Текст книги "Искра, Пламя, Ожог (ЛП)"
Автор книги: zjofierose
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Искра ==========
Он помнит, как бежал. Он помнит, как бежал, пока его обувь не пропиталась кровью, как кожа вокруг плюсневых костей срезалась, залечивалась и снова стиралась в кровь. Он помнит, как бежал часами и целыми днями.
Он помнит выражение лица доктора Дитона, когда тот затащил его в школьный медкабинет при базе. Как его лицо приняло серьезное выражение, такое, которое обычно появляется у взрослых, когда они подбадривают себя перед тем, как взяться за какое-то сложное дело. Его карие глаза тогда потемнели от печали и серьезности, а голос отдавался увеличивающимся гулом в ушах Дерека.
Он не помнит уже, что сказал ему Дитон. Только гул в голове, становившийся все громче и громче, пока он не прижал ладони к ушам, пока когти не вонзились по бокам от головы, и кровь не начала стекать по шее.
Он даже не помнит, как выбрался с базы. Он надеялся, что никому не навредил, но он не мог знать наверняка. Через пару часов кровь на когтях стала пахнуть, как его собственная, но сквозь запах пота и дождя трудно было определить точно.
Он предпочитает думать, что никто не пострадал от его рук.
–
Он не уверен, как долго он еще сможет бежать, прежде чем его обувь совсем придет в негодность. Может, день или два. За последние несколько часов он явно сбавил темп. Сердце в груди колотилось, как бешеное, в голове отбивался неунимающийся ритм. Поля вокруг базы уступают место холмам, а затем лесам. Он полностью обратился. Знает, что опасно, но его это сейчас не волнует. Сознание боролось с самим собой: звериная часть полностью сосредоточилась на беге, скрывании, выживании, человеческая же часть буквально кричала от тоски по семье, молила о смерти.
Охотников, идущих по его пятам, он услышал дважды. Первый раз – в самом начале, когда он еще мог рвануть на многие мили вперед прежде, чем они выследят его снова, а затем – на второй (?) день во время сумерек.
Он истощен. Можно сказать, его тело пожирает себя заживо в попытке не отставать от требований повышенного метаболизма и бесконечных физических нагрузок. Он больше не мог сказать наверняка, была ли издевательская насмешка, прозвучавшая в его ушах, воспоминанием или галлюцинацией, была ли картина изуродованных тел его братьев и сестер вдоль ручья предупреждением, обещанием или же сном.
Он знает, что охотники напали на его след, но не мог решить, плевать ему на это или нет. Он был изнурен, в отчаянии, но внутренний волк продолжал вести его вперед, к остаткам своей стаи, в поисках безопасности. Появившейся перед ним город поначалу показался миражом, но он становился все больше и больше, и когда его истекающие кровью ступни почувствовали под собой асфальт, он осознал, что его волк умнее, чем он сам. Они бы нашли его в лесах, на фермах, на пастбищах, но здесь, в дебрях искусственных запахов и непроницаемой земли, он сможет затеряться.
Он мчится вперед, каждая улица, каждый переулок представляет собой лабиринт из экранов и мусора, людей и транспорта, и дверей, которые открываются и грохочут в ночи. Ему повезло, что сейчас темно. Он пока не может спрятать своего волка, поэтому наклоняет голову вниз и надеется на лучшее. Он слишком измучен, чтобы переживать о том, увидят его или нет. Он продолжает бежать трусцой, доверившись своему нюху и следуя к нижней части огромного мегаполиса, к омертвевшему сердцу, где смешалось множество запахов и где никто не обращает внимания, кто или что скрывается в темных углах.
Он добирается до самого низа до того, как бледные пальцы восхода начали ползти вверх по краям высоких зданий, окрашивая бледным светом края стекла и алюминия. Это третий рассвет, который он встречает один, и он бы возненавидел его так же, как и предыдущие два, если бы мог еще думать о чем-то, кроме того, чтобы лечь за вонючим мусорным баком, полным всякого дерьма, и потерять сознание.
