Текст книги "Млечный Путь, 2012 № 03 (3)"

Автор книги: Журнал "Млечный путь"

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Бесконечно благодарен вам за понимание. – Я понизил градус своей улыбки на несколько градусов ниже нуля. – А на ваш вопрос могу ответить, что станция возобновит свою работу после того, как я найду виновного.

– Да… понимаю, – Гарсия смутился. – Простите. Декс пока живет в своей машине, остальные… вот, – он протянул мне маленький пластиковый прямоугольник. Разберетесь?

– Ага, – я взял карточку.

– Тело забрали поздно вечером, мы тут по московскому времени живем.

– Знаю. И про тело, и про время.

– Насчет вашего временного проживания, – Гарсия тоже встал. – Единственная свободная комната – комната Сергея…

– Я буду жить в машине, – прервал я его и вышел наконец из кабинета.

– 4-

Первым моим побуждением было поговорить с лергойцем. Но за годы работы я очень хорошо научился не следовать первым побуждениям. Моих познаний о жителях Лергои явно недоставало для полноценной и продуктивной беседы с представителем этой расы. Поэтому, я быстренько составил для себя план действий. Навещаю трех оставшихся работников станции, затем возвращаюсь в машину, ужинаю, попутно изучая информацию о лергойцах, и уже потом наношу визит нашему невинному убийце.

Хороший план, по-моему. А это – если не половина, то, по крайней мере, важная составляющая успеха.

С кого начать? Над этим я долго не думал.

– Разрешите войти?

– Было бы забавно, если бы я не разрешила, правда? – Одновременно с этими словами, произнесенными глубоким мягким голосом, дверь резко уехала в сторону.

Черт побери! Черт побери, черт побери, черт побери… Описывая ее внешность, я, кажется, использовал слова «довольно приятная». Или что-то в этом роде. Мысленно я надавал себе за них пощечин.

Она больше не была шатенкой – идеальной формы лицо обрамляло короткое каре иссиня-черных волос. В прическе дело или нет, но оторвать взгляд от созерцания огромных широко раскрытых глаз и чувственных пухлых губ было невероятно сложно. Когда же я все-таки оторвал…

Эх, ну что рассказывать?.. Эта женщина выглядела бы смертельно привлекательной даже в мешке с прорезями для рук. А она была одета по-другому. Совсем по-другому. Только юбка была преступно длинной – всего на несколько сантиметров выше колен. Но и сквозь юбку прорисовывались…

– Лейтенант! – Богиня, воплотившаяся в образ фельдшера скромной космозаправки, громко щелкнула пальцами. Лицо выглядело встревоженным, а глаза смеялись. – С вами все в порядке?

– Все… Конеч… – Надо говорить членораздельно, мысленно приказал я себе. И исполнил приказ. – Все в порядке. Я просто задумался.

– Я заметила, – Елена улыбнулась уже открыто. – Вас посетили очень глубокие мысли.

– Да… – я чувствовал себя дефективным подростком, заглядывающим под стол учительницы. – Можно пройти?

Взять себя в руки!

– Проходите, лейтенант, – хозяйка развернулась и направилась в глубь комнаты, плавно покачивая…

Не смотреть!

Усевшись в предложенное кресло, я ждал, пока пульс снизится до сравнительно нормального состояния, делая вид, что обдумываю начало разговора. А потом внезапно понял, что на самом деле не знаю, с чего начать.

– А как вы узнали, что я лейтенант? – спросил я, чтобы что-то спросить.

– Элементарно, Ватсон, – Елена рассмеялась чисто и весело. – Все дело в дедукции. Я вас не знаю, значит, вы не один из персонала. Станция закрыта для клиентов, значит, вы не клиент. В сущности, вы не можете быть никем, кроме как полицейским. На расследование убийства не пошлют какого-нибудь сержанта. А на капитана вы не тянете. Выходит – лейтенант! Я права?

– Ну… я молодо выгляжу. – Жалкая реплика!

– Дело не только в возрасте, – небрежно пояснила Елена.

Я всерьез задумался, насколько по-идиотски буду выглядеть, если стану обижаться на допрашиваемую. С другой стороны, обидеться хотелось. Раздумья эти прервал новый приступ смеха.

