Текст книги "Черная полоса (СИ)"

Автор книги: Звездопад весной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Всё, хорош! Сдохнет же.

Тонкий, ломающийся голос того белобрысого, имя которого так и не отложилось в памяти.

– Карманы проверь.

Это этот, как его… Дуся? Дуня?

Руки по карманам. Мелочь по асфальту.

– О, отлично!

Отлично. Никто не употребляет этот анахронизм, кроме Маси. Это у него тоже юмор. Одобрительный гогот. Телефон нашли. Там же мама… Мама.

Навалилась тишина, и осколки реальности наконец перестали кружиться вихрем. Пришло ощущение холода в кончиках пальцев, а потом и во всем теле. Левую щеку грели лучи солнца, а правую холодил асфальт. Лешка провел языком по зубам – кажется, все на месте. Струйка крови проложила себе путь из левой ноздри чуть наискосок до верхней губы и уже оттуда сначала ручейком, а потом скромной апрельской капелью вниз. По лицу-то зачем было, и без того паршиво… Теперь ничего не скроешь.

Прошло какое-то время, может, час, может, минута. Лешка поднялся, одной рукой придерживая ребра, как будто они могли в любой момент высыпаться из-под куртки. Второй рукой вытер кровь с лица, хотя это не очень-то и помогло, даже наоборот. Теперь в крови была еще и рука. Здорово. Просто замечательно.

Лешка огляделся. Пустынная улица показалась огромной, и на него вдруг навалился запоздалый страх. То ли от этого, то ли от холода, но Лешку затрясло. Он бездумно побрел куда-то, лишь бы не стоять на месте. Редкие прохожие шарахались от него, и Лешка представил себе, как выглядит со стороны: растрепанный, с разбитым лицом, шатающийся. Такой же, как Мася, Дуся (или всё же Дуня?) и этот третий. Как многие-многие другие обдолбанные «неблагополучные». Если уж на то пошло, то что именно делает Лешку таким уж благополучным? Ни-че-го.

Пройдя еще несколько метров, Лешка понял, что где-то потерял рюкзак. Наверное, так и остался лежать возле спортплощадки. Или в раздевалке? Да, наверное, в раздевалке. Надо вернуться.

Лешка дошел почти до самой школы, но остановился, вспомнив кое-что. Нет, он точно взял рюкзак с собой. Он помнил, как нес его в руке, а потом перебросил через плечо, поняв, что придется убегать. Правда, бегство не удалось, но факт остается фактом: рюкзак был при нем. Значит, придется возвращаться на место драки. Нет, какой там драки. Избиения.

Лешка постоял возле места своего падения, рассеянно глядя на лужицу крови, натекшую из разбитого носа. Рюкзака не было. Они что, и его унесли? Но когда? Лешка не был уверен, но ему казалось, что сознание он не терял. Правда, что-то могло вместиться в тот промежуток тишины между мыслью о маме – все фотографии и сообщения, всё пропало – и ощущением холода. Так или иначе, а рюкзак вместе со всем содержимым исчез. И это значило, что домой теперь не добраться.

Лешка всё равно побрел к автобусной остановке, представляя, как будет унижаться и просить. Может, поискать мелочь возле рынка? Но туда еще надо дойти, а солнце уже садится. Черт. Интересно, дядя уже отследил его телефон? И как часто он вообще это делает?

Неожиданно Лешке повезло. Водитель третьего по счету автобуса его узнал. И это действительно было везением, потому что к тому моменту Лешка совсем закоченел.

– Домой хоть позвони, предупреди, – сказал водитель, протягивая Лешке свой ветхий мобильник.

– Спасибо.

Лешка начал было набирать, но только это был мамин номер. А дядиного он не помнил. Вообще.

– Эпоха гаджетов, – покачал головой водитель.

Лешке отчаянно захотелось плакать, но он терпел. В конце концов, что еще может пойти не так? Он ведь почти дома…

Дядиной машины на обычном месте не оказалось – вот и «не так». Лешка поднялся по лестнице, по привычке бросив взгляд на камеру. Подошел к закрытой двери, постучал, понимая, что никто не откроет. Сел, прислонившись к двери спиной и обхватив себя руками. Ребра ныли, отчаянно пульсировали разбитый нос и скула.

