Текст книги "Убить Первого. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Wisenheim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Кха! – Эдван выплюнул кровавый сгусток изо рта. Всё, что он мог сделать – это наполнить тело атрой и надеяться, что оно выдержит. Сопротивляться сил не осталось. Чудовищный удар обрушился на него, ломая рёбра, кулак Амина впился в живот юноши, пронзая тело вспышкой нестерпимой боли и заставляя сознание меркнуть. И кто знает, насколько далеко бы зашло это избиение, если бы в этот момент чья-то сильная рука не схватила благородного за запястье, остановив следующий удар.

– Хватит, – ледяной тон высокого старика в белом халате слегка отрезвил Амина и тот, вздохнув, разжал левую руку. Бессознательное тело Эдвана мешком рухнуло на землю.

– М-мастер Жао! – выдохнула с облегчением Анна.

– Зовите лекаря, живо, – приказал мастер кому-то из толпы зевак. Двое тут же сорвались с места и помчались в сторону лазарета, а остальные быстро поспешили по своим делам, не рискуя провоцировать учителя, который был явно не в духе.

– У вас есть полминуты, чтобы объяснить мне, какого демона вы здесь устроили, – процедил старик, одарив всех участников потасовки суровым взглядом…

Глава 17. Справедливость

Алан нервничал. “Может быть, ты хоть раз попытаешься постоять за себя?” – слова, сказанные Эдваном перед самым началом драки никак не выходили у него из головы. Действительно. Может, хоть раз? Этот же вопрос он и сам задавал себе неоднократно, но от одной мысли, чтобы снова пойти против брата, у парня начинали трястись поджилки. С лёгкой руки Авара и его насмешек все считали Алана младшим, хотя на самом деле он был старше на целый год. Но… кого волнуют такие мелочи, если речь идёт о “позоре семьи”? А ведь когда-то он был не таким… когда-то он был заносчивым и высокомерным, как Марис Морето. До тех пор, пока брат не повредил его сосуд души. Вернее, не брат, а его лучший друг из побочной ветви. Амин Линн, который в то время уже почти целый год обучался в академии…

Вспоминая ту ночь, парень невольно сжал кулаки. Он покосился на Авара, который сидел на соседней лавочке и, призвав на помощь всю свою смелость, принял решение. В этот раз он не будет молчать и сделает всё, чтобы помочь другу. В конце концов, Эдван заступился за него, и даже в какой-то мере отомстил проклятому Амину, обезобразив его лицо ожогами. Алан искренне надеялся, что на голове этого ублюдка больше никогда не будут расти волосы и череп его всегда будет покрыт мерзкой красной коркой. Глубоко в душе он желал ему смерти и жалел, что тот взрыв не убил парня на месте. Да, убийство – грех, который в городе не прощают. Как и полное разрушение сосуда души. Вне зависимости от того, кто его совершил, благородный или простолюдин, наказание всегда одно – изгнание. Но даже такой ценой… если бы ему представился хотя бы один шанс, хотя бы малюсенькая возможность поквитаться, о не раздумывал бы ни секунды. Даже ценой изгнания…

Алан вновь покосился на Авара, который сверлил его злобным взглядом с соседней лавки, и криво усмехнулся. Да, он определённо приложит все усилия, чтобы испортить этому ублюдку жизнь.

– Что смешного, отброс? – огрызнулся блондин. Он был раздражён и сидел нахохлившись, как молодой взъерошенный коршун.

– Смешно… – медленно проговорил Алан. Внешне он старался оставаться спокойным, но внутри него кипела настоящая буря. Принятое решение должно было пересилить страх, но страх сопротивлялся отчаянно. Из глубин памяти на поверхность вылезали воспоминания, которые он изо всех сил старался спрятать подальше. Унижения, боль в груди, разбитый сосуд. Наконец, Алан посмотрел в глаза ненавистному родственнику, и его губы растянулись в немного неуверенной улыбке, – смешно, что два ублюдка не смогли побить одного простолюдина, и теперь плачут мамочке в юбку.

