Текст книги "Жена чужого мужа. Счастье взаймы (СИ)"

Автор книги: Злата Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Слова Джалала что-то замораживают в моей груди. А когда мама начинает проклинать его на родном языке, в голову бьет осознание, что это не может быть ложью. Иначе она так не реагировала бы.

– Мама? – оборачиваюсь к ней.

– Убей его, Булат! – яростно шипит она. – Он лжет!

– Серьезно? – насмехается над ней Джалал. – Однажды он уже пытался меня убить, но ничего не вышло. Думаешь, во второй раз повезет?

– Заткнись! – рявкаю я. – Если тебе есть что сказать, то говори прямо. Моя мать не в том состоянии, чтобы насмехаться над ней или устраивать тут очную ставку.

– Она получает то, что заслужила! – злорадно говорит мой брат. – Было бы очень несправедливо, если бы эта злобная ведьма получила легкую смерть. Бог наказывает ее за ее проступки, так же, как наказал нашего отца. Он верил ей единственной, как самому себе, и она его предала. Буквально вонзила нож в сердце, не оставив даже шанса выжить. Но ты ведь уже знаешь это, не так ли Булат? Это был ваш план? Убрать с дороги всех и разрушить его империю, чтобы забрать деньги и свалить.

Мне плевать на обвинения Джалала. Но то, что он говорит о смерти отца… Этого не может быть! Мама ни за что не убила бы его! Он был тем, кто сохранял за ней власть, и она это знала.

– Мама, о чем он говорит? – обращаюсь к ней, но она упрямо молчит, сжав побелевшие губы. – Мама, ответь мне! Ты ведь сказала мне, что была там! Что Джалал убил папу!

– Джалал пришел всего лишь поговорить, – снова встревает этот урод. – Но папа не ожидал меня увидеть в собственном доме, вот и заволновался. У него прихватило сердце, а дорогая жена решила воспользоваться ситуацией и вонзила в него нож, чтобы обвинить в этом меня. Разве она не рассказала тебе этого?

– Заткнись! – выхожу я из себя. – Мама, скажи мне правду, черт возьми! Не молчи!

– Не кричи на меня! – наконец, подает она голос. – Булат, ты не ребенок, неужели не понимаешь?! Все, что я сделала, я сделала ради тебя. Селим не справился, но ты-то у меня остался. Мой сын должен был быть наследником, Булат! Мой! Я была рядом с ним все это время. Я была той, кто поддерживала и помогала ему! Но твой отец решил отдать все плоды наших трудов этому выродку безвольной истерички! – Она гневно указывает дрожащим пальцем на Джалала. – Почему не Селиму? Почему не тебе? Но нет, он считал вас слабыми и был прав, потому что ты слабак, Булат! Ты даже убить его не смог, когда у тебя было столько шансов! А Селим? Этот идиот даже с моим планом не справился с заданием. Дал себя зарезать, как свинью. Уж лучше бы я вообще осталась бездетной, чем произвела на свет таких недомужчин! Ведь даже когда я подарила тебе империю Тагировых на блюдечке, ты не смог удержать власть! Слабак! Ты не мужчина, Булат!

– Ну все, хватит истерить! – говорит Джалал. – Расскажи лучше, причем тут Селим. Как ты вообще уговорила его на меня напасть?

– Селим был послушным сыном, – с вызовом глядя на меня, отвечает мама. – Не то, что ты.

Но меня этот укол не задевает. Потому что мой мир только что буквально перевернулся. И эту боль не перекроит мелкая ревность к брату.

Я поверить не могу в то, что это реальность. Что моя собственная мать затеяла все это. Потому что, если я правильно понял, а в этом сомнений нет, она подговорила Селима убить Джалала, чтобы стать наследником отца. Селим был самым безобидным из нас. Я никогда не считал его способным на такое, но вот как получилось. В тот день, увидев Джалала над телом нашего брата, я обвинил во всем его. Мне даже в голову не пришло, что то была самозащита. А потом я сам на него напал и ранил, думал, что убил. Раз отец отправил его в ссылку, то наверняка тоже считал виноватым в этой истории. А на самом деле злодейкой все это время была моя мать и она к тому же хладнокровно убила папу, увидев в его комнате Джалала. Ради гребаного наследства!

