Текст книги "Теория Амбиций (СИ)"

Автор книги: Xo co

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Мисс Эйвери, увы, система устроена неудобно, – с искренним сожалением вздохнул Слизнорт, – написать эссе по стандарту займет меньше вашего времени, чем творческий проект. Вы же сами потом будете жаловаться на большую нагрузку.

– Но это так нудно… Задание с проникновением в Запретную секцию пока что одно из немногих, где можно чувствовать простор. Если вы понимаете о чем я.

– И пока что вы с ним не справляетесь. Потому что не можете договориться в угоду своему самолюбию или стеснению. Мистер Реддл и мистер Розье предложили хорошие идеи, но я не заметил от вас большой отдачи. Почему вы относитесь к этому, как к чему-то должному? Задание для всех.

– Не совсем согласен, я главный, – Эрни встал, излучая самоуверенность, – и если у вас есть идеи, то вы должны согласовать их со мной, иначе будет бардак.

Слизнорт миролюбиво выставил ладонь вперед и поднялся с кресла.

– Как хотите, однако предупреждаю, что можно потом пожалеть о решении брать инициативу только в свои руки. Доброй ночи. Мне пора.

Все поспешили разойтись по спальням. Одна из ламп погасла, и гостиная стала полутемной, так что идти без опасности упасть или ушибиться можно было только благодаря волшебным свечам, расставленым повсюду. Том поспешил за профессором, придерживая рукой карман мантии.

Они вышли в коридор, по которому гуляли свист и холод, и остановились у крутой лестницы. Вверху лязгали заколдованные доспехи – несменные стражи покоя и безопасности Хогвартса. Поговаривали, что они все увиденное и услышанное передавали директору Диппету.

– Как ваши успехи, Том? – спросил Слизнорт, зевая и поглядывая на часы, прикрепленные золотой цепочкой к брюкам.

– Не сказать, что есть видимый прогресс, – смущенно протянул Том, – но я нашел того, кто может оказаться полезным.

– То есть в вашем списке дел нет ни одной галочки, – подвел итог декан.

– К сожалению. Но я…

– Вы можете либо оправдаться отсутствием вдохновения, как любой недисциплинированный человек, либо начать действовать. Не вижу причин сидеть в засаде.

…Но я не успеваю спать.

– Вы сказали, что мне нужны знакомства. Пока что я думаю как мне разом заполучить как можно больше друзей, – Том решил поделиться своими соображениями.

– А зачем вам больше? – непонимающе уставился Слизнорт, – в Слизерине много толковых людей, но вам же еще нужны и те, кто не будет висеть у вас на шее, а будет сам предлагать решения. Скажите, я заметил, что сегодняшнее ваше предложение вы не стали скрывать, как в прошлый раз. Это часть плана?

– Мне бы хотелось, чтобы все знали, что на случай, если их чем-то не устроит Эрни, то есть я.

– Слизерин явно ваш дом. Шляпа не ошиблась, кто бы не говорил о глупости системы распределения, она редко ошибается.

Комплимент добавил Тому энтузиазма. Этот день был тяжелым, полным острых моментов, но сейчас все испарилось. В теле поселилась давно забытая легкость.

– Я могу раскрыть детали, – сказал Том, прислушиваясь к посторонним звукам, пробивающимся сквозь потолок.

– О нет, оставьте подробности при себе, – запротестовал Слизнорт, – оставаться в неведении мне интересно.

Том вернулся в спальню, наполненный чувством окрыленности. Не столько от похвалы, сколько из-за предчувствия нарастающей интриги. Ему не сразу стало ясно, что Слизнорт тонул в преподавательской скуке – и Том, и навязчивая идея найти способ спастись от маггловского влияния были своего рода аттракционом и наполняли его жизнь смыслом.

На следующее утро он проснулся на рассвете. Соседи еще мирно спали. Том всегда вставал самым первым: выгладить рубашку, пригладить вихры, собрать сумку, повторить уроки и ни в коем случае не опоздать на первое занятие. Такова цена репутации.

