном воспоминании о которых его все еще бросает в дрожь. С благодарностью взъерошив платиново-белые волосы, он растягивает губы в слабой улыбке и – впервые, – думает о том, что сможет справиться.

========== Глава 1 ==========

После 30-х Голодных Игр

Сладкий аромат выпечки просачивается в его спальню. Все еще не привыкший к обилию вкусной еды, Стилл сначала немного теряется, а после, с некоторым разочарованием вспоминая, на чем закончилась его жизнь, протирает заспанные глаза и потягивается. Теперь его семья уже никогда не будет голодать, никто из них не обязан работать сверхурочно, чтобы обеспечить себя новыми ботинками на зиму. Но счастья в этом доме не прибавилось.

Он поднимается с кровати, небрежно прикрывая ее простыней, и, спотыкаясь о груду исписанных блокнотов (письма на листах тяжело хранить в нужном порядке и они все время разлетаются по дому), мысленно ругается. Нужно научиться убирать их после ежевечернего «сеанса», но привычка писать ей до того момента, пока рука не начнет дрожать от усталости, и он наконец не вырубится, укоренилась в нем слишком прочно.

– Мои любимые вафли! – Кай проносится по коридору, сметая все на своем пути и держа в руках блестящий самолетик, а уже подросший племянник – Джуд – пытается успеть за ним на своих коротких и по-детски полненьких ножках, бубня себе под нос что-то отдаленно напоминающее «кубничный пиог».

На секунду лицо Бена смягчается, он останавливается у порога, пропуская детей в кухню, откуда доносится мягкое мурлыканье Лорен, что как раз достает из духовки выпечку. Он ловит себя на мысли, что за весь этот год ни разу не слышал, чтобы она напевала что-то даже себе под нос. В этом могут быть виноваты только он и ее нежелание причинять брату, который болезненно морщится буквально от всего происходящего – будь оно хорошим или плохим, еще больше неудобств. Она долго отказывалась переезжать в Деревню победителей вместе с ним, но через какое-то время осознала, что только их с сыном компания хоть немного помогает ему приспособиться к жизни после смерти Жаклин, и сдалась, отказавшись от собственных принципов и независимости.

Он был ей благодарен за всё, чем она жертвовала, и на что шла. За завтраки, приготовленные с нежностью и любовью, за ее неустанные попытки разговорить его, за то, что она одна не бледнела при одном упоминании о Жак и не пыталась закрыть тему, делая вид, что Вьено никогда не существовало, за то, что она осаживала родителей, когда они своими бесконечными требованиями и упреками сводили его с ума, за то, что она следила за домом и за то, как бережно она обращалась с вещами Жаклин, убираясь в его комнате, за что он даже никогда не говорил «спасибо». Но Бенджен никак не мог отплатить ей за это, потому что единственное, чего она ждала в ответ – его счастливая улыбка, а все положительные эмоции в нем, кажется, умерли на арене.

– Пахнет вкусно, – сухо произносит Бен, присаживаясь рядом с Джудом, – Спасибо.

Лорен ставит перед ним тарелку с вафлями и джем, оборачивается и наливает горячий кофе. Сестра лишь мягко улыбается, отмечая, что он выглядит таким же сонным и уставшим. Значит, этой ночью ему снова снилась Она. Снимая фартук, Лорен отламывает кусок вафли и, запив глотком чая, устремляется к двери. Уже оттуда доносится ее голос:

– Я пошла на работу, за Джудом присмотрит няня, она должна появиться максимум через полчаса, откроешь ей дверь. И проведи Кая домой, когда ему окончательно надоест Джуд.

Он почти говорит, что не нужно тратиться на няньку, потому что и сам мог бы присмотреть за ребенком, но вовремя прикусывает язык, понимая, что нет – не сможет. В последний год он не способен ни на что, кроме как упиваться жалостью к себе, и в любой момент навязчивые мысли могут вызвать ужасную мигрень, заставят снова принять лекарства, чтобы крепко уснуть и увидеться с ней. Чтобы стало легче хотя бы на какое время. В такие моменты он не в состоянии думать ни о чем, и сам не доверил бы себе даже уход за цветком.

– Ага, – мрачнея от осознания собственной ничтожности, наконец роняет Бен, когда сестра, уже переодетая в рабочую одежду, чмокает сына в щеку и вопросительно смотрит на него.

***

Звонок в дверь раздается через минут пятнадцать после ухода сестры. Стилл, сполоснув чашку от остатков кофейной гущи, не спеша приближается к двери и опускает ручку.

Перед ним оказывается совсем юная девочка, чьи щеки тут же залились румянцем при виде Победителя прошлогодних Игр. Бен с трудом подавляет отвращение, заставляя себя поздороваться с ней и проводить в комнату, где играют дети. Он ничего не объясняет, надеясь, что Лорен предусмотрительно сделала это заранее, и сразу же запирается в своей комнате даже не взглянув на незнакомку второй раз.

