Текст книги "Охотник на мальчиков-рабов (ЛП)"

Автор книги: Zelamir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– И это твой большой секрет? – с отвращением воскликнул Роберт. – И что?

В его голосе послышалось разочарование. Конечно, он думал, что его деньги, которые он дал мне для покупки Дэйви, выброшены на ветер.

– Продолжай, Роберт, – сказал я поспешно, – я думаю, тут что-то есть.

– Если он не сын мистера Вильямса, то кто он? И как так получилось, что о нем заботятся как собственном ребенке?

– Он второй сын брата мистера Вильямса, от порабощённой из резервации. Он забрал его к себе, потому что они не могут иметь детей, и чтобы спасти мальчика от Порабощения.

– Это незаконно, – сказал я. – Таких случаев было так много, что это стало угрожать Новому Порядку, поэтому такую практику запретили. Это было сделано незаконно. Доктор был другом семьи и записал, что родившийся ребенок – сын мистера Вильямса, хотя это не так. Этот Ричард – полукровка и должен стать рабом, при всех своих поступках, хвастовстве и прочем.

– Где ж тут отличное дельце? – буркнул Роберт, – Он нарушил закон. А нам-то что?

– Это может быть отличное дельце! – ответил я. – Клайв Вильямс и его брат вступили в сговор с целью нарушить основной закон Нового Порядка, который гласит, что « все дети, в отношении которых есть сомнение, что они являются чистокровными англичанами, подлежат Порабощению, как и младшие дети из семей с низким уровнем доходов». Наказание за это – изгнание. Ты теряешь все права и привилегии в юрисдикции Нового Порядка, а твоя собственность отходит государству. Десять процентов от стоимости изъятой собственности становятся наградой любого, кто примет участие в изобличении преступника. Клайв Вильямс чрезвычайно богат. У его брата, скорее всего, тоже хватает деньжат.

– Так давайте донесем на него и заработаем кучу денег! – с энтузиазмом сказал Роберт.

– Мы можем получить гораздо больше, если никому об этом не скажем, – сказал я улыбаясь, – Если мы донесем, то они будут все отрицать, и даже в лучшем случае мы можем рассчитывать только на десять процентов. Я думаю, что тут есть возможность заключить своего рода сделку с братьями Вильямс, не так ли Роберт?

На лице мальчика появилась широченная улыбка. Я видел, что он мечтает о непрерывной Охоте.

– До того, как мы достанем братьев, нам нужны улики. Как ты об этом узнал? – спросил я Дэйви.

– Мне рассказали, конечно, – сказал раб и, по выражению моего лица поняв, что этого не достаточно, добавил, – одна старуха по пьяни мне проболталась.

Имея дела с отродьями, всегда следует помнить, что они думают и воспринимают мир по другому. Мы ищем причинно-следственные связи и пытаемся влиять на события до их наступления, а рабы лишь принимают мир таким, какой он есть. Однако, нужно признать, что выбора у них нет, поэтому они так и делают.

– А откуда она об этом узнала? Она тебе говорила?

– Да.

– Ну, и откуда она узнала? Рассказывай.

– Она была при родах.

– А что она делала в доме мистера Вильямса? Ведь ты имел в виду дом мистера Вильямса?

– Ага, она ж их рабыня. Её не выпускают.

– Так, – сказал я Роберту, – из отродья мы больше ничего не выжмем, это все. Хм, было достаточно сложно зайти так далеко. Какая беспечность! Если уж Вильямс ездил в резервацию, и ему там приглянулась девка, будь даже она ирландка или еврейка, то это его личное дело, что он потом с ней вытворял, но увозить её домой было, на мой взгляд, уже лишним... Впрочем, законы этого не запрещают. Чем, хотел бы я знать, руководствовался этот Клайв Вильямс, когда потреблял эту тварь. То ли он просто забыл о предохранении, то ли просто захотел иметь от неё ребёнка... Конечно, если роды происходили в доме брата мистера Вильямса, то при этом могла присутствовать одна из служанок. Ей следовало хранить верность своим господам и держать язык за зубами, но это оказалось для неё нелёгким делом, возможно, из-за пристрастия к крепкой выпивке. Чтобы защитить себя с братом, Вильямс запер ее у себя в доме, где вот этот гаденыш с ней и столкнулся. Я удивлен, учитывая, что стоит на кону, что он просто не заткнул ее навсегда, тем более что из-за возраста она уже непригодна к какой-либо работе. Может, он думал, что безопаснее держать ее под замком, пока она не сопьется до смерти?

