Текст книги "Гвеннит (СИ)"

Автор книги: Зеленоглазая гриффиндорка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Заговорщики, – констатировал парень за ужином.

– Ага, – согласилась Гвен.

– Еще какие, – улыбнулся мистер Грейнджер.

– Спасибо вам!

Потянулись обычные дни… Все ближе была зима, все чаще Гвен чувствовала себя нехорошо и вот однажды, после долгого перерыва, Геф проснулся от ее «больно». Уже понимая, в чем дело, парень проверил свою догадку, потом выдал таблетку, которую Гвен называла «волшебной», потому что эта таблетка убирала боль{?}[НПВС существует в реальности] на целых шесть часов. Почти любую боль. После чего хмыкнул и спросил:

– Мне доверишь тебя переодеть или маму позвать?

– Тебе… – простонала девушка.

Быстро и спокойно переодев свое чудо, Геф лег рядом и обнял ее, контролируя. А Гвен, как только боль унялась, тихо и спокойно уснула. Утро началось с «больно». Проснувшаяся от боли девочка терпела до последнего, чтобы не потревожить Гефа, но не преуспела, монитор ее выдал.

– Котенок, будешь терпеть боль, я тебя отшлепаю, – сказал недовольный парень.

– А меня нельзя, – ответила девушка.

– Если нежно, то можно, – улыбнулся Геф.

– Ну если нежно… Тогда я согласна, – засмеялась принявшая очередную таблетку Гвен.

– Что у вас, дети? – вошла миссис Грейнджер.

– Менструация, мама, – спокойно ответил парень. – Болезненная, обильная, видишь, как ее трясет. Так что ближайшие четыре дня, как показывает опыт, любимая – недвижимое имущество.

– Ах я имущество! Вот я тебе! – шутливо замахнулась Гвен.

– Ты мой любимый котенок, – обнял девочку Гефест.

– То-то же, – подняла носик девушка.

***

Прошла осень, выпал первый снег. Гвен очень жалела, что не может потанцевать, ловя ртом снежинки, но девочка верила, что однажды она сможет так. Вот они выучатся и Геф что-нибудь обязательно придумает. Потому что Геф может все. Он даже придумал, как катать Гвен на саночках!

В воздухе все больше ощущалось приближение праздника. Не Рождества, а Нового Года, который справляют здесь, в Советском Союзе. Ночь, когда старый год сменяется новым, была самой волшебной, люди верили, что в такую ночь происходят самые волшебные чудеса. Гвен очень любила русские народные сказки, они были намного добрее английский и дарили такую надежду на чудо, которую не мог подарить весь магический мир. Девушка понимала, что не останется в волшебной мире, потому что ей этого не хочется, этот мир принес ей только горе, а Геф из обычного мира ее спас.

Поэтому девочка ждала Нового Года, подарков и чуда, как ждали все дети на всем протяжении Страны Советов. Вот и декабрь уже, скоро в школах начнутся зимние каникулы, а Гвен будет кататься на санках, и, может быть, Геф разрешит поваляться в снегу. Девушке до слез хотелось поваляться в снегу, просто до слез. Почувствовать волшебство русской зимы с ее минус тридцать, когда машины не заводятся, а люди ходят веселыми и кушают мороженое.

Вот уже и елочка распространяет аромат хвои, кажется, по всему дому. Вот уже скоро и Новый Год… Еще один год закончится, еще один год, который она прожила. Хорошо ли, плохо ли, но прожила и живет.

– Отрок, внемли мне.

– Да, Тимофей Ильич.

– Новогодняя ночь полна волшебства. Если тебе и отроковице действительно нужно настоящее чудо, идите в ночь, куда вас сердце поведет. Будет вам чудо, но помни, что любое чудо даром не дается, не обманись.

– Благодарствую, Тимофей Ильич, – в пояс поклонился домовому Геф.

– Да хранит вас ваша любовь, да Род.

Воспользовавшись советом мудрого домового, Геф и Гвен отправились лунной ночью туда, куда им хотелось идти, ведь сердце ведет. Долго ли, коротко ли, но сменился ухоженный парк густым лесом. Удивившись, ребята все же пошли дальше, пока не увидели красивую избушку, на крыльце которой стоял то ли статный мужчина с длинной белой бородой, серебристо-голубой шубе и красных сапогах. Несмотря на бороду, на Дамблдора мужчина был не похож.

