Текст книги "Млечный Путь, 2012 № 03 (3)"

Автор книги: Журнал "Млечный путь"

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Итак, вы считаете Декса виновным в умышленном убийстве? – спросил я, вытирая со лба крупные капли пота.

– Поймите меня правильно, Руслан, – Горовенко ловко орудовал двумя костяными палочками, тогда как я предпочел вилку, – я не хочу никого обвинять. Но разве вы сами не считаете этот вариант наиболее вероятным?

– Не уверен, – я покачал головой. – Наиболее очевидным – да. А вот о вероятности говорить пока рано.

– В чем же тут тонкость? – Инженер ненадолго прекратил процесс поглощения пищи и с любопытством посмотрел в мою сторону.

– Я скажу только одно слово – мотив, – веско заявил я.

– Мотив, лейтенант?

– Именно. Я досконально, насколько это возможно, исследую прошлое Гарромера Декса с Лергои и простого заправщика Сережи Матвеева. Если выяснится, что их жизненные пути уже пересекались когда-то, самый очевидный вариант станет и самым вероятным. Хотя и не бесспорным, замечу сразу. Если же нет… Меня всегда учили, что ни с того, ни с сего люди не убивают друг друга.

– Так то люди, Руслан, – вкрадчиво заметил Горовенко.

– Да, разумеется… Декс – не землянин, – я согласно кивнул. – Если при изучении лергойской цивилизации выяснится, что соплеменники Декса имеют склонность к немотивированным убийствам… – я вздохнул. – Даже и тогда мне будет сложно доказать его виновность. К тому же до сих пор ни один землянин не становился жертвой лергойца. Насколько мне известно.

– Вот вы говорите, – Эдуард помахал в воздухе зажатым между палочками куском мяса, – вы говорите: «вероятный вариант, очевидный вариант»… А вы можете предложить какой-нибудь еще вариант вообще?

– А что, парочку могу, – я усмехнулся. – Между нами, они выглядят довольно надуманно и мне самому не нравятся. Но все же, они не невозможны.

– Любопытно… Моя фантазия не настолько развита, лейтенант. Может, поделитесь?

– Чем, фантазией? – я сделал круглые глаза.

– Вариантами, – Эдуард рассмеялся.

Я сделал вид, что раздумываю над его предложением. Затем решительно покачал головой.

– Думаю, не стоит. Я же говорю, они мне самому не нравятся. Но я добьюсь, чтобы один из них стал более привлекательным. Или поищу какой-нибудь еще вариант.

– Но почему, Руслан? – Казалось, Горовенко был искренне удивлен.

– Вы невнимательны, Эдуард, – я с сожалением поцокал языком. – Я ведь уже говорил: мотив.

– Вы имеете в виду, что у кого-то из нас есть мотив?

– Я имею в виду, у любого из вас вполне может быть мотив. Вы провели достаточно времени вместе.

– Три недели, лейтенант! Это была первая вахта Матвеева, и мы познакомились только три недели назад. За исключением, конечно… – Горовенко сглотнул.

– Да, за исключением Тополева, я знаю.

– Выходит, Илья – первый подозреваемый?

– Совсем не обязательно, – я пожал плечами. – Три недели – вполне достаточный срок, чтобы спровоцировать убийство. Кроме того, я буду внимательно изучать прошлое всех работников станции. Вдруг кто-то – например, вы – были знакомы с Матвеевым уже давно?

Произнося эти слова, я внимательно следил за лицом собеседника. Увы, мой тонкий ход не принес дивидендов – никакого волнения, все та же полуулыбка, то же безмятежное любопытство. Либо Горовенко действительно никогда прежде не встречался с Матвеевым, либо был на сто процентов уверен, что я не смогу об этом узнать. Тоже вполне возможный вариант – полиция не всесильна, тотальный контроль за всеми членами общества не установлен. Слава Богу.

– Пожалуйста, расскажите подробно, что произошло с того момента, как вы узнали о смерти Сергея.

– Хорошо, – Эд кивнул и сосредоточился. – Хотя я, наверное, самый малоценный свидетель в этом вопросе – я пришел на место происшествия последним.