– И когда мы скажем мистеру Вильямсу, что мы знаем и что теперь он наш? – нетерпеливо спросил Роберт.

– Ответ «не сейчас», Роберт. Мы должны представить Вильямсу достаточно весомые улики, которые могли бы убедить Магистрат выписать ордер на принудительный ДНК-тест для него и мальчика. А сейчас у нас их нет. Не забывай, что по Уголовному Кодексу Нового Порядка слова рабов уликой не считаются. Магистрат не выпишет ордер на принудительный ДНК-тест, основываясь на голословных утверждениях Порабощенных шлюх. Тем более, сейчас атмосфера накаляется вокруг гражданских свобод, что приведет к отмене единой базы ДНК для всех свободных граждан. Вот если бы мы могли привести доктора в Магистрат... Или хотя бы у нас был другой свободный гражданин, который убедительно сказал бы правду о рождении сына Клайва Вильямса. Этого было бы достаточно. Но мы этого сделать не можем.

– А что же мы будем делать, мистер Варвик?

– Пока не знаю, надо подумать. В этом деле слишком много денег, чтобы просто бросить все это.

– Ну, а теперь, – сказал Роберт после секундного размышления, – когда мы вытянули из шлюшки все, что он знал, может, зададим ему хорошую порку?

Часть пятая.

Я снисходительно усмехнулся. Нет, все же, определенно, Роберт превосходный мальчик с правильными стремлениями.

– Вы обещали... – заскулил стоящий на коленях мальчик. Ему точно не понравилось предложение Роберта.

Тыльной стороной ладони я ударил его по губам, обрывая протест.

– Заткнись, дерьмо! – отрезал я. – будешь говорить, когда скажут. И если ты думаешь, что свободный гражданин будет выполнять обещания, данные куску собачьего дерьма, то ты еще тупее, чем выглядишь!

– Роберт, – я продолжил более умеренным тоном, – Я люблю хорошенько выпороть маленького засранца. И уж тем более это наглое животное, которое, несомненно, это заслужило и просто нуждается в порке. Но я рекомендовал его в Кадеты Полиции. Мне пришлось. Это была его цена за секрет о мистере Вильямсе. Офицер по Набору может вскоре появиться, и будет некрасиво, если я представлю ему отродье, спина и задница которого в клочья изодраны кнутом. У него может быть несколько синяков, но не более. В конце концов, какое отродье не зарабатывает время от времени несколько синяков? Но разодранная кнутом спина – это совсем другое.

– О, ладно, мистер Варвик. Если мы не можем этого сделать, то я думаю, что мне пора. Папе может понадобиться помощь на ферме. Он всегда говорит, что рабам на ферме под конец дня нужна дополнительная мотивация.

Я проводил Роберта до ворот.

Залезая на велосипед, он сказал:

– Я всю ночь буду думать, как нам прижать к ногтю мистера Вильямса. Уверен, вместе мы что-нибудь придумаем!

– Я уверен в этом, Роберт, – сказал я улыбаясь. Энтузиазм мальчика был обаятелен, но я не разделял его оптимизма. Вообще говоря, я не ждал, что он придумает что-то полезное.

Дэйви стоял на коленях на том же месте. Его колени были раздвинуты, зад почти прижат к земле, спина прямая, голова опущена. Видимо, он решил, что сейчас для него самое безопасное – это играть роль хорошо обученного раба. Уверен, он думал, что это спасет его от нескольких ударов, пока он у меня. Я был готов поверить в это, хоть мне и казалось, что в ближайшем будущем мальчик может преподнести неприятный сюрприз.

Я немного постоял, глядя на него. Широкое кольцо опоясывало его яички у основания, отдаляя их от тела и делая заметнее. А ведь у этого отвратительного маленького гаденыша все еще была эрекция. Рабы совершенно лишены стыда. Мальчик украдкой взглянул на мой пах, но тут же опустил глаза.

