Текст книги "Последняя луна осени (СИ)"

Автор книги: Зола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Я пойду расследовать злодейское убийство козла, – объявил Энмор. – Хочешь пойти со мной?

– Мяу, – с энтузиазмом ответил кот и соскочил с кровати.

Путаясь в увядающих сорняках, Энмор спустился к изгороди позади дома, перелез на другую сторону и зашагал к Светлому ручью, туда, где час назад отыскал Боба. За ним деловито бежал Висельник, который не знал, что именно ищет хозяин, но был уверен, что оставлять его одного нельзя.

Ручей тёк с юго-запада, то разливаясь и образуя неглубокие заводи, то распадаясь на несколько рукавов, звенящих между камней, то становясь совсем узким и петляя среди холмов. Энмор дошёл до одной из отмелей и подманил к себе Висельника:

– Иди по этому берегу, кот. А я пойду по другому.

Висельник пошевелил ушами и с важным видом склонился к траве, вынюхивая что-то. А Энмор перебрался через ручей вброд и зашагал по другому берегу, внимательно осматриваясь на каждом шагу.

Через полчаса пути вверх по течению они добрались до очередного поворота ручья. Здесь берега густо заросли ивняком, и в переплетении голых веток Энмор увидел что-то грязно-белое. Висельник предупреждающе зашипел, когда увидел, как хозяин раздвигает ветви и вытаскивает на берег трупик небольшой овцы. Положив тушку на землю, Энмор внимательно осмотрел её. Бледный рот овцы был беспомощно разинут, глаза закатились под полуопущенные пушистые веки. Сбоку на шее виднелась чистая рана, нанесённая, сразу видно, одним точным и быстрым ударом. Ни одной капельки крови не было ни в ране, ни на промокшей шкуре.

– Мы на верном пути, – сообщил Энмор Висельнику. – Не знаю, кто это был, но он сбросил тела в ручей выше по течению.

Висельник протяжно мяукнул.

Прошёл ещё час бесплодных поисков. Чем дальше продвигались человек и кот, тем труднее становилось идти. Буря изломала и искорёжила деревья, что росли по берегам ручья, кое-где приходилось перебираться через поваленные деревья. Однако ни одно из этих деревьев каким-то чудом не упало поперёк ручья, и не помешало телам других животных – а Энмор не сомневался, что они были, и много – плыть вниз по течению. Наконец молодой волшебник устало опустился на упавший ствол. Висельник прыгнул в воду и быстро доплыл до другого берега. Одной из его удивительных особенностей было то, что он совершенно не боялся воды и просто обожал плавать. Забравшись на колени к Энмору, он принялся тщательно вылизывать мокрую шерсть.

Поглаживая кота, Энмор рассеянно оглядывался по сторонам. Эх, и далеко же он забрался! По его расчётам, где-то неподалёку должен быть Соловьиный Холм – один из окрестных Кладезей Магии. Энмор бывал здесь всего несколько раз, последний – в четырнадцать лет, вместе с Иолом, но хорошо помнил те радостные и лёгкие чувства, которые испытывал здесь. После посещения таких мест колдовать было легче, чем обычно, да и на душе становилось радостнее. Но бывать там слишком часто было нельзя: Иол рассказывал немало историй о чересчур самоуверенных волшебниках, которых переизбыток силы толкал на безумства и авантюры, а порой и на смерть.

Думая обо всём этом, Энмор внезапно замер. Рука его слишком сильно сжала шёрстку Висельника, так что кот возмущённо вякнул и царапнул хозяина по руке. Но Энмор даже не почувствовал боли. Вскочив на ноги, он широко открытыми глазами вглядывался в вершину, возвышавшуюся шагах в ста от него.

Это был Соловьиный Холм – но как же он изменился! На его вершине ещё несколько дней назад возвышалась кудрявая рощица. А сейчас все деревья были поломаны и лежали на склонах холма кучей переплетённых веток и сучьев. Знать, сильна была буря в этой местности, раз не пощадила целую рощу! Энмор зашагал к холму, чуть не плача – как же жалко Соловьиный Холм! Каким красивым он был когда-то, и каким жалким выглядит сейчас!

