Текст книги "I knew you were trouble (СИ)"

Автор книги: W.E.S

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Ты не посмеешь.

– Посмею, ещё как посмею. Я, может, и боюсь Мадару в гневе, но точно не тебя, нет. Не могу теперь слушать эту песню без улыбки. Эх, чудная была попойка. Сколько тебе было? Девятнадцать? Итачи громче всех смеялся. Я и не думал, что он так может. – Фуума мечтательно уставился в окно, игнорируя испепеляющий взгляд племянника своего друга. – И если ты сейчас не перестанешь издеваться над ней, то я покажу это видео.

– Эта та песня, где свистят, а в клипе они в фонтан упали? – Включилась в разговор Ёми, подавая признаки жизни. Конан кивнула, отдавая подруге ванильный пудинг. Харуки благодарно кивнула и, пытаясь представить, что же такого натворил маленький Учиха, сняла с упаковки пудинга пластиковую крышку. Парень сжал кулаки и принялся за свой обед, не собираясь уходить. Конан перевела тему, спрашивая, что было на паре по экономике.

– Пришел новый преподаватель, не объяснили, куда делся Катакама и почему его больше не будет. Новый начал читать лекцию, делал это он без энтузиазма и чересчур быстро, я зевнула и прекратила писать, чтобы руку размять, так чуть не получила неуд и еще полчаса у доски отвечала. – Пейн и Конан переглянулись. У Конан третьей парой шла экономика и, прежде не любив этот предмет, она вовсе не хотела на него идти.

– А неуд поставили? – Поинтересовался Саске, не отвлекаясь от еды. Харуки покачала головой.

– Нет, я получила отлично. Он еще после пары минут десять втирал, что я пошла не по специальности, что цифры – мое призвание. Но после него так голова болит…

***

С трудом пережив последнюю пару, Ёми позвонила начальнику и предупредила, что задержится. Харуки хотела заехать в университет Таюи и взять для неё задания, чтобы у девушки не было проблем с учебой. Не привыкшая отчитываться за каждый шаг, альбинос не позвонила Учиха или кому-то из друзей, спускаясь в метро.

Ёми постучалась в деканат. Дождавшись разрешения войти, она открыла дверь и поздоровалась с одним из педагогов.

– Вы по какому-то вопросу? – Учтиво поинтересовалась пожилая женщина в белом халате, мешая в небольшой пробирке зеленую жидкость. На её голове, седые волосы были собраны в идеальный и аккуратный пучок. И хоть сама женщина была ниже на целую голову, она была достаточно тучной, и внушала уважение, лишь взглянув на ученика.

– Да, я бы хотела взять программу группы, в которой учится моя подруга. Она заболела и…

– Постойте, постойте. Не Хокумон Таюя, ваша подруга? – Женщина улыбнулась, обнажая слегка желтоватые зубы. Морщинки на лице стали еще заметнее. Харуки медленно кивнула, приподняв бровь от непонимания. – Мы знаем, что она сейчас болеет. Приходил её муж, взял задания. Очень хороший мужчина, тоже доктор. Странно, как он сошелся с такой девушкой, уж простите. – Харуки едва не подавилась слюной он неожиданности. Муж?! Педагог удивилась такой реакции и спросила, все ли хорошо с альбиносом, но Ёми закивала, пытаясь отдышаться. – Но все равно, приятно, что у Таюи такая замечательная подруга, которая о ней беспокоиться и такой великолепный муж.

– Да, муж у нее просто прекрасный. – Она заметила укоризненный взгляд этой пожилой женщины и замахала руками. – Не подумайте, я сама помолвлена. – В доказательство девушка показала левую руку, на которой носила тонкое серебряное кольцо, которое Мадара надел на неё в добровольно-принудительном порядке. Она попрощалась с женщиной, которая уже умилялась двум счастливым семьям и покинула университет.

Ёми непроизвольно посмотрела на кольцо и вспомнила тот вечер, когда Мадара достал его из бархатной коробочки темно-синего цвета и надел на её тонкий безымянный палец. А ведь это было пару дней назад, пронеслось в голове у девушки.