Замерев на какое-то время, дети поклонились, как смогли. Геф встал так, чтобы в любой момент защитить любимую, он уже догадался, с кем его свела судьба.

– Простите, дедушка, за то, что не могу поклониться, как следует, – проговорила Гвен во все глаза глядя на ожившую сказку.

– Сие от тебя пока не зависит, девица, – ответил самый настоящий Дед Мороз. – Что завело вас сюда, да ко мне в гости привело?

– Домовой наш, Тимофей Ильич посоветовал… Сказал, что, если надо нам чудо, а оно нам очень надо, дедушка, – с тоской в голосе сказал Геф. – У моей любимой больное сердце, очень больное. Она может умереть в любой момент…

– Вижу уже умирала, да ты ее возвернул, – сказал Дед Мороз. – Что готов ты отдать за чудо?

– Что угодно, кроме нее.

– Только не убивай любимого, дедушка! – закричала Гвен, артефакт на ее руке грозно загудел.

– Успокойся, отроковица, никто на любовь не покушается. Я могу сделать тебе здоровое сердце, но заберу тогда у вас обоих вашу способность творить волшбу. Согласны ли? Вы должны оба принять это решение, пути назад не будет.

Гвен и Геф смотрели в глаза друг другу. Они понимали один другого без слов. И северный ветер, что ластился к Деду Морозу, подхватил звонкое «Да!»

– Что же, – сказал Дед Мороз. – Услышал я вас и согласие ваше. За любовь вашу, за то, что не колебались ни мгновения, будут вам от меня подарки. Поутру все получите, как заведено. А теперь ступайте домой.

И Геф с Гвен оказались почти у самого порога дома, в котором жили. В вышине разгорались звезды праздничного салюта, отовсюду слышались счастливые крики, новогодняя ночь вступала в свои права.

========== Часть 24 ==========

Ночь прошла спокойно, как никогда. Все параметры были не просто спокойны, но практически в норме. Приступа не было, ничего не было, только спокойный сон девочки на груди парня, который гладил ее и отчаянно надеялся на то, что ему не привиделось. Он отчаянно надеялся на чудо для любимой. Ведь если обещанного чуда не будет, это будет слишком жестоко.

Гвен пошевелилась и открыла свои огромные зеленые глаза. В них еще стояла дымка волшебного сна, когда Геф поцеловал глазки любимой. Она сладко потянулась, глядя на него.

– Любимый… Мне такой сон приснился чудесный, – прошептала девочка. – Как будто случилось чудо, и у меня теперь здоровое сердце.

– Мне тоже снился этот сон, – откликнулся мальчик. – Давай проверим?

– Как? Я боюсь вставать, – осторожно сказала девочка.

– Сейчас, любимая, – парень вскочил и подбежал к шкафу, на котором лежали их палочки.

Схватив свою палочку, Геф взмахнул ею, громко сказав: «Люмос!» И… ничего не произошло. Он попробовал еще раз и тоже без успеха. Тогда парень аккуратно положил уже бесполезную палочку на шкаф и запрыгал по комнате, радуясь.

– Любимая, моей магии больше нет, значит… Значит это не сон!

– Не сон… – улыбнулась девочка. – Можно встать…

– Подожди, душа моя, давай все проверим, хорошо? Я очень боюсь за тебя.

– Хорошо, любимый, – согласилась девочка, а Геф помчался к телефону.

– Доброе утро, профессор, – сказал он в трубку. – Вы не могли бы к нам сейчас прийти? Да. Нет. Да, достаточно срочно. Спасибо!

– Профессор придет? – с надеждой спросила Гвен.

– Да, моя хорошая, он придет, – почти пропел счастливый Геф.

Не прошло и получаса, как в дверь постучали. В дом вошел профессор и с ним еще два врача, увешанные приборами. Профессор увидел счастье на лицах ребят, и его сердце замерло на секунду от предвкушения чудесного рассказа.

– Ну, – сказал он, присев. – Расказывайте.

– Вчера наш домовой, – начал Геф. – Сказал нам, что если мы хотим чуда, то должны пойти туда, куда зовет сердце.

– И они пошли, – раздался ворчливый голос. – И даже нашли, и заплатили честно. Хорошие ребята, чистые, потому и подарки вам будут.