Подняться на вершину оказалось не так-то просто. Энмор перелезал через скользкие стволы и сучья, то и дело норовя сломать себе ногу, а обломанные ветки хватали его за плащ и штаны, словно говоря: не ходи туда! Да ещё и ветер чувствовался здесь сильнее, чем на равнине – словно обрадовавшись, что теперь деревья больше не сдерживают его, он трепал чёрные волосы Энмора и раздувал его плащ, как парус.

Наконец Энмор добрался до открытого пространства на вершине. Одного взгляда по сторонам ему хватило, чтобы понять: не буря погубила деревья. Если бы это было так, они бы лежали вповалку, покрывая всю вершину. Но нет – они были размётаны во все стороны от вершины, корнями внутрь, ветками наружу, так что холм стал похож на тонзуру монаха. Похоже было, что отсюда, с вершины, внезапно во все стороны ударил сильнейший порыв ветра, или, быть может, взрыв. Не взрыв ли уничтожил всю траву на вершине, оставив лишь искорёженную, поцарапанную землю, на которой не остались ни стебелька, ни листочка?

Энмор присел на колено и поскрёб землю ногтями. Странно – откуда этот красноватый цвет? Земли в окрестностях реки Дареолы почти повсюду плодородные, чернозёмные, красные почвы начинаются лишь ближе к югу. Нет, внезапно осознал он, и в тот же миг словно толстая тупая игла вонзилась ему в сердце. Это не глина придала земле такой цвет. Это кровь. За несколько часов она не впиталась в землю, а запеклась на её поверхности, и теперь измазала пальцы Энмора.

Молодой волшебник поднялся на ноги и снова осмотрел искалеченную вершину Соловьиного Холма. Площадь её была невелика, но сколько же крови нужно было, чтобы покрыть её от одного края до другого! Кровь покрывала всю землю, её тёмные капли застыли и на корнях некоторых деревьев. Как кислота, она выжгла всю растительность, и не впиталась в землю, словно земля отвергала её. На холме было совершено жертвоприношение.

Энмор попятился и залез на поваленный ствол дерева. Ему было мерзко и дальше оставаться на этой кровавой поляне. Он поискал глазами Висельника. Кот двигался вокруг поляны, плавно перескакивая с одного дерева на другое; он наклонялся к кровавому слою, нюхал его, несколько раз потрогал лапкой, но на землю так и не спрыгнул. Впрочем, беспокойства он явно не испытывал, иначе давно бы уже ушёл отсюда. И это ещё сильнее насторожило Энмора. Он предпочёл бы, чтобы кот убежал сломя голову, или хотя бы поднял шерсть и зашипел, как он делал всегда, когда чувствовал чёрную магию. Но поведение Висельника поставило все детали головоломки на место.

Вот уже много столетий в Тонском королевстве существовала секта поклонников демонессы Сеанты – впрочем, сами «верующие» называли её богиней. Сеанта обещала своим адептам вечную загробную жизнь в облике тёмных духов, с перспективой стать когда-нибудь демонами, в обмен на жертвоприношения и другие обряды. Большинство живых существ боялось Сеанты и её слуг, за исключением крыс, кошек и собак. Много лет назад волшебники Гильдии объявили, что с сектой Сеанты покончено – но у Энмора не было ни малейшего сомнения, что сегодня ночью именно эти фанатики устроили жертвоприношение на холме. Скорее всего, жертвоприношение и вызвало бурю.

Он много слышал о том, как поступали жрецы Сеанты в давние времена. Сезон жертвоприношений начинался осенью, после жатвы, в последний лунный цикл перед наступлением зимы. Жертв убивали в особых местах – священных рощах, вблизи древних капищ и на берегах заповедных озёр – чтобы осквернить эти места тёмной магией и забрать их благую силу. Эти обряды проводили каждую четвёртую ночь, от новолуния до новолуния, и всего их было семь. В первые три ночи сектанты убивали животных, крадя их из деревень. А на четвёртую ночь…

Внезапно он заметил, как в полуголых кустах неподалёку от холма мелькнула и исчезла чья-то тень.

========== Глава 3. Потерпевшие ==========

Энмор поспешил спуститься с холма, стараясь не производить много шума. Преодолев завал из деревьев, он легко побежал вниз по склону, не отрывая взгляда от кустов. Из-за веток приподнялась голова ребёнка в шапке, и тут же испуганно метнулась назад. Раздался треск – ребёнок убегал в лес.