Над головой что-то зажужжало, Лешка не сразу понял, что это может быть. Та нашлепка, которая открывала замок через мобильное приложение. Выходит, дядя, увидев его на камере, догадался открыть? Очень кстати, хотя бы не придется замерзать… У гаджетов явно имелись и свои плюсы. Лешка встал и открыл дверь.

Пискнула, отключившись, сигнализация. И это тоже делается через приложение. Что еще?

Лешка уже почти ожидал, что дядя каким-нибудь волшебным образом телепортируется в гостиную, но этого, конечно, не произошло. Дверь пожужжала, заперев замок, и на этом чудеса техники закончились.

Лешка сбросил с себя изувеченную куртку и прошел в ванную.

Ничего хорошего он в зеркале не увидел: перепуганное лицо, распухший нос, кровавый ореол, оставшийся над верхней губой, ссадина на скуле. Надо хотя бы умыться.

Лешка осторожно протер лицо влажным полотенцем, пощупал ребра, пытаясь понять, сломаны ли они. Красивый синяк, расплывшийся по животу и груди, на этот вопрос ответа не давал.

И всё же – куда подевался дядя?

Он приехал где-то через час мучительного ожидания, и Лешке его выражение лица очень не понравилось.

– Где ты был? – спросил дядя с порога.

– А вы?

Дядя покачал головой:

– Ты первый.

Лешка совсем растерялся. Голова кружилась, мысли не облекались в слова. Дядя опустился на диван. Лицо его оставалось спокойным, но Лешке почему-то казалось, что это стоит дяде огромных усилий.

– Ну?

Это было уже слишком. Лешка не был виноват в том, что его избили и ограбили. Или был? Он начал рассказывать, стараясь ничего не упустить.

– Значит, ты не мог мне позвонить, – сказал дядя, дослушав до конца.

Лешка помотал головой.

Дядя еще какое-то время молча разглядывал свои руки, как будто никогда их раньше не видел. Потом исподлобья глянул на Лешку.

– А я тебе звонил, – сообщил он.

– Да? Я не слышал… – Лешка соображал очень медленно, но всё же сделал вывод: – Это, наверное, уже после того, как они забрали телефон.

– Наверное, – согласился дядя.

Лешке вдруг показалось, что он балансирует на краю бездны, и нащупать края можно только дальнейшими расспросами.

– И что, кто-нибудь ответил? – спросил он.

– Ответили.

– Что сказали?

– Спросили, кто хозяин телефона. Имя, возраст, внешность.

– И?

– И пригласили опознать.

– Телефон?

– Труп.

– Чей?

– Твой.

Лешка ничего не сказал, только захлопал глазами.

– Конечно, он оказался не твой, – продолжал дядя. – Просто совпадение: темные волосы, карие глаза. И твой телефон в кармане.

Нет, всё предыдущее было не слишком. А вот это… Вот это – слишком.

– Откуда труп? – спросил Лешка. – Почему труп?

– Потому что эти твои Дуси с Мусями угнали машину, поехали кататься и врезались в грузовик.

Лешка мысленно отмотал запись назад, на тот момент, когда дядя вернулся домой и стал допытываться, где Лешка был. И еще немного назад, пытаясь представить, как дядя отслеживает его телефон, обнаруживает его не в том месте, звонит, чтобы отругать, и… Лешка выдохнул, совершенно позабыв о собственных невзгодах:

– Ой…

– Вот именно.

Комментарий к 24

Внимательные читатели поймут, зачем автору понадобилось гуглить радужку трупа… 0_0

========== 25 ==========

– Кажется, получилось. Всё на месте?

Это было одним из последствий происшествия на спортплощадке.

Узнав, что телефон нашелся, Лешка, уже почти смирившийся с потерей, терзался противоречивыми чувствами. С одной стороны, он был рад возвращению фотографий и переписки, но с другой… Этот телефон побывал в кармане трупа. Нет, хуже. Он был в кармане человека, чьего имени Лешка не знал, в чьей кличке не был до конца уверен, в тот момент, когда произошло превращение из живого человека в труп. Лешка не мог не всматриваться в швы корпуса, пытаясь разглядеть следы крови. Не мог не представлять…

Дядя проявил понимание и молча вручил Лешке новый телефон, но вся глубина этого поступка дошла до Лешки только тогда, когда дядя помог ему с синхронизацией. Теперь у телефона было новое тело, но прежняя душа. Ну, это в том случае, если всё получилось.