Что ж, я хорошо заплатил за это недурное маленькое животное и собирался получить от него все, что мог. Протянув руку, я поднял его голову за подбородок. Посмотрев на меня, его рот приоткрылся, а в глазах появилась страсть. Подняв его, я нагнулся и слился с ним в жадном поцелуе, отправив язык путешествовать по его рту.

– Хозяин, – простонал он, – оттрахайте меня, хозяин...

Отпустив его подбородок, я кивком головы позвал за собой.

Я шел в дом, в нескольких шагах за мной шел Дэйви. В последний момент он метнулся открыть передо мной дверь и упал на колени, когда я проходил. Приходилось признать, что раб был действительно отлично подготовлен. Плохо было то, что, несмотря на отличное поведение, он не усвоил урок смирения и покорности. Я подумал, а не было ли слишком поздно внушать ему это? Это был вызов мне, которым стоило насладиться, если представится возможность. Было бы проще это сделать, когда мальчик был помладше, но сейчас он уже крепкий подросток, а, стало быть, может пережить куда более сильную порку.

Я пошел наверх, позади шлепал босыми ногами Дэйви. Повернувшись, я грубо притянул его, впиваясь в губы мальчика, пока его руки возились с моим ремнем. Потянув назад, я бросил его на кровать. Брюки мои болтались у лодыжек, движение ноги – и они полетели прочь. Стянув рубашку, я тоже лег. Он обнял меня за шею и приник своими губами к моим, отвечая на поцелуй. Перевернувшись на спину, я нажал ему на плечи, толкая вниз. Мальчик пустился в путешествие по моему телу. Нежно поиграл с соском. Языком изучил мой пупок. Я раздвинул ноги, согнув одну в колене, чтобы мальчику было проще. Вовсю работая языком, он ласкал и дразнил меня, играя с самой чувствительной областью сразу за яичками, залезая в каждую складочку.

Я поплыл, кровь ударила в голову. Я почувствовал, как губами он исследует мои яички. Его язык занялся моим членом, облизывая и лаская. Когда он взял его в рот, я почувствовал спазмы его горла, сомкнувшегося вокруг меня. Схватив мальчика за волосы, я загнал на всю длину. Ненадолго замерев, я ждал, пока его тело не начнет обмякать, и начал трахать его рот длинными мощными толчками. Почувствовав скорый оргазм, я вытянул член из его глотки и, ухватив мальчика за ошейник, перевернул лицом вниз. Раб, демонстрируя навыки опытной шлюшки, раздвинул ноги и покорно задрал зад. Надавив, я с силой вошел в него. Мальчик вскрикнул от боли. Через мгновение легкого сопротивления, я почувствовал, как его горячее нутро обхватило мой окаменевший член. Я трахал его так, как и нужно трахать мальчика – жестко. Отродье всхлипывал и стонал, пока я на всю длину загонял в него свой поршень. Мальчик толкался задом вверх, видимо умоляя меня поскорее закончить.

– Помягче, хозяин, помягче, – стонал он.

Кровь прилила к голове, все тело свело судорогой, и я выстрелил глубоко внутрь мальчика. Я чувствовал радость победителя, которая достижима только тогда, когда под тобой лежит всхлипывающая шлюшка, истекающая твоей спермой. Я откатился на спину.

Секунду он лежал неподвижно. Потом легким движением нагого тела снова оказался у меня внизу, принимаясь губами и языком пробуждать жизнь в моем опавшем было члене.

Я только начал снова возбуждаться, как зазвонил телефон, стоявший сбоку на столике. Дотянувшись, я взял его, пока Дэйви, как и подобает маленькой проститутке, орудовал у меня в паху.

– Алло, – сказал я, сгибая ноги, чтобы Дэйви мог вылизать мне яйца.

– Привет, – ответили на другом конце, – Ричард, это Джилс. Я получил твое письмо, ты что спятил? Ты не новичок и понимаешь, что рекомендация в кадеты идет в Кадетские казармы в Шрусбери. Мне дать ей ход?

Внизу между моих ног все так же неустанно бодро трудился Дэйви, не догадываясь, что этот разговор ведет к провалу его маленького нечестного плана и утрате всякой надежды освободиться от статуса раба с его безусловным подчинением и служением.

