Текст книги "Последняя луна осени (СИ)"

Автор книги: Зола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Его окружила тишина. Потом лица коснулся холодный воздух. А потом он понял, что кто-то трогает его за щёки и лоб. Открыв глаза, Энмор увидел Висельника, который облизывал ему лицо.

– Надеюсь, мы вместе попали в кошачий рай, – пробормотал Энмор. В ту же секунду над его лицом нависла бородатая физиономия Тогрона.

– Не надейся! – прогрохотал гном. – Герселла, кончай рыдать, этот придурок жив!

Энмор приподнялся и сел. Чувствовал он себя прескверно. Вся его одежда была в грязи, комочки земли набились в волосы и под воротник. Отчаянно хотелось вымыться. Но хуже всего было то, что крысы его всё-таки покусали. И не только его: кинув взгляд на Висельника, Энмор увидел, что у кота прокушено ухо.

– Уходим, – прохрипел он, поднимаясь на четвереньки. Встать на ноги не получалось, хоть убей. Колени дрожали, измазанные кровью и землёй ладони скользили по влажной траве. Энмор был почти благодарен Тогрону, когда гном рывком поднял его за шиворот и принялся стряхивать с его одежды землю, довольно ощутимо хлопая ручищей.

– Какого чёрта ты туда сунулся один? Совсем разума лишился?!

– Это всё кот, – вяло отозвался Энмор. Наконец-то он заставил себя посмотреть в сторону пещеры и ему стало жутко: белые камни обвалились, вход в пещеру был уничтожен. Сам холм тоже схлопнулся, словно пузырь, тут и там дёрн прорезали трещины и рваные раны. За край одной из таких ран зацепился знакомый зелёный лоскут, в котором Энмор признал кусок своего жилета. Вот, значит, откуда Тогрон выволок его бесчувственное тело.

Он поискал глазами Герселлу. Девушка сидела спиной к нему, её плечи дрожали. До Энмора донёсся сдавленный стон. Герселла уже не рыдала – она тихо выла, и в этом вое слышалось невыносимое горе. Сердце молодого человека упало: он понял, что его подозрение было правдой.

Сегодня войско Сеанты обрело ещё одного беса.

Скорее всего, тварь уже унеслась подальше, к своей хозяйке. Но Герселла видела больше, чем ей следовало. Энмор решил про себя: даже если девочка будет расспрашивать, выпытывать, поливать его слезами, он промолчит, он ни за что не расскажет ей, как её перевоплотившаяся мать пожирала собственный труп.

Казалось, он целую вечность стоял рядом с ней, не решаясь положить руку ей на плечо, но внезапно она подняла голову и посмотрела ему в лицо.

– Пойдём скорее в Тирль, – глухо сказала она. – Даже если я сама… если я сама стану такой, когда они убьют и меня… я всё равно буду против них.

========== Глава 7. Ночная потасовка ==========

Старая мудрая Мелари, знахарка, учившая Риду, много раз повторяла: готовить снадобья нужно только в добром расположении духа. Она говорила, что образцовый знахарь должен быть спокойным и доброжелательным, и никогда не должен сквернословить.

Увы, Рида не была образцовой знахаркой. Когда поздно ночью к ней в дом ввалился без стука Энмор, а следом за ним – гном с топором в руках и великанша, крайне раздражённая и уставшая Рида как раз помешивала только что сваренное лекарство от кашля. От неожиданности она уронила горшочек и зелье растеклось по полу. Рида громко выругалась, нагнулась за горшком и задела висящую на крючке сковородку. Сковородка рухнула, уронив при этом на пол целую галерею банок и горшков, и ругань Риды потонула в звоне и грохоте.

– Рида, – сказал Энмор, когда знахарка остановилась, чтобы перевести дух, – ты не представляешь, что со мной было!

– Энмор, во-первых, сейчас уже ночь! Во-вторых, тебя не было два дня! В-третьих, рассказывай!

Сталкиваясь лбами, они убирали с пола осколки посуды, и Энмор рассказывал, что случилось. Наконец Рида вытерла тряпкой безнадёжно испорченную смесь зелий и устало опустилась в кресло.

– Значит, в Гильдии ни о чём не знают, – сказала она.

– Пока нет. Но уже завтра мы пойдём туда.

– Завтра? Скорее, уже сегодня. Рассвет начнётся через три-четыре часа.