– Посмотрим, как ты запоёшь, когда этого отброса вышвырнут из Города, – огрызнулся Авар.

– Коль обделался, не рассказывай об этом на каждом углу, – смелее ответил Алан, неуверенная улыбка на его губах превратилась в ехидную кривую усмешку, – или ты предал собственное правило? Жалкое зрелище…

– Ублюдок, нарываешься?! – рявкнул Авар, резко подскочив с лавки.

– Правда слух режет, да? Я так и думал…

С глухим ударом кулак младшего брата врезался в щёку старшему, отбрасывая его к стене. Однако, вопреки ожиданию злющего родственника, Алан лишь улыбался. Да, его сердце стучало так, что парню казалось, будто бы ещё немного, и оно остановится от перенапряжения. Да, леденящий страх схватил его за горло, но он всё равно старался удержать внешнюю невозмутимость. Иначе план, который созрел у него в голове буквально несколько секунд назад, может рухнуть.

Через несколько мгновений дверь кабинета, подле которого они сидели, резко распахнулась и Авар вдруг понял, что его попросту спровоцировали. Из груди его младшего брата в этот момент вырвался вздох облегчения. Не убили.

– Вы опять за своё?! Посмотрим, что скажет господин Агар, когда я расскажу ему о том, как вы позорите семью своим поведением, – прошипел старый мастер и, тяжело вздохнув, протянул Алану платок, – на, утри нос. Идите за мной, господин Ао ждёт.

Парни проследовали вслед за стариком в святая святых – кабинет ректора академии, великого и ужасного Дана Ао. Туда, куда ученики желали попасть в самую последнюю очередь, поскольку такой визит обычно означал, что они в чём-то очень очень крупно провинились. Внутри оказалось довольно просторно. В углу, у окна находился небольшой рабочий стол и несколько стеллажей, заполненных свитками и различными книгами. Посреди помещения располагался большой круглый стол, четыре места за которым уже были заняты. С одной стороны сидела Анна. Девушка выглядела довольно бледной и слегка испуганной. Увидев Алана, она вымученно ему улыбнулась.

Из оставшихся трёх человек Алан узнал только двоих. Длиннобородого старика с крестообразным шрамом на лбу, который был ректором академии, и престарелого блондина с вытянутым лицом и кривым носом, похожим на клюв хищной птицы. При виде него у обоих парней затряслись поджилки, ведь это был никто иной, как второй старейшина. Правая рука главы клана и по совместительству отец Амина, Алексис Линн. Третьего взрослого за столом никто из них не знал.

Отвесив глубокий приветственный поклон всем присутствующим, ребята робко подошли к столу и опустились на стулья, стараясь не смотреть никому в глаза. От царящей в помещении атмосферы у Алана внутри всё сжалось, а в животе образовался ком. Его руки начали дрожать. Парень взглянул на брата и с трудом сдержал кривую ухмылку. Страх сковал ни его одного. В полной тишине мастер Жао обошёл стол и присел рядом с неизвестным стариком так, что теперь напротив двух учеников и одной ученицы их сидело четверо.

– Что ж, пожалуй, начнём, – сухо пробормотал ректор, – версию событий юной госпожи Линн мы уже слышали. Теперь, пожалуй, послушаем и вас. Авар…

– Господин ректор, э-э… мы с Амином просто спокойно прогуливались по улице, вот. Где-то неподалёку от столовой я увидел младшего брата и-и-и…и решил с ним поздороваться. Но вместо приветствия он тут же принялся осыпать меня оскорблениями, а когда я рискнул ответить, его слуга простолюдин тут же набросился на нас с Амином! Он едва не убил меня!

– Закрой свой лживый рот, ублюдок! – рявкнул Алан, – ты пытался повредить его сосуд души так же, как твой дружок Амин, повредил мой!

– Чушь! Не выдумывай! – крикнул Авар, но его голос потонул в крике Алана.

– А когда получил по лицу, так сразу спрятался за спину старшего и теперь пытаешься свалить всё на Эдвана? Не выйдет! Ты напал первым!