– Что же вы отдали? – спросил профессор.

– Магию, – просто ответил Геф.

– Ты отдал за меня самое дорогое, – прошептала Гвен.

– Самое дорогое у меня – это ты, и я тебя никому не отдам, – ответил ей парень. – Дед Мороз обещал здоровое сердце для Гвен. Вы можете… Проверить? И терапия же еще…

– Проверим, – улыбнулся профессор, второй раз в жизни услышавший о таком чуде. – Еще как проверим… Так, – обратился он к врачам, пришедшим с ним. – Чего стоим, кого ждем? Разделись – и работаем.

Загудели приборы, кардиограмма, ультразвуковое исследование. Гвен всю ощупали и обстучали. Когда все закончилось, на троих врачей уставились горящие надеждой глаза ребят.

– Что я вам скажу, – начал профессор. – Сердце действительно здоровое, но не тренированное, легкие у тебя, девонька, привыкли к кислороду, мышцы ног атрофированы, да и мозг надо будет обследовать тщательно. Сразу нагружать тебя нельзя, а то сердце, хоть и здоровое, но просто не выдержит. Придется еще поездить в коляске. Лекарства я вам изменил, вот по такой схеме давать будешь, Гефест. А остальное остается, как было. Сегодня отдыхаете, а с завтрашнего дня начнется твой личный ад, девонька. Реабилитация.

– Чтобы танцевать, я на все согласна… – прошептала Гвен.

– Ну что же, засим мы откланиваемся, а вы отдыхайте. Технику пока не отключайте, мало ли что, но выдохнуть уже можете. Тимофей Ильич, они магию потеряли совсем?

– Нет, только колдовать не могут.

– Сквибы по классификации Британии, – заключил профессор. – Значит учиться будем немного иначе, дети. Все, отдыхайте.

***

Утро Нового Года начиналось довольно спокойно, пока Грейнджеры не пришли к детям. Когда миссис Грейнджер вошла к ребятам, ее почти оглушил счастливый крик Гвен:

– Мама! Мамочка!

Почти подбежав к дочери, миссис Грейнджер обняла девочку, которая сразу начала, буквально захлёбываясь, рассказывать:

– Мы вчера встретили Деда Мороза, и он вылечил мое сердце. Ты не думай, не просто так, мы магию отдали… И Геф отдал, даже не задумываясь… А профессор был у нас и подтвердил, и теперь у меня будет ре-аби-ли-та-ция, – почти по слогам произнесла сложное слово Гвен.

А парень сидел рядом с счастливой улыбкой на лице, и молча плакал. Слезы так и катились по его лицу, как и по лицу Гвен. Слезы счастья, слезы освобождения. Миссис Грейнджер обнимала детей и плакала вместе с ними. Это была самая лучшая новость и самый лучший подарок. А в дверях стоял мистер Грейнджер и вытирал глаза рукой.

Когда все немного успокоились, то приступили к разбору подарков. На стол лег конверт из плотной бумаги. В нем обнаружилась книжка советского банка и записка: «Это деньги Поттеров, теперь они лежат так, чтобы вы могли ими пользоваться. Мантию я вернул хозяйке». И подпись: «Дед Мороз». Еще там лежали русс… ой… советские документы – свидетельства о рождении, специальные детские паспорта и свидетельство об установлении опеки. И паспорта для Грейнджеров. Это были просто царские подарки. А еще много разных игр, конструкторов, даже специальный тренажер для ног. Гвен замерла на минуту, рассматривая документы и подняла глаза на миссис и мистера Грейнджеров.

– Вы же нас не разлучите с Гефом теперь? – от ее жалобного взгляда миссис Грейнджер опять заплакала.

– Никогда, доченька, никогда.

– А… Если Дурсли захотят… То как? – спросила девочка.

Мистер Грейнджер вздохнул и показал девочке ту бумагу, которую ему дал Вернон. Гвен вчиталась, оглянулась на Гефа, словно ища поддержки, была им сразу же поднята на руки. Гвен еще раз прочитала и улыбнулась.

– Значит, я их не предавала… Так действительно лучше, мама и папа.

– Умничка ты наша, – погладила девочку миссис Грейнджер. – Давайте праздновать!