– Нет, – спокойно сказал я, – не беспокойся, Джилс. Просто выкинь и забудь.

– Ок, увидимся как-нибудь, – сказал он и повесил трубку.

Я почувствовал, что у меня снова встал, возбудившись от мысли, что маленькая шлюха, продолжающая ласкать мои яйца, теперь полностью в моей власти. Согнувшись, я схватил Дэйви за волосы и затащил на кровать, впиваясь в его губы в поцелуе. Во рту Дэйви я почувствовал вкус собственной спермы и, по правде говоря, еще и другой, менее полезной для здоровья субстанции. Дэйв, несомненно, думал, что это награда за его старания, и энергично отвечал, крепко обнимая мою шею. Я пробежался руками по его спине и заду, представляя, как эта нежная кожа и упругая плоть будут разодраны кнутом, мое возбуждение росло.

Следовало бы заставить отродье заплатить за его дерзость, за то, что позволил себе торговаться со свободным гражданином, но он так прижимался ко мне и постанывал от возбуждения, что я решил подождать. Он был неплохой маленькой шлюшкой, и я наслаждался. Не стоило прямо сейчас обрывать удовольствие. А его незнание о предрешенности его судьбы только усиливало мое возбуждение.

– Ты хорошая маленькая проститутка, – прошептал я, покусывая его ухо.

Дать ему вообразить, что я возбудился только благодаря его усилиям; дать ему подумать, что я больше забочусь о нем – весь этот бред доставлял мне тайное удовольствие и только увеличил бы его ужас и отчаяние в будущем.

– Хозяин... – прошептал он, поворачиваясь, а затем вжимаясь задом в мой пах.

На следующее утро меня разбудил Тимми, который принес утренний чай. Я заснул, так и не вытащив член из Дэйви. Отодвинул его и разбудил, крепко шлепнув по заду. Он орудовал у меня внизу, и когда я допил чай, то снова чувствовал сильное желание. Быстро отымев его, я пошел в душ.

– Стой так, – приказал я, вытаскивая из него член.

Взглянув на Тимми, который умоляюще смотрел на меня, я кивнул, и через секунду он уже скорчился сзади Дэйви, быстро слизывая сперму, сочившуюся из его зада.

Я мысленно пожал плечами. Рабы считают, что сперма хозяина может все: она делает их сильнее, привлекательнее, лечит простуду и глисты и т.д. Конечно, они тупые маленькие грязные животные, но рабы есть рабы, тут уж ничего не поделаешь.

За завтраком я оттягивался вовсю. Поставив Дейви на колени рядом, я заботился о нем, как о любимом рабе, скармивая остатки из тарелки, трепля за ухо, пощипывая за щеку, гладя по волосам, говоря, что он милая проститутка и хорош в сексе. Он принимал все за чистую монету: извивался рядом, положив голову мне на ногу, покусывал ладонь, когда я его кормил. Было ясно, что самодовольная маленькая шлюха поверил, что я от него без ума. Я пообещал себе, что выведу его из заблуждения по этому поводу и чем дольше я оттягивал этот момент, тем сильнее будут шок и боль мальчика, когда он узнает правду. Про себя я улыбнулся, представляя отчаяние мальчишки от осознания того, что его план не удался, и все надежды рухнули.

Допив вторую чашку кофе, я прошел в кухню и наполнил миску пойлом для рабов из запертой емкости, что стояла там на полу. Пойло – смесь из кукурузной каши, вареной капусты и объедков – аппетитным не выглядело. Однако, рабы, судя по всему, думали иначе, поэтому приходилось держать емкость запертой, чтобы маленькие вороватые негодяи не опустошили ее.

Взяв миску, я снял кнут с крючка и пошел к клеткам у забора. Ночь была тихая и теплая, но Питеру, лежащему на голом бетонном полу клетки, продуваемой всеми ветрами, точно так не казалось: он дрожал, сжавшись в комок в углу клетки.

Он чуть пошевелился, когда я подходил, и, подняв голову, посмотрел на меня широко распахнутыми глазами, взглядом, притупленным отчаянием и перенесенными страданиями. По всей видимости, порка вместе с днями и ночами, проведенными в открытой клетке, произвели желаемый эффект.

Открыв замок, я распахнул дверцу.