– Простите, ради Бога, – отсмеявшись, сказала Елена неожиданно серьезно. – Это нервное, наверно. Такое случилось… Каждый формирует свою защитную скорлупу, мне кажется.

– Вам виднее, – огрызнулся я.

– Тут можно поспорить, – девушка склонила очаровательную головку к плечу. – У вас большой опыт наблюдения людей в подобных ситуациях. Если это все систематизировать…

– Собираете материал для диссертации? – я постепенно возвращался в свое привычное состояние.

Елена коротко засмеялась.

– Так вы на самом деле лейтенант?

– Ваши логические выводы как всегда безупречны, Холмс, – я вскинул руки в знак капитуляции. – Я на самом деле лейтенант. Но вы зовите меня Русланом.

– Буду. А я – Лена, но, думаю, вы уже догадались.

– Точно, – я кивнул. – Вас трудно спутать с кем-то еще из персонала.

– Меня трудно спутать с кем-то вообще, – Лена картинно надула губки и нахмурилась.

– Полностью согласен. Перейдем к делу?

– Конечно, – Лена сосредоточилась, но только на секунду. – Выпьете что-нибудь?

– На работе не… Пива, если можно, – вдруг сказал я.

Все-таки здесь было слишком тепло для меня. И я подумал, что маленькая бутылочка холодного светлого пива при ничтожном вреде для мыслительного процесса, позволит мне чувствовать себя значительно комфортней.

Лена встала со своего кресла и прошла мимо меня.

– Здесь пива нет, но я сейчас принесу.

– Не стоит, – запротестовал я. – Меня вполне устроит что-нибудь другое. Главное, похолодней.

– Темного или светлого? – спросила Лена.

– Да честное слово, не надо мне пива. Налейте сока или минералки, или что там у вас есть, – я начал приподниматься в кресле.

Мне все-таки очень хотелось пива.

– Темного или светлого? – без всякого нажима, с нейтральной интонацией повторила Лена. Но при этом положила руки мне на плечи.

Сопротивляться не было никакой возможности.

– Темного, – обреченно сказал я.

Дьявол, почему темного? Я же светлого хотел. Я вообще светлое пиво люблю больше. Но Лена уже открывала дверь, и я не решился исправляться. Глупо бы выглядел. Ничего, темного попью.

Я отвел взгляд от закрывшейся двери. Да уж… Четыре мужчины и одна такая женщина. Оставалось только удивляться, что убийства не начались раньше.

Оставленный в одиночестве, я принялся осматривать комнату. Была она вдвое больше всех остальных жилых помещений на станции. Что неудивительно – она и была составлена из двух комнат, между которыми убрали перегородку. Здесь все было построено из модульных блоков, и подобные манипуляции легко осуществлялись посредством двух-трех человек. Хотя я бы, наверное, оставил себе нечто вроде двухкомнатной квартиры с проходом между комнатами. Но о вкусах не спорят.

Тем более, что в обстановке вкус чувствовался. Не могу сказать в чем. Мог бы – наверное, работал бы дизайнером, а не полицейским. Все вроде просто, никаких удачных дизайнерских решений в глаза не бросаются, а вот дай мне всю эту мебель – я бы подобного эффекта достичь не смог. Все как-то… очень на своем месте, что ли. Даже два санузла а противоположных углах комнаты смотрелись вполне уместно. Не стали, как видно, заморачиваться, демонтируя один из них. Или просто посчитали, что так будет удобней. А вот видеоэкран всего один. И тоже демонстрирующий посадочную площадку. Интересно, такие вот «окошки» – это местное поветрие или мода, распространенная на всех заправочных станциях? Не знаю, на других заправках мне не приходилось заходить в жилые помещения.

Долго что-то хозяйки нет. Кухня находится рядом, прямо за перегородкой, на все про все времени нужно минута-две максимум, даже если качать бедрами изо всех сил. А она так же ходит, когда за ней никто не наблюдает? Одна из загадок, на которые нам, мужчинам, найти ответ не суждено…

Я как раз успел вернуть мысли в рабочее состояние, когда дверь открылась и на пороге возникла красавица с простым пластиковым подносом в руках. Поднос украшали два высоких толстостенных стакана, доверху наполненных янтарной жидкостью. Вот же штамп, да? Кто-то один раз сказал, и с тех пор пиво не желтое, и даже не золотое, а непременно янтарное. А, между прочим…

– Оказывается, у нас совершенно нет темного пива, – ответила на мой незаданный вопрос Лена. – Выпьете светлого?