–
Стайлз видит, как он вваливается в переулок, словно голограмма какого-то актера. У него все лицо было в волосах, и выглядело это ужасающе. Вместо лица – звериная морда. Подобное Стайлз видел раньше только на голограммах. Глаза были дикими, и из каждой части его тела текла кровь. Стайлз неподвижно сидит на месте, уверенный в возможностях своего плаща-невидимки скрыть его до тех пор, пока он сам не пошевелится. Незнакомец не видит его, хотя, если честно, Стайлз уверен, что парень не заметил бы его, даже если бы он станцевал чечетку с кокосами на груди прямо перед ним. Парень огляделся по сторонам, красные глаза сверкнули, пока он быстро обнюхивал территорию, а потом отрубился за мусорным баком, прямо как какая-то пьяная девчонка после вписки.
Когда наступает вечер, парень все еще лежит там. Стайлз просыпается от своего же сна, а тот даже не пошевелился. Похоже, его лицо изменилось: мохнатые и заостренные уши приняли округлую форму. Но под тенью мусорного бака трудно было разглядеть его лицо, а Стайлз не настолько тупой, чтобы подойти ближе. Он подождет еще один день, а потом, возможно, подберет какую-нибудь длинную палку и потыкает ею в парня, чтобы проверить, жив он или нет. Сейчас сезон дождей, тело не начнет пахнуть хуже, чем мусор, поэтому нет нужды торопиться. Если он просто спит, то, возможно, он просто встанет и уйдет, пока Стайлза нет. Слишком рано что-либо говорить, поэтому Стайлз пожимает плечами самому себе, бережно складывает и прячет свой плащ под куском рыхлого асфальта и выходит в глубокую ночь, чтобы обчистить пару карманов, взломать несколько автоматов с едой и попробовать прожить еще один день.
–
Тот парень был все еще там, когда Стайлз вернулся с наступлением рассвета, но на этот раз он немного сменил позу: прополз дальше под мусорный бак, как будто бы ища тепла. Стайлз отбросил всякое сочувствие. В этом мире нет места состраданию, если ты хочешь выжить. Он усвоил этот урок.
Тем не менее, он позаботился о том, чтобы отлить на другой стороне переулка, прежде чем завернуться в свой плащ, так что его моча не потечет к тому месту, где лежит парень.
Он просыпается в середине дня от звука чьего-то воя, и на секунду теряется во времени. Он выбирается из постели в своей комнате, прислушиваясь к хриплому плачу отца в темноте. Очнулся он уже посреди переулка, плащ был оставлен на земле, а его рука тянулась к скорчившейся фигуре перед ним.
Полный и внезапный страх захлестнул его до тошноты, как только он увидел светящиеся глаза с удлиненными зубами прямо перед собой. Незнакомец явно был мутантом и весьма опасным, так что, возможно, песенка Стайлза скоро будет спета.
– Эй. Эй, все нормально, чувак. Просто... втяни-ка свои когти обратно, ладно, здоровяк? – Стайлз поднимает свои трясущиеся руки и медленно начинается пятиться назад. – Я не обижу тебя, я никому не собираюсь говорить, где ты. У нас в этом плане тут все тип-топ, просто... сделай глубокий вдох ради меня.
Глаза незнакомца вспыхнули, низкое рычание повисло в воздухе между ними. Взгляд у него был отсутствующим, поэтому Стайлзу сложно было определить, сумасшедший он или просто бредит, все еще спит или проснулся и готов порвать ближайшую глотку. Стайлз замирает. Одной ступней он опирается о землю, а другая балансирует на кончике пальца чуть позади. Если он побежит, ему кажется, что этот парень, без сомнения, поймает его, и он не может представить себе ни одного сценария, в котором это закончится хорошо. Но, может… может, если ему удастся успокоить незнакомца, то он уйдет, и Стайлз сможет собрать свои вещи и убраться к черту из Доджа? Жалко будет оставить свое место. Он все устроил здесь по своему вкусу с небольшими тайниками и незаконными видео каналами. Но что поделать? Имя этой игре – выживание, и игра эта подразумевает сохранение самого себя в целости и сохранности.