– И все же.

– Я, как и все остальные, получил по общей связи сообщение Ивана. Я был у себя, играл с Иваном в шахматы, наверное, вы уже в курсе. Получив сообщение, сразу пошел на площадку, но, когда я там появился, весь персонал уже был в сборе. Тополев был крайне возбужден, если не сказать, агрессивен. Иван сдерживал его как мог, в конце концов, ему удалось немного успокоить Илью, отправив лергойца к себе в машину. Сергей лежал на спине в двух шагах от машины. Пока Иван занимался Тополевым, Елена Альбертовна осматривала труп. Что именно труп, там сомнений никаких не было, лицо уже посинело, и все такое… я отвернулся. Потом Иван рассказал то, что и так было понятно. Хотя и странно, конечно. Меня сразу удивило, как мог Сергей дотронуться до спины… как там его?.. а, Декса.

– Вы пришли намного позже всех? – спросил я.

– Не думаю, – Горовенко покачал головой. – Во-первых, я после получения вызова долго не задерживался. Во-вторых, по развитию событий на площадке можно было сделать вывод, что Елена Альбертовна и Илья пришли буквально несколькими секундами раньше.

– Тополев был агрессивен?

– Да, я уже говорил.

– Как вел себя Гарсия?

– Иван выглядел растерянным, но пытался держать ситуацию под контролем. В принципе, это ему удалось.

– Елена Альбертовна?

– Она довольно быстро констатировала смерть, после чего сказала всем, чтобы тело не трогали до прибытия полиции. Это и так все понимали.

– Что вы можете сказать об ее эмоциях?

– Ох, лейтенант, – Горовенко развел руками. – Я пас. Не присматривался. Лицо сосредоточенное, вроде, было…

– В чем она была?

– В смысле?

– В смысле одежды.

– Вас даже это интересует? Почему?

– Пусть вас не интересует, почему меня что-то интересует. Просто отвечайте на вопрос.

– Хорошо, хорошо. – Инженер обезоруживающе улыбнулся. – На Елене Альбертовне была длинная узкая юбка – я помню, ей было неудобно присаживаться на корточки рядом с телом – и приталенный пиджак. Все темно-синего цвета. Материал не назову, вы уж простите.

– Прощу, – любезно согласился я. – А на ногах?

– Дайте вспомнить. – Эд потер ладонью переносицу. – Да, точно. Темные туфли. Те же самые, что и сегодня на ней.

– На довольно высоком каблуке, не так ли?

– Да, именно.

– Не очень-то удобно ходить в такой обуви.

– Не знаю, не пробовал.

Эд улыбался, но уже достаточно принужденно. Наконец-то мои вопросы начали действовать ему на нервы.

– Можно сказать, что Елена Альбертовна много внимания уделяет собственной внешности.

– Это естественно для молодой женщины.

– Для единственной молодой женщины на станции… – Я как бы мыслил вслух.

– Для любой молодой женщины, лейтенант, – оборвал меня Горовенко достаточно резко.

– Вы находите Елену Альбертовну привлекательной? – быстро спросил я.

И тут же понял, что сбился с правильного курса. Всякие намеки на нервозность сошли с лица инженера. Горовенко снова был улыбчив и безмятежен.

– Вне всякого сомнения, Руслан. Было бы глупо отрицать очевидные вещи. И, если в лейтенанты полиции сейчас не производят роботов, думаю, на вас она тоже произвела впечатление. Но, предвосхищая возможные новые вопросы, скажу, что не в моих привычках увлекаться замужними женщинами.

– Особенно когда они замужем за непосредственным начальством? – усмехнулся я.

– Вы удивительно точно выразили мою мысль. – Эд мне даже подмигнул.

Что ж, не всегда попадаешь в цель первым выстрелом, особенно когда стрелять приходится наугад.

Я помолчал. Ужин был съеден. Минералка почти полностью выпита. Вопросы, которые я хотел бы задать, заданы. Мне оставалось только проститься с инженером и отправиться в свою машину. Что я и сделал.