Но только этим утром Том окончательно понял, что за этими действиямм кроются его попытки компенсировать смутное происхождение.

И именно эта цель подняла его с кровати намного раньше обычного. Сложив в сумку тяжелые учебники, свитки, острые перья и трубу, Том повесил ее на плечо и на носочках вышел из факультетной гостиной, которая тоже спала вместе со своими обитателями.

Конечно же в такую рань библиотека была безлюдна. Она и в полдень-то пустует, чего можно было ожидать ранним утром? Книжные ряды, стоявшие в простенках между огромными окнами, пестрели разноцветными корочками. На мятом кресле спала сидя мадам Пинс, по слухам ей было больше сотни лет и будто бы она никогда не покидала читального зала. Том спокойно проскочил мимо нее и задумчиво провел рукой по корешкам книг.

Фамильное древо Гринграсс. Все, кто насолил роду Малфоев. Изгнанные чистокровные. Забытые великие фамилии. Краткая сводка из газеты Пророк за 1925-1928 гг.

Том взял их все, хотя он точно знал, что в первых двух не найдет нужной информации. Но уж больно ему было интересно порыться в чужих семейных тайнах. Пусть и весьма условных, ведь настоящие тайны в книгах не раскрывают.

Он сел за стол у окна, зажег лампу с зеленым абажуром, пусть нужды в ней не было, и жадно впился взглядом в желтоватые веткие страницы, исписанные черными чернилами. Уже давно он во всех доступных источниках искал фамилию Реддл, но не нашел ее даже в задрипанном некрологе забытого журнала. Теперь Том понял, что все время искал нити своего рода неправильно.

Марволо. Нужно двигаться от этого имени. В мире магглов мужчин по имени Марволо едва ли было можно встретить. В телефонном измятом справочнике директрисы приюта Том никогда не видел его, что подталкивало к выводу, что имя Марволо относится к волшебному миру, а это сильно упрощает задачу. На миллионы магглов приходится десять волшебников. В Хогвартсе многие чистокровные и полукровки носят имена своих родственников, и среди них тоже нет ни одного Марволо. Теперь Том был уверен, что благодаря редкости имени, найти родственников будет существенно легче и шанс ошибиться мал.

Профессор Слизнорт был прав. Чтобы чего-то достичь, не нужно ждать таинственного наваждения или озарения, нужно лишь взять свои действия под контроль.

Звонкий гонг призвал всех на завтрак, но Тома это ничуть не испугало. На его лице застыла сосредоточенность. Указательный палец ткнул в одну из строчек.

Марволо Мракс приговорен к шести месяцам Азкабана за причинение вреда сотруднику обеспечения магического правопорядка Бобу Огдену.

========== Урок 5. ==========

Комментарий к Урок 5.

Автор – слепой. А это значит, что вместо кнопочки черновик он иногда тыкает в опубликовать.

Если вы откроете главу и увидите, что она очень маленькая – закройте этот ужас и забудьте

приходят люди в черном

Неуверенность губит людей. Великие писатели, художники и ученые умирали в нищете и среди чужих из-за нее. Неужели вы выбрали это?

После занятий третий курс факультета Слизерина собрался в читальном зале, залитом солнечным светом. Все расселись за длинными дубовыми столами в ожидании Эрни, который задерживался у декана. Пролистывая книги и периодически кидая взгляды на часы и престарелую пугливую библиотекаршу, студенты томились в нетерпении и легком раздражении из-за косых взглядов, и, что самое удивительное, этими взглядами их награждали не только гриффиндорцы или когтевранцы, но и ребята с их же факультета. Не то чтобы это было странно, такая реакция вполне ожидаемая, когда Слизнорт уделяет им гораздо больше внимания, чем остальным, но все равно им было немного не по себе.