Пробравшись сквозь кусты, Энмор увидел, как мальчик лет семи стремительно убегает от него, петляя между редкими деревьями рощи. Набрав в рот воздуха, волшебник крикнул:

– Постой!

Мальчик обернулся на бегу и споткнулся о предательски выставленный корень дерева. Вскрикнув, он упал на землю и ударился головой о пень. Со стоном мальчик перевернулся на спину, прижимая сжатые кулачки к ушибленному лбу. Энмор подошёл к нему и присел рядом на колени:

– Дай посмотрю. Больно?

– Нет, – буркнул, насупившись, мальчуган. Он был одет в поношенную одежду явно с чужого плеча; штаны были такими широкими, что в каждую штанину мальчик мог бы поместиться целиком, а суконная куртка выглядела так, словно её неаккуратно перешили из кафтана взрослого мужчины. Шапка тоже была велика и сползала на лоб, на котором вздулась здоровенная шишка.

– Обманываешь, – осуждающе сказал Энмор. – Я же вижу, что больно! Ну-ка, давай, я тебе помогу…

Но мальчик отпрянул и пополз в сторону, не отрывая испуганных глаз от лица Энмора.

– Не подходи! – закричал он. – Я знаю, кто ты! Ты – Энмор Кровеглазый! Ты убил священника в старом монастыре!

– Никакого священника я не убивал! – возмутился Энмор. – Кто тебе сказал такую ерунду?

– Слышал, – ответил мальчик. Он перестал уползать, но и обратно возвращаться не торопился. Его серые глаза смотрели на Энмора со смесью любопытства и настороженности.

– Как тебя зовут? – спросил Энмор.

– Ианто, – ответил мальчик и высморкался в рукав своей гигантской куртки.

– Ты откуда, Ианто?

– Из Новых клыков.

– Далеко же ты забрался!

– Корову ищу, – ответил мальчик. – Куда-то пропала со двора, вот меня и послали искать.

Энмор слушал, внимательно глядя на него. Значит, из Новых клыков пропала корова. И на её поиски отправили этого воробья. Неужели у мальчика нет старших братьев или сестёр? А если и нет, отец должен был бы отправиться вместе с сыном. Не очень-то разумно отпускать маленького мальчика одного бродить по глухим лесам, потрёпанным бурей. Лесам, по которым ещё недавно слонялась банда разбойников, а теперь бродят сумасшедшие сектанты!

– Кто тебя послал? Родители?

Ианто не ответил, но молчание его всё объяснило Энмору. Сирота. Лишний рот в чужой семье, которому поручают самую тяжёлую и утомительную работу. Должно быть, мальчишке пригрозили наказанием, если не вернётся вместе со скотиной.

– Вот что, Ианто, – сказал Энмор, глядя мальчику в глаза, – я помогу тебе найти корову. И в Новые клыки пойду с тобой. Только сначала давай-ка я вылечу тебе шишку. Больно не будет, обещаю.

Мальчик ещё раз взглянул исподлобья на Энмора, потом подполз к нему и снял шапку. Волосы у него оказались светлыми, как солома. Энмор прижал кончики пальцев к шишке на лбу, и через несколько секунд глаза мальчика изумлённо расширились. Словно не веря своим ощущениям, он несколько раз провёл рукой по здоровому лбу, и улыбка появилась на его бледных губах.

– Пойдём, – сказал Энмор.

Корову они отыскали всё в том же Светлом ручье. Туша бедной скотины застряла на мелководье. Когда Энмор и Ианто подошли, то выяснилось, что первыми корову нашли бродячие собаки, которые злобно оскалились на людей и кота. Висельник зашипел в ответ на их рычание. Энмор одной рукой подхватил распушившегося кота, другой отвернул в сторону голову Ианто – не хватало ещё пареньку видеть кошмары по ночам. Затем они пошли обратно, в сторону Новых клыков.

По дороге Ианто угрюмо молчал, и то и дело шмыгал носом. Энмор тоже погрузился в размышления. Запоздало сообразив, что мальчик трепещет от страха перед приёмной семьёй, он быстро сказал:

– С твоими хозяевами я поговорю сам. Меня они послушают.