Только теперь он отмечает, что она не похожа на человека, который нуждался бы в деньгах. Округлые руки, пышные грудь и бедра, из-за которых талия кажется такой тонкой, будто ее можно уместить в ладонях, и пылающие румянцем щеки. В любом другом месте ее наполненное жизнью и энергией тело, которое она так легко несла, не бросалось бы так в глаза, но в Дистрикте 12 она на порядок полнее любого жителя, что говорит о неплохом материальном положении. И черное платье, подобрано, чтобы подчеркивать достоинства фигуры, с черным кружевом на руках и воротнике, совсем не похоже на те, которые обычно удавалось находить на рынке девушкам, которых ему когда-либо удавалось знать. Вся она словно создана, чтобы не быть похожей на Жаклин. Рыжеватые волосы уложены в тугой пучок на затылке в противовес вьющимся, рассыпанным по плечам темным прядям Жак, строгий серьезный взгляд – противоположность мечтательному и сияющему, который он так любил, мраморно-белая кожа против смуглой. Но Бен еще не заметил этого, потому что всё его внимание занято другим – ожиданием прихода сестры, чтобы узнать, что эта девушка делает у них в доме. Первое опасение, что приходит ему на ум: ее специально подослал кто-то из Капитолия. Остается догадаться, с какой целью.

Бенджен несколько раз осторожно заглядывает в детскую, резко оборачиваясь и скрываясь за дверью прежде, чем она успевает открыть рот, просто чтобы убедиться, что с Джудом всё в порядке. Во второй половине дня домой возвращается Лорен и спокойно объясняет, что его «милые опасения» – лишнее.

– Ее зовут Менсер, она дочка владельца мясной лавки и действительно не нуждается в деньгах, но другие не могут заниматься с ним так же успешно, как она, с ней Джуд учится читать. Девушка хочет стать учительницей, небольшая практика ей не помешает.

– Ясно, – почти с безразличием тянет Стилл, немного подумав, и молча помогает сестре разобрать пакеты с продуктами.

– Ты ведь не против? – невинно спрашивает Лорен, наблюдая за его выражением лица в надежде, что хотя бы один мускул выдаст малую долю заинтересованности.

– Мне без разницы.

спустя 3 месяца

Бенджен прислушивается к мерному дыханию Жак, завороженно глядя на лучик света, скользящий по ее голому бедру. Девушка что-то напевает, накручивая пряди его отросших волос на палец, и недовольно морщится, прерывая песню и отмечая, что ему давно пора бы подстричься.

– Раньше ты меня стригла, – выдыхает Стилл, чуть надавливая на ее плечо и прижимая ближе к себе, – теперь до этого никому нет дела.

– Вот и не правда, Бен, нет дела тут только тебе, что совершенно очевидно, – она опирается на локоть, вдавливая его ему в грудь, и выпрямляет спину, – приведи себя в порядок, милый.

Стилл недовольно бубнит себе под нос что-то неразборчивое, аккуратно убирает ее локоть и притягивает Кошечку к себе, с упоением вдыхая сладких аромат ее волос.

– Совсем скоро утро, не будем спорить.

– Не пытайся отвлечь меня, Бенджен, я говорю совершенно серьезно, – упираясь носом ему в плечо, мурлычет девушка, – Я хочу, чтобы ты был счастлив. Да, это не связано с твоим внешним видом напрямую, но связано с людьми, которых он может отпугивать. Та девушка, например…

Бен болезненно морщится, пряча лицо в ее волосах, чтобы не сказать ничего чересчур грубого. Отвращение к этой девушке, взявшееся ниоткуда, ощутимо портило ему жизнь.

– Ты мог бы хотя бы с ней заговорить. Разочек.

– Меня тошнит оттого, что она смотрит так, будто я герой, а не… – Бен прикусывает язык, зная, как может отреагировать на его слова Вьено.

– Или она смотрит на тебя, как на красивого юношу, милый.

– Прекрати, я-то на нее все равно смотреть не могу.

Его раздражает легкость, с которой она говорит, и уверенность в том, словно он в состоянии хотя бы просто находиться рядом с другими девушками, словно он может их рассматривать так. Стоит Бену представить, что в мире, где ждет его Жак, могут быть другие, как его охватывает губительная ярость, он мог бы зарычать от злости или взвыть, как раненое животное. Но больше всего его бесит то, что она действительно считает, будто должна его ждать, а он – прожить другую жизнь, другую любовь. Это даже не смешно.

– Тогда посмотри на других, перед тобой целый мир!

– Прекрати.

Жаклин, кажется, была серьезно намерена начать очередную перепалку, в которой она объясняет ему, что жизнь продолжается, и он обязан прожить ее достойно, что перед ним открыты любые возможности, и единственный способ порадовать людей, которые ему дороги – воспользоваться всем этим. Тем, что ему подарила любимая ценой своей жизни, обесценив подарок до абсурда. Но он начинает слышать доносящийся откуда-то голос, совсем чужой и незнакомый, и, не успев отогнать его, он видит, как Жаклин растворяется прямо у него в руках, успев только оставить прощальный поцелуй на щеке.

========== Глава 2 ==========

Он просыпается нехотя, заранее раздражаясь, потому что не верит тому, что могло случиться что-то настолько важное, чтобы он должен был оставить ее.

