Текст книги "Жена чужого мужа. Счастье взаймы (СИ)"

Автор книги: Злата Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 22

Его слова набатом звучат в моих ушах. Любил… Он все-таки любил меня. Пусть в прошедшем времени, но это было. Не знаю почему для меня так важно знать, что меня любили, но его слова приносят мне облегчение. Забирают маленькую толику той боли, которую я испытываю.

– Мы не были женаты по-настоящему, – возражаю я.

– Были, – не соглашается Булат. – Ты знаешь, что для меня ни религия, ни законы ничего не значат. Ты была моей женой, потому что я выбрал тебя, а ты выбрала меня. И есть бумаги о разводе или нет, но ты остаешься моей женой, пока не выберешь кого-то другого.

Из моего горла вырывается истерический смешок. Я просто ушам своим не верю, наверное, я что-то неправильно поняла.

– О чем ты? Булат, я не понимаю, ты говоришь загадками, потому что я не улавливаю смысл.

– Не ищи смысл в моих действиях, – слегка улыбается он, подбешивая меня своим снисходительным тоном. – Сейчас все кончено, но я хотел бы сказать, что очень сожалею о том, как поступил с тобой. Я должен был расстаться с тобой другим способом. Мне казалось, что если ты будешь считать меня мерзавцем, то гнев поможет тебе быстрее смириться с моим уходом. Я не понимал, насколько сломил тебя, пока не увидел твою реакцию в бассейне в тот день.

– И тогда ты позвал психолога, – констатирую я с горькой усмешкой. – Ты знаешь сколько раз Лиза пыталась убедить меня обратиться к психологу, Булат? Если бы я хотела, то сделала бы это. Но даже тут ты меня заставил. Тебе плевать на меня, ты просто хотел успокоить свою совесть! Ты и сейчас это делаешь.

– Может быть, – не отрицает он. – Но я так же хочу дать тебе все ответы, которых ты заслуживаешь.

Малыш, вдруг, начинает извиваться в его руках, кривя ротик, и наше внимание переключается на него. Булат пытается успокоить его, изменив позу и прижав к груди уже опытным движением, но львенок начинает плакать и я тянусь к нему, быстро забирая у отца.

– Т-с-с, ну что ты? – ласково спрашиваю свою кроху, целуя в лобик, и он успокаивается, прижавшись головкой к моему плечу. – Он нервный, потому что не выспался, – говорю я Булату куда более спокойным тоном.

Рядом с диваном стоят детские качели, куда я укладываю малыша, дав ему его любимую соску, точно зная, что мерные покачивания успокоят его. К счастью, так и случается.

– Нам нужно говорить спокойнее, – говорит Булат то, что я и сама знаю. Больше не позволю себе повышать голос при ребенке, надо держать эмоции в узде.

– Расскажи мне что в итоге с Азой, – вздыхаю я, возвращаясь к менее болезненной для себя теме. – Твой брат издевался над ней за то, что она вышла за тебя? Мне представить страшно, что ей пришлось снова пережить после его возвращения! Он выглядел довольно диким в ту ночь, когда похитил ее.

Я не лгу, у меня нет претензий к этой девушке даже после того, как я узнала, что она жена Булата. Она оказалась такой же жертвой обстоятельств, как и я. Во всем, что с нами случилось я могу винить лишь семью Тагировых. Точнее, мужчин Тагировых.

– Ничего такого, – удивляет меня Булат. – Оказывается, она солгала мне. Вернее, я сам предположил, что мой брат плохо с ней обращался, когда она начала шарахаться от меня, а Аза согласилась с этим, потому что не хотела со мной спать. Я поговорил и с ней, и с Джалалом. Она хочет жить со своим мужем и не считает, что ее держат в плену.

Ух ты! Такого я ожидала меньше всего. У меня даже слов нет, ну и ситуация!

– Ничего себе, – качаю головой. – А что со всем остальным? Ты говорил, что хочешь посадить его в тюрьму за его преступления.

