Текст книги "Охотник на мальчиков-рабов (ЛП)"

Автор книги: Zelamir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Вернувшись в дом, я зашел на сайт Отдела Возврата, на страницу беглых рабов. Пролистывая вниз, я увидел объявление, которое искал. «Питер, 9 лет, темные волосы, худощавого телосложения, рост 133 см, вес 28 кг, собственность мистера Уолтера Бергена. Пропал 8 июля 2056 года. В ходе опроса гражданина США Уолтера Бергена в его номере отеля Баррибальди, установлено, что впервые они заметили отсутствие мальчика около полудня 7 июля. Предполагая, что он просто заблудился, весь остаток дня провели в поисках. Миссис Берген, присутствовавшая при опросе, была явно огорчена и сказала, что они оба надеются, что мальчику не причинят вреда. В ходе опроса Бергены признались, что это второй случай, когда Питер сбегает. Первый раз он был похищен его генетической матерью, которая ранее пыталась оспорить в суде его Порабощенный статус, и теперь они подозревают то же самое».

В конце объявления жирным шрифтом была приписка, которая и привлекла мое первоочередное внимание: «ВТОРОЙ СЛУЧАЙ ПОБЕГА! ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ УДВАИВАЕТСЯ!»

Объявление включало в себя и фотографию мальчика, что было просто отлично, однако информации было более чем достаточно, и я задумался. В первых, тот факт, что властям не сообщили сразу, говорил о том, что женщина заботиться о благополучии мальчишки. Попытка скрыть, что это уже второй побег неблагодарного маленького животного, в купе с тем, что нам рассказал Питер, говорило об идиотской снисходительности Бергенов в обращении с ним. Дорогая одежда, которую ему дали, совершенно несовместимая с его статусом раба, ясно показывала, как мягко они обходились с отродьем. Во-вторых, проживание американского подданного в отеле Баарибальди почти кричало о том, что у него куча денег. Не все американцы богаты, но те, что останавливаются в суперлюксах Баррибальди, богаты точно.

Двойная награда это 500 фунтов ($750), но почему-то я подумал, что мистер Берген заплатит куда больше за возвращение Питера в целости и сохранности. Конечно заплатит, особенно если напомнить ему, через что придется пройти Питеру, в случае его законного возврата через суд: имплантация чипа без анестезии в разрез позади яичек и просто дикая порка розгами. Обход этого предполагал существенную премию к пяти сотням, потому что мне придется нарушить закон, а если я попадусь, то лишусь лицензии Агента Возврата. Такой риск должен быть покрыт. Сопоставив факты, учтя риски и дополнительные усилия, я понял, что нет резона просить меньше 5000 фунтов.

Необходимо было соблюдать осторожность. До того, как я выйду на мистера Бергена, я должен быть уверен, что следы Питера не приведут власти ко мне. Это могло быть только в одном случае: если его генетическая мать заявит в полицию об изъятии у нее Питера. Если она так сделала и дала описание людей и машины – у них не займет много времени, чтобы установить мою личность. Она не могла этого сделать, потому что сама нарушила закон, пытаясь похитить законно-Порабощенного мальчика. Но была одна вещь, которую я усвоил за время моих странствий в этой долине слез – ты никогда не можешь быть уверен в том, как поступит женщина.

Однако, был один пункт, которым следовало заняться. Если бы кто-то – мать мальчика или кто-либо еще – заявили в полицию, объявление на сайте Агентства было бы быстро обновлено. Если в последующие три дня этого не случится, я могу быть спокоен – мать Питера поступила разумно и заявлять не стала.

Конечно, это значило, что мальчика стоило спрятать на эти три дня. Полиция не была проблемой. По роду своей работы у меня всегда были отродья, которых я отлавливал и передавал для коррекции поведения и возврата законным хозяевам. Пока у них нет весомого повода, они не появились бы. Большую опасность представляли мои конкуренты. Они старались быть в курсе, что за работа у меня в настоящий момент, и я боюсь, не все из них были благородны. Если бы им выпал шанс выкинуть меня из бизнеса или натравить на меня полицию, они бы не раздумывая воспользовались им. А на объявлении о пропаже была фотография Питера.