– Спасибо, с удовольствием, – я приподнялся и взял один стакан. Холодное!

Лена поставила поднос на маленький изящный столик и села на свое место со вторым стаканом в руке. Пить, однако, не торопилась, в то время как я сделал несколько жадных глотков. Отличное пиво, хотя сорт мне не знаком.

Все. К делу.

– Скажите, Лена, когда произошло убийство, где вы находились?

– О! Мне нужно алиби? – она распахнула свои большущие глаза еще шире.

– Да какое уж тут алиби, – я виновато улыбнулся. – Но порядок есть порядок, сами понимаете.

– Понимаю… Но вынуждена вас огорчить… или наоборот, обрадовать? У меня абсолютно нет алиби. Я была в медпункте, но одна. Муж здесь играл в шахматы с Эдуардом, и я пошла туда, чтобы почитать. Но я могу вам пересказать, что прочитала за то время! – Лена засмеялась над своими словами. – Надо?

– В другой раз, – я тоже улыбнулся. – Вы простите мою назойливость, но почему вы пошли читать в медпункт? По-моему, здесь вполне достаточно места.

– О, вы просто не знаете Ивана! – Лена с улыбкой покачала головой. – Когда он играет в свои шахматы, ему нужна абсолютная тишина. Его раздражает буквально все: скрип кровати, шелест страниц… Я всегда сбегаю на время партии.

– Почему именно в медпункт, а не в холл, например?

– В медпункте у меня очень удобная кушетка и очень уютный плед. – Лена улыбнулась немного игриво. – В холле я бы выглядела слишком экстравагантно, забравшись с ногами на диван.

Я не смог удержаться, чтобы не бросить еще один взгляд на ее ноги. Черные туфли с изящным ремешком придавали их хозяйке дополнительную сексапильность.

Подняв глаза и со скрипом развернув ход своих мыслей, я задал новый вопрос:

– Значит, когда вы уходили из комнаты, ваш муж оставался здесь с Эдуардом Александровичем?

Пару секунд Лена смотрела на меня с удивлением, потом дурашливо шлепнула себя по лбу.

– Простите мне мою глупость, Руслан, я сразу все не объяснила. Эдуарда не было в нашей комнате, они всегда играют с Иваном по сетке. Дело в том, что Эдуард постоянно курит во время игры, а мой муж не выносит запаха табачного дыма. Так что каждый из них просто включает доску на экране и…

– Спасибо, я знаю, как играют в шахматы по сетке, – перебил я ее. – Вы долго находились в медпункте?

– Нет, всего минут десять или пятнадцать. Потом был общий вызов по телефону.

– Что именно сказал ваш муж?

– Что с Сергеем случился несчастный случай, и нам всем следует собраться на посадочной площадке, – Лена отвечала не задумываясь. Не вспоминая и не делая вид, что вспоминает.

– Несчастный случай, он так выразился?

– Ну да, – Лена повела плечами. У нее это получилось эффектней, чем у кого бы то ни было. – В какой-то степени, это ведь действительно несчастный случай.

– Вы правда так думаете?

В общем-то, я спросил это между делом. Чтобы не снижать темп разговора. Но Лена надолго задумалась.

– Не знаю, – она вздохнула. – Странного много, конечно.

– Запутанное дело, – согласился я. – Иначе б меня и не прислали. По дороге вы встретили Тополева?

– Да, – Лена подперла руками подбородок. – Он как раз выходил из бильярдной.

– Из бильярдной? Но получается, он был там один.

– Илья частенько тренируется, хотя и так играет лучше всех на станции.

– Вы сами играете в бильярд?

– Очень редко и только с мужем. Если честно, я совсем не умею играть.

– Ясно, – я кивнул. – Илья, как я слышал, сильно расстроился?

– Расстроился?! – уголки губ ушли далеко вниз. – Если стремление немедленно вырвать сердце «у этого двуногого осьминога» можно назвать расстройством… То да, Тополев очень расстроился.