– Все оказалось очень запутано, – говорит Булат, переводя взгляд с меня на малыша, который хоть и не уснул, но выглядит очень расслабленным и готовым к этому. – Джалал должен был быть наследником отца. Моя мать хотела видеть главным своего сына и сговорилась с моим старшим братом Селимом. Он напал на Джалала и тот его убил, пытаясь защитить себя. Я обнаружил его у тела брата и решил, что Джалал убил его с целью убрать конкурента. У меня с ним вышла аналогичная ситуация, только Джалал в нашей драке не умер, а лишь был ранен. Отец, очевидно, решил так же, но не смог добить собственного сына и запер его в одном из своих домов, пока мой брат не сбежал через несколько лет. В ночь смерти отца, Джалал проник в его комнаты, чтобы поговорить, но у папы прихватило сердце и мама этим воспользовалась, всадив в него нож, чтобы обвинить в этом Джалала и сделать меня наследником. Джалал думал, что я в курсе всего и действовал с ней заодно, но я об этом не знал, конечно.

Часть из этого он уже рассказывал мне ранее, но открывшиеся новые обстоятельства приводят меня в шок. Я видела мать Булата, считала ее злобной мегерой, но она оказалась куда хуже. Как ее земля вообще носит?

– У тебя ненормальная семья, – ошеломленно качаю головой. – Просто садистская какая-то.

– Так и есть, – усмехается он. – Но от нее мало что осталось. Мои сестры живут своей жизнью, у них у всех семьи. Джалал… Скажем так, мы больше не держим друг на друга зла, а моя мать умирает, как ты знаешь.

– И что ты чувствуешь из-за этого? – спрашиваю я, прежде чем осознаю, что лезть в его душу не имею никакого права. – Это не мое дело, извини. Мне жаль, что у тебя такая семья. Не знаю, что еще сказать. Мне сложно осознать, что все эти события произошли на самом деле. Больше похоже на сюжет какого-то ужастика.

– Скорее триллера, – подмечает он. – В ужастике людям обычно отрубают конечности и выпускают кишки.

– Фу, не шути так!

Я невольно улыбаюсь, прежде чем вспоминаю, что мы с ним не друзья и что между нами, по идее, идет сейчас серьезный и откровенный разговор. Наверное, шок на меня так подействовал, что я слегка забылась. Но я все еще хочу знать все причины, по которым мы расстались. Настоящие причины, те, которые он не озвучил мне. Однако, этот разговор выйдет куда эмоциональнее, так что я не могу начать его при ребенке.

– Булат, он уже засыпает, – перевожу я тему. – Я пойду на кухню, заварю кофе. Посиди с ним, пока он окончательно не уснет, а потом приходи, ладно? Там договорим.

* * *

– Так почему ты решил меня бросить в итоге? – спрашиваю у Тагирова, прячась за чашкой своего кофе.

Он к своей даже не притронулся. Сел за стол, как только вошел на кухню, да так и застыл в одной позе.

– Мой отец поставил такое условие, – говорит он.

У меня вырывается смешок.

– Значит, деньги против любви. Как банально.

– Будь это так, я выбрал бы тебя, – твердо заявляет он, глядя мне в глаза. – Сейчас я понимаю, как тебя это мучило, Вита. Мне стоило сказать тебе все, как есть, а не лгать о своих мотивах. Я всегда буду сожалеть об этом. Но я расстался с тобой, чтобы папа не угрожал твоей безопасности. Я не знаю, почему он решил вмешаться, потому что его никогда не заботила моя личная жизнь и я не верю, что он не знал о тебе с самого начала, если и делал вид, что не в курсе. В обычных обстоятельствах ему было бы все равно, женись я хоть на двух неизвестных ему женщинах, но в тот период видимо что-то случилось, заставив его принять такие меры. Я не оправдываю его действия, он был жестоким и эгоистичным человеком, но если бы я хоть на минуту предположил, что ты можешь оказаться под ударом, то не стал бы заходить с тобой дальше мимолетного романа.

– Отрадно знать, но это все равно не делает тебя меньшим эгоистом, Булат.

Я не знаю почему реагирую так, а не иначе, но чем больше он говорит, тем лучше я себя чувствую. Моя уверенность растет. Я не забуду его жестокости, но знание о том, что наши отношения не были ложью, что я действительно была любима многое значит для меня. Я не просто наивная дура, принявшая за любовь что-то другое. Мой брак, хоть и не был настоящим на бумаге, фактически не был игрой. Все было так, как я это воспринимала. Это не было самообманом.

– Я никогда не отрицал, что эгоист, Вита, – приподнимает он бровь.