– Давай, шлюшка, – сказал я вполне дружелюбно, ставя миску с помоями на землю у клетки.

Мальчик поднялся на колени, глядя на меня с неуверенностью. Очевидно, в нем боролись страх перед тем, что я могу сделать с ним, и сильный голод. Я отступил на шаг.

– Еда, – повторил я. – я унесу это, если ты не будешь есть сейчас, и второго шанса не будет.

Мальчик, задубевший от холода и все еще испытывающий слабость и боль от порки, поднялся на ноги и сделал пару нетвердых шагов. Затем, подгоняемый голодом, метнувшись, пулей пролетел мимо меня, и, упав на колени, принялся опустошать миску.

Глядя на него, скорчившегося нагим у моих ног, с плечами и задом испещренными темными кровоподтеками, я думал, как помогает достаточно сильная и жестокая порка улучшить поведение раба. Из мальчика были выбиты весь дух и способность к сопротивлению, оставив только маленькое перепуганное животное.

Несмотря на то, что раб был сломлен, его испытания еще не завершились. Чем большие унижения он испытает, тем сильнее будет вынужден признать свое низкое положение, что будет лучше для меня, его хозяина, общества в целом и, конечно, для его самого. Это вытекало из того, что я был ответственным и, конечно, заботливым хозяином, которому приходилось одновременно поддерживать железную дисциплину среди моих рабов и постоянно заботиться об ее усилении. В случае Питера я предполагал делать только это.

До того, как он прикоснулся рукой к клейкой массе в миске, я стегнул кнутом, который обжигающим ударом попал по его правому запястью. Питер взвизгнул и принялся баюкать поврежденную руку, раскачиваясь туда-сюда, чтобы унять боль.

– Мистер Варвик!

Это Роберт звал меня из-за ворот. Я послал Дэйви открыть их, чтобы впустить Роберта, и повернулся обратно к скулящему отродью, ползающему у моих ног.

– Питер, – насмешливо спросил я, – разве ты не голоден? Ты не хочешь пойла? Если не хочешь, я уверен, что другие рабы захотят.

– Хозяин, пожалуйста, хозяин, я голоден. Пожалуйста, я хочу, пожалуйста, хозяин.

Он умоляюще смотрел на меня, по щекам его катились слезы.

Питер должен был подумать, что мой взгляд смягчился, и протянул руку к миске, на этот раз более осторожно. В этот раз я вытянул его по кистям.

– И что же тут происходит, Питер? – весело спросил Роберт с оттенком ласкового презрения в голосе.

Он прислонил велосипед к стене и встал рядом со мной.

Теперь на нём вместо футболки была белая накрахмаленная рубашка, а сверху – ещё и светло-синяя куртка с крупными блестящими пуговицами в два ряда. На ногах надеты коричневые крепкие ботинки с пряжками из бычьей кожи со вставками из более мягкого материала высшего качества, получавшегося от отработавших свой срок отродий, на голове – напудренный парик. Обычный для такого дня выходной парадный наряд. Именно в таком виде многие сельские джентльмены посещали церковь. Немного раздражало чрезмерное следование традициям, но таковой уж была возродившаяся уже достаточно давно после введения Нового Порядка и особенно распространившаяся в провинции дурацкая мода

Быстро осмотревшись, он поймал взглядом мальчика, качающего свою руку и стоявшего на коленях около полной миски пойла, и меня, холодно улыбающегося с палкой в руке.

– А, я знаю, – сказал он со смехом, – Питер, ты маленькая больная шлюха, ты должен лучше знать, ты же уже долго в рабстве! Думаю, это тупоголовые Бергены тебя так испортили, они же заботились о тебе как о свободном мальчике. Но ты же не свободный мальчик, а, Питер?

– Нет, хозяин, я не свободный мальчик, хозяин, – быстро ответил проститутка, понимая, что малейшая задержка в отказе от этого статуса может быть очень опасной.

– Так скажи мне, кто ты, Питер? Скажи мне.

– Я – Порабощенный мальчик, хозяин.

Роберт ударил его ногой в ухо.

– Ты же не думаешь, что мы одинаковые?

– Нет, хозяин, мы не одинаковые, хозяин, – проскулил Питер, схватившись за ухо.

