Текст книги "Теория Амбиций (СИ)"

Автор книги: Xo co

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Вопреки всему, Том не расслабился, а напрягся еще пуще. Даже шагая по коридорам между уроками, он теперь подозрительно озирался по углам, ожидая подвоха. Это смахивало на паранойю, но Том не собирался с ней бороться, зная, что по-другому и быть не может, когда нешуточно планируешь избавиться от человека.

Эти мысли… Они всегда были неотъемлемой его частью. Том часто мыслил крайностями и пересилить себя не мог. Он вспыхивал в один миг – для этого было достаточно одного неверного слова, а Эрни позволил их себе гораздо больше.

Но помимо Эрни и неблагодарных однокурсников, была у Тома еще одна проблема, помасштабнее и поопаснее – профессор Слизнорт, спонсор его бессонницы. И раз именно с появлением профессора в замке его начало донимать то таинственное отражение в зеркале, то с него и стоит начать – так подумал Том и после урока ЗОТИ планировал проверить уборную.

– Но самое главное, чему я вас учу, это то, что практически все неприятности можно предотвратить умением слушать и предлагать решения, вместо того, чтобы упрямиться, – сказал Слизнорт, – это соревнование должно было научить вас помогать друг другу и разглядеть свои слабые стороны. Вы нашли их?

– Несговорчивость? – предположила Мелисса, подпершая щеку кулаком.

– Желание продемонстрировать свою позицию. Вы увлеклись игрой в должности и часто оглядывались на соперников. Последнее, безусловно, правильно, но вы не укрепили внутренние связи. Проще говоря, вы рассматривали друг друга лишь как лестницы наверх.

Вмешался Эрни.

– Сэр, разве это не соответствует реалиям? – с насмешкой спросил он, поднявшись со стула, – Мой отец работает в министерстве, и я же не раскрою секрет, если скажу, что люди – это средства достижения целей?

– Грустным реалиям, – поправил Слизнорт. Его лицо покрылось мрачной тенью, – где маглы кидают бомбы, а маги – проклятия, не находите?

– Вы боитесь маглов? Сэр, но они не отличаются способностями.

– Если маглы нападут на нас, то сможем ли мы дать им отпор, когда даже друг к другу относимся враждебно?

Эрни покраснел и тряхнул рубашку у ворота.

– Я готов поспорить, что они уничтожат друг друга до того, как узнают о нашем существовании, – твердо сказал он.

Слизнорт вздохнул и махнул рукой.

– Слишком конструктивный диалог нам не грозит, – заключил профессор.

Оставшиеся пятнадцать минут Слизнорт посвятил списку рекомендуемых заклинаний. Том слушал его внимательнее, чем обычно, отмечая, что в голосе профессора скользит горькая ирония, будто он стоял на палубе тонущего корабля среди обезумевшей толпы, понимая, что шлюпок на всех не хватит. Слизнорт был одинок и чем-то расстроен – понял Том.

Он желал бы узнать причины плохого настроения профессора, но боялся вступить с ним в диалог, пока кое-что не проверит.

Дождавшись, пока все не стихнет, Том проскользнул в уборную и, скрестив руки на груди, с ожиданием уставился в зеркало. Существо еще не появилось – Том видел лишь себя и ему показалось, что он изменился. Что поменялось конкретно – он так и не понял, просто откуда-то появилась отточенность, будто невидимый скульптор сильнее и точнее оттесал его.

– Я теряю время, – Том нетерпеливо постучал пальцами по запястью, на котором не было часов.

По зеркалу пробежала рябь, и лицо Тома исчезло с поверхности, пятнами пропадая в каком-то странном мареве. Наконец, появился тот, к кому он пришёл. Существо сощурило и без того глаза-щелочки, и натянуло на свою слизкую кожу хищную улыбку.

Выражение лица Тома осталось нечитаемым.

– А я заставлял? – просипело существо.

– Давно ты здесь живешь? – нетерпеливо спросил юный Реддл.

– Не припомню. Ты пришел поговорить обо мне? Почему бы нам не обсудить твой план касательно неприятеля? Уже придумал как это сделать?