Мои пальцы дрожат, когда я опускаю чашку обратно в блюдце. Сегодня я, наконец, чувствую, что Булат предельно откровенен со мной. Он отвечает на все мои вопросы, не переводя тему и не увиливая, как раньше. Это мой шанс, единственный. Так что я поднимаю еще один болезненный вопрос, который мучает меня ночами. Самый мой большой страх. Потому что как бы я не любила львенка, сколько бы не называла себя его матерью, его родная мать все еще где-то там, в этом мире, и она может однажды захотеть забрать своего ребенка или хотя бы начать видеться с ним, а Тагиров так и не дал мне никакой информации о ней.

– Расскажи мне о матери Асада, Булат, – набираюсь смелости сказать. – Мне недостаточно твоих заверений, что он ей не нужен. Я каждую ночь думаю о том, что мне делать, если она объявится. Я не могу жить вечно с этим страхом.

– Она не объявится, – играя желваками, жестко отрезает он. – Это, пожалуй, единственная тайна, которую я должен бы сохранить при себе, потому что я единственный из оставшихся в живых, кто в курсе, но раз я обещал тебе ответы… Асад не мой сын, Вита. Его родители мертвы. Оба. Так что никто не за ним не придет.

– Но он похож на тебя, – не верю я. – У него твои глаза…

– Потому что он мой племянник, – морщится мужчина. – У него глаза моего отца, как и у меня, Вита. Асад – сын моей сестры Раяны и ее мужа.

В моей голове каша после этого заявления. Что за черт? Это последнее, что я могла бы предположить. Он же сказал, что Раяна погибла в аварии… Хотя он и сейчас говорит, что она мертва.

– Я не понимаю, Булат. Хочешь сказать, что врачам удалось спасти ребенка после аварии? Но тогда получается, Асаду не пять месяцев, а семь? Это абсурд! Педиатр понял бы, разве нет? И когда ты принес мне его впервые, он никак не выглядел на двухмесячного.

– Асад родился в срок, Раяна почти не пострадала в той аварии, – объясняет мне Булат. – Я спрятал ее в этой квартире, в центре города, где никто и предположить не мог о том, что она может так просто разгуливать по улицам, пока ее считают мертвой. Мы придумали ей хорошую маскировку, а телохранитель ходил с ней, играя роль мужа. Без хиджаба, в парике и джинсах, она выглядела, как обычная русская девушка. Я не мог рисковать и общаться с ней, так что пришлось разработать целый план, чтобы знать, что с ней все в порядке. Сразу после родов она планировала уехать навсегда во Францию, но не сложилось. Раяна перенашивала, что-то пошло не так и решили делать кесарево сечение, после которого она так и не очнулась. Моя сестра действительно умерла, хотя ничто не предполагало такого, и когда ее телохранитель сообщил об этом, я сделал глупость. Сам себя выдал, наведавшись в больницу, так что пришлось срочно принимать меры. Выдал ребенка за своего и поселил с няней и охраной, но в то же время умер мой отец и начались новые сложности. Меня пасли со всех сторон, Асад стал новой целью Ахметовых, способом давления, которым они хотели завладеть.

– Но он ребенок их сына и брата, разве не так? Что, если бы они причинили ему вред? Ты и тогда не сказал бы им, даже ради его защиты?! – злюсь я, вспоминая, как мы все попали в лапы Ахметовых, и что могло бы с нами случиться, если бы не помощь от неизвестного мне Усмана. – Что это? Любовь или гордыня? Ты должен был в первую очередь думать о нем, а не о себе!

– Они не должны этого знать, Вита! – чеканит Булат. – Никогда! Этот ребенок никогда не будет Ахметовым, поняла? Он мой сын, он Тагиров! И я не хочу, чтобы ты когда-либо впредь вспоминала об этом разговоре. Я обещал своей сестре, что ни при каких обстоятельствах ее ребенок не будет связан с их семьей. Думаешь, дело в эгоизме и я просто не хотел терять роль его отца, не сказав им? Ты не знаешь этих людей, Вита. Я бы предпочел умереть, чем расти в их семье. Я никогда не ставил себя выше безопасности этого мальчика. Думаешь, мне было легко проглотить тот факт, что моим единственным наследником станет сын Ахметова? Я не благородный герой, Вита, я не способен любить ребенка только потому что он ребенок, безвинный и беззащитный. Разве не ты мне говорила, что и сама не сразу привязалась к нему и приняла? Разве тебе не было неприятно заботиться о сыне бывшего мужа от другой женщины? Я находился в тех же обстоятельствах. Пока я не начал проводить с ним время, он был просто моей ответственностью. Но сейчас он мой сын, любимый ребенок, и я не позволю, чтобы он когда-либо узнал о том, от кого он родился. Он даже о Раяне не узнает. И это условие, которое никогда не изменится. Ты должна забыть о правде, поняла?

