Текст книги "I knew you were trouble (СИ)"

Автор книги: W.E.S

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

“Скажи мне, дрожащая тварь, чем ты думала, начиная мне звонить, когда у меня было, семь утра? Семь. Гребанных. Утра. Мать твою, ты надралась в дюпель, а теперь мешаешь жить всем вокруг, ну не пидораска ли ты после этого?!”

– Я еще и звонила. – Удивилась Ёми, испугавшись своего хриплого голоса. Она набрала в том же мессенджере свою подругу. Абонент не заставил себя долго ждать.

– Протрезвела, мразь? – Засмеялись по ту сторону. Смех Хокумон отдавался эхом в голове, отчего Харуки поморщилась.

– Боже, что я тебе говорила? – Простонала Харуки, находя под кроватью тапки черного цвета.

– Ха? – Послышался истерический смешок подруги и Ёми была готова поклясться, что подобные звуки та издавала намеренно, зная, как гудит голова девушки. – Мне ничего, ты как Садако Ямамура прохрипела, что тебе нужен твой братец и заставила меня дать ему телефон. Я его с кровати скинула, отправила в полет мобильный и легла дальше спать. Хотя, я как спросонья тебя услышала, думала, блядь, к апостолам отправлюсь, здороваться.

– Я тебя сколько раз просила не швыряться моим братом? А что я Ру говорила?

– Ну, он включил громкую связь, ты поныла о Том-чье-имя-под-запретом, потом начала рассказывать, как ты любишь нас, потом рассказала о Сенджу, а потом мило сопела в динамик. Ру сам дрых, пока тебя слушал, поэтому я уверенна, что он не помнит и большей части того, что ты там пиздела. Так, у меня сейчас лекция, пиздуй трезветь.

– Да, пока. – Харуки зевнула, вставая с кровати, и направилась в сторону ванной комнаты, делать из себя красавицу. Совсем не удивившись тому, что она увидела в своем отражении, девушка скинула с себя остатки одежды, направляясь в душ. Ёми включила краны и села на дно ванной, позволяя воде окутать тело. Девушка сполоснула лицо теплой водой, выпрямляя ноги, и откинулась на эмалированную поверхность своей ванной. Спать уже не хотелось, у Харуки было ощущение, что она спала целую вечность.

Ёми вновь задумалась о Мадаре. Она изредка вспоминала о прошлой любви, о своем первом мужчине и постоянно чувствовала тяжесть и утомление от всех этих воспоминаний. Правильно ли это было? Она даже не знала, как ответить на подобный вопрос. Стоило ли ей вообще соглашаться на подобные отношения? Харуки задумалась, немного меняя положение тела. Харуки делала шаг в сторону Учиха совершенно осознано, она была готова покинуть свою зону комфорта ради него. Сейчас она уже без труда адаптировалась к любой трудности в жизни, имела за спиной пару коротких романов, целью которых было забвение и уход от реальности, но все было не то. Она на подсознательном уровне начинала каждого сравнивать с ним. Это бесило. Это раздражало. Это заставляло ненавидеть его всеми фибрами души, но Ёми не хотела отпускать воспоминания о нем. И прошлый день словно стал неким эмоциональным толчком, направившим девушку в нужную сторону.

Женился. Это звучало как приговор для всего института семьи и брака, Харуки даже не смогла сдержать смешок. Она вновь вспомнила его слова о любви и заметила, что воспоминания уже не так сильно тревожили её изнутри.

– Дурак. – В пустоту произнесла она, слыша как небольшие капли отрываются от нижней части бортика ванной, разбиваясь о бежевую напольную плитку. – Дурак. – Повторила она, закрывая глаза. – И я дура. – Еще тише произнесла девушка, усмехнувшись. Сейчас было не время думать о прошлом. Ей было необходимо привести себя в подобающий вид и вернуться к повседневной рутине, в которой, как оказалось, были свои радости.

***

Ру держался за голову, не зная как унять боль в висках, пока его девушка готовила ужин. Таюя на автомате выполняла движения, думая совершенно о других вещах.