***

Мадара не стеснялся своей наготы и, опираясь на стену, выкрашенную в черный цвет, выдохнул сигаретный дым в сторону открытого настежь окна и посмотрел на довольную девушку, которая вытянулась поперек кровати, скомкав и откинув на пол одеяло. Абсолютно нагая и со спутанными волосами она представляла собой нечто внеземное, но до безумия притягательное. Она была тем самым белым и ярким пятном среди мрака, в который Мадара старательно себя загонял все эти годы. Ёми вытянула руки и разжала пальцы, широко зевнув, после чего вновь уставилась на потолок, выпадая из реальности. Мадара, потушив сигарету, достал из прикроватной тумбочки небольшую коробочку. Пользуясь тем, что его девушка находилась в прострации, он достал небольшое кольцо, купленное еще под четким руководством Изуны и надел девушке на безымянный палец.

– А? Что это? – Харуки вздрогнула от холода на пальце и чужих касаний, от которых по телу прошлись мурашки.

– Я предупреждал тебя, что ничем хорошим это не кончится. – Прошептал он в волосы девушки, легко перекладывая её вдоль кровати и нависая сверху.

***

Ёми зашла в вагон, устало пробираясь к противоположной двери, стараясь не напороться на извращенцев. Она достала мобильный и наушники, собираясь написать своему начальнику, что не приедет в театр вовсе. Головная боль так и не прошла, и Харуки понимала, что Тоби и Дейдара не дадут ей спокойно умереть на рабочем месте. Ответ пришел незамедлительно, он желал ей скорейшего выздоровления и даже написал о том, что не будет вычитать этот день из зарплаты. Золотой человек, пронеслось в мыслях у Ёми, когда она набирала сообщение Яхико, надеясь, что поблизости нет Учиха. При мыслях о фамилии своего жениха она зажмурилась и поморщилась. Вот черт, она ведь должна была предупреждать его!

“Ты можешь дать мне мобильный номер Сасори?”

“Конечно, зайка. А почему ты не можешь попросить об этом Мадару?”

“Я не зайка”

“Для меня ты – зайка. Конечно, когда не Королева. А в следующий раз пиши напрямую мне. +81-3-7266561”

Спустя несколько минут ей пришло еще одно сообщение, но уже с номера Учиха.

“Ты ведь не думаешь, что так легко отделаешься?”

Погода и не думала проясняться. Даже наоборот, когда Ёми вышла из метро, её там ждало практически черное небо, без намеков на солнце и тяжелый воздух, предупреждающий о скором ливне.

Ёми, приготовив ужин, накрыла порции для соседей пищевой пленкой, поставив их в холодильник, после чего направилась в комнату. Головная боль не проходила, из-за чего стук дождя о стекло вызывал неимоверно сильное эхо в голове девушки. Она лежала на кровати, в кромешной тьме, не желая даже шевелиться, поэтому никак не отреагировала на открытие двери и стук клавиши включения света. Люди, которые пришли, даже не утруждали себя шепотом.

– Дома никого нет. Сакон, ты уверен, что видел свет?

– Я видел припаркованную машину этого ублюдка, когда мы подходили к дому. Машинка неплохая, кстати.

– Можно спрятаться в его комнате, и подкараулить, когда он явится.

– Нет, Сакон, ты точно дебил. Правильно тебя Таюя в детстве пиздила. Вот только теперь она на истинный путь встала и еще эта подруга. Шею бы ей свернуть.

Ёми лежала на кровати, боясь даже вздохнуть. Телефон, как назло, лежал на рабочем столе, а без скрипа бы Харуки не встала с кровати. Она понимала, что вряд ли, что-то сделает против двоих мужчин.

– А в этой комнате что? – Один из ворвавшихся в квартиру, дернул ручку двери, ведущую в комнату Ёми. Девушку, как парализовало от страха.

Свет ослепил её, свист одного из мужчин был слишком громким.

– Укон, ты можешь поздравить самого себя, сегодня твой счастливый день. Не нашли ублюдка-Учиха, зато у нас его слабое место.

Ёми, превозмогая боль, поднялась с кровати, отходя к окну. Оба парня выглядели отвратительно. И это даже не касалось их дистрофичного состояния, фиолетовых волос и губ, окрашенных зеленой помадой, нет. Оба были достаточно сильно избиты, ссадины и синяки еще даже не начали заживляться.