Глава 23

В конце концов, Вита согласилась сохранить тайну происхождения Асада. Я видел, что она не считает это хорошей идеей, но если думать не о собственной совести, а о благополучии ребенка, то лучше этому мальчику жить с мыслью, что его воспитывают его настоящие родители.

Кофе уже остыл, но я все равно пью его, потому что его приготовила она. Стараюсь не смотреть на Виту слишком долго, чтобы не выдать своей жажды по ней, но взгляд то и дело возвращается к ее лицу.

– Ты можешь дать мне контакты того психолога? – огорошивает она меня неожиданной просьбой. – Если я хочу растить ребенка в здоровой атмосфере, то не помешало бы привести в порядок собственную голову.

– Конечно, – говорю я, чувствуя облегчение от того, что раз она сама просит об этом, значит, ее состояние по сравнению с тем, что было, действительно меняется в лучшую сторону.

Я не солгал, когда сказал, что не понимал, в какой глубокой депрессии она находится до того срыва в бассейне. Боясь, что отец решит все же исполнить свою угрозу, я не рисковал слишком пристально следить за ее жизнью, но раз в несколько месяцев мой человек присылал отчет, в котором говорилось, что она здорова, ходит на работу и ни с кем не встречается. Сухие факты о ее жизни, не затрагивающие ее эмоционального состояния.

– Так ты хочешь остаться в России? – не могу не спросить ее, ведь от ответа зависит и моя дальнейшая жизнь. Я жил эти недели в подвешенном состоянии, не зная, чем займусь в будущем и сходя с ума от бездействия.

– Да, хочу, Булат. У меня нет желания кардинально менять свою жизнь, уехав в чужую страну, где я никого не знаю. Тут живет Лиза и ее дети. Она моя единственная семья и она всегда была мне надежной опорой.

Камень в мой огород, но я рад тому, что Лиза ее поддерживала. Они хоть и родственники, но познакомились всего несколько лет назад и стали близки, как сестры, что редкость для нашего времени. А что касается желания Виты остаться жить в России… Я останусь рядом с ними в любом случае. Даже если видеть буду при этом только своего сына, но не его мать.

Я действительно люблю его. Люблю так, как не представлял себе это возможным, хоть и обещал Раяне всегда заботиться о ней и ее ребенке. Я больше не вижу в нем сына Ахметова, я даже сына Раяны в нем не вижу. Он стопроцентно мой и Виты, ведь она полюбила его даже раньше, чем я.

– Хорошо, – отвечаю ей. – Что насчет жилья? Хочешь остаться здесь или обратно в свою квартиру?

– Я не хочу возвращаться туда, – сразу же закрывается Вита. Я вижу, как напрягаются ее хрупкие плечи, как тонкие пальцы цепляются за столешницу. – Но и здесь жить мне неудобно. Этот пентхаус… Он слишком большой для нас двоих, Булат. Я бы предпочла продать свою квартиру и купить что-нибудь другое.

– Мой человек займется этим для тебя. Я дам тебе его номер. Выбери вариант, который тебе понравится, и не думай о стоимости. Ты можешь возражать сколько угодно, но в этом отношении я останусь непреклонен. Обеспечить вас с сыном – моя забота.

– Ладно, – соглашается она.

Мы оба молчим после этого и я понимаю, что раз основные вопросы уже закрыты, то мне пора. Вита даже не смотрит на меня, так что я пользуюсь возможностью в последний раз полюбоваться ею, прежде чем заставить себя встать. На ее глубокие синие глаза, на нежные губы, сжатые в тонкую линию, на прекрасные волосы, которые стали еще длиннее. Она так же красива, как и в день нашей встречи, несмотря на небольшие изменения, которые связаны скорее с возрастом, чем с вмешательствами. Настоящая красота моей нежной фиалки. Только она уже не моя.

– Полагаю, мне пора, – говорю сухо, отодвигая стул.

– Не буду тебя провожать, – бормочет Вита. – Прощай, Булат.

