Текст книги "Последний маг крови (СИ)"

Автор книги: А. Духовная

Соавторы: Э. Йглымская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Где-то на одном из множества пляжей близ Киркволла, малефикар Септимус вздрогнул, и промахнулся. Замерев на мгновение, он всмотрелся во что-то видимое только ему в глубине Недремлющего моря. Посох сам скользнул ему в руку, и он резко взмахнул им. Глаза идола налились багряным, вылитый из лириума крошечный рот, казалось, искривился еще больше. Вспышка! Маг равнодушно вогнал посох в песок, словно оставляя на страже, и, вернувшись к прерванному занятию, вонзил кинжал в сердце одному из порабощенных стражников. Двое других, никак не отреагировав на смерть сослуживца, подхватили его тело, потащили к куче неподалеку, состоящей из уже лежащих там мертвых стражей, и небрежно бросили его поверх других. К Септимусу же подошел следующий страж из вереницы ожидающих и опустился перед ним на колени. Блеснула сталь вновь поднятого кинжала, отражаясь в глазах смотрящего.

Тревельян выдохнул, почувствовав, как легкие сжались, словно он не дышал все это время. Малефикар почувствовал, что его ищут, и даже защитился от этого. Но не от магии крови. Нет. Наверное, даже подумать не мог, что один из сподвижников церкви так грубо нарушит ее законы.

Инквизитор застонал. Слишком далеко. Он не смог, не смог, снова не смог! Ему не хватает ни опыта, ни знаний! Он уже почувствовал мерно бьющееся, влажное, горячее и мягкое сердце в своей ладони, но при попытке сжать его, раздавить, схватил лишь пустоту.

Тревельян опустился на колени, роняя филактерию, глухо стукнувшуюся об пол, и накрыл ладонями лицо, раскачиваясь вперед-назад, не замечая, что пачкает себя.

«Какой я слабак», – горько подумал он. – «Что же теперь делать? Как остановить этого безумца?! Я не знаю, о Андрасте, не имею ни малейшего представления! Я никогда не молился и не относился к твоему культу, но сейчас я бы отдал все что угодно за один хороший совет...»

Внизу хлопнула дверь, и маг вздрогнул. Посмотрел на свои руки. Что он только что сделал? Рана на ладони уже сомкнулась краями, и, хоть кожа была воспалена, кровь больше не текла. Мудрый организм легко подстроился под новую магию, сберегая жизненные силы носителя, даже не задумавшись, о новой волне душевных терзаний, поднявшейся в его сердце от осознания того, как легко ему далось запретное.

Оглянувшись, он увидел какую-то тряпку, и утер лицо, после накрыв ею кровавый след на полу. Словно ничего и не было. После чего поднял филактерию, на которой уже не было ни капли крови, и сунул на прежнее место. Что ж, теперь он знает где прячется малефикар. Осталось только подобраться ближе и убить его. Но на этот раз он не подвергнет никого опасности. Он все сделает сам.

Тревельян поднялся и поудобнее устроил посох за спиной, чтобы ненароком не зацепился за что-то. Переодеться он не успел, и хоть каждая клеточка его тела молила об отдыхе, он и не подумал их слушать. Вернется – тогда и отдохнет. Если вернется.

Он распахнул чердачное окно, почувствовав на лице приятный ночной ветерок, легко перебрался через подоконник, прошел по карнизу, в сторону проулка, спустился на карниз этажом ниже, еще один карниз, прыжок – и вот он на земле. Маг натянул перчатки без пальцев, пряча от самого себя след от пореза, и направился за город. Страшно ему не было. Гораздо больше он боялся за остальных. Корифей больше не угрожает их миру, а с остальным вполне справится Кассандра, случись с ним что.

– Далеко ли собрался, инквизитор?

Тревельян оглянулся. Позади него стоял Варрик – а кто же еще? – и невозмутимо поигрывал Бьянкой.