– Я поклялся тебя убить, но ты и так умираешь, – врывается в мои мысли голос Джалала. – Не собираюсь облегчать твои муки, дрянь. Ты сгниешь в аду за все, что сделала.

– Тебе тоже туда прямая дорога! – не сдается мама.

Джалал переводит взгляд на меня и по выражению его лица я понимаю, что он знает, какого мне. Он видимо понял, что я не знал о делах матери, но от этого не легче. Я не боюсь его, никогда не боялся мести, но смотреть ему в глаза… Это, что мне удается с трудом. Тем более, когда он выглядит так, словно жалеет меня. Он жалеет меня! Но это же бред!

– Пойдем, поговорим без ее оскорблений, – говорит он мне и, хотя это не то, чего я хочу, мне нужно поскорее убраться отсюда. Поэтому я иду на выход, игнорируя окрики матери и не желая больше смотреть на нее. Не после того, что она сделала.

– Где Хасан? – спрашиваю у него, оказавшись за закрытой дверью в гостиной.

– Мои люди скрутили его, но он в порядке, – отвечает Джалал и я испытываю облегчение.

Мой человек меня не предал. И он жив. Хоть что-то хорошее во всем этом хаосе.

– Она просто взяла и ткнула в него нож? – не могу не спросить. – Не сказала ничего? Не объяснила?

– А что тут объяснять? Все произошло очень быстро. Они оба сидели у него и разговаривали за чаем. Я влез через окно и увидев меня, папа занервничал. Схватился за сердце, начал задыхаться, а твоя мать просто схватила нож со стола и убрав его руку, вонзила его в него, а потом закричала.

Черт! Мне казалось, что я ненавижу отца. За то, что он распоряжался нами, как марионетками, за то, что он заставил меня расстаться с Витой, но после его смерти я все равно чувствовал горе. А теперь это горе возросло, потому что он оказался убит той, кому доверял больше всего. В этом Джалал был прав, никто не ожидал такого от моей матери. Сколько еще граней расчетливости есть в этой женщине? Каждый раз, когда я думаю, что хуже она быть не может, обнаруживается еще что-то. И она умирает теперь. Что, черт возьми, мне с ней делать?!

– Я не знал о ее планах, – заставляю себя сказать это. – Я думал, ты убил Селима, потому что хотел стать главным претендентом на место преемника отца.

– Селим не был мне угрозой, я и так был преемником, – морщится Джалал. – Я не хотел убивать нашего брата, Булат. Это вышло случайно.

– Я тоже не хотел тебя убивать, – признаю я.

Я тогда пырнул его ножом по чистой случайности, в пылу борьбы. Возможно, у них с Селимом вышло так же. Я вошел в комнату, когда все было уже закончено. Джалал стоял над телом мертвого Селима с ножом в руке и между нами завязалась драка. Я победил по воле случая, потому что Джалал поскользнулся на крови нашего брата, напоровшись на нож, который я только у него перехватил. Я реально думал, что убил его, и эта мысль не давала мне покоя, пока он не восстал из мертвых.

– Ты должен знать кое-что еще, – мрачно говорит Джалал. – Я был не единственной жертвой Селима. Знаю, что ты был привязан к нему больше всего, но он не только меня пытался убрать со своего пути. Ты стал бы следующим, он сам мне сказал. И я считаю, что твоя мать была в курсе этого, но не возражала, потому что он слушался ее, в отличие от тебя.

Вот ведь..! Черт, черт, черт! Это не должно шокировать, но я такого не ожидал. От мамы, может быть, по крайней мере я не так сильно удивлен, как тому, что Селим собирался убить меня. Меня! Самого близкого своего человека, единственного, кому он доверял по его же словам. Мы были не просто братьями. Мы были лучшими друзьями!