– Ты не можешь читать мысли, я окклюмент. Но эта информация не могла проскользнуть нигде, она есть только в моей головы…

Том сел на холодный пол, скрестив ноги, и сгорбился. В спину дул сквозняк, но он этого не замечал, погруженный в тягостные думы.

– У тебя есть имя?

– Ты так наивен? – существо хрипло рассмеялось.

От этого смеха, леденящего душу, плечи Тома передернулись.

– Я уперт, так что не сдвинусь с места, пока не пойму – чья ты затея, – ответил он, – ты часто предлагаешь вещи, по определению, плохие. Ты сказал, что знаешь мою подноготную. Тебя не видит никто, кроме меня. Ты…

– Предлагаю не откладывать спасение репутации и устранить того мальчугана.

– … должен быть уничтожен.

Существо медленно выпятилось и приняло угрожающий вид. Том, однако, продолжал разглядывать трещины на полу. Его взгляд затуманился, но в голове все становилось простым и понятным. Мыслительный процесс ускорился, в ушах Тома вспышками проносились обрывки фраз, которые соединялись с образами из пестрых воспоминаний. Он приблизился к правде, почти прикоснулся к ней, осталось лишь нащупать и сорвать завесу, покрывающую ее.

– Я не трону Эрни, нельзя, иначе…

– Том, ты снова здесь?

Сверху вниз на него смотрел профессор Дамблдор, появившийся словно из воздуха.

– Здесь тихо. Мне нравится, – соврал Том и, поднявшись, отряхнулся.

– Некоторые вещи не меняются, – вздохнул Дамблдор, потирая переносицу, – в первую нашу встречу ты солгал мне.

Том пожал губы. Словами он не мог объяснить, что его поведение диктовали инстинкты. Прикрой правду, убери с пути людей, подчини себе все, что возможно – только следуя этим заветам, Том мог надеяться на свою сохранность.

– Профессор, вы когда-нибудь встречали доказательства той теории, что полукровки и грязнокровки слабее? – спросил он.

– Кто-то обидел тебя? – Дамблдор чуть наклонился вперед.

– Ответьте.

Напор Тома пробивался наружу. Со скоростью лесных пожаров внутри проносилась жажда дойти до истины.

– Нет, никогда. Ты знал, что я тоже полукровка?

– Вы? – Том оглядел Дамблдора с ног до головы.

– Мешало ли мне это? Только стереотипы, но сама кровь – нет. Ты сам определяешь свои возможности, Том. Никто кроме тебя не решит, каким человеком ты будешь.

– Я, – Том сглотнул, – понял. И многие считают также?

– Думаю, что все это понимают, но немногие признают открыто.

Дамблдору все еще не давало покоя, чем же тут занимался Том, но, видя его хандру, он не стал расковыривать рану. Каждый имеет право побыть наедине со своей грустью.

– Ступай в гостиную, у тебя же закончились занятия?

– Чем вам не угодило предложение профессора Слизнорта?

– Том, ты переутомился, идем.

Дамблдор попытался взять его за предплечье, но Том резко отдернул руку и сделал шаг назад.

– Вам лучше ответить прямо. В худшем случае, у меня начнут появляться догадки, и они будут не в вашу пользу, – заявил Том, – не будьте как все, прекратите притворяться, что все хорошо.

Его дыхание было тяжёлым и громким. Потом он добавил:

– Я не хочу лгать.

Последняя фраза заставила Дамблдора сдаться. Он зачем-то оглянулся вокруг и повернулся к нему.

– Любая власть, Том, большой соблазн, – тихо объяснил он, – стоя на вершине, ты не особо будешь счастлив, потому что, глядя сверху вниз, видишь мир без прикрас. А я и так высоко, и мне уже неприятно кое-что понимать. Я столкнулся с завистью, с желанием вытащить из меня сокровенное и насмехаться над этим. Поэтому предложение профессора мне ни к чему.

– То есть, – Том начал переосмысливать сказанное, – вы отказались, потому что боитесь, что ваши тайны раскроются?