– Ах ты…

– Тишина, – слово господина Ао, как удар хлыстом, заставило обоих спорщиков вздрогнуть и замолчать, – Алан, когда нам понадобится твоя версия, мы тебя спросим. Авар, продолжай.

– Так вот, – продолжил блондин, злобно покосившись на брата, – когда этот простолюдин едва не убил меня подлым ударом в горло, Амин, естественно, заступился. Однако, подлость этого человека не знала границ! Он очевидно готовился к нападению, потому что сумел засунуть моему товарищу за пазуху бумажку со словом пламени, которая и нанесла ему столь тяжкие повреждения. А когда Амин пытался сбить пламя, он снова напал на нас! Ударил меня и пытался добить моего товарища. Только благодаря тому, что он был на несколько рангов выше в развитии, Амину удалось отбить подлое нападение и наказать этого отброса за наглость. Уверен, если бы не он, простолюдин бы попытался повредить мой внутренний сосуд, – пожаловался парень, испуганно схватившись рукой за точку чуть ниже сердца.

– Это очень серьёзное обвинение, – сухо сказал Алексис Линн, – почему ты думаешь, что простолюдин хотел повредить твой сосуд души?

– Потому что Алан ненавидит меня за то, что я родился с зелёным сосудом, а он с красным. Это знает каждый в семье, спросите любого, – совершенно спокойно сказал парень.

– Ложь. Каждый в семье знает, что это ублюдок Амин повредил мне его!

– Пустые обвинения без доказательств! – тут же взвился Авар.

– Тихо, оба, – устало произнёс заместитель главы клана, – мы здесь не для того, чтобы обсуждать внутренние дела семьи. Это понятно?! Все в семье знают, что Амин невиновен. Не надо копаться в этой старой истории, Алан, – Алексис буквально пригвоздил взглядом парня, когда прошипел его имя. Выдержав небольшую паузу, он добавил, – твоя очередь.

– Всё, что сказал этот подлец – ложь, – с нажимом произнёс Алан. Свою речь он не готовил, но был достаточно зол, чтобы перестать запинаться на каждом слове, – Они преградили нам путь и начали оскорблять меня, глумиться и позорить перед толпой. Очень достойное поведение для наследников клана, – парень смотрел на Алексиса исподлобья, но тот никак не реагировал, однако Авар в этот момент скрипел зубами и был готов задушить его. Вздохнув, парень продолжил рассказ, – Когда мой друг влез в перепалку, чтобы помочь мне, Авар пригрозил ему расправой. Разумеется, мы не думали, что он действительно станет нападать на нас прямо перед столовой, но мы ошиблись. Он попытался ударить Эдвана в сосуд души, я видел своими глазами, но тот сумел отбиться и случайно попал ему в горло. Авар начал задыхаться и упал на землю. Никто не хотел убивать его, это вышло случайно! Но когда мы хотели помочь, Амин вдруг напал на Эдвана…

Алан говорил и говорил, стараясь описать события так, как он их помнил. Разумеется, упирая на невинность друга и как можно сильнее очерняя этих двоих ублюдков. Выслушав обоих драчунов, ректор в очередной раз велел им замолчать и переглянулся с другими участниками разбора полётов. Какое-то время в кабинете царила полная тишина, каждый был занят своими мыслями.

– Не знаю, можем ли мы верить словам Алана, – сказал мастер Жао, – насколько я слышал, этот Эдван довольно известный нарушитель спокойствия. Мне кажется, он поучаствовал в каждой драке за последний месяц. Я думаю, он просто пытается покрыть слугу.

– Согласен, – холодно фыркнул Алексис Линн с непроницаемым лицом, – Даже до меня доходили слухи о том, что какой-то ученик нападает на других едва ли не каждый день. Почувствовал силу второй ступени и решил, что он всемогущий.

– Такого ученика опасно держать в академии, – задумчиво пробормотал мастер Жао, обхватив ладонью нижнюю часть лица. Мужчина переглянулся с Аваром, а в душе Алана в этот момент бушевал настоящий ураган. От ярости он так сильно сжал зубы, что заскрипела эмаль.

– Более того, – продолжил мастер Жао, – я слышал, что этот ученик не чтит наших законов и не уважает ни одну великую семью. Совсем недавно он напал на пятерых благородных учеников и даже оскорбил сына главы города…

– И после этого он до сих пор остался в академии? – удивлённо поднял бровь Алексис Линн.

– Я тоже не понимаю, как такое возможно, – сказал Жао, с трудом сдерживая улыбку, – Господин ректор, я настоятельно рекомендую исключить его из академии и отправить на суд главы города за попытку убийства члена благородной семьи!

– Это очень серьёзное преступление, – поддержал мужчину заместитель главы клана, – оно не должно остаться безнаказанным. Судя по тому, что я только что слышал, это не первое покушение. Возможно, он держит зло на благородные семьи и специально напал на детей, чтобы убить их и лишить семью Линн сильных наследников, – Алексис покосился на готового взорваться Алана. Уголки его губ легонько, совсем немножко приподнялись, – Только подумайте о том, как сильно ранен юный Амин…

– И Авар чуть не задохнулся, – поддакнул мастер Жао.

– Разве это не вы поймали Амина за руку, когда он пытался убить Эдвана, мастер? – резко подал голос Алан. Глаза старика хищно сощурились.

– Это правда. Я не удивлён, что бедный Амин обезумел от боли после того, что с ним сделал этот ужасный человек, – покачал головой мужчина.

– В коридоре Авар пытался заткнуть меня и ударил. Вы лично видели это, и до сих пор верите ему? – голос парня слегка дрогнул. Жгучий ком обиды сдавил его горло мёртвой хваткой.

– Уверен, ты просто его спровоцировал, – отмахнулся учитель, – И впредь не перечь старшим.

– Послушай мастера Жао, Алан. Помолчи, – холодно припечатал Алексис. Анна положила руку на плечо брату.

Алан с большим трудом сглотнул. Он чувствовал себя так, словно ему вонзили нож в спину. И если раньше бессилие и жгучая обида, которую он испытывал, сковали бы его, то сейчас они лишь подливали масло в костёр его ярости. Два высокопоставленных ублюдка пытались закопать его друга! Бесстрастно, просто для того, чтобы обелить перед ректором имена двух ублюдков помладше. Человека, который поддержал его в трудную минуту, который помог несмотря на огромный риск и сам чуть не погиб, эти твари пытаются приговорить к исключению! Гнев, который вспыхнул внутри парня смёл остатки трусости и робости, вырвавшись наружу.

– Катись к Первому со своими приказами! – взорвался парень, – я не буду молчать! Если бы не Эдван меня бы избили до потери сознания! И что-то я не думаю, что кто-то пытался бы добиться исключения из академии, верно я говорю, господин Алексис, да?

– Следи за языком, Алан, – холодно сказал мужчина.

– Следите за своим, – ответил Алан, – мне противно смотреть на ваш лживый спектакль. Один покрывает сынка, а второй нагретое место в семье Линн, – выплюнул Алан.

– Заткнись! – крикнул Авар.

– Правда слух режет, да? Посмотрим, что на вашу хвалёную справедливость скажет отец, мерзавцы! – вновь выплюнул Алан и, резко развернувшись, пошёл прочь, бормоча себе под нос, – честь семьи я позорю, да? Я вам покажу честь…

– А ну вернись! – рявкнул Алексис, подскакивая с места. В помещении резко стало холоднее…

– Пусть идёт, – впервые подал голос четвёртый человек за столом, холодно посмотрев в глаза блондину, – он уже сказал всё, что нам нужно знать. За неподобающее поведение вы накажете его позже, однако, игнорировать честные слова молодого человека мы не можем. Господа из семьи Линн действительно поступают недостойно репутации семьи-основателя.

Авар и Анна поражённо раскрыли рты. Они не могли поверить, что кто-то в комнате осмелился произнести такие слова в присутствии заместителя главы клана. Да кто такой этот старик?!

– Что вы хотите этим сказать? – прищурился блондин.

– Именно то, что я сказал, – спокойно ответил человек, – Результаты осмотра раненых в лазарете известны нам всем, а факты нельзя замалчивать, господин Линн. На теле Эдвана Лаута обнаружено применение слова жизни, которое он написал собственной кровью. Очевидно, это случилось уже после того, как он получил какие-то серьёзные повреждения от рук Амина. За пазухой у него нашли измазанный в крови лист бумаги, что доказывает слова юной госпожи Анны о том, что Слово Пламени было использовано уже после того, как Амин и Авар напали на него. Слова юной госпожи Морето это также подтверждают. Очевидно, это была обыкновенная импровизация в порыве злости. Раз уж вы не осуждаете ярость старшего ученика, не стоит осуждать и ярость простолюдина.

– Мы не можем быть уверены в том, что это не он начал драку…

– Мне противно слушать вашу ложь, – спокойно перебил старик Фан мастера Жао, – о том, что Марис Морето пообещал место вассала семьи любому, кто заставит юного Лаута извиниться перед ним на коленях не слышал только глухой. А вы, кажется, проблемами со слухом не страдаете…

– Я не знал об этом – фыркнул старик.

– Вердикт должен выносить господин Ао, но в этой ситуации очевидно зачинщиками были дети из семьи Линн. Это ясно как день, и вы оба повели себя неподобающе, – Шан Фан подарил Алексису Линну долгий многозначительный взгляд, – Я однозначно против исключения. Наказаны должны быть все.

– Напомните-ка мне, господин Шан Фан, откуда этому простолюдину известно слово жизни? – впервые за долгое время в разговор вступил ректор академии.

– Он побывал за гранью и принёс его в город, – пожал плечами хранитель знаний. Ректор рассеяно кивнул и задумался, размеренно поглаживая бороду. На долгую минуту за столом повисла давящая тишина, никто не хотел отвлекать старца от размышлений, хотя у всех имелись свои мысли на счёт вердикта.

– Ситуация, действительно, неоднозначна, – заскрипел голос ректора. Он покосился на Алексиса и продолжил, – Кто бы ни был зачинщиком… я считаю поведение юного Эдвана неподобающим прилежному ученику. Однако, исключение из академии было бы слишком суровым наказанием за излишнюю агрессивность… пожалуй, трёх месяцев работ будет достаточно, – старик покивал каким-то своим мыслям и, покосившись на мастера Жао и Алексиса, добавил, – юным Авару и Амину достаточно будет недели. Надеюсь, в семье Линн сумеют провести с отпрысками воспитательную беседу.

– Но господин Ао! – воскликнул мастер Жао.

– Решение окончательное, – устало вздохнул ректор, – благодарю всех за участие.

Старик откинулся на спинку стула и недвусмысленно намекнул всем присутствующим на то, что он больше не задерживает их в своём кабинете. Второй старейшина клана Линн резко поднялся с места и быстрым шагом покинул помещение. Следом за ним вышел раздражённый мастер Жао. Шан Фан же спокойно поднялся и, с улыбкой попрощавшись со всеми, не торопясь вышел вон. Анна и Авар покинули ректора последними, причём что девушка, что парень шли крайне заторможенно. На взаимные упрёки и оскорбления не осталось сил, им обоим было о чём подумать.

Авар недоумевал, что в этом простолюдине такого особенного, что за него вступился сам ректор и какой-то неизвестный мастер. Он-то искренне надеялся, что этого отброса вышвырнут из академии пинком под зад, но в итоге эта чернь отделалась лишь тремя месяцами работ. Более того, сам Авар тоже получил неделю, что буквально выводило парня из себя! Ещё никогда наследник клана Линн не подметал улицу, как какой-то простолюдин…

Анна же, наоборот, очень радовалась тому, что Эдван отделался лёгким испугом. Однако, больше всего её удивил не результат скорого суд, а то, что их друг, оказывается, побывал за гранью… это многое объясняло. Девушка была уверена, что если бы не это, то никакой старый мастер не спас бы парня от вылета из академии за “попытку убийства благородного”. Анна тяжело вздохнула. Вот она какая, оказывается, справедливость…

Глава 18. Наказание

Со звуком первого гонга Эдван прекратил ночную медитацию. Открыв глаза, он широко потянулся и взглянул на серо-голубое небо. Как всегда, невероятно чистое, глазу не за что зацепиться. Оно ещё толком не успело просветлеть. День постепенно сокращался, знаменуя приближение зимы, когда жара немного спадёт и придёт время собирать второй урожай с засеянных полей. И тогда, может быть, удастся вновь увидеть дождь, или хотя бы несколько загулявших облаков. Эти небесные путешествинники крайне редко удостаивали их край своим визитом, из-за чего каждое их появление на небосводе всегда вызывало небывалый ажиотаж в его родной деревне, привлекая всеобщее внимание. Интересно, будет ли в городе так же? Наверняка. В конце концов, что здесь, что там объекты на небе появляются одинаково редко. Вздохнув, парень вынул из-за пазухи кусок хлеба, который успел урвать вчера в столовой и, откусив от жёсткого ломтя кусок, медленно направился на выход с заднего двора главного корпуса.

Со того самого дня, когда ему озвучили наказание ректора за драку с детьми из клана Линн, прошло уже два месяца. Амин приложил парня крепко, настолько, что в лазарете пришлось отлёживаться несколько дней, после чего его и остальных виновников торжества вызвали на ковёр к ректору. Там Эдван впервые познакомился с правосудием города, перед которым все равны, но кто-то немного ровнее. Проклятый старик орал на него добрых полчаса, стыдил, обвинял в том, что поведение его было неподобающим ученику…

– Простолюдин не должен перечить благородному! Прилежный ученик не должен драться с другими! – кричал он тогда, распаляясь ещё сильнее от того, что Эдван никак не реагировал на его упрёки.

Ректор приговорил его к трём месяцам исправительных работ, да ещё и пригрозил, что в следующий раз вышвырнет его из академии за подобный проступок, когда как двум выродкам из клана Линн всего лишь погрозили пальчиком и всыпали по неделе работ. Даже Алану за оскорбление заместителя главы клана и то досталось больше!

Несмотря на то, что внутренне Эдван был готов к чему-то подобному, столь вопиющая несправедливость всё равно взбесила его. А уж когда он узнал о том, что для отпрысков кланов исправительными работами будет обычная уборка территории Академии, а ему предстоит гнуть спину, таская руду в шахте семьи Морето… парень был готов выть на чёрное небо.

Единственным светлым пятном во всей этой истории стало то, что к нему, наконец-таки, перестали цепляться. Слухи о жестокой драке разнеслись по всей академии быстрее молнии, и уже к вечеру второго дня каждый ученик знал, что с безумцем Лаутом лучше не связываться. Все старые заслуги парня заиграли в их глазах новыми красками, а кости ему перемывали почти весь следующий месяц, припоминая каждую сломанную руку и каждого побитого врага, постепенно превращая Эдвана в какого-то демона из преисподней, который только и делает, что охотится на бедных учеников. Не последнюю роль в этом образе играли и сами благородные, которые тоже не желали связываться с сумасшедшим, и могли только злословить у него за спиной, раздувая слухи и костеря юношу, на чём свет стоит. Руки распускать боялись. У всех них перед глазами был наглядный пример в виде лысой и изуродованной головы Амина, нормальный облик которому семья Линн сумела восстановить только через полтора месяца после происшествия, благодаря новому средству, рецепт которого, по иронии судьбы, хранителям знаний передал Лаут.

Впрочем, почти все новости проходили мимо Эдвана, который всё своё время проводил в шахте, возвращаясь в академию лишь для того, чтобы поспать, да и то не всегда. Довольно быстро парень осознал, что наказание его заключалось совсем не в работах, а в отрыве от тренировок. Из-за проклятой каторги достижение второго ранга отодвинулось на целых десять дней! Около двух недель у Эдвана ушло на то, чтобы кое-как отпустить обиду на ректора и родственников Алана, и хоть немного переосмыслить сложившуюся ситуацию. Ему пришлось задать самому себе вопрос, чего он всё-таки хочет: жаловаться на жизнь, или искать какой-то выход? Как ни странно, разговоры с саимм собой помогли: стоило всего лишь сменить точку зрения, взглянуть на вещи под иным углом, как выход мигом нашёлся. Оказалось, что у него на самом деле полно времени! Нужно было лишь приспособить тренировки под новый режим.

Наставление об атре всё ещё было при нём, работа в шахте могла легко заменить ему упражнения для развития тела, а с появлением второго кольца на сосуде души он легко сможет поддерживать себя без сна по нескольку дней. На одной энергии. Для медитаций и оттачивания своего владения атрой у него оставалась целая ночь!

Так, за работой и тренировками незаметно пролетели полтора месяца. Ночи он проводил на открытом воздухе, недалеко от шахты, погружённый в медитацию. В академию Эдван возвращался лишь для того, чтобы поспать, или чтобы почерпнуть новые знания из наставления. Помимо развития сосуда души, он серьёзно взялся за улучшение контроля энергии. Ведь, чем больше становился его внутренний сосуд, тем больше в нём было атры и, соответственно, тем труднее было управляться с нею. Юноша мог долго сидеть на одном месте, посылая силу в самые дальние уголки своего тела. Усиливая организм с её помощью, он пытался научиться управлять ей инстинктивно, также, как собственными мышцами, и память ему в этом очень сильно помогала. Сны приходили всё реже, и в основном ему виделись только стражения великой древности, или тренировки с тем самым странным человеком, а в конце первого месяца Эдвана ждал небольшой сюрприз. Он-то думал, что всё наказание будет трудиться бесплатным горняком во имя процветания семьи Морето, но увы, ректор был не настолько добр. Оказалось, что всего месяц. После, его на целую неделю направили заниматься самой чёрной работой, которую только можно было придумать – вывозить мусор и отходы из города на свалку у полей. Именно тогда Эдван впервые в жизни ступил на территорию поместья благородной семьи и это посещение произвело на него очень сильное впечатление.

Сгнившее мясо, испортившиеся овощи и старый заплесневелый хлеб. Впервые на глазах парня кто-то выбрасывал то, что в Академии им давали далеко не каждый день. Из разговоров простых работяг с шахты он знал, что максимум, на что мог рассчитывать крестьянин была рыба из Белой, но никак не мясо с охоты. Мясо, которое кто-то выкинул на помойку просто потому, что не съел вовремя. Эдван просто не мог этого понять… или принять. Даже в его родной деревне мясо выбрасывалось крайне редко и обычно съедалось всё до последнего кусочка, ведь охота – дело очень опасное, как впрочем, и нападение тварей на поселение.

А когда его отрядили таскать мешки с мукой на мельнице у клана Джоу, мнение Эдвана о благородных семьях упало настолько, что он растерял к ним всякое уважение. Ведь на каждой работе, которую ему предстояло выполнять, перед глазами парня была одна и та же картина: трудящиеся изо всех сил простолюдины и подгоняющий их благородный. Причём, зачастую это был какой-то мерзкий, вредный человек, совершенно не способный чувствовать атру, но зато наделённый небольшой властью, которой он пользовался при каждом удобном случае, изо всех сил стараясь показать своё возвышенное положение.

Да, такими были не все. Кто-то выглядел вполне человечно, но, увы, в памяти Эдвана отложились только самые мерзкие. Перед глазами парня до сих пор иногда вставала картина, как смотритель на шахте избил до полусмерти молодого паренька, почти его ровесника, за то, что у тележки с рудой сломалось колесо. Потому что ранее, он же приказал нагрузить её доверху, так сильно, что дерево не выдержало веса. В тот раз парню очень хотелось вступиться, вмешаться и поставить на место разбушевавшегося ублюдка, вот только угроза отстранения от тренировок ещё на несколько месяцев удержала его от поспешных действий. В своих собственных глазах он выглядел обычным трусом, который испугался поступить правильно, и с того дня сильно винил себя за это. А после, уже на вывозе мусора, ему рассказали, что любая попытка приструнить благородного сделает всё только хуже. В конце концов, он был далеко не первым из учеников, кого вот так ссылали на исправительные работы… и далеко не последним.

– Может ты и напугаешь его… но ты ж не будешь здесь всегда, – сказал ему тогда мужик, за которого парень пытался заступиться. И был полностью прав. Ведь, как только Эдван уйдёт на следующее место, вся злость за уязвлённую гордость благородного надзирателя выльется на несчастного трудягу в десятикратном объёме. Потому что каждый должен знать своё место. По их словам.

Смириться с таким положением дел оказалось для парня самой трудной задачей. Терпеть оскорбления, выполнять указы и молчать за три талона в день, которых ему, в отличие от простых рабочих, и вовсе не доставалось. Не самая завидная участь, которой живёт добрая половина всего населения в Городе… и самое страшное было в том, что большинство тех, с кем он работал, всё устраивало. Точно так же, как и ученики из академии, которые по первому слову Мариса бросились уничтожать его, или боялись вмешаться в дела шайки пятерых шакалов, они приняли такой порядок вещей и играли по этим правилам. Недовольных были единицы. Ведь какая-то жизнь была лучше смерти от лап тварей за внешней стеной…

А в том, что смерть всегда рядом, люди убеждались с завидной частотой. Совсем недавно случилось очередное нападение демонических зверей. Шальная стая, всего несколько особей – и два десятка трупов. Не повезло тем, кто работал в поле близ стены, часть которой твари и обрушили. Именно туда сегодня и направлялся Эдван, где его, как бесплатного строителя, ждала самая чёрная работа – доставка глины на стройку.

– Эй! – чей-то громкий окрик прервал размышления парня. Улица перед ним была пуста и Эдван обернулся.

Позади стоял юноша в форме ученика академии и махал ему рукой, широко улыбаясь. Он был довольно низкий, на голову ниже Эдвана, крепко сбитый, с узкими глазами и копной русых волос, напоминающих старую высохшую солому.

– Тоже на работы идёшь, да? – спросил парень, поравнявшись с Эдваном.

– Да.

– К стене, да? – не унимался новый знакомый. Он, похоже, был несказанно рад тому, что не будет одинок на новом рабочем месте.

– Мгм, – подтвердил Эдван, кивнув.

– Здорово! В смысле, я тоже к стене. Старый ублюдок впаял мне месяц, представляешь?! Целый месяц! Кстати, я Ким, а тебя как зовут?

– Эдван Лаут, – ответил на автомате парень, слегка удивлённый таким вопросом. Он-то думал, что после всех этих драк во всей академии не осталось никого, кто не знал бы о нём.

– Тот самый?! – не то испугался, не то удивился юноша.

– Тот самый, – вздохнул Эдван и уже мысленно приготовился к тому, что неизвестный простолюдин шарахнется от него, как от сумасшедшего. В конце концов, в те редкие моменты, когда он видел других учеников, они всегда шептались за его спиной и старались обходить его стороной. Однако, вопреки внутренним переживаниям парня, его новый знакомый отреагировал совсем иначе.

– Ого! Я… я же из-за тебя месяц работ получил! – воскликнул Ким и тут же переменился в лице, поняв, что сморозил, – в смысле это, не подумай. Не прямо из-за тебя, нет, просто это… короче, ты же всё это начал. Я тобой восхищаюсь! – закончил он с широкой улыбкой.

– Что начал? – осторожно переспросил Эдван, воровато оглянувшись по сторонам. После этого странного не то признания, не то восхищения, парень чувствовал себя не в своей тарелке. Хотелось отодвинуться подальше от нового знакомого и сделать вид, что он с ним никогда в жизни не общался.