Текст книги "Черт меня дернул притвориться геем! (СИ)"
Автор книги: xxSMILExx
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Тепло сладостными струями растекалось по всему телу, руки дрожали, а рот сам собой раскрылся, впуская внутрь язык Макса. Он, дождавшись этого момента, тут же стал хозяйничать в моем рту, одной рукой держа меня в объятиях, а телом прижимая к холодной стене. Я уже был на грани обморока – настолько стало хорошо, спокойно и умиротворенно, а он держал меня, не давая упасть в пропасть. И я уже поймал себя на мысли, что согласен на то, чтобы это продолжалось вечно, но парень немного отстранился и начал целовать мои глаза, собирая непроизвольно выступившие от резкой боли слезы.
– Прости меня, вспылил, – прошептал он, отпуская меня. Я лишь робко кивнул в ответ, не смея даже моргать. Все перед глазами расплывалось; казалось, что я сейчас сплю.
– Я так скучал по тебе, влюбленному в меня, – мягкий голос, полный нежности.
Он еще раз поцеловал меня, на этот раз ласково и почти невесомо, будто прикасался губами к трепещущим крыльям бабочки, и ушел из душевой, оставив меня одного, наедине со своими мыслями.
Я…я… он и вправду... мне нужен…
Проведя в душевой еще около пяти минут, я дождался, пока он переоденется и покинет раздевалку. Высунув сначала из-за угла кончик носа, а потом и часть лица, я быстро оглядел раздевалку – все уже переоделись и ушли, поэтому я бросился к пакету и, наскоро натянув спортивные шорты, отправился в зал, где находился бассейн.
Вот объясните мне, глупому тугодуму, зачем мы бегаем вокруг бассейна, если нельзя даже один раз в него занырнуть? Тем не менее, Илья Валентинович – наш учитель физкультуры – раз в неделю проводил подобные тренировки, чтобы мы не только купались и занимались дурью, но еще и усердно трудились, пресс качали, бегали и отжимались, что, впрочем, я мог проделать и дома, без его пристального надзора.
Да и вообще глупо получается: почему мы занимаемся отдельно от девочек? Может быть, у них там какие-то особые виды тренировок? Раньше этим не интересовался, надо будет как-нибудь у Оксаны спросить…
В общем, урок прошел довольно обычно, ничего веселого и нового не приключилось, ну, разве что Алекс «нечаянно» упал в бассейн и стал там барахтаться, плавать и нырять. Я бы с радостью нырнул следом за ним, если бы Илья Валентинович не озверел окончательно. В результате, вытащив Алекса из воды, учитель заставил его приседать пятьдесят раз. Возможно, для некоторых это покажется малой степенью наказания…. А вы попробуйте – после раза двадцатого ноги уже станут ватными.
Весь остальной школьный день прошел обыденно, и я больше не видел Максима, надзирающего за мной, что меня, к моему же удивлению, немного задело и расстроило…
Ни на секунду не смог выбросить его из головы, вспоминая снова и снова этот поцелуй.
«…тебе, влюбленному в меня», – неужели я и вправду в него влюбился?
Глава 17
Сегодняшний вечер не хотелось проводить в одиночестве, поэтому я предложил Алексу прогуляться куда-либо. Но, ему пришлось отказаться, так как его родители собрались идти в театр и берут парня с собой. Оксана тоже не смогла согласиться провести со мной время, потому что на завтрашний день ей задали сделать проект по биологии. Работа долгая и скучная, но что поделать? Я, поняв, что сегодняшний вечер снова будет скучным и обыденным, решил скоротать время в библиотеке, читая новую книгу.
Я шел по уже опустевшему коридору, и мои шаги гулким эхом раздавались по помещению. Наконец, дойдя до заветной двери, я повернул ручку и отворил дверь в мой любимый мир книг.
Огромный зал, заставленный кучей стеллажей с книгами, газетами, папками и даже коробками. Они разделены по секторам, чтобы было легче найти нужную литературу. Но больше всего мне нравилась задумка директора насчет стеллажа «Советую». Туда люди ставили библиотечные книги, которые им больше всего понравились. На каждой полке свой жанр, и все они – что очень приятно – просто завалены. Можно было прийти в любое время и выбрать то, что особенно хочется почитать.