– Ничего, – с деланной бодростью продолжал Энмор, – у нас ещё есть время, чтобы предотвратить второе жертвоприношение. Правда? – он обернулся к Герселле, клевавшей носом в углу. Девушка встрепенулась и посмотрела на него так удивлённо, что его воодушевление сразу сдулось.

– Второе? – испуганно переспросила она. – Нет, мастер Энмор. Через два дня будет уже четвёртое.

Энмора замутило. Он отвернулся, сам не зная, чего не хочет сильнее – видеть Герселлу или допустить, чтобы остальные видели его собственное лицо. Через два дня сектанты совершат уже не второе, а четвёртое жертвоприношение. Через два дня они заберут из окрестных деревень детей. Перед глазами Энмора проплыли лица ребятишек из Старых Клыков и окрестных сёл. Смешная рыженькая Кейди из деревушки Остон на берегу Холодного озера. Пять малышей вдовы Виннори, младшей дочке исполнилось всего два года. Худенький, сероглазый воробушек Ианто.

– Где? – спросил он наконец.

– Не знаю, – еле слышно отозвалась девушка. – Мне такого заранее не сообщают… не сообщали.

– Я должен срочно бежать во Дворец Гильдии, – проговорил Энмор. Уже развернулся, чтобы выйти из дома, но Тогрон удержал его.

– Подожди, – ворчливо сказал гном. – Сам говорил, идти туда далеко. И вообще, ты что, забыл, о чём мы договорились? В Тирль идти надо всем вместе, а не поодиночке. А твоя свидетельница еле на ногах держится. Да и ты тоже.

– Он прав, – неохотно сказала Рида, поднимаясь с кресла и подходя к маленькому шкафчику на стене. – Нам всем надо отдохнуть и поспать. А в город пойдём утром.

– Ты с нами? – спросил Энмор.

– Разумеется, – раздражённо ответила знахарка. – Я совсем недавно помирилась с Иолом, и не хочу с ним ссориться. А если он вернётся и найдёт вместо тебя могилку, то уж точно не захочет со мной разговаривать. На, – и сунула ему в руку маленькую бутылочку из толстого красного стекла. – Смажь укусы, и о коте тоже позаботься.

– Простите, мастер Энмор… и вы, госпожа… – раздался виноватый голос. Энмор и Рида одновременно обернулись к Герселле.

– Я подумала, – тихо сказала девушка, – что пока не станет безопаснее, детей надо спрятать где-нибудь. Есть здесь такое место, где они будут в безопасности?

– Да, – задумчиво ответил Энмор. – Я думаю, церковь подойдёт.

– Я согласна, – кивнула Рида, – но лучше подождать утра. Не стоит будить людей ночью…

– Вы слышите? – внезапно перебил её Тогрон.

Все замолкли. В наступившей тишине стал слышен далёкий, зловещий звук – в Старых Клыках выли собаки. Такой мучительный голод слышался в этом протяжном вое, что у всех четверых подвело животы. Энмор вдруг вспомнил, что с самого утра ничего не ел – после пережитого в пещере его как-то не тянуло перекусить, а сейчас желудок просто наизнанку выворачивался.

– Два дня назад они выли также, – тихо проговорила Рида.

– Когда была буря? – спросил Энмор.

– Да…

Энмор посмотрел на Герселлу. Бледная и напуганная девушка шагнула к окну, но Энмор вовремя окликнул её:

– Стой!

Герселла остановилась. И в ту же секунду раздался оглушительный стук в дверь.

Только сейчас Энмор осознал, что забыл свои волшебные иголки в хижине Тогрона.

Служители Сеанты оказались немного повежливее Энмора – они, по крайней мере, постучали, прежде чем распахнуть дверь. Двое высоких крепких мужчин вошли в комнату, и в ней сразу стало тесно. Остроконечные капюшоны сектантов были откинуты на спины, в руках сверкали арбалеты.

– Выходите наружу. Молча, – сказал один из них.

Говоривший был очень смуглым, почти чёрным. Один глаз у него был белый от катаракты, но второй смотрел зорко и зло. Второй был молодой, светловолосый и красивый, его белые зубы блестели в самодовольной улыбке.

– Вон из моего дома, – дрогнувшим голосом сказала Рида. Светловолосый улыбнулся ещё шире:

– Здесь приказываем мы, женщина. Заткнись и на выход.