– А здесь, знаешь, какая история, ты послушай, это смешно: так вот, возвращаюсь домой после того, как навел панику в рядах нашей доблестной стражи и даже стал свидетелем одной очень семейной сцены, когда Авелин утешала своего паникующего супруга, так вот, возвращаюсь, и что я вижу: из моего дома кто-то вылезает! «Ничего себе!» – думаю я, у меня там гостит куча, хоть и покалеченных, но вполне себе знаменитых героев, парочка инквизиторов, целый отряд головорезов, не говоря уже о статусе принадлежности этого дома одному скромному писателю – и все равно нашелся воришка, рискнувший забраться в него в поисках мифических ценностей, которые я, между прочим, давно уже распродал. Надо, – думаю я, – пойти посмотреть в глаза этому самоубийце, вдруг у него совесть проснется или хоть здравый смысл, глядишь, и сработаемся, вставлю его в пару новых глав в качестве главного любовного интереса одной бордель-маман, у меня как раз персонажу изюминки не хватает, а тут такой шикарный типаж! Смотрю, а это ты, о котором еще только ленивый не написал. Расстроил ты меня, друг мой, ох как расстроил. Где я теперь возьму прекрасного домушника, очаровывающего неприступных дам?

– Советую использовать для типажа Дориана, – буркнул маг, складывая руки на груди. – На счет дам не уверен, а вот остальное – один к одному.

– Варрик отвлекся, инквизитор, но он прав. Куда ты собрался идти один, в темном городе? – из-за наместника, прихрамывая, вышла искательница и встала рядом с ним. Одно ее бедро было ощутимо больше другого, вероятно, за счет перевязки, но не заметно, чтобы ей это мешало.

– Кадан, ты... – тяжелый вздох, и Бык закинул на здоровое плечо свой топор, укоризненно глядя на него. – Ты решил пойти без меня? Понимаю. Но с чего ты взял, что я отпущу тебя? Сегодня я тебя уже терял, и не готов пережить это снова. Дважды за сутки даже для меня чересчур.

Инквизитор отвернулся. Стыдно ему не было, но терять время тоже не хотелось. Стараясь не смотреть на друзей, он произнес:

– Мне нужно отлучиться. По личному делу. Никого из вас я брать не собираюсь. Вернитесь в дом, это приказ.

– Извини, инквизитор, я давно уже не состою в твоей шайке, а значит могу идти туда, куда пожелаю. А желаю я проверить, куда это ты намылился с таким лицом, словно где-то в доме уже лежит твое завещание. Правда, Бьянка?

– Как и я. Я тал-васгот, забыл? Мы подчиняемся тем, кто нам платит, а рыжик как раз задерживает наши деньги. Значит я имею право на небольшой бунт.

– Не будь ребенком, Максвелл, – Кассандра смотрела строго и прямо. – Куда бы ты ни шел, мы все равно отправимся с тобой. Сейчас слишком опасно, чтобы гулять одному.

– Хорошо, – сдался Тревельян. – Но быстро и тихо. И делать то, что я скажу. Понятно?

– Станет понятнее, когда ты скажешь, что у тебя там за личное дело, – непреклонно протянул наместник.

Маг потер виски и отвернулся. Голова болела. И он все еще чувствовал, как в кармане, рядом с его собственным сердцем, магически пульсирует филактерия, показывая дорогу к хозяину, чье сердце он обязан остановить. Неужели придется откинуть этот план, и просто попытаться его прирезать? Нет... Нет, не успеют. У него одного быть может еще был бы шанс, небольшой, но все же, но у толпы калек шансов нет вообще никаких.

И маг принял решение. Что бы ни случилось, он спасет их. Спасет всех. И город тоже.

Я инквизитор. Я смогу. Я уже совершал невозможное.

– Я знаю, где Септимус. И я отправляюсь за ним, – и, не оборачиваясь больше, быстрым шагом направился к виднеющимся в сумраке очертаниям гор.

– Откуда?..

Этот вопрос повис в воздухе и остался без ответа.

Быстрее. Ночь уже давно перевалила за середину, время на исходе. Теперь, когда решение было принято, он ругал себя за медлительность, стараясь не думать о том, чем эта медлительность была вызвана – сейчас он не может в себе сомневаться, не имеет права. Тревельян ускорил шаги, остальные молча последовали его примеру. Лестницы, лестницы, лестницы – теперь он их почти не замечал, стремительно шагая к выходу из города. Закоулки, дворы, кривые улицы – все пролетало мимо, сливаясь в один сплошной поток сначала из белого мрамора, потом – из дерева и кирпича и наконец – стены кончились, они вышли из города. Попроси кто-нибудь после этого нарисовать на карте маршрут, по которому они прошли, он не смог бы этого сделать, но вот будет ли вообще это "после"?