– Потому что боюсь, что не встречу людей, равнодушных к желанию самоутвердиться за счет моих слабостей, в то время, когда я не смогу им ответить, – добавил Дамблдор, – ты можешь вообразить себе, что глава министерства станет отвечать на обвинение журналиста в том, что он в детстве сбил на велосипеде кого-то с ног? Нет, это было давно и так мелочно, но люди найдут как раздуть из мухи слона. А что если, в прошлом министра было событие покрупнее, что тогда?

– Я понимаю вас. Очень.

И впрямь, Том отчетливо ощущал себя на месте Дамблдора, на собственной шкуре он ощутил, как при первом удобном случае его попытались ударить по больному, едва он встал на ступеньку выше. И раньше ему было предельно понятно, что делать в таком случае, но сейчас нужно было менять свои принципы. Том воочую увидел, что ему грозит, если он пойдет на поводу у горячности.

Только… в прошлом Дамблдора было именно событие покрупнее. Том представить не мог, какое зло должен был натворить профессор трансфигурации, чтобы его при удобном случае заклеймили, но возиться в его прошлом не хотелось.

– Профессору Слизнорту вы ответили также?

– Я сказал, что перспективы идут вразрез с моими планами. В конце концов, Слизнорт хоть и производит впечатление человека лукавого, но, в сущности, он ратует за мир и очень боится, что мы повторим историю маглов.

– Тогда он неверно вас понял. Не хотите исправить? – Том поправил лямку сумки.

Дамблдор покачал головой и хитро улыбнулся.

– Откажусь. Ты не потрудишься ему все объяснить?

– Конечно.

Но просьбу Том не выполнил, посчитав, что следует с этим повременить. Слишком многое на него навалилось в последние дни. Он будто пытался выбраться из-под громадных руин. Загадки и тайны копошились за его спиной, но стоило ему поднести к ним факел, как они исчезали, и он оставался совершенно один.

Компания Руда и Мелиссы не давала ему окончательно окунуться в одиночество. Они продолжили обмениваться подчерпнутыми о магии крови сведениями, чем вызывали некое особенное внимание однокурсников, которые, впрочем, скоро перестали относиться к ним подчеркнуто холодно, почувствовав укол совести, когда профессор зельеварения похвалила их и освободила от домашнего задания за победу. Эрни был один из немногих, кто продолжил задираться и искренне недоумевал, когда Том смотрел на него не внимательнее, чем на пролетающее мимо насекомое.

Эрни все реже задевал его и под конец, спустя пару недель, смирился с равнодушием холодных темных глаз и куда-то подевался, но Том и этого не заметил. Каждую субботу он по традиции навещал госпожу Ферлан и Джина, который иногда всучал ему порошок мгновенной тьмы и снабжал свежими сплетнями о другой стороне жизни публичных людей.

– Он выкупил восемь исчезательных шкафов, неспроста же? – Джин подмигнул Тому, потирая платком медный кубок, – А глава отдела по извлечению артефактов никогда не запечатывает артефакты, а прибирает их себе и иногда сдает мне.

В магазине было мало людей. Они рассосредоточились по разным сторонам, склонялись над корзинами с маленькими томиками, закрытыми на замок, стучали по запыленному стеклу, прикрывающему проклятую руку, и перебирали монеты в карманах. Полусвет, зависший в комнате, придавал магазину несравнимую атмосферу загадочности. Том стоял у кассы и листал тонкую книжку с иероглифами. Точнее, иероглифами они казались для остальных, но не для него.

– Сэр, откуда у вас она? – спросил он, подняв книгу вверх.

– А, – Джим махнул рукой, – какая-то девчонка, ну как, женщина, она была в положении и принесла мне дюжину ценного хлама. А сама ходила в обносках и без сикля в кармане.

Том помрачнел и налег туловищем на стойку, пальцем призывая Джина наклониться к нему. Книга, написанная на змеином языке не может валяться в доме того, кто не имеет никакого отношения к роду Салазара – они с Рудом догадывались об этом.

– Вы не знали, кто она?

– Она принесла еще вон ту…кхм… – Джин обернулся и потянулся рукой к вазе, перевязанной цепочкой, – она еще принесла проклятый прах, опасная штука. Дно вазы было подписано ее именем, раз она ее сдала.