– Двуногий осьминог – это сильно, – улыбнулся я. – Ваш муж сказал, что Илья собирался разорвать Декса на части.

Лена снова повела плечами. Научиться бы говорить так, чтобы вызывать этот жест как можно чаще…

– Я привела слова Ильи дословно, а Иван только передал общий смысл. Надеюсь, это не зачтется ему как попытка ввести следствие в заблуждение?

– Это – нет, – сказал я очень многозначительно.

– Надо же… – Ленины глаза округлились. Немного наигранно, мне думается. Впрочем, женщины всегда играют. – Выходит, у вас есть основания подозревать Ивана?

– Несомненно, – я твердо кивнул. – Как и вас, Лена. И Тополева.

– Как интересно, – протянула она. – Вне подозрений, значит, только Эдуард Александрович.

– Просто с ним я еще не говорил, – небрежно бросил я.

– Но ведь с Тополевым… Разве вы уже общались с Тополевым?

Внешне я оставался серьезным, внутренне улыбаясь во весь рот. Обычно я не позволяю себе так откровенно играть на публику, просто в этот раз публика была очень уж симпатичной.

– Нет. Для того чтобы подозревать Илью мне вполне хватило разговора с вами.

Лена вся подалась вперед.

– Что же я такого наговорила? – она вздохнула. – Вы ведь все равно мне не скажете…

– Скажу, Лена. Обязательно скажу. Но – позже.

На прекрасном лице на миг возникла презрительная гримаса.

– Разумеется! Все великие сыщики поступают таким образом. Но, может быть, мистер Гениальный Детектив расскажет, каким образом в принципе возможно заставить человека ударить по спине инопланетянина?

– Вот это мне пока не известно. – Я развел руками. – Честное слово. Но мы ведь договорились, что меня зовут Руслан?

– Простите, Руслан, – Лена заметно смягчилась. – Нервы, нервы, это все нервы.

– Вас бы я не стал относить к нервным особам, – я покачал головой. Заметил, что верчу в руках пустой бокал и поставил его на стол. – Что вы можете рассказать мне о Матвееве, Лена?

Она немного задумалась, сделав, по-моему, первый глоток из своего стакана. Чуть поморщилась, пиво явно не относилось к ее излюбленным напиткам.

– Боюсь, что практически ничего. Сергей первую смену работал у нас. Молчаливый, замкнутый. Общался, по сути, только с Тополевым – они давно дружили. Илья и помог Сергею устроиться на это место.

– Смена длится месяц? – ответ на этот вопрос я знал.

– Месяц. Тополев и Матвеев работали поочередно, по двенадцать часов.

– Тяжело?

– Наверное… Хотя, не знаю. В сутки редко бывает больше двадцати – двадцати пяти клиентов. – Лена засмеялась. – Вам не кажется, что вы задаете вопросы, которые логичнее было бы задать Тополеву?

– Кажется, – согласился я. – Мне просто хочется поговорить с вами как можно дольше, а нужные вопросы закончились.

Я смущенно улыбнулся, а Лена тихонько засмеялась.

– Я могу принять это как комплимент?

– Можете как комплимент, можете как чистую правду, а можете как хитрый следовательский ход. Как вам больше нравится.

Я поднялся.

– Благодарю. За пиво и за приятное общество. Надеюсь, у меня еще будет повод встретиться с вами.

– А вот это уже похоже на угрозу… – тон был шутливым только наполовину. Глаза глядели настороженно.

– Бог с вами, Лена, – я посмотрел на нее с легкой укоризной. – Я никогда никому не угрожаю. Это же не наш метод!

– Знаете, – Лена тоже покинула свое кресло. – Я на всякий случай возьму назад свои слова о том, что на капитана вы не тянете.

– При случае непременно известите об этом мое начальство. – Я двинулся к двери. – До свидания.

– Счастливо, Руслан. Удачи.

– 5-

Я оказался в коридоре, связывающем собой половину станции, для удобства я обозначил его северным. Кроме того, я оказался в затруднении. Четкий план на сегодняшний день, так умело разработанный мной, находился под угрозой срыва. Виновником этого был мой желудок, негромким, но недовольным урчанием напоминающий о себе и требующий в первую очередь удовлетворить его потребности.