Я все еще помню, как он утешал меня в детстве, когда мне снились кошмары. Как он собственноручно зарезал моего тигренка, чтобы мне не пришлось этого делать. В то лето я приехал на каникулы из частной школы в Европе и папа посчитал, что я слишком размяк. Он подарил мне тигренка и велел дрессировать его, а к концу лета решил, что зверя лучше прикончить. На следующее лето он впервые познакомил меня с поркой и именно Селим был тем, кто лечил мои раны, потому что папа хотел посмотреть, не заживет ли моя спина сама по себе и запретил показываться семейному доктору. Позднее я узнал, что именно из-за попавшей в рану инфекции умер мой самый старший брат, который был рожден задолго до моего рождения и которого я совсем не помню. Очевидно, что таким способом папа воспитывал всех своих сыновей, но если Джалал от этого стал озлобленным, то Селим всегда оставался веселым добряком. Мне казалось, что он любит меня, но очевидно, что обещания мамы и мечту о наследстве он ценил больше своих братьев.

А Джалал…

Я не доверяю ему, но он мог меня убить в любой момент. Он считал, что я был замешан в заговоре против него, он знал, что я в подвале у Ахметовых и тем не менее, он не убил меня. Почему?

В моей голове все перемешалось. Я не могу понять, что он из себя представляет, что ему нужно. И Аза… Я не могу забыть то, как он обращался с Азой. Она дрожала от страха при виде меня, хотя я обещал ей, что не коснусь ее против ее воли после нашей свадьбы. Когда я спросил, плохо ли с ней обращался мой брат, она рыдала так сильно, что я просидел около нее больше часа, пытаясь успокоить. А теперь он вновь завладел ею и это я не могу оставить просто так. Не могу стерпеть насилия над женщиной. Я уже потерял одну сестру из-за того, что ее муж был жестоким уродом. Не смог защитить Раяну и она умерла. Поступить так же с Азой? Ни за что! Я дал ей обещание и я его не нарушу.

– Ты должен отпустить Азу, – говорю ему без преамбул и он сразу же начинает злиться, сжимая кулаки и глядя на меня с гневом на лице.

– Она моя жена, – чеканит Джалал. – Моя, Булат. И она для меня значит намного больше, чем брат, которого я практически не знаю. Имей в виду, я могу убить тебя в любой момент, если ты только осмелишься снова подойти к ней.

– Если бы она для тебя действительно много значила, ты не издевался бы над ней так, что бедняжка даже глаза поднять на мужчин боится! – выплевываю я. – Ты сломал ее, Джалал, так о какой привязанности может идти речь? Разве так обращаются с женщинами? Разве нормально поднимать на них руку и принуждать силой?

– Заткни свой поганый рот! – рычит Джалал, хватая меня за лацканы. – Я никогда не причинял вреда Азе, понял? Она моя жена! Я баловал ее и пытался сделать счастливой в той клоаке, в которой она вынуждена была жить.

Баловал! Да, баловал. Дизайнерские наряды, украшения, собственный уголок в семейной библиотеке, машина, которую ей не разрешали водить, потому что она женщина. Но разве вся эта роскошь стоила ее физических страданий? Или страданий Раяны, которая даже рождения ребенка не пережила, потому что была изувечена? А Аза своего потеряла даже до того, как дело дошло до родов. Разве так обращаются с женщиной? С любой женщиной!

– Значит, она мне солгала? – язвительно спрашиваю я. – Это ты хочешь сказать? Или ей показалось? Ты окружил ее роскошью, дарил ей подарки, но разве это компенсирует дурное обращение, которому она подвергалась?

– Она не подвергалась дурному обращению, – хмурится Джалал, упрямо твердя свое. – Я еще поговорю с ней об этом, но ты… Не лезь, Булат, ради своего же блага, потому что если ты попытаешься снова украсть ее, то я не посмотрю на наше родство.

– Я хочу поговорить с ней, – даже не думаю отступать я. – Позвони ей прямо сейчас и мы проясним этот вопрос раз и навсегда.