– 7-

Больше всего мне хотелось спать: уснуть во время полета я так и не смог, а сами перелеты меня всегда утомляют. Мысленно я погладил себя по голове за то, что не стал запивать ужин пивом. Иначе сопротивляться искушению прикорнуть на часок-другой я бы не смог.

Душераздирающе зевнув, потянувшись и хрустнув суставами, я отправился проверять почту. Отчет судмедэкспертов… ничего неожиданного. Алкоголя в крови убитого не обнаружено. А ведь версия о том, что Матвеев мог попросту налететь на лергойца спьяну, могла выглядеть вполне правдоподобной. Стереографии с места происшествия… ничего экстраординарного. Матвеев выглядел так, как выглядят люди со сломанной шеей. В слегка расстегнутом вороте форменной куртки отчетливо видны весьма неприятные следы под подбородком. В глазах – ужас, лицо перекошено. Ворот расстегнул кто-то из медиков – на снимке с места преступления он был закрытым до самого подбородка.

Какое-то время я переводил взгляд с экрана на клавиатуру. В моей душе шла мучительная борьба. Чувство долга вступило в жестокое противоборство с любовью к распутыванию загадочных историй. Дело в том, что сейчас мне следовало отправить свой первый рапорт. Точные сроки его подачи строго не регламентировались, но – тут спорить с собой было бесполезно – материала для отчета у меня хватало вполне.

Однако если я таки отправлю рапорт, шансы на то, что продолжать расследование придется все же мне, а не «Интерплэнет», стоило оценить как весьма невысокие. Разумеется, я могу описать события таким образом, что роль инопланетянина в происшедшем будет выглядеть незначительной, но при этом неизбежно некоторое искажение фактов. Против этого чувство долга – а оно у меня все-таки имеется в наличии, что бы там ни думал Босс, – также протестовало.

Выход из ситуации я нашел. Стоило только заменить формулировку «любовь к распутыванию загадочных историй» на «профессионализм» и «стремление довести начатое дело до конца», как чувство долга, что-то ворча себе под нос, отползло в сторону.

Я прекрасно понимал, что откладывать отправку отчета на чересчур продолжительный срок не смогу, поэтому найти убийцу (в истинном смысле слова) мне следует не просто быстро, а очень быстро. Мысленно передвинув регулятор моей мозговой активности в положение максимальной мощности, я принялся размышлять.

При этом было бы совсем неплохо закрыть глаза, но я этого не сделал. Боялся заснуть. Говорят, некоторые выдающиеся личности умеют решать проблемы во время сна, но я не чувствовал себя настолько гениальным для подобных экспериментов. Возможно, я слишком строг к себе, но тут уж ничего не поделаешь: скромность – моя отличительная черта.

Итак, четверо. И каждый врет. Нет, не все время, но, по меньшей мере, кое в чем лукавит несомненно. Безусловно, у каждого есть для этого какая-то веская причина. Но – вот парадокс – вовсе не обязательно связанная с убийством. Некоторые из этих причин лежат на поверхности, другие для меня окутаны туманом. Путем логических умозаключений я попытался продраться сквозь этот туман. Минут через пятнадцать меня начала охватывать злость. Дьявол, как было бы замечательно, если бы все говорили правду! Нет, убийца пускай лжет, ему, как говорится, по статусу положено, но остальные…

Почему люди не могут вбить себе в голову, что, когда происходит убийство, все остальное нужно отодвинуть на второй план? Неужели непонятно, что, вводя следствие в заблуждение из-за каких-то мелочных, никчемных (для меня) измышлений, они ставят себя под подозрение?

Я вздохнул. Вопрос это чисто риторический, и задавал его себе я уже не раз. Поэтому, прежде чем принять какое-либо показание свидетеля как факт, следует его тщательнейшим образом проверить и увязать с показаниями других свидетелей, которые – естественно! – тоже могут не соответствовать истине. Сложно? Разумеется. Но мне нравятся сложные задачи.

