Текст книги "Жена чужого мужа. Счастье взаймы (СИ)"

Автор книги: Злата Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Начавший плакать Асад ненадолго прерывает наш разговор, но Булат не уходит, а спокойно ждет, наблюдая, как я меняю подгузник ребенку, а потом тихонько укачиваю его, чтобы успокоился. Когда рыжик перестает капризничать, я кладу его на кровать и снова сажусь. Тагиров стоит теперь спиной к окну, опершись бедрами о подоконник. Легкие тюлевые занавески раздвинуты, впуская в комнату уходящий свет этого дня.

– Ты сказал, что официально я теперь твоя жена, – поднимаю еще один интересующий меня вопрос. – Что за аферу ты провернул на этот раз?

– Никакой аферы, – пожимает плечами Тагиров. – Со своей первой женой я развелся еще месяц назад. Тот брак был просто формальностью, мы никогда не жили вместе. Сейчас заключил брак с тобой, а также подготовил документы на Асада, где ты значишься его матерью, а я отцом. Если что-то пойдет не так, у тебя не возникнет никаких проблем с документами, потому что они настоящие. Кстати, вот твой паспорт и свидетельство о рождении Асада. Остальные документы у Саши.

Он достает из кармана паспорт и сложенное вдвое свидетельство, протягивая их мне, и я понимаю, что это мой действующий паспорт, который я хранила в своей спальне вместе с другими вещами в его доме. Теперь там стоит новенький штамп, а в свидетельстве львенка я значусь его матерью. Хорошо хоть фамилию мне не сменил, и на том спасибо.

– У тебя есть еще вопросы, Вита?

Есть, и много. Но я не могу их задать, не дав ему ложное представление о том, что дело в моих не угасших чувствах. Потому что я не хочу, чтобы Булат думал, будто что-то еще значит для меня. У меня есть гордость, в конце концов.

Я хочу спросить, почему на самом деле он бросил меня. Очевидно, что его слова и обрывки информации, которую я получаю, расходятся. Я хочу спросить о его первой жене, с которой он теперь утверждает, будто находился лишь в формальных отношениях. Хочу спросить почему именно в мой дом он пришел и доверил мне своего ребенка, от кого вообще этот ребенок у него появился и почему его родная мать отказалась от него. Не верится в ту версию, которую он мне скормил. Слишком уж много у него секретов и тайн, которые он держит при себе и которые я никогда не смогу раскрыть, потому что он может не вернуться. Но все вопросы, которые так или иначе намекают на ревность с моей стороны или надежду, что он все-таки любил меня, я оставляю при себе. Только смотрю на него, изучая глазами усталое, но красивое лицо, немного растрепанные волосы и пустой взгляд темных глаз.

Да, возможно, это и впрямь наша последняя встреча и я больше не увижу его. Я все еще негодую и злюсь, мне все еще больно, но я не настолько жестока, чтобы желать ему смерти. Поэтому я мысленно говорю, что надеюсь на хороший исход для него и желаю, чтобы все злодеи получили по заслугам, а бедную Азу успели спасти. Я мысленно желаю Булату Тагирову удачи, хотя его возвращение и может отнять у меня возможность оставить Асада у себя навсегда. Мне даже хочется плакать, хотя я была уверена, что он больше не сможет затронуть этих моих чувств. Тех, которые я похоронила глубоко внутри. Но списав это на свою жалостливую натуру, я держу себя в руках, рассчитывая, что не покажу ни единой эмоции на лице.

– Нет, Булат. Вроде ты все рассказал, – отвечаю на его вопрос. – У меня только просьба: не мог бы ты как-нибудь сообщить, как все прошло с Азой, не пострадала ли она? Теперь я чувствую свою вину, что никак не помогла ей и позволила просто увести этому психу. Я могла бы перевернуть стол, как-нибудь создать шум, чтобы охрана услышала. Не все же они тебя предали? Эта мысль мучает меня и я не успокоюсь, пока не буду знать, что ее спасли.