Я сел за стол, грызя карандаш, и тут ко мне пришло решение проблемы. Выплюнув щепки изо рта, я достал из ящика стола ножницы и металлический ошейник для мальчика. Крикнув Тимми, который был на кухне, набрать ведро воды, я вышел во двор.

Питер стоял на коленях у открытой клетки, энергично выскребая пол. К его правой лодыжке толстой длинной цепью был прикреплен кусок дерева, весивший не меньше мальчишки. Роберт, развалившись, сидел на скамье для наказаний, помахивая в воздухе обрезком шланга. Судя по заду отродья, который был хорошо виден, шланг пригодился Роберту.

– Приведи шлюшку сюда, Роберт, – крикнул я.

– Шевелись! Ты слышал, – Роберт нанес жалящий удар всей длиной шланга по заднице мальчика, – Давай, шевелись!

Еще один удар достиг цели.

Питер, подгоняемый ударами, приблизился ко мне настолько, насколько позволяла цепь.

– Подними это, тупая маленькая тварь, – крикнул Роберт. В этот раз удар пришелся по узким плечам мальчишки.

Питер нагнулся, с натугой поднимая тяжелый кусок дерева, и теперь представлял заманчивую цель, что Роберт не мог проигнорировать.

В конце концов, Питер, с трудом держа чурбан и задыхаясь, стоял напротив меня. Позади него грязно улыбаясь, стоял Роберт.

– Положи это, мальчик, – нетерпеливо приказал я.

– Делай, как он сказал, ну! – в этот раз Роберт свободной рукой дал ему крепкий подзатыльник.

– Положи сбоку мальчик, – отрезал я, – не изображай передо мной нерешительность.

– Господи, он тупой, – заметил мне Роберт, когда я отступил на шаг, чтобы как следует рассмотреть мальчика.

– Ну, а что ты ожидал, – рассеяно сказал я, – он всего лишь раб.

А неплохо, – думал я, разглядывая мальчика, неплохо: хорошо сложен, прекрасные пропорции, хорошие сильные ноги, крепкие бедра, тугая маленькая попка, симпатичное лицо, мягкие пухлые губы. Впервые я посмотрел на маленькое отродье как на товар, а не возможную награду за поимку. Может и не первоклассный, но определенно недалеко ушел. Конечно, не без недостатков. Возможно, излишне пухловат. Я пощупал кожу на груди, с боков и на заднице. Да, определенно пухловат, несколько более, чем пристало мальчику-рабу. Несомненно, это его испортил хозяин – слишком много кормили и не заставляли усердно работать – да еще эта более бледная кожа на заду. Правда, оба недостатка можно было быстро исправить.

– На колени, – приказал я, ударяя по щиколотке, чтобы поторопился.

– Тимми, поставь ведро с водой сюда, – я наклонил голову Питера над ведром.

– Сколько у твоего папы отродий на ферме? – спросил я Роберта, обрабатывая ножницами голову мальчишки, стоящего на коленях. Большие клочья темных волос падали в воду.

– Сейчас около дюжины, – беззаботно ответил Роберт, – топливо слишком дорого, и папа предпочитает использовать их, даже когда может использовать трактор. Он говорит, что отродья могут прекрасно работать, если с ними строго обращаться.

– То есть еще один не будет бросаться в глаза? – спросил я.

– Не-ет! В общем-то, папа был бы рад еще одному или двум. Мы сейчас снимаем основной урожай картофеля. Папа уже одолжил полдюжины на соседних фермах.

– Собственно, почему я спрашиваю, – начал я объяснять, заканчивая стричь Питера и надевая на него ошейник, – видишь ли, я могу выручить за это отродье гораздо больше, чем если просто последую стандартной процедуре возврата. Поэтому мне нужно, чтобы его никто не обнаружил несколько дней. А где он будет более неприметным, чем среди своры других маленьких щенков? Поэтому я подумал, что если бы твой отец мог...

Роберт засиял от восторга.

– Я смотрю, ты не против, – сухо сказал я.