– Именно так! Ты шлюха, животное! А как едят животные, Питер?

Отродье снизу посмотрел на свободного мальчика, возвышающегося над ним. Его лицо заливали слезы, глаза наполнял ужас – он не знал, что сказать, чтобы не навлечь на себя еще большие неприятности, но и боялся, что молчание так же недопустимо.

– Я скажу тебе, тупое маленькое дерьмо, на руках и коленях, лицом в миске, задрав грязный зад вверх. Вот так едят животные, поэтому задирай зад и ныряй в миску!

Питер поспешно подался вперед, чтобы наполнить свой маленький живот, несмотря на унижения. Я стегнул его розгой по груди, оставив багровую полосу и разодрав кожу, быстро заставив его выпрямиться.

– Ты неблагодарный маленький негодяй! – яростно закричал я. – Молодой хозяин позаботился объяснить тебе, что ты делаешь неправильно, а ты думаешь только о том, чтобы набить живот! И даже не подумал отблагодарить молодого хозяина! Неблагодарный мерзавец!

Я был так зол, что стегнул его еще раз, снова оставив багровую полосу, на которой выступили и заблестели капли крови.

– Хозяин, простите, хозяин! – проскулил отродье, пятясь от меня, прижав руки к поврежденным местам. – Хозяин, я благодарный, хозяин... Спасибо, хозяин... Пожалуйста, больше не бейте меня, хозяин... – его голос захлебывался в рыданиях.

– Так ешь! – приказал я с нетерпением. – Если ты быстро не затолкаешь это в себя, я решу, что ты не голоден, и унесу миску!

Еще до того, как я закончил говорить, Питер нырнул лицом в миску, торопливо поглощая пойло, крутя голым задом в воздухе.

Роберт обошел мальчика и ботинком задрал его зад выше.

– Забавно выглядит, да, мистер Варвик? Как будто он пегой масти, – заметил он, рассмеявшись.

Конечно, зад и плечи Питера были все в багровых синяках от порки. В местах ударов кнута его тело пестрело всевозможными оттенками от черного до ярко пурпурного, с желтым по краям.

– Это всего лишь синяки, – ответил я, – кровотечение остановилось, и раны хорошо заживают. Через неделю и следа не останется. А если ты находишь шлюшку забавным, так трахни его. Ему будет немного больно, но это только сделает процесс интереснее, и ты не испачкаешься кровью, как было бы пару дней назад.

– Не знаю, мистер Варвик, – ответил Роберт, с сомнением глядя на задранный зад Питера, – он хорош в сексе, но, я думаю, его зад выглядит как-то не так. Может, потом.

– Ок, Роберт, – с безразличием ответил я, – тебе виднее. Но если раб может есть, то может и работать. Однако надо сначала помыть его и осмотреть.

– Дэйви, ленивая маленькая свинья, – окликнул я старшего раба, который тихо стоял позади, – принеси из дома ведро с теплой водой, тряпку и кусок серого мыла. И поторопись, шлюха, не заставляй меня ждать.

– Я хотел кое-что сказать вам, мистер Варвик, – сказал Роберт, когда отродье исчез в доме.

– И мне нужно тебе кое-что сказать, – быстро перебил я его. Мне было немного жаль прерывать его. Но было важно сказать ему, чтобы Дэйви не слышал, а он, скорее всего хотел рассказать, как какой-нибудь раб на ферме покончил с собой под колесами трактора или какую-то банальщину в этом роде. Роберт был хорошим парнишкой, но, как и многие более младшие мальчики, с трудом отличал важное от глупостей.

– Хорошие новости, – сказал я, – отродье не станет кадетом. – Я нарочно послал письмо не в тот отдел, надеясь, что его вернут, что и случилось.

– И теперь вы продадите его на рудники? – спросил Роберт.

– Нет, ну, по крайней мере, не сейчас. Я трахал его прошлой ночью, и мне понравилось. Оставлю его на время, но это не значит, что это будет легкое время. Но это потом. Я позволил ему думать, что все о`кей, и это лишь вопрос времени, когда это кончится. Когда мы закончим с Питером, мы отведем его на место для порки и выведем из заблуждения. Я думаю, будет весело смотреть на его реакцию.