– Тебе не в чем себя винить, – хмурится мужчина. – Ты не смогла бы помочь, даже если бы закричала. Аза была еще на территории, когда я узнал обо всем и все равно мои люди позволили им уйти, так что ты виновата в этом меньше всего. Я сообщу через Асхаба, как все прошло с Азой, как только все закончится.

– Спасибо. Когда ты уезжаешь?

– Сейчас, – вздыхает он. – Полагаю, если мы все обсудили, я могу уже идти.

– Хорошо.

Повисает гнетущая тишина, потому что вот сейчас он должен уйти в неизвестность, но Булат отчего-то медлит, глядя на меня в нерешительности, прежде чем вполголоса чертыхнуться и подойти к нам с Асадом. Я напрягаюсь при его приближении, но он тянется к ребенку и меня отпускает. Просто прощание отца с сыном.

– Иди ко мне, мой лев, – ласково говорит Тагиров малышу, подхватывая его на руки и отходя с ним на несколько шагов.

Он говорит ему что-то тихим шепотом, отвернувшись от меня, а потом целует в лоб и повернувшись, протягивает мне.

– Возьмешь его?

Мог бы положить обратно на кровать, но нет, надо обязательно выводить меня из зоны комфорта. Я нехотя встаю и подхожу, пытаясь, как обычно, взять малыша, не соприкасаясь с его отцом больше необходимого, но Булат рушит мои планы. Он словно нарочно практически обхватывает рукой мою руку и проводит пальцами по моему запястью, оставляя огненный след от соприкосновения кожи с кожей, прежде чем отстраниться.

– Еще увидимся, Вита, – вполголоса говорит Тагиров, ловя мой взгляд, прежде чем повернуться и уйти.

Львенок радостно фыркает, размахивая пухлой ручонкой с оттопыренными пальчиками и я прячу непрошенные слезы, утыкаясь губами в крохотную ладошку и вдыхая сладкий детский запах. По крайней мере, в отличие от прошлого раза, теперь Булат оставил мне того, кто способен залечить нанесенные им раны и успокоить мое страдающее сердце.

Две недели спустя

Сегодня прошел срок, в течение которого Булат должен был объявиться, и я чувствую тревогу из-за отсутствия новостей. За все это время он только один раз связался со мной, чтобы коротко сообщить о том, что Аза спасена, как и обещал.

Меня с ребенком переселили в женское крыло, где я могу общаться только с женой хозяина дома, владеющей английским, и прислугой, у которой мало свободного времени на разговоры с гостьей. Но в принципе, наша с львенком жизнь здесь протекает спокойно, если не считать моего волнения за нашу дальнейшую судьбу.

– Господин хочет поговорить с вами, – неожиданно объявляет после ужина горничная и, хотя она предлагает оставить ребенка с няней, я не выпускаю Асада из рук, направляясь за ней через длинную анфиладу комнат к кабинету хозяина дома. Его, я, кстати, не видела со дня приезда.

– Здравствуйте, Виталина, – приветствует меня Асхаб, выглядя так же устрашающе, как я запомнила.

– Добрый вечер, – отвечаю вежливо, стараясь не пялиться на него, как напуганная коза.

– Вита, рад снова видеть, – неожиданно доносится откуда-то сбоку и я понимаю, что в комнате кроме нас был еще и Саша.

– Саша! – удивленно округляю глаза, чувствуя, как сердце тревожно колотится в груди.

– Думаю, ты уже в курсе, почему я приехал, – невесело усмехается он.

У меня слабеют колени. Я сажусь в кресло, крепко прижимая к себе беспокойно завозившегося малыша, и пытаюсь не делать выводов раньше времени, но они сами так и просятся наружу.

– Он умер? – выдыхаю едва слышно, чувствуя, как перехватывает горло.

– Мы не знаем, – мрачно отвечает Асхаб. – Булат не выходит на связь и наша забота сейчас – следовать его инструкциям.

– Через два дня я вывезу вас с сыном, – мягким успокаивающим тоном говорит мне Саша. – Лучше всего в Европу. В Россию пока нельзя.