Всему Хогвартсу стало понятно, что слегка чудаковатый декан Слизерина делает на них особую ставку, и это не могло не отразиться на поведении. Третий курс вдруг стал на путь к привилегированному положению. Конечно, не благодаря лишь удаче, а ценой кропотливого труда. Слизнорт и видеть не хотел отметки ниже выше ожидаемого, а если кто-то их и получал, то несчастного ждала самая продуктивная суббота в его жизни. В гостиной не осталось пустых полок – Слизнорт заставил их древними томами по продвинутой магии с условием, что прочесть хотя бы десять за полугодие должны все. Именно эта библиотека обеспечивала досугом отстающих в их особую субботу.

Такое различие заметно встряхнуло не только весь факультет, но и весь замок. Появилось соперничество. Оно и раньше существовало под видом ежегодного соревнования за баллы, но теперь стало несколько иным. Появился азарт, а он повлек за собой работу над стратегиями и невольное понимание, что есть победители и проигравшие, и позиция первых до безумия притягательна.

Гриффиндор отбросил проказы в сторону и не на шутку занялся учебой. По вчерам стало тихо – все сидели за уроками и не пренебрегали дополнительными занятиями. Пуффендуй стал активнее проявлять себя, Когтевран не отставал. Слизерин, годами сидевший в неком затишье, пусть и не теряя своего статуса, внезапно стал серьезным конкурентом.

Однако промелькнуло различие. На других факультетах никого не выделяли. На Слизерине же, декан, действуя по своим особым соображениям, не скрывал, что, будучи истинным слизеринцем, он хоть и ратует за всех своих подопечных, но преимущественно его интересуют личности, которые готовы разделить степень его… К этому еще не придумали названия. Просто обозначили, что Слизнорт человек одаренный, широких и нестандартных взглядов, и нужны ему люди такие же. На будущее.

– Меня задержали! – вбежал Эрни, на бегу скидывая сумку на кресло.

– Держи.

Мелисса выступила вперед и протянула Эрни свиток.

– Это все способы, испытанные гриффиндорцами, – пояснила она, – соответственно, пробовать их мы не будем, пустая трата времени.

– Не хочу вас расстраивать, но здесь почти все, что нам в принципе известно, – заключил Эрни, хмуро глядя в написанное.

– И что тогда?

– Надо…подумать. Давайте соберемся.

Слизеринцы сконцентрировались у широкого каменного подоконника. От яркого света многие сощурились и приставили ладони ко лбам, спасая свои глаза. Эрни сел прямо на подоконник, скрестив ноги по-турецки, и подпер узкий подбородок кулаком. От него исходила особая энергия целеустремленности и задора, глаза горели, тело немного покачивалось, как маятник. Он посмотрел на задумчивую фигурку, стоящую позади толпы, и что-то ему не понравилось – она вела себя слишком отстраненно. Это был Том. Как всегда, безупречный внешний вид, ничего лишнего, никаких побрякушек, какая-то незнакомая, для самого Эрни, аскетичность, неизвестно чем вызванная – все это начинало его пугать.

Эрни наконец понял, что интуицию стоит послушать. Она нашептывала ему, что Том Реддл вряд ли ограничиться ролью умного помощника, уж слишком много в нем чувствовалось большой воли и скрытой опасности.

Сам Том, сделал вид, что по-прежнему увлечен слушанием общей болтовни, на деле же он вел неслышный диалог с самим собой. И по какому-то таинственному наитию он вдруг уловил мысли Эрни, ощутил их на расстоянии.

– Мерлин, неужели у меня получилось? – мысленно спросил он, покрываясь мурашками, – легиллименция по учебникам Слизнорта продвинулась гораздо дальше, чем по учебникам школьной программы.

Том решил повторить это. Он опустил вдумчивые глаза вниз, выставил на лице тень безразличия и направил все усилия, чтобы опять проникнуть в сознание Розье. Для этого он привел свой разум в порядок, освободил его от всего лишнего и навязчивого и представил себя стрелой, которая должна разбить вазу, чтобы развеять заключенный в нее прах.