Мне очень хотелось кушать. Проголодался я значительно сильнее, чем представлял себе при разработке плана. Быть может, я беседовал с Еленой Альбертовной дольше, чем следовало, а возможно, причина в выпитом стакане пива. Но так или иначе, я остановился в нерешительности. Нарушить план – значит поступиться своими принципами, а на это я пойти не могу. Следовать плану – это вступить в открытую конфронтацию с желудком, а с ним я предпочитаю поддерживать исключительно дружественные отношения.

Умение находить выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций – вот что всегда отличало меня от менее талантливых коллег. В данном случае я нашел компромисс, который счел весьма удачным. Согласно плану навещаю Тополева и Горовенко, но! В максимально сжатом варианте. Посмотрю, что они из себя представляют, пара-тройка вопросов, – и в машину. Побаловаться деликатесами там не удастся, но кусок копченого мяса с картошкой и салатом из свежих овощей найдется. А я неприхотлив в еде.

Я поделился этими своими соображениями с желудком. Он малость поворчал, но согласился подождать еще минут пятнадцать, когда я пообещал на десерт кофе и мороженое.

Бодрым шагом, довольный собой, я прошествовал по посадочной площадке. Войдя в южный коридор, я на секунду замешкался, после чего повернул налево. Сейчас важнее поговорить с Тополевым.

– Входите, раз пришли!

Резко. Неприветливо. Я бы даже сказал, где-то грубовато. Но – разрешение войти получено и я им воспользовался.

Да уж… Во всех помещениях станции, конечно же, установлена хорошая система очистки воздуха. Но здесь она полностью не справилась. В этой комнате в последнее время много пили. И, пожалуй, не пиво.

Никаких следов обильного употребления алкоголя, однако, заметно не было. Ни бутылок, пустых или полупустых, ни грязных стаканов, ни остатков закуски. Вообще никакой грязи. Чисто, аккуратно… безлико… И все же. Все же насчет полного отсутствия следов я поторопился. Кое-какие были – на лице заправщика Ильи Марковича Тополева. Довольно явственные и вполне характерные. Землистый цвет лица, двухдневная щетина и хорошие такие мешочки под глазами. Илья Маркович, пожалуй, уже вышел из того нежного возраста, когда запой – пусть даже короткий – никак не отражается на внешности.

Ага, и взгляд мутный! Неприятный взгляд к тому же, тяжелый. По спине побежали мурашки, и я не без труда избавился от искушения извиниться и зайти попозже.

– Добрый день. Вы из полиции? Проходите.

Я, признаюсь, малость опешил. Ожидал я, если честно, чего-то вроде: «А, ищейка… Вынюхиваешь?» Глаза хозяина комнаты высказывались именно в этом ключе. Но слова говорили совсем по-другому.

– Э-э… Добрый день! – спохватился я. – Да, я из полиции. Руслан. Если хотите, Руслан Анатольевич.

Я протянул руку, которую Тополев пожал довольно вяло. Не пожал даже, а слегка коснулся.

– Садись, Руслан. – Тополев, не вставая с кровати, подтолкнул мне легкое вращающееся кресло. – Ничего, что на «ты»?

Ну и как отвечать на этот вопрос? Протестовать и требовать выканья? Ставить подозреваемого на место, напоминая, кто тут гражданин начальник? Да по фигу мне в общем-то… На «ты», так на «ты».

– Пойдет, – я устроился на кресле.

– Ты прости, Руслан, я не в форме чуток. – Тополев облокотился на стену. – Но все соображаю и помню. Так что, спрашивай.

Вот тут я сообразил, что не знаю, что спрашивать. То есть знаю, конечно, однако есть одно но. Расспрашивать у Ильи, что за человек был Сергей Матвеев – это в десять минут никак не уложишься. Ведь, как ни крути, Тополев знал погибшего гораздо дольше других. По крайней мере, пока у меня нет других сведений.

Вздохнув, я решил зайти пока с другой стороны, а потом посмотреть, что получится. Очень гибкий подход.

– Где вы… то есть, где ты находился в момент смерти Сергея?

