Текст книги "Одиночество на двоих (СИ)"

Автор книги: West Lane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== prologue ==========

я – актер, главный герой.

фильм, в котором играю, не имеет смысла.

может быть, я тоже не имею смысла, как и то, что меня окружает.

не уверен в себе, но в тебе – всегда

пытался сбежать от чувств к тебе, как же это было смехотворно.

я был жалок, одинок и слаб.

но страх мой был оправдан, по крайней мере, так думал я.

ожидание окончания сценария -невыносимо.

но потерять тебя – еще страшнее и ужаснее.

меня нельзя уличить в постоянстве, потому что я люблю тебя.

может ли любовь быть неправильной?

нет. я верил слепо, безмолвно.

ведь на земле нет предела моей к тебе любви.

West lane

14.06.18г

========== Chapter1. parting and greeting ==========

troye sivan – talk me down

Жизнь – это самое хрупкое, что давалось когда-либо человеку. Мы не ценим ее, глупо растрачиваем, и только, когда потеряем, начинаем понимать, как она – мимолетна и коротка.

Сегодня дождь. Ветки деревьев чуть колышутся от легкого ветра, пока по листьям скатываются мелкие капли. Легкий холод пронзает до костей, одежда не греет, да и тело само уже ни на что не реагирует.

Итак, если вы хотите начать свою историю, даже может быть и не историю, начинайте всегда с описания. Описания чего угодно, погоды, людей, пейзажа. Джагхед всегда так делает.

К примеру, сейчас. Он наблюдает за тем, как по мраморной плите скатываются капли дождя и оставляют после себя длинные мокрые дорожки, оседая над надписями:

Маргарет Купер

19– 20

Похороны. Джонс только пару раз был на таких мероприятиях. Но раньше было другое. Умирали люди, которых он совсем не знал, только был знаком, не больше, не меньше. Сейчас совсем другое.

" -…да простит Господь все грехи ее…» – продолжает священник.

Сегодня пришло много людей. Кто-то скорбел по-настоящему, кого-то просто привели с собой, другие же не могли пропустить из-за мук совести. Джагхед не может приписать себя кому-то из них, но он совсем забывает, что есть и иные… иная…

Элизабет Купер, дочь покойной. Они -родственники. Возможно Джагхеду было бы легче находиться здесь, если бы не десять лет разлуки. Ни звонка, ни письма, даже намека на его существование. О непростых отношениях, можно поговорить позже, а пока…

Священник кидает первую розу в могилу, она падает прямо на середину темно-коричневого гроба, а за ним и все остальные. Зажатую, меж трех пальцев красную розу, Джонс медленно опускает, кидая более аккуратно и бережно. Это дань покойной. Так заведено.

Надо продолжать слушать все эти слова, высокие фразы, предложения…

Она была хорошим человеком. Она была самой лучшей сестрой. Она была…

«Вот именно, что была, » – хочется произнести хладнокровно Джагхеду. Это клише, все напускное. Люди – лицемеры, они так искусно врут, что даже начинают верить в свою ложь, грубо верить, что правда только в их словах. Это – омерзительно.

Где все они были, когда тетушка Маргарет умирала? Где было их понимание? А помощь? Они лжецы, скупы, и эмоции их– ненастоящие.

И вот приходит очередь Элизабет. Лицо ее омрачено скорбью. Подрагивающие губы, искаженные в кривой полосе, красные и распухшие глаза, щеки, шея, мокрые от дождя волосы прилипли к коже. Она заходит на трибуну, обводит взглядом полным болью людей и поджимает губы, опуская глаза. В руках, Джонс точно уверен, что она сжимает листок со словами. Тишина губительна. Девушка это осознает только тогда, когда поднимает голову, и непроизвольно взгляд падает на Джагхеда. Лицо его непроницаемо, отдает холодом и некой отстраненностью. Словно никто не умер, ничего не случилось…

Элизабет трясет, в глазах напротив нет сострадания и печали, даже показной жалости. Буквы на листе расплываются от нахлынувших слез, листок дрожит.