– Так, приятель, мы все здесь друзья. Просто... сделай вдох. Слушай звук моего голоса, хорошо? – Стайлз заставляет себя аккуратно поставить ступню на землю, удерживая равновесие. Он меняет положение рук из защитного жеста в дружелюбный: ладонями вверх и чуть вперед. Глаза напротив него все еще смотрели в пустоту, вспыхивая периодически то голубым, то красным цветом, но звук, исходящий из горла парня стал меньше походить на рычание и больше на всхлипывание.
– Вот так. Глубокий вдох. Ты можешь понюхать меня. Это мой переулок, но ты можешь остаться здесь. Я не собираюсь тебя выгонять. Просто... может, ляжешь обратно? Тебе нужно еще поспать. Ложись...
Стайлз видел всего несколько мутантов, подобных ему, тех, что принимают искаженный облик диких зверей. Он читал в новостях о парочке теорий по поводу генетики скрещивания и возврата к эволюционным тупикам, но, насколько он знает, это все не было доведено до конца. Он думает, что этот парень – результат скрещивания мутаций. Несмотря на то, что Стайлз не уделял особого внимания урокам биологии, он был абсолютно уверен в том, что люди и род псовых никогда не разделяли ветви на старом семейном древе. Он более чем очарован им, и он бы позволил своему желанию дотронуться до одного из его зубов сбыться, если бы знал, что сможет сделать это и не лишиться ни одного пальца.
Мутант подполз ближе, пока Стайлз пялился на него. У того раздулись ноздри, пока он вдыхал его запах, и Стайлз невольно отстранился, прижавшись к своему углу. Грубый материал стены давил ему на лопатки. Парень все еще припадал к земле, но толкался об ноги Стайлза, потираясь об него, словно бродячий пес. Он тощий. Стайлз замечает выступающие кости на его запястьях и острые локти, торчащие из лохмотьев кофты, но он все равно гораздо больше Стайлза, поэтому он садится туда, куда его толкает парень без особого на то выбора и держится очень и очень осторожно, пока мужчина? зверь? ребенок? прижимается к его ногам и зарывается лицом в бок.
Стайлз, в принципе, ничего не может сделать сейчас, не без риска для жизни и своих конечностей, и несмотря на то, что парень пахнет невообразимо дурно, он теплый, поэтому Стайлз накидывает свой плащ-невидимку на них обоих и ждет наступления ночи.
–
Стайлз просыпается далеко за сумерки, ночное небо искусственно освещается светом тысячи неоновых вывесок, отблеском разноцветных фар сотен тысяч пролетающих машин. Его приятель Скотт говорит, что выше, там, где живут богачи, не так светло, но Стайлз никогда этого не видел. Он ходит иногда в гости к Скотту. Тот живет вместе со своей мамой и семьей, на которую они работают, но Стайлз всегда использует лифт во внутренней части башни и поэтому не может разглядеть всю роскошь хотя бы из окна. Даже когда его мама была еще жива, их семья все равно находилась только на уровне ниже среднего. Они не жили на земле, как сейчас живет он, и у них была летающая машина, но они никогда не поднимались выше сорокового уровня.
Незнакомец соскользнул с его ног, пока они оба спали, и Стайлз уже, слава богам, принюхался к его вони, так что на общем фоне ароматов из переулка она была не так уже заметна. Рука парня все еще обвивала ноги Стайлза, поэтому он очень осторожно начал поднимать его руку, достаточно для того, чтобы его ноги выскользнули из-под нее. У парня было костлявое запястье, и, судя по тому, что видит Стайлз, лицо у него было болезненно исхудавшим. Без странной растительности на лице и огромных скалящихся зубов, парень выглядел молодым, измученным и несчастным. Возможно, он был всего лишь на пару лет старше самого Стайлза.
Если он мутант, а скорее всего так и есть, Стайлз подумал, что, наверняка, у него повышенный метаболизм, который часто прилагается к силе мутанта. А это значит – Стайлз вздыхает про себя, как только освобождает свои ноги и осторожно кладет руку парня обратно на землю – это значит, что он скоро умрет от голода, если ему не помочь.