– Кто вы? – Ёми старалась даже голосом не показывать, как ей страшно и поэтому получилось слишком грубо, даже по её меркам. Она держала руки за спиной, сжимая пальцы с такой силой, что алебастровая кожа становилась еще белее.

– О, так эта прелесть разговаривает? Интересно, Мадара уже трахал её? Выглядит, как куколка. – Предположительно Сакон приблизился к девушке и остановился на расстоянии вытянутой руки от неё, доставая пистолет. – Жаль, такая красавица умрет из-за одной дряни. Может, дашь напоследок?

– Ох, не думаю. – Раздалось за их спинами, заставив близнецов обернуться. Мадара и Яхико держали под прицелом сразу обоих, вот только была опасность, что Ёми тоже зацепит, а этого мужчины допустить не хотели. Сакон занервничал, схватив девушку за шею и нацеливаясь на Учиха. Укон, который стоял ближе к столу с эскизами, наоборот, навел дуло пистолета на Харуки. Ему было наплевать, подстрелят его или нет, но Мадара причинил боль его хозяину, а значит, заслуживал наказания.

Молчание было недолгим, каждый в этой комнате, знал, почему так все получилось и на банальные речи ни у кого уже не оставалось сил. Ёми, что вцепилась в руку одного из убийц, не давала ему задушить себя окончательно. В какой-то момент, девушка почувствовала прилив адреналина, и ей стало абсолютно наплевать на все, даже на свою жизнь. Она отпустила руки, опуская их вниз, закрывая глаза. Сделав короткий вдох, альбинос ударила ногой в пах парня, чтобы он отпустил её, после чего, почувствовав на шее свободу, ударила Сакона в челюсть, отчего он упал, потеряв сознание, и пошатнулась сама девушка.

Все произошло настольно быстро, что Укон не успел сориентироваться и выстрелил в Харуки, не прицеливаясь, но даже этого хватило, чтобы Харуки крикнула от резкой боли в левом плече. Реакция Мадары была безупречна – близнец получил ответный выстрел в сердце, после чего мужчина подскочил к оседающей Ёми. Его трясло от страха и злости, но даже в таком состоянии, он все еще пытался помочь. Здоровой рукой Харуки пыталась остановить кровотечение в плече, стараясь даже не выть от боли. Яхико, все еще держа пистолет наготове, достал телефон, набирая Сасори.

– Слушай, сейчас не до твоих шуток, Ёми подстрелили!

Мадара аккуратно положил Ёми на пол, пытаясь заставить девушку разжать руку, чтобы взглянуть на плечо, но рука словно закаменела, и какое-либо действие было для Харуки уже подобным смерти. Эти ощущения напоминали ей адский ожог, но только изнутри. Она не кричала, лишь скривила лицо в вымученной гримасе и плакала. Девушка видела, что Мадара её что-то говорит, видела, как носится Яхико, видела ужас, отразившийся на лице Конан, но ничего не слышала. В ушах стоял непонятный писк, заглушавший все.

***

Сасори приехал слишком быстро, не прошло и десяти минут, с Таюей и черным кейсом с инструментами.

– Почему она на полу? – Таюя, сдерживая маты, провела по обрастающей голове и ринулась к подруге. Поборов в себе желание, ударить Мадару, а потом избить каждого в этой комнате, она перешагнула через трупы старых знакомых и, глухо ударившись коленями о паркет, взяла похолодевшую руку Харуки, проводя пальцами по новым ссадинам.

– Где упала. Мне кажется, она не слышит. – Произнес Мадара отстраненно. Харуки пострадала из-за него.

– Так, оставьте её на полу и вон из комнаты. Тела тоже заберите. – Быстро говорил Сасори, отрывая кейс и доставая из него склянку со спиртом, хирургические ножницы и пинцет. – Таюя, будешь зашивать. Вон, я сказал! – Мужчина сел возле девушки на колени, осматривая выступающую кровь. – Я прошу прощения, Королева. – Он нажал на точку в запястье девушки, заставляя ту раскрыть ладонь, и залил всю рану спиртом, посчитав, что сейчас не время, чтобы мелочиться. – А сейчас можно орать. – Едва слышно проговорил он, устало выдыхая.