Любому из нас есть, что скрывать в своей жизни. Это аксиома. Не потому, что наша жизнь окутана какими-то мрачными тайнами, вовсе нет. Просто человек так устроен, не любит он пускать посторонних в свою личную жизнь.

Посмотрим, что у нас происходит в данном случае. Оставим пока в покое Гарромера Декса, сосредоточимся на людях и предположим, что на станции имеется в наличии один убийца и трое невиновных, не имеющих об убийстве представления.

С убийцей все понятно, он все спланировал наперед, значит, выстроил историю, которую будет преподносить следователю, заранее, считает, что слабых мест в ней нет, и, соответственно, надеется выйти сухим из воды. Его рассказ – это сплетение правды и лжи, и ложь должна быть спрятана умело, если, конечно, убийца умен и хладнокровен. А я полагаю, что так оно и есть.

Теперь трое невиновных. У них было около суток времени, чтобы составить примерный список вопросов, которые им будут задавать, и подготовить свои ответы. И тут начинается игра. О да, разумеется, как добропорядочный гражданин, свидетель желает, чтобы зло было наказано, а убийца разоблачен. И он готов, причем вполне искренне, оказывать в этом содействие следствию. Но есть кое-какие факты, которые свидетелю не хотелось бы сообщать постороннему, коим является следователь. Они ведь не относятся к делу (так считает свидетель). И наш добрый невинный свидетель прячет эти факты под горкой лжи, не понимая, что под этой горкой может оказаться погребенной ниточка, ведущая к Истине. Ниточка, которую так усердно ищет следователь…

Все это лирика. Самое обидное, что даже если бы я привел все эти доводы свидетелям, они бы все равно не пожелали сказать всю правду. Значит, придется решать уравнение со многими неизвестными.

Аккуратно систематизировав и разложив по полочкам все свидетельские показания, я подошел к проблеме с другой стороны. Мысленно взяв лист бумаги, я вычертил на нем таблицу. В четырех строках стояли четыре имени работников станции, а в заглавии столбцов я жирно вывел «возможность» и «мотив».

Все ячейки, отведенные под возможность совершения убийства, я с грехом пополам заполнил. Правда, каждой из этих версий я бы подобрал эпитеты в интервале от «маловероятно» до «фантастично», но все же это было кое-что. С мотивом было хуже. В этом столбце у меня стояли четыре вопросительных знака. Впрочем, я отнюдь не был склонен впадать по этому поводу в отчаяние. Расследование только началось и именно над этими знаками вопроса мне и предстояло поработать в ближайшие несколько часов.

Я решил, что говорить с Дексом правильней будет после того, как мне станет о нем хоть что-нибудь известно. Причем чем больше, тем лучше. Скрестив пальцы, я направил запрос в ИПП относительно личности Гарромера Декса, гражданина Лергои. Мне могли просто ответить на мои вопросы (на что я и надеялся), а могли очень настойчиво поинтересоваться причиной моей заинтересованности. Мои всего-навсего лейтенантские погоны не позволяли ожидать первый вариант с большей вероятностью.

Ответ, какой бы он ни был, должен был последовать никак не раньше, чем через несколько часов. Но у меня и в мыслях не было терять это время даром.

Когда я зашел в бывшее обиталище оператора обслуживания Сергея Матвеева, меня на миг охватило чувство, что я заблудился и снова попал в комнату Тополева. Разве что никаких следов перегара. А так – та же стандартная обстановка, та же безликость. В интерьер своих, пусть и временных, жилищ ни Тополев, ни Матвеев не добавили ничего от себя. Как будто никто здесь и не жил. Но следы пребывания хозяина комнаты все-таки есть, хотя и не бросаются в глаза, и очень скоро я смогу их прощупать.

В наше время люди буквально помешаны на защите информации на своих компьютерах. Вот сидит какой-нибудь тихий скромный клерк в своей конторке, и никому до него нет никакого дела, а туда же… Дрожит над своими мелкими секретиками как курица над цыплятами. Защитные системы, пароли, коды доступа…

Хорошо это или плохо, но факт остается фактом. Чтобы выкачать информацию из любого персонального компьютера, нужно быть очень продвинутым хакером. Ну… или лейтенантом полиции.