Нужно его оставить, думает Стайлз. Нужно оставить его умирать здесь, в этом переулке, не важно, насколько сильно он ранен, не важно, насколько сильно уже неудачник-Стайлз привязался к еще одному одиночке в своей дерьмовой жизни. Он не может оставаться рядом с кем-либо еще. Это опасно, он знает об этом, правда.
Он решительно отворачивается, когда лицо незнакомца дергается, а пальцы тянутся к нему, прежде чем оседают обратно на землю. Стайлз накидывает на него плащ-невидимку, чтобы его не увидели, прихватывает свою поясную сумку и выходит в ночь.
–
Первая остановка – еда. Тексиканский фургончик на этой неделе парит между десятым и тридцатым уровнями, но фургончик Джаппино сегодня вечером должен быть на улицах, а значит, он сможет поговорить с Дэнни. Он направляется к восточному основанию башен Транс-Бэй, сворачивает в подворотни и быстро проскальзывает сквозь тени. Темная толстовка и испачканная в грязи одежда делают его практически невидимым, но иногда мутанты могут почувствовать его воздействие на них, когда он проходит мимо, несмотря на то, что он жестко контролирует свои способности, поэтому он старается быть настолько тихим и быстрым, насколько это возможно. Таким образом, если они все-таки что-то и замечают, то он для них ничто иное, как ускользающая тень во тьме. Ничего особенного. Ничего такого, что можно было бы заметить. Просто ничего.
Ему понадобилось полчаса непрерывной ходьбы, чтобы добраться до места. В полумраке и смоге над ним возвышалась огромная черная стена башен. Отец рассказывал ему, что помнит, как их заканчивали строить. Строительство башен началось более ста лет назад, но закончилось только тогда, когда отец Стайлза уже был ребенком. Устроили день открытых дверей, запустив шаттл, который ходил от земли, мимо каждого уровня и до самого верха. Всего: 500 этажей над землей. Его отец прокатился на этом шаттле, попробовал закуски и наслаждался видом на все это стекло. Иногда он рассказывал об этом Стайлзу перед сном: как под башнями было всего лишь несколько зданий, но они не занимали все пространство вокруг, как он мог видеть огромный океан облаков, простиравшийся до самого горизонта, как облака на мгновение рассеивались и показывалось настоящее море, темное и бурлящее, как, когда их шаттл начал снижаться, белая птица пролетела мимо и гаркнула, и все старые бабки на борту завопили и закрыли свои лица платками, затрещав, что это не к добру.
Стайлзу сложно было себе это представить. Он видел голограммы того, что было раньше, как и каждый ребенок в школе, но представлять себя там, где дома могут закончиться, где нет ни единой стены вокруг… Это заставляло его вздрагивать каждый раз. Он думает, что ему бы там не понравилось.
Фургончик Джаппино припаркован на восьмом восточном углу, стоит на подпорках, двигатели выключены, прилавок выставлен, фары горят. Меню прокручивает все виды блюд, которые у них есть, светящиеся голограммы самых популярных парят над несколькими столами около фургончика. Стайлз пробирается к его задней части, просачивается между основанием стены башни и тонким металлом самого фургона до тех пор, пока не оказывается у задней двери и не стучит в нее.
Проходит пара секунд, после чего металл ярко мерцает, и загорелое лицо с темными волосами и глазами промаргивается, силясь рассмотреть гостя. Стайлз широко улыбается и машет ему.
– Дэнни! Как летается, чувак?
Парень закатывает глаза.
– Стайлз. Приветик. Чего тебе принести?
Стайлз мнется, силясь принять решение.
– Мне... ну, мне, как обычно, только двойную порцию, – он скромно улыбается, пытаясь применить свое очарование.
Брови Дэнни взметнулись вверх.
– Двойную? Блядь, Стайлз, нет. Ты что, хочешь, чтобы меня поймали?