Я поздоровался с библиотекарем, пожилым мужчиной в круглых очках, напоминающих бинокли (настолько толстые стекла), который уже давным-давно знал меня в лицо, и пошел в читальный зал. Конечно, я сразу быстрым шагом направился к стеллажу «Советую». Так, что сегодня новенького? «Зов предков»? Нет, читал много раз… «Гордость и предубеждение»? Прочитал, точнее говоря, осилил, ибо очень сложный авторский слог и закрученный сюжет.
Пробежав взглядом почти все корешки книг, я остановился на подозрительном чтиве в черной обложке. Вытащив её, я открыл первую страницу и прочитал форзац: «Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея». Слышал и о писателе, и о его творении. Что ж, раз выпала такая возможность, то почему бы не почитать? А потом, как-нибудь, посмотрю одноименную экранизацию.
– Никит, я на тебя помещение тогда оставлю, – ласково проговорил библиотекарь, протягивая мне ключи. Я часто задерживался здесь до позднего вечера, вдобавок, он мне доверял, поэтому и разрешал оставаться здесь, сколько хочу. Мужчина протянул мне ключи, я кивнул в ответ, немного улыбнувшись, и взял связку.
– Спасибо и до завтра, – крикнул я библиотекарю, когда он уже оделся и отправился в сторону выхода.
– Не забудь закрыть, Раевский, – с усмешкой заметил он, театрально погрозил мне пальцем и ушел, закрыв за собой дверь.
Сейчас в читальном зале никого не было, как, впрочем, и во всей библиотеке, потому что на табличке у главного входа висело «Открыто с 8:30 до 18:00». Солнце уже садилось, отчего все вокруг окрасилось в темный багр. Я поднялся с дивана, на котором позволил себе развалиться и закинуть ноги на подлокотник, и включил свет. Сразу стало так светло, что аж глаза резало. Я снова плюхнулся на диван и начал чтение сего романа, который меня заинтересовал с первых строк.
В нем рассказывалось о красивом наследнике богатого рода, который по приезде в Лондон сразу обрел популярность среди светских особ. Художник, завороженный его юной красотой, пишет портрет, как две капли воды похожий на натуру. И Дориан, не задумываясь о последствиях, вслух произнес, что готов был бы продать душу дьяволу, лишь бы обрести вечную молодость, как у его портрета. Так и случилось. Грэй стал вечно молодым, а картина превратилась в отражение его души, порочное и гниющее месиво.
Вдруг раздался стук в дверь. Я вздрогнул от неожиданности и, не зная, что делать, выдавил из себя:
– Закрыто!
– Ник? – раздался грубый голос за стеной, отчего я резко вскочил с дивана и направился в сторону двери. Открыв её нараспашку, я увидел Макса.
– Какого ты тут забыл? – у меня был голос, как у пароходного гудка, громогласный такой, взбешенный. Он немного опешил от подобной моей реакции, но без промедления проник внутрь, закрывая моей рукой дверь.
– Я могу спросить это и у тебя, – он хмыкнул и, сняв кашемировое полупальто, повесил его на вешалку.
– Читаю, что же еще, – съязвил я, засунув руки в карманы и расхаживая из стороны в сторону. Вот кого-кого, а его сейчас видеть точно не хотелось…или хотелось?
– Но я сомневаюсь, что ты не знал, что сейчас библиотека закрыта, – я скрестил руки на груди.
– У меня есть ключи от главного входа, – он вытащил из кармана джинсов связку железных ключей, – Просто я увидел свет, вот и решил сначала постучаться. Не знал, что ты тоже торчишь здесь до беспамятства, – он хмыкнул и, потянувшись, плюхнулся на нагретый мною диванчик. Вот блин! А он ведь был моим любимым! Такой мягкий и с подушечками – рай для лежания!
Макс слегка похлопал на место рядом с собой, жестом приглашая меня сесть. Я сглотнул и, отложив книжку на столик, сел рядом, положив обе руки на колени.
– Скажи же, однажды побывав в шкуре гея, уже трудно вернуться в былое русло? – Макс вопросительно посмотрел на меня, придвигаясь немного ближе, – Начинаешь замечать то, на что раньше не обращал внимания. Жизнь меняется, меняются и взгляды на мир.