– Кто вы такие, чтобы здесь приказывать? – громко спросил Энмор. Он слышал хруст, с которым сжались вокруг рукояти топора пальцы Тогрона, и громкое, испуганное дыхание Герселлы.

– Мы служители истинной Богини, – хрипло сказал смуглый. – А вы – Её враги.

Он направил арбалет прямо в сердце Герселлы:

– Выходи, и мы убьём твоих дружков быстро.

Но девушка не двигалась с места. Она смотрела на вошедших прямым, ненавидящим взглядом. Вдруг Энмор понял: тяжёлое и прерывистое дыхание, которое он уловил несколько секунд назад, было вызвано вовсе не страхом. Герселла была в ярости.

– Венкенс, Грайам, – звонко заговорила она. – Кто из вас, подонков, убил мою маму?

Смуглый расхохотался, его смех был похож на злобный лай. Светловолосый только улыбнулся:

– Она сама это сделала. Она искупила твой грех, Герселла.

– Мой грех! – лицо девушки болезненно перекосилось, она резко кивнула в сторону светловолосого: – Если бы ты, Грайам, не потерял свой ключ и не отправил меня искать его, если бы Ануор не попытался убить меня, ничего бы не было! Вы чудовища! Чудовища!

Рида подошла к девушке и положила руку ей на плечо, пытаясь успокоить. Энмор быстро взглянул на светловолосого Грайама. На его ногах были красивые узконосые сапожки на каблуке. Именно эти сапоги оставили след, который он видел в конюшне Тогрона.

Внезапно раздался вопль, от которого задрожали стены. С воинственным кличем Тогрон рванулся вперёд и всадил свой топор в живот Грайама. Брызнула кровь. Тело молодого сектанта сразу обмякло и рухнуло на пол беспомощной массой. Он не успел даже вскрикнуть, когда вторым страшным ударом Тогрон раскроил его череп. Только губы разошлись в мучительной гримасе, и сверкающие белые зубы окрасились кровью.

Венкенс вскрикнул, как будто Тогрон ударил не его друга, а его. Направив на гнома арбалет, он нажал на спусковой крючок. Но Энмор бросился наперевес, выкрикивая заклинание, и стрела расплавилась прямо в полёте. Раскалённый металл каплями упал на деревянный пол, тут же воспламенив его, и комната наполнилась вонючим дымом. Крохотные белые пылинки сорвались с ладоней Энмора, потушив огонь. Тогрон распахнул окно, дым слегка рассеялся, и Энмор с удовлетворением увидел свалку на полу возле порога. Венкенс явно собирался сбежать, но Герселла и Рида навалились на него и обезоружили, а Висельник с бешеным мяуканьем вцепился ему в лицо. Прежде чем верный кот успел лишить злодея второго глаза, Энмор оттащил его в сторону.

Пленника привязали к деревянному креслу Риды. Он не сопротивлялся и лишь скалил зубы в насмешливой улыбке. Улыбка не исчезла и тогда, когда Тогрон схватил Венкенса за чёрные курчавые волосы и поднёс к его лицу окровавленный топор:

– Знаешь, кто я? Я убийца. Мой народ изгнал меня за убийство. Может, я и жалею о том гноме, которого убил, но о твоём дружке я точно не жалею. Он украл мою лошадь. А ты пытался убить меня. Что мешает мне выпустить на пол и твои мозги, а, Венкенс?

– Подожди, Тогрон, – негромко сказал Энмор. – Сначала я хочу узнать, как он нас нашёл.

Венкенс облизнул губы и скосил зрячий глаз на Энмора.

– Я знаю, кто ты, – прохрипел он, и Энмор замер от ужаса и отвращения. Венкенс говорил не своим голосом. Его губы шевелились, но вместо глухого, хриплого голоса Энмор слышал другой – холодный, звонкий и властный. Голос неизвестного Ануора.

– Я много слышал о тебе, Энмор Кровеглазый… Я знаю твою слабость – ты любишь совать нос, куда не надо. Мы знали, что ты не захочешь идти в Тирль сразу… что эта доносчица, – Герселла дёрнулась, как от удара плетью, и Венкенс засмеялся тихим смехом Ануора, совсем не похожим на недавний лающий хохот, – эта доносчица приведёт тебя в наше убежище. Тогда-то её мать и предложила остановить тебя.