Я тупо киваю, пытаясь переварить мысль, что Булат реально в данный момент может оказаться мертвым. И это, черт побери, так больно, что хочется завыть.

– У тебя есть определенные пожелания, Вита? – спрашивает Саша, подходя ко мне и присаживаясь на корточки, чтобы поймать мой взгляд.

Сейчас этот мужчина выглядит таким добрым, что мне инстинктивно хочется довериться ему. Но Тагиров научил меня не доверять даже любимым, поэтому я отгоняю это чувство ложной безопасности.

– Нет, – качаю головой, успокаивающе выводя круги на мягкой спинке львеночка, хотя это больше нужно мне, чем ему.

– Мне выбрать англоговорящую страну? Ты ведь не знаешь других языков?

– Нет, только английский.

– Хорошо. У меня уже есть варианты, это не займет много времени. Еще пара дней и мы улетим.

Я тупо киваю, уже не особо вдумываясь в его слова. Мужчины выражают свое сочувствие и убеждают в том, что помогут мне в любой ситуации, после чего я снова направляюсь в женское крыло, уткнувшись носом в рыжие волосики Асада и продолжая поглаживать его по спинке, пока все внутри медленно замораживается в состоянии, которое раньше пугало меня до смерти, а сейчас дарит лишь облегчение, ведь так мои эмоции надежно заперты внутри и не прорываются наружу.

* * *

Через два дня, как и обещал, Саша вывозит меня вместе с Асадом из страны. Мы снова летим на частном самолете, в Лондон, как он сказал, и львенок просто отвратительно ведет себя во время перелета.

– Почему он никак не успокаивается? – раздраженно рычит на меня Макаров, когда плач бедного малыша продолжается добрых полчаса.

– Не знаю, может у него колики, – не менее раздраженно отвечаю я.

Но в отличие от него, я злюсь не на бедного беспомощного ребенка, который не успокаивается, несмотря на мои попытки накормить или укачать его, а на взрослого мужика, который так реагирует, словно от меня что-то зависит.

– Ну все, не плачь, мой хороший, я с тобой, – нежно шепчу на ушко своему рыжику, ходя с ним по салону взад-вперед. – Мама рядом, львеночек.

Я поглаживаю его по животику, греша на колики, но он продолжает жалобно всхлипывать, цепляясь пальчиками за мою блузку. Проходит еще немало времени, прежде чем Асад устало засыпает и я могу, наконец, сесть и сама немного передохнуть.

– Вот, выпей, – протягивает мне чашку с чаем Саша. – Это тебя немного успокоит. Очень редкий сбор из Китая, я его всегда беру с собой, куда бы не поехал.

Не подумала бы, что Саша – фанат чая, но от чашки так приятно пахнет, что я беру и прихлебываю, наслаждаясь реально великолепным вкусом. Никогда такой вкусный чай не пила, впрочем, я вообще редко его пью, предпочитая кофе.

Когда чашка пустеет, откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза. Усталость берет верх и я засыпаю, забывшись глубоким сном, а проснувшись, растерянно оглядываюсь кругом, потому что я больше не в самолете.

Я лежу в незнакомой маленькой комнате с голыми стенами, на узкой и твердой койке, и, кроме туалета в углу, здесь ничего больше нет. Все это подозрительно напоминает тюремную камеру, а что пугает меня даже больше неизвестности, так это то, что Асада со мной нет. Я здесь совершенно одна, а мой малыш… Его просто нет.

– Наконец проснулись, госпожа Тагирова? – раздается голос из динамика на потолке, пугая меня до смерти, прежде чем я нахожу его взглядом, понимая, откуда идет звук, а потом уши режет ужасающий детский плач, который я тут же узнаю, потому что так плачет только мой львенок.

Глава 17

– Разве я не говорил, что расколю тебя? – ухмыляется Салман Ахметов, держа на руках моего сына.

К счастью для него, держит он его бережно, иначе я зубами этому уроду горло бы перегрыз. Асад не переставая плачет и этот звук режет слух.

