Текст книги "Последняя луна осени (СИ)"

Автор книги: Зола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Что у тебя? – спросил Энмор.

– Иди сюда, – отозвался Тогрон. – Тебе стоит взглянуть.

Голос гнома звучал напряжённо. Энмор подбежал к нему, взглянул в его лицо. Из-за отсветов костра лицо Тогрона казалось странным и незнакомым.

– Что? – повторил Энмор. Тогрон кивнул куда-то в сторону:

– Вон там.

Энмор посмотрел туда, куда он указал. Нагнулся, раздвинул руками мокрые от тумана кусты.

На траве лежал бесчувственный Тогрон. Его лицо заливала кровь.

Энмор задохнулся. В голове зазвучал глухой голос Герселлы:

«Они пили специальное снадобье… и жертва видит не их, а кого-то другого… кому она доверяет…»

Он выпрямился и обернулся. Вместо Тогрона перед ним стоял высокий мужчина в чёрном плаще. Ветер шевелил его тёмные, сильно поредевшие волосы. На лице застыла усмешка.

– Ануор, – произнёс Энмор, и мужчина улыбнулся ещё шире.

– Хороший из меня чародей? – произнёс он холодным, тошнотворно знакомым голосом, и замахнулся топором Тогрона. Энмор вскинул руки, ухватился за топорище, не давая лезвию опуститься, и закричал:

– Ного…

Ануор быстро убрал правую руку с топорища и замахнулся кулаком. Слишком поздно Энмор успел увидеть железные шипы на его перчатке, и у него не осталось времени, чтобы увернуться. Кулак столкнулся с его лбом, голову до самого затылка прошила острая боль, и боевое заклинание не успело сорваться с его губ.

Энмор упал на колени и тут же грохнулся на бок. Острая боль в голове помешала ему завершить заклинание, и вместо того, чтобы вырваться из его губ тёплым дыханием и превратиться в золотую стрелу, оно осталось внутри и сильно обожгло ему горло. Из глаз брызнули слёзы, Энмор мучительно закашлялся и почувствовал, как рот наполняется кровью. А ещё – и это самое страшное – он почувствовал, что магические силы закончились. Совсем.

Сквозь шум в ушах он услышал шорохи и шаги – отовсюду стекались служители Сеанты. Несколько рук схватили его и грубо содрали чёрный плащ.

– Ануор, мы нашли Леко и Старма, – сказал кто-то. – Они живы, просто оглушены.

– Хорошо, – отозвался Ануор. – Тащите этих двоих к камням. И подготовьте всё для начала обряда. У нас мало времени.

========== Глава 13. Остались от козлика рожки да ножки ==========

Руки Энмора были крепко связаны за спиной, в лопатки впивался холодный камень. Несколько минут назад его и Тогрона привязали к одному из каменных столбов; оглушённый Энмор был не в силах сопротивляться, хотя прекрасно понимал, что происходит, а Тогрон вообще был без сознания, и теперь его тело грузно повисло на верёвках. Ему ещё повезло – удар, которым его свалили с ног, мог бы убить человека, но крепкий череп гнома выдержал.

Неловко смаргивая кровь, текущую из разбитого лба прямо ему в глаза, Энмор смотрел на полянку, раскинувшуюся между каменными столбами. Сектанты развели огромный костёр и зажгли факелы, так что теперь Энмору стало видно, что их очень много – гораздо больше, чем показалось ему вначале. Никак не меньше пятидесяти-шестидесяти человек. Их фигуры были закутаны в тяжёлые черные плащи, остроконечные капюшоны накинуты на головы, но они не могли скрыть лиц – мужских и женских, молодых и старых, исчерканных красными полосами и точками. Это краска, убеждал себя Энмор, это всего лишь краска: во время своих ритуалов служители Сеанты раскрашивали себе лица, он читал об этом. Но не мог отделаться от мысли, что на самом деле это кровь.