– Простите, мистер Стилл, – слышит Бен, протирая заспанные глаза, и видит Менсер, что неловко топчется на пороге, – Ваша сестра сказала, что если она не успеет вернуться к трем, мне нужно разбудить вас, потому что мне нужно домой, а Джуда нельзя оставить одного. Простите, что я так вломилась, Вы не слышали стук, а времени у меня совсем не остается.

– Не волнуйтесь, можете быть свободной. – Бен поднимается и следует за ней на кухню, чтобы закрыть дверь.

– Благодарю, я оставила обед на плите. – невзирая на видимое смущение на лице, все ее маленькое тело пропитано уверенностью, которая скользит в каждом движении. Менсер проверяет поджаренное мясо, выключает плиту и отставляет кашу в сторону, поправляет волосы мальчика и одним кивком напоминает ему о том, что нужно помыть руки. Быстро застегивает пуговицы на плаще, снимает сумочку с вешалки и, проверив, не забыла ли что-то, выходит за дверь.

Ее практичность напоминает ему…сестру, да, пожалуй, именно ее. Но в Лорен нет и капли этого благородства и самодостаточности. Его родственница куда более торопливая, менее собранная, у нее часто что-то подгорает, разбивается, она все время забывает о разных мелочах. А Менсер выглядит как человек, что привык все контролировать и держать в своих руках, из которых, кажется, не рискнул бы выскользнуть ни один стакан.

– Привет, дядя Бен, – лицо мальчишки просияло от радости, Победитель с улыбкой кивнул и, тут же почувствовав укол совести, как будто по привычке помрачнел.

– Любишь куриные крылышки, Джуди? – мальчик довольно соглашается, и Бен тянется за тарелкой, чтобы положить ему еду. Невольно он подумал о том, запомнилось ли племяннику то, как они жили раньше: заметил ли он, как в доме вместо подгнивших овощей и дешевых макарон начали появляться свежие продукты и то, о чем сам он до победы мог разве что мечтать, дожидаясь праздников – мясо? Стилл надеялся, что нет, надеялся, что сыну Лорен больше никогда не придется почувствовать на себе, что такое нищета.

***

В первый год время тянулось мучительно медленно. Он ненавидел дни за их продолжительность и с нетерпением ожидал ночи, с которой неизменно приходила умершая возлюбленная, хоть и знал, что утром снова будет кричать от боли, разрывающей его сердце. Но, как ни прискорбно было это осознавать, со временем ему становилось легче. Нет, он не стал любить ее меньше, тоска не покидала его ни на секунду, он по-прежнему скучал по ней так же сильно. Но присутствие Вьено, сопровождающее угрызениями совести, становилось все менее ощутимым с каждым днем. Постепенно он принимал мысль, что она действительно покинула его навсегда.

Бен свыкался со своей потерей, но все еще не мог найти, чем можно было ее заменить. Разумеется, он думал не о людях. Сестра с мальчишками, конечно, облегчали его жалкое существование, но никто не мог заменить Жаклин. Бенджен пытался вернуться на работу, несколько первых месяцев после возвращения проводил под землей так же много времени, как и до победы, но от этого становилось только хуже. Все напоминало о ней, воспоминания не снимали боль, а только добавляли мучений. Кроме того, за ним все время летали дроны с камерами – то, что Победитель 29 Голодных Игр горбатился в шахте, вызвало настоящий резонанс. За ним все время таскались журналисты, даже спускались за ним, чтобы задавать свои хреновы вопросы, хоть и знали, что он ничего им не скажет в ответ.

Раньше забота о Жак загоняла его на работу, и мысли о ней облегчали этот непосильный труд. Но теперь он не видел в этом никакого смысла, семья больше не нуждалась в деньгах, ему это пользы не приносило, только спина снова начала ныть от ужасной боли. А боль физическая в его случае ничуть не облегчала душевную. Так что Бен ушел. У него не было ни желания, ни сил, чтобы поддерживать мираж о собственной жизни, которая якобы имеет смысл. Так что большую часть первого года он провел в четырех стенах.

Но теперь, когда боль немного ослабла, на него давило собственное ничтожество. Он чувствовал себя бесполезным угрюмым булыжником, который только доставляет неприятности родным. Ему нужно было как-нибудь добавить пользы своему существованию. И решение само пришло к нему в руки. Сначала неожиданным ударом, который едва не выбил его из колеи, в которую он только-только вернулся. Распорядитель прислал настойчивое приглашение на место ментора на 31 Играх.

– Бен, что случилось? – Лорен замирает у порога, не в силах переступить его без разрешения, и обеспокоенно смотрит на Бена, что щурится, читая короткий текст записки. – Бенджен, чего они хотят?

Она знала: герб Капитолия на письме не предвещал ничего хорошего. Впервые она поняла, насколько они зависимы от Их воли, перед Туром Победителя. Бенджен был не готов, он даже не открыл дверь команде, которая приехала, чтобы подготовить его. Они уехали, не сопротивляясь, но на следующий день Джуд вернулся с листочком в руках. С одной стороны нарисован герб столицы, с другой – короткое послание.