Через пять минут интимного общения компьютер Матвеева был послушен и покладист как шкодливый ребенок, боящийся остаться без подарков в канун рождества.

Большая часть информации, представшей пред мои светлы очи, была бесспорно весьма любопытной, но едва ли имевшей отношение к делу. Только два момента заинтересовали меня.

Сайты галактической сети, посвященные торговле недвижимостью. Матвеев интересовался ценой нескольких домов в курортной зоне Доршеи. Кстати, Доршея… Где-то мне эта планета попадалась при просмотре дела. Вскользь, правда, но было. Вернусь в машину, просмотрю. Возможно, интерес Матвеева к этому курорту еще более странен, чем на первый взгляд. Сделав несложные подсчеты, я убедился, что заправщику на космической станции потребовалось бы около двух десятков лет работы, чтобы, не тратя при этом ни кредита, скопить на самый скромный из заинтересовавших его коттеджей.

И все же… Все же само по себе это еще ни о чем бы не говорило. Мало ли людей, не то витающих в облаках, не то просто страдающих комплексом неполноценности, интересуются ценами вещей, явно им недоступных. Но, как я уже сказал, был еще один момент.

Копнув бездонные недра компьютерной памяти немножко глубже, я обнаружил тщательно потертые следы гипер-переписки Матвеева с одним из филиалов Имексбанка. Это были переговоры – практически завершенные – о приобретении нашим скромным тружеником заправочной станции платиновой карты. На пятьсот тысяч кредитов, ни много, ни мало. Вот тут уже шутками не пахло – такие игры обошлись бы Матвееву в ту еще копеечку, не обеспечь он в ближайшее время требуемой суммы.

Что ж, хотя стопроцентной уверенности у меня не было, пожалуй, стоит вписать в столбец «мотив» скверное, нехорошее слово «шантаж». Правда, смущали цифры. Полмиллиона… Что ни говорите, это чертовски много. Для любого работника станции, вплоть до начальника смены. Даже для всех их вместе взятых. И, кстати… Ячейку против какой именно фамилии мне следует заполнить?

Довольно быстро осознав, что при помощи сколь угодно сложных умозаключений ответа на этот вопрос получить мне не удастся, я вернулся в машину. Еще раз испытав легкое чувство вины за то, что информационный поток пока направляю лишь в одном направлении, а именно к себе, а не от себя, я снова залез в дело.

На упоминание Доршеи я наткнулся практически сразу. Ну, конечно – именно там работал Матвеев до этой злополучной станции. Сантехником в одном из секторов курортной зоны. Работа, что там говорить, не самая престижная, но все-таки менять райскую планету на космозаправку… Причина, наверное, должна быть. При первом беглом просмотре досье я не придал этому значения, но теперь, в свете открывшихся новых фактов, мне это казалось все более и более подозрительным. Может быть, за формулировкой «по собственному желанию» скрывался вежливый пинок под зад, отпущенный прошлым работодателем, а может, дело еще в чем.

Проблема в том, что узнать все это я смогу только на месте. Я быстренько заглянул в «навигатор». До Доршеи лететь всего пять часов – очень удобное сочетание гиперканалов.

Дьявол! Будь время пути хотя бы раза в два больше, я бы со вздохом отказался от этой затеи. А тут… Сейчас здесь вечер. Допустим, я быстренько переговорю с Дексом и в путь. Пять часов туда, потом… я посмотрел таблицу – в нужном мне районе будет светлое время суток, – час-другой на выяснение обстоятельств и пять часов обратно. Значит, даже накинув пару часов на нечто непредвиденное, все равно еще до обеда завтрашнего дня я снова буду на станции.

Естественно, нечего было и думать ставить в известность Босса о своем намерении посетить Доршею. Реакция его абсолютно предсказуемая – прямой запрет, нарушив который я распрощаюсь с работой даже в случае успешного завершения дела. Сообщать о своем вояже постфактум будет тоже делом крайне неприятным, но, думаю, я смогу это перенести.