Джин оглядел дно, потом юркнул к нижним полкам за шкафом, выудил оттуда старую потрепанную тетрадь и раскрыл ее. На удивление, ему хватило пяти минут, чтобы найти имя владелицы и ее адрес.

– Мы всегда так делаем, вдруг недоимка, – пояснил он Тому и развернул к нему тетрадь, – Меропа Мракс, адрес…

Комментарий к Урок 7.

Добро пожаловать в https://vk.com/xo_co

Тут цитаты, мини-статьи, мои гиперсификации и беседа ❤

========== Урок 8. ==========

Правда, которую долго ищешь, остается желанной ровно до тех пор, пока до нее не остается совсем чуть-чуть, лишь рукой подать. В такие моменты в душе заседает страх. Отступать становится больно, ведь это значит стереть результат всех своих усилий, а пересилить себя и сдернуть завесу может только по-настоящему храбрый человек. Над этой мыслью Том размышлял довольно долго, с нетерпением поглядывая на настенные часы в кабинете трансфигурации.

Он тянул до последнего со своими подозрениями и обещаниями. Слизнорт все еще не знал, почему получил от Дамблдора отказ, но и не давил на Тома, словно чуя, что его сейчас лучше не трогать – что-то происходит внутри него, что-то серьезное и совсем не детское. Но было видно, что стремительное расширение способностей Тома его не только удивляло, но и вызывало опасение. Поразительно, но почему-то даже этот заметный в его глазах страх плохого развития событий не мешал ему упрямо вести дело до конца. Слизнорт по неизвестной причине решил, что лучше его контроля ничего не может быть.

Однако Том не слишком переживал из-за предстоящего дела. Мелисса и Руд стали его верными спутниками, вместе с ним хранящими тайну крови. Чужое доверие и их решительная готовность идти рядом с ним не могли не подкупить.

– Ты в самом деле не хочешь отомстить Эрни? – спросила Мелисса.

– Ты поняла абсолютно верно.

– Не расценит ли он это как возможность препирать тебя еще раз? – предположил Руд, хорошо знающий, из чего слеплен Эрни Розье.

– Нет, – возразил Том, – он подумал, что звание полукровки оскорбит меня, и он сможет этим воспользоваться. Но он не подумал об очевидном. Если я – полукровка, и он выбирает меня своим врагом, то признает меня равным, а это рушит все его представления о важности статуса крови.

Тома окружило ликование.

– Мы продолжим наши исследования? – Руд достал из сумки огромную книгу, покрытую слоем пыли, – Боюсь, моей семье не понравятся наши выводы, но отрицать все, что мы раскрыли, будет глупо.

Мелисса долго смотрела на Лестрейнджа пытливым взглядом, но так и не удержалась от вопроса, что было свойственно ее натуре:

– Я никогда не спрашивала, но… почему для тебя это так важно?

– Это стало важным не так давно, – голос Руда стал тише и загадочнее, – я понял, на что Слизнорт намекал нам все это время. Мы живем не своими целями. Моя семья не хочет видеть правду и желает по-прежнему ограничивать свой мир, в который они спрятались, как в кокон. А я на самом деле этого не хочу: мне нравится искать истину, задаваться вопросами и, если ради этого нужно чем-то пожертвовать, то я готов. Меня совсем не расстроит, если из-за рассказа о том, что кровь не так уж и важна, на меня обозлятся, ведь я знаю правду, и это главное.

Том слушал Руда внимательно и молча, почти безусловно соглашаясь с ним. Руд вызывал уважение, искреннее, хоть и проявляющееся сквозь нежелание признавать его правым.

– Ты прав. Я считаю, что ты останешься в выигрыше, если продолжишь и дальше изучать этот вопрос.

А потом будто для самого себя добавил:

– Если мы не станем строить планы на это мир, то за нас это сделают другие.

– Если мы не прекратим занудничать, то опоздаем, – пропела Мелисса и помахала расписанием, – у нас еще зельеварение!

– Я помню, – отозвался Том и наклонился к Руду, – не забудь про мою просьбу.

Руд кивнул и стал серьезнее.