Я не могу сказать того же. Знаю, что это прощание, но не могу озвучить эту мысль. Поэтому просто иду на выход, проходя через гостиную и останавливаясь, чтобы посмотреть на спящего малыша. До чего же он подрос за время, что я его не видел! Уже не такой хрупкий, что страшно взять на руки. Львенок… Я знаю, что она так его называет и полагаю, ему это подходит. Хотел бы я для него другой жизни, но мы имеем то, что имеем.

Рискнув погладить подушечкой пальца пухлую щечку сына напоследок, я тихо выхожу и направляюсь к лифту. Теперь, зная, где мне предстоит жить, я уже строю планы в своей голове. И первым делом мне нужно встретиться с тем, к чьей помощи я и не рассчитывал когда-либо прибегнуть, хоть и оставил его на запас, вовремя оказав услугу.

– Здравствуй, Мурад! – говорю в трубку после нескольких гудков.

– Булат! Рад тебя слышать, Тагиров! Слухи о твоей смерти огорчили меня.

– Отрадно знать, – не могу скрыть усмешку. – Как поживаешь?

– Твоими стараниями. Чем могу помочь или ты просто так позвонил? – переходит сразу к делу Хайдаров.

– Прямолинеен, как всегда. Давай встретимся, Мурад. У меня есть к тебе интересное предложение. Не хотелось бы светиться в офисе, так что предлагаю нейтральную территорию.

– Мы можем встретиться в ресторане, – предлагает он. – Хотя… Знаешь, что? Почему бы тебе не заехать ко мне домой? Если нужна конфиденциальность, то надежнее места нет.

Я соглашаюсь. Дома так дома, все равно ничего, что он смог бы использовать против меня, сказано не будет. Я просто не хочу, чтобы его сотрудники были в курсе моих дел. Учитывая, что компания Мурада раньше принадлежала моему отцу и находилась под моим контролем, меня там недолюбливают, а кое-кто и откровенно ненавидит. Договорившись о времени, мы заканчиваем разговор, а потом я связываюсь с Хасаном, чтобы он занялся просьбой Виты и был с ней на связи.

* * *

Номер телефона психолога прилетает мне сообщением в тот же вечер, а уже на следующий день со мной связывается риелтор, нанятый личным телохранителем Булата Хасаном. У меня нет другого выхода, кроме как взять львенка с собой на осмотр квартир, так как Лиза в тот день занята и не может посидеть с ним. Проблема в том, что ни один из предложенных вариантов мне не нравится.

– Я выбирал недвижимость только в районе центра, но если вы хотите посмотреть что-нибудь подальше… – начинает риелтор, но я перебиваю его.

– Нет, я лучше подожду, пока появятся другие варианты.

Не знаю, в чем дело, но я пока не чувствую себя готовой к очередному переезду, хотя в том, что мне неуютно в слишком большом пентхаусе одной с ребенком я не солгала.

– Вы просто хотите постоянства, Вита, – успокоила мое беспокойство психолог, с которой я договорилась об онлайн-сеансах. – В последнее время в вашей жизни было слишком много перемен, поэтому вас пугает необходимость снова что-то менять. Не зацикливайтесь на этом, скоро стресс сойдет на нет и вы перестанете так остро воспринимать все новое.

Подумав, я понимаю, что она права и временно решаю забыть о переезде. Если честно, там, где я сейчас живу, очень даже уютно, просто слишком много пустых больших комнат, что заставляет меня чувствовать себя еще более одинокой. А когда по уже составленному расписанию приезжает няня и забирает Асада к его отцу на несколько часов в первый раз, я начинаю иррационально накручивать себя, опасаясь, что моего львенка могут и не вернуть обратно.

– Тебе нужно чем-то заняться и перестать так зацикливаться на ребенке! – ругает меня Лиза, когда я рассказываю ей об этом. – Вся твоя жизнь сейчас вертится вокруг него, а это ненормально, Вита. Ты не хочешь выйти на работу?

– И оставить Асада на няню? – возмущаюсь я. – Он слишком маленький, я не хочу пока оставлять его на других людей. Другое дело, когда он подрастет. Я не против детских садов, но не для таких малюток.

– Тогда займись хоть чем-нибудь, пожалуйста! – умоляет меня сестра. – Ты поставила свою жизнь на паузу. Пора прекращать это затворничество, Вита. Если бы не я, ты вообще ни с кем не общалась бы. У тебя даже друзей нет!