– Да ладно тебе, за мной не заржавеет, ты ж меня знаешь, – он старается больше лебезить, а не ныть, но не вполне уверен, насколько ему это удается. Честно говоря, двойной порции едва ли будет достаточно, учитывая метаболизм мутанта, но это уже будет хоть что-то.
– Нет, – Дэнни поднимает руку, чтобы опустить рулонный шторный экран, но Стайлз останавливает его, выбросив руку вперед.
– Погоди! Я... – Дэнни смотрит на него выжидающе. – Я посижу с тобой двадцать минут после того, как ты выполнишь мою просьбу.
Он ненавидел торговать своей мутацией таким образом, ибо слишком хорошо знал, как можно использовать ее против него же. Но он давно знаком с Дэнни, знал его еще тогда, когда у них обоих только начала проявляться мутация, знал еще до того, как его мама... до того, как она умерла. Их семьи были знакомы. Если он посидит с Дэнни и увеличит его силы хотя бы на двадцать минут, то и говорить нечего, насколько это поможет Дэнни и его семье. Навык хакерства у Дэнни и так на уровне выше среднего, благодаря его мутации, что позволяет ему легко просачиваться в программные коды, разговаривать с машинами, как на своем родном, но с искрой Стайлза в целостной форме…
Дэнни провел рукой по своему симпатичному лицу и на минуту задумался.
– С твоей помощью я смогу скрыть, сколько я беру для тебя, – он задумчиво смотрит на Стайлза. – И, возможно, смогу поймать того, кто рылся в моей системе безопасности, – жует губу. – Тридцать минут.
Стайлз широко улыбается.
– Тридцать минут, тройная порция и две большие тарелки карри из подорожника с рисом.
Дэнни кидает на него пристальный взгляд, а потом закатывает глаза и кивает.
– Ладно. Заходи.
Он нажимает на кнопку, мерцающий экран растворяется в воздухе, и Стайлз забирается в заднюю часть фургончика.
Он очень давно здесь не был. Койка Дэнни – на том же месте, что и раньше: вниз по узкому коридорчику, в верхнем левом углу. Она достаточно высокая, чтобы сесть на ней, скрестив ноги и упершись головой в потолок, поэтому они забираются на нее. Дэнни снимает панель на стене, чтобы продемонстрировать впечатляющий ассортимент электронных девайсов. Он разворачивает свой сенсорный экран и, выразительно посмотрев на светящиеся голографические часы на стене, начинает печатать.
При том, что самое лучшее в Дэнни – пожалуй, его способность обращаться с сетями и превосходная еда его семьи, вместе с этим идет его осторожность и отсутствие интереса к излишнему любопытству, думает Стайлз. В принципе, они сидят достаточно близко для того, чтобы искра Стайлза воздействовала на него, но ему сегодня хочется быть щедрым, а еще он чувствует, что его клонит в сон, поэтому он кладет голову на плечо Дэнни, пока тот печатает. Он чувствует, как парень вздрагивает под его ухом, как только вырывается дополнительный импульс от контакта, слышит, как пальцы начинают печатать быстрее, чем до этого.
Время пролетело быстро, и вскоре Дэнни стряхивает его со своего плеча, чтобы слезть с койки, держа в руке браслет Стайлза. Он все стирает, а затем делает сброс информации. Но когда Стайлз тянется к поношенному красному пластику, то он отводит руку в сторону, не давая забрать его.
– Так. Я заказал тебе тройную порцию, потому что благодаря тебе я заработал кучу денег и поймал с поличным свою милую рыжеволосую нарушительницу. НО... – он отводит руку назад, все еще не давая ему забрать браслет, – ...ты должен быть осторожен. Я видел свидетельство робота-уборщика в системе, а это значит, что они следят за подозрительной активностью. Такого больше не должно повториться, и используй браслет в разных местах.
Стайлз энергично кивает, и Дэнни передает ему браслет, наблюдая за тем, как Стайлз защелкивает его обратно на запястье.
– Я еще почистил твои данные. Теперь ты из района Фрутвэйл, поэтому постарайся сделать там хотя бы пару покупок, ладно? Этот профиль не должен отслеживаться, он полностью новый.