Мне не верится, что Аза обманула меня, но в свете открывшихся сегодня вещей, я не могу ручаться за свои ощущения. Я не могу со стопроцентной вероятностью утверждать, что знаю ее. И раз уж мы начали выкладывать карты на стол, то лучше со всем этим покончить немедленно, здесь и сейчас.

Глава 21

«Я позволила тебе так думать, чтобы мне не пришлось спать с тобой. Я люблю Джалала, Булат. Я всегда его любила и хотела остаться верна ему».

Вот что мне сказала Аза в ответ на мой вопрос издевался над ней Джалал. И я поверил ей, потому что достаточно хорошо узнал ее за прошедшие годы и могу понять, когда она лжет.

Не могу сказать, что это меня расстроило. Напротив, я испытал облегчение от мысли, что хоть один мой брат может оказаться не так уж плох, как человек. Ведь, если подумать, он остал большей жертвой наших родителей, чем я. Меня не держали взаперти несколько лет по ложному обвинению в убийстве Селима. Хотя я так же должен был стать жертвой своей матери, как и он, и меня так же лишили моей жены, но у меня хотя бы была мнимая свобода, а не личная тюрьма.

Когда он уходит, сказав, что оставит мою мать в покое и пусть она доживает свои последние дни, я натыкаюсь на Хасана, который смотрит виноватым взглядом.

– Я не успел предупредить… – начинает было он, но я обрываю это ненужное оправдание взмахом руки.

– Не надо, Хасан. Ты не можешь один уложить больше трех хорошо обученных людей. Я ни в чем тебя не виню, нужно было обеспечить больше охраны, чем я тебя и прошу заняться. Найми еще несколько человек и пусть дежурят круглосуточно. На всякий случай.

– Я нужен вам для вашей собственной охраны? – спрашивает он.

– Нет, – качаю я головой. – Будь рядом с моей матерью. И не… Черт, если она снова будет требовать встречи со мной, то скажи, что я занят. Не звони мне по ее просьбе, я не хочу с ней разговаривать.

– Понял, – кивает он.

Я выхожу из квартиры, не попытавшись больше поговорить с мамой, потому что мне нечего ей сказать и я не хочу ее видеть. Чего я хочу, так это увидеть Виту, сжать ее в объятиях и рассказать, как мне жаль и как я сожалею обо всем. Но этого никогда не будет, потому что от моей исповеди ей не станет лучше, а мое присутствие лишь отравит ее жизнь еще больше.

Поэтому, я еду в отель. Мое тело все еще горит от боли, не говоря уже о бушующих эмоциях, так что мне нужно привести себя в форму, прежде чем попрощаться с Витой и сделать все правильно для нее.

* * *

Судя по дате в свидетельстве о рождении, Асаду сегодня исполнилось пять месяцев. Наша жизнь теперь снова похожа на обычные будни, которые мы проживали, когда он только появился у меня. Уже несколько недель мы живем в этом красивом, хоть и слишком большом для двоих, пентхаусе. Макаров уехал обратно к себе домой, в Дубай, а охрану сократили до трех человек и ни один из них не тусуется в квартире, только за ее пределами в коридоре, сменяя друг друга и сопровождая меня, когда я выхожу на улицу. Впрочем, Саша обещал, что скоро и их уберет.

– Так что, ты приедешь сегодня? – уточняю я по телефону у Лизы, с которой мы теперь снова можем видеться и делаем это как можно чаще.

– Я не успеваю, Вит, – вздыхает она. – Давай завтра? Чувствую, что домой меня отпустят не раньше восьми.

– Ладно, завтра так завтра, – не показываю я своей досады. – Все тогда, не буду отвлекать.

Положив трубку, снова кошусь на визитку, лежащую на столе. Львенок спит и у меня нет забот, которые отвлекли бы от размышлений. Визитка, которую оставил Саша перед отъездом, принадлежит ему, но на оборотной стороне он написал номер телефона Булата, по которому я могу связаться с ним в случае, если мне что-либо потребуется.

По словам Макарова, Булат в то время еще лечился, но сейчас-то он наверняка пришел в себя достаточно, чтобы поговорить со мной. Чтобы дать мне ответы. Но я не решаюсь набрать этот номер уже три недели, выдумывая разные причины и продолжая терзаться сомнениями.