– Я общаюсь с психологом, – возражаю я, хотя это звучит неубедительно даже для меня самой. – Ладно, это разные вещи. Но я не знаю чем мне заняться.

– Спишись со старыми подругами, у тебя же были другие знакомые в этом городе. Начни выходить из дома, хотя бы в кино или в кафе. Без ребенка. А я могу с ним посидеть.

Еще несколько месяцев назад я не согласилась бы с ней, но сейчас начинаю смотреть на свою жизнь по-другому и понимаю, что она права. Надо с чего-то начинать.

– Хорошо, Лиза. Я напишу своим бывшим коллегам. Когда-то мы дружили, так что почему бы не напомнить о себе?

– Умница! – как гордый родитель, хвалит меня Лизка.

* * *

– Ты только посмотри на себя, малыш, – говорю я Асаду, который весело дрыгает пухлыми ручонками, удобно устроившись на моих коленях. – Уже такой большой, скоро начнешь папкой меня звать, а?

– До этого еще минимум полгода, – с улыбкой говорит няня, о присутствии которой я умудрился забыть.

Я нанял ее без личной встречи, по отличной рекомендации от агентства, но она оказалась моложе, чем я думал, и больше похожей на модель, чем на няньку. Однако, не в моих правилах судить работников по внешности, так что если она покажет себя профессионалом, то проблем у нас не возникнет. В конце концов, я не из тех мужчин, которые не могут устоять перед каждой встречной красоткой.

–Гх-х… кх-х… – начинает издавать кряхтящие звуки малыш, внезапно покраснев, и по шлейфу легко узнаваемого запаха в воздухе я понимаю, что он наложил в свой подгузник.

– Ой, давайте я его возьму, – предлагает няня, вставая из-за стола, за которым сидела, и подходя к нам. – Надо сменить ему памперс.

Я уже научился благодаря прошлой няне этому неприятному делу, но с готовностью передаю сына в руки этой няни-красотки, имени которой не умудрился запомнить, чтобы посмотреть, как она справляется.

– Давай, а я посмотрю. Надо же когда-нибудь учиться. Напомни, как тебя зовут?

– Леся, – не выглядя ничуть оскорбленной тем, что я не запомнил ее имя, отвечает девушка, забирая у меня ребенка и кладя его на диван, на котором уже лежит сумка с его вещами. – Для начала лучше сразу подготовить чистый памперс, прежде чем раздеть ребенка, – начинает инструктировать она меня, серьезно подходя к делу.

Расстегнув на Асаде его ползунки на кнопках, она осторожно снимает подгузник с какахами и вытирает его обгаженную попу влажными салфетками, после чего ловко сует под ребенка чистый подгузник.

– Лучше зафиксировать верхний край на уровне поясницы. Теперь соединяем с передним вот этими липучками. Только следите, чтобы не было слишком туго, ну и не слишком слабо, конечно. И все, готово!

Она начинает застегивать на нем кнопки от ползунков, но меня смущает один момент.

– Разве не нужно его подмывать?

Помнится, и Вита, и прошлая няня после каках малыша мыли, а не просто вытирали салфетками.

– Нужно, но не каждый же раз. Такие крохи это делают несколько раз на дню, необязательно каждый раз мыть водой. Салфетки отлично справляются, – уверенно заявляет Леся. Я не так уверен в ее словах, так что надо будет этот момент погуглить, но в остальном она вполне шустро справляется. Одела малого в два счета, а он даже не пикнул в процессе. – Возьмете его или мне им заняться?

– Нет, давай сюда, – протягиваю руки, ощущая приятную тяжесть маленького человечка, которого прижимаю к груди.

Асад радостно улыбается мне, пуская слюни, и я не могу сдержать широкую улыбку от глуповатого выражения его лица.

– Ну что, сделал дело, теперь можно и повеселиться, а?

Веселье в понимании моего маленького льва означает игру в самолетики, да раскачивание на вытянутых руках, но выбирать не приходится. Зато он так счастливо смеется в процессе, что я и сам испытываю давно забытое ощущение счастья в груди. Неудивительно, что Вита так за него цеплялась. Этот ребенок действительно обладает удивительной способностью влюблять в себя и делать мир вокруг ярче. И хотя пока все кажется относительно простым, я не могу перестать думать о том, как же все усложнится, когда он станет старше и начнет понимать происходящее вокруг него.