– Брось, Руслан, наверняка ведь уже знаешь.

– А почему? – поинтересовался я. – Может, я к тебе первому зашел.

Илья тоже вздохнул. С видом профессора математики, у которого спросили, а почему, собственно, дважды два равно четырем.

– Вон, – небрежный жест в сторону экрана, в котором была видна как на ладони вся посадочная площадка. – Давно уже прилетел.

– Понятно, – я не стал спорить и настаивать на ненужных ответах. – Не скучно одному на бильярде?

– А ты посмотри вокруг, Руслан.

Ничего не понимая, я огляделся.

– Да нет, я не комнату имею в виду. Всю эту чертову станцию. Тут везде скучно, что ты не делай. Семьсот чертовых квадратных метров – и это на месяц. Тут не до веселья. Тут или работаешь, или время убиваешь. Вот и тогда я – принял немного на грудь и пошел шары покатать. Присоединится кто – хорошо, нет, да и ладно.

– Ага. – Я цыкнул зубом. – Сухим законом, выходит, у вас тут не пахнет.

Илья усмехнулся. Криво, но не зло.

– А ты по какому ведомству, Руслан? На свою вахту – ни капли. Строго. А на отдых сто грамм можно себе позволить. Я ж только час как сменился, вот и решил принять на сон грядущий. Хозяин у нас человек понимающий, сам в свое время на заправке работал. Да и Михалыч не грузит.

– Михалыч? – я вытаращился на Тополева.

– Гарсия, значит. Ну, не Мигеличем же его звать. А без отчества я к начальству не привык…

– Ясно, – я хмыкнул. – Пусть будет Михалыч.

– Пусть, – Тополев кивнул. – И он не возражает.

– Продолжим, – сказал я. – Значит, в тот раз никто не составил тебе компанию в бильярдной?

– Нет. Горовенко заходил… минут за пятнадцать до случившегося, но играть не стал. Сначала, вроде, колебался, но потом сказал, что перекинется лучше в шахматишки с Михалычем.

– Тебя это огорчило?

– Как тебе сказать? – Илья поскреб небритую щеку. – Есть немного. Саныч единственный на станции, кто может у меня партию-другую выиграть.

– Ты так здорово играешь?

– Нет, это остальные так плохо.

Что ж… никуда не денешься, спрашивать надо.

– Илья, а что за человек был Сергей? Только в двух словах, очень коротко, хорошо?

Я всем своим видом дал понять, насколько важна для следствия краткая форма изложения фактов по данному вопросу.

– Нормальный мужик, – на лице Ильи проявилась гримаса, прочитать которую я не смог.

Вообще-то, я требовал не настолько короткого ответа.

– Это пустые слова, Илья, – я поморщился. – Он нормальный мужик, ты нормальный мужик, я нормальный мужик…

– Про тебя ничего не знаю, не скажу, нормальный ты или как. – Видимо, даже полусидячее положение стало для Тополева слишком тяжелым, и он лег на кровати, закинув ноги на спинку. – А Серега – он нормальный и есть. Не ангел и не подлец. Хорошего про него много рассказать могу, но и дерьма всякого в нем хватало.

Я посмотрел на заправщика с новым интересом.

– Не очень лестная характеристика для друга. Тем более погибшего.

– Правильная характеристика, – отрезал Тополев. – Честная. Я бы то же самое сказал, если бы Серега сейчас здесь сидел.

Илья помрачнел. Да, Матвееву здесь больше не сидеть никогда…

– Про дерьмо в Матвееве можно чуть поподробнее?

Тополев усмехнулся.

– Хорошее тебя, значит, не интересует.

– Интересует. Но во вторую очередь, – спокойно ответил я. – Работа такая.

– Дрянь работа! – безапелляционно выплюнул Тополев.

– А ты к нам не ходи. Ты про Матвеева рассказывай.

Я начал раздражаться. Немного. Это не имело никакого отношения к той агрессивности, которую люди невысокого роста якобы испытывают к здоровякам. Во-первых, рост у меня скорее средний. Во-вторых, я бы этого громилу в спарринге уделал пять раз из пяти. Наверное. В-третьих… Да что тут непонятного? Лежит тут, выделывается. А мне есть охота.