Я снова сглотнул и опустил глаза в пол. Щеки пылали так, что на мгновение показалось, будто кожа плавится.
– Посмотри на меня, – прошептал парень, повернувшись ко мне лицом. Я медленно повернул голову в его сторону, не поднимая глаз и не размыкая густых ресниц.
Максим притянул меня к себе, щекой прижимаясь к моему уху.
– Почему ты так изменился? В тот вечер ты был таким, – он усмехнулся, – раскрепощенным.
– Я, – я не мог продолжать, слова не хотели выходить из горла, их не выпускали уста. Но я понял, что должен это сказать, потому что врать себе больше не было смысла. – Ты влюбил меня в себя с первого поцелуя…
Да, я втрескался в него, как главная героиня бульварного романа. Но мои чувства к Оксане не остыли. И места в сердце для нее не стало меньше. Наоборот, казалось, что моё сердце стало в два раза больше, впуская внутрь больше любви и нежности.
Макс отстранился на секунду, с удивлением глядя в мои зеленые глаза, наполнившиеся слезами. Я больше не мог терпеть…
Я обхватил его шею руками и, сцепив пальцы позади него в замок, прильнул к его губам, не желая больше сдерживать желания. Я растворился в этих сладких и нежных устах. Макс одобрительно хмыкнул и, запутавшись рукой в моих волосах, уронил на подушки, нависая сверху.
– Я так тебя люблю, – протянул он, на секунду разорвав поцелуй, а затем снова скользнул языком мне в рот, заставляя извиваться под ним. Моим телом овладело желание, страсть и любовь, всепоглощающая и необузданная. Я, расцепив замок, одну руку приложил к его груди, чувствуя учащенное сердцебиение парня. Он довольно усмехнулся и, оторвавшись от моих губ, скользнул языком по шее, оставляя влажную дорожку.
В глазах потемнело... По телу пробежала дрожь, и я забился под ним в сладкой истоме. Но я не хочу заставлять Максима сомневаться в моих чувствах, наоборот, я хочу доказать ему, что моя любовь настоящая, хоть и возникшая совсем внезапно.
Он скользнул к мочке моего уха, немного покусывая её и поглаживая губами. Я не удержался и, снова взяв в свои ладони его лицо, поцеловал любимые губы, проводя языком по зубам и стенкам его рта. Как только наши языки встретились, случился настоящий фейерверк. Я готов был сойти с ума от счастья и нахлынувшего желания.
Но тут он развел одним коленом мои ноги и надавил на … АХ! Все тело дернулось, в глазах снова потемнело, а руки сжались в кулаки. Я остановил поцелуй, отвернувшись в сторону; нет, я этого не хочу!
Я стал отталкивать его, руками упираясь в грудь и плечи парня, извиваясь под ним и выбиваясь.
– Не бойся, – задыхаясь от возбуждения, прошептал Макс, поглаживая мне голову и успокаивая невесомыми поцелуями в щеку, губы и скулы. Мой мозг бунтовал, объявил этому объекту ядерную войну, но тело уже не подчинялось. Я утратил способность к сопротивлению, мои руки повисли на его плечах и, широко распахнув глаза, я подставил лицо под его страстные поцелуи.
Он, едва касаясь, провел рукой по бугорку, выпирающему из моих штанов.
НЕТ! Я НЕ МОГУ! Но тело не слушалось. Я выгнулся в спине, словно кошка, желая его прикосновений и ласк. Макс, усмехнувшись, расстегнул ширинку моих штанов и одним движением стянул их. Задрав мою рубашку, он языком прошелся по груди и области пресса, оставляя влажные узоры причудливой формы. Наконец, опустившись до области паха, он провел кончиком указательного пальца вдоль ствола. Я дернулся и зажмурился; на глазах выступили слезы.
Макс, увидев, что я боюсь, снова вернулся к моему лицу, целуя каждый миллиметр, каждую складочку на губах. Но я уже не мог остановиться, наоборот, хотел продолжить!
– Пожалуйста, – прошептал я в его губы, пальцами проводя по его шее. Он победно усмехнулся и, заправив несколько темных прядей за ухо, вобрал в рот мой…
Такое наслаждение… Я даже забылся на минуту, пока, почувствовав, что больше не могу терпеть, не излился на свой любимый диванчик, так как Максим успел вовремя остановиться.
