Текст книги "Не просто лучший друг (СИ)"
Автор книги: Юлия Оайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава 30. Дурень
Глава 30. Дурень
Глеб
Хотелось бы сказать, что год пролетел так быстро, что я и не заметил, но это было бы ложью. Эти триста шестьдесят пять дней я провел в аду. И нет, дело не в лишениях и тяготах службы, а именно в эмоциях и чувствах, разъедающих меня изнутри.
Риск потерять Веснушку навсегда из-за моего решения слишком велик, но я день ото дня утешал себя, что лучше она сейчас поймет, что не любит, чем потом внезапно осознает, что любовь для нее совсем другое явление.
Я собирался поддерживать связь, писать ей изредка и звонить, но в первые же дни службы меня застукали со смартфоном, а они здесь уставом запрещены. Как оказалось, у военнослужащего допустим мобильный телефон без всего – без камеры, навигации, интернета, проще говоря “тапик”, как их здесь называют. За нарушение меня и еще нескольких спалившихся парней отправили исполнять наказание. Наказание было не из приятных и за его неисполнение можно было влететь на куда большие проблемы.
Нам вручили по гвоздю-дюймовке и отправили к так называемому «дереву связи», находящемуся на территории части. На этом дереве точно такими же гвоздями были приколочены разные смартфоны, видимо принадлежавших таким же дуракам, как и мы. Нам даже не разрешили забрать сим-карты, ничего не разрешили сделать напоследок.
Мне чертовски повезло знать наизусть номер Златы и суметь позвонить ей с телефона одного из парней. Я был так рад возможности услышать ее голос, но еще этот звонок показал мне, как тяжело и больно общаться на расстоянии с человеком, которого любишь. Каждое слово, произнесенное ее дрожащим голосом сквозь слезы, будто раскаленным железом оставляло на моем сердце клеймо с надписью “идиот”.
Пусть так, пусть идиот, но я люблю Злату больше всех на свете и хотел, чтобы она поняла, чего хочет и кто я для нее.
Я так жаждал взаимности своих чувств, что не дал ей ни малейшей возможности определиться. Я торопился и делал все, чтобы заставить себя любить не как друга, совершенно не задумываясь о последствиях. Я радовался, когда Веснушка давала слабину и я видел ее влюбленность, был счастлив, но всегда присутствовало что-то, что не давало мне покоя… После смерти бабушки я понял, что именно. Я увидел все настолько отчетливо, что даже испугался своих доводов.
В тот злополучный день, когда Злата не выходила на связь, я вернулся домой за документами, а потом увидел в окно, как ее подвез Вячеслав Олегович – меня накрыла обида и злость. Я был разбит горем, потерял ориентир и остался один, а тут еще меня задушила ревность. Как оказалось, я ошибся в своих суждениях об отношениях Райского и Златы, обидел и оскорбил девушку своими подозрениями, и совесть надоедливым дятлом начала стучать мне в висках.
После нашего разговора со Златой на меня снизошло озарение, ударило по башке аж до искр из глаз: из-за страха потерять близкого человека мы порой идем наперекор своим желаниям и чувствам.
Чтобы остаться с бабушкой по ее просьбе, я отказался от идеи идти служить в армию сразу после школы. А я мечтал служить, мечтал быть военным или полицейским – я всегда считал это своим призванием. Но сделал все так, чтобы порадовать бабушку, чтобы она не начала нервничать и ей не стало смертельно хуже.
Так и Злата, боясь что я исчезну из ее жизни, перестану быть другом, могла задвинуть в дальний ящик свои истинные желания. Быть может ровесники вообще не в ее вкусе, а на меня пал выбор, потому что я этого хотел и она боялась глобальных перемен? Я должен был дать ей пространство!
Я принял решение, о котором уже раз двести успел пожалеть. Спасали от депрессивных мыслей постоянная изматывающая работа и тренировки с собакой, но время от времени скручивало от тоски так, что хотелось выть!
Потом в моей жизни появились сигареты. Неожиданно, но эта пакость спасала от стресса, хотя поначалу я до последнего сопротивлялся и не начинал курить. В армии есть такая поговорка: “Кто не курит – тот в перекур работает”, из пяти пришедших некурящими срочников я сломался последним. Просто потому что уже не было моральных сил сопротивляться.