– Будешь мучить ребенка? – спокойно спрашиваю я, хотя внутри все стянуло от страха. Дикого и всепоглощающего. – А как же хваленые принципы Ахметовых?

– Я не придерживаюсь устаревших взглядов отца, – ведет плечом старший сын Ахметова. – Но ты прав, мучить ребенка такое себе, поэтому я пока отдам его в руки какой-нибудь няньки. Пока. Ведь у меня в соседней камере томится твой друг Макаров и эта русская прошмандовка, которую ты сделал женой. Посмотрим, как ты отреагируешь на их пытки.

Это мало чем поможет, но при мысли о том, что Макаров здесь тоже пленник, меня сначала охватывает облегчение. Было бы очень обидно, окажись Сашка предателем. Следом приходит чувство вины, ведь это я втянул его в свои разборки и не факт, что он выйдет отсюда живым. Ну а Вита…

О Вите лучше не думать.

– А она ничего такая, красивая, – лыбится из другого угла брат Салмана, Салим. – Может ну его, этого Макарова? Жена-то ему по любому дороже друга, заодно и развлечемся.

Черт, держать лицо труднее, чем мне казалось. В последний раз так сорвался, когда набросился на нее в спальне, но с тех пор, кажется, словно прошли года. Тело болит от бесконечных пыток, поэтому мне сложнее держать эмоции в узде. Нервы расшатаны до предела, а Вита всегда была для меня спусковым крючком.

– Заткнись, идиот! Ты меня учить будешь? Даже Джалал подтвердил, что он любит только одну женщину – эту рыжую ведьму. Иначе не полез бы сюда. Честно говоря, твоя тупость поражает, Булат. Баба – это баба. Всегда найдется замена. Но твоя глупость нам только на руку. Или ты думал, что, если женишься на этой пешке, мы оставим в покое твою любимую жену? Джалал снова нашел ее, знаешь? Звонил полчаса назад, он уже по полной оторвался на ней за побег. К сожалению, сделка есть сделка и ее в наши руки он не отдаст, вот и посмотрим, насколько тебе дороги твои друг и любовница. А если и это тебя не проймет, то придется взяться за твоего сына. Буду морить его голодом, пока не сдохнет, как тебе такой вариант?

– Даже если ты запытаешь и убьешь всех, кого я знаю, это не поможет, – устало повторяю в сотый раз. – Я передал бизнес Усману. Назад дороги нет.

– Ты врешь! – яростно кричит Салман. – Я ни за что не поверю, что Тагиров мог отдать все, что имеет, в чужие руки! Ты не выйдешь отсюда живым, Булат, но все равно скажешь мне то, что я хочу знать.

Боже, какой идиот. Меня пробирает смех от его тупости, из-за чего следом прилетает яростный хук слева. Удар у Салмана что надо, но эта боль ничего, по сравнению с моими горящими из-за ожогов ступнями и агонии в сломанных ребрах. Не подозревал, что у меня столько выдержки, но я, оказывается, серьезно недооценивал себя. Все-таки, уроки папы закалили, чего он всегда и хотел добиться от своего «изнеженного европейского денди».

Я начинаю задыхаться, потому что в моей груди что-то явно сдвинулось. С паникой, охватывающей из-за нехватки воздуха, я понимаю, что ребро прокололо легкое. Ахметовы тоже это понимают, потому что начинают материться и зовут доктора.

Чертов докторишка поддерживал меня в «приемлемом» состоянии все эти бесконечные дни, чтобы не подох раньше времени. И если еще вчера я мечтал о смерти, то теперь, зная, что Вита и малыш у них…

Она снится мне каждый раз, когда я закрываю глаза, измученный бесконечной болью. Не такая, как сейчас, а та, прежняя Вита. Застенчивая и мягкая, с сияющими от эмоций глазами. Любящая. И если сейчас ей еще можно помочь, можно вернуть свет в ее глаза, то после того, что сделают с ней эти ублюдки…

Лучше бы ей умереть.

– Дай позвонить Усману, – требую я, когда прихожу в себя.