Легиллименция – искусство сложнейшее, которое освоила ничтожно малая часть магов. Большинству она не давалась лишь потому, что они не обладали организованностью, ни в каком виде. В их головах творился хаос, царили алчные желания, жажда признания притупляла мозг, мешала сосредоточиться для конкрентной цели. Том совершил это открытие только этим утром. Это утро вообще обозначилось для него началом чего-то масштабного и необычного. Он осознал, что неуверенность и непонимание своих истинных желаний мешали ему найти в жизни место. Он еще не нашел его, не до конца, но впервые нащупал нужные нити.

Разум Эрни впустил его.

Желание признания, постоянное ожидание чужого одобрения, страх быть отстающим – вот, что обнаружил Том и что он записал в личный список качеств, которых следует избегать. Страшные зависимости руководили Эрни. Том сам недавно был близок к ним, но периферии уберегли его.

Том прекратил. Пора заняться другим делом. Сначала на ум пришло слово «помощь», но его сразу же отвергли. Помочь своему курсу выиграть соревнование – не столько помощь, сколько собственная лестница наверх. Он протиснулся сквозь галдящую толпу прямо к Эрни и посмотрел на лежащий помятый лист, исписанный мелким нервным почерком с завитушками.

Заклинания взлома, конечно же, отвергли, как и любые другие заклинания, занесенные в реестр разрешенных.

Подстава.

– Может, грубой силой? – неуверенно кто-то предложил.

– Чепуха, – Эрни поморщился.

Настроение у всех резко стало подавленным, но решительность и упорство были неотъемлемыми чертами Слизерина, и сегодня никакого исключения, ожидаемо, не было. Хитрый прищур, многообещающий блеск в глазах – одинаковое выражение застыло на лицах у всех.

– А что, если… – Мелисса выпрямилась и медленно обвела всех глазами. Что-то в ней разгорелось, – если они знали, что мы так поступим и специально изобразили немощность заклятий?

– Эйвери, ты мыслишь явно в нужном направлении, – похвалил ее Розье, выглядевший уставшим, что было неудивительно, ведь это обыденное состояние после сеанса легиллеменции, – тогда предлагаю попробовать эти заклинания, причем можно составить разные комбинации, и тогда приступить к плану Б.

– План Б? – спросил Руд.

– Мозговой штурм. Нам пока это не светит.

Том, повинуясь одному только замыслу и дальше поддерживать образ несменного помощника, присоединился к тем, кто занялся заклинаниями. Еле преодолевая нависшую скуку во время махания палочкой, он думал совсем о другом. Думал наперед – этому важному навыку он обучился сам, и именно это умение подсказало ему, что показывать трубу пока не стоит. И что вряд ли Гриффиндор предусмотрел тот вариант событий, о котором запереживала Мелисса.

– Итак, – Том приказал себе сосредоточиться на цели и крепче сжал палочку, – если будущий властитель мира и защитник магов от маглов не справится с таким простым заданием, то это будет крах. Подумай, есть комната, о существовании которой всем известно и некоторым людям необходимо иногда посещать ее. Соответственно, она обладает особой системой защиты, а у любой системы есть слабое звено.

Неопределенность сплотила всех еще больше. За ужином факультет Слизерин присутствовал лишь физически. Никто из них не разделял всеобщего восхищения новыми украшениями в преддверии празднества освобождении магов от гнета в 1306 году: ночное небо на потолке мерцало цветными вспышками салюта, линии флажков распростерлись над всем залом, на столах выставили необычные подсвечники – миниатюрные фигурки ведьминских шляп.

Слизеринцы даже не притронулись к праздничному ужину. Третий курс разместился за краем стола, у входа, подальше от преподавательского взора. Они и дальше обсуждали новые способы проникновения в секцию. Их энтузиазм подхватили и студенты других курсов – пятикурсник Жан Аббот милостиво предложил перочинный ножик с позолотой и вставленным в него мелким рубином.

– Он вскрывает сложнейшие замки, – сказал он, ловко покручивая ножик в руке и самодовольно им любуясь, – подарок дяди.

– А это оборотное зелье, – рыжеволосая девушка протянула хрустальный бутылек прямо в руки Розье, – можете перевоплотиться в кого-нибудь, кому Пинс могла бы раскрыть секрет.