Предварительно стоит попробовать обезопасить тылы. Надо сделать так, чтобы у Босса не возникло мысли в течение ближайших полусуток требовать у меня отчета о своих действиях.

Я быстренько набил запрос: «Срочно необходимы сведения об уровне благосостояния всех работников станции. Недвижимость, счета в банке и т. п.». Так как с этим ребята из отдела могли справиться гораздо быстрее двенадцати часов, я продолжил: «А также, по возможности, проверить их на предмет скрытых средств. Имущество на чужое имя, анонимные счета, подставные компании». Шансы на то, что эти изыскания дадут какие-либо результаты, я оценивал как почти нулевые, и перед коллегами мне было немного стыдно. На самом деле поиск разного рода анонимных счетов не так уж сложен. Но только при одном условии – когда точно знаешь, в каком направлении искать. Зато теперь Босс (зная меня достаточно неплохо), будет уверен, что на вопрос, чем я, черт меня побери, занимаюсь, я нагло отвечу, что жду ответа на свой запрос. По непонятной мне причине Павел Семенович считает, что я использую любую лазейку, чтобы отлынить от работы.

Первая реакция Босса на мой запрос последовала быстрее, чем я ожидал. У него, как я погляжу, появилась дурная привычка отвечать максимально быстро, максимально некорректно и максимально бесполезно.

«Лозовский, у тебя с головой все в порядке? “Срочно”! Или ты нас путаешь с ФСБ?»

Вот скажите мне, пожалуйста, какой смысл отправлять такие вот депеши? Когда подобные излияния даются в устной форме, это еще куда ни шло. Определенная польза все же наличествует. Прочищаются легкие, разрабатываются голосовые связки… В конце концов, людям с интеллектом нашего начальника вообще полезно как можно чаще что-нибудь говорить. Просто чтобы не разучиться. Но тратить государственные средства на использование дорогой гиперсвязи ради подобных посланий…

Тогда я забросил еще один пробный шар, тоже практически не рассчитывая на успех:

«Конкретизирую. Проверьте недвижимость на курортах Доршеи».

С минуту я смотрел на экран. С Босса станется бросить еще какую-нибудь грубость в ответ. Я привык относиться к нему с философской терпимостью, начальство – оно же как дети… Ответа не последовало, и я великодушно возвысил Ай-Кью Босса до отметки пятьдесят… нет, даже шестьдесят баллов.

Подивившись широте своей души, я принялся наконец-то изучать информацию о представителях лергойской расы.

Что я из этого вынес по прошествии получаса? Во-первых, сведения об их «священной» спине подавались в первых же строках, весьма доходчиво и очень настойчиво. Во-вторых, читать было интересно. Читать о чужих расах всегда интересно. А вот на поверку инопланетяне порой бывают довольно скучны. И в-третьих, предстоящий разговор с Дексом не должен стать для меня тяжелой задачей. Общение с лергойцами не отягощено никакими хитрыми ритуалами, обязательными формальностями и прочими сложностями. В самом деле, разумная и довольно адекватная раса. Если б только не этот атавизм… Подсказать им, что ли, вешать на спину какую-нибудь броню? Я улыбнулся этой мысли.

Пролистав материал назад, я еще раз подробнее просмотрел все, что было известно людям о рефлексивном убийстве лергойцами своих «врагов».

Кое-что людям в этом деле до сих пор было непонятно, остальное подавалось с таким количеством специфических терминов, что у меня разболелась голова. Продираясь сквозь эти дебри, я выцедил то, что действительно могло быть полезным.

Лергойцы убивали очень быстро – настолько, что ни одному из известных человеку животных не хватило бы реакции, чтобы спастись, даже ожидай они нападения. При этом лергоец молниеносно поворачивает голову, одновременно выбрасывая одно щупальце назад. За сотые доли секунды оценивается положение «напавшего» и намечается его уязвимая точка. У человека, как и у большинства разумных, это – шея. Дальше – просто. Сила сжатия обманчиво тонкого щупальца лергойца более чем достаточна, чтобы смерть человека наступила практически мгновенно.