– Да ну его, к черту! – ругаюсь себе под нос, злясь не столько на Тагирова, сколько на себя. – Сколько можно себя мучать?!

Решительно взяв визитку в руки, набираю номер и слушаю два длинных гудка, прежде чем раздается знакомый голос бывшего мужа:

– Вита?

– Да, это я, – говорю неловко. – Как ты?

– В порядке, – отвечает он. – А ты? Ничего не случилось?

– Нет, но я бы хотела встретиться с тобой и поговорить. Ты можешь приехать?

Он не отвечает сразу. Воцаряется длинная пауза и я уже начинаю нервничать, когда Булат все-таки отвечает.

– Хорошо. Сегодня?

– Да, сегодня мне удобно.

– Тогда я буду через час, – вздыхает мужчина.

– Ладно, жду, – говорю я, отводя трубку от уха и смотря на экран в ожидании, что он отключится.

Когда спустя несколько секунд этого так и не происходит, я сама нажимаю на отбой и закрываю глаза. Не думала, что это окажется настолько сложно. Каково же мне будет вновь увидеть его вживую?

– А-а-а-а! – раздается возмущенный ор из соседней комнаты и я сразу же вскакиваю на ноги, спеша к проснувшемуся малышу.

Мой львенок весь багровый от натуги и я подхватываю его на руки, прижимая к груди и укачивая, что сразу же приводит его в состояние довольства и покоя. Надо признать, этот малыш любит драматизировать, чтобы на него обратили внимание.

– Ну и чего ты так раскричался? – ласково корю я его, целуя во вспотевший лобик. – Всего час проспал, нехороший мальчик! Тебе ведь даже кушать еще не пора.

Естественно, он только прислоняется головкой к моему плечу и вяло сосет свой пухлый кулачок, все еще немного сонный и ленивый. Если честно, я просто обожаю эти моменты после сна, потому что он так и льнет ко мне, как ласковый котенок, так что позволяю себе насладиться, прежде чем переодеть его к приходу отца. Полагаю, Булат захочет увидеться с ним.

* * *

Он звонит в дверь и я нервно вытираю ладони о джинсы, прежде чем встать с дивана и идти открывать. Хоть я и переодела львенка в симпатичный слип с машинками к приходу отца, сама наряжаться не стала. Осталась в джинсах и розовой футболке, лишь расчесала растрепанные пальчиками Асада волосы и собрала их в конский хвост. Выгляжу, как подросток, еще и без грамма косметики на лице, но кого это волнует? Булат давно не тот, на кого я хочу произвести впечатление своим внешним видом.

«Ну да, говори себе это», – шепчет внутренний голос, который я игнорирую.

Открываю дверь с малышом на руках и взгляд Тагирова сразу же сосредотачивается на нем. На лице Булата, кое-где все еще усеянном пожелтевшими и почти незаметными уже синяками, расплывается улыбка.

– Привет, – говорит он, заходя в квартиру и протягивая руки.

Я без возражений отдаю ему ребенка.

– Привет. Пойдем в гостиную.

Вид Булата, трепетно держащего на руках львенка, что-то шевелит в моей груди. Мужчина присаживается на кресло, безупречно выглядящий в очередном шикарном костюме, которые он так любит, и целует Асада в рыжую макушку, рассматривая притихшего малыша, который тоже занят исследованием дяденьки, которого он, вероятнее всего, уже не помнит с последней встречи.

– Он так подрос, – говорит Тагиров, все еще не обращая на меня внимания и не поднимая глаз от рыжика.

– Дети быстро растут, – отвечаю я, прежде чем беспокойство берет верх и стирает слой вежливости. – Ты заберешь его у меня теперь?

Это заставляет Булата, наконец, посмотреть на меня.

– Нет, если только…

Он прищуривается, словно обдумывает новую мысль, и меня пронзает ужас.

– Если только что? – спрашиваю агрессивно, борясь с желанием выхватить у него из рук ребенка и прижать к себе.