***

После еды семья Грейнджер, к которой теперь причисляла себя и Гвен, отправилась гулять. Пусть ей еще надо было находиться в кресле, но девочку переполняло счастье, ведь теперь точно все будет хорошо. Пусть профессор пугает адом, но она абсолютно точно все выдержит, ведь рядом с ней Геф. Самый лучший на свете человек. Рядом папа и мама. Такие уже бесконечно любимые. Вокруг десятки, может быть, даже сотни людей, которые веселятся, играют в снежки, катаются на коньках. И девочка верит, верит, что совсем скоро она тоже так сможет. Сможет дышать полной грудью и радоваться всему свету. А сейчас она просто так счастлива, что хочется визжать. И она визжит, правда тихо, но визжит, не сдержав эмоции внутри себя.

– Ты мое счастье, – говорит Геф.

– А ты – мое, – отвечает Гвен.

– Вы наше счастье, – говорит миссис Грейнджер, а мистер Грейнджер просто кивает.

Геф чувствует, как его переполняет счастье. Любимая будет здоровой, будет ходить, танцевать, она сможет теперь многое, только придется потрудиться, но парень верит… Нет, он точно знает, что теперь-то все будет хорошо, потому что самое страшное закончилось. Больше не надо отгонять старуху с косой, потому что она не придет уже. Ее выгнал самый настоящий русский Дед Мороз.

Потом Геф надевает коньки и выходит на лед, взяв Гвен на руки. При виде этой пары люди расступаются, чтобы не помешать.

На льду вальсирует пара. Высокий парень и лежащая у него на руках девушка, почти девочка, которая крепко держится за парня. Кто-то включил вальс Евгения Доги и под эту торжествующую мелодию кружится пара. А родители этих детей стоят рядом с инвалидным креслом и смотрят на пару, не сдерживая слезы. На льду вальсирует пара…

========== Часть 25 ==========

– Доброе утро, любимый, – разбудил Гефа нежный шепот. – Так здорово, когда можно не бояться…

– Доброе утро, любимая, – мгновенно просыпаясь и по привычке входя в «боевой» режим, ответил Геф. – Не надо бояться, все будет хорошо.

– Как хорошо, что ты рядом, – прошептала девочка и потянулась губами к нему.

Хотелось, чтобы этот миг продолжался вечно, но пора было вставать. Их ждали в клинике, поэтому Геф с сожалением оторвался от губ своего котенка. В окно светило не по-зимнему яркое солнышко и настроение было просто заоблачным. Рефлекторно взглянув на монитор, отметив параметры, Геф шепнул девушке:

– Ну что, встаем?

– Да… – ответила она, а потом жалобно посмотрела на парня. – А ты меня покормишь?

– Покормлю, счастье мое, – ответил он, вставая и быстро одеваясь.

Переодев свою девушку, которая еще не была в состоянии это проделывать сама, Геф пересадил ее на кресло и отвез сначала в уборную, а потом и умываться. Гвен наслаждалась возможностью делать хоть что-то самостоятельно, но от кормления не отказалась, ей очень нравилось то, как Геф это делает. Парень пересадил девушку себе на колени и начал кормить кашей, которая сегодня как-то особенно удалась Тимофею Ильичу.

Тихо вошла мама. Муж был на суточном дежурстве, а у нее они пока не начались, в частности, из-за детей. Она стояла и просто смотрела, как Геф кормит свою Гвен. Как уговаривает, какие ласковые, теплые слова говорит, как хвалит. Она смотрела на девушку, которая сейчас была маленькой девочкой и наслаждалась этим. Ребятам предстоял долгий путь к выздоровлению, но он был уже проложен, уже ушла в прошлое безнадежность неизлечимости, уходил в прошлое страх, о котором напоминали две седые пряди на висках Гефа. Ему тоже предстоит долгий путь психологической реабилитации. А пока он кормит свою Гвен, медленно, аккуратно, уговаривая, когда та притворно капризничает, потому что чувствует, насколько этот простой ритуал важен девушке.

– Ну что, хорошие мои, готовы? – ласково спросила мама, получив в ответ две счастливые улыбки. – Тогда одевайтесь и пойдем.

– Да, мама, – кивнула девушка, облизываясь.