Он расстегнул собственную ширинку и, быстро освободившись от одежды, прижался ко мне голым телом, обжигая горячим дыханием и щекоча кончиками волос. Я, сам не знаю зачем, обхватил ногами его талию и крепко сжал его бедра, не желая больше выпускать из объятий. Он, быстро облизав пальцы, приставил один к спазматически сжатому отверстию и, проникнув внутрь, тут же впился в мои губы, заглушив поцелуем крик боли. Я уже чувствовал, что он на пределе, еле сдерживает себя, чтобы сию же секунду не войти в меня, но Макс был таким заботливым.… Второй палец… и снова крик в его губы. Как же больно, меня разрывает изнутри.
Я постарался расслабиться и обмяк на диване. Максим, почувствовав, что двигаться стало легче, вытащил пальцы и вошел в меня.
Огонь раскаляет все тело. Бешеный ритм; боль не утихала. Страдания смешались с удовольствием и безмерной любовью, неописуемой и необъятной. Я до крови раздирал ногтями сведенных пальцев белоснежную кожу плеч моего любимого, а из глаз бесконечным потоком катились слезы…
Я чувствовал ужасную боль, но не мог остановить происходящее, зная, что это приносит удовольствие моему Максу. Он, прерывисто дыша, целовал меня в губы, шею и линии скул, стараясь всячески отвлечь.
Я потерял счет времени, сознание улетучилось…
Глава 18
мало,бездарно и неинтересно...но автор решил себе позволить парочку розовых козявок =3
Сквозь сон чувствую руки, трепетно обнимающие меня и прижимающие к себе.
Я открыл глаза, еле разлепив ссохшиеся ресницы. Вокруг тьма непроглядная. Я хотел было потереть веки, но почувствовал, что за руки меня кто-то держит. И, конечно же, это был Макс. Он бережно обнял меня, заранее укутав пледом. Интересно, откуда в библиотеке вообще взялся плед?
Парень, когда я уже уснул, придвинул еще один такой же диван и разлегся на нем, образовав подобие двуспальной колыбели, с двух сторон огражденной спинками.
Я немного повернул голову в сторону и уставился на Неземнова. Такое спокойное и умиротворенное лицо, длинные угольные ресницы, немного подрагивающие, и ровное дыхание. Я не хотел будить его, но почувствовал, что если сейчас же не встану, то спина просто хрустнет и разломится пополам. Поясница ныла, а бедра отдавали глухой болью, из-за которой даже руки тряслись. Я невольно поморщился и стал ворочаться, чем и разбудил Макса.
– Уже проснулся? – прошептал он, потирая тыльной стороной ладони глаза. Я робко кивнул в ответ и, выпутав руки из-под пледа, провел кончиками пальцев по щеке парня. Не знаю, зачем я это сделал, просто захотелось. Касаться его гладкой кожи, такой нежной и мягкой – вот чего я желал сейчас больше всего. Но он в момент отстранился, заправив выбившуюся длинную смольную прядь за ухо, мочка которого была украшена серьгой.
– Ты как? – на лице Макса было выражение сожаления и страха. Я вопросительно посмотрел на него, не понимая, в чем проблема. Но тут же до меня дошло, каким жалким я выглядел: заплаканные глаза, волосы – взрыв на атомной электростанции, распухшие губы и выражение лица, будто меня переехал асфальтирующий каток.
Я попытался приподняться на локтях, но тут же адская боль пронзила всё тело.
– Ну ты и бульдозер, – не выдержав, я плюхнулся обратно на маленькую мягкую подушку и нервно хихикнул, закинув одну руку за голову. Макс сверкнул глазами и, ехидно улыбнувшись, начал стягивать с меня плед на себя, оголяя и без того продрогшее тело.
– Эй, – негодующе вскрикнул я, схватившись за другой краешек куска материи.
– Мне тоже холодно, – протянул он, сделав театрально-опечаленное выражение лица.
М-да, за право владеть пледом мы боролись около пяти минут, но потом нашли компромисс – прижались друг к другу и укутались вместе, согреваясь теплом собственных тел.