– Ну-у, эта маленький паршивец хорош, – смущённо ответил Роберт, – намного лучше Тимми. В него труднее засунуть, но когда ты внутри, он тебя как будто засасывает.

– У него это было в первый раз, а Тимми уже давно используют. Это не продлится долго, его дырка тоже скоро растянется.

– Что ж, я хотел бы в этом поучаствовать.

Часть третья.

– Я полагаю, что твой папа не придет в восторг, если он не будет проводить большую часть времени, работая на поле. И еще одно – безопасность, – добавил я уже серьезно. – Твой папа присмотрит за ним, не так ли? Не хочу, чтобы он снова сбежал, это все испортит.

– Да все будет хорошо, мистер Варвик, – я попрошу папу поместить его с остальными мальчиками, которых он занял у соседей. С ними он всегда очень аккуратен, говорит, что плохо быть небрежным с чужой собственностью. Их сажают на цепь на ночь и по дороге на поле и обратно, к тому же они весь день тяжело работают.

– Ладно, – удовлетворенно сказал я, – пойду отцеплю, и ты уведешь его на ферму. Я заберу его дня через три.

– Вот и хорошо, – сказал я через несколько минут, когда накрепко прицепил Питера за ошейник сзади велосипеда Роберта, – давай посмотрим, как быстро может бегать маленькая шлюшка.

***

Прошло три дня. В Сети не было никаких признаков поисков Питера, что было хорошим знаком для придуманной мной схемы, и я пошел забирать отродье с фермы.

На подходе я услышал звук, который невозможно с чем-то перепутать – пороли мальчишку. Жгучая полоска кожи против обнаженного тела. Пронзительные вопли боли, отчаянные мольбы о пощаде и обещания исправиться не оставляли в этом сомнений. Я пошел на звук и обнаружил отца Роберта, Чарльза, который порол тощего мальчишку лет четырнадцати. Чарльз подвесил отродье за запястья к балке амбара и стегал его толстым ремнем. Судя по состоянию спины и задницы мальчишки, которые были изрядно окровавлены и покрыты синими полосами, он занимался этим достаточно долго.

– А, Ричард, – вежливо сказал он, остановившись, чтобы рассмотреть, кто пришел, – полагаю, ты пришел забрать свое отродье? Тебя не затруднить подождать несколько минут, пока я закончу с этим маленьким грязным воришкой?

Перевернув ремень, он впечатал его конец с пряжкой поперек уже кровоточащих плеч мальчика. Металлическая застежка оставила на спине синевато-багровый рубец, разорвав кожу. Следующий удар оставил похожую кровавую полосу на заднице мальчика.

Через несколько секунд снятый с балки мальчишка, всхлипывая, полз по земле. Чарльз проводил его проклятием и пинком здоровенного ботинка под зад. С расстоянием рыдания отродья затихали.

– Он опять воровал помои из контейнера, – мрачно заметил Чарльз и добавил, – Ты будешь смеяться, но с каждой крошкой, которую спер этот засранец, свиньи получают меньше корма, а я получаю меньше прибыли. И я ничего не могу поделать, чтобы прекратить это. Единственное, что срабатывало, так это зашить им рот, но чертовы Добродетели запретили такое. Никто их них не знает, что значит заниматься фермерством.

– Это совершеннейшая правда, – дружелюбно ответил я. – Ели хочешь знать мое мнение – все начало катиться ко всем чертям, когда они запретили сажать на кол. Ничто лучше не держало отродья в подчинении, как один-два посаженных на кол раба каждый год. Конечно, это жестоко, но именно поэтому срабатывало. Это была единственная вещь, которую они понимали и уважали. Все что нам нужно, так это правительство из настоящих бизнесменов, которые восстановят старые порядки и ценности.

– Сейчас все так, как есть, – покорно сказал Чарльз, – нам лучше попытаться отлично делать то, что мы можем и просто плыть по течению. Если ты не против, я отвезу тебя на Ленд-Ровере забрать отродье, они на верхнем поле собирают картофель.

Трясясь по неровному и ухабистому проселку, мы выехали на поле. Большое и плоское, оно располагалось на вершине холма позади фермы. Кажется, большая часть маленьких отродий работала именно здесь. Четверо крепких юношей, попарно запряженных, склонившись, шли друг за другом. Их тела блестели от пота. Напрягая каждый мускул, они тащили многоштыковой плуг, который взрезал и переворачивал землю. За ними медленно и устало тащился мужчина. Он подгонял их криками, готовый в любой момент подкрепить их ударами кнута, который он держал в правой руке. Позади них ползали на коленях чуть меньше дюжины перемазанных грязью мальчиков поменьше, с плетеными корзинами за спиной. Они голыми руками копались в поднятой почве, собирая картофель. Время от времени один из мальчиков с трудом поднимался на ноги, пошатываясь и едва не падая под грузом, шел опорожнить полную корзину в стоящую у ворот телегу, и снова принимался за работу. Все юноши и мальчики были полностью обнажены. Роберт и еще один парнишка, в котором я узнал сына хозяина соседней фермы, вооружившись короткими кожаными ремнями следили, чтобы никто не отлынивал.

Увидев меня, Роберт издал вопль. Чарльз подвел машину прямо к ним.

– Мы приехали забрать отродье мистера Варвика, – объяснил он сыну.

– Та-ак, – сказал Роберт, всматриваясь в исполосованные задницы работающих мальчиков, – вот же он!

Роберт, подскочив к мальчику, ухватив того за ухо и рывком подняв на ноги, потащил его к нам. Три дня работы на поле не прошли даром для Питера. С его тела и боков сошел весь лишний жирок, отчего грудную клетку было теперь хорошо видно. К тому же, насколько я мог различить через слой грязи, у него больше не было полоски незагорелой кожи. Загар его теперь был даже интенсивнее, чем у остальных. В его походке и осанке была еще какая-то едва уловимая перемена, но от размышлений над этим меня отвлек окрик, сопровождаемый звонким ударом кнута и криком боли.

Группа из четверых юношей отчаянными рывками, роя ногами землю, с удвоенной силой пыталась вытянуть застрявший плуг. Погонщик кричал и щелкал кнутом по их спинам, но, несмотря на все их усилия, плуг не двигался.

– Притормози! – крикнул Чарльз, – Полегче! Если они будут так тянуть, то сломают зубец у плуга.

Он поспешил узнать, что случилось, я пошел с ним. Оказалось, что плуг зацепился за большой валун, торчавший в земле. Потребовалось некоторое время, чтобы убрать его.

Повернувшись, я увидел Питера на том же месте, только сидящим на корточках. Широко раздвинув колени и прикрывшись левой рукой, правой он шарил в траве. Найдя большой черного слизня, насколько я мог рассмотреть, он быстро сунул его в рот и проглотил.

Я коротко рассмеялся.

– Отвратительные маленькие скоты, не правда ли? – сказал Чарльз. – Как бы вы ни пытались остановить их – это не работает. Такие уж они есть.

Он неправильно истолковал мой смех: я не был шокирован поступком мальчика, а всего лишь немного удивлен, насколько он изменился за каких-то три дня.

– Поднимайся, – сказал я, подталкивая мальчишку под зад носком ботинка.

Отродье поднялся на ноги и встал передо мной, склонив голову. Я с одобрением заметил, что в этот раз он не делал попыток прикрыться руками.

– Я думаю, это вполне симпатичный маленький зверек, – заметил Чарльз, – У нас была проблема с Робертом, когда он тайком пытался протащить его в дом. А вы ведь знаете, что моя жена думает по поводу отродий с поля в доме, и она вполне права. Грязные отвратительные маленькие чудовища, только богу известно какую заразу они переносят, и уж конечно еще и воруют.

– Что случилось? – спросил я.

– О, я сказал Роберту тащить шлюшку в амбар и трахать там. Я сам так поступал в его годы.

Я ухватил Питера за подбородок и задрал ему голову. Я ничего не увидел в его глазах: ни гнева, ни возмущения, ни обиды – ничего, кроме страха и покорности. Я плюнул ему в лицо, попав в лоб. Тогда я отпустил подбородок и он снова опустил голову, не делая никаких попыток вытереть слюну, стекавшую по его лицу.

– Я подброшу тебя обратно до фермы, – предложил Чарльз, – Посади шлюшку назад к собакам.

Питер был настолько послушным и тихим, что я не удосужился даже взять его на привязь, а просто повел его, босого, тихо шагающего позади меня, к дому. Первое, чем я озаботился по возвращении домой, было мытье мальчишки. Правда, он был не в таком уж и плохом состоянии. Если посмотреть внимательнее, то конечно, было в достатке синяков и ссадин, особенно на плечах и заду, однако, толстый слой грязи скрывал их. Несколько шрамов от старых порок, но ничего такого, что требовало внимания, ну или, по крайней мере, немедленного внимания. Определенно, Роберт несколько раз наслаждался его задницей – анус был уже чуть более растянутым, но не было никаких признаков разрывов.

Я привел его в кабинет, сел около стола, достав из ящика электрокнут для скота, заставил отродье встать на колени напротив меня: почти на «шпагат», так, что его яички почти касаются пола, руки по швам, спина прямая, голова опущена. Когда я остался доволен его позой, то наклонился и сильно ударил его кулаком по макушке.

– Слушай, мальчик, – сказал я, и снова ударил.

Я глубоко верил в старую поговорку о том, что когда вы что-то говорите отродью, его необходимо ударить дважды: первый раз – чтобы слушал внимательно, второй – чтобы запомнил сказанное.

– Может быть, ты очень счастливый мальчик. Если мистер и миссис Берген заплатят мне кучу денег, я верну тебя, и они снова смогут основательно портить своё маленькое отродье. С другой стороны, ты можешь стать самым несчастным мальчиком, если они не заплатят. Меня это очень огорчит, и когда мне надоест тебя мучать, а это займет много времени, я отдам тебя полиции, чтобы наказали как маленького беглого мальчика-раба, и тебе будет даже больнее. Поэтому, как видишь, в твоих интересах даже больше, чем в моих, чтобы мистер и миссис Берген купили тебя у меня. Ты понимаешь это, не так ли, мальчик?

Он кивнул и я шлепнул его.

– Отвечай мне, мальчик. В твоей голове есть рот. Итак, ты понимаешь это, не так ли, мальчик?

– Хозяин, пожалуйста, хозяин, да, хозяин.

По некоторым признакам, маленькое отродье едва удерживался, чтобы не зарыдать, но я спокойно и настойчиво продолжил:

– Сейчас я пойду, позвоню мистеру Бергену и мы обсудим сделку. Очень возможно, что он захочет поговорить с тобой, чтобы убедиться, что ты на самом деле здесь. И когда ты будешь разговаривать с ним, ты скажешь, что с тобой все в порядке, тебе все нравится, но тебя очень сурово накажут, если он не заплатит, – я снова ударил мальчика и добавил металла в голос, – тебе будет очень, очень больно. Ты меня понял?

– Да, хозяин.

– И чтобы ты понял, что тебя ждет... ты знаешь, что это?

– Нет, хозяин.

Я залепил ему пощечину.

– Никогда не используй это слово по отношению к свободному гражданину, ты, вонючее маленькое дерьмо, – прорычал я, – И вернись в прежнее положение – спина прямая, но руки за голову. Итак, ты не знаешь что это. Наверное, у тебя была спокойная жизнь? Что ж, я покажу тебе...

Я снова наклонился и ткнул кончиком электрокнута под его безволосые яички.

– Смотреть вверх! Смотри на меня, мальчик!

Я улыбнулся ему в лицо. Он коротко всхлипнул, и я нажал на кнопку на рукояти.

От пронзившего его разряда, тело скорчилось и он упал на бок. Там где он лежал расплывалась лужа янтарной жидкости.

– Ты обмочился, грязная маленькая тварь, – сказал я с усмешкой, чтобы совсем смутить его, – хорошо, что здесь нет ковра. И это только намек на то, что тебя ждет, если разочаруешь меня. А сейчас – обратно на колени!

Взяв телефон, я позвонил в справочную, чтобы узнать телефонный номер отеля Баррибальди.

Упоминание имени мистера Бергена произвело перемену в голосе телефониста с почтительного на очень почтительный. Меня обещали соединить с «номером Фаберже».

– Здравствуйте, это Уолтер Берген, – в его голосе был лишь намек на американский акцент.

– Мистер Берген, – начал я, – меня зовут Вильям Варвик...

Я решил не скрывать свое имя. То, что я предлагал, уже было нарушением буквы закона. Если Берген клюнет – он нарушит его вместе со мной. Если нет – я никак бы не стал подозреваемым и к тому же все отрицал бы. В общем, от сокрытия своего имени я не получал ровным счетом ничего, а узнав его, Берген мог бы убедиться кто я есть, если бы захотел.

– Я Агент Отдела Возврата Собственности, – продолжил я, – и я рад сообщить, что нашел вашего мальчика, Питера.

– Замечательно, мистер Варвик! Секунду, я скажу жене!.. Бетти, Бетти, они наши Пита!

Женский плач был отчетливо различим в трубке.

– С ним все в порядке, мистер Варвик? Он не пострадал? Никак не пострадал?

– В полном! Отлично себя чувствует, наслаждается маленькими каникулами в деревне.

– Хорошо, моя жена будет рада, и я рад, конечно. Мы очень любим нашего мальчика. Когда мы сможем его забрать?

– Он определенно прекрасный мальчуган, и мы все тоже его очень любим, но вот с возвратом есть небольшая проблемка.

– Что такое? – голос мужчины вдруг стал осторожен.

– Видите ли, мистер Берген, ваш обаятельный Питер не был таким в прошлом. Второй побег... Это ставит его в серьезное положение. Местные власти очень строги в таких случаях. Определенно ОЧЕНЬ строги.

– Да, я знаю, но думаю, что можно убедить власти проявить мягкость на этот раз. За всем этим стоит мать мальчика, которая никогда не могла принять его Порабощение. Это очень трудно для мальчика. И, возможно, вместе с поддержкой Посла, с которым мы немного знакомы...

– Я боюсь, привлечение Посла может оказать обратное воздействие, – перебил я, – это может быть рассмотрено властями как политическое вмешательство. Им придётся поступить еще суровей, чем обычно. И суд, а в случае Питера – это Центральный Вестминстерский Трибунал, который, я боюсь, самый суровый в стране, будет решать это дело.

– Но если вы сейчас привезете мальчика, мы тут же увезем его в Штаты. И совсем не нужно вовлекать суд.

– Здесь есть решение, мистер Берген, но к несчастью, мальчик сейчас арестован мной, и как Агент Отдела Возврата Собственности, я давал присягу предавать всех арестованных мной беглецов, а Питер, я боюсь, попадает именно в эту категорию, полномочному служащему в подходящем суде. Нарушение скомпрометирует мою верность, что повлечет крупный штраф и последующее увольнение из отдела.

– Могу предположить, что вы высоко цените вашу верность, мистер Варвик?

В голосе мужчины я уловил нотку сарказма. И решил пересмотреть цену. В конце концов, для человека, который останавливается в «номере Фаберже» Баррибальди и считает американского Посла своим другом, тысяча фунтов не станет ощутимой потерей.

– Знаете ли вы, мистер Берген, что делают с рабами, совершившими второй побег, когда поймают их? В недалеком прошлом его бы просто посадили на кол, но теперь мы куда гуманнее. Сначала они пометят его, сделав глубокий разрез позади яичек и вставив в него чип, затем прижгут это место раскаленным железом. И все это без анестезии. Затем его ждет порка розгами. Обычно это 36 ударов. Но мы же теперь гуманны – только 6 ударов за раз с минимальным перерывом в неделю. Вы видели эти розги? Около 4 футов в длину, толщиной с большой палец – они врезаются в тело мальчика как нож в масло.

– Хорошо, мистер Варвик... Во сколько вы оцениваете вашу верность?

– Семь с половиной тысяч фунтов.

Часть четвёртая.

– Как вы докажете, что Пит действительно у вас?

– Можете перекинуться с ним парой слов. Он рядом.

Передавая отродью телефон одной рукой, другой я показал ему электрокнут:

– Папа... – начал говорить мальчик.

У меня челюсть отвисла от удивления. Это неслыханно, чтобы Порабощенное отродье обращалось к свободному человеку, не говоря уж о владельце, иначе как «хозяин»! Но я сразу сказал себе, что должен был ожидать чего-то такого. Вся природа отношений между Бергенами и Питером была настолько неестественной, что и удивляться мне не пристало.

– Со мной все хорошо, пап.

И быстро взгянув на меня:

– Со мной очень хорошо обращались, пап, пожалуйста, дай деньги этому человеку, чтобы я вернулся домой.

Я наклонился и отобрал у него трубку.

– Что ж, мистер Берген, надеюсь, вы убедились?

– Да, но семь с половиной тысяч не слишком ли много?

Этот человек совершенно вывел меня из себя, пытаясь торговаться, поэтому я ткнул кончиком электрокнута в пах Питера. Я видел, как его глаза наполнялись ужасом. В этот раз он не обмочился, хотя бы потому что было уже просто нечем, но вот закричал он очень громко.

– Ладно, ладно! Пусть будет семь с половиной тысяч!

Вообще-то, мне было жаль, что он так сразу сдался без боя: мне просто нравилось тыкать в мальчишку электрокнутом. Не удивительно, что мой голос прозвучал несколько разочарованно:

– Привезите деньги в купюрах по 50 фунтов к мотелю на М4, что западнее Рэдинга. Завтра к половине пятого вечера. Не забудьте включить мобильник, я позвоню и скажу, что делать дальше. И не выдумывайте ничего, иначе Питеру будет очень плохо. А теперь скажите номер вашего мобильника.

Теперь следовало подготовиться к обмену, и тут не должно было быть проблем. Я был уверен, что в состоянии справиться со всем, что Бергены могут попытаться выкинуть, и был уверен, что они не будут никого задействовать, потому что сами нарушали закон. Исходя из этого, я просто заказал через интернет комнату в том мотеле, дабы все прошло тихо и без свидетелей.

Сделав всё, я приказал Питеру взять ведро и прибрать за собой. Развалившись в кресле, я наблюдал, как мальчик моет пол. «Превосходно! – думал я, глядя на ползающее на коленях отродье. – Семь с половиной тысяч фунтов вот за это! Он, конечно, симпатичная шлюшка, но в мире полно подобных маленьких животных. Да на половине приличных аукционов за сотню можно купить не хуже, а то и куда лучше!»

Тут я вспомнил о той загадочной перемене в нем, которую я не смог распознать, когда забирал его с фермы. Было похоже на внезапное понимание мальчиком того (не осознанно, в отличие от свободных мальчиков, а чисто физиологически), что его тело может приносить удовольствие ему и доставлять кому-то еще.

Он знал, что я смотрю на него – я вдруг понял. Он снова и снова бросал на меня быстрые взгляды. Я не заметил этого поначалу, потому что он смотрел не в лицо, а на мой пах. В его осанке и движениях и была эта крохотная, но заметная перемена. Тело обрело животную пластику, которой не было раньше. Скорее всего, его движения были более инстинктивны, чем осознанны, но он двигался... соблазняюще.

Он прополз задом на коленях, нахально повиливая задницей.

– Хватит, – сказал я, вставая, – для тебя настал момент почувствовать настоящий мужской член.

Положив руку на плечо, я повел его наверх, в спальню.

В объяснениях он не нуждался. Не сомневаюсь, за те три дня Роберт научил его всему, что требуется от маленькой шлюхи. Повернувшись ко мне, он упал на колени и принялся расстегивать мой ремень. В мгновение ока он сдернул до колен мои джинсы вместе с трусами. Я хорошо видел, как от удивления и тревоги округлились его глаза, когда он увидел мой напряженный в ожидании член. У меня не такой уж и большой. Но по сравнению с почти детским членом и яичками Роберта с едва пробивающимся кустиком подростковых волос, мой изогнутый, покрытый венами член, вздымающийся из густых темных зарослей и наполненные семенем тяжелые яйца, выглядели, несомненно, достаточно огромными.

Его нерешительность, однако, была недолгой. Наклонившись вперед, он пробежался язычком по всей длине члена: от основания в густых зарослях до самого верха набухшей головки, слизнув выступившую на конце каплю. Затем он поменял позу, встал с колен на корточки, готовясь заглотить мой член, осторожно взял головку губами. Схватив мальчишку за уши, я с усилием протолкнул член ему в глотку, чувствуя, как его горло содрогается в рвотном позыве. Тут я задержался, пока его тело не начало обмякать, и потянул член обратно, дав мальчику вздохнуть, перед тем как засадить снова. Проникая в глубину горла, я трахал его рот. Он давился, пытаясь приспособиться к моим мощным толчкам, и его явные страдания лишь усиливали мое возбуждение.

Почувствовав, что скоро кончу, я вытащил член из его рта, схватил мальчишку подмышки и швырнул спиной на кровать.

Конечно, мне бы стоило смазать свой член, а также смазать и слегка растянуть анус мальчика, но я был крайне возбужден и не хотел прерывать свое удовольствие. Мой член был влажным от слюны маленькой шлюхи, и этого было достаточно.

Я задрал его ноги так, чтобы задница приподнялась, а колени оказались по бокам головы. Это было одно из моих любимых положений для секса с мальчиками, особенно таких маленьких и неопытных, ведь на их лицах хорошо видны ужас и боль от проникновения. Приготовившись войти в него, я взглянул на лицо маленькой шлюшки, наслаждаясь потрясающей смесью трепета и желания в его глазах. Улыбнувшись, я слегка надавил, чтобы кончик члена вошел в его анус. Перенеся захват на икры, я толкнулся вперед. Мальчишка ахнул от боли, что только больше распалило меня. Он всхлипывал и стонал, пока я медленно, сантиметр за сантиметром, погружался в него. Глаза его затуманились, а в криках стало больше желания, чем боли. Я почувствовал, как его сфинктер обхватывает мой член, стараясь затянуть глубже. Наконец, я полностью вошел в отродье. Толкнувшись последний раз, я кончил, извергая сперму прямо внутрь мальчика.

Несколько секунд я лежал на нем, тяжело дыша. Поднялся и, вытащив член, увидел, как его дыра сочится моей спермой вперемешку с чем-то еще. Удерживая его ноги, я крикнул Тимми, потому что не хотел запачкать одеяло.

На лестнице раздалось шлепанье босых ног. Тимми вошел, и я кивнул ему на поднятую и испачканную задницу Питера. Иного приглашения Тимми не требовалось. Бросившись на колени, он шумно принялся сосать и вылизывать дырку другой шлюшки.

Убедившись, что зад мальчишки можно считать чистым, я отпустил щиколотку Питера и сел на кровать. Почуяв шанс, Тимми перенес все внимание на мой член. Оттолкнув его, я притянул голову Питера к своему паху, ведь его я трахал – ему и заканчивать. Тимми, беспокоясь, что не доделал дело, поднялся с пола и снова нырнул лицом в зад Питера. Он, без сомнений, был просто уверен, что внутри мальчишки еще осталась моя сперма.

Утром я выкинул из кровати эти два отродья, и решил понежиться в постели. Торопиться было некуда. Если я выеду в половине одиннадцатого, то приеду в Рэдинг около трех дня, и это, еще останавливаясь перекусить. По факту мы выехали чуть раньше. В этот раз я не засунул Питера в багажник, потому в этом не было никакой необходимости. В конце концов, он знал, что его везут обратно к Бергенам, которые его так отвратительно испортили. У него не было причин убегать. Даже если бы это не было так, и у меня были причины беспокоиться, он выглядел слишком смирившимся со своим рабским положением. И поэтому я позволил ему ехать рядом со мной, стоя на коленях на полу машины, для чего я отодвинул сиденье далеко назад. Придется признать, что глядя на него, обнаженного, стоящего на коленях рядом со мной, на его коротко остриженные волосы и гибкое, юное, очень загорелое тело, в голову приходило только то, что это отлично обученное Порабощенное отродье.