Тополев на мой выпад никак не прореагировал. Руки за голову заложил и в потолок уставился.

– Серега… Жадный он был. И злой от этого становился. Жадный – не в том смысле, что жмот, понимаешь, Руслан? Сотню до получки занять – это у него всегда можно было. Без проблем. Последние отдать мог. В кабак с ним пойти – тоже все правильно. Копейки не считал, гулял по-человечески.

– Где же тогда жадность-то? – спросил я.

– Была жадность, – Илья вытащил одну руку из-под головы и закрыл ладонью глаза. Будто ему свет мешал. – Ты не перебивай, я попробую все это… Денег он много хотел. Ничего в этом такого, конечно, я бы тоже от кучи бабла не отказался, но Серега прямо зациклен на этом был. Работ сменил только на моей памяти штук пять, постоянно какие-то планы строил, на тотализаторе играть пытался. Не регулярно, а выискивая информацию о грядущих сенсациях. Вся эта информация на поверку лажой полной оказывалась, конечно. Но Серега не унимался. Все надеялся, что где-то ему шанс подвернется. Банк сорвать. А тех, кто уже сорвал, он не любил. Сильно.

– Так это не жадность, – глядя на Тополева, я зевнул. Хотя отлично выспался. – Это на завистливость больше похоже.

– Может быть, – сказал Илья каким-то скучным голосом. – Слышь, Руслан, не обижайся, но подыхаю, спать хочу. Давай позже договорим, а?

– Не вижу препятствий, – ответил я.

Тополев не поднялся, чтобы меня проводить. Он даже руки от лица не убрал. Разговор прервался как раз вовремя – я сам собирался это сделать. К Тополеву у меня было еще несколько очень интересных вопросов, но время задавать их еще не пришло. И, кстати, мой желудок не был в этом повинен ни в малейшей степени.

– 6-

С Горовенко я столкнулся в коридоре. Он будто бы только что сошел со стереографии в своем досье. То же лицо, та же прическа, та же легкая полуулыбка. Даже рубашка, вроде бы, на нем была та же самая.

– А я уже вас знаю! – заявил он сходу, не дав мне и слова сказать. – Вы – Руслан. И я знаю, что меня вы тоже знаете, – короткий смешок. – Но для приличия представлюсь. Эдуард. Можно Эд.

– Руслан. Можно лейтенант. Это я тоже для приличия. Вы куда-то собрались, Эдуард?

– О… – На лице инженера застыло виновато-растерянное выражение. Ненадолго – очень подвижное у него лицо. – Простите, лейтенант. Иван не сказал мне, что свобода передвижений по станции ограничена.

– Не ограничена, – я покачал головой. – Мой вопрос – это всего лишь вопрос. Но ответа я все-таки жду.

Горовенко рассмеялся.

– На кухню. Время к ужину, решил по-быстрому сварганить себе чего-нибудь. Не составите компанию?

Я немного подумал.

– А как у вас тут с питанием?

– Лейтенант, вы боитесь нас объесть или отравиться некачественными продуктами? – Инженер снова засмеялся и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Не бойтесь ни того, ни другого. С питанием у нас все нормально. Во всех отношениях.

Что ж, подумал я, сэкономлю немного казенных харчей.

– Идемте, Эд. Надеюсь, общество полицейского не испортит вам аппетит.

Инженер снова хохотнул.

– Я тоже надеюсь. Главное, чтобы вам не пришло в голову испортить мне его надолго, арестовав за убийство. В тюрьме, говорят, плохо кормят.

– Не знаю, не пробовал, – пробурчал я.

Веселость Горовенко начинала действовать на нервы не меньше, чем болтовня начальника смены или нарочитая грубость Тополева. Может быть, дело во мне? При случае обязательно обращусь к психоаналитику. Хотя… здесь есть один доктор, который если и действует на мою нервную систему, то исключительно в положительном смысле.

Мне стало любопытно, как бы я отнесся к Лене, обладай она более заурядной внешностью. Я попытался представить себе это. Не получилось. С некоторым усилием я вернулся к текущему разговору.

– А вы уверены, что это убийство, Эд?

– Что, простите? – Инженер обернулся и с недоумением уставился на меня.