Салман бледнеет, видимо, наконец, поняв, что я не лгал. Никто не смеет беспокоить Усмана, если это не вопрос жизни и смерти. Никто из сошек вроде меня и Ахметовых. Потому что если мой отец был королем в России, то Усман владеет половиной мира, если не больше. И мы не более, чем мелкие рыбешки в его океане.

– Ты не сможешь меня провести! – злясь из-за своего страха, почти визжит Салман. – У тебя не может быть контакта Усмана, так что даже не пытайся…

– Брат, успокойся, – одергивает его Салим. – Ты же слышал доктора, он сдохнет, если продолжишь его бить.

– Дай позвонить, – повторяю я, чувствуя, что сознание снова плывет.

– Диктуй номер, – рявкает Салим, пока его брат яростно колошматит стену.

Знает, знает Салман Ахметов, что если я и правда отдал все Усману, то он остался в пролете.

– Откуда у вас этот номер? – раздается женский голос в трубке.

Салим включил громкую связь, так что даже Салман перестал буянить и замер, прислушиваясь.

– Это Булат Тагиров. У меня дело к Усману.

Женщина не отвечает, но и трубку не кладет. Проходит долгая минута, в течение которой я зорко наблюдаю за Ахметовыми, явно недовольными и сомневающимися, уже готовыми завершить вызов.

– Вы есть в списке, – наконец, подает голос женщина. – Но это не ваш номер. Если ваша сделка с господином все еще в силе, то назовите дату. Он выполнит свою часть.

– Какого черта… – начинает возмущаться Салман.

– Шестое сентября, – игнорируя его, быстро выпаливаю я.

– Этот запрос уже в процессе, с сегодняшнего утра. Господин перезвонит в ближайшее время.

Она завершает звонок, а братья Ахметовы смотрят на меня с одинаковой яростью на лицах.

– Ты труп, Булат! – рычит на меня Салман, но его снова перехватывает Салим.

– Нет, брат! Он просто морочит нам голову. Арес, приведи сюда пленников! Обоих. Пора разговорить этого брехуна.

* * *

Эти люди издеваются надо мной. Кто бы они не были. Заставляют сходить с ума от неизвестности, потому что человек в динамике лишь поздоровался со мной, позволив услышать плач Асада, и зловеще рассмеявшись, как злодей из второсортного боевика, отключился. На мои крики и просьбы никто не отозвался. Мне осталось только тупо сидеть и ждать, когда за мной придут.

– Эй, вставай, спящая красавица! – толкает меня кто-то в плечо и я вздрагиваю, резко садясь на койке, на которой незаметно для себя задремала.

Надо мной возвышается толстый и высокий мужик, садистское выражение лица которого приводит меня в ужас. Схватив за шкирку, он тянет меня к двери и я послушно иду, охваченная таким ужасом перед предстоящим, что не могу даже закричать или умолять меня не трогать. Понятное дело, что церемониться со мной никто не будет.

– А она смирная, – довольно басит ведущий меня мужик, вталкивая в комнатку без окон, подобную моей.

Я падаю на пол, споткнувшись на пороге, и подняв голову, вижу перед собой истерзанного человека, в котором не сразу узнаю Булата. К горлу подступает тошнота при виде его увечий и я не могу сдержать задушенный стон жалости. Мне хочется малодушно отвести глаза, не смотреть на него, чтобы тот ужас, что сотворили с ним, не отпечатался в моем мозге, но уже поздно. Я все видела и эта картина будет преследовать меня до конца жизни, потому что он просто в месиво.

– Привет, – насмешливо тянет бывший муж, встречая мой взгляд, и я не могу поверить, что он вообще способен говорить.

Мои глаза широко раскрываются в шоке и я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, но в комнате раздается новый голос, который привлекает к себе внимание.

– Ну вот и вся компания в сборе.

Я оборачиваюсь и замечаю, что прямо напротив Булата стоит еще один стул, к которому приковали Сашу. Пока вроде невредимого. Я лежу, растянувшись на полу, прямо между ними и когда смотрю ему в лицо, натыкаюсь на полный отчаяния взгляд Макарова. Значит, он тоже в ловушке. Стоит признать, очнувшись неизвестно где, я подумала, что это он меня предал, ведь я отключилась после его чая прямо во время перелета частным рейсом.