Геф надел на девушку зимние штаны, шапку и теплую шубку, потому что кресло все еще было, а сидячих зимой одевают теплее, чем ходячих. Они выехали из домика и, не торопясь, втроем, двинулись к белому корпусу с большим красным крестом. Гвен солнечно улыбалась, и прижималась головой к руке Гефа, который нет-нет, да поглаживал ее рукой в теплой варежке.

– А ты меня будешь кормить, когда я выздоровею? – спросила вдруг девушка.

– Конечно, котенок, – ответил Геф, улыбнувшись.

– Честно-честно?

– Я тебя хоть раз обманул? – притворно обиделся парень.

– Нет… Ты меня никогда не обманывал, потому что ты ангел, – проговорила Гвен.

– Это ты мой ангел, жизнь моя, – ответил ей Геф.

Столько нежности было в этом коротком разговоре, столько ласки, что миссис Грейнджер почувствовала, как у нее защипало в носу и слезы наполнили глаза, грозя пролиться наружу. Она поражалась любви двоих своих детей, их умению поддержать друг друга, понимать и быть понятыми. Это и было настоящее чудо.

***

– Вот чем мы с вами будем заниматься, молодые люди, – профессор Шумилкин смотрел в живые, чуть шальные от счастья глаза ребят. – Сначала надо укрепить сердце{?}[Даже самое здоровое сердце может «сломаться» от серьезной нагрузки.] и научить работать легкие, потом займемся мышцами и всем остальным, перегружать сердце, пусть даже здоровое, нельзя. Но сначала у вас будет психолог. Не пугаться! Девонька, как только устала, говори, хорошо?

– Хорошо, товарищ профессор, – ответила почти без акцента Гвен.

– Вот и молодцы, а теперь… Лена, ты где там? – позвал профессор.

Вошла Лена и улыбнулась ребятам. Она была им хорошо знакома и, конечно же, они ей доверяли. А что может быть важнее для психолога? Без доверия его работа невозможна. Женщина увела их в светлый зал, весь увешанный веселыми, яркими детскими рисунками.

– Вот здесь мы будем с вами общаться. Согласны? – спросила Лена.

– Да, – улыбнулась Гвен, а Геф кивнул, рефлекторно фиксируя состояние артефакта и девушки.

– Мы с вами будем учиться жить, – тихо начала Лена. – Не вскакивая по первому шороху, не бояться отсутствия приборов и кресла, не таская за собой «укладку», которой не каждая «скорая»{?}[Имеется в виду стандартный набор медикаментов и инструментарий машины скорой медицинской помощи.] может похвастаться, не боясь расстаться на пять минут. И главное, я научу вас, как забыть то ощущение, когда смерть стоит за плечом. Все люди смертны, но то, через что прошли вы… Этому важно научиться, важно жить, не думая о том, что слезы могут вызвать приступ, а неосторожно брошенное слово смертельно опасно.

– А разве этому можно научиться? – тихо спросил Геф, не замечая, как контролирует состояние Гвен. – Я думал это теперь навсегда.

– Нет, Геф, не навсегда, я постараюсь научить вас. А начнем мы с медитации, теперь уже для вам обоих. Пересади девушку вот сюда, на пуфик и сам садись.

Геф осторожно, но уверенно пересадил Гвен, и, погладив по волосам, уселся напротив. Они подали руки друг другу и закрыли глаза. Лена тихим голосом говорила им, что нужно делать, а они просто следовали ее указаниям. Так прошел час и Гвен утомилась. Она, правда, решила, что выдержит и не сказала о своей усталости, зато об ее усталости сказал артефакт, низко загудев.

– Это то, о чем говорил профессор Шумилкин, – сказала Лена. – Нужно обязательно говорить, когда устаешь, а то сама себе сделаешь хуже. Подвиги тут никому не нужны. Еще раз повторится – отшлепаю, – пригрозила она.

Насколько шутливой была эта угроза проверять девушке отчего-то совсем не хотелось. Ее, конечно, ни разу не шлепали, но и получать этот опыт как-то совсем не хотелось. Поэтому покрасневшая от стыда Гвен начала извиняться.

– Полежи тут немного, отдохни, а потом поедем на гимнастику, – улыбнулась Лена, которой вдруг захотелось погладить эту милую девочку.