Все чаще и жарче пульсирует филактерия в его кармане, все быстрее стучит его сердце. Дорога петляет меж камней, море впереди них поблескивает в свете заходящей луны, вот-вот наступит рассвет. Никто не проронил ни слова за время, что они шли. Руки напряженно сжимают оружие, усталые глаза смотрят на дорогу и, иногда, – на него. Инквизитор идет впереди и не оглядывается, хоть и чувствует на себе эти взгляды. Ему нечего сейчас им сказать.

Еще несколько минут напряженной гонки со временем, и он замирает, делая знак остальным. Септимус – впереди, всего несколько метров отделяют его от врага. Но что он делает?

– Создатель! – едва слышно прошептала Кассандра, оборачиваясь к остальным с побледневшим лицом. – Он же...

– Убил всех не-магов, – кивнул инквизитор. – Их кровь ему нужна для ритуала.

Варрик тихо выругался и покрепче перехватил Бьянку.

– Но даже без них магов вокруг него слишком много, – обеспокоенно проговорил Бык, прикладывая значительные усилия, чтобы не высовываться из-за валуна, служившего им укрытием. – Как мы их всех остановим?

– Они сами остановятся, как только Септимуса не станет, – замороженным, неживым голосом ответил Тревельян. Внешне он спокоен, но сердце бьется так, словно вот-вот выскочит из груди, а в ушах звенит.

– Да, но как мы к нему подойдем?

Инквизитор посмотрел на него. Долгим, немигающим взглядом, который, казалось, длился вечно, хотя прошло всего мгновение. В этом взгляде – решимость и отчаянная мольба.  «Прости меня, пожалуйста.»

Бык вздрогнул и потянулся к нему рукой, но мага уже не было рядом. Не оставляя себе времени на сомнения, не давая друзьям шанса остановить его, он стремительно вышел из-за валуна и пошел по направлению к Септимусу.

– Какого... – успел услышать он Кассандру, но тут же силой воли отключил эту часть сознания. Не слушать, не оглядываться, не думать.

Порабощенные маги, заложники злой воли малефикара, синхронно, как по команде, повернули к нему головы. Они уставились на инквизитора своими пустыми глазами, но с места не двигались, не получив приказа. Септимус стоял на коленях над телом лежащей девушки. Посох за его плечом ярко пульсировал красным светом. Малефикар повернулся к инквизитору и медленно поднялся на ноги.

– Тебе все мало? Надеешься меня... Что это? – он замер, наклонив голову и словно впитывая ночной воздух всей кожей. Ты изменился. Ты... – глаза его широко раскрылись и он, не мигая, уставился на Максвелла. – Не сможешь. Не успеешь... – маги неподвижно стояли друг напротив друга. Рука инквизитора в кармане, крепко сжимает нож. Рука Септимуса замерла в воздухе, готовая выхватить посох из-за спины.

В этот момент первый луч красного рассветного солнца прорезал ночной сумрак из-за спины Тревельяна и на мгновение ослепил Септимуса. Рука, тянувшаяся к посоху, машинально прикрыла глаза. Сейчас!

Инквизитор рванул из кармана нож и перерезал себе запястье. Перед глазами его полыхнула вспышка света, а затем опустился сумрак. В этом сумраке одна за другой стали появляться красные жилы, оплетающие, казалось, все вокруг. Стук его сердца громко отдается в ушах, и в том же ритме пульсирует весь мир. Время будто остановилось. Ощущение небывалой эйфории охватило его. Он вывернул этот мир наизнанку и теперь видит, как он устроен, видит его швы – красные живые нити, связывающие ткань реальности воедино. Одна из таких нитей тянется к Септимусу. Он видит ее, видит, как она питает кровью его сердце, заставляя его биться. Он тянет за эту нить, вырывает ее из врага. Нить разветвляется, клубком опутывает его руку, он тянет их все, рвет, перекручивает и снова тянет до тех пор, пока не остается ни одной. Тело Септимуса безвольно падает на песок. Глаза его открыты, и они – совершенно белые. В глазах инквизитора – красный туман. Он оборачивается и смотрит на своих спутников.