Энмор почувствовал, что его бросает в жар, как от простуды. Значит, мама Герселлы умерла из-за него. Почему, почему он снова становится причиной чужого горя? Он взял себя в руки и презрительно посмотрел на пленника:

– Хочешь давить на чувство вины? Со своей совестью я побеседую позже, Ануор, а пока я хочу поговорить с тобой. Как вы нас нашли?

– Мы покинули наше убежище, оставив там охрану. Но я решил проверить. Венкенс с Грайамом отправились искать тебя, но не нашли. А потом напали на твой след. У этого старого негодяя всего один глаз, но он видит очень, очень многое. Они нагнали вас очень быстро, но сперва захотели узнать, куда вы идёте.

Он огляделся по сторонам. Собаки за окном всё ещё выли, теперь к их голосам присоединились человеческие: люди пытались успокоить животных. Венкенс ухмыльнулся:

– Мы забирали скот только из тех деревень, где не было волшебников. Мы выяснилии, что местный волшебник куда-то ушёл, а его ученик приговорён к аресту. Откуда же мы знали, что это домашний арест? Но теперь нам всё известно… известно, где ты живёшь… и совсем скоро мы заберём из этой деревни ещё кое-что…

– Энмор, – раздражённо спросил Тогрон, – теперь-то я могу его убить?

– Нет, – отозвался Энмор, с отвращением глядя на Венкенса. Тот задыхался, его губы тряслись от смеха, кровеносные сосуды на здоровом глазу расширились. – Мы отведём его в Гильдию. Там его будут судить.

– Не обижайся, но к чёрту твою Гильдию! Дай я хотя бы ему пальцы отрублю!

– Смотрите! – закричала вдруг Рида. Венкенс уже не смеялся. Он хрипел и бился, спутанное верёвками тело подскакивало на кресле. Из глаз потекла кровь. Ошарашенный Тогрон выпустил его и отступил на шаг.

– Это не я, – выдохнул он.

Энмор схватил Венкенса за воротник:

– Где будет следующий обряд? Говори, проклятый, где будет следующий обряд?!

Но Венкенс не отвечал. Похоже, он и не слышал. Вот он дёрнулся ещё один раз – и затих, тело тяжело обвисло на верёвках, по отвисшей челюсти потекла пена. Рида склонилась над его лицом, понюхала губы и отшатнулась.

– Белокрыльник, – брезгливо сказала она. – Должно быть, он проглотил его тогда, когда мы повалили его на пол. Этот яд убивает не сразу. Он знал, что у него осталось всего несколько минут, поэтому и не сопротивлялся. Эх, жаль, я не догадалась… у меня есть противоядие…

Она оглядела комнату, залитую кровью, и устало провела рукой по лбу.

========== Глава 8. Магистр Авелон в гневе ==========

– Просыпайтесь, мастер Энмор.

Энмор открыл глаза и сразу же зажмурил их обратно – настолько нестерпимым был свет. Осеннее солнце уже поднималось над крышами, и сверкало так отчаянно, словно хотело извиниться за два пасмурных и дождливых дня.

Ночью выспаться ему не удалось – сразу после того, как они сладили с культистами, в хижину Риды прибежали перепуганные селяне. Остаток ночи прошёл суматошно: пока Энмор объяснил жителям Старых Клыков, что происходит, пока решали, куда спрятать детей, пока уже во второй раз втолковывали суть дела сонному и недовольному отцу Амрану – словом, пока суть да дело, занялся рассвет. Энмор начал мало-помалу впадать в отчаяние: до Тирля было ещё так далеко, а он так устал, что еле держался на ногах. Хорошо, что его приятель Фриггл предложил свою помощь: он как раз собирался наведаться на городской рынок. Он и его верный конь Пион уже не раз выручали Энмора в подобных ситуациях. Пока Фриггл запрягал Пиона, Энмора отвёл в сторонку Тогрон.

– Я с тобой не поеду, – заявил гном. – Мне надо обратно в Новые Клыки.

– Зачем?

– Неспокойно мне как-то. В прошлый раз они наведались и в твою деревню, и в мою. Вы здесь своих детишек спрятали, и хорошо сделали. А в Новых Клыках ни о чём не знают! Ну как что-то случится с Ианто? Иди без меня.

– Хорошо, – кивнул Энмор.