– Я…я…я… – судорожно вырывается изо рта вместе с теплым паром, глаза увлажняются. Они ждут. Очередных фраз, о которых не раз говорили сами, словах, которые вырывались раз за разом. – И-извините, – выходит с тяжелым придыханием и еле слышимым всхлипом. Девушка закрывает ладошками лицо и сбегает в объятья дальней родственницы, которая тоже не может удержать слез, придерживает за подрагивающие плечи и успокаивающе гладит по спине, приговаривая что-то.

Бетти кажется, что это никогда не закончится. Пусть у нее был целый месяц, чтобы попрощаться с матерью. Этого было мало. Слишком мало. А болезнь подкралась слишком быстро, ударила исподтишка, забрала самое дорогое и даже не оставила в награду за все мучения, хотя бы парочку дней. Жизнь порою слишком жестока.

Похороны проходят быстро. Вот так все приглашенные бегут к своим машинам, желая поскорее оказаться дома, в тепле и уюте. Только среди всех, Джонс остается стоять у плиты. Брови нахмурены, а глаза все смотрят на выгравированное имя и годы жизни. Внутри все равно что-то переместилось. Это как маленькая трещина на огромном и нерушимом камне. Где-то в глубине души, на самых ее задворках, теплятся призрачные воспоминания о детстве, тетушке Маргарет и ее вкусном клубничном пироге, и о белокурой девчонке… Давно это было, может какие-то моменты оставались в его памяти, но Джонс не верил, что это может быть правдой, мозг просто сам дорисовывает все нужное, счастливое прошлое, которое совсем не похоже на его настоящее.

– Поехали? – из раздумий выводит тихий голос Арчи. Джагхед не просил. Парень сам увязался за ним. На голову перестал капать дождь, видимо, парень принес с собой зонт. Ничего не отвечая Эндрюсу, Джагхед поворачивается, словно по зову, голова сама отворачивается в сторону. По каменистой тропинке идет Бетти к черной иномарке. Остановившись перед машиной, она убирает зонт, встряхивает его от капель и садится.

– Поехали. – Джагхед отводит взгляд и уходит из-под зонта, а Арчи пару раз смотрит то на отдаляющуюся машину, то на Джонса, а потом спешит за ним. Все утро было какое-то суетливое, встревоженное, но не для Джага. Он всегда хладнокровен, как змея, которая сидит в тени и никого не трогает, но только дай повод… Иногда такая отстраненность пугала Эндрюса, и он по-настоящему задумывался над психическим здоровьем друга. Ведь он был другом? По крайней мере, так думает Арчи. Но скорее всего, все уходит на его характер, который Эндрюс находит весьма неприятным для людей, не знающих его лично, а таких– совсем мало. Точнее, их вообще нет, кроме Арчи, конечно.

Прошло две недели.

С легким похмельем и сонливостью Джагхед открывает дверь, в которую уже, наверно, минуты две кто-то усердно стучит. На пороге стоит молодой парнишка лет двадцати, шатен, чуть ниже Джонса, но довольно приятной внешности.

– Слава богу, я то уже думал, что… – удрученно говорит парень.

– Чего? Принесли сценарий? – Джагхед устало облокачивается об косяк и смотрит с едва ощутимым раздражением. – Я же еще тогда сказал, что мне все приходит по электронной почте, – чеканит Джонс.

Этот парнишка – его новый менеджер, еще не до конца разобравшийся в своих обязанностях. Зовут Джереми. Джагхеду уже все равно, как взяли этого на работу, но во всяком случае– лучше последнего, который продавал номер телефона ненормальным фанаткам, тем самым не давая спать и заставляя менять почти каждый день новую карту.

Быть знаменитостью – улыбаться на камеры, всегда быть вежливым, фотографироваться с поклонниками, увлеченно рассказывать о смешных историях на всяких шоу, которые с тобой и подавно не случались, так сценарий и приличный гонорар. Со всем этим справляться хоть немного легче, когда ты – актер. Высокооплачиваемый актер. Согласитесь, дорогие машины, красивые девушки, вешающиеся на тебя гроздями, высокий этаж, большая квартира в центре города, шмотки– все это классно иметь. Джагхед тоже так думал, до одного момента. Сейчас роскошная жизнь не прельщает, скучно, однообразно, все ненастоящее, дешевый сценарий. Какая же ирония…

– Но… – Джереми вставляет ногу, чтобы не дать парню закрыть дверь, и буквально проскальзывает туловищем сквозь щель. – Думаю, тебе будет интересно узнать. – парень всовывает небольшой лист в руки Джонса и, не дожидаясь какой-либо реакции после прочтения, уходит.