Все так быстро и просто. С пальцев красным песком осыпается филактерия. Его спутники вышли из-за камня, глядя на него кто настороженно, кто шокировано, а кто-то и гневно. Инквизитор сделал шаг в их сторону и словно налетел на стену, увидев, как Кассандра подняла щит, словно собираясь защищаться от него. Она больше не доверяет ему. Маг перевел взгляд на Быка, но увидел абсолютно ледяной взор и плотно сжатые губы его кадана. А еще – приготовленный к атаке топор. Увидел, и усмехнувшись – отступил назад.

И ты тоже...

Не зря он не хотел их брать. Не зря. Но зато они живы, а ему нет нужды прятать запястья или что-либо объяснять. Они теперь и так все знают. А здесь – здесь всё кончено.

– Что здесь происходит? Где я? – невнятный гул голосов за спиной постепенно рос. Маги, десятки магов, за последнюю ночь повыбиравшиеся из своих нор, где прятались после восстания, и подвластные приказу малефикара, начали приходить в себя. Что-то глухо, почти неслышно шмякнуло сзади – посох с навершием из лириумного идола безжизненной деревяшкой лежал на песке. Обернувшись, маг наклонился за ним, но взять не успел.

– Позволь я это заберу, – его оттеснил наместник, осторожно подбирая посох, стараясь не касаться идола. – Не хватало нам еще одного одержимого, правда? На этот раз я лично прослежу, чтобы эту пакость уничтожили, пусть даже мне придется самому спуститься в Орзаммар и потребовать у Его Величества доступ к наковальне Пустоты.

Маг не хотел отвечать, но все же невесело хмыкнул в ответ на эту реплику и покосился на гнома. Бьянка спокойно расположилась за его широкими плечами, и от этого зрелища ему стало немного легче. Именно к нему он решил и обратиться.

– Варрик... – Тревельян глухо закашлялся. С губ его вместе с воздухом сорвались несколько капель крови. – Позаботься о магах, хорошо? Мне нужно... Нужно побыть одному.

Не дожидаясь ответа наместника и не оглядываясь больше, он ушел в противоположную от Киркволла сторону.

Уже много позже, издалека, он заметил, как крошечные, практически неотличимые на таком расстоянии друг от друга фигурки, возвели на пляже огромный костер, как близких друзей сжигая вместе и жертв, и злодеев этой истории. Дым от погребения поднимался вверх столбом красного цвета и рассеивался в синеве небес.

Эпилог

– А я говорю, не мели чепухи, искательница! Ты сама там была и все прекрасно видела! Неужели ты думаешь, что у нас четверых был шанс против более чем двух сотен магов и одного полностью двинутого малефикара? – гном сердито, но не поднимая глаз на Кассандру, смазывал механизм Бьянкинажьим жиром.

– Магии крови нет оправдания, Варрик! Да ее и незачем оправдывать! Боюсь, по прибытию в Скайхолд я буду вынуждена поставить вопрос о совместимости морального облика Максвелла с высоким званием инквизитора.

– Да ты шутишь!

– Разве? Ты не считаешь это серьезным звоночком? Он использовал магию крови! Убил человека!

– Который хотел прикончить всех нас и жителей Киркволла в придачу!

– Но убил! Почему он снова не обратился к храмовникам?! Почему не позвал стражников!? Наемников? В конце концов, у вас даже небольшое регулярное войско есть!

– Да было ли у нас время на это, что ты несешь? Или я один видел хренову кучу трупов, которые вот-вот должны были открыть дверь для всех демонов за завесой!?

Кассандра упрямо поджала губы, складывая руки на груди.

– Ты не понимаешь, Варрик. Просто не понимаешь, что это значит для меня. Для церкви. Для всего мира! Никто больше не будет доверять ему. А Инквизиция, как организация, держится на репутации. Что будет с нашей репутацией, возглавь нас малефикар?!

– Тут нечего понимать! – Наместник рубанул ребром ладони воздух – Его Инквизиторность в очередной раз спасла наши задницы, не побоясь при этом запачкать руки, а вы нос воротите, мол плохо спас! Да ты в своем уме?! А на счет репутации, так никто кроме нас ничего не понял на том пляже, это только ты хочешь всем растрезвонить, непонятно зачем... Бык, а ты чего молчишь?!