***

Гвен после клиники просто лежала и плакала. В отличие от слез счастья утром, сейчас это были горькие слезы разочарования. Девушка плакала, лежа на руках Гефа, который уговаривал ее не сдаваться, ведь они только в самом начале. Основная проблема заключалась в том, что во время дыхательной гимнастики Гвен упала в обморок, сильно напугав Гефа. Сама она испугалась, когда очнулась.

– У меня ничего не выйдет, ничего не получается, – плакала сильно уставшая девушка.

– Малышка, у тебя все получится, ты самая сильная, давай все делать вместе? – Геф гладил Гвен, целовал ее лицо и заплаканные глазки.

– Все-все? – спросила девушка.

– Все-все, – подтвердил парень.

– Хорошо… Сейчас? – перестала плакать Гвен.

– Нет, сейчас мы с тобой поспим, отдохнем, а потом будем делать упражнения, да?

– Да…

Прижимая к себе посапывающую девушку, Геф думал о том, какой же непростой путь им предстоит. Еще только первый день, а она уже плачет. Но он не позволит Гвен опустить руки, они будут бороться вместе, каждый день, сколько бы это не потребовало времени. Потому что он очень любит своего котенка. Потому что они вместе, единое целое. Будет трудно, конечно, будет, но они справятся.

– Как она, – вошла мама. – Расплакалась?

– Тяжело, мама, хочется-то всего и сразу, а идти надо маленькими шагами, постоянно спотыкаясь, но упасть я ей не дам, – ответил Геф. – Мы справимся.

– Куда вы денетесь. Профессор передавал, что для первого дня все просто великолепного, поэтому сегодня отдыхаете, а завтра с новыми силами…

– Да, мама, мы сейчас поспим, – с нежностью посмотрев на Гвен, сказал парень. – Потом покушаем и позанимается.

– Все будет хорошо, дети, – прошептала миссис Грейнджер, когда Геф задремал. – Потому что иначе не может быть.

========== Часть 26 ==========

Не прошло и месяца, как кислород днем удалось отменить. Это была победа, большая победа Гвен, даже праздник устроили по этому поводу. Но этой ночью случилось то, чего не ожидал никто, кроме Гефа. Пока что Лене не удалось снизить готовность парня и этой ночью именно этот факт и помог. Так и не решившись отключить аппаратуру, Геф резко проснулся ночью. Гвен задыхалась. Она пыталась втянуть воздух в себя с жутким хрипом и не могла. Быстро подключив амбушку, Геф помог своей девушке вдохнуть и качал мешок, пока не появились реаниматологи, сдернутые из главного корпуса тревожной кнопкой.

– Что тут? – спросил врач Гефа, в глазах которого плескался ужас, но движения были четкие и собранные, парень мерно качал мешок.

– Апноэ, – бросил Геф, держа себя в руках из последних сил.

– Так… Ну-ка, дай-ка… – сказал врач, забирая амбушку из начинающих дрожать рук парня. – Не понял… Сережа, дай-ка ребенку кислорода, литра полтора{?}[Дать кислород со скоростью полтора литра в минуту].

К Гвен подключили кислород и отрегулировали его по показаниям сатурации. Девушка задышала спокойно. Самое странное было в том, что она не проснулась, продолжая спать, как будто ничего не случилось.

– Ложись, парень, я подежурю, – сказал врач, усаживаясь рядом с кроватью.

– Я… Да… Спасибо, – ответил Геф, которого постепенно отпускал ужас.

Парень не понимал, что произошло и напряженные раздумья не давали ему уснуть. Впрочем, под утро он задремал, чтобы, когда Гвен под утро зашевелилась, открыть глаза и встретить ее полный страха взгляд.

– Все в порядке, котенок, – прошептал он девушке. – Все хорошо.

– Ночью было плохо? – спросила она.

– Немного, – ответил Геф. – Но все уже хорошо.

Девушка уже заметила мешок АМБУ, лежащий на столе, реаниматолога, которого она знала, дремлющего в кресле и поняла, что этой ночью ее опять спасли. Чуть погодя к ним пришла Лена.

– Дети, сегодня вы без занятий, нам надо выяснить, что случилось. Гвен, девочка, что тебе снилось?

– Сначала больница… Ну… Та больница… – девушка выделила голосом «та» и Лена поняла, что она говорит об онкоцентре. – А потом… Большой Зал… И Геф.