Пожелав друг другу удачи, они разошлись. Энмор, Рида и Герселла забрались на телегу, и уже через несколько секунд волшебник крепко заснул, свернувшись клубком возле корзины с тыквами.

Всё это вспомнилось Энмору, когда он неуклюже сползал с телеги. Рида уже стояла возле стены, окружавшей Дворец Гильдии; Висельник сидел на земле возле неё и самозабвенно умывался. Герселла, подняв голову, разглядывала пики, венчавшие стену.

– Спасибо тебе, Фриггл, – сказал Энмор, пожимая руку добродушному кмету, который улыбался во всё своё краснощёкое лицо.

– Не за что, мастер Энмор! Вы уж не серчайте, а я вас поджидать не буду, у меня здесь ещё есть дела.

– Конечно. Обратно мы на своих двоих доберёмся.

Энмор погладил на прощание лохматую морду Пиона, и Фриггл уехал.

Подойдя к высоким бронзовым воротам, Энмор взялся за рукоятку прикованного к воротам молотка и постучал. Прошло несколько секунд, и ворота сами собой растворились. Все четверо вошли в просторный двор, окружавший Дворец Гильдии. В этот час его хрустальный купол сверкал так, что глазам было больно смотреть.

– Как-то пустовато, – заметила Рида. И впрямь, во дворе было на удивление пусто и тихо, хотя обычно здесь всегда толпились юные и не очень волшебники – молодёжь бегала с поручениями, старики степенно прогуливались и беседовали. А сегодня – ни души. Что ж, решил Энмор, тем лучше – в очереди стоять не придётся

В приёмной, как всегда, сидел за конторкой волшебник по имени Стин. Энмору всегда становилось не по себе под взглядом его глаз, холодных и тусклых, как оловянные пуговицы. Бесстрастно оглядев посетителей, Стин процедил:

– Что вам угодно, магистр Энмор?

– Здравствуйте, – сказал Энмор. – Мне нужен магистр Верольд.

– Его нет, – тут же отозвался Стин.

– Магистр Тумбарт?

– Его тоже нет.

– А магистр Кириберт?

– Никого из этих магистров нет сегодня в городе, – заявил Стин. – Все уехали вчера утром.

– Уехали?! – Энмора как громом поразило.

– Да, магистр Энмор, уехали, – раздражённо отозвался Стин. – В окрестностях города Икли из-за дождей возникла опасность оползня, который может навредить городу и запрудить реку, а наводнение погубит не меньше десяти деревень. Большинство магов из Совета и почти все мало-мальски способные маги срочно отбыли туда. Вы, разумеется, не знаете, – тут он смерил Энмора высокомерным взглядом, – так как отбываете наказание и не можете покидать Старые Клыки.

– Но послушайте, – заторопился Энмор, решив пока что не отвечать на хамство Стина, – ведь должен же был кто-то остаться. Хоть кто-нибудь! Может, магистр Муриен? Я знаю, он был в отъезде, но, может, он уже вернулся?

– Магистр Муриен с отрядом боевых магов отбыл на границу Шегонии и до сих пор не возвращался. Я полагал, уж вы-то должны знать, что после недавних событий там весьма неспокойно, – ядовито добавил Стин.

«За что Стин так не любит меня?! Что я ему сделал? – ошеломлённо подумал Энмор, совсем забыв, что эта чернильная душа отлично умеет читать мысли.

– Успокойтесь, Энмор, я всех не люблю, – сказал Стин с каким-то подобием улыбки.

– Ну ладно, – собрался с духом Энмор. – Может, тогда магистр Отогар?

Ему хотелось идти за помощью к Отогару так же, как сунуть руку в банку с голодными пиявками, но выбора-то нет. Энмор не мог представить себе человека, который меньше, чем Отогар, подходил на роль борца с природной катастрофой, так что уж он-то точно здесь.

– Магистр Отогар покинул Тирль неделю назад и с тех пор не давал о себе знать, – сухо сообщил Стин и нагнулся над бумагами, явно давая понять, что разговор окончен.

– Подождите, – вмешалась Рида, – вы сказали, что в Икли отбыли большинство магов из Совета. А там, если я не ошибаюсь, семь волшебников. Значит, некоторые из них сейчас здесь?

– Вы правы, – кивнул Стин. – В городе остались магистр Тальвиан, так как преклонный возраст не позволяет ему совершать настолько далёкие путешествия, и магистр Авелон.