Когда я шел на службу с собакой, я почему-то думал, что буду заниматься непосредственно с ней, но все оказалось не так просто: занятия на учебном сроке до распределения по основным частям я проходил и с парнями с собаками, и со всеми парнями без собак. А выматывало это знатно.
Поздравить Веснушку с новым годом удалось только в виде сообщения с телефона сержанта, большего он не позволил, вредный чувак был, и так у меня целую пачку сигарет умыкнул за одну смску.
Я хотел показать ей, что я не держу ее, но очень дорожу ею, именно поэтому вместо ценного “Люблю тебя” написал “Будь счастлива в этом году”. Я уверен, что она за этот год добьется вершин и, быть может, разберется в себе.
Затем нас распределили по основным частям и уже там служба сконцентрировалась на мне и Анубисе. Свободного времени катастрофически не было, постоянные тренировки, полевые учения, розыскные мероприятия, патрули – все это заставляло меня потеряться во времени. Ближе к лету мне, наконец, получилось накопить денег и попросить товарища, которого отпустили домой на десять суток из-за смерти отца, купить мне симкарту и телефон. Но к моменту его возвращения нас на три месяца отправили на полевые учения. Я так надеялся позвонить Злате в день рождения, но все было против меня: телефоны на время учений были разрешены только офицерам, а договориться с ними мне не удалось.
Ох, как меня выворачивало в тот день!
Когда мы вернулись и я взял в руки свой новый телефон, то просто не смог подобрать слов. Я несколько раз переписывал смску, прокручивал в голове наш возможный разговор, а потом… Потом у меня появилось некое “А вдруг?”
А вдруг, она уже не ждала?
А вдруг, она уже забыла?
А вдруг…
Я же сам попросил ее быть счастливой, так почему же в моем воображении она должна сидеть и ждать от меня весточку? Она не обязана, вероятно что у нее уже вовсю кипит новая жизнь…
Мысли о ее новой жизни мне причиняли боль, но именно на этом аккорде своих размышлений я выключил телефон, чтобы оставшиеся месяцы службы сжиться с тем, что Злата уже может быть не моей…
По возвращении домой я восстановил свой старый номер, купил на оставшиеся деньги дешевый смартфон и сразу поехал в деревню, в бабушкин дом, где встретил маму Софу. Она порывалась сразу позвонить дочери, чтобы сообщить о моем возвращении, но мне с трудом удалось ее остановить и ненавязчиво спросить о Злате, о том, есть ли у нее кто-то и с кем она сейчас живет. Сердце тогда замерло в груди в ожидании ответа, я правда думал что рассыплюсь прахом на месте, если услышу о ком-то.
И нет, я ничего не стал бы делать, тем более рушить ее новые отношения, лишь встретился бы и решил вопрос с собакой.
Но ответ мамы Софы был четким и ясным, а еще сопровожден смачным подзатыльником: “Тебя любит и ждет, дурень!”
Злата меня любит. Меня ждет. Да, я тот еще дурень.
Сейчас, стоя напротив входа в ветеринарную клинику, где проходит стажировку моя Веснушка, у меня в груди все сжимается от страха и предвкушения. В ход пошла уже вторая сигарета за полчаса ожидания, пока я наберусь смелости, чтобы войти.
Я в очередной раз проверяю восстановленную переписку мессенджера, ищу адрес клиники, листаю ниже, где маячит последнее сообщение от Златы: “Спасибо за поздравление с днем рождения!”
Вот я мудак!
Тушу сигарету, подзываю Биса, отожравшегося и выросшего в огромного кабана на армейских харчах с тушенкой, и захожу в клинику.
– Здравствуйте, я хотел… – говорю я человеку за стойкой ресепшена, как только захожу в приемное помещение ветклиники. Замолкаю, потому что узнаю в парне в медицинской форме своего бывшего одногруппника. – Богдан? – удивленно приподнимаю брови я.
– Здорова, Глеб, – радостно улыбается Богдан и тянет мне руку, в то время как Анубис резко дергает меня куда-то в сторону. Приходится шикнуть на пса, чтобы тот вел себя адекватно. – Какими судьбами тут?