– Беспокоишься о ней? – Внезапно спросил Ру, за год изучив привычки Хокумон вдоль и поперек. Он помнил, как смотрел на эту бранящуюся шатенку в аэропорту, которая давала последние напутственные советы его сестре, и понял, что эта девушка как живой источник. Она была весела, остроумна, саркастична и проста, но в этом и было какое-то свое очарование. И он даже не удивился, когда был послан в пешее эротическое за просьбу дать ему контакты. Он добивался её расположения больше года и, по большей части, ему поспособствовала Ёми, которая давала ему советы как не надо себя вести с Хокумон. Девушка вновь отрастила волосы и окрасила их в кислотный розовый цвет, но это не раздражало Ру, а наоборот, даже веселило. Эдакий бунтарский дух, который никогда не пропадал в этой юной аспирантке.

Таюя обернулась к мужчине, усмехнувшись. Он не цеплял её, как Хидан, но Харуки Ру был абсолютно невозмутим. Он соглашался с каждым оскорблением, усмехаясь, терпеливо ждал, когда иссякнут все бранные выражения в его адрес, когда он делал что-то не так, после чего тепло улыбался и целовал девушку, позволяя ей вымещать на себе злобу. Даже Ёми заметила, что его юношеская и детская агрессия пропала, осталось только спокойствие. Как историк-археолог он был предан своей работе, но так же теперь бы предан своей семье, девушке, друзьям. Он перестал зацикливаться на себе, и жизнь стала гораздо проще. Это и поражало Таюю в нем. Он запустил тонкие длинные пальцы в свою густую рыжую шевелюру и растрепал и без того лохматые волосы.

– Она давно так не напивалась. Это её пятый загул за три года. Я не могу не беспокоиться.

– Но в этот раз она не пила одна. Знаешь, в компании как-то легче. Плюс, она выговорилась хоть кому-то, кроме нас. Наконец-то. – Хокумон засмеялась, заметив, как тонкие губы её молодого человека слегка исказились, словно Ёми звонила ему каждый вечер и рассказывала о своих проблемах. Хотя, сейчас он был рад любому звонку сестры. Они оба понимали, как много упустили, играя в холодную войну. Но девушка невозмутимо прервала его мысль, фыркнув и развернувшись к плите.

– Ох, завали ебальник, философ хуев. Я беспокоюсь, что женский алкоголизм плохо поддается лечению, а ты мне тут всякую ванильную херь рассказываешь. – Она не слышала из-за шипения масла, как отодвинулся стул, не слышала тихих шагов босых ступней в её сторону, но почувствовав, чуть вздрогнув, как тонкие жилистые руки обвивают её талию и как острый подбородок Ру впивается ей в макушку.

– Беспокоишься, заразка. – С улыбкой проговорил он, не дав своей подруге вырваться из крепкой хватки.

– Иди нахуй! – Со смехом проговорила розоволосая, чувствуя спиной тепло чужого тела.

***

Тобирама устало посмотрел на своего спящего брата, который оглушительно храпел после вечера в компании подруги детства, вновь оставив всю бумажную волокиту на младшего брата. Сенджу испытывал желание встать со стула и спихнуть старшего с кровати, тем самым разбудив его, но знал, что толку будет от этого чудовищно мало, поэтому вновь вернулся к документам. Конечно, он мог пойти в свой номер и работать там, но сейчас ему было гораздо спокойнее находиться в компании Хаширамы, который был без сознания. Спокойнее за себя. Желание поехать к девушке притуплялось.

Это пугало его. Он понял, что что-то идет не так, когда недовольную и нервную Ёми впихнули в переговорный кабинет, чтобы она переводила японскую речь. Он чувствовал, как непривычно засосало под ложечкой, когда она взглянула на него и произнесла “Тобирама-сан”. Это было ненормально и противоестественно, ведь они не виделись больше двадцати лет.

“Это пройдет” – Мысленно уверял он себя, но это не проходило. Так же, как и желание придушить Учиха, который вынудил её пройти через такую боль. Тобирама вновь судорожно и раздраженно выдохнул, вспоминая дрожащие плечи Харуки.

– Каким уродом нужно быть. – Вырвалось у него вслух. Харирама смачно чавкнул, словно согласившись с братом, переворачиваясь на другой бок.

– Да, дорогая. – Протянул Хаширама, чуть вздрогнув от прохладного ветра из открытого окна.

Тобирама уже в ресторане понял, почему Мадара так поступил, но ему была непонятна причина, которая не дала Мадаре объяснить девушке, из-за чего они не могут быть вместе. Что ему помешало сказать: “Со мной ты будешь всю жизнь в опасности”? Гордость? Достоинство? Имя Учиха не позволяло сказать правду? Мужчина отложил документы, доставая мобильный телефон Хаширамы. Два пропущенных и несколько сообщений. Сенджу внимательно прочитал каждое, в котором Мадара требовал у его брата ответа, с кем он был в ресторане. И он едва сдержал усмешку, удаляя их из истории. Учиха сделал свой ход, теперь это его не касалось.

***

Тобирама усмехнулся, заметив на площадке знакомый силуэт. Ёми вновь что-то вылепила и смотрела на свое творение, не двигаясь. Стоило Сенджу сделать шаг к ребенку, как Харуки вскочила с площадки, ударив ногой высокую башню, которую делала не один час. Она еще раз пнула песок, превращая свою работу руины, и отряхнула бирюзовый комбинезон. Он целый год наблюдал за тем, как Ёми создает в песочнице нечто невообразимое. Сенджу чуть склонил голову, направляясь к ней.

– Ты что творишь? – Остановившись неподалеку, крикнул он, замечая, как сильно девочка сжала кулаки.

– Он меня раздражает! Он ведет себя как самодовольный индюк и считает, что ему дозволено следить за моим каждым шагом.

– Так не дружи с ним. – Сенжду пожал плечами, приближаясь и садясь в песочнице, тыкая в остатки башни. – Ты не должна крушить и вымещать злобу на такой красоте.

– Я не могу с ним не дружить. – Тихо пробормотала девочка, потупив взгляд. – Тогда Хаширама-кун грустить будет.

– Ну, я же с ним не дружу.

– Так тебя и эмоции твоего брата не трогают! – На это громкое заявление мальчик усмехнулся, бросая попытки восстановить башню. Так как у девочки, он все равно не сможет сделать.

– Зато меня беспокоят твои эмоции, Ёми-чан. Ты слишком маленькая и можешь не понимать тех чувств, а Учиха не понимает, почему их не понимаешь ты.

– Я сейчас не понимаю, что ты говоришь. – Альбинос замотала головой, садясь рядом с Сенджу, и взяла в руки совок.

– Просто не позволяй Учиха манипулировать собой, хорошо, Ёми-чан?

– А что будет, если позволю? – Не понимала девочка, впиваясь взглядом в Сенджу. Альбинос пожал плечами, кивнув в сторону разрушенной башни.

– С тобой будет примерно это же. Только человеку трудней вернуть свое прежнее состояние. – Харуки перевела взгляд на башню и задумчиво кивнула. Ёми мало что поняла из этих слов тогда, но сейчас, даже плохо припоминая, она, наконец, смогла понять смысл его слов.

***

Ёми зевнула, закончив печатать злосчастный отчет, который никогда не удавалось сдать в срок. Она достала из рюкзака мятный леденец, и, положив конфету в рот, потянулась. Поначалу ей было сложно привыкнуть к тому, что в Америке люди уходили с работы, как только заканчивался рабочий день, но она, даже как стажерка, не могла заставить уйти себя раньше начальника. Сейчас, будучи уже начальником, она продолжала сидеть допоздна, постоянно что-то подписывая, проверяя, подтверждая и рисуя. В списке мантр уже давно появилась еще одна ” Я люблю свою работу”, но ей приходилось пользоваться крайне редко. В основном, когда непутевые юные дизайнеры представляли сырые макеты, которые проходили через жесткую критику и менялись до неузнаваемости.

Распечатав отчет и выключив компьютер, Харуки поднялась со своего рабочего кресла, вновь потягиваясь. Она чувствовала себя гораздо лучше, сознание окончательно прояснилось, и девушка ни разу за целый день не захотела выкурить сигарету, что было маленьким достижением.

– До понедельника! – Попрощалась она с охранником на первом этаже, прикладывая пропуск к валидатору турникета, и вышла в холл, заметив за стеклянными дверьми знакомую машину черного цвета. Холодный ветер чуть приподнял волосы девушки, создавая странную прическу, отчего Харуки провела рукой по белоснежным волосам, приглаживая их. Дверь автомобиля открылась, и Хаширама едва не выпрыгнул из салона, ускоряя шаг и двигаясь за девушкой.

– Ёми! Ёми, подожди! – Прикрикнул он, вынудив подругу детства обернуться. Подойдя к ней на метр, Сенджу упал на колени, склонив голову, чем вновь напугал прохожих и саму Харуки. Она нахмурилась, приближаясь к мужчине, когда тот поднял голову и посмотрел на неё огромными глазами, полными сожаления. – Ёми, прости меня, мне так стыдно! – Он вновь предпринял попытку упасть в ноги, но альбинос вопреки его упорству, помогла мужчине встать, стараясь не обращать внимания на косые взгляды американцев, проходящих мимо.

– Хаширама-кун, все хорошо, почему ты извиняешься?

– Тобирама рассказал, как я вчера себя вел! Я ранил твои чувства, ведь ты так стараешься его забыть, а я, как последний подлец, подбил тебя на звонок Мадаре!

– Все нормально, пожалуйста, прекрати падать на асфальт, ты очень тяжелый. – Пропыхтела Харуки, в который раз поднимая упирающегося в своем раскаянии мужчину, заметив за спиной Сенджу его младшего брата. – Тобирама-кун, прошу, скажи ему, что все хорошо!

– Все хорошо. – Монотонно повторил мужчина, даже не собираясь вмешиваться в получившуюся ситуацию. Хаширама выпрямился, но все еще держал голову опущенной, как провинившийся ребенок. Ёми лишь вымученно улыбнулась и перевела взгляд на младшего Сенджу. Он был в обычных синих джинсах и чёрной водолазке, сменив официальный стиль на повседневный, в отличие от брата, который приехал в том же, в чем был и вчера, очевидно, даже не переодеваясь.

– Все-таки люди не меняются. – Проговорила она, чуть усмехнувшись. – Хаширама-кун, всё, правда, в порядке. – Она кивнула, подтверждая это и чуть поклонилась. – А теперь прошу меня простить, но мне нужно в химчистку, иначе моя блузка будет жить там еще неделю. – Девушка развернулась, быстро шагая по улице. Тобирама вначале смотрел ей в след, после чего решил разобраться со своими эмоциями, что появились в нем и, отправив брата в гостиницу, последовал следом.

– Ёми! – Крикнул он, отчего Харуки вновь обернулась, непонимающе склонив голову. – Не будешь против, если я прогуляюсь с тобой?

– Зачем? – Насторожилась она, возобновляя ходьбу, когда мужчина сровнялся с ней. Он покосился на неё, словно зная, о чем она подумала.

– Это нужно мне. – Холодно бросил он. Ёми лишь хмыкнула, скромно улыбнувшись, и наклонила голову.

– Ещё пожелания, Тобирама-кун?

– Да, есть одно. – Сенджу, для не знавшего дороги, двигался слишком уверенно и быстро. Ёми едва поспевала за ним. Она спросила, что ему нужно. – Помолчи, пожалуйста. – Харуки рассмеялась на такое заявление и, ускорив шаг, повернула за угол.

***

– Так, привет, отдайте мою блузку, которую вы держите в плену уже месяц! – Рассмеялась Ёми, говоря на чистом английском. Работник химчистки поддержал её смех. Индус с сильным акцентом попросил номер заказа и через некоторое время вернул шёлковую полупрозрачную блузку в чехле. Тобирама, все это время стоявший за её спиной, хмурился. Это чувство внутри него не проходило. – Ты просверлишь во мне дырку. – Не разворачиваясь, проговорила Ёми, пока расписывалась за полученную вещь. Сенджу моргнул, отводя взгляд. Она развернулась к альбиносу, оглядев его с ног до головы, и кивнула своим мыслям, обходя младшего Сенджу. – Тобирама-кун? – Они вышли из химчистки и направились в сторону дома девушки.

– Да?

– Расскажи о себе. Ты из меня всю душу вытряс в ресторане, а сам ничего не рассказывал. – Тобирама удивленно приподнял бровь, пока они медленно двигались к её дому. Он усмехнулся, ведь до дома оставалось совсем немного.

– Ну, если в двух словах. После твоего переезда мы жили в Конохе еще пять лет, потом сами уехали в Саппоро. Там я окончил школу, два года служил в армии, после чего поступил в университет на программиста…

– Ты программист? – Изумилась девушка, замедлив шаг, когда заметила, что они практически возле её дома. Сенджу вновь усмехнулся.

– Да, но Хаширама не дает мне работать по специальности. Говорит, я и так с людьми редко общаюсь.

– А жена?

– Я не женат. – Холодно произнес он, посмотрев на деревянную дверь. – Пришли.

– Не женат? Почему? – Харуки непонимающе посмотрела на мужчину, доставая из рюкзака ключи.

– Женщины не могут со мной общаться. – Харуки засмеялась и махнула рукой. – Что?

– Ты хоть и создаешь впечатление чопорного японца, но я не думаю, что при тесном общении ты такой. – Сенжду лишь удивленно посмотрел на девушку, которая махнула рукой, зовя за собой мужчину, и открыла дверь в дом. Пока она поднималась по лестнице, Беловолосый мужчина не удержался и спросил, какой он при этом “тесном общении”. – Ну, ты внимательный, заботливый…

– А если отойти от стандартного набора слов? – Мужчина прошел в квартиру Ёми, оглядываясь. Все было в бежевых и светлых тонах, все комнаты были небольшими, но уютными. Харуки повесила блузку в шкаф, сняв с нее чехол и обернулась к Тобираме, стоявшему возле комнаты.

– Ты нетерпеливый. Ты разумный. Ты бываешь самодовольным. Ты всегда ворчишь на брата, но готов прийти ему на помощь в любую минуту. Ты не сентиментальный и можешь быть груб, если тебя начать раздражать. Ты редко улыбаешься, так как привык быть разумом для своего старшего брата.

– Вот как. – Усмехнулся Сенджу, опираясь на стену, и сложил руки на груди. Харуки выглянула из комнаты, скромно улыбаясь и высунув кончик языка.

– А ещё ты хочешь сейчас погулять в центральном парке прямо сейчас.

– Ты знаешь, чего я хочу? – Вырвалось у него с легкой надменностью, когда он тихо проговорил это, сделав шаг к девушке.

– Я знаю только малую часть о тебе, Тобирама. Ты был закрытым всегда. – Грустно улыбнулась Ёми, неуверенно протянув к его руке свою руку. Алебастровая кожа была ледяной, так же как и у самой Харуки, отчего оба вздрогнули. Мужчина смотрел, как Ёми сплетает его пальцы со своими и поднимает сжатые ладони чуть выше, показывая на них. – Но я знаю, что тебе нравится просто держать меня за руку.

– И у тебя мои прикосновения не вызывают неприязнь. – Так же подметил он, сжимая руку девушки. Харуки чуть вздрогнула и подняла взгляд голубых глаз на мужчину. – В парк. – Тактично напомнил он, приводя её в чувство. Он понимал, что это не правильно, они не виделись почти двадцать лет. Она моргнула, перестав рассматривать острые черты лица и кивнула, поправив прядь. Она кивнула, двигаясь к двери. Сенджу усмехнулся, следуя за ней, ведь она не разжала пальцы.

***

Учиха Карин недовольно вытянула губы трубочкой, осматривая кабинет своего мужа. Слишком тяжелая атмосфера. Она поправила очки на переносице и встряхнула красными волосами, направляясь к рабочему столу Учиха. Мадара поднял голову, недовольно оглядывая свою супругу, которая поглаживала свой округлившийся живот.

– Что ты хотела? – Грубо спросил он, желая выставить последнюю из кабинета. Карин пропустила такой тон мимо ушей, вновь поправив волосы, едва доходящие до лопаток.

– Хочу съездить к родителям. Таджима-сама сказал, чтобы ты поехал со мной. – Мадара еще раз скептически взглянул на супругу, в который раз сравнив её с Ёми, и откинулся на спинку рабочего кресла.

– Возьми Изуну. Твой отец все равно нас не различает. – Отмахнулся он, жестом указывая на дверь.

– Но твой отец сказал… – Только попыталась возразить Карин, приподняв указательный палец, вынудив брюнета ударить по столу и прикрикнуть.

– Мне наплевать, что он сказал! – Красноволосая девушка приподняла плечи, пытаясь спрятаться. Она поджала нижнюю губу, делая шаги назад. – Или бери Изуну или езжай одна. Оставь. Меня. В покое. – Дверь в кабинет практически бесшумно закрылась, после чего послышались судорожные рыдания. Мадара устало провел ладонью по лицу, вновь взяв в руки мобильный телефон. После нескольких длинных гудков ему, наконец, ответили.

– Я слушаю. – Басисто проговорил Сенджу Хаширма, даже не посмотрев на входящий номер. Учиха чуть усмехнулся.

– Ну и куда тебя забросила работа? – По ту сторону раздался неловкий смех. – Надеюсь, что тебе стыдно.

– Мадара, здравствуй-здравствуй. Мы сейчас в Нью-Йорке. – Сенджу замолчал, словно выжидая.

– И? Это было поводом надраться и начать звонить мне? Кстати, так с кем ты там был?

– О, я был…с переводчицей и Тобирамой. Её зовут Ёми, прямо как нашу подругу, помнишь девочку, с которой в Конохе дружили? – Не растерялся Хаширама, не собираясь сдавать подругу, и сразу перешел в нападение. – Она ведь вообще пропала, даже не пробовала нас найти, да и мы тоже не искали. – Хаширама изобразил печаль, чтобы Мадара поверил ему.

– Ну да, что-то такое помню. – Увильнул от ответа, рассматривая свои ногти на руке. – Что-то такое помню. – Вновь повторил он, прощаясь с другом и завершая вызов. Он почувствовал некое облегчение, все же узнав, что это была не та Ёми, после чего усмехнулся. А ведь, действительно, что бы он предпринял, если бы это была его Харуки?

========== 19 ==========

Skin to skin

(Кожа к коже,)

Seeping in

(Мы становимся единым целым.)

Flickering our eyes go wide

(Наши глаза блестят и раскрываются шире.)

You giving me studded sight

(От твоего взгляда я покрываюсь мурашками).

Painting stars

(Мы рисуем звезды)

In our hearts

(В наших сердцах.)

Yeah, you know I’m down for you

(Да, ты знаешь, что я без ума от тебя,)

I want you to lick my wounds

(Я хочу, чтобы ты зализал мои раны.)

Тобирама задел ногой ворох опавших листьев, наблюдая за тем, как Ёми покупает яблоки в карамели. Она вернулась, протягивая одно из яблок мужчине, но он лишь помотал головой, вызвав у девушки недоумение.

– Я не ем сладкое. – Только и сказал он, но поймал на себе тяжелый взгляд подруги и устало выдохнул, принимая сладость. – Ёми, хотел спросить. Ты приехала по программе годовой стажировки за рубежом? – Харуки кивнула, чуть нахмурившись.

– Ну, да…

– Почему именно Америка? Ты могла поехать в Европу, любая страна, но ты решила приехать именно сюда…

– Я не решала, куда ехать. Меня поставили перед фактом, что я поеду в Америку.

– И ты не хотела вернуться? – Друзья пропустили нескольких человек, вышедших на пробежку. Ёми горько усмехнулась, вертя меж пальцев деревянную палочку от лакомства. Она заметила, что Тобирама даже не съел половину яблока.

– А сам как думаешь? Куда мне возвращаться? Я так и не купила квартиру в Токио, я не хочу доставлять неудобства брату, когда у него только-только наладились отношения с Таюей, к маме возвращаться уже до неприличия неудобно…

– Можешь пожить в моей квартире. Я все равно сейчас в основном ночую либо на работе, либо в доме на окраине, а жилплощадь простаивает. – Харуки посмотрела на друга с недоумением и задала вопрос, который мучал её весь вечер.

– Что я тебе такого сделала, что ты пытаешься затащить меня обратно в Японию? – Сенджу издал звук, который был чем-то средним между кашлем и смешком, что вызвало у Харуки сильный смех, вынуждая её прикрыть рот ладонью. Альбинос недовольно посмотрел на девушку, надкусывая яблоко в карамели. Пока он не ответил на её вопрос, девушка продолжила, выкинув в урну палочку и активно жестикулируя. – Просто… Я не понимаю, зачем тебе это? Да, я встречалась с Мадарой, да, я решила уехать, чтобы забыть его и сменить обстановку, да, у меня не все идет по плану, но почему ты уже как два дня намекаешь мне вернуться обратно? – Мужчина пожал плечами, выкидывая остатки яблока в урну, и отряхнул руки. – Я имею в виду, что ни один адекватный человек не предложит переехать в его квартиру, если не видел другого человека практически двадцать лет. – Буркнула она, опустив голову, и поправила широкий ворот серой кофты. Погода менялась с удивительной скоростью – вроде вчера еще было тепло, а сейчас люди кутались в теплые плащи, спасаясь от прохладного ветра.

– Хорошо. – Проговорил Тобирама, дойдя до скамейки и опускаясь на неё. Он похлопал рядом с собой, предлагая Харуки сесть рядом с ним. Когда девушка села рядом, фыркнув от холодного ветра, мужчина продолжил. – Если бы в этой истории не фигурировал Мадара, то я бы просто предложил сходить тебе на свидание, может быть у нас что-то и вышло или же ты бы отказала мне, и мы бы продолжили общение как настоящие друзья.

– Встречаясь, раз в двадцать лет? – Уточнила Ёми, на что Тобирама кивнул, вновь возвращаясь к своей мысли.

– Но в этой истории существует Учиха. С одним из его хобби ты уже знакома. Я про убийства всех людей, у которых мнение отличное от его личного мнения. – Уточнил он, смотря перед собой, не обращая внимания на изумленный взгляд подруги. – У Сенджу существует “правило неприкосновенности”.

– Впервые о таком слышу. – Серьезно произнесла Ёми, подняв голову вверх и удержавшись, чтобы не ткнуть Тобираму пальцем.

– Я не удивлен. Это правило дает защиту клана любому вошедшему в него.

– Можно по человечески? – Протянула Харуки, не понимая, к чему клонит друг.

– Мито, жена Хаширамы, преследовалась несколькими мужчинами, желавшими получить наследницу клана Узумаки в жены, но приняв предложение моего брата, она получила неприкосновенность и теперь любое насильственное действие против неё расценивается как оскорбление клану.

– Вот как. Но как это относится ко мне? Ты сам сказал – Мадара женат, значит мне никакие “насильственные действия” не грозят. – Рассуждала девушка логически, вызвав тем самым усмешку у Сенджу.

– За что Отелло убил Дездемону? – Только спросил он, повернув голову к девушке. От этого вопроса Ёми стала белее, чем обычно и мужчина не сдержал улыбку. Она показалась ему такой милой и испуганной в этот момент, что у Сенджу появилось невольное желание обнять девушку, от которого он воздержался.

– Ты же не хочешь сказать, что он меня из-за ревности… – Она поднесла ладони к своей шее, касаясь кожи, и высунула кончик языка, изображая удушье, отчего люди, гуляющие по парку, начали подозрительно на неё коситься. Она опустила руки и спокойно произнесла. – Это бред. Мы цивилизованные люди, бросил и бросил. – Она усмехнулась, поразившись, как спокойно теперь ей давалась эта фраза. Без истерик, слез и постоянного желания припасть к сигарете или бутылке. А ведь когда-то, Таюя угрожала приехать в Америку и надавать меланхоличной и спивающейся подруге по голове.

– Приезжай в Японию, заведи парня, после чего наблюдай за криминальной хроникой. – Спокойно произнёс Тобирама, замолкая. – Я готов поспорить на свою квартиру, что через месяц его случайно собьет катафалк. – Будничным тоном поведал он, потирая руки, которые успели чуть окоченеть от холодного осеннего ветра. Это заметила Харуки, поймав себя на мысли, что едва не пригласила его к себе, погреться. Но долгое отсутствие интимной близости совместно с воображением изобразило один из вариантов того, как они будут “греться”, поэтому девушка махнула головой, отгоняя смутившее её наваждение.

– Почему ты так уверен? – Не понимала Ёми, вставая со скамьи. Сенджу последовал за ней, держа руки в карманах джинсов.

– Милая Ёми. – Снисходительно произнес он, останавливаясь и недобро усмехаясь. – Я знаком с кланом Учиха дольше, чем ты и я знаю, на что способен Мадара. Я в курсе практически всех его косяков, которые он старательно маскирует. Единственный косяк, который он не скрыл – это ты.

Харуки обернулась, рассматривая мужчину, стоявшего перед ней. На секунду она даже оскорбилась тем, что её назвали “косяком”. Она знала, Тобирама не врал, ему это было бы просто не выгодно. Но с какой стати он рассказывал ей такие подробности? Она едва не озвучила вопрос, но замолчала, боясь получить на него ответ. Девушка вдохнула, нервно дернув плечом, рана на котором иногда давала о себе знать тупой и ноющей болью, и посмотрела на Тобираму, устало задав вопрос, который он хотел услышать с самого начала.

– Что ты хочешь от меня?

***

Таюя легла на кровать, раскрывая ноутбук, привычно бубнила себе под нос матерный стишок, который услышала от одного из студентов и включила камеру, дожидаясь еженедельного звонка от подруги. Стараясь отвлечься и скрасить время ожидания, Хокумон читала диссертацию своего научного руководителя, не понимая ни единого слова в ней, но искренне веруя, что ей зачтется попытка. Харуки Ру скрылся в ванной комнате, которая прилегала к спальне, обещая вернуться к середине их разговора, “ебанного отчета”, как любила поговаривать его девушка. На экране привычно появилась аватарка Ёми и раздалась мелодичная музыка, оповещающая о звонке. Розоволосая девушка навела курсор на зеленую кнопку, принимая вызов.

– Привет, американка узкоглазая. – Хохотнула она, отвлекаясь от диссертации, пока грузилось изображение Харуки. – Что с тобой? – Она внимательно осмотрела выражение лица подруги, хмурясь. С первого взгляда казалось, что у Ёми просто уставший вид, но от неё не укрылся потерянный взгляд, даже не направленный на монитор или же камеру. Альбинос сидела в широкой, растянутой и выцветшей майке, которую купила на Статен-Айленде с надписью, выдаваемой за японский язык. “Саблезубая слабоумная белка” – гласила надпись на голубой ткани одежды, которая использовалась как домашнее платье. Спинка кровати виднелась позади и все было бы как всегда, если бы не чуть взъерошенные от массажа кожи головы волосы и этот пустой взгляд. – Эй, Ёми, блядь! – Позвала она, ударив по кровати. В ванной прекратился шум воды и через пару мгновений Ру выбежал, с полотенцем, обмотанным на бедрах. По ногам мужчины, так же как и по торсу катились мелкие капли воды.

– Что у вас тут?

– Твоя сестра в прострации. Нихуя не слышит, изображает философа, смотрит в пустоту.

– Попробуй её шокировать. – Внезапно сказал он, садясь на край кровати. На его появление сестра никак не отреагировала.

– Ёми, мне пришлось сделать аборт, потому что я принимала наркотики. – Будничным тоном оповестила Хокумон, добившись шокированного взгляда не только от лучшей подруги, но еще и от собственного мужчины.

– Чего, блядь?! – В унисон произнесли оба Харуки, пока розоволосая хохотала, опустив голову на кровать. Она не ожидала подобной реакции.

– Шокировала, нахуй! Ты доволен? – Она подняла голову, перестав смеяться.

– Так, с возвращением. Что случилось? – Ру перевел взгляд на экран ноутбука, где его младшая сестра делала невообразимые пассы руками, кажется, желая придушить подругу. Но через несколько мгновений она вновь опустила руки и ставилась в потолок, выставляя напоказ тонкую белоснежную шею.

– Кажется, я выхожу замуж. – Задумчиво проговорила Ёми, услышав через динамики ту же фразу, которую произнесла сама пару мгновений назад.

– Чего, блядь?! – Воскликнули Таюя и Ру, не сговариваясь. – За кого? – Так же одновременно проговорили они, после чего девушка раздраженно обернулась к брату Ёми. – Заткнись, нахуй! Иди мыться. – Ру фыркнул, предупредив, что хочет услышать всю историю. Хокумон махнула рукой, в который раз послав мужчину, и вновь обернулась к ноутбуку. – Так, не уходи в себя! Ёми, что случилось? – Более спокойно произнесла она, приготовившись слушать.