«Что это?»

Пропечатанные на бумаге буквы быстро впиваются в мозг, слова летят быстро и резко обрываются. Парень шокировано смотрит на лист в своей бумаге, и подрывается с места. От сонливости и следа нет.

Джонс едет быстро, до пункта назначения 5 часов езды. Он доезжает за 4. Он останавливается у массивного здания, спрашивает у сотрудников, где находится кабинет юриста и с тяжелым грузом на плечах и скомканной от нервов бумаги идет к лифту, поднимаясь на восьмой этаж.

Два стука. Слово «войдите» – и Джагхед уверенно врывается в кабинет, он направляется прямо к дубовому столу, где восседал седовласый мужчина.

– О, мистер Джонс, вижу вы получили наше уведомление, – с мягкой улыбкой говорит он.

– Что это? – с гулким хлопком Джонс припечатывает смявшуюся бумагу, и не отводя взгляда от немного удивленного мужчины, пододвигает по гладкой поверхности бумагу и садится напротив.

– Разве что-то из этого вам не понятно? – юрист берет бумагу, надевает очки и с легким прищуром смотрит на Джагхеда. – Это оповещение, Вы являетесь опекуном Элизабет Купер, ныне еще не достигшей совершеннолетия, – говорит заученно мужчина.

– Я знаю, что там написано, – почти кричит парень и встает со своего места. Он ходит туда-сюда, нервно сжимает свои скулы ладонью, закрывает глаза и вновь смотрит на мужчину. – Это ошибка, – мотает головой парень и вздергивает плечами. – Этого не может быть, есть же родственники, и мы вообще почти десять лет не связывались друг с другом…

– Но в завещании Маргарет Купер указала опекуном… именно Вас, – отвечает мужчина, выдвигая шкаф и доставая бумагу. – Если хотите, то убедитесь сами. – Он подает Джонсу завещание, а тот недоверчиво косится на него, но бумагу берет из рук.

Через несколько секунд Джонс видит свое имя. Черным по белому. Здесь нет никакой ошибки. Словно приговор. Обжалованию не принадлежит.

– Но Вы же родственники и самые близкие. Войдите в положение девочки, ей всего семнадцать, потеряла отца в раннем возрасте, а теперь и мать. Она совсем одна, – муторно говорит мужчина.

Джагхед отдает обратно завещание. Вся ситуация никак пока не хочет впитываться в его мозг сквозь толщи черепной коробки. Он не знает, что делать в такой ситуации.

Он. Не. Знает.

– К тому же через шесть месяцев ей исполниться восемнадцать, поэтому…

– Но у нее же есть дяди, тети, и еще наши дальние родственники, почему они…

– Потому, что в завещании указаны только Вы. Все документы уже проверенны на подлинность, поэтому можете не сомневаться, и поезжайте за ней. Она Вас ждет.

Джонс садится за руль авто и непроизвольно сжимает в кожаных английских перчатках руль. Он устал, морально истощен, а последние три года совсем выбили из него все чувства. Он не зол, вовсе нет. Девушка не виновата во всем случившемся, но почему именно он? Почему Маргарет Купер указала именно его в завещании? Они не виделись десять лет. Целых десять лет, если Джонсу уже не изменяет память…

Парень упирается лбом об свои кисти и вздыхает. В последнее время отсутствующая совесть решает проявить себя именно сейчас. Джагхед заводит машину и четко повторяет про себя, поворачивая ключ и слыша дребезжание мотора:

«Шесть месяцев, всего шесть месяцев.»

Комментарий к Chapter1. parting and greeting пока не отбечено

просто, давайте пожалуй начнем...

жду отзывов, порадуйте меня, мои хорошие.