«Так что ж ты сразу не сказал, чёртова мумия!» – чуть не заорал Энмор, но его прервал властный голос, что донёсся со стороны лестницы:

– Магистр Энмор! Что вы здесь делаете?

Энмор обернулся. С лестницы, ведущей к Залу Совета, спускался магистр Авелон. Как всегда, он был в наглухо застёгнутой мантии, на поясе меч, чёрные волосы гладко зачёсаны назад. Рядом с ним шёл ещё один волшебник, с кудрявыми волосами и короткой золотисто-каштановой бородой. Энмор и его узнал: это был Леннерт Перчаточник.

– По-видимому, случилось нечто неординарное, – сказал Леннерт, – раз вы явились сюда снова, после того, как вам отказали в апелляции?

– Случилось, ага, ещё как, – отозвался Энмор. – Дело срочное, магистр Авелон.

– Очевидно, – протянул магистр и окинул взглядом одежду Энмора, заляпанную грязью и кровью. – И обе сударыни, я полагаю, имеют к этому срочному делу самое непосредственное отношение. Идёмте.

Вслед за Авелоном и Леннертом они последовали по лестнице вниз. Герселле явно было не по себе, да и Энмор нервничал: он знал, что Дворец Гильдии имеет не только четыре верхних, но и шесть нижних этажей, причём подземелья намного обширнее наземных помещений. Ещё никогда ему не приходилось спускаться на нижние уровни, да и вообще все его посещения дворца можно было по пальцам пересчитать.

Миновав несколько лестниц и подземных переходов, они, наконец, оказались в кабинете магистра Авелона. Комната была выстроена в форме шестиугольника, настенные панели окрашены в густо-фиолетовый цвет. Едва магистр шагнул за порог, вдоль стен загорелись волшебные свечи, а длинное гусиное перо, лежащее на столе, встрепенулось и зависло над чернильницей.

– Итак, – сказал магистр, садясь в кресло и указывая посетителям на диван, – рассказывайте.

Час спустя от спокойного расположения духа Авелона осталось лишь воспоминание. Рассказывая, Энмор наблюдал, как взгляд волшебника становится всё более холодным. Он чувствовал, что магистр разгневан тем, что ему не доложили о происходящем сразу же, и его охватило тяжёлое предчувствие.

– Ну, а потом мы отправились сюда, – сказал Энмор. Авелон смерил его суровым взглядом, потом повернулся к знахарке:

– Вы подтверждаете его слова?

– Подтверждаю, магистр, – невозмутимо ответила Рида. Всё время, пока Энмор рассказывал, она курила трубку, и комната наполнилась сладковатым запахом трав.

Авелон поднялся на ноги. Поднялись и все остальные.

– Сядьте, – велел Авелон женщинам, а сам повернулся к Энмору: – Вы крайне разочаровали меня, Энмор. Несмотря на всё, что я о вас знаю, до сегодняшнего дня я считал вас умным и ответственным молодым человеком. Я ошибся. Вы проявили преступную халатность, не сообщив в Гильдию своевременно о своих подозрениях, и поставили под удар не только свою собственную жизнь, но и безопасность жителей графства. Повторюсь, я крайне разочарован. Вы понесёте наказание. Вы поняли меня?

– Да, магистр, – отозвался Энмор настолько злым голосом, насколько мог, чтобы скрыть, как он подавлен. Рида быстро взглянула на него, но он не посмотрел ей в ответ. Ему сейчас тошно и без сочувствующих взглядов.

– Простите, магистр, – вдруг заговорила Герселла. – Энмор, может, и рисковал, но он спас мне жизнь. И то, что он привёл меня сюда, может спасти ещё много жизней. Может, вы не будете его наказывать?

– А я и не буду, – отозвался Авелон, – как бы мне этого ни хотелось. Вопрос о наказании Энмора Кровеглазого будет рассматриваться Советом в полном составе, а больше половины членов Совета сейчас не в городе. Уверяю, ничего страшнее тюремного заключения ему не грозит.

– Тюремного?! – вырвалось у Энмора. Авелон бросил на него злой взгляд, и юноша почувствовал, как у него онемел язык. Неспособный произнести хоть слово, он стоял и кипел от гнева.

– А тебе, девочка, – снова заговорил магистр, – надо не об Энморе беспокоиться, а о себе. Ты – служительница демона, и тебя ждёт гораздо более суровое наказание.