– Если и это не сработает, то вывод будет только один, – заключил Руд, ковыряя вилкой в запеканке, – система безопасности работает отлично, и директор Диппет может и дальше спать спокойно.

Эрни отодвинул от себя медный кубок. Том, сидевший напротив, посмотрел на него исподлобья, не прекращая разрезать омлет на мелкие кусочки.

– Я же не один был удивлен, что совет согласился на это? – спросил он, постукивая пальцем по щеке.

– Э-э-э, – Руд потер переносицу и неловко улыбнулся, – ну там… вряд ли есть что-то очень опасное. Конечно, книжки оттуда содержат очень редкую информацию о темнейших ритуалах, но едва ли мы сможем беспрепятственно их прочесть. Это не может быть простым, согласны?

– Пароль или чары, – предположил пятикурсник.

– А что, если… – Эрни нахмурился и перевел взгляд на преподавательский стол. Директор молча слушал болтовню профессоров и поглядывал на входные двери. Дамблдор и Слизнорт сидели у самого края и вели гораздо менее оживленную беседу, – как думаете, кому понадобилось это соревнование?

Том вздрогнул и с досадой подумал, что ему очень жаль, что он не умеет затыкать людям рот силой мысли. Это сейчас было бы очень кстати. Розье неожиданно стал наращивать свой потенциал сильного соперника.

– Директору школы и попечительскому совету, – торопливо сказал он, – в прошлом много студентов попадали в неприятности из-за каких-то косяков или грубых прорешин. Сейчас решили это исправить.

– Том, скажи, ты правда умеешь верить на слово?

Вот черт!

Том отложил вилку и взглянул на Розье. Тот скрестил руки на груди и смотрел на него с нескрываемым вызовом, скривив губы.

– Неужели он догадался, что я использовал легиллеменцию? – внутри Тома нарастала тревога, заполняющая его до самых краев.

– Я умею. Когда это очень надо, – двусмысленно ответил Том и расправил плечи.

Остальных настигло замешательство – они не совсем понимали, о чем идет речь, но догадались, что это не дружеская перебранка, а что-то совсем другое, и лучше не вмешиваться. Эрни хмыкнул.

Возможно, они бы продолжили упражняться в хитрости и подкладывать друг другу ловушки, но ужин уже почти закончился и к столу подошел сам Слизнорт. Это было странно, как минимум потому, что так не принято – профессора не подсаживались к своим ученикам и намеренно сохраняли дистанцию. Этот жест удивил и директора, который, впрочем, был слишком занят и прошел мимо, и Дамблдора, подарившего Слизнорту взгляд, полный вопросов и недоумения. Что происходит между этими двумя?

Слизнорт сел неподалеку от Тома, не давая ему никакого намека или хотя бы приветствия.

– Как ваши успехи? – спросил он, оглядывая с какой-то необычной удивленностью ученический стол.

– Ни одно из заклятий не подошло, – Эрни перестал зачарованно смотреть на Тома и вернулся в стадию удальства, – но нас это не остановит.

– Мы считаем, что палочки нам не понадобятся, – добавила Мелисса.

Она заправила выбившийся локон за ухо, и в этот момент Тома кольнуло незнакомое до этого чувство, что ему очень не хватает прошлого общения с ней, не тесного и построенного на абсолютном доверии, а какого-то спонтанного и немного сумасбродного.

– Вы так выжидающе смотрите, ждете подсказки? – Слизнорт издал кроткий смешок, – при всем том, что я искренне готов отстаивать каждого своего ученика, я ни за что не стану снисходительным, так что не ждите намека.

– Разве не в ваших интересах, чтобы мы выиграли? – спросил Руд.

– В моих интересах, чтобы выиграл лучший, а не тот, кому повезет.

– Резонно.

Слизнорт выслушал каждого, но только слушателем и выступил, в этот раз он даже приберег свои колкие советы, и это запутало Тома, однако, вот так, при всех, он не мог и голоса подать. Эрни начинает о чем-то догадываться, и Тому лучше делать вид, что он невидимка, причем очень молчаливая и нонконформистская.