Сектанты пели – монотонно и глухо, но время от времени из этого мерного гудения вырывалась угрожающая мелодия, выводимая сильными и звонкими голосами. Вырывалась – и затихала снова, теряясь в общем унылом тоне. Чередование мрачной мелодии и гипнотического пения на незнакомом языке нервировало Энмора, заставляло его вздрагивать в своих путах. Он понимал, что именно эту цель – испугать, сломить, сковать волю – преследует музыка, но в то же время чувствовал, как мало-помалу попадает под её власть. Снова и снова он пытался сосредоточиться на Заклинании Узника, развязывающем верёвки, но при каждой такой попытке его голову пронзала ярко-белая, раскалённая боль, и вскоре Энмор запретил себе даже думать о магии. Боль тому виной, усталость или чёрное колдовство – но сейчас у него ничего не получится. Камень позади него был гладкий, как отполированный – перетереть ремень, связывающий руки, тоже не удастся.

Напрягая зрение, Энмор вглядывался в тёмные ряды сектантов, стараясь высмотреть детей, но их нигде не было видно. Должно быть, их пока что прятали. Но Энмор не сомневался, что увидит их очень скоро. Богослужение едва началось; до выхода на страшную сцену жертв оставалось ещё немного времени.

Верёвки задрожали, раздался приглушённый стон – это Тогрон приходил в себя.

– О-о-о, – пробормотал он, а потом выругался. – Какого чёрта? Что происходит?

– Я полный идиот, – прохрипел Энмор, мучительно проталкивая слова сквозь обожжённое горло, – вот что.

– Я помню, как кто-то ударил меня по голове, – пробормотал гном, – и ничего больше… Проклятье! – он напряг мышцы, рванул верёвки, но они лишь глубже вонзились в грудь Энмору, заставив того зашипеть от боли, и Тогрон оставил свои попытки освободиться. – Что теперь, волшебник?

– Тихо ты, – закашлялся Энмор. Но было поздно: враги уже заметили, что гном очнулся. Ануор, улыбаясь, окинул взглядом пленников, и что-то негромко сказал. От его слов по рядам сектантов пробежал смешок, и так жутко и неестественно звучал этот смех после недавнего гипнотического пения, что Энмора замутило.

– Эй ты, ублюдок! – рявкнул Тогрон. – Может, и нам свою шуточку расскажешь? А то что-то мне совсем не весело!

– Не волнуйся, гном, – ухмыльнулся Ануор, – для тебя я приготовил отдельную шуточку… Ведь так, друг мой Старм?

Один из молодых сектантов неуклюже поклонился. Когда он выпрямился, капюшон немного съехал с его лица, и Энмор узнал того, кого недавно вырубил заклинанием и с кого снял плащ, чтобы надеть его самому. Старм взглянул на пленников с ненавистью в глазах, а потом улыбнулся и запищал, подражая детскому голосу:

– Дяденька, где моя мама? Дяденька, отпустите меня! Я скажу Тогрону! Я скажу Тогрону!

Даже не глядя на гнома, Энмор почувствовал, как тот похолодел от ужаса. Служители Сеанты вновь начали смеяться, на губах Ануора играла лёгкая улыбка.

– Ты убил Грайама, гном, – сказал он, и улыбка исчезла. – Нам несказанно повезло, что мальчишка был знаком с тобой. За смерть нашего брата мы заставим тебя смотреть на то, как умрёт мальчик. Ведите сюда жертвы! – закричал он.

Сектанты расступились, образовав коридор, в который, один за другим, вступили дети. Их было около дюжины, худеньких вихрастых мальчиков, девочек с растрёпанными косичками. Они шли медленно, покачиваясь, и смотрели перед собой бессмысленными, пустыми глазами. С приступом тошноты Энмор узнал Ианто: в предыдущий раз он видел шустрого, разговорчивого мальчика, а теперь перед ним была его молчаливая, восково-бледная копия. Повинуясь чьей-то садистской воле, мальчик сделал несколько шагов вперёд и встал прямо перед Ануором, склонив голову и подставив под удар тонкую, как ветка, шею.

