Текст книги "I knew you were trouble (СИ)"

Автор книги: W.E.S

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Аники, вопрос, а если я приглашу Ёми на свидание…

– Кастрирую на месте. – Грубо оборвал его Мадара, отчего Учиха вжал голову в плечи, виновато улыбаясь и выставляя руки в примиряющем жесте.

– Всё понял. – Он тихо рассмеялся, чувствуя, как усталость с дороги вновь возвращается и широко зевнул, потягиваясь. – Ну, пойдем спать, аники. Я надеюсь, ты перестал пинаться во сне. – Мадара не остался в долгу, едва сдерживая смех.

– Я надеюсь, ты перестал мочиться под себя. – Изуна смутился, пробормотав, что его брат – идиот, на что Мадара басисто засмеялся, заставляя брата еще сильнее покраснеть.

========== 10 ==========

Утро в качестве девушки Учиха не задалось с самого начала. Начиная от зубной пасты, упавшей со щетки в раковину и заканчивая духами, что Ёми перепутала с освежителем дыхания, по ошибке брызнув себе в рот. Альбинос сидела на кухне, мешая свой утренний зеленый чай, вспоминая, а чай ли она себе заварила. Ёми привычно зевнула, думая о том, что если она полдня отработает в театре, то у неё будет время вернуться домой и доспать те часы, пока Мадара и Изуна будут на работе, прежде чем старший Учиха начнет делать из неё свою невесту на их первом свидании. Это даже в её мыслях звучало ужасно. Она взглянула на наручные часы и кивнула, вставая из-за стола. Время ехать на работу.

Стоя возле кофейного аппарата, Ёми корила себя, что не поела и теперь через каждые несколько минут хваталась рукой за живот, стараясь унять урчание. Она нажала на кнопку, чтобы получить капучино, впервые рассчитывая на то, что работы будет мало и девушка отдохнет от всего, спрятавшись в своей мастерской.

– Ёми-чан! – Харуки никогда не хотела так сильно сменить собственное имя, уже возненавидев его и каждого, кто к ней обращался. Эти два месяца выдались самыми общительными в жизни девушки, заставив её скучать по тем временам, когда её вообще никто не замечал. Она обернулась, найдя в толпе актеров мужчину с рыжей маской, которую он сдвинул вбок, активно пробираясь к ней. – Ёми-чан! Ёми-чан! Ёми-чан! – Как попугай повторял мужчина, широко улыбаясь.

– Учиха-сан? Что-то случилось? – Харуки вопросительно взглянула по подбежавшего актера. Он замахал руками, произнося, чтобы она называла его Тоби. – Тоби? – Он кивнул, беря руку девушки, и коснулся своими губами тыльной стороны её ладони. – Что-то случилось? – Повторила вопрос, едва сдерживая себя от раздражения.

– Я хотел посоветоваться с тобой, как с девушкой. – Он заметил сомнение во взгляде Ёми. – Ты же девушка, да? – Он усмехнулся и, получив кивок, продолжил. – Вот и отлично. А то я подумал, что наш Мадара влюбился в очень женственного парня.

– Что? – Обито не собирался отвечать, полностью проигнорировав девушку, и достал из своей сумки через плечо небольшую фигуру, отдаленно напоминающую черепаху.

– Короче, у моей жены через неделю день рождение, я хотел спросить, можно ли её подарить вот такую черепашку. Я видел её взгляд, когда она впервые её заметила, поэтому хочу порадовать Рин. Что скажешь?

– У этой черепахи три хвоста.

– Конечно три, это же Исобу. Треххвостая черепаха-демон. – Он кивнул головой, показывая, что все правильно. Харуки понимающе кивала, взяв в руки стаканчик со своим кофе.

– Это хороший подарок, если она понимает и интересуется этой темой. – Она выдавился из себя непринужденную улыбку, отчего Учиха вновь широко улыбнулся, едва не кинувшись обнимать девушку, но этого Ёми уже точно бы не пережила, поэтому просто поклонилась и удалилась в свою мастерскую, пока на неё еще кто-нибудь не налетел. Она вспомнила, что Обито так и не объяснил свою фразу, но когда девушка обернулась, его уже не было – он словно растворился в толпе актеров, вновь репетирующих свои роли.

Вторая половина дня, на удивление была не столь ужасна, даже наоборот внушала оптимизма и спокойствия. Единственный человек, что зашел к ней в мастерскую был директор театра, который оповестил девушку о том, что на последний месяц лета они закроются из-за малого количества людей, приходящих на спектакли. Актеры и технический персонал уже были готовы поднять бунт, чтобы директор отправил всех в отпуск. Ему лишь оставалось пойти у них на поводу, распуская людей до сентября, а так как без актеров театр пустовал, то и другим здесь нечего было делать.

– Все хотят в отпуск, Ёми-чан. Поэтому сегодня последний день, и мы закрываемся сегодня вечером и откроемся лишь в сентябре. Все идут в отпуск. – Он обреченно пожал плечами. Харуки это было даже на руку – хоть какой-то отдых сейчас не повредит. Она кивнула мужчине, после чего он удалился, подсчитывая в голове убытки, которые могут появиться за месяц бездействия. После этого к ней, к её огромной радости, больше никто не заходил, предоставляя её самой себе, из-за чего девушка успела даже вздремнуть буквально час, но даже этого хватило, чтобы почувствовать себя лучше, чем утром. Девушка сделала несколько эскизов, послушала музыку, даже попробовала потанцевать под эту же музыку, предварительно закрыв дверь, но двигалась Харуки неважно, ведь на сцене в кафе от неё требовалось в основном позирование. Когда Ёми поняла, что делать ей уже совсем нечего, она собрала свою сумку и покинула мастерскую, намереваясь позвонить Таюе и пересечься с единственным человеком, который её не так сильно раздражал.

***

– У Ёми сегодня свидание с Мадарой. – Оповестил Хидан, просматривая сообщения на своем телефоне. Харуки и Хокумон встретились после работы, чтобы поесть и выпить кофе, но ни та, ни другая не ожидали увидеть Мацураси, обедавшего в том же кафе, что без позволения сел за их столик, сразу же сообщая новости, от которых Ёми захотелось утопиться в своем кофе.

– Мне отметить этот день красным в календаре, или сойдет простое “отъебись от меня”? – Фыркнула Таюя, зная, что чувствует по этому поводу её подруга. Она сдула с лица челку, игнорируя своего возлюбленного. Её бесило, что Мацураси то и дело оказывался под боком, словно Токио сжался до таких размеров, что не встретить его было просто невозможно. Альбинос поправил свою черную рубашку с рукавом три четверти и приблизился к лицу девушки, продолжая говорить нагло и громко.

– Посмотрим, что ты будешь говорить, когда я буду ебать тебя, как последнюю сучку, и ты будешь стонать подо мной. Как вчера утром. О, да, еще, Хидан! – Оскалился Мацураси, изворачиваясь от солонки, полетевшей в него, после чего мужчина засмеялся, проводя по зализанным волосам. Он заметил, как Ёми удивленно приподняла брови, разглядывая свою подругу. Теперь же в голове Харуки прочно засела мысль, что даже двадцатилетние девушки уже не девственницы и только она на полпути к тому, чтобы стать старой девой. Может идея переспать с Учиха не так уж и плоха?

– У меня мизинец толще и длиннее, чем твой член в возбужденном состоянии, о каких стонах ты сейчас пиздишь? Я чихала, потому что у меня аллергия на пыль, а у тебя в комнате такой срач, что люди, живущие на улице, сравнили бы её с помойкой и даже отличий бы не нашли. – Харуки сделала глоток крепкого кофе, не замечая злого взгляда Хидана и серьёзного лица своей подруги, что пыталась скрыть улыбку. Как ни крути, но Таюя мастерски бесила людей вокруг себя, найдя способ разозлить даже конченного садомазохиста. Но смотреть на то, как альбинос пытался задушить свою девушку, в планы Харуки не входило вовсе и поэтому пришлось на ходу создавать вопросы, которые вызвали бы у Хидана максимум отвращения и желания сидеть рядом с ними. Она прочистила горло, покашляв и привлекая к себе внимания.

– Таюя, ты хотела, чтобы я дала тебе номер своего гинеколога? – Харуки смотрела на свою чашку, едва сдерживая смех. – Цикл так и не начался? – Хокумон в тот же момент поняла, к чему вела её подруга, сразу подыгрывая.

– Ага. Эта задержка меня так заебала, живот ноет, аж сдохнуть хочется. – Обе девушки посмотрели на пустующее место рядом с собой, уже открыто смеясь. Мацураси сбежал уже при слове задержка, поэтому теперь девушки могли спокойно продолжить свой диалог, не касаясь темы Учиха и предстоящего свидания. К нему у Ёми было и так предостаточно вопросов.

Дверь в комнату девушки тихо отворилась, пока она спала, и хозяйка комнаты даже не заметила, как Изуна, стараясь создавать как можно меньше шума, прокрался к ней и повесил на дверцу шкафа платье, после чего так же незаметно ушел, стараясь не споткнуться и ничего не зацепить в темноте. Мадара был в своем репертуаре – он сам решил, в чем девушка пойдет с ним на свидание, спихнул все на своего младшего брата и уехал забирать из химчистки свой костюм, который был приготовлен для встречи с отцом. Младший брат еле отговорил своего аники дарить похоронный отцу венок по прибытию, хоть и сам знал, как Мадара бесился из-за того, что Таджима, отец, лез в его личную жизнь. Но если ты Учиха, то забудь про это словосочетание – твоя жизнь всегда будет на виду у клана. Он закрыл дверь, облегчённо выдыхая. Ему было даже на руку то, что Ёми отключилась и попросила её разбудить ближе к вечеру.

Мадара появился дома уже вечером, когда Ёми только смогла проснуться. Она потянулась, прислушиваясь к внешним голосам, но звукоизоляция не давала расслышать все слова.

– Купил? – Взволнованный голос Изуны и грубый басистый голос его старшего брата.

– Надеюсь, я угадал с размером.

– Завтра померишь. Все, я её будить пошел?

– Она еще спит?! – Гневно прошипел Мадара. Изуна пожал плечами.

– Она не спала прошлой ночью из-за тебя и меня.

– Я думал, она собирается. – Уже более спокойно произнес Учиха. – Я сам её разбужу. – Изуна непонимающе посмотрел на своего брата. – Мне не нужно, чтобы она лежала, а вскочила и начала собираться немедленно. – Мадара прошел мимо Изуны, резко открывая дверь и без страха входя в комнату девушки. Ёми зевнула, после чего перестала шевелиться, прикрыв глаза. Она чувствовала, как Учиха склонился над ней, чувствовала, как кончики его волос приятно щекочут кожу девушки, как его лицо становится ближе. Харуки открыла глаза, усмехнувшись. – Ёми, ты что вытворяешь?! – Рявкнул Учиха буквально отскакивая от кровати и держась за влажную щеку. Ёми хохотала, сложившись пополам, явно получая удовольствие. В последний раз она проделывала этот трюк со своим братом, который хотел проверить, спит ли его сестра. Изуна обеспокоено вбежал в комнату, не понимая, что произошло, и включил свет в её комнате. Харуки поморщилась от яркой вспышки ламп, но не переставала улыбаться. Его аники стоял в центре комнаты, вытирая тыльной стороной ладони свою скулу, усмехаясь. В глазах читался азарт вперемешку с недовольством. Теперь игра становилась интереснее, но сейчас вести должен был он. Изуна спросил, что стряслось, потому что его брат в зрелом возрасте так не орал. – Она меня лизнула. – Он ткнул в сторону Ёми, что вновь потянулась и слезла с кровати.

– Ты нарушил мое личное пространство, Мадара. – Учиха-младший лишь закатил глаза, выходя из комнаты. Мадара последовал за ним, продолжая вытирать щеку. Он обернулся

лишь для того, чтобы закрыть дверь, но выражение его лица просто поразило девушку. Он улыбался?

Она тряхнула головой, проводя рукой по волосам. Учиха, чтоб его! Девушка встала с кровати, подходя к шкафу. Черный чехол для одежды и прикрепленная к нему записка. Она открыла белый конверт, усмехнувшись. Мадара в этом письме сообщал, что она пойдет с ним в любом случае, но если не наденет это, то пойдет абсолютно голая. Она закатила глаза, даже не сомневаясь в том, что он это устроит и потянула молнию чехла вниз, стаскивая его. Ёми смотрела на платье, что Мадара сказал надеть на свидание с ним. Оно было темным, почти черным, но с синими проблесками, с пышной многослойной юбкой из фатина до колена. Вместо пояса была черная атласная лента. Короткие рукава, круглый вырез, никаких намеков на пошлость. Это платье было слишком шикарно. Девушка присмотрелась. На изнаночной стороне был небольшой логотип, который помог вычислить автора этого дивного творения. Бумажный журавлик, сложенный по технике оригами, синего цвета и фамилия автора. Харуки была уверена, что Хаюми станет превосходным дизайнером. Она стянула с себя домашний топ, привычно откидывая его в сторону, следом за ним полетели шорты. Из-за двери раздался голос Мадары, что он будет ждать в машине.

Девушка вышла из комнаты, уже в новом наряде, держа в руках свой черный кожаный рюкзак. Он совершенно не портил вид, но Ёми просто не могла выйти из дома, если на спине у неё не висел этот необходимый аксессуар. В коридоре Изуна подпирал спиной стенку, разлядывая потолок и что-то бормоча. Он перевел взгляд на девушку и замер. Платье сидело на ней идеально, белые прямые волосы струились по плечам, черты её лица словно стали еще острее. У него не находилось слов, чтобы даже сделать комплимент девушке, хоть и временной, своего старшего брата. Но ей не требовались слова, она кротко кивнула, на лице появилась легкая улыбка, словно все шло так, как надо было. Она уже обувалась и намеревалась уйти, застегивая ремешки на своих черных туфлях на широком высоком каблуке, когда Изуна подал голос.

– Ёми-чан, тут такое дело. Я просто хочу, чтобы ты знала, прежде чем пойдешь с ним на свидание. Мадара ведет себя как законченный козел, урод, и упрямая скотина. Он был груб со всеми, даже кого видел хоть раз, но рядом с тобой… Черт, не знаю, как сказать. – Учиха засмеялся, поднимая взгляд к потолку, чтобы не видеть напряженное и хмурое лицо своей подруги. – Он меняется. Таким он частенько бывает со мной, но даже отец редко видел его в таком хорошем настроении. Пусть он пытается это все скрыть за своим раздутым эго и самодовольной ухмылкой, но ему так же неловко просить тебя о чем-либо, как и тебе находится в его присутствии. Поэтому, Ёми-чан, если…

– Изуна-кун. – Прервала его Харуки, уже стоя спиной к мужчине и собираясь вновь уйти. – Я знаю это. Спасибо. – Девушка тихо вышла из квартиры, так же бесшумно захлопнув за собой дверь, оставив брюнета в полном одиночестве.

Учиха нетерпеливо барабанил большими пальцами по рулю, когда заметил тонкий силуэт, двигающийся к его машине. Он вышел, обходя машину, и поклонился девушке, открывая дверь. Она присела в подобии реверанса, посмотрев на мужчину. Рубашка бардового цвета с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами и черные брюки. Никакой вычурности и при этом идеально. Захлопнув дверь, Мадара вновь вернулся на водительское место и, пристегнувшись, повернулся к своей спутнице.

– Ты прекрасна, Ёми.

***

Где бы ни появлялся Мадара, его лицо не проявляло никакой доброжелательности, и этот раз не стал исключением. Он сухо посмотрел на официантку, что так жаждала получить его внимания и так пыталась досадить Харуки, что пришла с таким мужчиной. Ёми же было абсолютно все равно, что её готовы сожрать, чтобы оказаться рядом с ним.

– Я буду карамельный латте. – Произнесла Харуки, даже не посмотрев в меню. Она хотела оглядеть обстановку этого ресторана, есть же ей совершенно не хотелось. В приглушенном свете Мадара выглядел еще более загадочно и мрачно. Помимо них в этом заведении находилось еще несколько парочек, но они были слишком увлечены друг другом, чтобы видеть что-то, помимо своего партнера.

– У нас кофемашина сломалась. – Язвительным тоном сообщила официантка, на чьем бейдже было написано “Юки”. Учиха едва заметно усмехнулся, откидываясь на широкую спинку своего стула.

– Какая жалость, я ведь тоже хотел заказать кофе. – Харуки едва не рассмеялась от его холодного тона. Официантка вмиг удалилась, вместо неё возник тонкий официант, который покорно поклонился, намереваясь принять заказ. По его выражению было понятно, что глубоко плевать, кто перед ним и что пришел именно он, чтобы не возник скандал.

– Карамельный латте, двойной эспрессо. – Учиха указал на свою спутницу и себя, после чего размял шею, слишком громко ей хрустнув.

– Сию минуту, господин. – Он поклонился удаляясь. И никаких сломанных кофемашин.

– А пока мы ждем дозу кофеина, я расскажу о себе. – Он уже начал длинную историю, начинавшуюся еще в детстве, когда только учился ходить, когда Харуки выставила вперед ладонь, останавливая его. Он изумленно приподнял бровь, и это была его максимальная эмоция на людях.

– Ты еще мне автобиографию составь и пришли по почте. Учи…Мадара, так не знакомятся, ни на первом свидании, ни на тридцатом. И если я захочу послушать историю о твоем увлекательном детстве, то поверь, я задам вопрос тебе или твоему брату. Я думаю, что у него много компромата на тебя.

– А, так ты была на свиданиях? – В глазах Учиха мелькнул нехороший огонек, от которого становилось не по себе. – И сколько же парней у тебя было, Ёми? – Она вздохнула, дергая плечом.

– Пять парней. Дальше поцелуев ни с кем не зашло. А у тебя? – Официант поставил перед каждым чашку с кофе и удалился, поклонившись. Мадара усмехнулся.

– Как таковой девушки не было. Я встречался только для разрядки. – Ёми смутилась. – Мне больше интересно, почему же ты ни с кем так и не переспала, раз были возможности?

– Для меня разделить с кем-то ложе очень ответственный шаг. Который я не могу преодолеть. В голове возникает красная вывеска, запрещающая и отталкивающая. И я разрываю связи. – Она прикрыла глаза, вновь представив эту табличку, на которой было выведено “Не смей”. Харуки замолчала на несколько минут, помешивая латте, но, не собираясь его пить.

– А если бы я предложил себя, как твоего партнера? – Абсолютно серьезно произнес мужчина.

– Мадара, что ты видишь на моем лице?

– Ну, испуг, легкая асимметрия, немного тонального крема. – Невозмутимо и уверенно. Он вновь откинулся на спинку, закидывая ногу на ногу.

– Это называется удивление, а не испуг. Ты только на первом свидании, запомни еще одно правило – на что-то надеяться ты можешь только после третьей встречи. – Он хмыкнул, доставая из кармана брюк сигареты. Становилось интересно.

– Ты хочешь сказать, что подумаешь над моим предложением, если будет еще два свидания? – Прикурил, держа фильтр сигареты зубами. Сделав затяжку, мужчина усмехнулся, вновь начиная говорить. – Шантаж. – Протянул он, рассматривая её улыбку, после чего протянул девушке пачку и зажигалку. – Тогда вернемся к этому вопросу на третьем свидании, если откажешься, то у меня еще пять желаний. – Напомнил он. Ёми закатила глаза, делая затяжку.

– Какой твой любимый цвет?

– Красный. А у тебя сиреневый. – Он сделал вид, что не замечает её удивленного взгляда. Она этого не проговаривала. Вроде бы.

– У тебя были домашние животные? – Мадара с явным сарказмом посмотрел на Ёми. Она вспомнила. – А, точно, домашний лис. И как?

– Что как? – Он точно издевался.

– Как звали?

– Курама. Такой большой, агрессивный был, когда его будили, и постоянно приносил во внутренний двор дома мелкую живность. Отец уток разводить пытался, так Курама всем прокусил глотки, но ни одну не съел. Подарил мне, чтобы я не голодал.

– Ужас. – Мадара кивнул, спрашивая девушку о животных, что были у неё. – У меня аллергия на шерсть.

– И только на шерсть? – Он сомнительно поднял бровь, уже зная ответ.

– Ещё на пыльцу. С одним парнем я рассталась, потому что он принес белые лилии на первое свидание. – Учиха не понял, что плохого в лилиях. – Это похоронные цветы.

– А разве они не означают невинность и чистоту? Я, кажется, начал забывать язык цветов. – Мадара с сомнением посмотрел на Харуки, но она кивнула, подтверждая его слова. – Так почему же похоронные?

– Когда хоронили моего отца, люди несли к могиле белые лилии. – Учиха замолчал. Этой информацией он точно не владел.

– Соболезную. – Но Ёми махнула рукой, произнеся, чтобы он не обращал внимание. Как полагает настоящему джентльмену, он сделал вид, что не обратил своего внимания на то, как альбинос смахивает слезу. Она вновь улыбнулась, и Мадара задал следующий вопрос.

– Что для тебя значит вторая половина? – Харуки сделала затяжку, задумчиво выдыхая дым. Она молчала несколько минут, формулируя свою мысль, облекая её в слова, а те в свою очередь, во фразы.

– В Японии больше ста двадцати миллионов жителей и чтобы найти свою вторую половинку общество тебе дает примерно тридцать лет. Еще тридцать лет вы совместно живете и воспитываете детей. И как раз в этот период начинаются сомнения. А мой ли это человек? А может быть, мне стоило тогда начать встречаться с тем одноклассником или одноклассницей, ведь мы идеально подходили друг другу? Начинаются скандалы, ссоры крики, непонимания, и обычно развод. И что ты имеешь? Прожитую жизнь наполовину и отсутствие человека, рядом с которым ты будешь счастлив. И ты продолжаешь поиски, но выставляешь требования для того, своего единственного, настолько суровые, что он или она смотрит на тебя и думает: а зачем ты мне вообще такой требовательный? И только лет в девяносто, разглядывая размытые лица своих несчастливых и травмированных от твоего развода детей, их внуков, что мысленно поставили себе цель не стать таким ничтожеством как ты, прикованным к кровати с капельницей, ты понимаешь: эй, а ведь я должен был жить для себя, в свое удовольствие. Я мог реализовать столько планов, достигнуть своей цели, но я поддался влиянию общества, что мне нужна семья и дети. После чего ты передаешь эту мудрость своим детям, которые решили, что ты совсем выжил из ума и умираешь, оставляя после себя лишь смутные воспоминания. Всё. Жизнь кончена. И самое страшное, что твоя следующая жизнь не помнит всех твоих ошибок и вновь наступает на те же самые грабли. Колесо Сансары в действии. Поэтому я не хочу искать свою вторую половинку, я появилась на этот свет существом не распиленным, и хотелось бы его так же и покинуть. А будет ли рядом человек, способный поддержать меня или же нет, это уже другая история. Хоть иногда и хочется, чтобы рядом был человек, который поддержал бы, помог, хотя бы словом, но тратить на его поиски всю жизнь я не стану. – Она выдохнула, опустив голову. Мадара напряженно смотрел на стену позади Харуки, думая над каждым словом, сказанным девушкой. Сомнений не было, она говорила про только один вариант развития событий, хоть таких было сотни, но даже в этих словах была доля смысла. Он даже не догадывался до этого момента, как мало знал о своей подруге и соседке. Его рука стряхнула с тлеющей сигареты пепел в пепельницу, после чего мужчина подумал и потушил тихого убийцу, начиная при этом говорить, наблюдая за взглядом холодных голубых глаз.

– Знаешь, Харуки, Учиха если делают свой выбор, то делают они его навсегда. Таков закон нашего клана. И даже если через несколько лет супруги возненавидят друг друга, как ты сказала, начнутся ссоры и скандалы, они не смогут расстаться, как в других семьях. Они будут вместе. Навечно. Пока смерть не разлучит их в прямом смысле. Не будет выбора, будет лишь одно согласие в самом начале. Даже не смотря на ненависть, что будет выжигать их изнутри, супруги обязаны поддерживать друг друга, обязаны произвести на свет наследника. Они могут даже спать в разных комнатах, но при этом не могут завести себе любовников или любые другие связи на стороне. В нашем клане это становится клеймом позора и ни одна ветвь Учиха не желает себе такой участи, поэтому супруг или супруга выбираются настолько тщательно, что становится тошно. Я не хочу, чтобы моя жена меня возненавидела, потому что у неё не будет полной свободы действий.

Мадара поставил перед собой руки, сцепленные в замок и замер, разглядывая пенку на поверхности своего кофе. Он сказал все, что хотел. Пара замолчала, продолжая сидеть в кафе, думая о своих вещах. Ёми дернула рукой, словно что-то вспомнила.

– Мадара. – Тихо позвала она брюнета. Он поднял взгляд, не меняя положения своего тела, и она столкнулась с этими чарующими, гипнотизирующими глазами. Сейчас, хоть было плохо видно, но она разглядела в этом обсидиановом цвете расширенные зрачки мужчины.

– Я слушаю. – Властно произнес, словно уже знал вопрос, который она задаст.

– Почему именно я? – Он выдохнул. Именно этот вопрос он и ждал от девушки на протяжении всего вечера.

– Я обещал заботиться о тебе.

– Кому? – Харуки напряженно вглядывалась в черный омут его глаз. Он не размыкал руки, продолжая сидеть так же неподвижно.

– Тебе, Ёми. Я обещал тебе.

========== 11 ==========

Учиха бежал настолько быстро, как позволяло его мальчишеское тело, чувствуя, что выдыхается. Рядом с ним, точно в таком же состоянии бежал Сенджу, сосредоточенно рассматривая фургон, в который загружали вещи. Он заметил маленький девчачий силуэт, который мелькал между грузчиками, то и дело, останавливаясь и оборачиваясь.

– Мадара, не отставай! – Крикнул шатен, ускоряясь. Брюнет в свою очередь громко произнес слова, которые услышал от отца и клятвенно пообещал их не произносить, стараясь ускориться. – Ёми-чан! – Закричал Хаширама, привлекая к себе внимание всей улицы. Соседи наблюдали за этими детьми уже больше двух лет, их жизнь стала местным сериалом. Девочка оглянулась, едва сдерживая слезы, и сжимала в руках подол своего бирюзового комбинезона. Она не хотела уезжать, но болезнь отца не предусматривала такого климата. Её старший брат, которому было приказано следить за ней, разозлился, вскакивая с асфальта.

– Че вы к ней привязались?! – Он выставил вперед руку для удара, но мальчишки пробежали мимо, проигнорировав рыжеволосого парня. – Не игнорируйте меня! – Взвыл он, разворачиваясь к ним.

– Ёми-чан! – Хаширама орал громко, оглушая всех на своем пути, размахивая руками и привлекая к себе внимание. Грузчики прекратили работу, наблюдая за детьми.

– Харуки. – Учиха вытер со лба мелкие капли пота, останавливаясь рядом с альбиносом. Ему требовалось время, чтобы отдышаться, поэтому он застыл в полусогнутом состоянии, опираясь на свои колени и усмехался, считая, что и это сойдет за улыбку. Она виновато смотрела на него, вытирая слезы. – Ты чего плачешь?

– Я утром узнала, что мы уезжаем и мне запретили далеко уходить. Я не хотела причинить тебе и Хашираме-куну неудобства. – Пробормотала она, пока Хаширама отвлекал внимание её старшего брата на себя. Мадара выдохнул в сторону, выпрямляясь и скрестив руки на груди. Его юката во время бега немного развязалась, открывая взор на грудь. Шок от услышанного замещался клокочущей яростью. Она не могла уехать сейчас!

– Какая ты проблемная, Харуки, даже слова трудно найти. – Усмехнувшись, выдал он, потрепав девочку по голове. – Это брат твой? – Она кивнула, не решаясь посмотреть на мальчика, чувствуя его злость, пусть даже хорошо замаскированную.

– Да. Его Ру зовут.

– Он придурок какой-то. – Мадара поморщился, наблюдая краем глаза за тем, как Хаширама ловко изворачивается от неумелых атак противника. – Харуки, я хотел тебе сказать…Ты…Черт. – Ёми непонимающе на него посмотрела, пока тот потирал переносицу. Он был абсолютно серьезен. – Ты действительно понравилась мне. Если мы еще когда-нибудь встретимся, я хочу тебя оберегать и защищать. – Он замолчал, краснея и думая, что еще сказать, но девочка едва заметно улыбнулась, приближаясь к Учиха. Её руки обвили его торс, девочка спрятала лицо в его юката, стараясь тем самым скрыть свое смущение.

– Тогда выполни свое обещание, Учиха. – Пробормотала она. Мадара усмехнулся, обнимая её в ответ. Наивная детская симпатия друг к другу, но внутри возникало чувство, что дети больше никогда не встретятся.

– О, это так мило, жалко нет под рукой фотоаппарата. Я подарю вам на свадьбу медовуху нашего клана, которую мы открываем по особым случаям! – Сенджу практически охрип от крика, но продолжал смеяться, вновь изворачиваясь от руки Харуки Ру, мельком посмотрев на детей. Он был в тот момент абсолютно уверен, что эта парочка пересечется и Учиха от неё уже не отстанет и не отпустит, уж он хорошо знал своего друга. Эта фраза совсем взбесила старшего брата девушки, который озлобленно пытался прорваться в сторону двоих, чтобы расцепить эту пару, но шатен постоянно мешался и даже не давал себя ударить. Он взвыл, совсем потеряв контроль над своей сестрой и над ситуацией. Он ненавидел девочку, ненавидел настолько сильно, что слов ему не хватало даже на объяснение. Ру не хотел с ней нянчиться, он вообще не просил сестру, но родители не слушали его. Его никто не слушал.

– Отцепитесь от моей сестры! – Прокричал рыжеволосый, привлекая излишнее внимание. Из дома выскочила молодая женщина, с тревогой наблюдая за своими детьми. Учиха недовольно цокнул, едва коснулся губами макушки своей подруги, после чего отпустил девочку.

– Хиширама, бежим! – Он усмехнулся, махнув на прощание девочке. Шатен устремился за ним, обернувшись только один раз.

– До встречи, Ёми-чан!

Она скромно потупила взгляд в землю, уже перестав краснеть. Ру приблизился с ней, больно вцепившись в её локоть, и прошипел сквозь зубы.

– Домой. Живо.

Изуна сидел в комнате своего аники как на иголках, дожидаясь, когда пара вернется домой. Шел второй час ночи, юноша не мог уснуть, беспокоясь о том, чтобы его брат не взболтнул лишнего. Как оказалось, беспокоился он не зря. Щелкнул замок, скрипнула входная дверь, послышался тихий голос Ёми и такой же тихий Учиха. Брюнет открыл дверь как раз в тот момент, когда Харуки целовала его брата в щеку, проводя своей ладонью по его второй щеке. Она чувствовала его легкую щетину, так непривычно покалывавшую губы, вдыхала парфюм мужчины, словно пытаясь запомнить. Мадара прижимал к себе девушку за талию, что-то прошептав ей на ухо, не замечая стоящего Изуну, из-за чего тому пришлось кашлянуть в кулак, привлекая к себе внимание. Они обернулись, заметив озорной взгляд ониксовых глаз. Альбинос сняла с себя каблуки, оставляя их у входа и, пожелав спокойной ночи братьям, скрылась в своей комнате. Мадара последовал её примеру, но знал, что Изуна не отстанет без допроса с пристрастиями, поэтому он снял с себя рубашку, не заморачиваясь, кидая её на пол, после чего сел на кровать, вопросительно взглянув на своего брата.

– И как все прошло? – Заискивающим тоном осведомился Изуна, садясь в рабочее кресло Мадары, покрутившись в нем.

– Отвратительно. Я ей все рассказал и она ничего не помнит. – Учиха упал на кровать, ударившись головой о матрац. Изуна смотрел на него с минуту, не понимая, как тогда получилась эта милая сцена в коридоре, после чего выдал голосом, не терпящим возражений.

– Я забираю свои слова о том, что ты идиот. Ты долбоеб. Кто так пугает девушек?

– Она же спросила. – Он пожал плечами, не чувствуя себя виноватым.

Изуна хлопнул ладонью по лбу. Они стоили друг друга. Она не могла нормально общаться с людьми, а он не мог нормально общаться с ней. Идеальная семья в будущем. Как бы сказал его лучший друг и вечный враг Тобирама: “И жили они ровно сутки под одной крышей, пока не убили друг друга”. Учиха напряженно соображал, потирая переносицу.