Железный Бык безучастно стоял у окна, глядя на улицу, ведущую к дому. Его душу разъедало столько эмоций! И злость, и беспокойство, и сожаление, и ярость, и даже ненависть. А где-то в глубине души все еще теплилось то чувство, для которого у всех, кроме кунари есть специальное слово. Он неожиданно подумал, что ни разу не говорил кадану, что любит его, хотя, наверное, для него было бы важно это услышать. Наверняка, не единственная вещь, которую он не смог предусмотреть для него... Он нехотя ответил:

– Я беспокоюсь. Прошла почти неделя, а его все нет. Я должен найти его. Убедиться, что он жив. Что он... в своем уме.

– Ты его не найдешь, Бык, – Кассандра устало села на стул, потирая бедро. Повязки по большей части уже сняли, и рана зудела, срастаясь. – Он маг крови. Единожды вкусивший ее власть обречен вновь и вновь возвращаться к ней. Он не вернется, а если вернется – это будет уже не он. Мне жаль. Правда жаль.

– Не слушай ее, Малыш. Я уверен, с ним все в порядке. Просто дай ему время.

– Кто бы дал время мне... – тихо и почти неслышно отозвался Бык.

Спустя еще неделю тепло попрощавшись с "быками" и наместником, город покинула Изабелла, спешно уплыв на своем корабле, рассказывая что-то о сокровищах на острове из моллюсков посреди океана Амарантайн. Хмурик, похмыкав что-то Быку, "отпросился" с нею. Тот неохотно, но все же отпустил.

Киркволл, взбудораженный паникой, уже готовился к беспорядкам и пожарам, и горожане, наученные горьким опытом, предусмотрительно обливали водой свои дома и лавки. Уже даже начали появляться мелкие воришки, спешащие воспользоваться суматохой и обчистить несколько особенно соблазнительных особняков в Верхнем городе, однако утром стражники быстро навели порядок, и всё, стихнув, вернулось в привычную колею.

Еще неделю спустя, всерьез обеспокоившаяся Кассандра приняла решения плыть обратно в Скайхолд и подключаться к поискам инквизитора напрямую. Из Вал Руайо его уже вела Лелиана, но пока безуспешно – слишком поздно взялись за поиски, Тревельян успел исчезнуть без следа.

Еще неделю спустя, «Быкам» подвернулся выгодный заказ на расплодившихся подземных охотников, облюбовавших выход с глубинных троп, недалеко от Киркволла. Его принял Крэм, и, взяв своего хандрившего, хоть и исправно пьющего за здоровье выживших шефа практически за рога, потащил выполнять обязательства перед заказчиком, надеясь, что это поднимет ему настроение.

Трое их друзей, единственные, кого не сожгли в общем погребении, нашли свой последний приют за городом, и Долийка наотрез отказалась покидать это место, пока не пройдет «Месяц Скорби» – традиция, когда в печали о сородиче эльфы ухаживают за могилами собратьев, готовя их к приходу Фалон'Дина – проводника заблудших душ. И ее совершенно не волновало, что среди погибших долийцев не значилось.

Прошел «Месяц Скорби», и «быки» явно засиделись на месте, все чаще намекая шефу о то тут, то там всплывающих заказах, но тот неизменно отклонял все предложения, которые могли увести его далеко от Киркволла или занять много времени.

– Малыш, ты меня убиваешь, – Варрик, инкогнито, то ли по причине известности, то ли пытаясь спрятаться от вездесущего Брана, сидел в капюшоне, и даже Бьянку оставил где-то в замке. – Сколько можно терзать себя?

Железный Бык не ответил, молча опрокидывая в глотку стакан какого-то забористого пойла, хватив воздуха, когда оно обожгло глотку. Последние пару недель он жил именно здесь, в том самом номере, где когда-то обитал Варрик, тогда как прочие наемники по-прежнему квартировали в бывшем особняке наместника.

– Я говорю о том, что нет смысла ждать здесь. Съезди, развейся, я слышал в Денериме появилась работка как раз по вашему профилю, да и ребята твои тут уже истосковались и понемногу начинают буянить. А будут новости – мы тебе сообщим с самым быстрым вороном. Езжай, а? Они хорошо заплатят.

– Я никуда не поеду, гном, отстань.

– Ты же понимаешь, что шансы на то, что он вернется именно сюда минимальны?

Бык махнул бармену, чтобы тот обновил, но сразу пить не стал. Задумчиво нащупал половинку драконьего зуба, болтающегося на груди и сжал его в кулак. Помолчав, он все же выпил эля, и только после этого ответил:

– Он вернется. А если нет... – Бык усмехнулся, той самой, фирменной ухмылкой, – то я сам найду его. Где бы он ни был.