– Вы надеялись, что я не стану арестовывать вас за убийство, – терпеливо разъяснил я. – А почему именно убийство? Почему не несчастный случай?

– Вот вы о чем… – Эд открыл дверь в кухню и предложил мне пройти первым. – Мне не очень верится в несчастный случай. По-моему, это убийство, причем убийца очевиден.

– Вот даже как, – я с интересом посмотрел на него. – Впрочем, как сказал ваш непосредственный начальник, здесь нам следует разделять понятия убийцы и виновника убийства. Хотя я бы, скорее, назвал Декса орудием преступления.

Эд собрался было снова засмеяться, но передумал.

– И все же мне кажется, что именно лергоец и есть убийца. Во всех смыслах. Убил человека, а потом придумал оправдание, дескать, тот дотронулся до его священной спины. Очень удобно. Что вы будете есть, лейтенант?

Разговор принимал слишком любопытный поворот, чтобы отвлекаться на обсуждение меню.

– То же, что и вы, только побольше. Зверски голоден, должен признаться.

– Да? – Горовенко все же хохотнул еще раз. – Вы смелый человек, лейтенант! Или вам досконально известны все мои гастрономические пристрастия?

– Нет, просто люблю рискованные эксперименты, – в тон ему ответил я. – Так почему вы так уверены в виновности Декса?

Эд зарылся с головой в одном из шкафов, время от времени извлекая на свет божий какие-то полуфабрикаты. Процесс этот занял минуты полторы, но я терпеливо ждал ответа на свой вопрос. Наконец, улыбающееся лицо инженера повернулось в мою сторону.

– Не знаю даже, как ответить, Руслан, – он впервые назвал меня по имени. – У меня, вообще-то, нет никаких особых причин подозревать лергойца. Просто сложно предположить что-либо другое, вы понимаете меня?

– Отбросьте все невозможное, и то, что останется, как бы невероятно оно ни выглядело, будет правдой, – задумчиво проговорил я.

Горовенко вопросительно приподнял бровь.

– Это цитата, лейтенант?

– Да… Так говорил один мой коллега.

– Неглупые, оказывается, люди работают в полиции! – Эд покивал головой.

– Ага. Хотя по мне и не скажешь, – я криво усмехнулся.

Ответом был новый приступ смеха. Вполне, впрочем, добродушного.

– Простите, ради Бога! Я вовсе не хотел, чтобы моя фраза прозвучала так двусмысленно.

– Ничего, я не обиделся.

– Я знаю, – Эд кивнул. – Вы явно не страдаете комплексом неполноценности, лейтенант.

– Комплимент за комплиментом. – Я скривил губы. – Теперь я знаю, что являюсь не просто болваном, а самовлюбленным болваном.

Снова смех, на этот раз потише. Инженер придирчиво выбирал в следующем шкафчике какие-то специи.

– Как вы относитесь к корейской кухне, лейтенант?

Я притворно вздохнул.

– Ну, я ведь уже согласился на рискованный эксперимент. Отступать поздно.

Надеюсь, собачье мясо в продовольственное обеспечение космозаправки не входит.

Обедали мы в комнате Эда. Она, пожалуй, выглядела занимательнее всех ранее посещенных мной, вместе взятых. Дело не в каких-то особенностях интерьера, дело в стенах. Все они от пола до потолка были завешены стереографиями, представляющими собой пейзажи самых разных планет и изображения диковинных животных, многих из которых я видел впервые. Либо Горовенко был заядлым путешественником и фотографом, либо посвящал много времени отбору самых интересных картинок в сети. В любом случае ему нельзя было отказать в наличии вкуса.

Снимки были классными сами по себе, но они, кроме того, были развешены явно не абы как. С пониманием дела и, я бы даже сказал, мастерски. Впечатление создавалось… эх, это надо видеть!

К корейской кухне, как выяснилось, я отношусь в целом положительно. Стоит, правда, отметить, что мое мнение могло сильно измениться, не прихвати Эд с собой здоровенную бутыль минеральной воды. Я ел, запивал большими глотками минералки, потел, отдувался и снова пил. Наверное, пиво пришлось бы еще более кстати, но… Сегодня я уже однажды нарушил правила, превращать нарушение в систему не хотелось.