Мелиссе не стоило большого труда понять, что прямо перед ней стоят члены какого-то заговора. Исподтишка мелькавшие хитрые взгляды, немые знаки, напоминания про обещание – все признаки того, что Том и Руд намереваются провести день очень продуктивно!

– Вы не хотите объяснить, что происходит? – строго спросила она, – Только не говорите, что это как-то связано с подземельем. Мы заклялись не ходить туда, помните?

– С подземельями покончено, – пообещал Руд.

– Это не связано никак с Хогвартсом, – Том посмотрел на окно, по которому играли солнечные блики, – мне нужно ненадолго отлучиться, а Руд поможет мне.

Из кармана мантии Руд вытянул два небольших мешочка.

– Порошок мгновенной тьмы, – объяснил он разгневанной Мелиссе, – ты поможешь?

– Ну конечно. Начинает обижать, что я узнаю обо всем последняя. Это несправедливо, тем более я могла предложить и свои идеи, не менее хорошие. Том, прекращай думать, что умнее тебя никто ничего не может предложить.

Том хотел было возразить, но из его рта вырвался лишь короткий вздох. Прозвучала истина, с которой было бы глупо спорить.

– В следующий раз я обязательно выслушаю ваши идеи, а пока… – он начал озираться по сторонам, – действуйте по моему плану. Я вернусь до ужина в любом случае.

Выйти из замка незамеченным было невероятно сложно: повсюду летали призраки, пристально следящие за вверенными территориями портреты служили ушами и глазами директора, да к тому же ученики, как и любые другие подростки, обладали необъятным любопытством, и уходящий посреди бела дня Том мгновенно бы приковал к себе лишнее внимание. Чтобы разрешить данную проблему он использовал все свойства истинного слизеринца: находчивость, решительность и умение находить полезные артефакты и вещицы.

В начале урока в кабинете зельеварения произойдет взрыв черной мглы, который никому не навредит, разве что устроит панику, на что и был расчет. В воцарившемся переполохе исчезновение Тома останется незамеченным, а это и было его конечной целью. Спустя десять минут взрыв повторится на лестничном пролете у кабинета директора – чтобы подкрепить результат.

Том подумал, что умение добиваться своего за счет малых жертв пригодится ему в будущем, а Руд это только подтвердил.

Когда гонг пробил три часа дня, гул из коридоров перекатился в кабинеты, а Том, тихо крадучись, подбежал к узенькой дверце, предназначенной для персонала. На улице он встретился с привычным ветром, покачивающим ветки почерневших за зиму, промокших деревьев, и зябко закутался в мантию, на которую наложил согревающие чары. Снег уже почти растаял, грязь иссушилась под ослепительным солнцем, греющим совсем не по-весеннему. Даже дышалось легче.

Аппарировать удалось не с первого раза. Том был в этом малоопытен и немного расстраивался, что еще не стал первоклассным магом. Ему всегда хотелось делать все побыстрее, чем остальные, и желательно лучше – раньше это было вызвано неуверенностью, а сейчас – нервозной нетерпеливостью. Том мучился в предвкушении.

Он перенесся в маленькую деревушку, когда-то процветавшую, судя по старым ржавым вывескам на низеньких домах. Безлюдность немного пугала. На раскидистых деревьях сидели вороны и зорко следили за ним. Дома, окруженные хлипкими заборами, тесно жались к друг другу. Все в этом месте носило отпечаток забытости и убогости, серой и угрюмой.

Робко шагая по лужам, чувствуя, как вода забирается в ботинки, Том шел, читая выцветшие таблички с номерами и названиями улиц. Сердце щемило из-за запущенности окружающего пейзажа. Когда этот городок превратился в рухлядь? Давно ли жителям стало все равно на условия, в которых предстояло жить? Почему они перестали сажать под окнами клумбы ярких цветов, почему махнули рукой на крошащиеся кирпичики на стенах?

Когда он оказался перед деревянной табличкой с почти бесцветной цифрой семь, внутри него все болезненно сжалось. Том провел рукой по мокрым листьям лозы, обвившей забор, и понял, что пришел зря. Его надежда угасла.