– Шеф! Шеф! – Крэм был возбужден и явно запыхался, пока бежал сюда.

Совсем разленились, – недовольно подумал Бык. – Уже одышка от небольшой пробежки. Надо будет его погонять как следует.

И все же любопытство перевесило. Он приветливо кивнул бармену, и тот принес бутылку вина – Крэма здесь уже хорошо знали.

– Что случилось?

– Шеф, помните мы ходили рубить подземных охотников?

– Ну.

– Вы еще сказали Скорнячке не тащить их туши, но она не послушалась и весьма выгодно загнала шкуры местному кузнецу, кости – руноделу, а мясо в какую-то забегаловку в Клоаке?

– А то ж.

– Так вот, она же их не потрошила тогда, так, освежевала и отдала. А те дурни и подавно не трогали, заморозили до поры до времени и готовили потихоньку.

– И что?

– Так вот, сегодня у них там произошел небольшой скандал. Какому-то местному авторитету попалась в местном деликатесе, в котором я опознал кишки тех тварей, некая дрянь, и он устроил вой на весь мир, а те, не будь дураки, мигом разыскали Скорнячку, мол, вот поставщик, знать ничего не знаем, мы честные повара.

– Ближе к делу, Крэм.

– Ну вы же знаете Скорнячку. Навешала ему люлей, что посмел наехать, тем – что обнаглели валить всё на нее, а что попалось в мясе решила забрать, вдруг ценное. И вот, что это было.

Крэм протянул к кунари открытую ладонь. На ней, тускло посверкивала оранжевым медная бляшка, чуть больше монеты со стилизованным изображением драконьей головы. Мгновенно заинтересовавшись, Бык выхватил ее из ладони лейтенанта, поднося к глазам поближе, пристально рассматривая.

– И она вспомнила, что именно такой знак видела у нашего инквизитора. Помните шеф, он его постоянно носил на отвороте куртки.

– Помню, Крэм, – медленно протянул Бык и встал. – Оставляю командование на тебе! Меня не будет какое-то время.

– Есть, шеф! – отрапортовал тот и, когда рогатая фигура покинула таверну, развернувшись к бармену, крикнул, взмахнув бутылкой: – Эй, уважаемый! Еще четыре таких же и бочонок эля – за то, чтобы скоро мы покинули эту дыру!

«Кунари не ползают по глубинным тропам. Кунари не ползают по глубинным тропам. Кунари не...»

Бык в очередной раз задел рогами края пещеры и громко, от души, выругался. Спустился он сюда без проблем, а вот путешествие оказалось настоящей пыткой для его нервов. Своды были низкими, проходы – узкими и наполненными разными мелкими тварями, охотящимися в темноте. И все же он продвигался все дальше и дальше, ориентируясь на почти незаметные глазу отметки, которые наивные герои имеют привычку оставлять за собой, чтобы не заблудиться. Бык был более чем уверен, что не одного героя грохнули именно из-за подобной беспечности. Да и вообще, что это за герой такой, который не в состоянии ориентироваться в десятке ходов... Разветвляющихся на еще десятки ходов и еще пару десятков каждый? Пфф. Мелочи.

В один из дней на него напали порождения тьмы. В другой – стая глубинных охотников. В одном из лазов он наткнулся на детеныша дракона. Его было убивать по-настоящему жаль, какой красивый зверь мог бы вырасти! Но пришлось.

Бык ни на мгновение не верил, что его кадан мертв. Он герой. А герои так просто не умирают.

На пятый день он вышел в большую пещеру, и вот здесь-то и оценил все коварство вышеуказанных героев. Пометки вели сразу в десятке направлений. Бык даже почувствовал гордость за инквизитора – да, этого вряд ли можно было обвинить в наивности. Но и Быка обвинить в отсутствии настойчивости тоже было никак нельзя.

На шестом ходе ему повезло. Крошечная пометка, прячущаяся у самой земли за камнем, но он нашел ее. И пошел дальше. Временами ему казалось, что он преследует призрака, но кунари и не подумал сдаться.

Подобные пещеры со множеством отметок попадались еще два раза, и, хотя мысленно Бык продумывал те веселые вещи, которые устроит инквизитору по встрече, он и не думал отступать. Уж у кого, а у него упрямства хватит на десяток инквизиторов.