========== 1.2 ==========

– Элизабет! – голос родственницы летит по коридору, возвышается к лестнице и достигает небольшой комнаты на втором этаже. Помещение светлое, с большим окном, выходящим прямо на улицу и стоящим рядом с небольшим столиком для занятий, далее кровать посередине комнаты, маленький розовый пуфик и дубовый шкаф.

– Уже иду! – кричит в ответ Бетти, сидя за столом. Девушка непроизвольно оглядывается вокруг; вещи собраны в чемодан, цветы, которые раньше так вписывались в интерьер комнаты и стояли на подоконнике, отданы тёте, кровать застелена, шкаф и стол пусты, рядом – только пару коробок с отдельными вещами и чемодан с одеждой.

– Мама, я буду скучать, – шепчет девушка, смотря на фото в рамке. Счастливые лица. Фото было сделано еще два года назад. Будто все было совсем недавно. Бетти сидела вот так просто вместе с мамой в парке после школы, и они могли разговаривать о чем угодно… легко. А сейчас все сложно… Сердце сжимается и совсем не хочет обдавать тело кровью. Руки леденеют. Ее вот так просто выгоняют из собственного дома, больше никого не осталось. Элизабет знает, теперь-то она точно никому не нужна.

Сквозь пелену Бетти замечает, как к дому подъезжает черная иномарка. Мазерати. Но девушку больше интересует не дорогое авто, а сам его хозяин. Парень. Выглядит молодо. Цвет волос почти сливается с машиной, а слегка волнистые пряди закрывают один глаз, делая его вид еще холоднее и беспринципнее. На лице даже и намека на улыбку нет, когда к нему выходит тетя. Он только кивает и кротко что-то говорит, когда его спрашивают. Бетти хмыкает. Вот на кого оставил ее родной человек.

– Элизабет, за тобой приехали!

– Ага, – шумно выдыхает Купер, не сводя глаз с парня.

«Вы только и рады избавиться от меня», сквозь скрип зубов думает девушка, складывая фото в одну из коробок.

После того, как она покинет этот дом, у нее не останется сомнений, что «горячо любимые» родственники сразу же продадут его, поставят под взнос, чтобы получить еще больше денег.

Элизабет спускается вниз, держит чемодан в одной руке, а в другой – две коробки, которые усердно прижимает к себе, чтобы не уронить. Девушка смотрит в пол. Совсем не слышит этот щебет родственницы, когда та замечает ее у подножия лестницы и бежит помогать. Строит из себя добренькую тетушку, когда внутри камень за душой. Отвратительно. Этот мир отвратителен. Бетти чувствует себя так, как, наверно, чувствовал бы себя осужденный, приговоренный к казни, и она поднимает тяжелый взгляд на Джонса, внутренне умоляя о милосердном палаче. Но кого она обманывает. Никому нет дела до сироты, она никому не нужна, и уж точно этому парню, который сейчас принимает все как должное, но это – все напускное. Он точно не рад данной ситуации.

И вот порог дома. Глаза в глаза. Один на один. Не слышно противного голоса женщины за спиной, коробок, поставленных рядом. Только они, сканирующие, изучающие друг друга до каждой клеточки.

У него красивое лицо, отменное чувство стиля и пока непонятный характер. Последние качества вклиниваются в голову сразу же, как рекламная вывеска, сверкающая перед глазами. На нем белая рубашка, не застегнутая до конца, демонстрирующая выпуклые ключицы и тонкую серебряную цепь с круглой подвеской, светло-коричневое легкое пальто, Бетти не знает, как оно называется, но часто видела такие в витринах магазина, черные брюки, такого же цвета ботинки и кожаные перчатки, плавно обволакивающие каждый миллиметр худых кистей.

В какой-то момент Бетти становится ужасно стыдно. Она всегда стеснялась своей подростковой угловатости и незрелости, но сейчас это чувствовалось слишком ощутимо. Волосы прибывают в неком беспорядке, волнистые и немного пушистые от природы, лежат на плечах, едва касаясь груди, лицо без капли косметики, украшенное двумя выскочившими

совсем недавно прыщиками на щеке, оранжевая олимпийка до бедер, белая футболка с черным хеш-тегом и джинсовые шорты вместе с поношенными кедами. Ее одежда совсем не соответствует погоде, которая все больше в последние дни походит на осеннюю. Конец лета как никак.

– Джагхед, – говорит парень. Девушка долго уверяла себя, перед тем как выйти из комнаты, что сохранит хладнокровие, но уши предательски пылают, а дыхание и вовсе не спокойное. Не легко распрощаться с прежней жизнью и принять свое будущее, которое с каждой секундой становится мутным и непонятным.

– Элизабет, – они вроде и знают друг друга, но продолжают сторониться.

Когда все вещи умещаются в багажнике мазерати, Элизабет неловко стоит рядом и наблюдает за тем, как парень подходит к водительскому месту, открывает дверь и… останавливается. Смотрит несколько секунд на машину, а потом и на саму девушку, и кидает краткое «Садись».

Элизабет корит себя за тупость и мигом садится, закрывая за собой дверь. Джонс заводит машину, и они отъезжают. Бетти мысленно расстается с домом и с презрением смотрит на тётю, у которой улыбка не сходит с лица.

«Подавись.» – цедит про себя девушка и отворачивается.

Они выезжают на дорогу. Машина такая бесшумная, тишина угнетает. Элизабет поворачивается к окну, за ним летят дома, деревья. Это пригород штата, он совсем не похож на пылающие огнями города, он спокойный, тихий. Это то место, где людям всегда хорошо, по крайней мере ей так было. Здесь было все: семья, друзья, школа, дом… и все исчезло.

Дома заканчиваются, следом идут пустыри и каменные горные возвышенности. Элизабет мимолетно кидает взгляд на Джагхеда, он сосредоточен на дороге, руки в перчатках сжимают руль, а грудь тихо вздымается.

Элизабет утыкается головой в мягкую обивку кожаного кресла и закрывает глаза, невольно вдыхая смесь ароматов дорогой кожи авто и мужского парфюма. За эти дни она слишком устала, обыденная жизнь перевернулась с ног на голову, да и сил на размышления над вопросами, которые всплывали, как только она увидела Джагхеда, уже нет.

– Просыпайся, мы приехали, – сквозь сон Бетти чувствует легкое прикосновение к своему плечу и резко открывает глаза, видит перед собой усталый, за пять часов езды, взгляд и пару раз хлопает ресницами, пытаясь отстегнуть ремень, который не сразу поддается. Джагхед выходит из машины, а за ним и Купер. Девушка протирает рукой подбородок и уголки губ и сразу же краснеет. Стыдоба. Она спешит за парнем, который идет на выход из парковки.

Поднявшись наверх, Бетти замирает. Здание в этажей 16, просто огромное, отделанное светлыми цветами, в ночи панорамные окна, выходящие на оживленную улицу, где еще не горит свет, отливают разноцветными огнями вывесок, заведений. Внутри еще красивее. Чисто, просторно и почти никого.

– Давай быстрее, – Джагхед заходит в лифт, в его голосе нет раздражения, ну может самая малость, он устал и хочет побыстрее оказаться дома. Девушка вбирает побольше воздуха и заходит в лифт, становясь ближе к стене, держась подальше от Джагхеда.

Они едут долго. Красные цифры на датчике медленно меняются, время идет так тягуче, а с ним и неловкость возвращается к Элизабет, но стоит посмотреть на Джонса, и странное чувство закрадывается глубоко внутри. Он спокоен, только именно в этот момент от него веет усталостью, холодом, равнодушием и приятным парфюмом.

Звонок вырывает ее от созерцания парня, и приходится идти вдвое быстрее, чтобы успевать за ним. На этаже пара квартир, Бетти запоминает номер «25» на железной двери, пока Джагхед проводит по ручке и вбивает код, дверь пиликает и щелкает. Парень без промедления входит и придерживает ее, поворачивая голову. «Входи».

Элизабет заходит. Включатель резко щелкает, девушка замирает на пороге. Под пристальным взглядом, Джагхед открывает шкаф, достает вешалку, снимает пальто, укладывает обувь на нижнюю полку просто огромной, по мнению Купер, тумбы, и заходит в гостиную. Элизабет же неуклюже снимает кеды, вешает олимпийку на свободный крючок и бежит вслед за парнем, который останавливается на кухне.

Девушка замирает посередине комнаты. Квартира большая и светлая, да еще и двухэтажная. Кухня и гостиная комнаты совмещены, это похоже на небольшую студию. Слева кухня светлая, шкафы цвета светло-молочного шоколада с черным блестящим, стола нет, только прикрепленная напротив тумб стойка с тремя высокими светлыми стульями. Пока девушка разглядывает кухню, Джагхед незаметно смотрит на нее, поглощая маленькими глотками холодную воду, которую только что достал из холодильника. Элизабет же проходит в гостиную. Пара темно-синих диванов с парочкой подушек, напротив кофейный, полностью стеклянный стол и большая плазма, прикрепленная к стене; справа дверь, выходящая к балкону, а рядом небольшой столик с одним стулом. Можно до бесконечности описывать интерьер только одного этажа, но Купер понимает, что всего точно не увидит, но однозначный вывод все-таки есть: все очень дорогое, но находится в таком даже уютно.

– Твоя комната наверху, – Джагхед проходит мимо и поднимается по лестнице. Бетти уже по привычке идет за ним. Небольшой коридор с черно-белыми фото, которые девушка примечает сразу же. Они останавливаются у двери. Джагхед жмет на ручку и включает свет, просторная комната, пару небольших коробок у стены, раскладной диван, немного похожий на те, что стоят в гостиной, торшер, и какие-то плоские прямоугольные коробки, лежащие пластами друг на друге. – Это твоя комната, у меня не было времени убрать отсюда все вещи… – Элизабет хочет вставить свое «ничего страшного», но парень невозмутимо продолжает: – Этим займемся завтра, можешь поспать здесь или в гостиной, все равно завтра поедем за новой кроватью и всем… что тебе надо, моя спальня напротив, ванна через дверь, остальное видела, – Джагхед выходит из помещения и плетется к себе, поворачиваясь спиной.

– Джагхед, ты… то есть вы… я хотела, – не зная, как правильно обратиться, Бетти поджимает губы и смотрит ему в затылок.

– «Ты»… давай поговорим завтра, не беспокой меня, – дверь захлопывается. Элизабет садится на диван и несколько секунд из своей уже комнаты смотрит на его дверь. Из груди вырывается какой-то судорожный вздох. Все не так уж и плохо…

Джагхед не кажется плохим человеком, точнее Бетти теперь и не смеет думать о нем в таком свете, потому что он приютил ее. Уж лучше с ним, чем с нерадивыми родственниками и, еще хуже, в приюте...

Комментарий к 1.2 Бетт еще не знает о завещании, и к тому юристу мы обязательно потом еще вернемся)

ставьте лайки и пишите, что думаете...

========== 1.3 letter ==========

Рокс* – бокал для крепких напитков.

Элизабет просыпается посреди ночи. Не от того, что диван неудобный, а от сухости во рту. Девушка выбирается из теплого пледа, который нашла на диване, и тихо выходит из комнаты, щелкая дверью. В комнате Джонса тихо. Прошмыгнув мимо комнат, Купер спускается вниз и на ощупь, трогая ладошкой стены, спускается вниз. Квартира Джонса совсем ей не знакома, а в темноте не поймешь сразу, где именно находишься. Добравшись до кухни, она открывает холодильник и достает бутылку воды, на удивление там кроме воды, замороженных овощей и непонятной банки с фасолью, ничего больше и нет. Странно это все. Словно здесь никто и не живет. С закрытым холодильником свет погасает, и все вновь опускается в кромешную тьму, вот только спокойно вздохнуть не дает силуэт на балконе.

Пальчики сжимаются вокруг мокрой бутылки, и сердце замирает. Элизабет рефлекторно идет во мраке, пытаясь подобраться к лестнице и бежать наверх, в комнату Джонса. Пофиг на сон, усталость и просьбу не беспокоить. Дома кто-то посторонний!

Но ее останавливает… Сгорбленная спина, тело, сидящее на стуле, зажатая меж указательным и средним пальцами тлеющая сигарета, пепел которой падает в пустой рокс*, где еще подтаивают маленькие кусочки льда. Напряженные лопатки выпирают сквозь ткань белой футболки, которая очерчивает каждый мускул. Волосы на затылке немного торчат в разные стороны, указывают на то, что их хозяин встал совсем недавно. Дым выходит плавно и тает в воздухе, подгоняемым легким ветром. Элизабет не может рассмотреть его лица, только представить его умиротворенное лицо и холод карих глаз.

Он изменился. В последний раз она видела его, когда ему было 17-18 лет. Бетти не помнит, ведь самой было не больше 7 или 8. Краски памяти совсем размылись, но улыбчивое лицо подростка, светлые волосы и это теплое, сказанное перед самым отъездом «мы еще обязательно увидимся», запечатленное на детской розовой щечке мягким поцелуем. Эти воспоминания Купер усердно хранила в себе до 13 лет. Джагхеду тогда было уже почти 23. Его популярность росла. Бесчисленное количество ролей, начиная с неприглядного камео на три секунды в третьесортном фильме до главного героя в масштабном проекте под руководством популярного режиссера. Он был ее кумиром, идеалом. В школе она всегда с гордостью рассказывала о своем брате, двоюродном брате, и было приятно видеть эти удивленные лица, иногда даже зависть на них. Но чем выше становился статус и популярность Джонса, тем больше разрывалась связь. Годы идут. Все забывается. И детская привязанность отходит на второй план. Она забыла о нем, как и он о ней, совсем давно…

– Иди спать, – голос хриплый от сигарет и отдает горечью.

Элизабет стоит, не двигаясь, а парень даже и не собирается оборачиваться, просто выкидывает окурок вниз, подхватывает пальцами рокс с растаявшим льдом и плавающим пеплом, заходя во внутрь. Они вновь стоят друг перед другом. Джагхед совсем не знает, как себя надо вести, держать, что уж о завтрашнем дне говорить. Это все лишние проблемы, гора на плечи и ответственность.

Давайте оставим все на завтра.

Джагхед обходит Купер и идет на кухню, чтобы помыть рокс, пойти уже принять таблетки и, наконец, уснуть. Все равно, что мешать их с алкоголем нельзя, он не уснет. Голова совершенно пуста, все так идет туго и напряженно, пока он не слышит позади: «Я…».

Бетти хочет начать, но не может, а что, собственно говоря, сказать? Прости, что ворвалась в твою личную жизнь? Спасибо, что приютил? Глупо. Девушка сбегает наверх и запирается в своей комнате, падая на диван. Джонс так и остается стоять с роксом в руках и смотреть на пустующую лестницу, в то время, как Бетти ложится на край дивана, укрываясь с головой пледом, включает свой смартфон и вбивает в поисковую строку Джагхед Джонс.

Все же стоит немного узнать о том, с кем будешь жить полгода…

Утро почти в середине дня дается, мягко сказать, не очень приятным…

Элизабет просыпается от гулкого хлопка экрана телефона об пол, с которым она проспала всю ночь. Промычав в подушку, девушка шарит по полу рукой и поднимает телефон, потирая глаза и смотря на время. 12:54

Черт.

Быстро приняв душ и переодевшись, приведя себя в более менее подобающий вид, Элизабет бегом спускается вниз. Каково же ее удивление, когда она никого не находит. Кухня, балкон, спальня пусты. Ушел. Бетти плюхается на диван и закидывает голову, прикрывая глаза.

«Подожду.»

Ждать долго не придется.

Дверь пиликает, и в коридоре появляется Джагхед с двумя полными пакетами, а за ним и еще какой-то парень. Бетти резко встает.

– Джагхед, давай посмотрим еще раз, просто взгляни на сценарий… аа, ну пожалуйста, директор же уволит меня, – ноет парнишка.

– А я то тут причем? – Джагхед проходит на кухню и на секунду останавливает взгляд на Бетти, которая сразу же отводит глаза.

– При том, от тебя зависит моя работа.

– Не зависит, я няньку не нанимал, – Джагхед ставит пакеты на стойку и открывает холодильник.

– Джаг… ой, привет? – парень неловко моргает и осматривает девушку.

– Привет, – хочется сказать немного дружелюбно, но выходит как всегда. Бетти чуть улыбается, а парень не сводя с нее удивленно-шокированного взгляда быстрым шагом подходит к Джагхеду.

– Ты не говорил, что у тебя девушка, – шепотом кричит Джереми на парня, который спокойно перекладывает все купленные продукты из пакетов в холодильник. – Ты… – Джер смотрит недоверчиво назад, ловя вопросительный взгляд Купер, и тут же возвращается к Джонсу. – Сколько ей лет?

– Через шесть месяцев исполнится восемнадцать, – обыденно говорит Джагхед, рассматривая срок годности на замороженном горошке.

– Ч-что?! – парень чуть ли не падает. – Ты с ума сошел?! А если пресса узнает?! Несовершеннолетняя, боже… В тюрьму захотелось?! Да, какая тюрьма, твоя карьера… – парень замолкает, когда Джонс резко хлопает и идет в гостиную, садясь на диван.

– Она – моя родственница, – заключающее говорит Джагхед, облокачиваясь на спинку.

– Мы двоюродные, если быть точнее, – хмыкает Купер и садится на диван.

– Ой, тогда извини, – парень смотрит на Бетти, а та кивает в ответ. – Джагхед просто, редко, точнее вообще…

– Это – Джереми, это – Бетти, – прерывает Джагхед, заставляя парня умолкнуть. – Джереми– мой менеджер, он будет возить тебя в школу.

– Я?!

– Предлагаешь мне заниматься этим? – чеканит холодно Джонс. – Будешь привозить и отвозить.

– Да не стоит, я могу и сама…

– Не надо так, не надо, езжай на автобусе, – говорит четко Джагхед, заставляя Купер буквально задохнуться от неоткуда взявшегося возмущения. Этот мужчина просто нечто.

– Завтра пойдешь и посмотришь школу, через пять дней занятия, я договорился с директором. Джереми покажет дорогу. И еще… – Джонс расстегивает пуговицу на пиджаке и достает с внутреннего кармана. Пластиковая карта. – На личные расходы. Я не знаю, что именно тебе нужно, поэтому бери Джереми и вперед.

– Не… – девушка хочет отказаться, как-то это уже слишком пользоваться чужими деньгами.

– Это со счета твоей матери. – от последнего слова сердце болит. Бетти закусывает губу и продолжает слушать Джонса. – До совершеннолетия, весь капитал на мне, мне он подавно не нужен, а тебе… я буду выделять из него на расходы, одежда, кафе, карманные деньги и прочее, в пределах разумного. А теперь перейдем к правилам. В дом никого не приводить.

– Будто бы я…

– Я сказал, ни людей, котов, собак, хомяков и прочей живности не потерплю. Еще, ты будешь ходить в школу, ни слова, где ты живешь и с кем, – в последнем аспекте Джагхед прямо указывает на себя. Бетти фыркает и смотрит в сторону. Джонс чувствует, что характер Купер еще проявит себя во всей красе. Вчера она была такой скромной и тихой, а сегодня более раскована и, кажется, ей намного удобнее. Джагхед выдыхает через нос и продолжает, кое-что вспоминая: – Я сейчас уезжаю, поэтому комнату обустраивайте вдвоем, – Джагхед встает с места и идет в коридор, далее писк двери и хлопок.

– Вообще-то я собеседование на менеджера проходил, а не на таксиста! – кричит ему вслед Джереми. Бетти хмыкает. – Извини, Бетти, но у твоего брата, просто прескверный характер.

– Сама вижу.

Джагхед садится в машину и подолгу сидит, не заводит. В левом внутреннем кармане пиджака письма, в голове – каша.

Мужчина – юрист, чье имя Джон Рид, с самого начала не внушал доверие. Он что-то знал. Джагхед всегда мог распознать, когда человек лжет, но мистер Рид оказался слишком уклончив.

Сегодня ранним утром Джонс нашел конверт, прямо на пороге. Адрес того здания, где работает этот юрист, а внутри конверта две бумаги. Одна от мистера Рида всего в несколько строчек.

«Маргарет просила передать это Вам, после того, как Вы узнаете о завещании.»

А другая – письмо тети…

«Здраствуй, Джагхед.