– Первая остановка была в Большом Зале Хогвартса, – пояснил парень.

– И ты? – сказала все уже понявшая женщина.

– Вернул, – кивнул Геф.

Лена смотрела на парня и пыталась себе представить, что он чувствовал, когда был совершенно один на один со смертью, выдирая из ее рук любимого человека. Она теперь понимала, как с ним надо работать. Совсем не так, как до сих пор. Девочку надо обследовать, ночное апноэ – совсем не веселая штука. И абсолютно непонятная сейчас.

– Вы сейчас тогда поднимаетесь, кушаете и идем в клинику, хорошо? Потом вернетесь, возьмете с собой пижамы и переночуете обмотанные проводами, – улыбнулась женщина. – Мы обязательно поймем, в чем дело.

– Хорошо, – согласилась Гвен. – Только у меня почему-то очень сильная слабость.

– Давление низкое, – объяснил Геф. – Вот только почему…

Обследовали их почему-то обоих, обследовали долго, проверили абсолютно все, но ответов пока так получено и не было. Ситуация выглядела все более странной.

***

Сегодня им предстояло ночевать в больнице. В специальной палате, чтобы дать возможность врачам выяснить, что же происходит во сне. Геф переодел девушку, уложил в кровать, аккуратно подключив шлейф проводов к прибору, включил электроэнцефалограф, монитор, и улегся рядом. Гвен привычно заползла ему на грудь, поцеловала и принялась засыпать. Парень гладил ее, рукой проверив укладку.

– Меня бы так кто любил.

– Не завидуй, Машенька, они такое прошли, что и подумать страшно.

– Смотри, ритмы интересные какие…

– Сразу вторая{?}[Фаза сна, при которой сознание отключается и начинается собственно сон.] стадия.

– Насколько я понимаю, апноэ наступает в четвертой.

– Да, было бы логично, но надо проверить.

– Интересно, с чего оно наступает.

– Оп-па, глянь!

– А парень-то не спит…

– Спит он, Ленка говорила, постоянно фиксирует приборы и девочку. Ничего сделать не может.

– Сколько раз он ее возвращал? Дважды? Так что она хочет?

– Чтобы успокоился, наверное.

– Да, щаз, побежал он успокаиваться с рефлексами реанимата{?}[Жаргонное название реаниматолога].

– Вот да… Психологи – странные, дикие люди.

– На себя посмотри.

– А я что? Я смотрю.

Гвен всхлипнула во сне, глаза Гефа мгновенно открылись, он обозрел мониторы, улыбнулся и поцеловал девушку, на что та что-то прошептала и обняла его.

– Ты видел? Мгновенно перешел в состояние бодрствования.

– Как бы у него башню не сорвало.

– Да не должно…

– Есть четвертая{?}[Фаза глубокого сна.] стадия. Откуда альфа-ритм?

– Вот и мне интересно…

– Смотри, видишь? Что это за хрень?

– Гипоксическое{?}[То есть из-за отсутствия или недостатка кислорода] поражение эта хрень называется. Сходи, подключи ей кислород, реанимацию сюда срывать незачем, пусть поспит.

– Профессора утром известите… Вот же не было печали…

Проснувшись утром, Гвен снова обнаружила канюли и испуганно посмотрела на Гефа. Она боялась того, что снова напугала своего любимого, но он просто улыбался ей. Тогда девушка обняла парня, прижимаясь к нему всем телом.

– Все хорошо, малышка, все хорошо, я люблю тебя, – прошептал он.

– Я тебя люблю, – ответила она ему.

В палату вошел профессор и откашлялся, привлекая к себе внимание увлеченно целующихся подростков.

– Молодые люди, вашу проблему мы нашли, будем думать, что с ней делать, – сказал профессор, улыбаясь. – А вы ступайте-ка домой, там и милуйтесь, а то персоналу завидно.

– Что-то серьезное? – спросил Геф.

– Это смотря с чем сравнивать, – ответил профессор. – Хорошего мало, но ничего нерешаемого. Так что не расстраиваемся, топаем домой и завтра мы вас ждем.

***

Добавились уколы. Как сказал профессор «не самые безболезненные» и даже предложил приходящую медсестру, но Геф не согласился. Гвен тоже не согласилась.

– Пусть будет больно, но это же Геф… – сказала она.