Три недели спустя, когда по ощущениям он был, казалось, уже под самым Амарантайном, Бык услышал далекий шум воды. Ему и раньше встречались небольшие ручейки, так что от жажды он не страдал, а вот помыться, пусть даже и в ледяной воде, было бы совсем неплохо. Судя по звуку, водопад должен был быть достаточно большим. А значит, можно надеяться, что царапать рогами своды не придется.

Спустя еще день – расстояние в пещерах обманчиво, а звук распространяется далеко в их каменных сводах – кунари вышел к долгожданному водопаду.

Откуда-то сверху тускло светило солнце, скорее всего, выходя ущельем куда-то на поверхность. По стенам пещеры обильно рос мох и какие-то грибы. Было очень шумно, огромная масса воды лилась сверху и с ревом, достойным дракона, ударялась о каменное дно выдолбленного потоком кратера, поднимая при этом огромную кучу брызг.

А посреди этого безумия, по пояс в воде, спиной к нему стоял его кадан.

Не раздумывая больше, Бык скинул обмундирование и оружие на ковер из мха, и ступив в ледяную воду, стиснул его в объятиях.

Тревельян удивленно охнул, разворачиваясь.

– Ты? Откуда ты здесь?..

– Тсс... – он прижал его к себе крепче, услышав, как звякнули друг о дружку их кусочки драконьего зуба, и чувствуя, что внутри словно кто-то отпускает напряженную горящую тетиву, жившую в нем все это время. – Ты же помнишь? Мы всегда вместе.

– .. Не хотел видеть разочарования. Думаю, Кассандра уже отстранила меня, а мне нужно было побыть одному. Подумать. Решить, что делать дальше.

Они лежали в противоположном от водопада углу пещеры, чтобы вода не заглушала их разговор, и можно было не кричать.

– Она говорила об этом. Но после первого шока все же одумалась, и стала искать тебя. Хотела поговорить, объясниться, но не нашла.

– А ты нашел?

– А я нашел.

– И... Что ты думаешь?

– Жить мы здесь не станем, если ты об этом. Вода слишком холодная.

– Зато приносит покой.

– Даже слишком успокаивает, я бы сказал.

Инквизитор рассмеялся, и, подтянувшись выше, поцеловал его. Думая о чем-то своем провел пальцем по его рогу от основания вверх.

– Я хотел дать тебе время, – сказал он

– Мне оно было нужно.

– Как и мне.

– Я знаю.

Они помолчали.

– Я не хочу жить без тебя, кадан, – негромко произнес Бык. – Я много, очень много, поверь, думал об этом, пока не понял одну простую вещь. Ты нужен мне, и я не готов тебя оставить будь ты хоть трижды магом крови, держащим в страхе все Восточное побережье.

– Я и не хочу таким быть.

– Это я тоже понял, когда стер все страхи, с детства навязываемые мне тамассран. Мне пришлось хорошенько прочистить свою голову, знаешь ли. – Он ухмыльнулся. – И я подумал... Я вспомнил, что ты сделал для меня. Что ты не отвернулся от меня, когда я стал фактически бесполезен для дела Инквизиции. Что ты предпочел спасти моих ребят, вместо того, чтобы заключить выгодную сделку с Бен-Хазрат. Что ты помог мне сохранить то во мне, чем я являюсь сам по себе, без Кун. Я не могу забыть этого и не могу отвернуться от тебя. Да и не хочу. Я хочу быть рядом и успеть подхватить тебя, если ты вновь оступишься. Хочу разделить с тобой эту ношу. Но пообещай мне одну вещь.

– Какую?

– Пообещай, что ты сделаешь все, чтобы стать последним магом крови в Тедасе. Как тебе такой амбициозный план? С Корифеем конечно не сравнится, но...

Максвелл обнял щеки кадана ладонями, и прижался лбом к его лбу, глядя куда-то вниз, словно размышляя над его словами или прикидывая дальнейший план действий. Но потом неуверенно улыбнулся, взглянув в глаза.

– Обещаю.

Бык обнял его за талию, и перевернулся вместе с ним, подминая под себя теплое от недавнего «сеанса профилактики простуды» тело, после чего наклонился к его лицу и тихо произнес:

– Я люблю тебя.

КОНЕЦ