– Если ты не передумала. Ты все еще хочешь быть его матерью, Вита?

– Конечно, хочу! – возмущаюсь я. – Я уже его мать, Булат! Ты обещал, что так и будет!

– Хорошо, не кипятись так, – вздыхает он. – Я просто хотел убедиться, что ты не передумала. Сейчас, нашей жизни ничего не угрожает и ты, наконец, можешь быть свободна от любых угроз. И от меня. Так как мы женаты уже официально, я оформлю развод, у тебя будет полное содержание, а у Асада трастовый фонд в иностранной валюте. Ты можешь остаться жить здесь или купить любую другую недвижимость по своему выбору. Можешь даже переехать в другую страну, все, что душе угодно. Если ты со временем выйдешь замуж, то все равно не потеряешь свое содержание.

– Мне не нужно, чтобы ты меня содержал! Можешь взять на себя расходы на те вещи для Асада, которые я не смогу себе позволить, но на этом все, Булат. Я не хочу быть обязана тебе ничем.

– Тебя ни к чему не обязывают мои деньги, Вита. Считай это компенсацией за моральный ущерб. Естественно, я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь или видеться с тобой, но я буду принимать участие в жизни Асада, как его отец. Мы можем договориться заранее, составить расписание, по которому я смогу проводить с ним время. Забирать его от тебя будет няня, так что нам с тобой необязательно встречаться друг с другом.

– Ты же хотел навсегда уйти из нашей жизни, – напоминаю я.

– Тогда я думал, что вероятнее всего умру или все еще буду представлять опасность для своих близких. Сейчас все изменилось. Ахметовы больше не преследуют меня, а Джалал… Скажем так, мы все выяснили между собой. Он не убивал нашего отца, он вообще был жертвой во всей этой истории.

– А Аза? – вспоминаю я о ней. – Ты передал, что она в безопасности, но раз так, то как он смирился с тем, что она больше не с ним? – Его лицо застывает, словно он обдумывает, что сказать, и мне это не нравится, потому что я устала от недомолвок и лжи. – Булат, пожалуйста! Просто расскажи все, как есть. Раз все теперь кончено и опасности нет, ты можешь ради моего душевного спокойствия рассказать мне правду?

– Сейчас это уже не имеет значения, так что да, я расскажу, – соглашается он, разрешая Асаду играть с элегантным платком в своем нагрудном кармане, который малыш наполовину уже вытащил и смял. – Начну с того, что Аза до замужества с ним должна была стать моей невестой. Отец вел переговоры о браке, потому что тогда ему это было выгодно, но Джалал заявил о своем желании жениться на ней, как только увидел ее, и отец уступил. Признаюсь честно, она мне и самому нравилась, но после того, как они с моим братом поженились, я переключился на других женщин и эти чувства прошли.

– Это она, да? – озвучиваю я то, о чем уже догадывалась. – Она твоя жена, Булат? Та вдова брата, на которой ты женился?

– Да, – глядя мне в глаза, отвечает он совершенно спокойно. – После так называемой смерти Джалала отец настоял на нашей женитьбе, чтобы она и связи ее отца остались в нашей семье. Аза дала понять, что наш брак не будет настоящим, а еще, она панически боялась прикосновений мужчин, так что мы договорились с тем, что будем вести ту жизнь, которую захотим. Она осталась жить с моими родителями, а я делал все, что хотел. Встречался с кем хотел и считал себя свободным человеком, пока не встретил тебя.

– А потом ты женился на мне, – вырывается горький смешок. – Я все еще не понимаю этого, Булат. Разве я заговаривала о свадьбе? Разве я отказывала тебе в близости, пока ты не оформишь наши отношения? Какого черта ты женился на мне, зная, что это будет не по-настоящему?

– Для меня все было по-настоящему, – заявляет он. – Я женился, потому что хотел, чтобы ты стала моей женой. Я выбрал тебя, Вита, и, хотя сейчас это не имеет никакого значения, на тот момент я тебя любил и хотел видеть тебя в качестве моей жены и матери моих детей.