– Профессор, – обратился Эрни, выдержав паузу, – если мы не найдем способ, то все закончится тем, что директор убедится в надежности системы и все?

– И я буду убежден в том, что никто не приложил должных усилий, – невозмутимо добавил Слизнорт.

– Но раз способа нет… – пробовал возразить Эрни, входя в какой-то раж, похожий на чистой воды вредничество.

Но Слизнорт бесцеремонно перебил его.

– Он есть, иначе я бы не настаивал.

– Вы его знаете?

– Я слизеринец, я не могу не знать такой простой вещи, что решение проблемы есть всегда, просто большинство людей не в состоянии выйти за рамки воображения. Это, видите ли, требует усилий.

Мозг Тома кипел от количества информации, которую он получил. Том почти не дышал и не шевелился, замер статуей, даже был таким же белым и строгим, словно мрамор. Мир определенно круто менялся прямо на его глазах, все таинственные события, встречи, мимолетные слова влетали в него острыми осколками, а он едва поспевал все запоминать и анализировать.

Кажется, Дамблдор неспроста отказался от предложения припугнуть маглов, чудовище в зеркале появилось не по случайности, их визит на Косую Аллею не ограничился одной лишь покупкой трубы. Может, и Том подошел к профессору в выходной не по своему желанию, а по какому-то другому внешнему наитию?

Зарытый в горе сомнений и ожиданий, Том и не заметил, что в зале он остался один на один со Слизнортом, который бережно протирал корпус золотых часов и никуда не спешил.

– Задумались?

– Есть над чем, – не скрыл Том.

– Дамблдор?

– Я еще не приступал к этому пункту плана.

– Секция?

– Не очень меня волнует. Скорее, все то, что окружает это обстоятельство.

Том выглядел печальным и одновременно энергичным, будто какая-то горькая новость заставила его вести себя решительнее. Он поправил спадающие на глаза черные пряди волос и флегматично почесал кончик тонкого носа. Слизнорта его состояние ввело в искреннее замешательство, которое и замаскировать-то было нечем, такое оно было неожиданное.

– Вам не дают покоя причины, – угадал Слизнорт, – это очевидно и совсем не возмущает меня. Было бы гораздо хуже, если бы вы о них не задумались. Я не буду настаивать на признании, что конкретно вас насторожило, но, если вы вдруг захотите это озвучить, то мои уши доступны для вас в любое время суток.

– Сэр, – Том сложил руки в замок, и уголки его губ приподнялись, – помните, как в прошлый раз вы сказали мне, что не хотите вникать в подробности, чтобы не сбить интерес? Так вот, я тоже не хочу разрешить загадку, всего лишь спросив о ней.

– Вот поэтому я и связался с вами, Том.

– Только поэтому? – улыбка Тома стала шире и лукавее.

– А вы сегодня смелый, но только со мной. Не пора ли начать вести себя поотважнее и с другими?

– Рискованно.

– Чем?

Том предпочёл бы скрыть это, но было уже поздно. Он лично, собственными руками, положил начало пути к величию, могуществу и тайному знанию, а потому шаг назад был уже невозможен. К тому же, Слизнорт не имел привычки болтать и доверил ему часть своих секретных помыслов.

– Я встаю каждое утро на два часа раньше, чем остальные, – тихо сказал Том, чертя пальцем по столу треугольник, – в выходные дни дополнительно занимаюсь. Я стараюсь делать все идеально: пишу аккуратным почерком, мои ответы точны, а рубашки – все без единой складочки. Я оттачиваю свои навыки до того момента, пока не не смогу достигнуть идеала одним небрежным жестом. И если вы думаете, что здесь спрятан перфекционизм, то ошибаетесь.

– Попробуйте меня переубедить, – сказал Слизнорт.

По его лицу было сложно сказать, о чем он думает, насмехается ли или беспокоится.

– За моими плечами не стоит богатая влиятельная семья, которая заступится за меня. Я не могу присоединиться к общему разговору о зимних каникулах, потому что провожу их в замке или приюте, а не в поместье. На моих пальцах никогда не было надето ни одного кольца, а салфетки для ужина я впервые встретил здесь. Прибыв в Хогвартс, я почувствовал себя ограниченным. Что-то сковывало мою свободу.

– И вы решили просто компенсировать свой социальный статус? – Слизнорт вдруг возмутился и покачал головой, – Том, это в корне неправильно. Вы не должны молчать только потому, что не имеете таких же материальных благ! Я живу в этом мире довольно долго, и поверьте моему опыту, если бы я ориентировался в знакомствах только на финансовую и статусную составляющую, то вряд ли жил бы такой жизнью, о которой мечтал.

– Вы разве мечтали быть учителем? – скепсис прочно впился в Тома.

– Нет, кое-что другое, впрочем, сейчас не об этом, – Слизнорт наклонился вперед. Морщины на его лбу выступили сильнее, – я могу оценить по достоинству людей, которые стремятся совершенствоваться, но я поражен тем, что вы приняли дурацкие правила этого мира. Неуверенность губит людей. Великие писатели, художники и ученые умирали в нищете и среди чужих из-за нее. Неужели вы выбрали это?

– В этом мире слишком много людей, придерживающихся этих правил, и пока что я не в силах изменить их, понимаете? Я могу сколько угодно возмущаться и жаловаться на несправедливость, но ничего от этого не изменится. Да и… материальные блага, как вы сказали, даже состоятельных людей не уважают. Я видел газеты, в которых про них печатают грязные сплетни. Я вам признаюсь, что если бы мне предложили поменяться местами с Эрни Розье, то я бы отказался.

– Интригующе. И почему?

– Все они зависимы, обвешаны ожиданиями и легко заменимы, – глаза Тома стали ясными, словно подтверждая, что его признание самое искреннее, – богач из министерства господин Розье хоть и является важным лицом, которому льстят, лишен настоящего уважения. Я же хочу быть тем, кому замены нет. Я не хочу зависеть от чужого мнения, от чужих ожиданий, я хочу быть настолько ценным, что людям будет невыгодно строить мне козни. И для этого мне не нужны деньги и родственники. Мне нужно стать мастером.

– Признаться, это замечательная мысль, – Слизнорт заметно воодушевился и расслабился.

Свечи в зале остались гореть только над слизеринским столом. Зал погрузился в загадочный полумрак, разрушаемый лишь мягким свечением под потолком, необычайную тишину, прерываемую свистом ветра за окном и треском огня в каминах, обвешанных гирляндами. Блюда со стола по волшебному мановению исчезли.

– Очень мудрая, хотя мудрость это и весьма…специфическая. Вы, оказывается, не романтик, громким речам об идеальном мире и перевоспитании не верите, – подытожил профессор, постукивая костяшками пальцев по столу, – это заслуживает уважения, однако в любом мастерстве нужна смелость. Без нее никто не способен сдвинуться с места. Вы можете нарисовать шедевральный пейзаж, но толку, если вы прячете его в спальне? Люди часто идут за образом, оболочкой, а наполненность – уже дело вторичное. В вашем же случае, все наоборот. Эрни успешен благодаря харизме, а вот на что он на самом деле способен – никому неизвестно, мне в том числе.

– Было бы глупо проиграть из-за того, что не построил новый образ, – горько признал Том, – но вы же понимаете, что я не тот, кто будет со всеми весело общаться и шутить?

– А надо? – Слизнорт приподнял одну бровь.

– Судя по вашим словам…

– Вы неверно их истолковали. Вы выбрали весомый вариант стать мастером, человеком, уважение к которому построено на заслугах, и вам нет нужды строить из себя клоуна, ровно также, как и скромного обычного мальчишку. Пусть все видят и чувствуют, что вы есть что-то значимое, хоть и молчаливое. Вам пора убрать привычку ретироваться после каждой неловкой ситуации и начать проявлять напор. Внутри вас – огонь, так дайте ему помочь вам. Выпустите его.

В спальню Том вернулся очень поздно и устало рухнул на кровать, утыкаясь носом в мягкую подушку. Он заснул сразу же, даже снов не видел, а проснулся самым первым, как и всегда, и снова отправился в библиотеку, но теперь уже в отделение архива. Он пролистал не меньше сотни пожелтелых от времени газет с самыми нелепыми названиями в поисках конкретного имени.

– Марволо… – шептал он себе под нос, перебирая пальцами ветхие страницы с выцветевшими чернилами, – …Мракс.

В нем проснулась слепая надежда. На что именно – он не знал, но казалось, что ему станет легче, если его прошлое приобретет более четкие черты. Ему надоело скрывать ту неопределенность, которая висела над ним грозовым облаком и портила существование. Том и не мог нормально объяснить, почему он должен исправить это недоразумение, просто опирался на интуицию, а она в последние дни проявляла себя очень активно.

Последующие пару недель выдались сумасшедшими. Он почти не выходил во внутренние дворики, где устраивались игры в снежками и другие зимние забавы, предпочитая вместо них отправляться со Слизнортом на Косую аллею, чтобы навестить его таинственных знакомых, получить пару уроков по древним ритуалам и выпить ромашковый чар в баре.

Его радовали собственные успехи в легиллеменции – это было невероятно. Изворачивать чужие души наизнанку и постигать сокровенные секреты, о которых он вряд ли бы догадался сам. Это приобрело вид запрещенной игры. Настолько, что сдерживать ехидную улыбку стало тяжелее и Тому приходилось порой прикрывать рот ладонью. Узнавать истинные страхи людей, их тщательно скрываемые цели и комплексы было очень интересно, но Том занимался этим без тени злорадства, все же он хотел быть мастером – а мастер мог, погружаясь в чужие истории, лишь делать из них выводы и извлекать уроки, а не заниматься бесполезным высмеиванием.

========== Урок 6. ==========

Чем больше возмущенных криков и отчуждения вокруг вас, тем вернее ваш путь.

Гораций Слизнорт мало чему удивлялся. Дело в весьма полезной привычке – предпринимая какое-либо действие, он всегда просчитывал последствия, и природный ум в этом редко его подводил. Поэтому, сидя за длинным дубовым столом вместе с людьми, облаченными в строгие парадные одежды, он уже заранее знал о чем они будут говорить и как долго. Чтобы не навлечь на себя гнев, Слизнорт иногда удивленно приподнимал брови, хмурился и кивал, когда кто-то громко возмущался или выливал на всех гневную, но сдержанную тираду.

Директор Диппет, пусть и натянул на себя холодную маску, но не мог в полной мере скрыть признаки волнения – он постукивал пальцами по столу и часто поправлял рукава.

Собрания попечительского совета всегда проходили одинаково. Сначала директор приветствовал собравшихся и раздавал свитки с нудными отчетами о потраченных средствах, рассказывал об успехах студентов в прохождении учебной программы и предстоящих изменениях, как правило, несущественных. Затем выступала бледная женщина с яркими румянами на щеках, вся увешанная драгоценностями и звенящая, как колокол, при малейшем движении – Слизнорт было подумал, что это отсроумная выдумка ее крайне ревнивого мужа. Выступление состояло в том, что она выпрашивала об увеличении бюджета, жаловалась на чистоту замка и яро рекомендовала прислать сюда полки своих горничных, которые уж точно знают, в каком порядке должны жить их дети. А заканчивалось все тем, что на столе оставалась куча выписанных чеков и визиток с золотыми вензелями.

Но это собрание было иным, и причиной тому послужило нововведение, учрежденное Слизнортом.

– Я видел записи в тетрадях. Вы пренебрегли утвержденной программой – я нашел три строчки об оборотнях и целые абзацы, посвященные тому, что не стоит произносить вслух. Не могу возразить, мысли стоящие, но разве уроки ЗОТИ не предполагают защиту от темных искусств?