– Вы хотите сказать, что внушив шлюшке завышенные представления о вашем отношении к нему, вы усилите его шок, когда он поймет, что все это беспочвенно?

Снизу раздался стук – это Питер, опустошив миску, вылизывал остатки языком.

– Встань, – приказал я, поддевая его ботинком.

Питер встал, опустив руки по швам и склонив голову. Как и все шлюшки, он не мог удержаться от взглядов на пах Роберта. Его маленький стручок оторвался от розовой сморщенной мошонки и задрался вверх, почти доставая до пупка и подрагивая. Яркий пример того, что он был настолько гиперсексуальным, насколько отсталым, как и любое Порабощенное отродье.

Я ухватил его за затылок и принялся вытирать остатки пойла вокруг рта. Теплая вода серебрилась на свету, стекая с лица мальчика на голую грудь и плечи.

– Хозяин Варвик сказал мне, что ты очень хорош в сексе?

Роберт позади меня последовал совету и создавал у Дэйви ложные представления, чтобы потом повеселиться, разрушая их.

Я слышал, как раб почти беспокойно ерзал сзади, пока я тер мочалкой податливое юное тело Питера. Спотыкаясь из-за ограниченного словарного запаса и, несомненно, боясь сказать что-то не так, он, заикаясь, выдал что-то вроде смущенного ответа:

– Я уверен, он будет скучать, когда меня заберут в кадеты. Я сказал, что он должен использовать все возможности, пока я тут.

Поглощенный своим занятием, я прослушал ответ Дэйви. Оглянувшись, я заметил, что у него была эрекция, как и у большинства рабов с грязными мыслями. Я окунул мочалку в ведро и стал тереть промежность Питера. Вода струилась по его гениталиям и стекала по ногам. Он был возбужден и ерзал, но, как и подобает вышколенной шлюшке, держал руки по бокам. Он не был обрезан, и, закатав крайнюю плоть, я убирал скопившуюся грязь.

– Надо обрезать тебя, как будет время, – сказал я, ущипнув его за крайнюю плоть, – только грязь собирает.

Мальчик тихо вскрикнул, и я засмеялся. Ясно было, что он не думал, что его обрежут, но знал, что протестовать было бесполезно. В Системе Порабощения решение хозяина было окончательным.

– Раздвинь ноги, дерьмо, – приказал я, шлепая по внутренним сторонам его бедер.

Я прошелся мочалкой по его щели. Маленькая проститутка тихо застонал и оттопырил зад, поднимая и открывая его для меня. Я провел мочалкой по его анусу. Тут было сопротивление.

– Раздвинь для меня зад, отродье, – приказал я. Мальчик вытянул руки и раздвинул ягодицы.

Когда я решил, что достаточно помыл, чтобы вывести его в люди, я сильно шлепнул по его покрытому синяками заду. Вскрикнув, он выпрямился. Я приказал ему повернуться ко мне лицом.

Я положил руку на его стоящий членик. Мальчик толкнулся, вжимаясь, и я ощутил, как пульсирует кровь. Питер опять поглядывал на Роберта, который стоял и, улыбаясь, смотрел с презрением и снисходительностью одновременно.

– Ты же любишь молодого хозяина, да, шлюшка? – спросил я.

Это был безопасный вопрос. У раба был только один правильный ответ, так что даже самый тупой из них справился бы. Другие рабы в любом хозяйстве, где есть свободный мальчик-подросток, редко не испытывают к нему благоговения и боязливой преданности. Как же иначе, ведь между ними лежит пропасть. Свободный мальчик уверен в себе, его любят и даже балуют; он сыт, хорошо одет, ему доступно хорошее образование. Раб же напуган, голоден, гол и безграмотен. Его ошейник и клеймо на заду недвусмысленно показывают и постоянно напоминают о его низком положении раба. Зависть и обида не вариант – это простейший способ для раба добиться окровавленных плеч и зада. Остаются страх и преданность. Свободный мальчик обычно не становиться объектом почитания, но рабы, конечно, помнят о нем и не могут недооценивать его значения.

– Да, хозяин, – мальчик сказал это с таким трепетом и так тихо, что я едва его расслышал.

Я посмотрел на велосипед Роберта, прислоненный к стене. Он был старый, потрепанный, покрытый грязью и ржавчиной. Я виновато вспомнил о несдержанном обещании.