– Шевелись уже, Миша! – рявкает мужчина, который стоит за спиной Саши, тому, кто привел меня сюда. – Привяжи ее тоже и начнем.

Толстяк грубо поднимает меня с пола и я вскрикиваю, ощутив сильную боль в плече из-за того, как он меня дернул.

– Какая неженка, – довольно улыбается тот, кто отдает приказы. – Быстро сломаешься, я таких с первого взгляда узнаю.

В моей груди клокочет дикий ужас и паника. Я начинаю беспорядочно отбиваться, на одних голых инстинктах, но толстяк Миша сильнее и ему без проблем удается приковать меня к стулу, в процессе двинув локтем по ребрам так, что я на секунду даже вдохнуть не могу от боли.

– Хватит, она же женщина! – кричит Саша, словно этим бандитам не все равно на мой пол.

Мой взгляд против воли устремляется к Булату и увидев его снова, его распухшее лицо, кровавые раны на теле и пузырящуюся от ожогов кожу, я больше не могу сдержать слез. Они текут ручейками по щекам и я всхлипываю, прикусывая нижнюю губу до боли.

– Смотри, как боится за свою шкуру, – гогочет толстяк, неправильно поняв мою реакцию.

Откуда им знать, что я плачу из жалости к человеческому существу, которого довели до такого состояния. Плачу от непонимая того, как кто-то может быть настолько жесток и безжалостен. Плачу из-за того, что эти люди могут сделать не столько со мной и Сашей, а с беззащитным маленьким ребенком, который тоже находится в их лапах.

– Пожалуйста..! – умоляю главаря, глядя на него расплывающимся взглядом. – Не трогайте мальчика, он ведь всего лишь ребенок! Он не виноват…

Мой голос срывается на очередном всхлипе, а толстяк снова гогочет, словно я сказала что-то смешное.

– Ты бы лучше о себе побеспокоилась, киса, – гладит он меня своими отвратительными пальцами по губам.

Я вздрагиваю, отшатываясь и чуть не опрокидывая стул, на котором сижу, осознавая, что меня могут не только избить. При мысли о более мерзком насилии тошнота снова подступает к горлу. Нет! Я этого просто не переживу!

– Так к кому мне приступить первым? – спрашивает главарь и толстяк отходит от меня, встав у Булата за спиной. Тот упрямо молчит, прожигая взглядом одного видящего глаза этого урода, так как второй безбожно опух и закрылся. – Не хочешь выбирать? Ладно, я сам. Миша, позови уже Салима, что он так долго возится?

Толстяк идет к двери, но она распахивается сама и на пороге появляется тот, кого я уже видела раньше. Джалал Тагиров – мужчина, пробравшийся в мою спальню и похитивший Азу. Я сразу его узнаю и сегодня он выглядит еще более устрашающе, чем тогда, с яростью, написанной на хищном лице хладнокровного убийцы.

– Разве мы не договорились, что ты не трогаешь женщину и ребенка, – не спрашивает, а констатирует он, делая шаг в комнату и заставляя толстяка отступить.

– Ты идиот, если думаешь, что Ахметовы держат слово, – говорит Булат, дико улыбаясь при появлении брата, словно собственная боль никак на него не влияет.

Я в очередной раз поражаюсь этой его стороне, которую он скрывал от меня. Булат такой же псих, как и эти люди, он просто лучше скрывает это за цивилизованной внешностью и хорошими манерами.

Джалал игнорирует его, глядя только на главаря. Значит, это и есть Ахметов. Я почему-то представляла его старше.

– Ты получил свою рыжую и получишь свою долю, как только твой братец расколется, так что не мешай мне делать мою часть работы, – раздраженно отмахивается тот. – Миша тебя проводит.

– Я так не думаю, – спокойно возражает Джалал. – И вообще, у меня тут неоконченное дело, так что Миша, ты все-таки сходи за Салимом. Развлечемся вместе.