Текст книги "Одиночество на двоих (СИ)"

Автор книги: West Lane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Мне надо позвонить, – Джагхед отлучается на перерыве, заходя в свою гримерку, а за ним и Арчи. Парень плетется за другом и закрывает за собой дверь, пока Джонс садится на диван и прикладывает к уху телефон.

Идут гудки.

– Алло, – доносится с того провода бодрый голос Купер, из-за гула и смеха на заднем фоне Джагхед напрягается и как можно спокойней спрашивает " все в порядке?»

– Да.

Рядом прыскает от смеха в руку Арчи и получает убивающий взгляд в свою сторону.

– Хорошо.

Джагхед выключает телефон, и Арчи уже не выдерживает.

– Не знаю радоваться за тебя или жалеть. Вот только не надо на меня так смотреть. Признай, смотреть за подростком не очень-то легко.

– Не говори ерунды.

– Даже не знаю… это не я вчера две пачки выкурил, только потому что одна милая девчонка задержалась в школе.

Джагхед вздыхает и встает, проходя мимо парня. Ни одной эмоции.

– Признай, что волновался! – Эндрюс улыбается, наблюдая за спиной парня и уходит.

Очень необычно смотреть на все это со стороны. Джагхед не тот человек, который будет так беспокоится о других, такое было, но очень давно и ошибочно. Арчи не мог не заметить некую закономерность, которая связанна непосредственно с Бетти. Может внезапно появившаяся родственница, о которой Арчи и в помине не знал, вытащит друга из собственных загонов одиночества?

– Что это? – Вероника смотрит на предложенный маленький пакетик с порошком Шерил, недоверчиво косясь на рыжеволосую.

– Просто снотворное. Дашь ей и она уснет, – улыбается Блоссом, протягивая стакан с соком. Она отбирает у Лодж пакетик и высыпает содержимое в сок, размешивая трубочкой. – Вперед.

Вероника хмурится, ее не покидают сомнения. Шерил ушла, оставив в ее руке сок и непонятный груз на плечах. Девушка прерывисто вздыхает, сжимая пальцами холодный стакан и видит Элизабет, которая разговаривает с девушкой. Она улыбается, говорит, слушает, а потом замечает на себе взгляд Вероники и машет рукой.

Да. Все верно.

Лодж делает над собой усилие, чтобы так же улыбнуться и идет по направлению к Бетти.

========== 6.3 detection ==========

Что заставило измениться тебя?

Вероника Лодж – единственная наследница в семье. Умна и красива. Таких всегда приписывают к идеалам: высокомерным девицам. Она может получить все, что пожелает, стоит только состроить милые глазки и жалостливый вид. Родители сделают все, чтобы порадовать свое чадо.

Из всех предубеждений мы можем допустить ошибку. Сломать и наступить, втаптывая в грязь доброе сердце, и только когда правда всплывает на поверхность, начинаем судорожно склеивать оставшиеся осколки. Но оказывается поздно, истрачено.

Мы кричим от страха, подавляющего нас, но что делать, если израненное сердце не хочет больше слушать, наоборот… больше не будет искренне радоваться и биться от предвкушения чего-то прекрасного, оно будет играть с другими, причиняя боль в разы сильнее, что получило.

На следующий день…

Вероника и Бетти заходят в школу, радостно переговариваясь, как застывают на месте. Эта гробовая тишина в коридоре. Элизабет ловит десяток пар глаз и все они пропитаны одним чувством – отвращением. Подростки тихо перешептываются, пока Купер стремительно бежит к своему шкафчику. Нижняя губа подрагивает. Перед ней фотография размера А4. Просто. Фотография. Но ее содержимое… Элизабет полуголая, лежащая в обнимку с каким-то парнем, лицо которого скрыто ребристыми квадратами. Она, прикрытая до груди белым одеялом, лежит без сознания на голой груди парня, от ухмылки которого бросает в холодный пот.

Купер не знает что делать. В голове пусто, хочется только беспрерывно бежать и плакать. Весь поток мыслей прерывает подбежавшая Вероника, которая со злостью рвет приклеенную фотографию на десятки кусков и комкает, а следом висят еще снимки. Эти фотографии приклеены вряд на всех шкафчиках. Позже к ней присоединяется и Свит Пи. Он вырывается из толпы и помогает, рвет фотографии безмолвно.