За всю историю зафиксировано несколько несчастных случаев, при которых гибли разумные. Людей среди них до сих пор не было.

Компьютер все еще не спешил выдавать мне ответы на мой первоначальный запрос (подробности о работниках станции), за что заслужил тяжелый укоризненный взгляд. Значит, самое время побеседовать наконец с нашим безвинным убийцей. Или орудием убийства? Или все-таки… Разберемся!

– 8-

– Гарромер, я – представитель полиции Земли. Мне необходимо поговорить с вами. Вы позволите подняться на борт?

Вместо ответа люк неторопливо стек вниз. Именно стек. Любопытное зрелище, которое перестало забавлять людей лет двадцать назад. А лергойцев, стало быть, все еще нет… Из корабля повеяло прохладой: температура внутри явно была на несколько градусов ниже станционной.

Вступив в образовавшийся прямоугольник, своими размерами заставивший меня почувствовать себя лилипутом, я осмотрелся. Видит Бог, на это не потребовалось много времени: помещение было совершенно пустым, за исключением хозяина машины. Горромер Декс неподвижно стоял в дальнем углу, устремив на меня взгляд двух круглых немигающих глаз. Никаких попыток пойти ко мне навстречу или хотя бы просто поприветствовать он не предпринял. Вас бы это смутило? Меня нисколько. Хамов и невеж я перевидал – не сосчитать. Работа такая. В этом случае невежа был инопланетянином, что я счел смягчающим обстоятельством.

– Здравствуйте, Гарромер. Мне необходимо поговорить с вами…

Тут я был самым бесцеремонным образом прерван. Нет, меня не перебивали. Мой язык отказался слушаться меня, когда из открывшейся на дальней стене двери появился еще один лергоец, как две капли воды похожий на первого. Черт, возьми, почему мне никто не сказал, что количество этих монстров больше единицы?! Не говоря уже о том, что и одного более чем достаточно для моей тонкой нервной системы, почему вообще такой факт…

На этот раз прервали мои мысли:

– Здравствуйте, офицер. – Транслятор работал превосходно. Никаких отзвуков лергойской речи, а голос весьма приятного тембра. И интонации присутствуют. – Я прошу вас ни в коем случае не дотрагиваться до моей спины…

– Вы ведь понимаете, что мне это известно, – с легкой укоризной перебил я.

– Понимаю. Но вас я вижу впервые, а мы никогда не изменяем своему правилу предостерегать новых знакомых. Меня зовут Гарромер. Могу я узнать наиболее удобную форму обращения к вам?

– А… Ну-у… – глубокомысленно ответил я. – А это?.. – Надеюсь, мой вопрос в сочетании с нервным кивком головы прозвучал достаточно понятно.

Мои надежды оправдались.

– Это голограмма.

Стоит ли говорить, что я чувствовал себя идиотом? Нет, ну что меня смутило? Ведь не шевелится же, не шевелится! Что я, голограмм никогда не видел? Разумеется, в свое оправдание могу сказать, что у людей не принято украшать помещения своими объемными изображениями в полный рост.

– Конечно, Гарромер. Очень хорошая голограмма. Называйте меня… – я немного замялся, – называйте меня Русланом.

Вообще-то мне не очень хотелось, чтобы это чудище звало меня по имени. Я бы предпочел обращение «лейтенант». Но, по-моему, это было бы проявлением ксенофобии – не позволить инопланетянину обращаться ко мне так же, как остальные фигуранты дела. А расовые предрассудки мне чужды, как я уже говорил раньше.

– Я слушаю вас, Руслан. – Дьявол, ну до чего ж не вяжется этот приятный голос с этаким… Кто только придумал такие совершенные трансляторы?! – Мне очень жаль, что так случилось с Сергеем.

– Вам правда жаль? – неожиданно спросил я.

Гарромер ненадолго задумался.

– Сложный вопрос. Право, я затрудняюсь на него ответить.

– Ну… – Я покрутил в воздухе пальцами. – Вы испытываете сочувствие?