Герселла побледнела, но выдержала тяжёлый взгляд магистра.

– Я готова ответить за всё зло, которое совершила, – сказала она дрогнувшим голосом.

– Хорошо, – голос магистра Авелона был холоден, словно поздняя осень. – Садись в это кресло. Тебе не будет больно, если ты не будешь сопротивляться.

– Не буду, – тихо сказала девушка и села в кресло, на которое указал Авелон. Маг встал перед ней и склонился, испытующе глядя ей в лицо:

– Я хочу, чтобы ты говорила правду и только правду. Поверь: я узнаю, если ты попытаешься солгать.

– Да, – кивнула Герселла.

– Хорошо. Когда ты вступила в секту?

– Я точно не помню. Лет десять или одиннадцать назад. Я тогда была совсем маленькой, и меня привели родители.

– Сколько обрядов провели за этот срок?

– Только один. Их надо проводить не каждый год.

– Я знаю, раз в семь лет. Но ты говоришь, что провела в секте не меньше десяти лет.

– У нас… у них не было возможности делать это. Нужны особые места, чтобы проводить ритуалы, и надо было найти эти места… и проверить, чтобы никто не смог помешать.

– Тогда вы выбрали очень неудачное место, – резко сказал Авелон. – Было крайне неосторожно проводить ритуал так близко от Гильдии Чародеев. Странно, что вас не обнаружили чуть раньше.

– Они так и делали. Первый ритуал, две недели назад, провели далеко отсюда, в графстве Вардрия. Но там было только одно место, подходившее для алтаря. Поэтому пришлось быстро перебираться куда-нибудь ещё. А три дня назад мы прибыли сюда, и Ануор сразу сказал, что поблизости от Тирля есть ещё три места, которые подходят для ритуала, и нужно остаться здесь, несмотря на весь риск.

– Именно тогда он и выбрал Соловьиный холм?

– Да.

– Где должен произойти следующий обряд?

– Я не знаю.

– Попробуй вспомнить.

– Я не сказала, что не помню. Я не знаю. Это знает только Ануор и его близкий круг, те, которые уводят животных. Большинство не знали, где будет проходить обряд, до последнего. Нам просто приказывали идти следом за Ануором, когда наступало время.

– Как вы уводили животных?

– Ануор знает секрет. Он умеет готовить специальное снадобье. Если вы увидите того, кто выпьет это зелье, вы… вы не увидите его по-настоящему. Вам покажется, что это кто-то другой. Кто-то, кому вы доверяете.

Авелон медленно кивал, а Энмору вспомнились слова Тогрона: «Можешь поверить мне: незнакомцу, да ещё и с дурными намерениями, Турмалинка не далась бы просто так». Значит, вот почему пони безропотно пошла вслед за Грайамом. И вот почему Боб спокойно дал себя увести. Последняя надежда на то, что перед смертью козёл хотя бы наподдал поклоннику Сеанты рогами под зад, растаяла.

– Герселла, – заговорил Авелон, – ты сказала, что готова ответить за свои преступления. То, что я сейчас буду делать, очень опасно и может тебе навредить. Но я должен это сделать, потому что это единственный способ остановить Ануора. Ты готова?

Лицо девушки напряглось. Она на секунду закрыла глаза и крепко их зажмурила, а когда открыла вновь, они влажно блестели. Одна капелька сорвалась с короткой ресницы и поползла по щеке, когда девушка кивнула. Энмор смотрел на неё, и на душе у него скребли кошки. Он познакомился с Герселлой меньше двух суток назад, но они пережили уже столько всего, что он успел к ней привязаться, и сейчас ему было отчаянно её жалко. В конце концов, она не виновата, что родители притащили её в секту. Как и любой ребёнок, она любила своих родных и верила им. Культ Сеанты был для неё всем миром, а теперь этот мир рухнул.

Авелон велел девушке закрыть глаза и наклонить голову назад. А затем, ни на секунду не отрывая взгляд от её лица, начал произносить заклинания. Говорил он нараспев, то повышая голос, то понижая его до едва различимого шёпота. Поначалу Энмор улавливал знакомые формулы, но вскоре перестал что-либо понимать. Атмосфера в комнате насыщалась магией, огоньки свечей трепетали, хотя не было ни малейшего сквозняка. Энмор набрался смелости и шагнул поближе к Авелону. Леннерт был наготове и тут же схватил его за руку, оттаскивая назад, но Энмор успел ощутить прикосновение волны магии, такой сильной, что у него перехватило дыхание, а сердце пропустило один удар.