Лешка взял телефон в руки и ненадолго завис, понимая, что не хочет листать старые фотографии и читать мамины сообщения. Хранить их было важно, просматривать – невозможно. В какой-то момент он запер эту часть своей жизни на ключ и даже не заметил.

Ограничившись быстрым взглядом на количество фотографий и сообщений, Лешка кивнул:

– Всё.

– Что будем делать с геолокацией?

– А что с ней?

– Ничего. Выходит, что толку от нее нет… От ограблений и аварий она явно не защищает. Можно и отключить.

– Но зато вы будете знать, где искать тело, – возразил Лешка.

Дядя бросил на него короткий непонятный взгляд и ответил:

– Оно было даже не твое.

– Ну, извините.

Лешка собирался было сказать еще что-то, но прикусил язык. Опять на него напало это кусачее настроение, требующее провокаций и ссор. Но ведь ему не нужна была реакция, он и так знал…

– Пусть будет, – твердо сказал он. – Не отключайте.

Еще одним последствием была смена школы.

– Тебя там хоть что-то держит? – спросил дядя.

Он не мог не заметить, что друзей Лешка так и не завел, но всё равно спросил. Зачем – Лешка не знал. Но ответил честно:

– Нет.

И оказался переведен в другую школу. Район был получше, сама школа – чуть современнее. О людях Лешка еще не успел составить впечатления, но в глаза сразу бросилось очевидное.

– Туда ехать еще дольше. И с пересадкой.

– Я буду тебя возить, – ответил дядя. И тут же добавил: – Не обсуждается.

К счастью, он согласился высаживать Лешку не у самого порога, а за углом, и это было вполне допустимо. Многих привозили на машинах. Лешка смирился – при условии, что домой будет добираться самостоятельно. Дядя явно сомневался, и Лешка опять разозлился:

– Можете вживить мне под кожу маячок, чтобы точно знать, чей труп.

В этот раз язык прикусить не получилось, не успел.

– Дурак ты, Алексей, – покачал головой дядя.

Лешке стало мучительно стыдно, но извиниться он почему-то не смог. Нет, он смог бы, но понимал, что облегчения это не принесет. Вся эта ситуация крошечным червячком засела в сознании, прорывая там всё новые ходы, не давая покоя. Самым противным было то, что Лешка узнал этого червячка. Вина. Он чувствовал себя виноватым за то, что его телефон оказался у Дуни (или всё же Дуси?), за то, что дядя какое-то время верил в его смерть, за этот его взгляд… Всё произошло случайно, Лешка этого не хотел – и от этого было только хуже. Как теперь избавиться от назойливого червячка? Где-то в глубине души, так глубоко, что Лешка сам не мог его увидеть (или предпочитал не замечать), имелся ответ на этот вопрос. Лешка ни за что не подумал бы об этом прямо: очень уж неловко, даже стыдно. Да, определенно стыдно. Но это не мешало ему всеми доступными способами добиваться необходимого.

Опытным путем Лешка установил, что слова дядя игнорирует. Оставались поступки. Что-нибудь такое не слишком опасное. Не в школе, потому что менять ее не хочется. И чтобы контролировалось легко.

Всё это планировалось как-то независимо от Лешки, параллельно его обыкновенным мыслям, без слов. Если бы он поставил себя перед фактом, всё отменилось бы. Поэтому он старался не думать слишком громко.

В один из сравнительно теплых дней Лешка пошел не домой, а на речку. Долго бродил по берегу, пробовал на прочность тонкий лед, ждал. Наконец дождался сообщения: «Что ты делаешь?»

Подумал немного, сфотографировал надтреснутый лед под ногами, позаботившись о том, чтобы в кадр попала плескавшаяся о кромку льда темная вода. Отправил.

«Плохая идея».

Почувствовал, как в груди разливается противно горячая дрожь, написал: «Почему?»

В ответ получил фотографию кресла.

Вот сейчас адреналин захлестнул с головой.