Вновь началось пение, теперь более неровное, с истерическими выкриками, которые вырывались у толпы то тут, то там. Ануор поднял руку – в ней засверкал золотом тяжёлый нож. Энмору показалось, что сердце выпрыгивает у него из груди – это задёргался Тогрон. Гном бешено рычал, дёргая и натягивая верёвки, и на секунду Энмор замер от радости, услышав громкий треск. Но треском дело и ограничилось – даже огромной силы Тогрона не хватило, чтобы освободиться.

Ануор остановился, повернул голову к привязанным пленникам. В его глазах отражалось пламя, отблески его сверкали на лезвии ножа. А потом он медленно улыбнулся.

– Тебе дорог этот мальчишка, гном? – спросил он. Голос его был тихим, но в общем гробовом молчании прозвучал как раскат грома.

– Да! – заорал Тогрон. – Да, он мне дорог! Доволен, ублюдок?

– О да, – улыбка Ануора стала шире. – Знаешь, гном, у меня появилась идея. Возможно, кому-то, – тут он стрельнул глазами на Энмора, – она и не понравится, но это не так уж важно. Главное, что она нравится мне. И ещё она очень нравится ей.

Энмор вздрогнул. Ануор промолчал, наслаждаясь молчаливым замешательством всех, кто слышал его, а потом громко воскликнул, обращаясь к толпе:

– Разве наша Госпожа могла упустить опасность, грозившую нам? Разве без её ведома пришли сюда эти двое? Это подарок нашей Госпожи! Кто мы, чтобы оспаривать её волю?

– Эй, волшебник, – хрипло шепнул Тогрон, – ты что-нибудь понимаешь, а?

– Нет, – так же шёпотом отозвался Энмор. – Но чувствую, что ничего хорошего нам не грозит.

– В эту ночь, – продолжал Ануор, воздев над головой кинжал, – мы принесём Госпоже жертву, на которую не осмеливался никто из Служителей! Вместо жалкого человеческого ребёнка мы отдадим ей одного из тех, кто смеет оспаривать её власть, преследует и убивает её служителей! Волшебника Гильдии!

Энмор задохнулся, вжавшись спиной в скалу. Кровь бешено ударила ему в виски, и на несколько секунд он потерял способность слышать, а когда слух вернулся к нему, то он услышал слова Ануора:

– Уведите мальчишку. Ты сможешь забрать его, гном… но сначала убей волшебника.

Двое сектантов подошли к ним и перерезали верёвки. Энмор рухнул в пожухлую траву лицом вниз, боль раскалённым сверлом вонзилась в рану на голове. С трудом повернув голову, он увидел, как Тогрон поднимается на ноги. Как разминает затёкшие руки. Как, с застывшим непроницаемым лицом, наклоняется к Энмору.

– Тогрон… – Сильная рука схватила юношу за воротник, сдавив горло. Тогрон поволок его в центр поляны, где их дожидался Ануор.

– Тогрон, постой, – заговорил Энмор, чуть отдышавшись. – Он всё врёт. Не слушай его!

– Не указывай мне, что делать, волшебник! – рявкнул Тогрон, встряхнув Энмора так, что у того зазвенело в ушах. Рывком поставив юношу на колени, Тогрон протянул вторую руку за кинжалом.

– Прекрасно, Тогрон, – с улыбкой произнёс Ануор. – Ты уже убивал однажды, ведь так? – его взгляд задержался на лбу гнома. – Тебе это раз плюнуть, верно?

– Дай сюда нож! – закричал гном.

– Конечно, – надменно ответил Служитель, опуская точёную рукоять в широкую ладонь гнома. – Один удар в артерию, сбоку.

– Знаю, – прорычал Тогрон. Улыбаясь, Ануор отступил назад.

Энмор сжал зубы, широко открыл глаза. Ни за что на свете он не покажет этим мерзавцам, какой ужас царит в его сердце! Страх, гнев и горечь останутся внутри, наружу он выпустит лишь презрение. И всё-таки как сильно он ошибся в Тогроне… Прав треклятый сектант – гном убийца, и он останется убийцей, с какой бы целью он ни убивал…

– Бей! Бей! Бей! – загремели голоса тут и там. Энмор скорее почувствовал, чем услышал свист, с которым клинок рассёк воздух. Как сквозь подушку, донёсся до него яростный крик Тогрона… Но вместо жгучей боли Энмор ощутил свободу – резко опустив нож, Тогрон перерезал ремень на его руках, а потом с силой толкнул волшебника в спину, заставив упасть на землю.

Визгливые, полные бешенства крики оглушили Энмора, земля под ним задрожала от топота ног. Сектанты кинулись на них со всех сторон, но тут же отхлынули назад под громкий, издевательский смех Тогрона.

– Ну! – кричал гном, размахивая ножом, который для него мог сойти за короткий меч, и выхваченной из костра горящей веткой. – Подойдите, попробуйте! Кишка тонка? Трусы! Жалкие трусы! Только с детьми малыми и способны воевать!

– Нож! Во имя Сеанты, отберите у него нож! – надрывался Ануор. Столпившиеся, толкающиеся люди зажали и оттеснили его куда-то назад, не давая ни приблизиться к гному, ни отойти на безопасное расстояние.

Шатаясь, Энмор поднялся на ноги и чуть не упал снова, когда Тогрон хорошенько врезал ему в бок локтем.

– Думал, всё закончится просто так? – завопил Тогрон. – Давай наподдадим этим гадам!

Энмор бы с удовольствием – если бы к нему силы вернулись. Сейчас он мог сделать лишь одно.

Вытащив из кармана крохотную бутылочку с остатками эликсира Риды, он швырнул её в костёр позади себя.

Столб зелёного огня взвился в небо с таким ужасающим рёвом, что сектанты в ужасе закричали. Кто-то упал на колени, громко призывая Сеанту не гневаться на своих жалких слуг. Слепящая боль заставила Энмора заскрипеть зубами, упасть на одно колено. Кто-то схватил его за плечо, он, не глядя, замолотил кулаками по чему-то мягкому.. Справа послышался крик – клинок Тогрона нашёл цель.

И вдруг прямо над ухом Энмора раздался грохот взрыва. Приоткрыв глаза, он увидел, как рассеивается белый дым и из него выступают искажённые застывшие лица. Серая бомба взорвалась, превратив нескольких человек в застывшие каменные изваяния с живыми, полными ужаса глазами. Наступила гробовая тишина, и в этой тишине до Энмора донёсся хохот Риды. В следующий миг он увидел её – непонятно как взобравшись на вершину менгира, она стояла там, как воплощение демонессы, её чёрные волосы развевались вокруг полузакрытого повязкой лица, а в поднятой руке мерцала ещё одна бомба.

Это было уже слишком. Сектантов охватила истерика, они кричали, плакали и молились – всё вместе. Тщетно орал Ануор, призывая их к порядку. Они не сопротивлялись, даже когда следующая бомба упала и взорвалась, превратив в камень ещё нескольких человек, даже когда сзади в их ряды ворвался Гнарри Стольм со своими всадниками.

Битва – если это можно назвать битвой – закончилась, по сути и не начавшись. Выжившие сектанты не пытались сопротивляться. Стражники связывали их и отводили к камням, где уже сидел, обхватив голову скованными руками, потрясённый, озлобленный Ануор. Подойдя к нему, Гнарри Стольм тихо спросил:

– И не стыдно вам, господин? Чего только вам не хватало?

Ануор злобно посмотрел на него и ничего не ответил.

Рида вытерла кровь с лица Энмора и повязала рану повязкой, пропитанной в болеутоляющем зелье. Она действовала аккуратно и быстро, не сказав ни слова, но Энмор чувствовал в её прикосновениях заботу и тревогу, и его это тронуло.

– Как ты смогла забраться на камень? – спросил он. Язык у него заплетался, но Рида всё поняла.

– Много будешь знать – не успеешь состариться, – сказала она, похлопала его по плечу и отошла. Ещё многим требовалась её помощь.

В темноте сверкнули зелёные глаза – к Энмору подошёл Висельник. Сел неподалёку, смерил хозяина холодным взглядом.

– Прости, – прохрипел волшебник, протягивая руку. – Да, я должен был взять тебя с собой.

Кот фыркнул и принялся усиленно умываться. Похоже, он собирался пообижаться ещё немного.

Чуточку пошатываясь, Энмор подошёл к колонне детей, которые всё ещё выглядели бледными и заторможенными, но морок уже начал понемногу с них спадать. Они испуганно оглядывались по сторонам, многие звали родителей, кое-кто плакал от страха.

– Не волнуйтесь, – сказал Энмор, – не надо бояться. Мы скоро отведём вас домой. Всё будет хорошо.

Но язык слушался его так плохо, что сам бы он на месте детей ни за что такому не поверил.

И всё же напряжение понемногу отпускало его. Глядя на Тогрона, обнимающего Ианто (мальчик поначалу храбрился, но потом не выдержал и расплакался), Энмор подумал, что всё прошло лучше, чем могло бы. Но радоваться у него не было сил.

Назад они возвращались в полном молчании. Все так устали и измучились, что были не в силах говорить. Солдаты вели под конвоем арестованных, некоторые держали на руках замёрзших, сонных детей, закутав их в свои плащи. Гнарри Стольм шёл пешком, так же как и его помощник Глоризель – своих лошадей они отдали обессилевшим детям. Только раненый Энмор тяжело прижимался к шее своего коня, да Тогрон вернулся на своего пони. В одном седле с гномом ехал Ианто, и до Энмора доносились их тихие голоса – Ианто что-то сонно спрашивал, а Тогрон отвечал, и в его хриплом голосе слышались доброта и нежность.

– Я всё хотел спросить вас, Энмор, – сказал Гнарри, оборачиваясь к волшебнику. – В первые три ночи они приносили в жертву скот, во вторые три – детей. Но всего жертвоприношений семь. Кого они убивали в самую последнюю ночь?

Энмор ответил не сразу. Неподвижными глазами он вглядывался в туман, тающий в ямках среди кустов, смотрел на тёмные очертания леса, освещённые последней луной осени.

– Себя, – произнёс он. – В последнюю ночь они убивали самих себя. И присоединялись к войску её бесов…

Глоризель тихо, нервно вздохнул, Гнарри Стольм нахмурился.

– Значит, сегодня мы убили её рекрутов, прежде чем они добрались до сборного пункта, – невесело пошутил он. – Тяжёлая ночка выдалась, верно, Энмор?

Волшебник не ответил. Присмотревшись, Гнарри Стольм увидел, что тот уснул прямо в седле.

========== Эпилог ==========

Энмор сидел в кабинете магистра Авелона и сжимал и разжимал кулаки, стараясь справиться с волнением. Но сегодня волнение было совсем иным, чем неделю – подумать только, всего неделю! – назад. У него было такое чувство, что сегодня всё закончится хорошо.

Дверь открылась, и вошёл магистр Авелон. Взглянув на Энмора, он слегка улыбнулся, и Энмор осмелился улыбнуться в ответ.

– Ну что же, – сказал Авелон, – могу вас поздравить. Совет Чародеев не поддержал идею о взятии вас под стражу, и я вынужден признать своё поражение.

– Я очень рад, – сказал Энмор и тут же усмехнулся, поняв, как двусмысленно это прозвучало. Впрочем, магистра Авелона это не рассердило, а если и рассердило, то он очень удачно это скрыл.

– Должен сказать, Совет весьма впечатлён вашими заслугами. Сперва вы победили некроманта, затем раскрыли целую секту и спасли несколько десятков невинных жизней – и всё это меньше чем за месяц! Это очень и очень много для молодого волшебника. Со следующей недели начнётся решение по вопросу досрочного освобождения от домашнего ареста.

– Вот здорово! – выдохнул Энмор. Авелон вновь улыбнулся и взглянул на него со странным выражением, которое можно было бы принять за восхищение, если бы забыть, с какой яростью магистр смотрел на него в этой самой комнате четыре дня назад.

– Но вы не очень-то счастливы, – заметил он.

– Как же быть счастливым в таких обстоятельствах?

Авелон помрачнел:

– Да… Бедняга Леннерт. Мне нравился этот человек. Жаль его.

Он замолчал. Воспоминания были слишком сильны. Он ещё не забыл ужас и ярость, охватившие его, когда он наконец вырвался из измерения демонов в свою реальность и увидел лучи закатного солнца. Несколько минут в мире демонов обернулись многими часами в его родном мире. Он пошёл по ложному пути и в итоге потерял своего друга, проиграл в сражении и не смог предотвратить ритуал. Это было поражение, самое настоящее, постыдное поражение, и он знал, что никогда не забудет его.

– А вы не обсуждали, когда назначат суд? – заговорил Энмор.

– В ближайшие две недели всё будет решено. Надеюсь, хоть это тебя порадует…

– Вряд ли, – с прорвавшейся в голосе злостью отозвался Энмор. – Ведь Ануор… ну, вы знаете…

– Покончил с собой, всё верно, – кивнул Авелон. – Исключительно тонкий и искусный яд. Должно быть, он принял его в тот момент, когда понял, что ритуал провалился – и успел дотянуть до того момента, когда оказался в тюрьме… Ну, его подручные будут наказаны, и очень сурово.

– Герселла помогла нам, – настойчиво сказал Энмор. Авелон пожал плечами:

– Боюсь, Герселла сейчас в любом случае не сможет предстать перед судом.

– Но разве нет способа ей помочь?

– Сейчас лучше всего не вмешиваться. Её память подверглась такому мощному магическому воздействию, что любое вмешательство может лишь усугубить вред. Конечно, жаль, что бедняжка потеряла память. Но, с другой стороны, она сейчас точно не помнит весь ужас, который ей пришлось пережить. Я слышал, этот Глоризель поведал её историю великаньей общине, и уже нашлись луноки, готовые её удочерить. Вы можете больше не беспокоиться о Герселле, Энмор.

– Ну… да, наверное, – неуверенно проговорил Энмор и сдержал зевок. Авелон сочувственно улыбнулся:

– Мучают кошмары?

– Да нет… просто я очень устал. Сейчас я хочу только одного: как следует выспаться и как минимум две недели не колдовать.

– Думаю, у вас будет такая возможность. Ведь урожай уже собран, верно?

– Да.

– Что ж, магистр Энмор, идите домой. Вы заслужили хороший отдых. Только…

Энмор, уже шагнувший к двери, остановился:

– В чём дело?

– Мне надо будет поговорить с вами, Энмор. Это касается вашего будущего. Вы ведь не хотите вечно оставаться в Старых Клыках?

Ладони Энмора похолодели.

– Я… пока не думал об этом, – сказал он напряжённо.

– Рано или поздно об этом придётся задуматься. Ну ладно, не берите в голову. Наш разговор можно отложить до тех пор, пока не вернётся Иол. А ведь он вернётся совсем скоро, не так ли?

– О да, – кивнул Энмор. – Очень скоро.

Сам того не зная, он солгал.