Харуки даже не слышала, как закричала, но по-прежнему не могла шевелиться. Когда девушка почувствовала холодное прикосновение металла к коже, она потеряла сознание.

– Следи за пульсом. – Произнес Сасори, ювелирно вытаскивая пулю из плеча и проверяя, нет ли никаких остатков.

***

Мадара сидел на полу в коридоре, опираясь на стену, и методично курил, даже не задумываясь, куда летит пепел от сигареты. Если бы он не пошел в магазин, а сразу направился бы домой, если бы по пути не встретил Яхико и Конан, если бы Ёми предупредила о том, что не поедет на работу, он бы смог её уберечь. Он слышал надрывную истерику Конан, слышал, как Пейн успокаивал свою девушку, слышал мат Таюи и команды Сасори, но он уже не слышал ни одного звука от Харуки, что означало лишь то, что альбинос без сознания. Учиха винил во всем этом себя.

Фуума вышел из спальни, прикуривая новую сигарету и сел напротив Мадары, который стряхивал пепел на один из трупов.

– Я полагаю, что Ёми хотела просто выбить ему челюсть, а в итоге свернула шею. – Начал разговор Пейн, выпрямляя ноги и ударяясь головой о стену.

– Я не должен был этого допустить. – Проговорил слишком спокойно Учиха, смотря в пол.

– Ты не виноват.

– Я виноват. Они пришли ко мне, но тут была Ёми. Она пострадала из-за меня.

– Так, я тебе сейчас самому шею сверну. Заткнись. Ты не виноват, мы…никто не предполагал, что охрана понадобиться не в университете, не на работе, а именно дома.

– Она без сознания, с пулей в плече, и, возможно, оглохла. Если бы такое произошло с Хаюми, ты бы не винил себя? – Рыжеволосый замолчал, закрыв глаза и выдохнув едкий сизый дым. – Вот поэтому молчи.

Сасори вышел из комнаты через час, сжимая в окровавленной руке такую же вату. Мадара вскочил с места, собираясь зайти в комнату, но красноволосый мужчина продолжал стоять в дверном проеме.

– Она без сознания, пульс в норме, думаю, что через два часа должна прийти в себя. И ты был прав, её оглушило от выстрела. Тоже пройдет. Напиши мне, как она очнется. – После этих слов он отошел, пуская Учиха в комнату. Ёми лежала на кровати, укрытая до пояса одеялом. Футболка была разрезана и снята с неё, а левое плечо полностью скрыто за бинтами. Таюя сидела рядом с ней, не спуская пальцев с пульса подруги, и судорожно считала каждое биение. Мадара опустился на колени перед кроватью, боясь коснуться фарфоровой кожи.

– Прости меня…

Комментарий к 15

Да, я опять все затянул. Да, мне нет прощения. Да, я обещал, что это будет последняя часть и я сокращал, как мог. Не получается здесь конец.

========== 16 ==========

Боль была повсюду. Боль в глазах, в висках, шее, неистово болело левое плечо и все это отдавалось в руку. Боль была в позвоночнике и даже в ногах. Ёми возненавидела это чувство, словно была истыкана иголками насквозь, но продолжала упрямо собирать вещи, небрежно кидая их здоровой рукой в чемодан. Хаюми сидела на подоконнике, опустив ноги вниз, и смотрела на вид, открывавшийся из окна. Пока Харуки искала очередную блузку, Конан мельком взглянула по-прежнему перебинтованную левую руку девушки, хоть та и была скрыта за широкой футболкой. Она помнила, как Ёми впервые очнулась, когда прошло обезболивание, как девушка крутилась в кровати, не сдерживаясь в выражениях, и как отключилась от этой же боли. В такой ситуации, ни от Яхико, ни от Мадары не было никакой пользы – Конан ухаживала за Ёми, не подпуская мужчин к кровати, ездила в университет, чтобы у Харуки не возникло проблем, звонила Сасори и сообщала о состоянии девушки. Часто приезжала Таюя, и, кроя трехэтажным матом наследника клана Учиха, саму Ёми и всех, кто находился в радиусе километра, меняла бинты на теле девушки.

Мадара, оставив все дела на своего брата, не просыхал в течении первой недели, проводя большую часть времени в собственных мыслях, припав к бутылке. Он боялся даже зайти в комнату своей соседки. В начале второй недели, Фуума устал смотреть, как его друг медленно спивается и, едва не пожертвовав собственной жизнью, отнял бутылку у брюнета, спрятав все спиртное в доме. Чтобы вернуть собственное спокойствие, Мадара перешел на мощные успокоительные и поменял свою локацию – теперь он не появлялся дома, находясь сутками на работе.

Сама Харуки все больше напоминала призрака. Она практически не двигалась больше двух недель, молчала и постоянно думала о той ситуации, которая сложилась. Ёми даже не знала, чего хочет больше – накричать на Учиха, убить его или же простить, но мужчина решил все за неё.

Ёми удивленно изогнула бровь, удержавшись от того, чтобы не облокотиться на стену или, еще хуже, не упасть на землю. Держать лицо в этой ситуации было для неё единственным спасением.

– Это все? – Голос стал грубым, Ёми вновь захотела курить, но пересилила это желание в себе и медленно сняла с пальца кольцо, подаренное Мадарой, положив его на гладкую поверхность комода, что стоял неподалеку. Она несколько часов назад поднялась с кровати и застала Мадару дома. Ей хотелось поговорить, она признала, что ей не хватало мужчины, но Учиха даже не обернулся к ней, произнеся “Ты мне больше не нужна”.

– Да. – Не менее грубо отозвался он, не отвлекаясь от просмотра документа, после чего обернулся. Во взгляде голубых глаз было лишь безразличие. Она равнодушно кивнула, разворачиваясь, и медленно покинула комнату мужчины. Последнее, что он услышал, казалось, задело его самолюбие.

– Как, оказывается, шатко слово Учиха. – В этих словах не было яда или же сарказма, лишь неимоверная усталость. Усталость, с которой все началось и на которой все и закончиться. Ёми словно все поняла для себя, ей не было места в жизни этого человека. Она была для него обузой. Как и ожидалось, Мадара промолчал. Закрыв за собой дверь, Ёми провела ладонями по лицу. Сейчас ей нельзя было ни рыдать, ни опускать руки. Харуки постучалась в комнату Хаюми и Фуумы. Донеслось приглушенное “Минуту”, после чего Ёми аккуратно коснулась деревянной поверхности двери и произнесла, слегка повысив голос.

– Конан, как освободишься, зайди ко мне.

И вот, мы вернулись в настоящее, где Ёми кидала вещи в чемодан, Конан дымила на подоконнике и искренне не понимала, почему Мадара так себя повел.

– Он же в тебе души не чаял. – Ёми остановилась на мгновение, но вновь продолжила собирать вещи. – Ёми, это глупо, уезжать, только потому, что вы расстались. Ёми, ты вообще слушаешь?

– Слушаю. – Холодно отозвалась подруга, закрывая первый чемодан и начиная собирать второй. Хаюми вновь посмотрела и спросила, куда Харуки поедет на ночь глядя. – У меня есть ключи от квартиры Таюи. Переночую там, завтра заеду в университет, попрошу перевод.

– Перевод? – Не поняла синеволосая, выдыхая сизый дым. Харуки лишь кивнула, закинув еще несколько вещей в чемодан и обернулась, доставая сигареты.

– Наш факультет в прошлом году получил разрешение на годовую стажировку в Америке. Университет берет на себя оплату в случае, если у студента больше девяноста процентов оценок выше среднего уровня. Так как у меня все зачеты и экзамены на отлично, я имею право претендовать на обучение за рубежом.

– Но, а как же финансы, проживание…

– У меня есть деньги, я копила на квартиру, есть примерно половина. Если не покупать ничего лишнего, мне хватит этих денег года на…два-три? Плюс будет возможность работать по специальности, диплом защищу тоже там и, если все сложится, там останусь. – Ёми затянулась, наслаждаясь никотиновым дымом.

– На словах все так замечательно… – Харуки лишь усмехнулась и кивнула головой. Да, на словах это казалось отличной идеей. Даже необходимой. – Мы ведь продолжим общение? – Забеспокоилась подруга, когда Ёми встала рядом с ней, стряхивая пепел в пепельницу.

– Конечно, Конан. Конечно…

Девушкам потребовался еще час, чтобы собрать оставшиеся вещи в чемодан и перепаковать первый, по настоянию Конан. Она ненавидела скомканные вещи, в каком бы состоянии человек не был, она считала, что он не имеет права там обращаться с одеждой. Вызвав такси, подруги не спешили прощаться, зная, что у них будет еще один день, чтобы пересечься в университете.

– Ты будешь забирать мольберт и гитару? – Ёми отрицательно покачала головой, чуть улыбнувшись.

– Оставь себе или продай. – Она впервые улыбнулась за целый день, отчего на душе Хаюми стало гораздо легче. Она поняла, что Ёми не пропадет и у неё все будет хорошо. Они синхронно обернулись на стук, и Конан не могла не заметить, как напряглась Ёми.

В комнату бесшумно зашел Фуума, смущенно шмыгнув носом. Он догадывался о том, что произошло между парой, но даже не представлял масштабы катастрофы.

– Ты куда? – Он посмотрел на чемоданы, нахмурившись. Это было безумством – едва оправиться после серьезного ранения и тут же собраться уехать. – А он в курсе? – Мужчина указал на стенку, за которой все еще находился Учиха.

– А его это не касается. Он сам все решил. – Равнодушно произнесла Харуки, чуть наклонив голову вбок. Яхико уже было собрался идти и разбираться со своим другом, но Конан остановила его, преграждая выход из комнаты.

– Пейн, послушай меня, в этом нет необходимости. Он действительно все сам решил. Ты не хуже меня знаешь, как он меняет решения и как потом может достаться любому, кто попытается оспорить его единственное правильное мнение. – Пейн молчал. Он положил на лицо ладонь, сжимая указательным и большим пальцами переносицу.

– Хорошо. Но я могу знать, что ты задумала, Ёми-чан?

– Пока что нет, Пейн. Я думаю, что свяжусь с вами, когда все встанет на свои места, и я разберусь со всем, что произошло. – Мужчина вновь устало выдохнул и едва заметно улыбнулся.

– Тогда я поеду с тобой, помогу с чемоданами. – Ёми кивнула и посмотрела на Хаюми. Девушка, улыбаясь, пожала плечами и развела руками.

– Давайте и я тогда поеду, чего уж там!

***

Харуки в который раз улыбнулась друзьям и закрыла за собой железную дверь, после чего на ватных ногах прошла в сторону небольшой кухни, в которой с трудом можно было повернуться и села на один из деревянных стульев, прикуривая и выдыхая в тот же миг едкий дым. Хокумон была предупреждена о том, что Ёми переночует у неё и даже не стала задавать никаких вопросов, лишь произнеся, что приедет ночью, когда закончит помогать Сасори. Было удивительно, что Таюя даже не удивилась такому исходу, лишь попросила девушку не выходить из квартиры, не напрягая лишний раз плечо. Харуки не сдержалась и выпустила наружу ту боль, которая до этого момента покоилась у неё в душе. Она положила голову на колени, всхлипывая, не контролируя слезы. Она кричала, вновь задыхаясь от слез, после чего успокаивалась на мгновение, и все начиналось по-новому. Пепел сигареты падал на потрескавшуюся кафельную плитку. Харуки закусила нижнюю губу, сдерживая очередной всхлип, и подняла голову, туша сигарету в переполненную ранее пепельницу.

Она встала с места и направилась в ванную комнату. В одном из ящиков, девушка нашла ножницы для стрижки волос, и, положив их перед собой на белую раковину, глубоко вздохнула.

– Нужна отправная точка. – Сказала она своему отражению, взяв в ладонь холодный металл, и раздвинула лезвия, прислонив к первому локону ножницы. Те резали, издавая чудовищный скрип, но с каждым упавшим локоном, Ёми словно отпускала эту обиду. К концу импровизированной стрижки, волосы девушки едва доставали до плеч. Она убрала ножницы обратно в ящик, собрала белые волосы, выкинула их в мусорное ведро, после чего открыла еще один ящик и достала из него синюю краску для волос. Таюя как-то купила её по просьбе девушки, но вот отдать, никак не получалось.

Спустя полтора часа, Ёми сидела на кухне, ожидая, когда вскипит чайник и крутила на пальце темно-синий локон, еще влажный и пахнущий бальзамом для волос. Она чуть вздрогнула, когда хлопнула входная дверь, послышался знакомый мат, и когда на кухню вошла Таюя, она замерла, разглядывая свою подругу, что обернулась в полотенце, стянув с себя все бинты. Хокумон непроизвольно отметила, как отвратно выглядит шрам на её плече, но вместо приветствия выдала.

– Ты че, блядь, сделала?! – В этот момент щелкнул чайник, оповещая о том, что он вскипел. Как и терпение подруги Ёми. – Харуки, что ты сделала?! Что с волосами, почему нет бинтов, ебанная ты голубика!

– Сядь. – Только и сказала Харуки, усмехнувшись, и встала со своего места, наливая кипяток по заранее подготовленным кружкам. Она поставила черный чай с чабрецом перед лучшей подругой и села напротив неё, обхватывая тонкими пальцами кружку с горячим зеленым чаем. – Тебя ждет увлекательная история…

***

Этой ночью ни Ёми, ни Таюя не смогли сомкнуть глаз. Пока Хокумон перематывала плечо подруги, заранее смазав мазью, которую специально для неё изготовил Сасори, Ёми курила, молча сверля стену взглядом. Первой не выдержала Таюя.

– Не думала, что он окажется таким говнюком. Теперь даже с Акасуна не хочу пересекаться. – Не смотря на то, что обе понимали о ком идет речь, для обеих девушек фамилия Учиха стала табу.

– Ну, ты можешь разговаривать с одним и представлять пустое место вместо другого, я то знаю твои способности. Кстати, я хотела тебя спросить. Когда ваши отношения с Сасори перешли на уровень “Привет, мы женаты”? – Шатенка замерла, переставая перебинтовывать подругу. Она простояла так с минуту, после чего наклонилась, и, сощурившись, едва не закричала, растягивая каждую гласную и делая все предложение невообразимо долгим.

– Чего, блядь, ты сейчас сказала? Это, с какого такого хуя, и он, и я ебнулись головками, да браком сочетаться побежали? – Девушка смотрела на лицо своей подруги и не знала, что она хочет больше – закричать или зарыдать от смеха.

– Я просто забегала в твой университет, хотела взять задания, а там мне сказали, что твой муж уже все взял. – Все же Ёми взяла себя в руки и произнесла эту фразу достаточно спокойно.

– Мой муж…Мой, блядь, муж… – Повторяла она тихо, вновь начиная перебинтовывать руку. – Нет, ну задания он мне дал, это я помню, потом мы поехали к тебе, но он ни слова не сказал о том, как получил эти задания. Ох, да похуй как-то, его эмоциональный диапазон, как у полиэтиленового пакета, он чуть ли не ебется со своими пробирками и компьютером, этого человека вытащить на свет просто невероятно. Он выходит сам только по острой необходимости.

– А ты к нему что-то испытываешь? – Ёми чуть склонила голову, отчего короткие синие волосы непривычно защекотали правое плечо. Таюя лишь обреченно вздохнула, закрепляя бинты на теле девушки.

– Нравится, не нравится, какая разница, если я настолько устала от этого дерьма, что сама ничего не хочу. Сменю психологию на хирургию, стану патологоанатомом, буду бухать с трупами и ждать смерти.

– Очень оптимистично.

– А то.

Они обе знали, что это один из последних дней, когда подруги могут поделиться друг с другом чем-то откровенным. Таюя не станет удерживать Ёми, Харуки не станет навязывать свое мнение Хокумон.

– Я тебе сейчас скажу одну вещь, ты только не матерись, хорошо? – Шатенка кивнула, садясь за кухонный стол, и достала две сигареты со вкусом корицы. Пока она прикуривала, Ёми продолжила говорить спокойно. – Я люблю тебя. – Хокумон закашляла от неожиданности, уставившись на подругу, но Харуки, словно ожидая чего-то подобного, продолжала. – Как человека, как друга, как сестру. Нашу встречу нельзя назвать роковой или судьбоносной, в масштабе Вселенной мы вообще ничто, но за этот короткий промежуток нашей дружбы я поняла, что ты стала самым близким для меня человеком. Я восхищаюсь тобой. Правда. Ты умеешь давать отпор людям, ты способна без заикания послать человека на все половые органы сразу, ты остроумная, ты своеобразно веселая и я хочу, чтобы ты всегда такой оставалась. Я не хочу, чтобы ты потеряла себя. И что бы ни произошло, ты навсегда останешься моей сестрой.

Таюя стерла слезу, которая не успела скатиться по щеке и сделала затяжку, кивнув. Она хотела ответить, но слова словно исчезли, и она могла лишь открыть рот, не произнеся ни звука. Ёми посмотрела на неё, тепло улыбнувшись, и прикурила свою сигарету.

– Блядь, аж за душу. – Харуки засмеялась, когда Таюя приложила ладонь к груди, вновь кивнув. Девушка не ждала ничего в ответ, она и так это знала. Просто Ёми переживала и беспокоилась за свою подругу.

***

– Так, вот твои билеты, чемоданы мы уже погрузили, а теперь давай прощаться. – Красноволосый парень выпрямился и снисходительно улыбнулся своей младшей сестре, сложив руки в карманы. Пока их мать, слегка полноватая и очень веселая женщина с короткими рыжими и вьющимися волосами, разговаривала с Таюей, Ру продолжил, тряхнув головой. – Дизайнер-недоучка.

– Горе-археолог. Нии-сан.

– Имоуто. – Он улыбнулся. Почему-то именно сейчас он не хотел, как всегда ерничать и продолжать эту бессмысленную войну между братом и сестрой. – Учись хорошо, не позорь Японию. Английский ты хоть знаешь?

– Конечно. – Она широко улыбнулась, чувствуя на себе напряженный взгляд откуда-то сбоку. Конан и Яхико так и не приехали, но вот Харуки Ямао и Харуки Ру, прихватив с собой Хокумон, с удовольствием приехали в день отъезда младшей Харуки, чтобы проститься с ней. Ямао обернулась к дочери.

– Ох, солнышко, я так рада, что тебе предложили медицинскую практику в Америке! Просто поверить не могу, как быстро летит время, я помню, как ты была маленькая и играла с пластиковым стетоскопом…

– Вы ей не сказали? – Шепотом спросила шатенка, но мужчина лишь тихо басисто рассмеялся и так же шепотом ответил, пока его мать тискала дочь.

– Сказали. Дважды. И то, что я археолог и что она графический дизайнер, но слуховой аппарат как-то странно передал сигнал и ока-сан усвоила, что я – юрист, а она – врач.

Ёми обнимала маму, но сама не могла отделаться от мысли, что её преследуют. Она слегка повернула голову влево, стискивая от боли зубы, и заметила его. Высокий, статный и абсолютно непробиваемый Учиха Мадара стоял в нескольких метрах от девушки, скрестив руки, на которых были кожаные перчатки, на груди. Черный костюм выигрывал на фоне блеклой одежды на людях вокруг. Он смотрел на неё, не моргая, словно изучал и запоминал каждое изменение во внешности девушки, которые произошли за эти несколько дней. Но от него веяло холодностью и снисходительностью. Ёми прикрыла глаза, отворачиваясь от мужчины и улыбнулась, когда старший брат вопросительно на неё взглянул.

– Все будет хорошо. – Скорее себе, нежели чем всем родным, сказала девушка, выпуская маму из объятий. – Все будет хорошо. – Это стало её новой мантрой, которая работала вместе с мысленной молитвой, чтобы Учиха Мадара навсегда исчез из её жизни.

Когда Ёми рассматривала город через иллюминатор, она проанализировала последние несколько месяцев. Короткий роман, из которого ничего не вышло, ни смотря на громкие обещания, вновь обретенные воспоминания, парочка новых друзей, смерть одного из друзей, и просто неимоверное количество проблем. Она кивнула самой себе, словно ничего нового и удивительного не произошло, и обреченно выдохнула, прикрывая глаза.

Учиха Мадара смотрел на взлетающий самолет, опираясь на собственный автомобиль, с некоторым сожалением и мыслью, что он поступает правильно. Он заставил себя так думать. Ёми была бы постоянно рядом с ним в опасности, он бы постоянно носился с ней, как с писаной торбой и не давал бы жить ни ей, ни себе. Мужчина сел на водительское место, откидываясь на спинку, и едва слышно пробормотал брань, которая описывала все его состояние.