– Хорошо, препарат внутримышечный, что это, понятно? – спросил профессор, улыбнувшись.

– В попу… – смущенно ответила девушка.

– Именно туда, – подтвердил профессор.

– Тогда тем более, – сказала Гвен. – Гефу я доверяю, он не сможет сделать больно.

Утро у них теперь начиналось не только с поцелуя и объятий, но и с переворачивания девушки на живот с соответствующей процедурой. Почему-то больно почти не было. Геф старался сделать как можно безболезненней и у него получалось, поэтому слез от введения препарата не было, хотя сидеть было не всегда комфортно.

– Как будто отшлепали, – шутила Гвен недели через две.

Но редкое лекарство работало и вот сегодня была первая ночь без кислорода, которую девушка проспала сном младенца, не потревожив ни Гефа, ни чуткие приборы наблюдения. Еще одна победа. Еще один шажок, пусть небольшой, но такой важный. Теперь Гвен свободна от вспомогательного кислорода. И девушка верит, что уже никогда не будет ощущать пусть самых мягких, но посторонних канюль в носу, никогда не будет зависеть от небольшого аппарата…

========== Часть 27 ==========

И пришла боль. Сильная, иногда до зубовного скрежета, изматывающая, иногда казавшаяся непереносимой. Гвен плакала в руках массажиста, на процедурах, даже лежа в кровати. Сердце Гефа сжималось и переворачивалось, но он понимал, что это необходимо.

– Не могу больше… – плакала девушка.

– Хорошая моя, все получится, чуть-чуть потерпеть осталось, – уговаривал ее Геф.

– Не хочу… Давай я в кресле останусь… – хныкала Гвен, цепляясь за Гефа.

Пассивная гимнастика, активная гимнастика, дыхательная гимнастика, массаж… Это было часто больно, было тяжело, девушка засыпала буквально на руках, зачастую не в состоянии двигаться. Геф кормил ее, переодевал, укладывал спать. Он шел с ней по этому пути, помогая всем, чем не мог, тащил ее вперед своей душой, своим сердцем, переживал истерики, обнимал и целовал своего котенка, успокаивая. Вот уже она стоит без опоры. Сама стоит! И плачет…

– Любимый, я смогла! Я смогла! – улетает в потолок зала ее отчаянно-счастливый крик.

Вот первый шаг на подгибающихся от напряжения ногах. И сразу же присесть, отдохнуть, не насиловать, не перегружать сердце. И снова шаг, который дается легче, значительно легче. Судорожный вздох, ее руки в руках Гефа, который медленно и осторожно ведет Гвен по дорожке. Все легче с каждым шагом идти, пока она держится за него. А потом Лена приносит магнитофон и Гвен учится танцевать. Первое па. Первое… Боль никуда не делась, но она притупилась, потому что девушка идет, идет сама, только парень ее чуть придерживает.

Вот Гвен сама переодевается ко сну. Также медленно, не торопясь, но это такое счастье. Невозможное счастье самостоятельно одеться или раздеться. Сходить в туалет. Принять ванну. Геф ее страхует, он просто не умеет иначе, но она справляется. С каждым днем все лучше и лучше, пусть минуло больше полугода, у нее есть мечта. К это мечте она идет, закусив губу, отчаянно, не останавливаясь, потому что рядом Геф, который для нее – весь мир. Который ее спасал от смерти, который ее спасает сейчас – от себя, от грусти, от лени, от страха.

– Ты такой терпеливый, – говорит девушка.

– Я люблю тебя, – отвечает юноша.

– Я тебя тоже люблю, но я же капризная, истеричная и… и…

– Ты самая любимая, – спокойно говорит ей Геф, глядя в глаза.

– Даже когда обзываюсь? – спрашивает Гвен, заглядывая в глаза.

– Ты всегда самая любимая, – улыбается ей Геф. – Ты мое чудо.

– А ты мой ангел, – шепчет девушка.

Незаметно подкрался июль и что-то начало получаться. Да, не все так просто, ей еще далеко до грации лани, ее шаг больше напоминает, по мнению Гвен, поступь усталого слона, но музыка делает свое дело и танцевальные па наполняют сердце радостью. Радостью от того, что смогла. Геф носит ее на руках. Теперь уже не потому, что ей тяжело или нельзя ходить, а потому, что это ему и ей приятно.