Все как в замедленной съемке. Чертов флэшбек…

– Что это? – Свит Пи откидывает бумагу и подходит к Веронике, которая злостно отдирает фотографию. Девушка тяжело дышит, как загнанный в угол зверь. Глаза ее бегают по лицу парня, будто ответ все ускользает из цепких рук. Она молчит. Ком в горле не дает сказать и слова. – Вы обе сошли с ума? – Парень рычит прямо в лицо сжавшейся, дрожащей девушке, и смотрит на зависшую в прострации Купер. Взгляд в никуда, пальцы сжимают рюкзак. Игра закончилась.

– Я…

– Доброе утро, школа! – звучит голос по всему коридору. Толпа оживляется, а Свит Пи с Вероникой смотрят на громкоговоритель, переглядываясь.

– Шерил…

Свит Пи собирается уходить, но Вероника задерживает его, взглядом говоря «не успеешь.»

– Что ж, раз все уже пришли можно начинать. Давай с тебя, Вероника Лодж

Вероника смотрит на Бетти, которая совершенно не понимает, что происходит. Только догадки, но они же не могут никак… и это все… Купер нервничает, неуверенна.

Год назад.

– Привет, ты новенькая? – миловидная на вид девушка, среднего роста, шатенка мило улыбается и смотрит на Веронику.

– Да, – Лодж улыбается в ответ и кивает.

– Роуз.

– Вероника.

Кажется, так и зарождается новая дружба?

Вероника Лодж – девушка, недавно переехавшая в штат Калифорния. Это большой город, переполненный надежд и иллюзий. Она слепо верила, что здесь, скрывая свое происхождение, можно найти настоящих друзей – тех, кто будет ценить именно ее, а не банковский счет семьи Лодж. И сильно обожглась. На первое время новая знакомая идеально подходила на роль лучшей подруги. Всегда веселая, в меру добрая и справедливая. Жизнь та еще сука… но здесь последнее относится именно к Роуз. Кто же знал, что эта «подруга» подставит Лодж да еще и специально.

Они были в клубе, в тот момент Вероника отошла, чтобы взять сок, как увидела, что вокруг девушки скопилось группа мужчин. Они что-то упрямо требовали, Роуз загнанно смотрела на них, позже замечая Веронику. Она сказала что-то и указала на нее. Мужчины мигом переменились в лице и начали подходить к Веронике.

Девушка до сих пор помнит, как протискивалась сквозь толпу, направляясь к выходу. Она не понимала, что происходит. Почему Роуз так поступила? Внутри жгло от страха, разочарования и тупой боли. За что?..

Оказавшись зажатой меж кирпичных зданий, Веронику схватили два амбала и потащили к машине.

– Отпустите! Что вы делаете?! – она брыкалась, кусалась, пока один из мужчин, шедших рядом, не ударил ее по лицу.

– Не кричи! Твоя подруга сказала, что отдала все деньги тебе.

– К-какие деньги она мне ничего не говорила… и, – мужчина остановился и исступленно посмотрел на Лодж.

– Мне все равно, – Веронику грубо схватили за волосы на затылке. Девушка закричала от боли и прикусила до крови губу, чтобы не провоцировать на второй удар. – Теперь будешь должна ты.

– Эмм… Босс, – мужчина, державший Веронику, смотрел вперед, заставляя обернуться другого.

– Что?

– Отпустите девушку, – напротив встал высокий мужчина в костюме, лет тридцати, в котором Лодж сразу же узнала своего телохранителя. Спасибо, отцу, который приказал, следовать везде за своей дочерью. Вероника даже и не знала, как будет счастлива увидеть его.

– Иди куда шел, если не хочешь проблем, парень, – хмыкает мужчина. Телохранитель же, повернул голову, как за ним вышло еще человек семь.

– Отпустите девушку, немедленно, Вы и понятия не имеете, кого взяли.

– И кого же?

– Если не отпустите, узнаете, – телохранитель Лодж, вытаскивает из кармана пистолет, заставляя насторожится и наводит на мужчину. – Живо.

Державшие Веронику резко отпустили и бросились в бегство. Заметив, что его люди убежали, мужчина начал отходить, держа руки в воздухе и все еще находясь под прицелом, пока сам не сбежал.

– Мисс, вы в порядке? – телохранитель, подхватил за руки девушку, которая упала на землю и была не в силах встать сама от пережитого шока.

– Да, с-спасибо.

– Это все Ваш отец, вы же нас и видеть не хотели.

– Если в следующий раз я скажу это, напомни об этом случае, – нервно выдыхает девушка и смотрит в сторону клуба. Ощущение предательства еще никто не отменял.

Это самое настоящее предательство. Вероника не предавала этому такого глубокого значения, если бы это была не Роуз. Она подставила, обманула, поджала хвост и осталась в тени. А если бы не было охранника? Что бы сделали с Вероникой?

Девушка закрывает глаза. По щеке катится одинокая слеза, которая резко смахивается Лодж. Она вздыхает и вновь открывает веки.

«Тебе конец, Розалинда Маккален.»

На следующий день

Девушка появилась в школьной столовой, но Вероника прошла мимо, сделала вид, что они не знакомы. Она показательно села за один столик с Шерил и ее сворой. Рыжеволосая же одарила девушку улыбкой. Она знала, кем являлась Лодж, они виделись на нескольких корпоративах их семей, но всегда держали дистанцию по инициативе Вероники.

– Это ничего не значит, – объясняет свой выбор Вероника.

– Ладно, – с хитрой улыбкой выдавливает Блоссом.

– Эта нищебродка сюда идет, – фыркает одна из подруг Шерил, на что Вероника оборачивается. Роуз стоит перед ней. Не знает, что сказать. А Рони и не нужен ее ответ.

Найти полную информацию о девушке не составило труда. Вчера Вероника с любопытством читала найденную информацию подчиненным отца, она впитывала в себя каждое слово, пытаясь ухватится хоть за что-то, чтобы найти оправдание ее предательству. Это было бессмысленно. У Роуз никто смертельно не болен, мама, папа, младшая сестра. Все как у обычных людей. Вот только у Роуз просто нездоровое желание к веселью, праздной жизни, мешают здесь денежные рамки, поставленные семьей. Она – дура. Самая настоящая.

– Вероника, – совсем тихое слетает с губ девушки. Лодж понимает, что ее лихорадит от злости, разочарования и чувства предательства. Роуз такая же как и все, мерзкая, грязная. Пальцы сжимаются на высоком стакане, а через минуту его содержимое оказывается на голове. Клубничный коктейль выливается на лицо, смешиваясь с горькими слезами.

Раскаяние? Уже поздно. Прощай.

Роуз выбегает из столовой, закрыв лицо руками, и Вероника спокойно садится на место, не обращая внимание на скалящихся девушек перед собой.

«Ты оказалась таким же мусором.»

Люди так падки на красивые обложки, все блестящее и дорогостоящее. Пусть будет так. Вероника будет пользоваться этим, если игры будут стоить свеч.

Вчера. Вечеринка.

Бетти встала с дивана и направилась к Веронике, которая неуверенно преодолевала расстояние между ними, все так же крепко держа стакан сока. Она не заметила, как подошла Купер и взяла стакан.

– Это мне?

– Н-не…

Элизабет сделала пару больших глотков и улыбнулась.

– Бетти, – Вероника схватилась за руку девушки, которая уже начала медленно моргать. – Пошли в мою комнату.

– Зачем.

– Просто пошли, я тебе свою комнату покажу, – Рони стояла упорно на своем, все время оглядываясь. Девушка долго отнекивалась, но потом уже безвольно поднималась по лестнице с Вероникой.

На голову будто что-то давило, тело стало таким тяжелым, что сделать шаг – целая миссия. В итоге: Бетти уснула прямо на пороге, рухнуть на пол ей не дала Вероника. Последняя дотащила девушку до своей кровати и положила, ровно укладывая тело. Ви закусила губу. Уже второй день совесть мучила, если она вообще осталась.

Вероника потянулась к туфлям девушки, чтобы ей было удобней.

– Что это?

– Вчера последним уроком была история, а ты с нее ушла. Тебе же нужен этот предмет? Я сделала для тебя конспект.

– К-конспект.

– Угу.

Девушка вспоминала, как пришла домой и села за стол, чтобы делать уроки, как тетрадь Бетти оказалась вместе с ее. Она открыла первую страницу. Почерк очень аккуратный, видно, что старалась, чтобы Вероника смогла все прочитать, даже выделила основное.

– но только потому что мы – друзья…

Друзья

Вероника кладет туфли Бетти рядом с кровать и садится на краешек, разглядывая умиротворенное лицо.

Она такая же? Бросит ради собственной наживы?

Но в первый день она была такой грустной, по взгляду было понятно, что Элизабет ни с кем не собиралась заводить знакомства, тем более дружбу. И она доверилась Веронике.

Совестно. И сожалеть уже поздно.

Лодж накрывает девушку одеялом, гладит по волосам и мысленно извиняется, покидая комнату.

Это долгая игра, которая уже слишком затянулась.

После щелка закрывающейся двери, в спальне разносится звонок. Телефон в кармане платья вибрирует, а Бетти сонно поворачивается на бок, подминая под себя одеяло.

– Она уснула? – в коридоре девушку встречает Шерил. – Держи, – девушка протягивает фотоаппарат. Вероника берет его и серьезно смотрит на Блоссом.

Сейчас

От услышанного по громкоговорителю у Бетти ноги подкашиваются. Она смотрит на Веронику и медленно отходит. Это все она. С самого начала.

– И еще… совсем забыла, Бетти помнишь про краску в шкафчике? Угадай, кто знал твой пароль.

– Бетти, я могу все… – Вероника подходит, а девушка поднимает ладонь и сжимает кулак, дотрагиваясь до губ, чтобы подавить щемящее чувство внутри. Ей снова вонзают нож в спину, но на этот раз прокручивают и давят еще сильнее.

– Не надо, не подходи! – Бетти не хочет пафосно кричать, что она верила ей, а та предала. Не хочет кричать о том, что они были друзьями. Какая же это искусная ложь. Бетти готова поставить Веронику на пьедестал почета, выделить из всех людей, что причиняли ей боль, и похлопать, дать оваций. Пусть наслаждается. Она занимает первую строчку из всего списка. Молодец.

Звенит звонок, оповещающий начало урока. Люди расходятся, но эти трое не думают и с места двигаться.

Первый шаг делает Бетти. Она закидывает рюкзак на плечо и идет, совсем не в класс, а на выход.

– Бетти, подожди, – девушка бежит за ней и останавливается вместе с Купер, которая уже сжимает дверную ручку, собираясь толкнуть. Элизабет поворачивает голову не до конца вправо, говоря «Больше не подходи ко мне.»

Хлопок, вздох. Вероника отворачивается от двери, смотрит на Свит Пи, закусывает губу и бежит в уборную, сдерживая из последних сил слезы. Она хлопает дверью и становится напротив раковины. Не поднимает голову, только упирается обеими руками и плачет, тяжело дыша.

Отражение словно потешается над ней, когда она смотрит в зеркало, глаза и щеки раскраснелись, тушь потекла. Лодж никогда не была такой сломленной.

Этот мерзкий, неоткуда взявшийся голос так и шепчет в самое ухо: «Посмотри, нравится, кем ты стала. Ты отвратительна»

– Нет, – Вероника возвращает камеру Шерил, а та недоуменно смотрит на нее.

– Нет?

– Я не хочу. Давай прекратим. Бетт – не вещь, чтобы так с ней поступать. Она – мой друг.

– Значит так…

– Так, не смей ее трогать, Шерил, – Вероника приблизилась максимально близко, заглядывая в самые глаза. – Иначе, тебе будет очень плохо.

Вероника уходит, чтобы найти Свит Пи. Он точно сможет посидеть с Купер, ведь только из-за нее и пришел. Тем временем Шерил смотрит на фотоаппарат и ухмыляется: «Будешь ли ты и ей дорога после всего?»

Бетти идет, останавливается на пол пути, чтобы дрожащими пальцами распутать наушники, вытащенные из кармана. Она затыкает уши, чтобы укрыться от шума города, незнакомых голосов, разъедающего чувства внутри. Включает на полную первую попавшуюся песню в плейлисте. Голос в наушниках вторит:

– Ты обманула, а что делать мне. Я с самого начала знала, что так будет. Давай, рви мое сердце, наступи на его осколки, чтобы не осталось таких вещей как сожаление…

Эти слова… как иронично. Слезы сами катятся из глаз, Бетти даже не поднимает рук. Толпа из людей впереди. Она бежит сквозь нее, бежит так быстро, что легкие не успевают реагировать. Она задыхается, больно терпеть. Всегда было так, она могла сдержаться, а сейчас бежит и плачет, не останавливаясь. Хочется просто умереть. Было бы не так больно, если бы Элизабет сохранила свое безразличие, но она душу открыла, дала воспользоваться, а теперь давится осколками сожаления и предательства.

Все истрачено.

Девушка сворачивает вместе со всем потоком людей, она останавливается. В голове бушует кровь, люди расходятся, быстро идут. Элизабет примечает девушку, проходящую мимо, которая тянет за собой маленькую девочку, дочь, что-то говорит и та быстро перебирает ногами. Взглянув вниз, Купер видит пешеходный переход. Напротив светофор, а она посередине дороги. Красный зажжется через: один, два, три.

Минутами ранее

– Что все равно трубку не берет? – Арчи заглядывает в телефон Джагхеда, а тот все смотрит на дисплей. Вчера она не брала трубку. – Да, брось. Она уже не маленькая. Сказала же вчера, что все хорошо, сейчас в школе.

– Я звонил ей только под вечер.

– И когда ты стал таким параноиком? – Эндрюс, развалившись на диване в гримерке, Джагхеда, следит за тем, как Джагхед порывается с места, блокируя телефон. – Ну и куда ты?

Джагхед не отвечает, просто надевает тренч-кот с вешалки, берет перчатки и ключи от машины со стола и проходит мимо Арчи.

– Точно, параноик. У тебя съемка через пять минут, ты куда?!

Джагхед не хочет разговаривать с Эндрюсом. Он не будет делится своими переживаниями и непонятно откуда взявшимся шестым чувством, которое бьет набатом по голове, оповещая, что все далеко не в порядке. Незнание, только усугубляет ситуацию, а Джонс должен быть уверен, что его догадки о плохом ложны.

Горит красный. Машины стоят, и Купер через наушники слышит этот визг и недовольные голоса водителей. Она выпрямляется и бежит в ту сторону, в которую шла изначально, стоит только повернуть голову. Все в замедленной съемке.

Этот чертов фильм. Элизабет так хотелось, чтобы он был счастливым. Классикой в черно-белом стиле, наполненный свободой и тупой, искаженной радости, в которой она так нуждалась.

Только фильм – не жизнь.

Машина мчится на полной скорости вперед.

Наушник выпадает из уха. Бетти слышит свое тяжелое дыхание, словно смерть дышит прямо в лицо. Это тихое шипение, от которого мурашки по коже и холодный пот.

Жизнь так непредсказуема, порой жестока, что невольно начинаешь задумываться о смерти.

Джагхед стоит в пробке и с упором давит на гудок. Почему машины стоят, когда светофор показывает зеленым для водителя, а красным для пешехода. Внезапно, соседней линии проносится машина. Джагхед чувствует это холодное дуновение ветра через приспущенное на половину стекло. Он давит на кнопку, и оно автоматически поднимается вверх.

Свет в конце вовсе не белый, он – темный.

Тормоза машины скрипят, в глаза водителя страх и ужас, а у девушки напротив такое спокойствие с размером со вселенную, потому что не одной мысли. Резкий удар выбивает все.

Окно в машине Джонса полностью закрыто.

Свет темный. С примесью кроваво-красного.

Боль сковывает все тело, Бетти не может пошевелить и рукой, дотронуться до кровоточащего виска. Сквозь последние силы Купер переворачивается на спину, еле дыша. Вокруг крики, гудки машин, лицо водителя. Смешно, что она не винит его, не злится. Он кричит, зовет на помощь.

А у Элизабет приоткрыты губы, взгляд стеклянный, направленный вверх, льет кровь из головы, и слеза, катится по виску, оседая на асфальт, мешаясь с кровью.

Как зловоннен этот мир. Есть правильное, неправильное, что надо, что нельзя и еще куча антонимов, которых можно перечислять до бесконечности.

Джагхед выходит из машины, потому что слышит сигналку скорой, громкие голоса людей. Он обходит машины, пока не застегнутый тренч-кот, развевается на легком ветру. Руки все так же в перчатках, а скопление толпы, образовавшейся вокруг чего-то или кого-то все ближе.

Элизабет оттолкнула от себя все, что могло мешать ей, было не нужным, как ей и до сих пор кажется. Забота, любовь, помощь и все то, что должен делать близкий человек и она сама.

Осталось только одно…

Бетти ощущает это каждой клеточкой своего умирающего и покидающего силы тела.

…всепоглощающее…

Из последних сил…

Джагхед протискивается сквозь толпу.

…холодное и…

Они видят друг друга, потому что теплое дуновение ветра словно подталкивает ее. Глаза в глаза. Душу в душу.

…абсолютное…

В них искра, потухшая любовь, истерзанные души, разбитые надежды, потерянные близкие.

…одиночество.

Комментарий к 6.3 detection

========== Chapter 7. heal me ==========

sia – bird set free

С отрезанными крыльями,

Я была абсолютно беспомощной,

У меня был голос,

Был голос – но я не могла петь…

Ты успокаивал меня,

Пока я пыталась выжить на земле,

Совсем одна; черта уже проведена.

У меня был голос, но я не могла говорить.

Ты взял меня в плен,

И теперь мне тяжело летать.

»… вы получаете столько денег, так выполняйте свою работу!.. Ваша ученица ушла во время занятий, и вся ответственность лежит на вас. Не надо…»

Бетти никогда не думала, что очнется в больнице. С обмотанным бинтом вокруг лба, растяжением ноги, синяками и обтертой до крови кожей почти по всему телу. Девушка смотрит в белый потолок, пытается думать о чем угодно, чтобы заглушить физическую и душевную боль, пока на фоне играет раздраженный голос Джагхеда, доносящийся из коридора.

»…сотрясение мозга. Вам повезло, если бы было хуже, вы бы сейчас уже собирали свои вещи, миссис Смит…»

В маленьком окошке двери Бетти видит, как Джонс устало трет затылок, выключает телефон и оборачивается. Элизабет реагирует сразу: поворачивается спиной и закрывает глаза. Глупый, глупый, глупый ребенок. Сколько же еще будет от нее проблем? Сзади щелчок, тихое шарканье по плите и скрип стула. Его дыхание такое спокойное совсем не соответствует ауре, повисшей над ними.

– Доктор сказал, у тебя сотрясение мозга, – его голос хоть и спокойный, но он так въедается под кожу, становится не по себе. Джагхед знает, что Бетти пришла в себя, видел, как она пустыми глазами смотрела вверх, дотрагиваясь кончиками пальцев до раны на виске, но все равно дает ей фору, время на обдумывание, потому что кричать в припадке злости на нее – бессмысленно, хотя очень хочется. Джагхед встает и подходит впритык к кровати, потягиваясь рукой, почти касаясь кончиками пальцев одеяла, в котором Купер так лихорадочно ищет щит спасения. «Ты как?»

Элизабет открывает глаза, вглядываясь в глубину темноты и желая утонуть без возможности на шанс, чтобы жить. Потому что внутри все ноет и это явно не ссадины и ушибы. Невыносимо больно.

Всю эту «прекрасную» атмосферу рушит доктор, который кивает Джагхеду, а тот отходит, садится на диван. Элизабет приходится покинуть свой кокон, выйти наружу. Она садится, одним взглядом поглядывая на Джагхеда, и следует указаниям врача. Он осматривает рану на виске, выглядывает что-то в своем большом блокноте, щупает пульс. Элизабет терпит, не все эти нехитрые медицинские махинации, а внимательный, изучающий и напряженный взгляд Джагхеда, который он ни на минуту не отвел от нее. Мучениям ее нет конца.

Доктор, седовласый мужчина лет пятидесяти, встает со скрипом стула и обращается к Джагхеду. Постельный режим, месяц отдыха, замысловатые названия препаратов и сухое, бесцветное «спасибо» Джонса. Доктор уходит, и они вновь один на один.

Злится, ненавидит, хочет избавится? Скажи уже что-нибудь, чтобы она смогла понять.

Они продолжают свою игру под названием «сначала скажи ты», понимая, что в проигрыше окажутся оба.

Один волновался, как сумасшедший, не собираясь даже признаться себе в противоречивости своих чувств, другая – хотела просто, чтобы все закончилось, и боль с размером в ледник перестала давить на нее.

Почему все так сложно?

Теперь они сейчас здесь. В больнице с огромными волнениями и переживаниями.

Элизабет мутит и с каждой секундой кислород кажется каким-то ядом, порабощающим каждую живую клетку. Душно и стыдно. На языке еще остался горьковатый вкус предательства.

Так всегда. Все бросают. Из-за ненужности, глупости, иллюзий и навязанных мыслей. Ее бросают все.

Но может быть…

– Поехали домой, – Джагхед подходит близко, отводит взгляд, ставя пакет с одеждой и выходит из палаты, оставляя Купер на растерзание своих мыслей.

Прихрамывая, Бетти садится в машину, закрывает за собой дверь, сквозь прикрытые веки рассматривая его руки, что так напряженно сжимают руль, все так же в кожаных перчатках… Посмотреть выше не позволяют остатки совести. Джагхед же упрямо молчит. Только в четких действиях Бетти слышит его иступленную злость.

По пути они заезжают в аптеку. Джагхед садится в машину, кладя на колени Купер зеленый пакет с медикаментами. И они продолжают этот путь молчания.

Как только нога переступает порог квартиры, Элизабет почти бежит в свою комнату, поскорее скрыться в ворохе одеяла и двух подушек. Девушка переодевается в домашнее, шипит, когда касается синяков и невольно замирает перед зеркалом. Кошмар в чистом виде. Кожа на ноге стерта, даже на щеке синяк, покрытый царапинами. Бинт у виска пропитан кровью, что заставляет Купер надавить на него пальчиками и почувствовать влагу на их подушечках.

Черт…

Неужели шов открылся.

Бетти спускается вниз, ругая себя, ведь забыла на диване пакет с медикаментами. Она быстро бежит, держась за висок, это оказывается плохой идеей. Голова начинает кружится в трех ступеньках у конца, Бетти чувствует, как ее тянет вниз. В глазах темная дымка, а в ногах – слабость.

– Только с больницы, обратно захотелось? – доносится куда-то в макушку. Бетти виснет на парне, как тряпичная кукла упирается щекой в грудь и медленно моргает, пока парень пытается поставить ее на ноги и привести в чувство. Элизабет заглядывает в глаза, где плещется волнение, смешанное с раздраженностью, и улыбается уголком губ, вовсе не искренне, вымученно. Видя, что от девушки нечего ждать, Джагхед просто подхватывает на руки и идет к дивану. Бетти смотрит куда-то вниз, потираясь щекой об мягкую ткань рубашки и вдыхая щекочущий рецепторы парфюм.

– Злишься? – выходит как-то вымученно и немного с издевкой. Парень укладывает ее на диван, осторожно убирая руки из-под шеи и ног, садясь на край дивана.

– Нет. Я просто в бешенстве, – Джонс шелестит пакетом у ног Купер, доставая все нужное и пододвигает ближе кофейный столик, кладет под голову девушки подушку, медленно перебирая пальцами, снимая бинт. Когда последний слой, немного приклеенный к ране, оказывается убранным, девушка шипит и хмурится, а потом жмурится от прикосновения к ране ваты, смоченной в чем-то.

– Аа-ай…

Джонс никак не реагирует. Нависает сверху и все давит на рану, а Бетти не выдерживает и бьет его по запястью.

– Ты это специально? – обиженно бурчит девушка.

– А ты специально издеваешься надо мной? – Джагхед останавливается и вглядывается в глаза напротив, как та внезапно отводит. Молчит. Джонс вздыхает и берет, чистый бинт, придерживая голову девушки.

Бетти хочет лечь удобнее, порывается вперед и ударяется носом об холодную щеку Джонса. Джагхед, застывает и смотрит на Купер, взволнованную и уставшую. Губы пересохшие, на щеке синяк с царапинами. Он вот так просто смотрит, в то время как Элизабет в жар бросает, пульсация не только в груди, но и в висках стучит. Переволновалась, наверно.

– Ты обязательно ответишь за этот случай, но не сейчас, – выдает Джагхед, заканчивая перевязку. Бетти ждет, когда Джагхед встанет и уйдет, просто куда-нибудь уйдет, а он сидит, смотрит настойчиво и холодом обдает. – А если бы водитель не заметил тебя, и во время не затормозил? – Джонсу не хотелось говорить это, но все же говорит, сквозь зубы, раздраженно, незаметно от девушки сжимая ладонь в кулак.

– Купили бы гроб с подогревом и шикарные похороны, – хрипит Бетти.

– Не смешно, – Джагхед хмурится и скрещивает руки.

– Я и не шучу, – показательно отворачивается и разглядывает спинку дивана. К чему эти разговоры. Она никому не нужна. Этот детский лепет…

– А что бы тогда делал я? – его рука касается макушки Купер и проводит, совсем невесомо. Гладит.

Все-таки не показалось.

Вот снова душа обнажается, заставляя кровоточить, резать плоть, сотканную из воспоминаний. Бетти прикусывает до боли губы, хмурясь. Пусть это будет плодом ее больного воспоминания, возможно удар об асфальт головой был слишком сильным, вот и мерещится. Реальность неизменна. Джагхед рядом.

Почему именно он? Судьба-злодейка, в которую оба не верят, играет слишком жестоко. Джагхед что в детстве, что сейчас, словно посланный кем-то, приходит на помощь, чувство предательства, измены, боли сразу уходят, играют на фоне, а потом он, как самый жестокий каратель, наносит удар, и все чувства обостряются, выходят на первый план, а Джонс превращается в дымку и исчезает, оставляя после себя абсолютное ничего.

Он войдет в доверие, Бетти привяжется и как в детстве, он бросит ее на растерзание жестокой судьбы, а она будет давится своими воспоминаниями, оправдывая за все грехи. Правильно ли поступать именно так. Уж лучше закрыться на совсем, не подпускать никого, сначала тяжело, но потом не так больно.

«Слишком слаба, я слишком слаба» – Бетти так отчаянно желает ничего не чувствовать.

Защита трещит, раскалывается, с грохотом падая у ног завоевателя, а Джонс все гладит по голове, неприхотливо, без каких-либо мыслей. Он не соврет, если скажет, что чуть сам не умер, когда Бетти лежала в луже крови, мертвенно бледная. Органы сделали скачок и вернулись на место. Джагхед ходил по пустому коридору больницы, держа руку у рта. Трудно представить, как было страшно. Страшило не только такое чувство, как ответственность, но и еще что-то похожее на привязанность. Прошлое, прошлое… Он оправдывается им, но сколько бы лет не прошло, образ этого ребенка никогда не померкнет в его памяти.

Они были похожи, это было оправдано тем, что Джагхед сильно влиял на ее детское мировоззрение, учил пониманию жизни, а Бетти вносила во все сформированное еще и частичку своего, делая совершенным для себя. Она не стремилась к совершенству, как Джонс.

И в конечном итоге эта потребность к совершенству завела его в тупик. После окончания школы, он признался отцу, что хочет поступить на актерское, но тот воспринял все в штыки, и его страх был вполне объясним. Нет гарантии, что сын будет успешен, будет регулярная зарплата, да и средств в то время критически не хватало для осуществления недостижимой мечты. Все равно, что звезду с неба достать. Скандал, первая большая ссора, разбитый ноутбук Джагхеда. Он был импульсивным, горел желанием. В конце концов собрал сумку и ночью уехал. Правда в ту ночь, его застали. Это была Элизабет. Тогда было сложно оставлять маленькую девочку одну, врать, что вернется, гладить по голове, а потом идти и в последний раз укладывать спать. Но он верил до боли, что это – истинно правильный путь.

Теперь он здесь. Он достал с неба звезду, шанс, который был один к десяти тысячам. Есть все, деньги, слава, признание, статус. Тогда почему по середине груди так пусто? Вкусил жизнь, познал все пороки, изжил себя.