Прикрыл глаза, подышал глубоко и размеренно, пошел к мосту, вскарабкался на перила. Выпрямился, постоял, ловя равновесие. Сфотографировал свои обутые в кеды ноги: левая видна полностью, она впереди, а носок правой только чуть выглядывает из-за штанины, сложный ракурс. Но главное видно: его ноги, стоящие на пересекающих кадр металлических перилах, слева – бетонный мост, справа – река. Соскочил влево, сжимая телефон в руке, против всякой логики ожидая ощутить не толчок от приземления на бетон, а мягкое погружение в воду. Снова немного отдышался, отправил фото.

Комментарий к 25

Что-то я забыла в прошлой части указать, что приложения для замка и сигнализации – реальные. Ну, вдруг это кого-то волнует) Или я уже об этом упоминала?

========== 26 ==========

Лешка пожалел о своем поступке сразу же. В ту же секунду, как фото с противным гуканьем улетело адресату. Домой идти резко расхотелось, вся затея внезапно предстала во всей красе и совершенно Лешке не понравилась. Как он додумался до такого? Зачем? Дурацкая ситуация…

Лешка покидал камешки в реку, перешел на другой берег, вернулся обратно. Ответа не было, и он просто на всякий случай разблокировал телефон, убедился, что ничего не пропустил, пролистал немного вверх и завис, рассматривая кресло. Надо будет его сжечь.

Рой бабочек в животе никак не унимался, и Лешка начал подозревать, что единственный способ борьбы с ними – это возвращение домой. Интересно, если извиниться, всё отменится? Кажется, этот вариант он еще не пробовал… Точно. Надо извиниться. Бес попутал. Затмение. Бывает.

Вот только всё намного сложнее. Лешка уже знал, как на него влияет чувство вины, и последствия этого влияния ему не нравились. Этот зуд, сейчас побуждающий его говорить гадости, скоро перерастет в зуд почти физический, раздирающий изнутри. Банально, конечно, но лучше принять горькое лекарство, чем продолжать мучиться.

Лешка заверил себя, что пойдет домой. Вот только посидит немного, пока сидение не вызывает дискомфорта… Напоследок, так сказать.

Он устроился на скамейке и закрыл глаза, подставляя лицо солнцу. Отчего-то стало смешно, губы сами по себе растянулись в улыбке.

Непонятно откуда набежавшая тень заслонила солнце, и Лешка вздрогнул, широко распахнул глаза, готовясь увидеть Масю.

– А, это вы, – облегченно выдохнул он.

На лице дяди тоже промелькнуло что-то вроде облегчения.

– Испугался?

– Потерял бдительность. Совсем не обязательно было за мной ехать, я бы сам вернулся, – ответил Лешка.

– Ну да, ближе к лету. Ты здесь уже третий час сидишь.

– Серьезно?

Лешка вынул телефон, посмотрел на часы. Случайно разблокировал экран, и заставка сменилась фотографией кресла. Лешка поспешно убрал телефон, замечая, как дрожат руки.

Дядя сел рядом, спросил:

– Готов возвращаться?

И Лешка совершенно четко увидел, насколько изменилось дядино к нему отношение. Такая явная осторожность, чуткость, бережность – как можно было этого не замечать? И с каких пор всё именно так? Зная, что нужно искать, Лешка погрузился в воспоминания, просматривая, сортируя и анализируя.

Вот только что – дядя сел, чтобы не нависать над ним, позволил решать, когда возвращаться, переживал, что напугал. После истории с телефоном – выслушал, дал возможность оправдаться. Как и раньше, с учебником, а еще до того – с сочинением. Вообще всё сейчас казалось продиктованным заботой, все эти нелепые, иногда непонятные и кажущиеся бездушными действия… Таблетки от головной боли, интернет, дождевик, стрижка, плед, чай, рука на плече, отмененная конференция, отпертая дверь (как вообще можно успеть подумать о том, что нужно ее отпереть, когда столько всего происходит?). Десятки, сотни мелочей. Всё вот это – забота. Иногда довольно неуклюжая, но… Сколько же понимания нужно, чтобы всегда делать то, что необходимо?

Если подумать, если хорошенько подумать (да, хоть и не хочется вспоминать), то дядя всегда был рядом. Когда умирала мама, кто поил Лешку чаем? Кто отвез его к ней, хотя она пыталась всё скрыть? Кто занимался похоронами, при этом не спуская глаз с Лешки? Когда болела Ника, кто отвез ее к ветеринару? Кто втирал мазь в ушибленную руку, до которой самому Лешке не было дела? Когда Лешка задыхался от жалости к себе и считал себя самым одиноким существом на свете, кто не спал каждую ночь, оберегая его сон?