Прошёл час, прежде чем я потрудился вспомнить об остальном мире.
– А сколько времени? – протянул я, лежа щекой на его груди и слушая размеренное сердцебиение. Он ворошил пряди моих волос и щекотал кожу едва осязаемыми прикосновениями кончиков тонких пальцев. Немного приподнявшись, Макс взял с журнального столика маленькие часы и противным голосом заявил, зажав нос двумя пальцами:
– Два часа тридцать семь минут. С секундами не ко мне, – и его губы расползлись в ухмылке.
ЧТООО?
– Как два? Мне домой пора! – я тут же вскочил с подушек, напрочь забыв про боль в пояснице. Аж в глазах потемнело от внезапно нахлынувших ощущений…
Макс подхватил меня и прижал к себе, сохраняя равновесие.
– Осторожнее, остолоп! – процедил он, обняв меня за талию. Но сейчас мне было уже не до нежности… Дома ждала мама, и, я уверен, отговорку стоит придумать поубедительнее, иначе светят мне все десять казней египетских!
– Макс, где моя одежда? – я огляделся по сторонам в поисках толстовки и джинсов. Парень кивнул головой в сторону журнального столика, на котором всё было сложено стопочкой. Вот ведь, блин, заботливый какой…
Быстро одевшись, я помог Максу отодвинуть диван на его былое место. И тут я кое-что вспомнил… Я бросился к своему любимому диванчику и, включив лампу на журнальном столике, стал разглядывать ткань в поисках «нежелательного» пятна. Но его, к моему удивлению, не оказалось. В любом случае, отныне я выберу себе другое «восседалище» для чтения…
Пошарившись в карманах толстовки, я нащупал телефон и дрожащей рукой поднес его к лицу, боясь включить экран… 21 непринятый вызов… кошмар!
Я быстро перелистываю все пропущенные звонки, читая, кто именно звонил. Сначала мама – 10 раз, а потом… Оксана? Что? Какого х?
– Макс, мне Оксана звонила…, – прошептал я, боясь даже моргнуть.
– И? – протянул он, натягивая кашемировое полупальто.
– 11 раз! – вскрикнул я.
– Ну, мало ли, вдруг человеку пообщаться приспичило, – парень, сказав это холодным, безразличным тоном, пожал плечами, надевая многострадальный серый шарф-хомут.
– И что я ей скажу? Почему не отвечал?
– Ну, подумаешь, уснул в библиотеке за каким-нибудь скучным учебником, – Неземнов хитро хихикнул, а потом, развернувшись ко мне лицом и задорно сверкнув глазами, добавил, – Например, по истории.
– Да иди ты, – я легонько ударил его кулаком в плечо и начал надевать ветровку.
Я запер за собой главный вход в библиотеку и, вдохнув холодный ночной воздух, который, почему-то, всегда свежее и приятнее, чем дневной, пошел к воротам. Макс шел следом, засунув руки в карманы.
– Ты уже что-нибудь придумал? – промурчал он. Я не повернулся к нему лицом, но по интонации понял, что парень улыбается.
– Ты про отговорку?
– Угу, – я почувствовал, как он сократил расстояние между нами на несколько шагов, а затем сжал в своей ладони мою.
– Что ты делаешь? – возразил я, одергивая руку, но он не позволил мне вырваться, а лишь стоял с невозмутимым выражением лица и смотрел, казалось, сквозь меня.
Повисла минутная пауза…
– Почему ты так себя ведешь? – его глаза были наполнены грустью, задорный блеск померк, а уголки губ опустились.
– Как «так»? – не понимая вопроса, поинтересовался я, всё еще не желая смыкать пальцы вокруг его ладони.
– Если подпускаешь к себе, то потом сразу отдаляешься, – интонация была далеко не вопросительная, как будто он сообщал уже известный всем факт.
Глубоко вздохнув, он отпустил мою руку, и, в момент опомнившись, снова улыбнулся своей «фирменной» улыбкой.
– Пошли, а то замерзнем!
Я ошарашено смотрел на него, не понимая, что это сейчас такое было?
– Х…хорошо, – наконец выдавил я из себя, и мы продолжили идти вдоль дороги по асфальтированному тротуару.
Глава 19
Глухая боль в пояснице, которую приходилось молча терпеть, забирала последние остатки сил, поэтому я, дождавшись, пока Макс пройдет немного вперед, прислонился спиной к фонарному столбу и закатил глаза. Все тело ныло и не желало совершать какие-либо движения. Я уже надеялся остаться здесь, под фонарем, освещающем улицу, в одиночестве, и, немного передохнув, пойти дальше… Но…
– Эй, тебе нехорошо? – Макс подскочил ко мне и, без промедления взяв мою руку, закинул её себе на плечо, подхватывая меня и помогая сохранить равновесие. Я на мгновение посмотрел на его лицо, озаренное мерцающим светом фонаря. В серых глазах поблекли задорные огоньки, уступая место волнению и беспокойству.
– Со мной все в порядке, – процедил я, пытаясь освободиться, но тут возникла резкая вспышка боли в бедрах, не позволяющей даже устоять на ногах, отчего я прильнул к парню, обхватывая его двумя руками.
– Нормально, говоришь, – понуро прошептал он, губами прислоняясь к моему лбу и почти неощутимо целуя в висок, – Я помогу дойти.
– Спасибо, – всё, что смог я выдавить, опираясь на плечо Макса.
Мы шли одни, вокруг не было ни души. Только редкие машины, проезжающие мимо на большой скорости, давали понять, что время не остановилось. Шум подгоняемых ветром листьев услаждал слух. Я, опираясь о плечо парня, шел медленно, еле волоча за собой ноги. Однако Макс казался таким бодрым и активным, что я даже задумался: он вообще человек, черт его подери?!
– Побежали через дорогу? – съязвив, Макс ехидно усмехнулся, приготовившись в любой момент рвануть со скоростью света.
– Петросян, – я нахмурился и, крепче ухватившись за его плечо, ускорил шаг, чтобы как можно скорее добраться до дома. Мало того, что боль мучила, так теперь еще и озноб добавился. Макс тоже прибавил скорость, видимо, боялся за меня, точнее, за то, что я тут распластаюсь на асфальте и буду биться в предсмертных судорогах. Услышав что-то, похожее на «Шумахер», я нервно хихикнул.
Через минут пять мы уже оказались возле моего дома. Макс, взяв меня за талию и крепко прижав к себе, второй рукой открыл дверь и, распахнув её настежь, проник внутрь, не выпуская моё ноющее тело из объятий.
Но нас ждало еще одно испытание, по сравнению с которым помогать мне идти по ровной дороге было просто цветочками. К двери лифта была прикреплена скотчем бумажка с буквами, выведенными кривым размашистым почерком.
«Не работает»
В этот момент надо было видеть лицо Максима… Его глаза стали похожи на глаза лошади Мюнхгаузена, когда тот на ядре полетел. Нижняя челюсть медленно стала опускаться до уровня груди.
– Двенадцатый, – сквозь слезы, выступившие от неудержимого смеха, произнес я, ободряюще похлопав парня по плечу.
– Знаю, – сухо произнес он, подбирая челюсть с пола и делая выражение лица менее удивлённым. Крепче прижав меня к себе, он жалобно посмотрел в сторону лестницы и, одарив в последний раз печальным взглядом двери лифта с красующейся на них запиской, пошел к пролету.
Поднимались мы около десяти минут. Вконец запыхавшись, мы остановились у двери в мою квартиру, тяжело дыша и еле стоя на ногах.
– Я…это…, – я глотал ртом воздух, будучи не в силах произнести нормально хоть одно предложение. Макс вопросительно посмотрел на меня, заправляя выбившуюся темную прядь за ухо, – Спасибо, что довел.
– Не стоит, – промурчал парень, выпрямившись во весь рост. Поправив одежду и волосы, он с интеллигентным видом позвонил в дверь. Я же, еле прекратив сбивчиво дышать, выпрямился, еле стоя на полу, балансируя на ватных ногах.
Послышался стук, затем щелчок – и дверь распахнулась. На пороге стояла мама с пультом от телевизора в руке. Она одарила меня взглядом, полным ненависти и презрения, а затем, мило улыбнувшись, притянула Макса к себе, обнимая за плечи.
– Как ты вырос! Теперь приходится на цыпочки вставать! А был таким маленьким, – мама погладила Неземнова по голове, вытирая специально выдавленную по такому особому случаю слезу.
– Да, теть Марин, я тоже рад вас видеть. Однако, вы, в отличие от меня, совсем не изменились, – Макс включил все свое обаяние, чтобы заставить женщину в буквальном смысле расплыться. Признаюсь, даже я на секунду залюбовался. Но, опомнившись, мама снова посмотрела в мою сторону и, резко рванув вперед, за шкирку затащила меня в квартиру, жестом предлагая парню войти следом.
– Где ты был? Почему телефон не брал?
– Он на вибрации стоял, – произнес я, почесав затылок. Макс встал позади меня, прижимаясь грудью к спине. Я сглотнул подступивший к горлу ком.
– Допустим, но где же ты шлялся, оборванец? – мама сорвалась на крик и откинула пульт от телевизора в сторону, отчего крышка того раскрылась, и оттуда вылетели две тонкие батарейки. Я вздрогнул и зажмурился. Но тут раздался голос Макса, который положил одну руку на мое плечо. Сначала я подумал, что этим жестом он хотел меня успокоить, но ошибся…
– Мы были в гей-клубе для несовершеннолетних, – еле сдержав смешок, произнес Макс, сделав как можно более серьезное выражение лица. Однако я заметил, что уголки его рта дрожали. Но тут до меня дошло, что именно он произнес….
– ЧТО? – я сорвался на крик; глаза чуть из орбит не выскочили. Мама ехидно хихикнула и, косо посмотрев на меня, сказала:
– Ну-ну, гей-клуб так гей-клуб, – скрестив руки на груди, она также добавила, – Максимка, не останешься на чашечку чая?
– О, что вы, теть Марин, я домой! Ночь на дворе. Вдобавок, родители, наверное, волнуются, – уверил он мою маму, кивнув в знак благодарности за предложение.
– Ну, хорошо, тогда до скорого, заходи почаще. Тебе здесь всегда рады, – мама, напоследок улыбнувшись парню, еще раз убила меня взглядом и, собрав части пульта с пола, пошла в гостиную, собирая его на ходу.
Я повернулся к Максу лицом, укоризненно глядя в серые глаза.
– Ты дебил?
– Есть немного, – злостно хихикнув, он наклонился к моему лицу и поцеловал в губы. Но я тут же отстранился, отталкивая парня от себя.
– Совсем рехнулся? У меня мама в соседней комнате!
– Да что ты, – Макс всплеснул руками, изобразив на лице крайнее удивление, а затем улыбнулся, обнажая белоснежные зубы, – В любом случае, даже если она нас увидит, то объяснять ничего не придется, ибо мы «были» в гей-клубе.
– Да иди ты, – я толкнул его в плечо, нахмурившись, но Макс, схватив меня за руку, притянул к себе, заводя запястье за спину. Я уже приготовился ударить его свободной рукой, но и её через мгновение постигла та же участь. Он вжал меня в стену прихожей, одним коленом разводя ноги в стороны, и впился в губы страстным поцелуем.
Я хотел возразить, начать вырываться, но побоялся, что мама услышит и, прибежав на шум, увидит не самую радужную картину с её сыном в главной роли. Поэтому я позволил ему целовать себя, расслабившись и даже немного подаваясь вперед, навстречу парню.
– Какой послушный, – промурчал Макс, облизав мою нижнюю губу и обведя кончиком языка её контур.
– Иди ты, – буркнул я и прильнул к его устам, закрывая глаза от наслаждения, забываясь в сладостном поцелуе. Но, почувствовав, как хватка вокруг моих запястьев ослабла, я тут же вынул руки из-за спины и запутался пальцами в смольных растрепавшихся волосах.
Еле заставив себя разорвать поцелуй, Макс, будто извиняясь, произнес:
– Я больше не могу. Мне пора домой.
Я опустил голову, разочарованно вздохнув. Парень хмыкнул и, мягко, ласково погладив меня по голове, легонько чмокнул в щеку.
– Я пойду. И завтра буду ждать тебя в школе.
Он подмигнул на прощание и, быстро выйдя за порог квартиры, закрыл за собой дверь.
Я же так и остался стоять посреди прихожей, не смея даже моргнуть.
Наконец, простояв так минут пять и, собравшись с мыслями, я закрыл дверь на замок и, на всякий случай глянув в дверной глазок, чтобы убедиться, что Неземнов ушел, стянул с ног кроссовки.
Быстро раздевшись, я тихой поступью проник в гостиную, где сидела мама и смотрела телевизор. Она мельком глянула в мою сторону и, подвинувшись на диване, освободила мне место.
Мне ничего не оставалось, кроме как покорно сесть рядом.
– И где же ты был на самом деле? – голос на немного пониженных тонах, какой от неё редко услышишь, ибо она почти не интересовалась моей жизнью; мама даже не стала отрывать взгляда от изображения на телеэкране.
Я на секунду задумался, закатив глаза. А, будь что будет, скажу правду (частичную, конечно же).
– Уснул в библиотеке.
– Вот как. А почему тебя не разбудил библиотекарь? – холодный, отчужденный тон.
– Я часто там сижу, поэтому он оставил мне ключи и ушел, как только кончилась его смена, – я пожал плечами, опустив глаза. На щеках выступил румянец, как только я вспомнил о том, что мы делали с Максом…
– И ты не мог связаться со мной? Я уже даже Неземновым позвонила, вдруг они чего знают, – мама взяла из вазы с фруктами, принесенной с кухни, наливное яблоко и откусила кусок.
– Прости, я хотел позвонить, сообщить, что задержусь, – я протянул ладонь и хотел было погладить маму по плечу в качестве извинения, но она тотчас одернула руку.
– Иди спать! Завтра в школу.
Я молча поднялся с дивана и отправился в свою комнату, стараясь не брать в голову то, как она себя ведет по отношению ко мне.
Давно было бы пора смириться, а ты всё стараешься стать для нее не бременем, а настоящим сыном, любимым и родным! Глупо, просто глупо!
Я зашел к себе и тихо закрыл дверь. Плюхнувшись на кровать прямо в одежде, потому что сил переодеваться уже не было, я вынул из кармана мобильник и собрался положить его на прикроватную тумбочку, но тут увидел, что на экране изображен желтый конвертик. Разблокировав клавиши мобильника, я увидел большую надпись «Получено 1 новое сообщение».
Глава 20 POV Макса
Что же творит этот малолетний засранец? Сначала бьет, огрызается и язвит, а потом отпускать не желает. Вы уж определитесь, мистер, я ведь тоже не железный!
В буквальном смысле выбегаю из его дома, чтобы, окончательно разум не потеряв, не ворваться в его квартиру и… так, всё, хватит. Напридумывал себе тут! Он, бедный, и так еле ноги волочил…
За три минуты добежав до своего дома, я, набрав код, рывком открыл дверь в подъезд и, проходя мимо консьержки, вежливо ей кивнул в знак приветствия, чтобы потом не растрезвонила на весь свет белый, будто я «даун, который даже «здрасте» из себя выдавить не может».
Трясущимися руками достаю ключи из кармана пальто. Не будить же всю квартиру громогласными криками «откройте!» и ударами ботинок о дверь. Вставив ключ в замочную скважину, я медленно повернул его, чтобы резкий щелчок не разбудил родителей. Иначе еще и выговор получу. А так, глядишь, пронесет – утром они атаковать вряд ли будут способны.
Затаив дыхание, начинаю поворачивать ручку, которая очень любит скрипеть в самые неподходящие моменты. Но сегодня она была по отношению ко мне благосклонна и поэтому податливо повернулась, позволяя мне войти в квартиру.
Осторожно заглядываю внутрь – вроде никого. И свет нигде не горит. Захожу и, облегченно выдохнув, начинаю медленно расстегивать пуговицы пальто.
Но тут…
– Мама, папа, он вернулся! – сестру убью первой…
Родители открыли дверь своей комнаты и пулей вылетели оттуда, бросаясь ко мне. Оксана также кинулась в мою сторону, вытянув руки вперед и обнимая меня за плечи. Да что с вами? Сто лет не видели, что ли?
– Ты, блин, где был? – негодующий голос мамы. Папа быстро включил свет, чтобы осветить прихожую и коридор. Оксана оторвалась от меня и встала рядом, не отводя глаз от моего лица.