– Ладно, – сказал я, – вымой велосипед и хорошенько. Постарайся как следует, иначе молодой хозяин надает тебе по маленькому прелестному заду. Вообще, тебе повезло, маленькая проститутка, что ты можешь служить ему и показывать свою любовь.

А теперь принеси воды и принимайся за работу!

Одарив Роберта сияющей улыбкой, мальчик унесся в дом. Роберт проводил его снисходительным взглядом.

– Думаю, до ухода я трахну маленького негодяя, – сказал он.

– Как хочешь, Роберт, – безразлично ответил я. – Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Я на самом деле не понимал, почему Роберт думает, что мне интересно – будет ли он трахать раба или нет.

Я пошел к месту для наказаний.

– Ты идешь с нами, – сказал я, хлопнув Дэйви по плечу. – Роберт, я хочу обсудить кое-что...

– Я тоже, мистер Варвик, – ответил мальчик, – Я всю ночь думал, как нам прищучить мистера Вильямса, и, кажется, кое-что есть.

– Да? – спокойно спросил я. Без сомнений, какая-нибудь глупость, но надо быть помягче, чтобы не убить в мальчике энтузиазм.

Я обернулся и посмотрел назад. Дэйви шел рядом, в паре шагов позади, и сейчас был как раз у креста для порки.

– Вот что я хочу сделать, – сказал я, и, развернувшись, сильно ударил его в живот, вложив в удар все свои 90 кг.

Это оказалось для мальчика полной неожиданностью. Упав на колени лицом вниз, он схватился за живот, с хриплым стоном хватая ртом воздух. Роберт, живо сообразив, с разбегу пнул его по задранному заду, отчего Дэйви плашмя растянулся на земле.

Схватив его за руки, я приковал мальчика стальными зажимами к перекладине креста так, что его ноги едва касались земли. Затем сильно ударил по лицу, чтобы привлечь внимание. Кровь побежала по его подбородку, сочась из разбитых губ.

– Слушай, дерьмо, – прорычал я, брызгая слюной ему в лицо, – ты никогда не будешь Кадетом Полиции! Ты думал, что ты крут? Своей тупой головой ты думал, тупорылое маленькое отродье, что можешь на равных торговаться со свободным? У тебя нет шансов! Ты никем не станешь, шлюха! Ты до конца останешься Порабощенным отродьем!

– Что вы с ним сделаете, мистер Варвик? – нетерпеливо спросил Роберт. – После порки вы продадите его на рудники?

– Сначала я так и хотел, Роберт, – ответил я, – но он настолько хорош в сексе, что я думаю его оставить, но, конечно, его надо хорошенько проучить. А когда он мне надоест – продам его в шахты.

– Почему он плачет?

Ну конечно, глаза раба были полны слез. Они уже струились по его щекам.

– Он плачет, Роберт, потому что его хитрый маленький план провалился, и все его наивные мечты об освобождении от рабства теперь разрушены.

Роберт рассмеялся.

– Уже забавно, что он думал, что это возможно. Он ведь только невежественный маленький раб.

– Смотри, – сказал я, беря руку Роберта и проводя ей по члену раба, который поднялся от прикосновения, – он и вправду всего лишь шлюха. Он ни о чем не думает, кроме как трахаться и кончать.

Рыдания мальчика усилились.

– Вот что мне интересно, мистер Варвик, папа говорит, что клеймо отпечатывается у них в мозгах так же хорошо, как и на заду, и это держит их в подчинении. А на Дэйви это не работает?

– Возможно, ты прав. Может быть, первый раз этого не получилось. Может быть, его нужно заклеймить еще разок.

– У вас есть клеймо? – быстро спросил Роберт. – Я думал, по закону оно есть только у Поработителей?

– Нет, у меня копия. Магистрат частенько приказывает заново клеймить беглецов, поэтому они решили сэкономить время и это делаю я. А еще сами владельцы часто просят вторично заклеймить беглецов перед возвратом. Обычно я ставлю клеймо на груди отродья, под правым соском или на спине под правой лопаткой. Иногда ставлю на лицо, на лоб или щеку, но это только у низшего сорта, вроде рабов для фермы.