Нет, дядино отношение не изменилось. Ну, может, он начал чуть лучше изъясняться, перестал считать, что Лешке всё известно по умолчанию. Но это мелочи. Изменилось другое. Сам Лешка изменился.

– Ты что?

– Ничего. Просто…

Нет, потом. Всё потом. Это откровение ничего не меняет и не отменяет. Лешка встряхнулся, отгоняя лишние мысли.

– Готов, – сказал он, поднимаясь.

До дома доехали молча. Лешка старательно отгонял от себя нахлынувшие еще на скамейке мысли. Дядя то и дело поглядывал на него, и Лешка задумался о степени его проницательности. Если честно, дядины вопросы и комментарии очень часто были в самую точку.

Едва они вошли в гостиную, дядя спросил:

– Что тобой руководило на этот раз?

Лешка пожал плечами:

– Просто так захотелось.

– Ну, раз так…

Дядя широким жестом пригласил Лешку к креслу. Бабочки тут же тревожно захлопали крыльями. Лешка заколебался.

– Давай, манипулятор, тебе же так захотелось, – подбодрил его дядя.

– Почему сразу манипулятор? – оскорбился Лешка.

– Потому что используешь меня для достижения своих целей. Ложись.

Лешка стал было расстегивать брюки, но дядя остановил его. И это могло означать только одно.

– Не надо! – вырвалось у Лешки.

– Поздно.

И он еще думал, будто бы дядя к нему относится – как? Бережно? Заботливо? Чушь какая!

Лешка бросил на дядю испепеляющий взгляд и лег животом на подлокотник, мысленно обещая креслу скорую и мучительную гибель.

– Не надо так на меня смотреть, – сказал дядя, выдергивая из розетки шнур. – Доиграешься когда-нибудь…

– То есть это еще не доигрался? – мрачно осведомился Лешка.

– Пока нет.

И шнур без дальнейшего промедления рассек воздух.

Лешка глухо вскрикнул, проклиная свою идиотскую затею. Этого ему совершенно не хотелось. Нужно быть полнейшим кретином, чтобы добровольно спровоцировать такое… А-ай!

После каждого удара дядя терпеливо ждал, давая Лешке время отдышаться и снова лечь ровно. И Лешка послушно ложился, хотя понимал, что за каждым его расслабленным возвращением в исходную позицию следует новый удар. Но после шокирующей боли первых секунд всё входило в какой-то ритм, которому хотелось следовать. Дернуться-замереть-пережить-справиться-расслабиться-вернуться. Надышаться той секундой, в которую предыдущий удар почти погас, а следующий еще не настиг. Подумать, почему они здесь сегодня собрались. Осознать. Сделать выводы.

Удары Лешка не считал, он проживал изменения палитры боли. Когда отдельно вспыхивающие жгучие полоски окончательно смешались в единое яркое пятно, он почувствовал острую необходимость выговориться. Не для того, чтобы остановить экзекуцию, а просто потому, что больше не мог об этом молчать. Еще несколько ударов он потратил на размышления о том, как запихнуть всё в наименее громоздкую конструкцию, чтобы успеть произнести между всхлипами и криками. И наконец выдавил из себя:

– Простите, что вам пришлось опознавать труп.

Получилось невнятно, и Лешка на всякий случай повторил:

– Простите.

Слезы, катившиеся по щекам еще с первых ударов, так и не иссякли, даже потекли пуще прежнего, но теперь они были слезами облегчения.

Хотя Лешка давно уже лежал ровно, нового удара всё не было. Вместо этого ладонь мягко легла на затылок, скользнула на плечо и легонько сжала его.

– Дурак, – сказал дядя. – Какой же ты всё-таки дурак…

Комментарий к 26

Скучно как-то, никакой новой матчасти в главе…

У кого-то две истерички, а у меня два сентиментальных дурака)))) Ну да ладно, я это исправлю)

========== 27 ==========

Новая школа определенно была лучше предыдущей. Лешку рассматривали с любопытством, но косых взглядов не было. В первые дни, всё еще терзаясь из-за происшествия с телефоном, Лешка сторонился одноклассников и на уроках садился в самый дальний угол, чтобы никто не дышал в затылок и не приставал. Там его не трогали, но на переменах обязательно пытались вовлечь в разговоры. Сначала Лешка отмалчивался. Потом, разобравшись наконец со своим чувством вины (и придя к выводу, что оно того стоило, хотя вообще-то можно было и сразу поговорить обо всём с дядей, но это если бы мозг был устроен чуть попроще), начал присматриваться. Класс был разношерстный, и никто пока что не взирал на Лешку с брезгливым презрением. Это само по себе уже было здорово. На вопросы Лешка отвечал неохотно, но и это никого не смущало. Его приняли в коллектив, причем на его условиях.

И на английском, когда Елена Анатольевна попросила класс разбиться на пары, чтобы потренировать диалог, Лешка даже не успел ощутить привычную неловкость неминуемого одиночества и чтения обеих ролей, потому что к нему сразу же подсел невысокий белобрысый парнишка, о котором Лешка знал совсем немного: зовут Игорь, иногда опаздывает, вечно в каких-то ссадинах и пластыре. Спортсмен, как он сам выражался. Какой именно спорт он представляет – оставалось пока неизвестным, Игорь не говорил.

– Скьюз ми, из зыс сит тэйкин? – спросил Игорь, и Лешка невольно фыркнул.

– Не паясничай, – мгновенно отреагировала Елена Анатольевна.

– Ну, инглиш же, плиз, – напомнил Игорь, копируя ее привычную интонацию, но добавляя чудовищный акцент.

Одноклассники захихикали.

– Stop fooling around, back to work! – скомандовала Елена Анатольевна, ничуть не смутившись.

– Ну, ту ворк так ту ворк, – вздохнул Игорь и уже без гротескного акцента начал читать свои реплики из учебника. Когда Елена Анатольевна отошла от их стола, он шепнул Лешке: – Она нормальная тетка вообще-то.

Лешка уже это понял. Елена Анатольевна могла быть шумной, эксцентричной и требовательной, но к классу относилась по-человечески.

– Пойдем с нами после школы, – продолжал Игорь.

– Куда?

– Ну, в одно место…

Видимо, во взгляде Лешки проскользнуло сомнение, потому что Игорь расстегнул свой немаленький рюкзак, показывая спрятавшийся там пенниборд, и спросил:

– Катаешься?

Лешка покачал головой.

– Ничего, научим.

Это было как-то слишком внезапно.

– Я не могу, – поспешно сказал Лешка.

Он ведь даже не соврал. И дело не в том (ладно, не только в том), что некоторые части тела еще побаливали после шнура. Если после уроков пойти кататься, дядя его немедленно отследит и либо начнет звонить и ругаться, либо приедет, чтобы лично отвезти домой, и неизвестно, что из этого позорнее. У других-то, наверное, поводок длиннее…

Имелся, конечно, вариант спросить заранее, но после Лешкиных выходок на речке в отрицательном ответе можно было не сомневаться. Поэтому проще всего было сразу отказаться.

Хотя жаль, конечно.

Игорь, казалось, не обиделся. Он снова застегнул рюкзак и пожал плечами:

– Понял, не дурак. Дурак бы не понял.

– Может, как-нибудь потом, – неловко сказал Лешка.

– В любой момент, – снова пожал плечами Игорь.

После уроков, когда Лешка шел к первому из своих автобусов, дядя позвонил и спросил:

– Тебя забрать? Я тут недалеко…

Лешка вздохнул. Разумеется, это не случайность. Просто тонкий намек на то, что нет ему больше доверия.

– Отрицательный ответ не принимается? – на всякий случай спросил он.

– Принимается, если есть причины.

– А если я просто не хочу?

– А ты не хочешь?

– Допустим, нет.

– Можно узнать, почему?

Лешка снова вздохнул. Почему нельзя просто оставить его в покое? Было досадно, что остальные после школы гуляют, катаются на скейтах, роликах и велосипедах по только что показавшемуся из-под снега асфальту, ходят в кино, а Лешка должен докладывать о каждом своем шаге и немедленно возвращаться домой. Так у него никогда не появятся друзья.

Но влезать сейчас в эту дискуссию не хотелось, проще было согласиться. И он согласился.

В машину Лешка проскользнул поспешно, надеясь, что никто не увидит.

– Всё нормально? – спросил дядя.

Лешка не знал и не хотел уточнять, что именно он имеет в виду, и просто пробормотал нечто невразумительно-утвердительное.

Они отъехали всего на пару сотен метров, когда дядя резко затормозил. Лешка вообще ничего не понял, а дядя включил аварийку, остановил машину и выбежал на дорогу. Подхватил что-то с асфальта и столь же поспешно вернулся в машину. Сунул свою находку Лешке:

– Подержи.

Лешка с изумлением обнаружил, что держит в руках рыжего котенка.

Дядя уже выключил аварийку и ехал себе дальше, как будто ничего не произошло.

– Вы это подстроили, – заявил Лешка.

– Что?

– Вот это. – Лешка красноречиво кивнул на котенка.

– Это еще почему?

– Потому что так не бывает. Во-первых, что вы «тут недалеко» вообще делали? Во-вторых, всё именно так, как вы говорили: на дорогу выбежал котенок. Так не бывает.

– Когда я такое говорил?

– Когда я не пристегнулся. Погодите, еще не всё. В-третьих, вы мне щенка предлагали, а теперь котенка насильно суете. Так нельзя.

– Всё?

– Всё.

– Во-первых, у меня могут быть дела, о которых ты не знаешь.

– Какие?

– Не твоего ума дело. Во-вторых, в городе именно так и бывает. Постоянно кто-нибудь лезет под колеса. В-третьих, ничего я тебе не сую, просто подержать дал.

– Зачем?

– Затем, что держать кота и руль одновременно нельзя. И в багажник его тоже не засунешь, потеряется. Мелкий же…

– А брать-то его было зачем? Может, он чей-нибудь. Посадили бы на тротуар.

– В городе чьи-нибудь котята на дорогу не выскакивают, они по квартирам сидят.

– И куда его теперь?

– Домой, куда же еще.

– Или посадить на тротуар, пусть идет к своей кошачьей матери.

– Можешь сразу выбросить в окно в таком случае, – сказал дядя, опуская стекло с Лешкиной стороны.

Лешка инстинктивно прижал котенка к себе, потом осторожно потянулся к кнопке на двери и поднял стекло.

– Это шантаж, – наконец сказал он. – Почему нельзя просто оставить его где-нибудь в безопасном месте?

– Мне казалось, у нас дома вполне безопасно.

– Я не хочу кота.

– А я хочу, и теперь это мой кот. Вопросы?

Лешка придирчиво осмотрел котенка, которому на вид было месяца два, и спросил:

– Вы это точно не подстроили?

– Как ты это себе представляешь?

– Ну, я не знаю… Может, вы его нашли и посадили на дорогу как раз перед тем, как меня забрать.

– По-твоему, я бы посадил на дорогу своего кота?

– С вами невозможно спорить.

– Вот и не спорь.

Лешка вздохнул и спросил:

– У него имя хоть есть?

Дядя покосился на котенка и уверенно ответил:

– Тимофей.

– А вдруг девочка?

– Тогда Тимофея.

– Как у вас всё просто…

– И не говори.

Комментарий к 27

Понимаю, что народ будет возмущен отсутствием действия в этой главе, но так надо.

И нет, на котенка у меня никаких мрачных планов нет, расслабьтесь. Просто захотелось, чтобы был котенок.

========== 28 ==========

– Какой-то он наглый, – сказал Лешка, – даже для кота.

Тимофей полностью игнорировал его недовольство. Он забрался Лешке на плечо и зачем-то жевал отросшие за зиму волосы. Дядя философски наблюдал за этим, но вмешиваться не спешил.

– Волосы мои ему не нравятся, – пожаловался Лешка. – Весь в вас.

– Нравятся, – заверил его дядя, осторожно снимая котенка. – Просто у него инстинкты. По матери скучает.

Что-то неприятно кольнуло от этих слов. Значит, в кошачью психологию дядя вот так запросто вникает, относится с уважением к любой прихоти мелкого рыжего деспота… Лешка поспешно одернул себя. Не хватало еще к котенку ревновать.

Тимофей тем временем обхватил дядину руку всеми лапами и принялся когтить ее.