Внезапно Герселла открыла глаза. Очень резко. И в ту же секунду в комнате погасли свечи. Стало темно, как в подземелье (где, собственно, они сейчас и находились, нервно подумал Энмор). И в полной темноте прозвучал знакомый хриплый голос:

– Ты совершаешь ошибку. Кто бы ты ни был, ты совершаешь большую ошибку.

– Я не думаю, – холодно ответил Авелрн. – Ты знаешь, кто я?

Последовало молчание. Энмор уловил бормотание Леннерта, зажигавшего свечи. Тут и там замерцали огоньки, но что-то мешало Леннерту – едва загоревшись, свечи тут же гасли, и помещение всё ещё было погружено в мерцающий полумрак.

– Не знаю твоего имени, но знаю, кто ты, – сказал голос Ануора. – Мальчишка прибежал плакаться в Гильдию, я прав?

Что-то вцепилось Энмору в ногу, и тот едва не охнул от испуга, но вовремя понял, что это Висельник. Кот вскарабкался по его ноге, как по колонне, и дал взять себя на руки. Он хорошо видел в темноте, но не в абсолютной, и сейчас злая магия, даже исходившая от служителя Сеанты, его нервировала. Пока Энмор гладил кота, Авелон и Ануор продолжали свой разговор:

– Я уйду. И убью девчонку.

– Ты никуда не уйдёшь. Я буду держать тебя, пока не скажешь правду.

Раздался звук, от которого у Энмора по коже побежали мурашки – это Ануор скрипел зубами своей пленницы.

– Хватит! – заорал он. – Ты ранишь меня… ты разрушаешь меня…

– Говори, – железным голосом велел Ануор, и в этот момент Леннерт наконец справился со свечами. Все свечи загорелись разом, в помещении стало светло, и Энмор услышал, как закричала Рида.

Он никогда раньше не слышал, как она кричит. Знахарку было не так-то просто напугать. Но она хотя бы вскрикнула – сам он не смог и звука издать, хотя заклятие Авелона давно не действовало. Язык словно прилип к нёбу, веки широко распахнулись, а мышцы шеи одеревенели, не позволяя Энмору отвернуться и не смотреть.

Тело Герселлы выгнулось, как в столбняке, белые от напряжения пальцы вцепились в подлокотники кресла с такой силой, что из-под ногтей стекала кровь и капала с кончиков пальцев на пол. Но её руки выглядели далеко не так страшно, как лицо. Казалось, от него отхлынули последние капли жизни, кожа посерела, как у покойницы. Из широко открытых глаз струились кровавые слёзы, рот исказился в отвратительной гримасе. Внезапно её пронзила дрожь, ноги ударили в пол, голова завертелась из стороны в сторону. Из искусанных губ вырвался булькающий стон, плеснула кровь.

– Говори! – прорычал Авелон. Девушка вновь застонала, на этот раз своим голосом, тихим и жалобным. Не помня себя, Энмор бросился вперёд, но Авелон, не глядя, выбросил в его сторону руку, и словно огромный невидимый молот ударил Энмора в живот. Он отлетел назад и упал на ковёр, кот выпал из его рук и возмущённо закричал.

– Говори! – голос Авелона эхом отдавался от стен. В ответ ему сдавленно зашипел Ануор:

– Она умирает… я говорил тебе.

– Говори, где будет обряд, – непреклонно продолжал Авелон. И тогда из уст Герселлы вырвался отчаянный вопль. Она кричала не переставая, а Авелон не отходил от неё, и снова и снова повторял свой приказ. Магия расходилась от него мощными волнами, как от тяжёлого камня, брошенного в воду, и воздух наполнялся шумом и гудением, в нём вспыхивали и гасли синие искры. Неожиданно крики прекратились, и глухой голос Ануора выдохнул:

– Она умирает.

И сразу за этим всё прекратилось. Тело девушки обмякло, как кукла, и неподвижно скатилось с кресла на пол. Морок спал с Энмора, он вскочил на ноги и бросился к Герселле, упал перед ней на колени, приподнял голову. Девушка с трудом приоткрыла веки, взглянула на него и прохрипела: