Текст книги "Не просто лучший друг (СИ)"
Автор книги: Юлия Оайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 15. Много шума из ничего
Глава 15. Много шума из ничего
– Я не умею кататься на мотоциклах, – честно говорю я, глядя на то, как девушка подгоняет своего “зверя” к стартовой полосе.
К нам ближе подходят Глеб и Сема, пока собаки бесятся на газоне. Анубис и Дебби разодрали кусок старой камеры шины и продолжают играться, перетягивая ее в разные стороны. Смешное зрелище…
– А пассажиром поедешь? – улыбается Стася, глядя на меня через плечо.
Отрицательно качаю головой и перевожу взгляд на Глеба: парень с азартом наблюдает за Стасей и мотоциклом, потирая ладони. Неужели собрался кататься и вспоминать свои четырнадцать?
Я помню, как они с парнями из деревни нашли у кого-то в гараже старенький “Урал” и гоняли, поднимая пыль и раздражая звуком мотора всех жителей. Перед девчонками выделывались, показывали свою смелость и крутость. Потом, не так давно, кто-то еще приезжал в деревню на крутом, почти гоночном, байке. Кажется, это Афанасьевы, живущие недалеко от нас, приезжали проверять дом. Мой отец когда-то работал с их отцом, а Семен, если мне не изменяет память, даже дружил с их сыном. Естественно, в тот день почти каждый парень попросился покататься, и Глеб был в их числе.
– Мы со Златой не любим двухколесное, да? – подмигивает мне брат и я согласно киваю.
– А я прокатился бы, – говорит Глеб. – Одно дело по нашей дороге деревенской гонять, а совсем другое дело на настоящем гоночном треке.
– Наш человек! – довольно смеется Стася и ставит мотоцикл на подножку, после чего протягивает Глебу шлем. – Не рассчитывай, что будешь гонять. Будем учиться. Я сейчас свой старый выгоню и все расскажу…
После чего, девушка направляется снова в сторону ангара.
– Давно не катался, так захотелось, – говорит Глеб, широко улыбаясь. – Я бы даже попробовал наперегонки…
– Подышать пылью из-под Стаськиных колес? – ржет брат.
– Вот еще, – фыркает Глеб. – Я с детства с мотоциклами на “ура” управлялся, вообще-то! Мы так гоняли, что…
– Может не надо гонять? – перебиваю я и слишком уж умоляюще звучит мой голос, когда мы с парнем встречаемся взглядами. Глеб улыбается и мне даже на миг кажется, что он хотел подойти и поцеловать меня, вот только придержал это желание из-за присутствия брата.
– Мы с тобой тут лишние, Лисенок, – присвистывает Сема и обнимает меня за плечи, когда Стася подгоняет второй мотоцикл к стартовой полосе.
– Сейчас я покажу и расскажу азы и, может быть, после позволю включить двигатель и даже прокатиться! – говорит девушка брата.
Замечаю на лице Глеба долю разочарования, видимо, он уже рассчитывал гонять по трассе, а не слушать азы езды на мотоцикле.
– Вы можете разместиться на трибунах, чтобы понаблюдать, и забрать с собой собак, – говорит Стася и указывает нам с братом на ворота, ведущие от трека к лестнице трибун.
– Что ж делать, не будем учителю мешать ученика воспитывать, – с нежностью в голосе произносит брат, глядя на Стасю.
Так приятно смотреть на него, такого влюбленного и счастливого… Ведь еще недавно он был один, то есть без отношений, при этом зациклен на работе и на помощи нам с мамой. Когда он приезжал в гости, мама каждый раз ждала, что он приедет не один, и очень расстраивалась, когда Сема все же гостил в одиночестве. Мама постоянно горевала из-за того, что на плечах моего старшего брата лежит тяжелая ноша – быть единственным мужчиной в семье. Иногда она даже винила себя в том, что не нашла мужчину, не вышла замуж во второй раз, чтобы освободить разум заботливого Семена от переживаний о ней. Но ему об этих своих мыслях никогда не говорила, а просто продолжала быть хорошей понимающей матерью.
– С собакой занимаешься? – спрашивает Сема, когда мы садимся на трибунах.
Брат треплет за ухом Анубиса и получает порцию ревности от Дебби: собака нагло лезет ему под руку и пытается перетянуть внимание на себя.
– Глеб занимается, – стыдливо признаюсь я. – Он водил на занятия, а я готовилась к учебе, поэтому он взял на себя эту ответственность. Да и вообще… Бис как-то больше к нему тянется, чем ко мне. Меня этот чертеныш только использует, – гляжу на пса и специально интонирую голосом, якобы ему эти слова говорю. – Да-да, использует!
– Как любой среднестатистический кобель, – усмехается Сема и я тоже улыбаюсь, потому как игру слов и шутку уловила. – Он очень быстро вырос, я не ожидал, если честно. Уже почти как Дебби…
– Да, быстро крепнет, кормим хорошо, – говорю я.
Смотрю на трассу гоночного трека и внимательно наблюдаю за тем, как Стася что-то объясняет Глебу. Парень уже застегнул куртку и оседлал старый мотоцикл девушки, видимо, новый она не решилась ему доверять. Ему идет, если честно, быть всадником на “железном коне”, особенно с его ростом и телосложением, он идеально вписался бы в байкерскую тусовку.
Помнится, он хотел купить себе байк, даже готов был идти работать куда-то разнорабочим, но потом понял, что заработать такие большие деньги на хороший мотоцикл почти нереально, и идею забросил. Но ему бы однозначно подошел этот вид транспорта.
А еще, быть может, приезжай он в университет не на автобусе, а на байке, то еще больше девчонок сохли бы по нему и тихо ненавидели меня, находящуюся рядом с ним и проживающую в одной квартире.
Боже, Злата! Что ты несешь?! О чем ты думаешь, черт побери?!
Зажмуриваюсь и закусываю губу, но никуда не могу деться от своих внезапно нахлынувших размышлений.
Помню, как от Альбины исходил “запашок” пассивной агрессии в мой адрес, именно по этой причине. Ее невыносимо раздражало мое присутствие рядом с Глебом, а меня в конечном итоге начало раздражать ее присутствие и появилось чувство собственности. Но тогда я посчитала это чувство ненормальным, внушила себе что “нельзя так о нем думать” и спрятала. Спрятала настолько глубоко в своем сердце, что до сих пор не могу выудить оттуда.
– Кажется, сейчас поедут, – говорит брат и я снова заставляю себя сфокусировать внимание на Стасе и Глебе.
Девушка протягивает Глебу шлем и тот покорно надевает его, отчего смотрится еще более эффектным, профессиональным. Они на пару заводят двигатели мотоциклов и медленно начинают двигаться по дороге трека. Стекло на шлеме Стаси поднято и видно, что она что-то продолжает говорит сосредоточенному Глебу.
– Лисенок, – зовет меня брат и я поворачиваюсь к нему, – у тебя все хорошо?
В вопросе явно есть подвох. Семен слишком тактичен, чтобы задавать вопросы “в лоб”.
– Да, все хорошо, – отвечаю я. – А что?
Мое сердце непроизвольно ускоряет без, предвещая откровенные и серьезные разговоры с братом.
– Мама намекнула, что вы, вроде бы, не друзья больше, – пытается подобрать слова брат. – Вы с Глебом теперь встречаетесь?
– А еще учимся и живем вместе, да, – киваю я.
– Ты поняла о чем я, – закатывает глаза брат. – Вы теперь вместе, да? По вам видно, по вашим гляделкам…
Какие они проницательные со Стасей!
– Да, кое-что изменилось, – закусываю губу и нервно перебираю в руках край поводка Анубиса.
– Это хорошо, – как-то слишком облегченно выдыхает Сема. – Он хороший парень, видно, что ты ему дорога. Только не делай глупостей, ладно?
Киваю, задумчиво глядя куда-то сквозь брата. А что есть глупости в моей ситуации? Этого, увы, мне никто не пояснит, кроме меня самой.
– Я вообще удивлен, что он столько времени смиренно сидел у тебя во френдзоне, – усмехается брат.
– Ну, нет! Все не так трагично, как ты думаешь! – фыркаю я, ощущая даже себя виноватой перед Глебом за “френдзону”. – Все произошло недавно. Ну, то есть чувства, вот эта вспышка, искра… Он годами не мучался, как ты подумал!
– Ага, так он тебе и сказал, – ухмыляется брат. – Но, зная тебя, я не удивлен. Чтобы добиться твоей любви, нужно быть раненым котенком…
– Неправда! – огрызаюсь я и поджимаю губы. – Я люблю тебя. Люблю маму. И Глеба я тоже люблю и всегда любила, только все это разная любовь! Тебя – как брата, маму – как маму, Глеба – как друга и сейчас совершенно иначе, как парня…
– Вот в этом наши отличия, Лисенек, – улыбается Семен и берет меня за руку, – ты всегда придумывала какие-то классификации, определения… А я просто отвечал “да” или “нет”. Любовь одна: ты либо любишь, либо не любишь. А вот эти оттенки твои: “люблю как маму”, “люблю как брата”, “люблю как друга”, “люблю как парня” – фигня. Ну, вот, как если бы тебе дали откусить пирог и попросили сказать вкусный он или нет. Пирог нереально вкусный, начинка яблочная сладкая, а ты начинаешь придумывать: “тесто очень хрустящее, очень хорошо порезаны яблоки, пропечено идеально”. А тебя же спросили, всего-то, вкусно или нет. Будь проще. Но глупостей не делай! – строго завершает свою нравоучительную речь он.
Я, честно, собиралась еще что-то ответить, особенно про аналогию с пирогом, но нас отвлекает странный скрежет и грохот со стороны трека.
Мы с Семеном дергаемся одновременно и ищем источник жуткого звука. Не знаю, о чем думал он, но мое сердце буквально свалилось в пятки от страха того, что это упал Глеб.
Так и есть.
На повороте трассы трека лежит мотоцикл Стаси, тот самый старый, который она дала моему другу, а рядом на газоне сидит Глеб, потирая левое плечо.
– Блин! – вскакивает на ноги Сема и я вместе с ним.
Спускаемся с трибун, перепрыгивая через ступеньки и едва поспевая за собаками, которые сами несутся в сторону трека. Сердце бешено стучит в груди и страх становится каким-то слишком реальным. В том смысле, что я почти ощущаю чью-то холодную руку на своем горле, она сдавливает, делает больно и мешает дышать.
Рядом с Глебом мельтешит Стася и помогает ему снять шлем, когда мы с братом, наконец, добегаем до них.
– Что случилось?! – обращается к Стасе Семен.
– Как ты?! – срывающимся голосом кричу я и плюхаюсь рядом с Глебом на газонное покрытие. Анубис тоже почти что наваливается на парня и начинает тыкаться ему носом в лицо.
Осматриваю его лицо, совершенно не стесняясь, ощупываю щеки, шею, спускаюсь к плечам и боюсь увидеть что-то жуткое. Замечаю, что весь левый рукав куртки Глеба стерт до кожи его руки, видимо он счесал об покрытие трека, когда падал, а еще его джинсы на левой ноге постигла та же участь.
– Очень больно?! – мой голос предательски дрожит, а парень почему-то улыбается. Обнимает меня неповрежденной рукой за талию и попросту заваливается спиной на газон, утягивая меня следом. И смеется, блин, смеется!
Посттравматический стресс?
– Все нормально, жив, – продолжает нервно смеяться он, повернув руку так, что мне еще больше открывается обзор на содранную кожу.
– А я говорила, что не надо гонять! – почти всхлипываю я и ударяю парня кулаком в грудь. Выпутываюсь из его объятий и встаю на ноги, стараясь привести себя в эмоциональное равновесие.
– Он даже не разогнался! – укоризненно говорит Стася. – Просто потерял управление и не вписался в поворот!
– Нужно обработать царапины и, наверное, в больницу провериться на сотряс? – спрашивает Сема.
– Я думаю, что стоит, – кивает Стася и осматривает шлем, на котором появилась маленькая свежая царапина. – Не думаю, что что-то есть, но провериться стоит, соприкосновение было… Черт, прости, я должна была предложить тебе переодеться в защитный комбинезон или дать щитки…
– Забей, все нормально, – подает голос Глеб, продолжающий лежать на газоне и подставляющий лицо под слюнявые “поцелуи” Анубиса.
– Сомневаюсь, – почти шепотом отвечает Стася, наблюдая за этой картиной.
– Ну чего вы, все хорошо, как будто я не падал никогда! – огрызается парень и встает на ноги.
Корчится от боли в ноге, где сквозь разорванную часть джинсов уже видна мокнущая рана, но все равно делает вид, что все под контролем.
Так много хочется сказать Глебу, так много эмоций во мне сейчас бурлит, но при брате не буду. Если запал не пропадет, то я выскажу ему все дома вечером!
Сема со Стасей подвозят нас до травмпункта, где, после длительных препирательств с персоналом из-за отсутствия с собой нужных медицинских документов, Глеба все же отправляют на рентген. С большим трудом удается убедить недовольную женщину в регистратуре пробить паспортные данные Глеба Богова в общей базе, чтобы получить доступ к его страховому свидетельству и прочим медицинским данным.
Пока готовят снимки, врач проверяет парня на наличие сотрясения, но, как мы и надеялись, все обошлось. На снимках рентгена не нашлось ничего из ряда вон выходящего, кости целы, повреждения не серьезные, а значит можно возвращаться домой. Парню накладывают повязку на руку и ногу, рекомендуют купить какую-то мазь и отправляют прочь.
Несмотря на то, что все обошлось, меня до сих пор потряхивает. Наверное, я сегодня не усну… Стараюсь не смотреть на Глеба, потому что нервы сдают, мне очень хочется выругаться, пихнуть его в грудь со всей силы и разрыдаться. Эта эмоциональная встряска мне не идет на пользу, а наоборот все портит.
Возвращаемся домой, попрощавшись с Семой и Стасей, настроение у брата с девушкой тоже не очень-то веселое. Надеюсь, что они не поругаются из-за Глеба и произошедшего, это будет ужасно. Поднимаемся по лестнице молча: я иду с Анубисом чуть позади Глеба, а он впереди ковыляет, держась за перила. Прихрамывает, заметно, что ему больно и некомфортно, но он продолжает делать вид, что все в порядке.
Жалость и злость грызутся в моей душе из-за этого зрелища. “Бедненький, мучается теперь, ему же больно!” – ноет жалость. “Глупый! А если бы что-то посерьезнее ушибов и мелких ран?!” – рычит в ответ злость.
– Веснушка, ты обижаешься? – не выдерживает парень, когда мы заходим в квартиру.
Молчу. Не потому, что мне нечего сказать, а потому, что боюсь сказать лишнего.
– Все же нормально, ты чего? – растерянно произносит Глеб и снимает свою куртку.
Как только мой взгляд цепляется за стертую об асфальт часть рукава, за раскуроченную в ошметки кожу, что-то в моей голове щелкает и я взрываюсь.
– Это нормально?! – хватаюсь за рукав кожанки и смотрю в лицо парню. – Точно такая же дыра могла быть в твоей голове! – голос срывается и я, чтобы спрятать нахлынувшие слезы, отворачиваюсь в сторону.
Глеб берет мою руку, в кулаке которой я до сих пор стискиваю рваный рукав, и прижимает к своей груди. Чувствую эхо ударов его сердца и мне нравится, что они частые и гулкие, а не спокойные и размеренные. Значит, он тоже переживает, хоть и прячется под маской смельчака.
– Ты чувствуешь? Я живой, – усмехается Глеб, – и относительно здоровый.
– А могло быть иначе! – осипшим голосом отвечаю я и перед глазами сразу же рисуются кровавые картинки. Кровь стынет в жилах от того, насколько страшные ситуативные вариации мне способен подкидывать мой мозг.
– Веснушка, много шума из ничего…
– Ничего?! – возмущенно восклицаю я и, повернувшись, смотрю ему в глаза. – Ты мог вообще убиться, какого черта ты полез кататься?!
– Ты хочешь ругаться? Ругайся, – спокойно произносит Глеб.
– Нет, я хочу отдохнуть и прийти в себя, пусти! – убираю свою руку и как можно скорее иду в комнату.
Громко закрываю дверь, щелкаю выключателем, зажигая свет, и направляюсь к кровати. Мне лень переодеваться, поэтому прямо в той одежде, в которой я пришла, плюхаюсь на покрывало и достаю телефон. В мессенджере уже есть несколько сообщений от брата с вопросом “все ли в порядке”.
“Все хорошо, не переживай!” – пишу ему я и отсылаю аж три веселых смайлика и сердечко.
Ну, чтоб наверняка решил, что все хорошо.
Вздрагиваю, когда до моего слуха доносится звонок в дверь. Судя по тому, что это не домофон – у нас гости в виде назойливой соседки.
Не буду открывать, она явно не по мою душу!
Щелчок дверного замка и звонкий голос Мии:
– Привет! Не поможешь нам с мамой с перестановкой шкафа? А то мы в него уже вещей наложили и теперь не получается с середины комнаты его передвинуть к стене…
Она тараторит, объясняя ситуацию, а я подхожу к двери и прислоняюсь к ней плечом, старательно вслушиваясь в разговор. Снова в груди все горит, это чувство, похожее на ревность, сводит с ума и толкает на такие вот поступки, как подслушивание.
После недолгой паузы, Глеб откашливается и отвечает:
– Я сегодня, вроде как, пострадавший. У меня тут вот…
– Ого! – восклицает Мия, видимо, “пострадавший” решил удивлять ее своими ранениями. – Капец, это больно, я знаю! Они потом долго заживают, мокнут и чешутся! Как так?!
– Упал с байка, – фыркает Глеб. – Так что извини, я пас с помощью. Еще, блин, головой приложился, сказали что сотряс и нужен покой.
Хмурюсь и непонимающе мотаю головой. Сотряс? Не было такого! Он же врет!
– Черт, жаль, – вздыхает девушка. – Ладно, выздоравливай!
Дверь захлопывается, снова щелкает замок и в квартире воцаряется тишина. Так и стою у двери, глядя в никуда, и перевариваю услышанное. Выходит, что Глеб ей соврал специально, чтобы она ушла? От этой мысли жгучее пламя ревности угасает, оставляя от себя лишь теплое кострище, согревающее мою душу.
– Подслушиваешь? – пару раз стучит по дверному косяку Глеб и я дергаюсь от неожиданности.
– Нет! – бурчу я зачем-то и тут же прикрываю рот рукой. В ответ слышу тихий смех и приоткрываю дверь, но лишь чуть-чуть, чтобы встретиться с парнем взглядом. – Зачем ты соврал? – спрашиваю я.
На губах парня появляется теплая улыбка, которая плавно перетекает в однобокую самодовольную ухмылку. Он просто смотрит на меня и выгибает бровь, как бы намекая на то, что я сама должна бы догадаться.
– Веснушка, я идиот, который сел на мотоцикл и решил покататься по-взрослому, но я не идиот, который уйдет помогать соседке, когда на меня дуется моя девушка, – говорит он и приоткрывает дверь чуть шире.
– Ты идиот, который меня напугал, – стыдно признаваться в подобном, это выдает мою слабость и зависимость от него, но хочу чтобы знал.
– Я не специально, правда, – усмехается он, все шире и шире распахивая дверь. – Но мне было приятно видеть беспокойство на твоем лице. Приятно осознавать свою значимость для кого-то не менее важного в моей жизни. Такой кайф, просто вау…
Вот так значит?! Я переживала, я нервничала, я боялась за него, а он от этого кайфовал?!
– Ах кайф?! – вспыхиваю я и хватаюсь за ручку двери, дергая ее на себя, чтобы закрыть. – Иди кайфуй дальше!
Пытаюсь захлопнуть чертову дверь, но Глеб сильнее, он отталкивает ее и делает шаг в мою комнату.
– Черт, ты такая милая, когда злишься, – Глеб переступает порог моей комнаты и приближается ко мне. – Как раньше не замечал…
– Я не злюсь! Просто ты безрассуден и веселишься! – пытаюсь оправдать свое взрывное поведение я. – В то время, как я прожила ужаснейшие моменты и чуть не поседела за этот день, ты же развлекался и до сих пор это делаешь!
Во мне вскипает целый вулкан из эмоций, мне необходимо извергнуть все их и успокоиться – снова стать прежней Златой.
– Веснушка, я балбес, мы с этим уже определились, – Глеб ловит меня за талию и притягивает к себе.
Пытаюсь выпутаться из его объятий, вырываюсь и отпираюсь, но все равно не получается, потому что я боюсь сделать ему больно, как-никак у парня “ранение”.
– Просто твои переживания, – продолжает говорить он, – даже вот эти эмоции праведного негодования, намного ценнее безразличия…
– Я не безразлична к тебе! Я тебя люблю и поэтому… – перебиваю Глеба и выпаливаю эти слова раньше, чем понимаю, что именно говорю.
Замолкаю, так и не доведя мысль до конца, и прекращаю свои трепыхания, чувствую, как щеки вспыхивают от смущения и смотрю парню в глаза, боясь вздохнуть.
Глава 16. Фундамент любви
Глава 16. Фундамент любви
Я еще ни разу ему этого не сказала, этих трех заветных слов, с момента его собственного признания. Это слово – люблю – стало для меня чем-то вроде финишной черты, до которой я никак не могу добежать. Каждый раз, когда Глеб применяет “люблю тебя” или “люблю с тобой” – я лишь отвечаю “мне тоже нравится”, а сейчас… Оно как-то само собой вырвалось и, нет, я не жалею, скорее, я в шоке от того, насколько легко мной было сказано это бесценное “я тебя люблю”.
Часто моргаю и, оглушенная собственным пульсом, обреченно сглатываю – слова сказаны и их невозможно забрать обратно, чтобы выбрать подходящий момент. Глеб же изучает мое лицо, как-то странно хмурит брови, словно не веря тому, что я только что произнесла.
– Поэтому…? – вопросительно приподнимает брови Глеб.
Делает вид, что ничего не произошло, специально дает мне шанс "сдать назад" и просто довести фразу до конца, но в его глазах есть отблеск надежды, которую я способна различить, даже несмотря на свою неискушенность.
Наверное, Сема прав – я все слишком усложняю. Есть либо «люблю», либо «не люблю». Точка.
– Просто люблю тебя, – отрезаю себе пути отступления, повторяя фразу. – Люблю и поэтому переживаю за тебя.
Вместо ответа, парень наклоняется к моему лицу и я задерживаю дыхание, прикрывая глаза в предвкушении. Стук моего сердца перекликается с его, а может быть я себе это лишь нафантазировала. Глеб целует меня в щеку, почти невесомо касаясь кожи своими губами, но при этом заставляя ее пылать. Один поцелуй, второй, третий… Спускается все ниже, пока не ловит мои губы, убивая на корню мои попытки вернуться к здравомыслию. По телу разливается тепло и сопротивляться совсем не хочется, причем не только сейчас, а уже никогда.
Секретное оружие эти поцелуи!
В душе все трепещет от счастья, потому что этот поцелуй становится особенным и навсегда отпечатается в моей памяти.
– Я тебя тоже люблю, – едва оторвавшись от моих губ, шепчет Глеб и я чувствую его улыбку. – Но ты и так знаешь.
Ответ ему больше не нужен, парень вновь целует, окутывая своей нежностью и любовью.
Я пячусь к кровати, а может быть это Глеб меня к ней толкает, пока не упираюсь в край матраса. Из-за приятного головокружения почти теряю равновесие, но парень удерживает меня от падения, крепко сжимая в своих руках. Мое сердце в груди сходит с ума, так и норовит выскочить, а я продолжаю млеть от поцелуя и задыхаться от счастья. Обнимаю Глеба за шею, кажется, даже впиваюсь ногтями в кожу, немного приподнимаюсь на носочках, чтобы быть к нему еще ближе, и это происходит инстинктивно, на уровне подсознания.
Все же, не устояв на ногах, мы падаем на мою кровать. В голове появляется дикая мысль, что здесь мы еще никогда не были, ведь все безумство всегда происходило в комнате Глеба. Страсть застилает нам глаза, поцелуи становятся все глубже и все горячее, мне до безумия нравится, когда парень нависает сверху, тяжесть его тела и близость опьяняют. И внизу живота опять просыпается это животное чувство, когда я чувствую мужскую твердость в его штанах.
Хочу прикоснуться к нему и без спроса запускаю руки под футболку на его спине. Касания к горячей коже будоражат мои нервные окончания и я начинаю терять рассудок. Задираю ткань его футболки выше и сжимаю ее в руках, хочу снять, просто потому что она мне мешает. Парень послушно поддается, снимает футболку и бросает куда-то в сторону. Не остается в долгу и рывком стягивает с меня мою кофту. Только и успеваю разлепить наши губы и приподняться, помогая ему в этом. Так же отбрасывает мою одежду в сторону и я слышу тихий удар обо что-то.
– Черт! – болезненно сморщившись, шипит парень мне в губы.
И вдруг, я прозреваю, словно кто-то щелкнул выключателем и зажег лампу в моем помутневшем сознании. У него повреждена нога и рука, ему же больно ими двигать!
– Стой! Тебе больно? – прерываю поцелуй и смотрю Глебу в лицо.
– Забей, – шепчет он и ведет ладонями по моему телу. Касается кончиками пальцев края обычного атласного лифчика, совершенно заурядного бежевого цвета.
– Глеб, нет, – качаю головой я и возвращаюсь к реальности окончательно. – Прости, ох… – слегка толкаю его в грудь.
Глеб перекатывается на вторую половину кровати и шумно выдыхает, пока я пытаюсь найти свою кофту, чтобы надеть ее.
– Держи, – протягивает он мне свою футболку, которая была отброшена не так далеко, как я подумала изначально.
Надеваю ее на себя и ложусь на живот рядом с Глебом, бездумно смотрящим в потолок. Снова неловко, черт возьми! В такие моменты мне начинает казаться, что было бы куда спокойнее у обоих на сердце, если бы мы не останавливались. Разглядываю лицо парня, хочу понять его эмоции, но их слишком много, и да, разочарование там тоже присутствует. Словно заметив мой изучающий взгляд, парень поворачивает ко мне голову и тоже фокусирует свое внимание на моем лице. Несколько долгих секунд мы молчим, но я не выдерживаю эту пытку тишиной первой.
– Я ненормальная, да? – на выдохе спрашиваю я и, опустив взгляд, обвожу кончиком пальца повязку на его руке.
– Нормальность относительна, ты же знаешь, – с улыбкой отвечает Глеб.
– С Альбиной у тебя все было проще, – продолжаю говорить я, несмотря на горький комок ревности в горле. – У вас была любовь с первого взгляда, и как-то сразу все понятно…
– Не было любви, – резко перебивает Глеб и приподнимается на локте.
– Но вы же встречались, вместе были, ну, во всех смыслах. Разве люди без любви строят отношения? – недоуменно заглядываю ему в глаза.
– Любовь для меня до сих пор безумное открытие, Веснушка, – на губах парня появляется нежная улыбка.
– Для меня тоже открытие, – согласно киваю я. – Но все равно, у вас с ней были чувства…
– Любовь – это не просто чувство влюбленности и секс, любовь – это куда большее, – задумчиво говорит Глеб и берет меня за руку. – Есть такие моменты, которые в любви являются фундаментом. Например, понимание, поддержка, доверие. Этого всего от Альбины не исходило ни на йоту, с ней мне нужно было думать, что сказать. Но ты, – переплетает наши пальцы и у меня мурашки бегут по руке. – Ты для меня тот единственный человек, которому можно сказать все что угодно и не получить в ответ вычурное “это твоя проблема”.
Доверие.
Словно ножом по стеклу, это слово заставляет меня вздрогнуть. Моя маленькая ложь про Райского в приюте – показатель недоверия? Думаю, что для Глеба именно так и есть. Молчать дальше и рисковать или все же сказать правду?
Черт, как же сложно!
– Ты мне доверяешь? – спрашиваю я и нервно кусаю нижнюю губу.
– Как себе, – без раздумий отвечает Глеб.
Смотрю в его карие глаза и хочется плакать: почему он такой искренний и идеальный?! А я вся такая неправильная, глупая, неопытная – ни в чем, кроме профессии ветеринара…
– Я хочу тебе кое-что сказать, но я прошу тебя, не обижайся и не делай поспешных выводов, хорошо? – мой голос к середине фразы теряет свою уверенность и кажется совсем сиплым. Во взгляде Глеба появляется беспокойство, но он все же кивает. – Когда я первый раз пошла работать в приют, там был кое-кто, кого я совсем не ожидала увидеть. Он тоже там работает волонтером… Но я почему-то побоялась тебе сказать сразу об этом человеке, потому что видела, как ты ревнуешь и решила не искушать судьбу, – пока я говорю, замечаю, как мрачнеет лицо Глеба. Он уже догадался о ком речь, но все еще надеется, что это не так. – Вячеслав Олегович работает в приюте в мою смену. И это он забрал кота, того Одуванчика, которого хотела Мия. Я знала об этом, но не смогла сказать, потому что уже один раз солгала и… – Глеб отпускает мою руку и убирает свою, отчего я замолкаю, испуганно глядя ему в глаза и ожидая реакции.
– То есть, тогда сказать было неуместным и ты побоялась, а сейчас в самый раз? – его голос пропитан язвительностью и обидой. – Знаешь, бабушка всегда говорит одну и ту же фразу: молчат о том, что сердцу дорого. Ты смолчала… – парень встает с кровати и нервно мотает головой.
– Думаю, поговорка твоей бабушки имеет немного не тот смысл, который ты пытаешься в нее заложить, – вскакиваю следом и подхожу к нему. – Глеб, я не знаю зачем соврала, правда! Но я больше не хочу между нами секретов, ты должен знать, что мне Райский, как мужчина, безразличен! Я уже сказала сегодня, что люблю тебя, а если я сказала – так оно и есть!
– Он тебе, может, и безразличен, да вот ему ты явно небезразлична! – огрызается парень. – И, заметь, как изменилось его отношение к тебе, после вашей “работы” в приюте, и как изменилось его отношение ко мне! Ты подала ему надежду, Злата!
Злата. Если он называет меня по имени – значит он на пределе эмоций.
– Я ничего ему не подавала! – всплескиваю руками я.
– Спасибо, что сказала. Я об этом подумаю до завтра, а сейчас я устал и у меня все болит! – стиснув зубы и тяжело дыша, Глеб выходит из моей комнаты, напоследок громко хлопнув дверью.
Затем, я слышу второй хлопок – дверь его комнаты.
Первая мысль – бежать за ним и продолжать объясняться, но я знаю Глеба, ему нужно “перебеситься”. Он очень эмоционален и ему частенько требуется время чтобы совладать с собой и успокоиться.
Он же успокоится и все будет хорошо, правда?
Утешаю себя этим, ведь я сказала правду, причем в ней не было ничего такого… Наверное… Черт! Выхожу из комнаты и смотрю на закрытую дверь Глеба, опускаю взгляд на пол, где должна быть узкая полоска света, но ее нет. Может быть он и правда лег спать? Сегодняшний день был щедр на потрясения для нас обоих.
Переборов внезапно появившееся чувство вины, я иду на кухню: есть не хочется, просто иду туда по привычке и, открыв холодильник, бездумно смотрю на полки с овощами, пока он не начинает громко пищать, возвращая меня к реальности. Закрываю дверцу и прислоняюсь к ней лбом, медленно выдыхаю и сжимаю кулаки от бессилия.
Рядом со мной слышится стук собачьих когтей по полу и я поворачиваю голову на звук: так и есть, на кухню за мной пришел Анубис. Пес подходит ко мне и тычется мокрым носом мне в руку, вынюхивая что-то в сжатом кулаке.
– У меня ничего нет, – разжимаю кулак и показываю Бису пустоту на ладони. – У тебя есть еда, – указываю ему на миску, полную корма, но пес продолжает тыкаться мне в руку. – Ох и дурашка ты, – усмехаюсь я, – не надо искать то, чего нет.
Все мы ищем то, чего нет, – проскакивает мысль в моей голове.
Направляюсь в ванную, чтобы быстро принять душ и приготовиться ко сну, а что еще делать? Замираю, когда, сняв с себя одежду, остаюсь в одной лишь футболке Глеба. От нее до сих пор исходит его запах, невыносимо будоражащий мои рецепторы, и да, мне очень нравится носить на себе его вещь.
Я же люблю его.
Люблю!
Так неожиданно приятно об этом думать, особенно когда ты уже это сказала вслух. Словно я не только ему призналась, но и себе тоже.
Обнимаю себя за плечи и закрываю глаза, вспоминая недавние события в моей комнате. Нет, не те, что были после моего рассказа про Райского и приют, а те, что были до этого. Было потрясающе, как обычно с ним, но я все испортила…
После душа надеваю белье и снова футболку Глеба, прямо на голое тело, и млею от этого мнимого ощущения близости. Возвращаюсь к себе и, погасив свет, ложусь спать.
Ах если бы…
Мысли в голове устроили целое представление, мой мозг будто издевается надо мной! Ворочаюсь постоянно, не могу найти удобное положение, чтобы уснуть, отчего начинаю нервничать и все больше думать о нас с Глебом.