– Тимофей, – строго сказал дядя, пытаясь высвободить руку.

– Его тоже так и будете полным именем звать? – спросил Лешка.

– А с этим-то что не так?

Лешка пожал плечами. Он и сам не был уверен, почему его это цепляет.

– Имя надо изначально выбирать хорошее, тогда и сокращать не придется, – сказал дядя. – Правда, Тимофей?

Этот вариант Лешке в голову не приходил. То есть у него хорошее имя? Ну, на дядин взгляд…

– По-вашему, сокращают имена только потому, что полный вариант не нравится?

– А как еще?

– Ну… – Лешка задумался, потом предположил: – Так быстрее.

– Мне лично торопиться некуда, Алексей, – сказал дядя, слегка выделив интонацией имя.

– Издеваетесь.

– Как знать, как знать…

Лешка подозрительно прищурился, но дядино лицо оставалось непроницаемым.

Тимофей наконец оставил в покое руку и отвлекся на бахрому пледа. Воспользовавшись этим, дядя встал и отряхнул с одежды шерсть.

– Пойду дров принесу, – сказал он.

– Помочь?

– Ну, давай…

Когда они вернулись в гостиную с дровами, Лешка уважительно сказал:

– Извини, Тимофей, я тебя недооценивал.

– Сговорились и даже алиби придумали, – заключил дядя.

Тимофей, свернувшийся калачиком на диване, приоткрыл глаза, непонимающе посмотрел на разодранное кресло и снова уснул.

– Придется теперь его выкинуть, – притворно вздохнул Лешка.

– Кота или кресло?

– Ну, кота вам, конечно, будет легче оторвать от сердца…

Дядя молча сложил дрова в кованую корзину, стоявшую возле камина, выгреб золу и разжег огонь. Лешка прилег на диван рядом с Тимофеем и закрыл глаза, прислушиваясь к кошачьему мурлыканью и потрескиванию дров.

– Спишь? – спросил дядя.

– Нет.

Пискнул включенный ноутбук. К мурлыканью и потрескиванию присоединился стук клавиш.

– А бабушка с дедушкой вообще живы?

Этот вопрос мучил Лешку давно, но задать его он решил почему-то именно сейчас.

– Живы, – ответил дядя, ничуть не удивившись и не переставая стучать по клавиатуре.

– Я их даже никогда не видел, – сказал Лешка.

– Видел, просто не помнишь.

– Откуда вы знаете?

– Сходи в мою комнату, принеси альбом с нижней полки шкафа.

Лешка выполнять просьбу не спешил, и дядя добавил:

– Я бы сам сходил, но не могу, на мне кот.

Лешка наконец раскрыл глаза и убедился, что это правда. Тимофей в какой-то момент влез дяде на колени и свил там гнездо.

Дверь противно скрипнула, впуская Лешку в дядину спальню. Из угла злорадно ухмыльнулся шкаф. Единственный шкаф в комнате… То есть загадочный альбом где-то там? Лешка наугад открыл одну из четырех дверок, но ни одной полки внизу не было, только ящики. Значит, с другой стороны. Лешка распахнул обе дверцы сразу, поспешно отвел взгляд от ремня, один вид которого невероятно его смутил, и сосредоточился на нижней полке. Там валялись какие-то пожелтевшие от времени картонные коробки, пачки писем, пара статуэток. Альбом обнаружился в самом дальнем углу, как будто его специально убрали с глаз долой. Лешка аккуратно закрыл дверцы шкафа и выскользнул из комнаты, прижимая альбом к груди и борясь с желанием немедленно заглянуть в него.

– В самом конце, – сказал дядя, не поднимая головы от экрана.

Лешка раскрыл альбом, пролистал немного назад, потому что последние страницы оказались пустыми.

Фотография подтверждала дядину правоту. На ней были запечатлены мама, папа, бабушка, дедушка и сам Лешка, которому на тот момент было года два, а то и меньше. Выглядели все довольно радостными (ну, кроме Лешки, который яростно и без улыбки грыз красную машинку). Невозможно было заметить, что бабушка с дедушкой не любят маму. Впрочем, это всё началось потом.

Лешка продолжил листать альбом задом наперед. Какие-то семейные посиделки, свадебные фотографии неизвестных родственников, портреты.