Стекла в доме были разбиты, сквозь них гулял ветер. Белая краска на покосившейся двери давно облезла, образовав некрасивые проплешины. Черепица обросла мхом. Двор пророс высокой травой и сорняками, лишь у небольшого деревянного порога, уже сгнившего от сырости, виднелись еще живые кусты с нежно-желтыми цветами, растущими на удивление пышно посреди разрухи и непогоды.

Отворив скрипящую низкую калитку, Том прошел к кусту, растущему у самого дома, и заглянул в зияющую дыру окна. Внутри дома поселилась грязь и паутина, свисающая с потолка до самого пола. На полу виднелись залетевшие через окно зеленые листья. Он порывался открыть дверь, но его отговаривал внутренний голос, шепчущий, что ничего внутри этих стен его не обрадует, а только обнажит еще большую утрату этого дома.

– Не стоит грустить. Этот дом не заселяли счастливые люди, зачем вы вернулись сюда?

Том оторопело обернулся и увидел перед собой не кого иного, как Слизнорта. Профессор положил ему руку на плечо, как бы останавливая любые возникшие возражения.

– Убедиться.

– В чем?

– Что мне больше не нужно копаться в прошлом. Что с ним покончено, – Том отошел в сторону и спустился обратно на траву.

Он только что обрел смирение.

Слизнорт последовал за ним. В молчании они дошли до дороги и только тогда посчитали, что вновь можно разговаривать, словно испытывая неловкость перед заброшенным домом, который теперь уж точно их не услышит и не обидится.

– Джин подсказал вам адрес? – спросил профессор, хмурясь.

– Да, – Том странно улыбнулся, – полезные знакомства.

– И вас ничего здесь не испугало? Ничего, кхм, не расшевелило какие-то эпизоды в ваших воспоминаниях?

– А должно было?

Ответа не последовало. Слизнорт явно не желал доверять Тому подробностей и вообще не спешил делиться своими мыслями, но что-то шло не так. Он иногда оборачивался к нему и чуть приоткрывал рот, а потом одергивал себя, резко ускоряя шаг. Том измаялся в этой неопределенности, гложащей его со всех сторон.

Между ними накопилось много тайн, не пора ли выворачивать карманы наизнанку?

– Профессор, у меня много вопросов к вам. Я кое-что обдумал, – Том нагнал Слизнорта и слегка дернул его за рукав, – пообещайте, что вы ответите честно.

– Том, я… А вы уверены, что будете счастливы от услышанного? Иногда лучше оставаться в неведении, – осторожно уточнил Слизнорт.

– Не отговаривайте меня. Куда мы идем?

Крайний дом деревушки уже остался позади них, а впереди – лес, темный, густой и веющий отчуждением. Над ним возвышалось хмурое небо, на котором кучковались грозные облака. Вороны резко взлетели, взмахнув крыльями, и закружили, как неугомонные. Увиденное напрягло Тома. В одну секунду его руки заледенели, а кончики пальцев затряслись.

– Скажите, Том, вы злитесь на свою семью? – спросил Слизнорт, не останавливаясь.

– Злюсь? – Том не ожидал такого вопроса и не понимал, к чему его ведет профессор. Это пугало, – Возможно, раньше. А сейчас я просто не понимаю их. Вы их знали?

– Нет, но наслышан. Почему вы злились?

Ветер начинал бушевать. Соринки пыли попали в глаза, заставив заслезиться. Том протер их кончиком мантии, ощущая нарастающую тревогу: что-что, а идти прямо сейчас в лес ему не казалось хорошей затеей!

– Я думал, что они бросили меня. Иначе почему они не оставили в напоминание о себе ничего? – произнес Том с горьким упреком, – Профессор, нам не стоит остановиться? Я не пойду туда.

– А вы не думали, что они просто не хотели, чтобы эти напоминания вас тяготили?

– Профессор?

– Ох, – Слизнорт опомнился и задрал голову наверх, – дождь собирается. Но мы ведь можем переместиться уже здесь?

– Вы хотели сказать, аппарировать? – Том настороженно смотрел, как из кармана пиджака профессор достает какую-то золотую побрякушку на цепочке.

Слизнорт покачал головой и надел цепочку на шею.

– Нет, именно переместиться. Вы сами все поймете, не переживайте… вот, наденьте ее и вы.

Хрупкое устройство, напоминающее затейливую сферу, заставило Тома не на шутку распереживаться о последствиях, ведь чем невиннее внешний вид, тем большего дьявола можно найти внутри – он хорошо это знал! В сознании Слизнорта творилась какая-то борьба, он очень спешил и, вместе с тем, каждый шаг давался ему с трудом, словно его ноги были закованы в невидимые кандалы.

– Хорошо.

Том послушно надел длинную цепочку и не успел даже опомниться, как земля под ногами исчезла в один миг. Что-то его подхватило, словно смерч, размывая окружающее пространство, а потом грубо бросило вниз. Голова закружилась от неожиданного перемещения в…

Где они?

Они стояли на мощенной площади, окруженной серыми строгими домами с распахнутыми окнами. Нависли сумерки – на улицах изредка показывались прохожие: мужчины в грязных рубашках и жилетках, женщины в чепчиках и старых фартуках. Шел мелкий косой дождь. Том с неподдельным любопытством озирался по сторонам, отмечая, что это место смутно напоминает ему приют, в котором он жил. Покатые острые крыши, скрипящие флюгеры, откуда-то доносилась мелодия, верно, кто-то слушал музыку.

– Где мы? – спросил Том.

– Вы сами поймете, – Слизнорт прикрыл рукой глаза, чтобы дождь не мешал ему, – смотрите вон на ту женщину.

К одному из многочисленных мрачных зданий еле переставляя ноги брела женщина. Ее жалкая фигурка, укутанная в полинявший платок, вызывала лишь сочувствие. В руках она несла корзину с пожитками. На нее искоса смотрел извозчик, прикуривая трубку.

– Кто она?

Слизнорт провожал женщину печальным взглядом вплоть до того момента, пока она не скрылась за дверью.

– Меропа Мракс.

Том пошатнулся. Его глаза, смотрящие обычно невыразительно и скрыто, широко распахнулись в немом потрясении. Глухота накрыла его с головой: скрип колес, плач младенцев, та мелодия – он не слышал ничего. Та женщина – его мать? Та женщина – предок великого человека? Было страшно даже попытаться представить, что же изорвало ее жизненный путь в клочья, что опустило ее в самый низ – до жизни в приюте для нищих.

– Она больше не живет по старому адресу? – Том попытался разглядеть Меропу сквозь мутные окна.

– Том, ее старый адрес – единственный адрес, – Слизнорт говорил очень осторожно и пугливо.

– Не понимаю…

– После того, как Меропа зашла в этот приют для обездоленных, она нигде больше не жила. Она умерла после родов.

Второй раз за день надежды Тома рухнули прахом.

– Но… мы в другом времени? – поник Том, опустив плечи, словно на них повесили тяжкую ношу.

– Верно, – подтвердил Слизнорт и, взяв его за предплечье, увел под навес.

Стук падающих капель, разбивающихся о полотно, отзывался эхом в ушах Тома еще долго. Раскрыть рот и вымолвить хоть что-то ясное было сложно. Он не сводил глаз с окон приюта, обреченно понимая, что исправить уже ничего нельзя. Это осознание разъедало его изнутри. Хотелось что-то выкрикнуть или куда-то броситься, но все, на что Том оказался способен в этот траурный миг – произвести неконтролируемый всплеск магии. Из его груди вырвались яркие красные искры и вихрем улетели в небо.

– У меня накопилось много вопросов к вам, профессор. Вы ответите на них честно? С недавних пор меня терзают подозрения и догадки касательно вас. Точнее, всего того, что начало происходить, – отдышавшись, решился сказать Том.

– Я не отвечу, я сам все расскажу. Люди часто держатся за прошлое, и наиболее частая причина этому – сожаление. Я тоже сожалею о своей ошибке. О том, что упустил важный момент. Мы с вами уже были знакомы, Том, вы тогда были постарше, а я – чуть моложе. И в отношениях с вами я совершил серьезную оплошность, которую и хотел исправить.

– Значит, вы вернулись в прошлое из-за чувства вины? Причем здесь я? – спросил Том, ощутив, как к горлу подкатывает ком.

– Я не нашел к вам правильный подход, – губы Слизнорта побелели, – недостаточно узнал вас, не обратил внимания на детали и по собственной глупости дал в ваши руки опасное знание, что погубило вас и тысячи других людей.

Погубило? Том вздрогнул.

– Погубило знание или я?

Слизнорт начал нервно теребить золотую цепочку.

– Вы оказались на многое способны, я не учел этого. Не подумал, что следовало бы вас оградить от некоторых вещей. Вы не плохой человек, вы лишь тот, кто не смог отпустить обиды. Я не хочу прививать вам чувство вины за то, чего вы в данный момент не совершили, но раз уж я поклялся говорить правду, то признаюсь, что ваши амбиции завели вас на опасную дорогу. Многие пострадали. И я вернулся, чтобы это предотвратить. Верите ли, но здесь я познакомился с вами и с замком заново. Вы другой, Том, не тот, кого я знал тогда.

– И каким же я был при нашей самой первой встрече?

– Потерянным. Тонущим в своем безумии, неизбежном, одиноком, когда никто не протягивал вам руку помощи, – Слизнорт спрятал руки в карманы и продолжал смотреть в окна приюта, – встретившись с вами во второй раз, я удивился, что вы так не похожи на того, кого я знал ранее. Я не хочу давать вам подробностей, они вам ни к чему. Вас наверняка беспокоит и зеркало, жаль, что в таких историях побочные эффекты неизбежны, но я потом все расскажу. И про Дамблдора, Том, не тревожьтесь, это лишь мое неуемное любопытство вкупе с поучительным намёком для вас.

До Тома еще не дошло полное осознание его деяний, еще не совершенных, но уже нависших над ним дамокловым мечом. Каждое слово, изреченное профессором, резало по нему ножом, хотя грубых формулировок не прозвучало, но было понятно, что в будущем Том совершил нечто ужасное, такое, что сподвигло профессора на столь отчаянный шаг. Это вводило в ступор, ведь Том считал себя совсем обычным. Даже посредственным, просто сиротой, которая хотела значить для мира чуть больше, но никогда не желала кому-либо зла, хотя…

Том уже ощущал нутром эти корни злодеяний, которые в будущем распустятся кровавыми розами.

– И если вы знали, что я могу совершить что-то плохое, то почему вы предоставили мне уроки легиллименции? Предложили планы на мир? – сложить цельную картину у него не получалось.

– Вас не поймать на мелкую наживку, – ответил Слизнорт, – я не хочу рушить ваши амбиции. Они – и дар, и проклятье, они могут лишить здравого смысла, а могут подарить миру волшебников сильнейшего и столь необходимого защитника от маглов. Я сделал все возможное, чтобы не сломить ваши стремления, привить вам понимание, что у вас могут быть приятели, которые вас оценят. Я не моралист, да и не самый хороший человек, но я всеми силами пытался помочь вам и остальным.

– Сэр, скажите, вы единственный, кто попытался вернуться в прошлое и все исправить? – Том задумался, ведь, если масштаб катастрофы и впрямь велик, то вряд ли только профессор предпринял попытку все изменить.

– Нет. Помните мужчин из бара? Когда мы аппарировали? Маховики времени запрещены и большинство из них уничтожено, это не говоря уже о единичных артефактах, способных перемещать на годы, а не часы, как остальные, но я смог достать уцелевший экземпляр. Вернуться в прошлое хотели многие, но их методы были слишком радикальными, я не мог этого допустить.

– Радикальными?

Небо темнело все больше, становясь угрожающе синим.

– Не отвечайте, я понял, – еле слышно ответил Том.

Шум дождя, заевшая мелодия, скрип колес – он не слышал их. В ушах стояло лишь свое же сердцебиение, быстрое, громкое. Все казалось зыбким и отреченным, это был самый непростой день в его жизни. Он вдруг потерял всякие ориентиры и не знал, что говорить и надо ли это делать вообще.