На долгую минуту я теряюсь и молчу, потому что мозги не соображают, что именно ответить будет правильнее в этой ситуации.
– Мне нужно обследовать собаку, чтобы начать оформлять документы на кинолога, – говорю я и вновь пресекаю попытку Биса показать свой характер.
Я даже не соврал, сказав Богдану о планах осмотра собаки, я на самом деле собрался пойти работать в кинологию, именно туда, где когда-то работал отец Златы. Я уже звонил и узнавал о перспективах, к счастью, они у меня есть. Осталось решить вопрос с собакой: отпустит ли со мной Анубиса Злата или же мне писать заявление на штатную собаку.
– А Злата больше здесь не работает? – спрашиваю я и пытаюсь найти в помещении хоть малейший знак, намекающий на ее присутствие: куртку, обувь, да хоть почерк на стенде…
– Мы не работаем, мы стажируемся, – поправляет меня Богдан, состроив максимально умное лицо. – Не, ее тут нет.
Бывший одногруппник как-то странно поджимает губы и хмурится – врет?
– А где я могу ее найти? Где она сейчас, стажировка же не кончилась? – пытаюсь добраться до правды я.
Анубис, совсем охамев, резко дергается в сторону и лает на закрытую дверь одного из помещений ветклиники. Переглядываемся с Богданом и парень, на миг приложив палец к губам, указывает мне на ту самую дверь:
– Я бы сказал, но если она тебя не посвятила, то это явно не просто так…
Бис снова начинает лаять на дверь, а Богдан странно улыбается, опершись руками на стол. И тут, наконец, до меня доходит: Веснушка сейчас за той самой дверью!
– То есть, ты знаешь где она? – сощурившись, я смотрю на бывшего одногруппника.
Богдан закатывает глаза и уже в открытую тыкает мне в сторону закрытой двери.
Она там.
И она не хочет меня видеть.
Но она не может прятаться вечно, правда? К тому же, у меня ее собака, вряд ли она не захочет его увидеть, а может быть, даже забрать. Все равно больно… Я не думал, что она не захочет даже поздороваться со мной и дать шанса объяснить свои поступки. Проглатываю ком лютой обиды, застрявший в горле, и намеренно громко отвечаю, повернув голову к двери, скрывающей от меня Злату.
– Ясно, я понял. Тогда поеду к ней домой и дождусь ее там. Идем, Бис! – пес категорически отказывается уходить и без устали виляет хвостом. – Бис, ко мне! – приказываю я. – Бис! – чуть дергаю на себя поводок и… столбенею, потому что дверь открывается и в приемную выходит Злата.
Пес сразу же начинает радостно скулить и прыгать вокруг девушки, пока я, как истукан, замираю на месте. Из меня словно весь кислород на хрен вышибли!
Первое, что бросается мне в глаза, так это цвет ее волос, собранных в хвост. Девушка покрасилась, теперь ее волосы вовсе не рыжие, а темно-русые. Она изменилась… Нет, дело не в цвете волос, а во всем остальном, например, ее взгляд прямой и открытый, а чуть вздернутый подбородок и расправленные плечи выдают ее уверенность. А еще, Веснушка вовсе и не Веснушка теперь, потому что те озорные солнечные крапинки на ее носу и щеках скрыты от посторонних глаз слоем косметики.
На ней обычная униформа, слева на кофте – бейдж с именем, а на шее висит фонендоскоп. Ничего особенного же: белые больничные брюки и бесформенные белые сабо на ногах, но, черт возьми, какая же она красивая!
Она садится на корточки и гладит Анубиса, позволяет ему лизать свои руки и радостно улыбается.
– Привет, – первым здороваюсь я. Голос от волнения охрип и я чувствую себя полным дураком.
Злата поднимает на меня взгляд и ее улыбка испаряется, словно ее и не было.
– Привет, – спокойно отвечает она. Поднимается на ноги и подходит к столу ресепшена. – С возвращением, – равнодушно бросает она, но часто вздымающаяся грудь выдает ее взволнованное дыхание.
– Спасибо, – киваю я и хочется аж об стену головой побиться от абсурда нашего диалога. – Очень рад тебя увидеть, а то мне уже сказали, что тебя сегодня здесь нет, – бросаю короткий взгляд за спину Златы, где прислонившись к стене стоит Богдан, и тот кивает, незаметно выставив мне знак “о’кей”. – Ты знаешь, что я хотел бы…
– Я не знаю, чего ты хочешь, – перебивает она, многозначительно глядя на меня из-под длинных ресниц.
Неудивительно, она в обиде и сейчас всячески ее показывает. Сам виноват.
– Записать Анубиса на осмотр и поговорить с тобой, – облокачиваюсь на стойку ресепшена и пытаюсь поймать взгляд Златы, но она тщательно его от меня прячет.
– Записывать не нужно, я могу провести осмотр сейчас сама, если с собой есть паспорт собаки, – отвечает девушка.
Мой предлог “поговорить” был явно проигнорирован намеренно, но я не собираюсь сдаваться. Слова мамы Софы о том, что Злата меня ждала и до сих пор любит вселяют в моем сердце надежду.
– Хорошо, у меня все с собой, – выкладываю на стол свой паспорт и паспорт собаки.
Пока она оформляет что-то в компьютере, я безотрывно рассматриваю ее лицо и до покалывания в кончиках пальцев хочу ее коснуться. До сумасшествия хочу обнять и поцеловать, чтобы знала, что я люблю ее!
– Во сколько ты заканчиваешь? – спрашиваю я.
– Через пару часов, – вместо Златы отвечает Богдан и девушка этим явно недовольна, потому как кривит губы.
– Ты все еще живешь в нашей квартире? – пытаюсь достучаться до нее, получить хотя бы грамм ее внимания.
Я уже знаю ответ на этот вопрос, потому что все мне рассказала ее мама, но сама Злата отвечает уверенное:
– Нет.
– А где? – чувствую раздражение, хоть и понимаю обиду Златы и желание мне дать сдачи побольнее.
– У парня, – отрывает взгляд от монитора и впивается мне в лицо своими голубыми глазами, словно острыми когтями. Уловив мое недоумение, добавляет: – У Богдана.
Перевожу взгляд на Богдана и тот, будто испугавшись моего возможного гнева, отрицательно мотает головой.
– А он в курсе? – усмешка срывается с моих губ.
Злата с громким хлопком об столешницу, возвращает мне документы и протягивает какой-то листок. В ее глазах стоят слезы, но она продолжает делать вид, что ей все равно.
– Дата и подпись. Куртку на вешалку и идите за мной, – говорит она и идет в сторону одного из кабинетов.
Смотрю ей вслед и в полной мере теперь осознаю, насколько тяжело будет вернуть ее доверие. И насколько же тяжело будет доказать ей свою любовь.
Глава 31. Свидание №7. Другие мы
Глава 31. Свидание №7. Другие мы
Злата
Заходим в приемный кабинет и я готовлюсь к осмотру Анубиса. Надеваю перчатки, но у меня трясутся руки от волнения и обиды, поэтому надеть их сразу не получается. Мне так много хочется сказать Глебу, весьма нелестного, но я терплю и отмалчиваюсь, потому что не хочу, чтобы он подумал, что я до сих пор та девушка, смотрящая на него с широко распахнутым ртом и доверяющая каждому его слову.
Совладав с перчатками, я надеваю фонендоскоп и опускаюсь на корточки рядом с Анубисом. Я так соскучилась по нему, уже даже забыла выражение его мордочки за этот год! Он изменился, стал больше и теперь он не просто пес-подросток, а полноценная взрослая овчарка.
Глеб, как и я, садится на корточки и пытается усмирить радостного встрече со мной Биса, обнимает его корпус и фиксирует на месте с одной стороны, в то время как я делаю это с другой. Пытаюсь расслышать сердцебиение и дыхание Анубиса, но мое сердце настолько громко стучит в груди, что я кроме собственного пульса ничего не слышу.
Рука Глеба касается моей, словно бы случайно, и я окончательно теряюсь в пространстве от нахлынувших чувств.
Чувств, которые ему не хочу показывать.
– Ты перекрасилась, – то ли спрашивает, то ли просто удивляется Глеб. – Тебе идет.
– Спасибо, – отвечаю я, поглаживая вертящегося, как веретено, Биса по спине. – Ты вырос, а так и дуришь, как подросток, – с улыбкой обращаюсь я к псу, довольно высунувшему язык. – Как на службе, ты у нас малец-молодец? Год провел продуктивно и готов к новым свершениям?
Обращаюсь-то я к собаке, но ответа явно жду от Глеба. Из меня так и рвется поток язвительности.
– У нас все хорошо, – говорит парень. – Я хотел с тобой поговорить… Про новые свершения Анубиса.
– Какие? – поднимаю взгляд на Глеба и почти сразу его отвожу в сторону, не выдержав натиска чувств.
– Я хочу попасть в наш кинологический, где работал твой отец. Я могу прийти со своей собакой или же мне дадут новую, для дальнейшей работы, – произносит Глеб и снова, поглаживая Анубиса по спине, касается моей руки. – Я вернулся буквально на днях, толком не успел еще дать точный ответ… Потому что Анубис твой пес, подарок брата, и я обещал его вернуть тебе.
– Он меня не слушался никогда и давно сделал свой выбор в твою пользу, – говорю я, снимая фонендоскоп.
– То есть, ты позволишь пойти мне с ним работать? – осторожно спрашивает Глеб.
– Конечно, – пожимаю плечами я и проверяю у Биса целостность зубов. – Я не заставлю его быть рядом, если он этого не хочет, – подавляя ехидство, добавляю я и встаю на ноги. Иду к ветеринарному столу, делаю пометку на листе здоровья собаки и подготавливаю место для Анубиса, чтобы осмотреть при нужном освещении уши и глаза.
– Злата, ты же не о собаке говоришь сейчас, – вздыхает парень и встает следом. – Я дурак, но я не тупой. Пожалуйста, давай поговорим, мне есть что тебе сказать. И мне нужно тебе многое объяснить…
– Охотно верю, что за почти год молчания у тебя накопилась тонна новостей! Но сейчас мне некогда, я фактически на работе! – резко и грубо отвечаю я, но тотчас жалею о сказанном.
Нужно быть равнодушнее, нужно быть холоднее, а не показывать свою обиду! Что ж ты какая дуреха, Злата?!
Жду ответа от Глеба, но он молчит, попросту сажает Биса на стол и дает мне продолжить осмотр. Это молчание вызывает во мне внутреннее кипение, оттого так до жути хочется парня подцепить чем-то и сделать больно!
– С ним все хорошо, анализы можно не делать, это не обязательно, если нет прецедентов, – заканчиваю осмотр я и снимаю перчатки. – Сейчас поставлю штамп на ресепшене и можете идти, – беру лист здоровья и выхожу в коридор.
– Сколько нужно заплатить? – спрашивает Глеб, идущий следом.
– Ничего не нужно, своей собаке я могу провести осмотр бесплатно, – с усмешкой отвечаю я и протягиваю лист скучающему Богдану. – Поставь, пожалуйста, штамп.
Пока напарник возится со штампом, я наблюдаю за тем, как Глеб надевает куртку и пристегивает на Анубиса поводок, при этом совсем на меня не смотрит, взгляд у него какой-то отсутствующий, а зубы плотно стиснуты.
– Держи, – отдает лист здоровья Глебу Богдан.
– Спасибо, – кивает парень и попросту уходит.
Сказать честно, я растеряна. Я думала, что… Не знаю, что думала!
Как только закрывается дверь клиники, Богдан встает с кресла и уступает мне место, с подозрением глядя на меня.
– Все в порядке? – спрашивает он.
– Угу, – только и могу невнятно ответить я.
– Я думал, что он поговорить с тобой хотел, – задумчиво чешет затылок напарник.
Неопределенно пожимаю плечами и сажусь в кресло, глядя в монитор, где на камере слежения отчетливо видно, как Глеб уходит от клиники прочь. В носу щиплет и я готова заплакать от бессилия. Ну что это было, ну что это за хрень такая?! Ни он мне ничего не сказал толком, ни я ему – как чужие! Меня душит обидой и злостью на себя – я должна была дать ему высказаться и должна была высказаться в ответ! Вот что за дура, а?!
Досиживаем с Богданом оставшееся время и закрываем клинику. Парень несколько минут стоит рядом, наблюдая как я закрываю дверь, и, словно решившись на что-то, спрашивает:
– Тебя подвезти?
– Нет, спасибо, я дойду пешком, тут недалеко, – отвечаю я и напарник с сомнением щурится.
– Боишься меня что ли, Староста? – усмехается он. – Честно, приставать не буду!
– Я знаю, – заставляю себя посмеяться я. – Просто погода хорошая, хочу пройтись.
– Ну ладно, не простудись, – машет мне на прощание Богдан и идет к своей машине.
Жду, пока он отъедет и поправляю шарф на шее – тот самый, который подарила мне баба Зоя. Запускаю руки в импровизированные карманы-рукавички на концах шарфа и направляюсь в сторону пешеходной дорожки, которая приведет меня прямиком к моему дому. Я и правда хочу прогуляться, но не ради эстетического удовольствия, а ради того, что хочу побыть наедине со своими мыслями и выплакаться.
Заворачиваю за угол и замираю на месте от шока, когда вижу Глеба, бродящего туда-сюда по дорожке. Заметив меня, парень широкими уверенными шагами направляется в мою сторону и, остановившись напротив, спрашивает:
– Работа кончилась, теперь мы можем поговорить?
Смотрю ему в лицо и чувствую, как сердце в груди трепещет, словно бы от радости.
– Можем, – согласно киваю я, пока парень рассматривает мой шарф. Уголки его губ дергаются в полуулыбке – ему нравится то, что он видит творение рук его бабушки на мне.
– Я рад, что шарф тебе пришелся по душе, – говорит Глеб.
Нервно сглатываю, глядя на него и делаю шаг в сторону, чтобы обойти, быть на расстоянии, но дорогу мне преграждает Анубис, натянув поводок.
– Он очень теплый, мне правда нравится, – отвечаю я. – Если ты ждал меня, чтобы забрать свои вещи из квартиры, то ночью не лучшее время этим заниматься.
– Да плевать мне на вещи, Злата! – обиженно восклицает парень и тянет Анубиса за поводок, чтобы тот отошел в сторону. – Я просто хочу с тобой поговорить, ответить на твои вопросы, выслушать твои обиды…
– У меня нет обид, – поднимаю на него взгляд и понимаю, что Глеб мне не верит. – Холодно, Глеб, давай не будем стоять на месте?
Парень кивает и мы выходим на тротуар. Намеренно молчу, чтобы не упрощать ему задачу, жду, пока он сам начнет что-то говорить. Если он надеялся, что, увидев его, я растаю и буду прыгать от радости, то он точно ошибся.
Да, я люблю его до сих пор, по сей день не могу переключить свое внимание на кого-то другого, а парней и мужчин нынче на практике в моем окружении крутится много, вот только все они “не то”. Люблю, но больше не стану наивно верить каждому слову, я хочу понять его поведение и чувства.
– Я прочитал все твои сообщения, когда вернулся и восстановил номер, – начинает говорить Глеб. – Все до единого, что ты мне писала.
Парень делает паузу и я поворачиваюсь к нему лицом, укоризненно глядя в глаза.
– Я уже заметила, что они прочитаны, – отвечаю я.
– Я не стал отвечать в сети, ведь нет ничего лучше, чем встреча и разговоры в реальности… Я заметил, что после дня рождения ты больше мне не писала, – в его голосе слышится вина. – Я бы хотел все объяснить, только не знаю с чего начать, – парень нервно шмыгает носом и накручивает поводок Биса на руку.
– Значит, начни с самого начала, – пожимаю плечами я.
Иду, глядя вперед, стараясь сохранить спокойное лицо, а в ушах от волнения шумит пульс. Утром я оделась тепло и даже руки у меня сейчас в тепле, но все равно пальцы люто холодеют.
– Когда я уехал, когда вы меня проводили, нас привезли в часть для прохождения учебной подготовки. Все было нормально, я обещал звонить и выходить на связь с тобой, но спалился с телефоном, – начинает рассказывать Глеб. – Так получилось, что в том месте, где я был, есть особый “ритуал” для провинившихся призывников. Как оказалось, в части разрешены только мобильные телефоны старого образца, без камеры, без GPS, без интернета и прочих примочек. Я об этом не знал, да и пара других парней тоже не знали… Нас никто не предупреждал, а мы и расслабились. Нас отвели в рощу у части, вручили по паре гвоздей-дюймовок и приказали прибивать свои смартфоны рядом с остальными на “дереве связи”. Они его прямо так и называют, кстати, и там мобильников прибито просто тьма. Уже все облезли от влаги, вспузырились экраны и кое-где даже развалились.
От всеобъемлющего меня шока я даже останавливаюсь на месте на минуту и поворачиваюсь к Глебу, чтобы увидеть улыбку на его лице, понять, что он шутит, но парень серьезен. Тогда, когда он позвонил мне, он сказал, что с его телефоном возникли “проблемы”, но я никак не могла подумать, что такие.
– Подожди, это же шутка, да? – все же переспрашиваю я.
– Нет, – отрицательно качает головой Глеб. – Мы нарушили правила и нас наказали.
– Но это же ваши вещи, это же вредительство какое-то! – все еще не понимаю я. – Вам надо было идти и жаловаться!
– Куда? – усмехается парень. – Если мы придем и нажалуемся, что у нас отобрали запрещенные предметы на территории части, то нас накажут куда больнее, чем просто прибивание телефонов к дереву.
– А как же личные данные внутри телефона?!
– Нам даже не позволили достать симкарту, я уже после приходил туда и пытался достать, но ее погнуло, наверное, пробило одним из гвоздей, – говорит Глеб и, немного помешкав, преграждает мне дорогу. – Веснушка, я правда хотел быть на связи! Ненавязчиво, но я хотел! Я звонил тебе тогда с чужого телефона, потому что помнил наизусть твой номер, я поначалу не хотел просто испаряться с радаров!
– Но испарился! – вздергиваю подбородок и поджимаю губы, чтобы он не увидел, как они подрагивают от обиды.
– Сказать почему? А я все равно скажу! – голос Глеба подрагивает, то ли от переживаний, то ли от холода. – Я тогда испугался, что ты уже живешь своей жизнью, что ты, возможно, познакомилась с кем-то или что-то вроде того… Я же желал тебе счастья, сам дал свободу и мне потом было страшно удостовериться в этом. Я запутался, я надумал себе такого трешняка, что самому дико! Я запутался, Веснушка! Я не хотел мешать, сбивать тебя с целей и пути, по крайней мере этим своим “голосом из ниоткуда”, без возможности нормально встретиться и поговорить. Хотел, чтобы ты жила для себя, добивалась своих заветных мечт и я не тянул тебя назад, не отвлекал. Я не был уверен в том, что ты ждешь…
Злость захлестывает меня и одновременно хочется разрыдаться. Решил он там, подумал он там что-то…
– Я тебя не ждала! – перебиваю я и от обиды пихаю Глеба в грудь. – Я жила для себя, да! Спасибо тебе за это! И да, я добилась многого! И все это было без тебя, спасибо, я поняла, что я могу и что мне никто не нужен! – снова толкаю его, но парень перехватывает мои руки за запястья и дергает на себя.
– Я скотина, я уже понял, я знаю это! – крепко обнимает меня, а я только и могу что тихо хныкать, в попытках оттолкнуть парня. – Я вернулся, приехал домой и, когда восстановил твои сообщения, понял что я просто последний дурень на планете! – тараторит Глеб. – Я знаю, что я мог звонить тебе после, как смог, я же даже телефон попросил товарища купить, но за время в полях надумал себе всякого. Злата, прости, я… Я даже не могу придумать оправдание, потому что его нет, все только у меня в голове! Прости! Ошибкой были все мои действия, с самого начала я выбрал не тот путь и сам же все испортил, перевернув наши жизни вверх ногами! Я был херовым другом, я был херовым парнем, прости! Я хочу все исправить, если тебе не все равно, если ты позволишь и дашь шанс…
– Я тебе его уже дала! – всхлипываю я и поднимаю голову, чтобы посмотреть Глебу в глаза. – Иначе бы послала к черту и никаких разговоров бы не было! Если бы мне было все равно, я бы даже не позволила что-то мне объяснять и оправдываться!
Сдаюсь, не в силах больше строить из себя Снежную Королеву. Я не намерена спускать все и возвращать наше прошлое на год назад, но и врать о своих чувствах оказалось безумно тяжело. Какие это чувства? Разные, от любви до ненависти, весь спектр, который невыносимо тяжело спрятать внутри себя. Отныне я хочу, чтобы меня любили, ценили, прислушивались, а не решали все за меня.
Мы смотрим друг на друга безотрывно, задыхаемся и обоих трясет, как от разряда током. Глеб обнимает меня так же, как когда-то, мое тело не забыло его тепло и силу, и реагирует на него все так же. Анубис наворачивает вокруг нас круги, попросту заматывая своим поводком наши ноги, не давая шанса отстраниться.
Взгляд парня спускается по моему лицу ниже и останавливается на губах, но он не рискует меня целовать, а лишь шумно выдыхает, отчего у него изо рта идет пар. Постепенно я успокаиваюсь, мой гнев сменяется на милость, потому что в объятиях Глеба мне по-человечески хорошо и спокойно.
– Помнишь, у нас с тобой был уговор на десять свиданий? – тихо спрашивает он.
– Помню, – отвечаю я. – Их еще было всего шесть.
– Глупая была затея, да? – грустно произносит Глеб. – Для принятия чувств нельзя ставить рамки… Я был и правда идиотом, когда это предложил.
– Затея была не глупая, – качаю головой я. – Наши свидания были прекрасны, но ограничивать их количество и правда было немного самонадеянно… С таким же успехом можно сказать, что сейчас у нас седьмое свидание.
Усмехаемся оба и парень опускает взгляд на наши ноги, замотанные поводком Анубиса:
– Кажется, он нас связал.
– Да, однозначно, – улыбаюсь я этой легкой двусмысленности.
Глеб начинает разматывать наши ноги, а я пытаюсь понять, что нас ждет дальше. Пытаюсь понять, чего я хочу от себя и от Глеба, чтобы быть счастливой. Мы изменились за год, мы стали другими… Реально ли что-то вернуть или начать заново?
– Раз уж у нас импровизированное седьмое свидание, то предлагаю по старой схеме, – говорит Глеб, наконец, раскрутив поводок. – Давай задавать друг другу неловкие вопросы и отвечать на них?
– Давай попробуем, – пожимаю плечами и запускаю руки в “кармашки” шарфа.
Мы продолжаем идти вдоль дороги, как Глеб первым начинает эту “игру” в вопросы.
– Тебе нравится работать в клинике? – спрашивает он.
– Очень, я рада, что попала туда и сейчас прохожу стажировку, – отвечаю я. – Мне очень хотелось бы остаться там работать после, главное чтобы Богдан не тянул меня назад. Оболтус только мешает, ничего не делает.
– Так вы с ним встречаетесь или нет? – прячет усмешку Глеб, а меня это снова злит. – Мне показалось, что парень не очень-то в курсе ваших отношений.
– Тебя веселит мысль, что у меня до сих пор никого нет? – поворачиваюсь к нему лицом, злобно зыркнув. – Открою тебе секрет, что отношения можно строить не только с тем, кто находится в поле зрения. Можно познакомиться где-то… Где-то, – не придумав “где”, просто завершаю предложение я.
– Интересно, – шмыгает носом Глеб и ежится от холода, сунув руки в карманы своей кожанки. – У меня никого нет и не было, ни в плане отношений, ни в плане чего-то еще, если тебе интересно.
Признаюсь, в душе яркой искрой вспыхивает чувство облегчения. Мне было бы невыносимо знать, что Глеб с кем-то переспал после меня, пусть даже всего раз. Это бы для меня значило, что он не любил меня никогда, а шел лишь на поводу гормонов и банального желания.
– А еще, я видел твою маму, разговаривал с ней и она сказала, что ты одна и никого у тебя нет, – прячет улыбку парень.
– Я могла соврать маме! – не прекращаю попыток уйти от прямого ответа.
От того самого ответа, который буквально носом ткнет Глеба в мои чувства, так и не угасшие за этот год.
– Могла, – тяжело вздыхает он, но почему-то больше не решается затронуть эту тему. – У тебя появились новые друзья?