– Нет, Руслан. К своим… простите, тут нет нужного слова… в общем, к тем, кого нам пришлось умертвить, представители нашей расы не в силах испытывать сочувствие. Простите, – добавил он после паузы. – Я очень огорчен, мне неприятно, что так вышло, – вот, наверное, наиболее правильные определения. Само собой, я готов сделать все, чтобы помочь земной полиции разобраться в случившемся.

Я кивнул. Как ни странно, это признание не заставило меня относиться к лергойцу с какой-то особой неприязнью. Хотя и симпатией за эту откровенность я к нему не проникся.

– Расскажите, как все произошло.

– Начиная с какого момента?

– Ну, скажем, с того, как вы подали запрос на посадочный курс.

– Здесь рассказывать особо не о чем, – передние щупальца лергойца слегка зашевелились. Наверное, это была обычная жестикуляция, но по моей спине побежали мурашки. Вспомнились снимки шеи Матвеева. – Запрос подается автоматически, автоматически же принимается ответ и производится посадка.

– Хорошо… Итак, вы сели. Что дальше?

– Я включил голосовую связь и передал просьбу заправить мне полный бак СШ-37.

– Ваша машина использует именно этот вид топлива?

– О, диапазон довольно широкий. Это удобно, так как не все заправки имеют такой большой ассортимент, как здесь. Но СШ-37 – оптимальный вариант.

– И здесь он имелся в наличии?

– Да. Мне сказали, что заправка займет несколько минут, и предложили, если я пожелаю, выйти из машины.

– Вы пожелали?

– Да, я вышел.

– Зачем?

– Интересный вопрос. – Щупальца снова зашевелились. Как мне показалось, растерянно. – Я двадцать четыре часа не покидал своей машины. И после этого мне предстояло то же самое еще почти такое же количество времени. Я решил просто… А вы, Руслан, на заправках всегда остаетесь в машине?

– Нет, – я улыбнулся. – Почти никогда.

– Для чего же тогда спрашиваете?

– Давайте договоримся так, Гарромер. Наша беседа складывается предельно просто. Я задаю вопросы, вы на них отвечаете. Причем, правдиво отвечаете. Доступно?

Я изобразил на своем лице холодную и циничную ухмылку, прежде чем сообразил, что для лергойца она ровным счетом ничего не значит. Рефлекс…

– Да, это мне вполне доступно, Руслан. Спасибо, что разъяснили специфику нашего разговора.

Ч-черт! Судя по интонациям, не издевается… Хотя кто их разберет, этих осьминогов.

– Итак, вы вышли из машины. Что было дальше? – продолжил я как ни в чем не бывало.

– Заправщик уже был на площадке и возился со шлангом.

– Что сделали вы?

– Ничего особенного. Походил по площадке, около машины, стараясь не мешать человеку заниматься своим делом.

– Сколько времени заняла заправка?

– Две минуты двадцать секунд примерно.

Я с удивлением посмотрел на Декса. Потом до меня дошло, что транслятор просто таким образом перевел какие-то лергойские единицы времени. Найдя компромисс между точностью перевода и естественностью звучания фразы.

– Что происходило дальше?

– Сергей подошел ко мне. Я попросил его не дотрагиваться до моей спины.

– Именно в этот момент? Почему вы не сделали этого раньше? – спросил я.

– Раньше не было необходимости. Я не подходил близко к человеку, и физический контакт между нами был невозможен. Он все время находился в поле моего зрения. И я считал неправильным отвлекать заправщика от работы.

– Хорошо. – Я потер подбородок. – Как отреагировал Сергей на вашу просьбу? Уверены ли вы, что до него дошла ее суть?

– Сергей отреагировал адекватно. Сказал, что встречался раньше с лергойцами и знает нашу особенность. Потом представился. Я ответил тем же. Сергей сказал, что машина заправлена и может лететь.

– Вы о чем-нибудь еще говорили?

– Нет. Я только поблагодарил и расплатился, после чего открыл люк в машине и собрался подняться на борт. Тогда я и ощутил касание моей спины.