Стайлз обхватывает Дэнни руками, чтобы быстренько обнять его, прижав их лица друг к другу.
– Спасибо! Теперь я смогу протянуть еще хотя бы пару недель. Я сделаю так, чтобы ни один след не привел к тебе.
Дэнни закатывает глаза.
– Ой, да я уже позаботился об этом, – он толкает Стайлза, и тот падает с койки, приземлившись со смехом и раскинув руки и ноги в стороны. Дэнни же в это время грациозно спрыгивает на пол. – Ты все еще хочешь карри или нет?
–
Он не любит задерживаться, особенно когда несет еду, но Стайлз останавливается, когда пересекает площадь Фрутвэйл. Его взгляд скользит по светящимся картинкам и бегущей строке на массивных проекциях-голограммах, которые окружали внутреннюю часть открытого пространства. Большинство новостей его не волнует: финальные матчи Топперсов по полетам и самые важные предстоящие гонки между Верхними, которые устраивает мэр. Но в левой нижней части экрана он видит знакомые фотографии разношерстной толпы Средних, собравшихся с плакатами у здания KPHealth рядом с фотографией пожилого сенатора Арджента, у которого было улыбающиеся и ободряющее выражение лица. У него от этого сводит желудок, но он заставляет себя читать текст снизу на качающихся плакатах. Все, как обычно: протест против существования вакцин, их скрытое использование, последующее замятие дела. Стайлз постоянно слушал от своей мамы перечень преступлений, когда она жутко бесилась из-за правительственной программы и из-за того, что эта программа сделала с ее единственным сыном. Слушал вплоть до того дня, как ее не стало.
Он качает головой и движется дальше, остановившись у пункта выдачи на краю транзитной линии Алакосты. Он проводит браслетом по сканнеру, ждет регистрации, затем зачерпывает отвратительные протеиновые батончики из слота и кладет их в и так уже тяжелую сумку с рисом и карри. Небо уже начинает светлеть от сияния, который отличается от постоянного свечения неоновых вывесок. Ему пора возвращаться обратно.
–
Он находит парня там, где оставил его, спящим под плащом-невидимкой. Похоже, он вставал, пока его не было, но сейчас он выглядит спящим, и Стайлз застывает на месте, вынужденный найти способ либо а) разбудить мутанта без потерь, либо б) обойтись ночью без плаща. Пока он рассматривал варианты, губы мутанта зашевелились, и прозвучал удивительно слабый, резкий голос:
– Вообще-то я слышу, что ты стоишь там.
– А, да, эм… – Стайлз чешет затылок. Это их первый обмен словами, и все звучит более связно, чем он ожидал. Ну, по крайней мере, со стороны другого парня. – Да, это… я Стайлз, и это, типа, мой переулок?
Глаза мутанта на этот раз широко распахнуты, и он выглядит… удрученным? покорным? таким, что Стайлз тут же чувствует себя виноватым. Бедный парень определенно все еще на стадии восстановления. Что бы подумала его мама о том, что он не захотел разделить территорию с несчастным созданием?
– Я могу уйти.
Парень начинает вставать, и Стайлз торопливо замахал руками, раскачивая сумку, висящую на руке, из стороны в сторону.
– Нет, погоди, все нормально! Я принес немного еды. Ты выглядел так, эм… ты выглядел так, будто она тебе необходима, поэтому я и принес, вот… просто… – он кидает парню свою сумку и остается на месте, неуверенный в том, что приблизиться будет мудрым решением. Парень смотрит на него пару секунд перед тем, как вытащить костлявую руку из-под плаща и наброситься на сумку. Его светлые и гипнотизирующие глаза в предрассветных сумерках с опаской вспыхивали на Стайлза.
– Так, я… эм… я просто… – Стайлз неясно взмахивает руками в сторону парня и еды. – Я присяду рядом, ладно? – парень уже запихивает карри себе в рот прямо из сумки, но кивает, пока жует и свободной рукой откидывает плащ так, чтобы Стайлз мог скользнуть под него. Сейчас время близится к концу года, когда без активного движения становится прохладно, поэтому он медленно подползает и опирается спиной к стене, прикрыв ноги плащом. Он тянется к еде, но рядом сидящий парень рычит на него, и Стайлз отдергивает свою руку так резко, что ударяется локтем об стену и стонет от боли. Парень мгновенно раскаивается, уронив еду между ними и склонив голову.
– Прости! Боже, прости меня! – парень весь сжимается, опустив поникшее лицо, и Стайлз думает, что сейчас, должно быть, происходит нечто гораздо большее, чем он думал. Он едва ли обменялся и десятью словами с незнакомцем, а уже хочет накормить его, согреть, научить, как выживать на улицах. Ему до боли очевидно, что он новичок и совсем одинок, и Стайлз мрачно думает о том, что самостоятельно он долго не протянет, и он не может не вспомнить о том, какого ему было, когда его мама умерла пять лет назад, а отец погиб при исполнении. Стайлз выжил благодаря своему везению и сообразительности, а у этого парня, похоже, нет ни того, ни другого.
– Все нормально, – Стайлз несколько секунд баюкает свой локоть, а потом ныряет в сумку за вторым контейнером с карри, вытаскивает его и хлопает крышкой. Он позволяет теплу, идущему от контейнера, согреть свои руки. Глаза закрываются сами собой, когда аромат горячей еды перекрывает вонь переулка. – Эй, эм...
Светлые глаза рассматривают его долгое время, позволяя тишине затянуться перед тем, как он, наконец, встряхивает себя и немного пожимает плечами.
– Дерек.
Язык парня спотыкается об это слово, словно ему больно произносить свое имя. Стайлз сохраняет абсолютно невозмутимое лицо.
– Хорошо, Дерек, – он сует первый контейнер обратно в руки Дерека. – Вот. Поешь. А потом мы немного поспим.
Стайлз кивает с гораздо большим авторитетом, чем есть на самом деле, но, как говорил его отец, если ты ведешь себя так, будто у тебя есть авторитет, то все остальные будут обращаться к тебе соответствующе. Дерек судорожно сглатывает, и Стайлз верит, что тот не сбежит сразу же после того, как запихнет в себя столько, сколько сможет. Дерек коротко кивает, прежде чем вернуться к поглощению все еще теплого карри, и больше ничего не говорит.
–
Малая часть остатков карри была съедена в первое же утро, но запакованные протеиновые батончики, которые Стайлз взял в тот день, продержались немного дольше. Дерек явно старался не съесть их все, не желая полагаться на благотворительность Стайлза, но ему нужно восстанавливаться физически, и Стайлз рад видеть, что из "тощего" он становится "стройным", а из "стройного" в "того, кто может надрать тебе задницу". Каждую ночь он остается в переулке и ждет, когда Стайлз вернется, по крайней мере, Стайлз так думает. Он никогда не видел никаких признаков того, что Дерек занимается чем-либо, помимо того, что жмется в углу под плащом-невидимкой и просматривает каналы и ленты новостей на планшете Стайлза.
Он загадочен. Дерек загадочен. И первое время, Стайлз вполне доволен тем, что он отдыхает и восстанавливается. Он тащит Дерека в уголок Тии Яманы, когда Стайлзу приходит время для помывки. Дерек становится крайне пугливым при одной только мысли выйти за пределы переулка, явно борясь с самим собой, мечась между человеческим желанием быть чистым и превалирующим животным желанием быть в безопасности. Когда они, наконец, решаются выйти, Стайлз начинает нервничать, потому что у Дерека светятся глаза, а ногти становятся длинными и острыми, а потом исчезают, как только Дерек замечает это. А еще у него, кажется, проснулось сильное желание обнюхать все углы и угрожающе рычать на проходящие слишком близко толпы людей, из-за чего Стайлз нервничает еще больше, пытаясь заставить Дерека держать свою волчье-мутантную сущность в узде. Ему явно никогда не приходилось сдерживаться раньше, и Стайлз всю дорогу был уверен, что их сейчас схватят прямо на улице. Это совсем нехорошо для нервной системы – вот что он думает.
Удивительно, но они добрались без приключений. Они оба были подстегнуты желанием оказаться в душевой Тии. Стайлз ударяет браслетом о браслет Тии и перебрасывается с ней парой фраз, которые заставляют ее сжать губы, но через час она возвращается с новой одеждой для них обоих и парой ботинок для Дерека.
Мыться – это просто блаженство. Помимо родителей, Стайлз больше всего скучает по душу. По возможности мыться регулярно и иметь больше одной пары носков. Дерек выглядел совсем другим человеком, когда вымыл остатки крови, пыли и грязи из своих волос. Они мягкие и лежат, словно черные перья, которые Тия выщипывает у своих петухов. При свете дня его глаза смотрят мягко, но в них сокрыто столько вещей, которых он, наверняка, даже представить себе не может.
После мытья каждый раз возникает проблема с тем, что переулок кажется еще более грязным, чем обычно, но Стайлз не осмеливается держать его в чистоте. Он не хочет привлекать к своему месту чье-либо внимание, но, впрочем, теперь, когда он задумался об этом, ему, наверное, стоит перейти в другое место, будь то с Дереком или без. Он обитает здесь уже больше месяца, и это слишком долгий срок для того, чтобы оставаться незамеченным. Просто, черт возьми, это место такое удобное.
Но он все же считает, что безопасность и неудобство лучше, чем регистрация и смерть.
Он решает отправиться на разведку завтра.
–
Прошло три дня, он только что закончил проверку двух потенциальных мест для их ближайшего перемещения, когда он понимает, что его преследуют. Они действуют осторожно, и это плохо, потому что это означает, что они посерьезней, чем просто случайные уличные хулиганы, желающие обыскать его на наличие браслета и оружия. Он начинает идти немного быстрее, держась за стены и выступы зданий, попадающихся на пути.
Близился рассвет – время, когда улицы максимально пусты. Люди, работающие в ночь, плетутся домой, в то время как люди, работающие в утреннюю смену, только еще собираются. Как правило, такая безлюдность – самое безопасное время для Стайлза и его особой мутации, но прямо сейчас ему будет сложнее оторваться от преследования, и шансы на то, что кто-нибудь ему поможет близятся к нулю.
Он запутывает след, быстро шагая, ныряя за витрины и навесы, следуя по извилистой дорожке через нижнюю часть своего района, но каждый раз, когда он осмеливается бросить взгляд через плечо, они все равно идут за ним. Не похоже, что они гонятся за ним целой толпой. Это приносит небольшое облегчение. А еще похоже, что их только двое, и это тоже неплохо. Но он начинает нервничать, что не может оторваться от них.
Он ныряет за крытую тележку репликатора*, чтобы обдумать варианты.
Он мог бы пробраться в бизнес район и попробовать затеряться в растущей толпе бездельников и покупателей. Проблема только в том, что он должен оставаться на достаточном расстоянии от них, чтобы попасть туда, а еще в том, что он сейчас не особо похож на рабочий класс Ниже Средних. В принципе, он мог бы уйти в пресловутые холмы, где был рынок, и надеяться на то, что он сможет затеряется между телегами и машинами. Там тоже, правда, есть свои недостатки: владельцы магазинов могут поймать его, если он будет вынужден прятаться где-нибудь в менее… публичных местах, а еще в это время на рынке будет еще более тихо и пустынно, чем на улицах, и если его поймают, то помощи там точно не дождешься.
Он оглядывается. Теперь они достаточно близко, чтобы он смог их распознать. Это головорезы МакКобба. Он тихо выругивается себе под нос. Однажды, всего лишь один раз он сделал МакКоббу одолжение, когда еще только начинал жить на улице, и с тех пор МакКобб иногда принимает спонтанное решение попробовать добавить Стайлза в коллекцию своих питомцев. До сих пор Стайлзу удавалось отделываться от него, но когда-нибудь у него это не получится, и тогда он станет пленным мутантом на поводке, отдавая свою искру для каких-нибудь гнусных и эгоистичных целей, в которых МакКобб видит пользу.