– А правда, что ты никогда не лжёшь? – спросил Ианто.

– Да, к сожалению.

– Я бы умер! – горячо сказал мальчик. Энмор усмехнулся и ничего не ответил.

А Ианто разговорился. К тому времени, как за очередным холмиком показались дома большого, процветающего села Новые Клыки, Энмор уже успел узнать всю нехитрую историю своего попутчика. Ианто был единственным выжившим ребёнком в семье: родители его были бедняками, отец попивал, мать надрывалась на работе, одновременно и обрабатывая собственный участок, и батрача на чужих людей. Позапрошлым летом она как-то раз вернулась домой с серым, как туча, лицом, легла на кровать, сказала: «Ох, не могу больше», и потом из неё долго текла кровь, стекая по ногам и капая с юбки. Ианто ничего не понимал, тормошил маму, приносил ей то воду, то краюшку хлеба, но она никак не реагировала на его заботы. К тому времени, как в дверях появился шатающийся от выпивки отец, она уже давно не шевелилась. Отец долго рыдал пьяными слезами, орал, колотил посуду, и то замахивался на Ианто кулаком, то прижимал перепуганного мальчика к груди и всхлипывал над его головой. На другой день маму Ианто похоронили на деревенском кладбище рядом с двумя её младшими детьми, которые умерли маленькими. Отец в тот день снова напился и, возвращаясь домой, рухнул в мельничный пруд и утонул.

Так Ианто стал круглым сиротой. Его взяла к себе в дом богатая семья, и с тех пор жизнь его стала ещё более тяжёлой и безрадостной. В новой семье мальчик вставал раньше всех, а ложился позже всех; на него повесили заботу о многочисленной скотине, и он едва успевал и коров подоить, и кур покормить, и яйца собрать, и гусей попасти. К концу рассказа красные глаза Энмора стали зловеще поблёскивать, а руки то и дело сжимались в кулаки. Ни разу ещё не видя хозяев Ианто, он уже был зол на них, и твёрдо решил, что больше они мальчишку шпынять не будут. Он очень хорошо знал, каково это, когда ты маленький и слабый, а те, кому надо бы тебя любить и защищать, вместо этого третируют тебя, как преступника.

Близился вечер, когда они пришли в Новые Клыки – большое село, раза в три крупнее тихих и захолустных Старых Клыков. Ианто привёл Энмора к большому добротному дому, стоявшему невдалеке от деревенской площади. У ворот, небрежно облокотившись на калитку, стоял здоровенный детина лет шестнадцати, и неторопливо жевал пирожок. Увидев Ианто, он гадко ухмыльнулся и уже собирался что-то сказать, но осёкся, заметив Энмора.

– Вы кто, сударь? – резко спросил здоровяк, открывая калитку и шагая вперёд. Но тут же остановился, заглянув в глаза пришельцу.

– Где хозяин? – чуточку более резко, чем собирался, спросил Энмор. Он догадался, что этот румяный, хорошо одетый подросток – Пого, сын хозяина, любимец семьи и главный мучитель Ианто. Вот уж кого следовало бы отправить на поиски коровы! Парень заморгал, но быстро взял себя в руки.

– Дома. Сейчас позову, – и отвернулся, явно радуясь, что разбираться с жутким гостем придётся не ему. Но далеко идти ему не пришлось – хозяин уже выходил из калитки. Это был высокий, широкоплечий кмет, очень похожий на Пого, только постарше лет на тридцать и с густой бородой, падавшей на широкую грудь.

– Ианто, сейчас же в дом, – железным голосом велел он мальчику. Потом посмотрел на Энмора и совсем другим тоном сказал:

– Доброго вечера вам, мастер Энмор Кровеглазый.

– Сожалею, но не могу пожелать вам того же, господин Навлад, – ответил Энмор, и не без удовлетворения заметил, как чуточку нахмурились красивые брови кмета. – Ианто рассказал мне о вас.

Навлад быстро овладел собой.

– Заходите, – сказал он, отступая на шаг и отворяя калитку перед гостем, – негоже вести разговор на улице. Волшебникам мы всегда рады… Ианто, беги, позови Сальмину – скажи, чтобы поторапливалась, гость пришёл!

– Нет, Ианто пойдёт с нами, – проворно возразил Энмор. – Он – важный свидетель. И не надо мне прислуживать, господин Навлад, я всё равно ненадолго.

Они прошли сквозь тёплые, приятно пахнущие травами сени, и оказались в просторной комнате с печью и лавками по стенам. Из-за занавески на печи высунулась любопытная мордочка чёрного котёнка. Висельник тут же предупредительно зашипел, и котёнок боязливо спрятался обратно.

Сев за широкий стол, Навлад указал Энмору на скамью:

– Садитесь, уважаемый мастер. Может, хотите горячего компота? Моя старуха добавляет в яблочный компот шиповник и вишни, знатное питьё получается…

Сказать по правде, Энмор изрядно замёрз, и при этих словах его продрогшее сердце встрепенулось от радости. Но он сжал его железной рукой и холодным голосом сказал:

– Моё дело, сударь, не терпит отлагательств.

Его желудок издал жалобный стон.

– Сегодня ночью, – продолжал Энмор, – в моей деревне Старые Клыки у нескольких жителей увели скотину. Я нашёл одного козла и нескольких овец зарезанными, а потом повстречал Ианто. Он рассказал мне, что у вас увели корову.

Как раз в этот момент в комнату вошла красивая, дородная женщина лет пятидесяти – видимо, Сальмина, «старуха» господина Навлада. В руках она держала большой глиняный кувшин, от которого поднимался густой ароматный пар. Женщина поставила кувшин на стол, потом сняла с полки два стакана и разлила в них золотистую, приятно пахнущую жидкость. Пододвинув стакан сначала мужу, потом Энмору, она присела на скамейку.

– Да, – кивнул Навлад, не удостоив взглядом ни жену, ни стакан. – Сегодня утром, когда Ианто отправился доить коров, он увидел, что одной из них нет. Это молодая корова, сильная и хорошая. Я надеюсь получить от неё хороших телят следующей весной.

– Корову мы скоро нашли, – хмуро сказал Энмор. – Кто-то зарезал её, так же как скотину из моей деревни.

В комнате стало тихо. Энмор услышал, как испуганно охнула Сальмина. Навлад побледнел, его крепкие пальцы скрипнули по столешнице, сжимаясь в кулаки. Один Пого, неподвижно стоявший в углу, не проявил никаких чувств.

– Кто это сделал, мастер? – глухо спросил пожилой кмет. – Вы выяснили?

– Нет, – покачал головой Энмор. – Пока нет. Но я хочу это узнать, и поэтому я здесь. Скажите, кто-нибудь из вас заметил что-то необычное в хлеву? Может, вор оставил следы, или обронил что-нибудь?

– Ианто знает, – хмуро отозвался Навлад. – Он первым увидел, что Жданки нет.

– Пойдём, Ианто, – сказал Энмор, отодвигаясь от стола.

Они вместе осмотрели хлев, но ничего не нашли. Если следы и были, взбудораженные хозяева всё затоптали. Пришлось возвращаться назад в горницу. Хозяева дома сидели и стояли в том же молчании и в тех же позах, в которых Энмор и Ианто оставили их.

– Есть ещё в деревне люди, у которых увели животных? – спросил Энмор. Навлад промолчал, его жена покачала головой, а Пого хмыкнул:

– Людей – точно нет! А вот Тогрон…

– Пого! Молчи! – одёрнул его отец. Парень вздрогнул и умолк, опустив глаза. Энмор переводил взгляд с отца на сына.

– В чём дело? – непонимающе спросил он. – Кто такой Тогрон?

Навлад взглянул на него исподлобья:

– Это гном, – ответил он. – Он живёт неподалёку, в лесу. Здесь его не любят. Он редко появляется в деревне, всё больше у себя, в лесной хижине. Торчит один, словно сыч в дупле.

– А сегодня утром он сюда заявился, – буркнул Пого, быстро взглянув на отца. – Всё носился по улицам, орал как помешанный, бросался на всех. У него кобылу ночью увели, так он на наших подумал…

– Как мне его найти? – взволнованно спросил Энмор. Навлад быстро обменялся взглядом с женой и сыном. Энмор раздражённо подумал, что сейчас они, должно быть, опять начнут играть в молчанку, но тут Сальмина повернулась к Ианто и сказала:

– Отведи господина волшебника к гному.

Ианто послушно слез со скамьи, но Энмор остановил его, положив руку ему на плечо.

– Нет, – твёрдо сказал он, – я бы лучше воспользовался услугами вашего сына. Он наверняка знает, как пройти к Тогрону, ведь так? А Ианто нужно отдохнуть и согреться. Целый день мальчишка ходил по такому холоду без обеда и ужина! Дайте ему поесть и уложите спать. А мне и вправду пора.

Он посадил покрасневшего мальчика на табуретку, пододвинул к нему стакан с компотом, к которому сам так и не притронулся, и, поклонившись на прощание онемевшим хозяевам, вышел наружу. За ним шагали Висельник, с высоко задранным хвостом, и Пого, с мрачно насупленной физиономией.

========== Глава 4. Изгнанник ==========

Миновав последние дома Новых Клыков, молодые люди углубились в лес. Между ними царило недружелюбное молчание. Лес тоже притих: ни одна птица не кричала, ни одна ветка не шелестела. Уже наступило время осенних сумерек, и в лесу было темно.

Пройдя немного вперёд, Пого остановился и сказал, не глядя на Энмора:

– Здесь к нему дорога. Я дальше не пойду, мастер волшебник.

– А что так? – спросил Энмор, которого, если честно, так и распирало поссориться с этим раскормленным хозяйским сынком, поквитаться с ним за все затрещины, которые от него получил Ианто. – Мальчик был готов меня проводить, а ты трусишь?

– Да Ианто к этому Тогрону по пять раз на неделе бегает! – воскликнул Пого. Даже в тусклом свете сумерек было видно, что уши у него покраснели. – Не знаю, чего ему там надо. Все знают, что Тогрон – тот ещё сумасброд, иначе гномы не прогнали бы его от себя. У Ианто, видимо, тоже не все дома!

Сказал – и огляделся боязливо по сторонам, явно перетрусив: уж не услышал ли страшный Тогрон? Энмор еле сдержал усмешку. Подступив вплотную к Пого, он тихо сказал:

– Послушай меня внимательно. Гильдия, конечно, запрещает применять магию к людям, но для тебя я могу и передумать. Ещё раз тронешь Ианто хоть пальцем – и я тебя в пиявку превращу. Ишь чего вздумал – детей обижать! Понял меня?

– Понял, – пробормотал Пого. Обогнув Энмора, он заторопился обратно. Поди, папаше нажалуется, подумал Энмор, немного жалея, что так сорвался. Но жалость тут же задушил: Пого получил по заслугам. А попробует отыграться на мальчике – Энмор об этом узнает. Теперь уж он не оставит это просто так…

Путь к дому Тогрона пролегал через заросли боярышника. Весной, должно быть, тут было очень красиво – десятки деревьев, усыпанных белыми цветами, словно снегом. Но сейчас, осенью, рощица производила гнетущее впечатление. Листья опали, и кривые узловатые ветки, покрытые длинными колючками, выглядели зловеще и мрачно.

Домик гнома располагался на небольшом открытом пространстве. Низенькая ограда из ивняка огораживала дом, кузницу и двор, чуть поодаль виднелся огородик, на котором ещё желтела ботва не убранной вовремя картошки. Хозяин был во дворе и колол дрова. Он был так увлечён своей работой, что не услышал тихих шагов Энмора. Несмотря на холод, Тогрон был без рубашки, и Энмор видел его спину с мощными, блестящими от пота лопатками, между которых болталась толстая коса из чёрных волос. Гном брал из поленницы чурбак, устанавливал его на колоде и, подняв обеими руками топор, с сочным «тюк!» разрубал чурбак на две аккуратные половинки. Он работал молча и сноровисто, как совершенная машина. Постояв немного у калитки, Энмор подал голос:

– Доброго вечера тебе, Тогрон!

Гном обернулся – не резко, не испуганно, а медленно и с достоинством. Из-под тряпицы, повязанной на лоб и промокшей от пота, на Энмора глянули мрачные глаза, тёмные и глубокие, как две проруби.

– И тебе, Энмор Кровеглазый, – проворчал он, беря новый чурбак и неспешно устанавливая его на колоду. – С чем пожаловал?

– Люди говорят, что у тебя увели лошадь. Это правда?

Тюк! – два куска дерева упали по обе стороны от колоды.

– А про тебя люди говорят, что ты поймал банду гномов два месяца назад, – глухо сказал он, и по голосу его нельзя было понять, осуждает он Энмора или нет.

– Неправду говорят, – сказал Энмор. – Я никого не ловил. Просто околдовал их, и они сами сдались властям.

– Ловко, – оценил Тогрон, и тут же точным движением расколол чурбак. – Так какое тебе дело до меня и моей кобылы?

– А такое мне дело, – ответил Энмор, – что такая беда не только у тебя стряслась. Кто-то сегодня ночью перерезал столько скота, что целую деревню накормить можно. И сдаётся мне, что своей кобылы ты больше не увидишь.

Тогрон опустил руку с топором и медленно обернулся к Энмору.

– Я ничем тебе помочь не могу, волшебник. Я искал пони всё утро, но без толку. Да и какой тут толк – дождь смыл все следы.

– И ты даже не видел чего-то странного? Или кого-то?

Вести разговор через изгородь Энмору не нравилось, но тут уж ничего не поделаешь: войти во двор к гному без приглашения – непростительная глупость. А Тогрон между тем не торопился отвечать, и по его непроницательному лицу было невозможно угадать, хочет он впускать Энмора или нет.

Наконец Тогрон поднял руку, снял с головы повязку и откинул со лба мокрые от пота волосы, а потом повернулся к волшебнику:

– Заходи. Собирается дождь, так что поговорим внутри.

Энмор не сразу ответил, потому что в тот момент все мысли о жертвоприношении вылетели у него из головы. Повязка скрывала горизонтальную полосу синего цвета, вытатуированную над кустистыми бровями гнома. Эта метка объясняла, за что Тогрона изгнали сородичи.

Гном был убийцей.

Тогрон взял ведро с водой, что стояло у стены дома, и вылил всю воду себе на голову, так что Энмора передёрнуло от холода. Довольно покряхтывая, Тогрон натянул на себя рубаху, отворил низкую дверь и вошёл в хижину. Энмор последовал за ним. Проходя через дверь, он нагнулся, и всё равно врезался плечом в косяк, да и изнутри ему пришлось стоять, наклонив голову – потолок в хижине был низкий. Комнатка всего одна, и убранство скромное – печь, лежанка, стол и пара табуреток.

– Значит, так, – заговорил гном, садясь за стол. – В деревушке люди всякое обо мне болтают. Но ты можешь не сомневаться, что вот тут, – он ткнул пальцем себе в лоб, – все шестерёнки на месте, и крутятся как надо. Я не убивал свою Турмалинку, и корову Навлада не уводил.

– Я и не думаю, что ты в чём-то виноват, – ответил Энмор. Как и всё, что он всегда говорил, это было чистейшей правдой: уж кого-кого, а гнома было невозможно представить поклонником демонического культа.

Тогрон продолжал недружелюбно смотреть на него.

– В Гильдии не нашлось кого-нибудь постарше, что ли? – проворчал он. – Или тебе больше не поручают серьёзных дел после той заварушки в столице?

– В Гильдии не знают, что я здесь, – сухо ответил Энмор. – Ты расскажешь, наконец, что произошло, или мы так и будем обмениваться любезностями?

– Рассказать-то расскажу, – протянул Тогрон, продолжая сверлить Энмора взглядом чёрных, как маслины, глаз, – но я как-то не привык ждать хорошего от вашей братии.

– Моей братии? Ты имеешь в виду волшебников или людей?

– И людей, и волшебников… Как я уже сказал, голова у меня в порядке. И я знаю, что тот, кто увёл у меня Турмалинку, был человеком. А может, и волшебником, – Тогрон резко хлопнул ладонью по столу и поднялся на ноги. – Ладно, пойдём.

Очевидно, гном очень хорошо ухаживал за пони: в стойле было чисто, пол устлан свежей соломой, в кормушке аккуратно сложено сено, поилка полна воды. На стене висели седло и стремена – добротные, сделанные умелыми гномьими руками. А вот уздечки не было – похититель надел её на пони, прежде чем увести.

– Ему потребовалось бы время, чтобы взнуздать пони, – заметил Энмор.

– Да, – мрачно кивнул Тогрон, – и можешь поверить мне: незнакомцу, да ещё и с дурными намерениями, Турмалинка не далась бы просто так. Она начала бы ржать и бить копытами, и разбудила бы меня.

– Мог это быть кто-то из её знакомых?

Тогрон пожал плечами:

– Разве что прежний хозяин. Я купил её год назад на рынке в Винкаре. Но тот торговец, что продал мне её, показался мне неплохим парнем…

– Это винкарец-то? – усмехнулся Энмор. Выйдя из стойла, он увидел цепочку лошадиных следов, уводивших наружу, к приотворённой калитке. Следы были почти совсем смыты дождём, но у самой калитки, где почва была твёрдой, были лучше заметны. А чуть присмотревшись, Энмор заметил отпечаток ноги похитителя – узкий след, оставленный изящной и дорогой обувью. Вытянутый носок, небольшой каблук – неподходящая обувь для того, чтобы бродить по лесу, но в самый раз для городской мостовой.

– Ты видел этот след? – указал на него Энмор. Тогрон кивнул:

– Разумеется, видел! Или ты думал, что если я гном, так недостаточно умён?!

– Вовсе нет! – быстро сказал Энмор. – Это всё, что здесь было?

– Нет, – отозвался Тогрон. – Этот гад кое-что обронил. Пойдём в дом, покажу.

Несколько минут спустя Энмор уже сидел за столом, внимательно рассматривая находку Тогрона. Это оказался ключ – маленький, узкий, изящный ключик с ромбовидной головкой. С внутренней стороны головки оказалось клеймо – голова собаки с высунутым языком и острыми торчащими ушами.

– Тонкая работа, – задумчиво заметил Энмор. Тогрон фыркнул так громко, что на окне дрогнули занавески:

– Это?! Да у нас даже подмастерья лучше работают!

– Мне знакомо это клеймо, – сказал Энмор, решив не обращать внимания на слова гнома. – Собачья голова – символ, который использует мастер Ладар из Тирля.

– Надо найти этого Ладара, и узнать, кому он продал этот ключик! – проворчал гном. Энмор покосился на гнома. Тогрон был мрачен, глаза его сверкали. Он уже давно понял, что больше никогда не увидит свою Турмалинку, и теперь горел жаждой мести.

– Обязательно найду и узнаю, – пообещал Энмор. Помолчав, он добавил: – Эти злодеи убили не только твою лошадку. Они наведались и в мою деревню.

Гном сурово взглянул на него из-под чёрных кустистых бровей:

– Я уж и сам догадался, что это не простые конокрады… Чего они добиваются, а, волшебник?

– Я уверен, это поклонники Сеанты, гном, – холодно ответил Энмор.

Тогрон слегка побледнел – похоже, имя демонессы напугало его. Но тут же справился с собой и проворчал:

– У меня вообще-то имя есть.

– У меня тоже! – отпарировал Энмор. – Значит, так: ключ я возьму с собой. Сегодня в Тирль уже не успею, но завтра я туда наведаюсь. Спасибо за помощь, Тогрон. Мне пора.

С этими словами он вышел за дверь, снова чуть не ударившись головой о притолоку, и остановился.

Оказывается, пока он беседовал с Тогроном, уже совсем стемнело. Нынешняя ночь обещала быть такой же ненастной, как и предыдущая – ветер крепчал с каждой минутой, верхушки деревьев угрожающе раскачивались, и в шуме леса было что-то тревожное и испуганное. Над головой сгрудились тёмные тучи, готовые разродиться ледяным дождём, а может быть, и градом.

Энмор постоял, с тревогой глядя на небо. Как же ему быть? Как добраться до дома? Пешком до Старых клыков ему до непогоды не успеть, это как пить дать. Буря настигнет его или на дороге, или в лесу, если он решится пойти напрямик; это одинаково опасно. Может, превратиться в ворона и улететь? Нет: ветер, чего доброго, переломает ему крылья. Энмор быстро зашёл обратно в хижину – на вид, чтобы проверить, не остался ли здесь кот, а на самом деле, чтобы ещё немного поразмыслить в тепле.

Тогрон стоял возле стола и разливал вино из бутылки по двум оловянным стаканам. Услышав, как стукнула дверь, он метнул на молодого человека тяжёлый взгляд из-под бровей и проворчал: