Текст книги "Великое зло по вызову. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Волопас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

А выразился-то как... Часок-другой. Анатолий фыркнул, скрывая это за кашлем.

В конце концов его снова напоили отваром – Анатолий был почти уверен, что это иа же самая жидкость, что и вчера. Лучше не стало. Не то чтобы он был болен, но от горького чая и небольшого количества вяленого мяса на завтрак было тошно. Впрочем, по сравнению с тем, как Базелиус жевал ядовитую рыбу, пока она ещё была жива... Это ещё неплохо.

Четыре охранника в башне... Анатолий долго об этом размышлял. Если бы Базелиус с его душком смог пролезть в крепость, он бы легко от них избавился. С другой стороны, уничтожить целую крепость в одиночку было бы тяжело даже для него.

А может и нет... Но почему все лавры должны доставаться ему? Анатолий не собирался назначать кого-то негласным лидером.

Он снова исследовал крепость. На этот раз на него не обращали внимания; с другой стороны, всюду было полно людей, и его неизменно разворачивали, если он шёл куда-то не туда.

Место было не таким большим, как он думал. Речь шла о самом здании: снаружи было много палаток и маленьких деревянных построек, которые тоже были на территории крепости. Подумав, Анатолий решил, что разрушить главное здание было бы отличным вариантом. Например, ночью. Только как? Не похоже, будто он может соорудить взрывчатку!

Впрочем, идея была отличная, и отказываться от неё Анатолий не собирался.

Он едва нашёл место, где можно уединиться. Маленькая подсобка с метлами, вёдрами и ящиком, полным тряпья – не сказать, что чистого. Учитывая то, как грязно было в крепости, этой комнатой пользовались редко.

Здесь едва можно было двигаться, и разум Анатолия не мог не вернуться к коробке из сна; с другой стороны, темно и тихо, и можно было услышать, когда в коридоре кто-то ходит.

– Стекляшка, отвечай, – он побарабанил пальцем по зеркалу, прежде чем увидел недовольное лицо Виттеля.

– Что случилось? Я спал!

– Ты зеркало, ты не спишь, – твёрдо ответил Анатолий. – Не пытайся меня обмануть. Где Базелиус?

– Пошёл на разведку. Собаки смутно его чуют, так что он пытается понять, как ему проникнуть в крепость.

– Что значит чуют? – чуть не задохнулся от возмущения человек. – Он же не демон!

– От некромантов своеобразно пахнет, – раздался голос Элизабет. – Должно быть, грязь демонического континента это только усиливает... С другой стороны, если мы его хорошенько отмоем, цветочный запашок может сбить псин с толку.

– Мы над этим работаем, – добавил Цукат. – Ну... Пытаемся работать. Мистер Базелиус настаивает, что уже мылся недавно, и он не собирается «вонять цветами» даже ради общего блага...

Анатолий вздохнул.

– Я понял, не продолжай. У меня другой вопрос, к демонам.

– Я с радостью поделюсь любыми знаниями, мистер человек! – с небывалым энтузиазмом произнёс Цукат. Он был как обычно счастлив: неизвестно почему, неизвестно, как, и Анатолий начинал склоняться к мысли, что он что-нибудь принимал.

Может, демонические фрукты как-то воздействуют на мозг чертей, делая их глуповатыми? Да кто их знает.

– Мне нужно устроить взрыв. Разнести к чертям собачьим это здание, и желательно удалённо – подыхать я точно не собираюсь.

Воцарилось молчание. Через некоторое время Анатолий услышал, как Цукат бурчит, что он не собачий, и смутное хихиканье Элизабет.

– Серьёзно? – переспросила она сквозь смех. – Я определённо бы это поддержала, но я знаю только пару согревающих и огненных заклинаний, уж не говоря о том, что использовать их в воздушным камнем было бы тяжело.

Анатолий прикусил губу. Действительно, и пороха в округе точно не было: люди не носили никакого огнестрельного оружия, а пушек тут и вовсе было не видать.

– Главное здание каменное, – вздохнул Анатолий. – Это был бы идеальный план... Хотя, тут всё такое старое... Эй, Цукат, давно эта крепость стоит?

– Сложный вопрос, – отозвался Цукат, прежде чем задумчиво что-то промычать. – Он принадлежал предку мерфолков, первородному демону. Полагаю, пара тысяч лет точно лет. Может, даже вдвое больше.

«Долго же стоят местные постройки», – подумал Анатолий.

– Уже неплохо, – сказал он вслух. – Есть у меня одна идея... Отзови Базелиуса, пусть переговорит со мной. А пока напомни-ка мне пару вещей о воздушном камне.

***

«Это ужасный план, – подумал Анатолий, поглядывая на ткань в своих руках ранним утром следующего дня. – С другой стороны, это мой единственный план, и я не могу позволить ему провалиться».

Приготовления были завершены. Сотни трупов, пока не поднятых, окружали крепость на суше. Но не только там; Цукат хорошо потрудился, поймав несколько крупных водных тварей, когда оказалось, что мерфолки просто-напросто бесполезны в сражениях на воде, хотя они там обитают. А Анатолий-то думал, как вообще так получается, что кораблям людей удаётся здесь ходить? Вот вам и ответ!

Цукат и Элизабет вместе с зеркалом были на своём месте – подальше от крепости, чтобы из не задело, потому что их работа уже была выполнена. Базелиус был готов поднять трупы по сигналу; сам Анатолий спрятал под рубашкой воздушный камень и пытался убедить себя начать действо.

Не идеально, не то чтобы умно – Анатолий был уверен, что если бы он пораскинул мозгами, можно было бы придумать что-то получше. Да и уложиться надо за полдня, чтобы корабль не развернулся и пришвартовался рядом – а конце концов, его тоже нельзя отпустить.

– Я могу это сделать, – убеждал себя Анатолий, прежде чем натянуть украденную у медсестры юбку. – Это же совсем ненадолго...

Глава 14. Интерлюдия Анатолия

П/А: самая скучная интерлюдия моего нелюбимого персонажа, но я всё равно её добавил

Толя был один.

В свои четыре года он уже мог понять, что не нужен никому из тех людей, которые вились вокруг него. Уставшая женщина с пустыми глазами, ещё три мальчика, спящих в их маленькой комнатушке, остальные дети – всем здесь было плевать друг на друга с высокой колокольни.

А если им плевать на него, Толя тоже не будет о низ заботиться. О не помнил, чтобы кто-нибудь когда-нибудь читал ему сказки о доброте и о том, что относиться к людям нужно так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Он помнил лишь факт: никому нет до него дела. Лицо матери расплылось в памяти, оставив лишь цветное пятно, ярко-розовые губы и густой запах духов и алкоголя. Вскоре Толя забыл и как её звали – последнее, что осталось от его прежней жизни, безвозвратно ушло.

Взросление всегда забирает воспоминания из глубокого детства. Лица сменялись, соседей по комнате было не сосчитать по пальцам – при Толе оставалась только простая истина, которую он выучил ещё тогда, когда ему было всего четыре: он один. Она была с ним на протяжение лет, укрепляясь в его доверчивом детском разуме.

Дети не были добрыми. Они обманут, если захотят, будут смеяться над тобой без зазрения совести и начнут издеваться, если ты покажешься им слабым – прямо как дикие животные, чующие страх.

Они маленькие гады. Толя ужасно их не любил. Он запирался где-нибудь с книгой, избегал других детей, как только мог, но, стоило ему на низ наткнуться, всегда улыбался и лебезил, сдерживая рвущееся наружу отвращение. Ему это не нравилось, но таковы были порядки – здесь появился авторитетный подросток, и ничего с этим не поделать.

Слово за слово, Толе исполнилось четырнадцать. Одинокий мальчик, привыкший врать и притворяться – вот, кем он был. Мальчик, сменивший три приюта, попавший в интернат «Плывущие облака» за высокие оценки и старание – вот, кем он был. Это ее была его конечная цель: Толя всегда надеялся на большее, пытаясь вырваться из ямы, куда его загнала такая непостоянная вещь, как судьба. Толя это ненавидел: он старался, совсем позабыв, каково это – быть ребёнком.

Встань, заправь постель. Пожелай соседям по комнате доброго утра, чтобы они не считали, что ты питаешь к ним неприязнь. Позавтракай раньше всех и не привлекай внимание. Иди на уроки окольными путями, чтобы тебя не заметили хулиганы. Если заметили – надейся, что рядом есть другой отщепенец и начни поддакивать задирам, чтобы не вызвать у них агрессию. Он был невысоким, и, хоть у него и были кое-какие мышцы, он знал, что не выстоит против толпы.

Более того, он знал, что будет независимо от того, победит он или нет – бывали тут и одинокие смельчаки.

Этот день не отличался от предыдущих – разве что, сегодня был выходной, и их Толя проводил на лавочке за зданием библиотеки. Стоит сказать, очень жалкой, почти пустой библиотеки. Да и «Плывущие облака» не были на уровне хорошего интерната.

Листая книгу, Толя заметил, что над ним опустилась тень. Кто-то загородил солнце, встав прямо над парнем; Толя подавил раздражённое цыканье и поднял голову, натыкаясь носом на чью-то свисающую косичку.

Это была девочка. Красивая белокурая девочка с ясными глазами, отливавшими синевой. Веснушки усыпали её щеки и нос; губы были пухлыми, розоватыми и блестящими от какой-то прозрачной помады. Она заправила прядь волос за ухо и спросила:

– Читаешь в такой солнечный день... Так скучно! Хочешь пойти со мной на речку?

Толя моргнул, глядя на губы девочки, растянувшиеся в нежной улыбке. Затем он хмыкнул, прикрыл глаза и мрачно ответил:

– Найди подружку и иди с ней. Я лучше продолжу читать.

– Ты и правда скучный, – незнакомка надулась. – Меня зовут Аня. А ты Толя, да?

– Откуда знаешь?

– Да тут все друг друга знают, ты просто необщительный. Болтал бы больше да не прятался – тоже мог бы назвать всех по именам, – хихикнула девочка и плюхнулась на лавку. – Точно не хочешь пойти? Я знаю место, где можно легко перелезть через забор – даже в дыру не надо будет лезть!

– Нет, спасибо, – процедил Толя. – Почему ты вообще меня зовёшь?

– А почему бы и нет? – Аня ответила вопросом на вопрос. – Ты что, недоволен? Ну-у, не надо на меня злиться. Я уверена, мы с тобой поладим!

Аня была везде и всюду. Находила его в общежитии, подсаживалась в столовой, совала свой нос в его дела – неизменно с нежной улыбкой, своеобразной и симпатичной. Со временем Толя понял, что начал к ней привыкать; спустя неделю он мог сказать, что они по крайней мере приятели. Это было странное, тёплое ощущение: впервые за всю жизнь он был не один.

Ане ничего не было нужно. Она жаловалась на свои оценки, но не просила Толю помочь ей на контрольных или подтянуть её. Никогда ни на что не подбивала. Однажды она ударилась ногой, но не заставила его нести себя; вместо этого она ждала, когда он сам предложит ей помочь. Как будто она просто искренне хотела быть рядом с ним; это было необычное чувство, которого Толя не испытывал раньше.

Но всё хорошее когда-нибудь кончается.

Однажды она просто... ушла.

Нет, Аня и не думала умирать: она была здоровой, крепкой и умной, несмотря на свою хрупкую внешность. Это была не какая-то грустная история о предательстве. Просто в один день Анатолий услышал:

– Ты мне надоел.

Толе было сложно это понять. Он не сделал ничего такого. Он даже не лез к ней первым, не был одним их тех странных задир, уговаривающих дворника проносить на территорию алкоголь и сигареты, не был правонарушителем. Он просто... надоел.

– Ты такой скучный, – всплеснула руками Аня. – Обычно если долго приставать к мальчикам, они ведут себя иначе. Ты даже не пытаешься показать себя, да ещё и и интересных увлечений у тебя нет. И я всю прошлую неделю ждала, что ты предложишь мне помощь с экзаменами, почему ты этого не сделал? Какой смысл с тобой гулять, если ты не показываешь, что ты этого достоин? А Маша говорила что ты из тех, кого просто надо подтолкнуть... Ну, я её разочарую. Толя, ты тюфяк!

Толя сглотнул. Испытательный срок закончился. Она просто хотела посмотреть, будет ли от него польза... А он ничего не сделал. У Толи не было друзей, и единственный человек, с которым он ладил, просто сказал, что он бесполезный и скучный. Он не интересовал никого таким, каким был... Или он сам был каким-то не таким?

Глядя на удаляющуюся фигуру Ани он подумал: «Почему я не могу другим?»

К сожалению, он думал не о лучшей стороне.

Глава 15. Интерлюдия Элизабет

Лиззи было пять, когда она начала понимать, кем именно она является.

Не то чтобы раньше она не могла сказать, что её зовут Элизабет (Элисабет с её ужасным произношением), ей четыре года и она демон, живущий в Красном лесу. Но едва ли ребёнок вроде неё понимал, что именно кроется за этими словами; даже если демоны развивались быстрее, чем человеческие дети, объяснить совсем маленькой девочке, что она суккуб, было бы тяжело.

До этого знания Лиззи были довольно ограниченными. Она знала, что добрые старшие сестры всегда будут рядом, чтобы позаботиться о ней, но ей нельзя выходить из своей комнаты без разрешения. Она знала, что должна приучать себя быть аккуратной и красивой ради собственного выживания, даже если не понимала, зачем. Она знала, что у неё есть папа, но они не могут часто видеться.

Лиззи не знала, почему папа её избегает, но она всегда была смышленой девочкой; она подозревала, что это связано с тем, что папа выглядел уставшим, стоило им встретиться, и она сама валилась с ног даже после недолгого разговора.

Размножение демонов – вещь своеобразная. Суккубы могли иметь детей только от инкубов – в основном, потому что если бы они могли забеременеть от представителей других видов, они влачили бы куда более жалкое существование. Популяция и тех, и других была маленькой, потому что решение завести ребёнка не могло быть лёгким: любая близость суккубов и инкубов заставляла их истощать запасы энергии друг друга. Если им было тяжело даже поговорить, то о любви и речи быть не может.

Это уж не говоря о том, что ни один суккуб ещё не пережил роды. Это было нормой: суккубы воспитываются сёстрами в гнезде, а инкубы отцами и братьями – никто из них не знал своих матерей.

Маленькая Лиззи этого не понимала, но не задавалась вопросами – это была единственная жизнь, которую она знала, и она с самого начала верила, что это правильно. С другой стороны, как и любой ребёнок, Лиззи была довольно любопытна. В частности, ей не давало покоя желание побольше узнать о своём отце. Она и без того славилась тем, что он навещал её невероятно часто: она могла видеться с ним раз в месяц, на короткой двадцатиминутной прогулке.

Это был вечер, когда все старшие сёстры были заняты где-то на нижних этажах. Лиззи не знала, откуда такая шумиха: кто-то сказал, что сегодня их гнездо навестила группа богатых демонов, но подробности никто не рассказывал. Лиззи поняла, что это её шанс: она не в первый раз ослушалась сестёр, но сегодняшний день был особенным.

Она ещё никогда не пробиралась на сторону инкубов!

Юркая маленькая девочка выбралась из гнезда суккубов так быстро, как только могла; она спустилась на один из нижних этажей и теперь могла слышать шум, музыку и громкие голоса. Она точно знала, где находится папина комната – она проследила за ним один раз, прежде чем какой-то инкуб выдал её одной из сестёр; следующие несколько дней Лиззи не могла сидеть от того, как сильно её выпороли.

Лиззи приближалась к нужной комнате на цыпочках; вдруг она услышала шум и громкий глухой удар, прежде чем кто-то начал громко ругаться. Дверь приоткрылась – Лиззи юркнула за одну из многочисленных занавесок и затаилась. Плотная красная ткань скрывала её от взглядов неизвестных демонов, вышедших из папиной комнаты; сама же Лиззи могла смутно разглядеть их сквозь маленькую-маленькую щель.

Один был толстым мужчиной среднего роста; у него были большие клыки, из-за которых его нижняя челюсть выпирала вперёд – сами они росли вверх, и их кончики были чуть выше ноздрей. А нос у него был огромный, напоминавши кабаний. Мужчина имел темную кожу, гигантские руки и редкие чёрные волосы на макушке. Его спутник выглядел почти так же, разве что, был более высоким и худощавым – ну, если о представителях их вида вообще можно так сказать.

Что-то темное было на их руках, лицах и одежде. Лиззи не была невинной девочкой – она знала, что это свежая кровь. Лиззи чувствовала её запах: как и любой демон, она не считала это отвратительным. Напротив, свежая кровь всегда была немного аппетитной.

Но в этот раз она вызывала тошноту.

– Фу! Инкубы вообще не должны жить, – сплюнул один из демонов. – Этот кусок дерьма должен быть благодарен за то, что мы сделали!

– Надо было помучить его подольше, – хохотнул второй. – Такое слабое существо, и даже ни разу не закричал. Могло бы быть и веселее.

– Ещё целая ночь впереди, Ранто! – демон схватил его за плечо и потряс. – Да мы успеем полгнезда перемучить! Кто этих инкубов хватится? Будто такие шлюхи кому-то нужны.

Лиззи тяжело сглотнула слюну, отдававшую медным привкусом, наблюдая, как двое звероподобных демонов уходят куда-то, пьяно гогоча. В её горле будто встал ком; она испуганно высунула голову, осматривая зловещий пустой коридор. Из папиной комнаты несло кровавой вонью. Лиззи не хотела туда идти.

Но она так волновалась за папу. Как она могла этого не сделать?

Ноги резко потяжелели и стали будто деревянными. Каждый шаг давался с трудом. Лиззи тихо ступала по блестящему мраморному полу; суккубы и инкубы всегда пеклись о том, чтобы оставлять хорошее впечатление. В конце концов, клиенты гарантировали им жизнь.

Лиззи прислонилась к двери заглядывая внутрь. Там было темно; девочка знала, что многие старшие предпочитают магические лампы, работающие от их магической силы, но почему-то сейчас ничего не горело. Лиззи едва ли могла что-то рассмотреть в комнате без окон посреди ночи; суккубы не славились сильно обострёнными чувствами, поэтому девочка решила найти свечу. Но перед этим она позвала:

– Папа? Ты в порядке? Я сейчас тебе помогу! Извини, что я зашла без спросу... Ты можешь отругать меня позже!

Она сделала первый шаг, пересекая порог. Запах крови и смерти были такими сильными, что у неё кружилась голова. Маленькая ножка в не менее маленькой туфле опустилась на что-то мокрое; Лиззи чуть не поскользнулась, но смогла выровняться и опуститься на корточки, чтобы понюхать жидкость.

Конечно, это тоже кровь.

Лиззи не трусиха. Она мотнула головой и пошла дальше, к видневшейся в темноте тумбе, стоявшей у двери. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы пошарить рукой по поверхности и достать одинокий подсвечник с одной свечой.

Вспоминая уроки с сёстрами, Лиззи зажгла фитиль. В тот же момент её тело стало слабее, и это ни капельки не помогало тому, что её колени тряслись.

Возможно, где-то в глубине души Лиззи знала, что происходит. Но, как и любой другой ребёнок, она отрицала это, до последнего веря в лучшее. Глядя на маленький огонёк свечи, девочка сказала:

– Я зажгла свет, папа! Пожалуйста, скажи что-нибудь! Тебе больно?

Лиззи обернулась к кровати – любой суккуб или инкуб проводил там довольно много времени; разумеется, её отец должен был быть там. В конце концов, он даже не подал голос с тех пор, как она пришла. Лиззи знала, что её отец был довольно громким демоном – он кто угодно, но точно не тихоня.

Что-то было не так. Пол, покрытый кровью, белые простыни в темных пятнах... Кровать была довольно высокой, по-настоящему огромной (конечно же, для удобства многих обитателей Красного леса), и Лиззи не могла понять, был там её отец, или всё же нет.

И всё де ей показалось, что там что-то было. Папа точно не из тех, кто не заправил бы постель; Лиззи поставила подсвечник на низкий столик и взобралась на кровать, тут же вляпавшись в остывающую жидкость, пропитавшую простыни и одеяло.

Фигура отца лежала впереди – маленькая и изящная, как и подобает инкубу. Лиззи тронула его за ногу, не чувствуя привычной усталости.

– Папа? Ответь мне...

Она поползла вперёд, чтобы тронуть его за плечо. В темноте казалось, будто местами его тело было слегка фиолетовым. Одна из рук была неестественно выгнута; раньше Лиззи видела старших сестёр с такими травмами, и она была уверена, что все они быстро вылечились.

– Папа, проснись... Я позову доктора, только скажи мне что-нибудь...

Девочка приблизилась, не понимая, что её голова начала кружиться от удушающего мрачного запаха, кричащего о чьей-то смерти. Она была так близко... Почему она не слышит, как он дышит, а его сердце бьётся?

– Папа...

Она была всё ближе. Её крохотная детская рука потянулась к его голове, которая была от неё отвёрнута. Длинные чёрные волосы, шёлковые и струящиеся, прикрывали лицо и спину. Вдруг кровать продавилась под весом Лиззи – тело папы слегка пошевелилось. Тогда же её пальцы дотянулись до его плеча, и Лиззи потянула отца в свою сторону.

Тело упало на спину, показывая разорванную грудь, из которой торчали сломанные рёбра. Сердце, тёмная кучка, воняющая кровью, валялось возле подушки, безжалостно вырванное ещё совсем недавно.

Голова отца сдвинулась с места – она покатилась по мокрой от крови постели и стукнулась щекой о колено дрожащей от ужаса Лиззи.

Тогда девочка пронзительно завизжала.

***

Когда Лиззи достигла подходящего, сестрица Лаурия сказала, что теперь она должна звать себя Элизабет, как и подобает леди. Теперь она точно знала, в чём заключается её работа.

Суккуб мог жить, не сношаясь с демонами, но тогда он был бы не сильнее хилого человека; помимо этого суккуба начнёт преследовать вечное чувство голода, даже если её желудок будет полон. Так можно жить – так можно выживать годами, но где-нибудь ещё, а не в таком месте, как демонический континент. Тела суккубов нежные и слабые, и они не могут даже охотиться и конкурировать с другими демонами за еду самостоятельно. Им легче накапливать свой собственный запах магии и пользоваться благосклонностью других видов демонов.

Как взрослый (или нет; она ещё считалась почти ребёнком даже в свои восемнадцать лет) суккуб, Элизабет понимала, что без запаса магии она далеко не уедет. Она знала, что это залог её выживания; тем не менее, это было мерзко и больно, и она не понимала, зачем женщины-демоницы регулярно посещают инкубов.

– Мы делаем это не для удовольствия, деточка, – как-то строго сказала сестрица Лаурия. – Кто-то дерётся, ломает кости и перегрызает друг другу глотки за еду. Все должны испытать немного боли. Ты демон, в этом нет ничего страшного. Будь сильной, и проживёшь пятьсот лет, как старшая сестра Изабель!

Элизабет никак не могла с этим не согласиться. Как и любой другой демон, она лишь хотела прожить долгую, сытую жизнь.

Но с каждым днём её мысли всё чаще возвращались с бездыханному телу отца. Тогда её нашли братья-инкубы, жестко отругавшие её за то, что она бродит на их стороне, и быстро выбросившие её первой попавшейся сестре. С тех пор она не видела отца. Элизабет даже не знала, похоронили ли его, и похоронили ли вообще. В конце концов, к окрестностях гнезда не было никаких кладбищ.

Она долго думала об этом. Демоны-мужчины убили его просто потому что считали, что он не заслуживает жизни. Он был слабее; его существование зависело от женщин, которые приходили, чтобы с ним развлечься. Отец не мог этого контролировать; он бы не выжил здесь, если бы отрицал свою природу, и он уж точно не мог её выбирать.

И всё же, эти мерзкие мужчины убили его, только потому что им посчастливилось родиться кем-то другим, а ему нет. Позже Элизабет узнала, что в ту же ночь умерли ещё две молодые сестры. И за годы жизни в гнезде она видела и других демонов, считавших, что их жизни выше «жизней каких-то шлюх».

Элизабет сама не знала, когда начала понимать, что её трясёт, когда рядом с ней находится мужчина. Любой из них, не бывший инкубом, вызывал у неё слепую ярость. Иногда она хотела накинуться на них и бить, бить, пока их мерзкие рожи не превратятся в кровавую кашу.

Но Элизабет не могла. Она смотрела на свои жалкие хилые руки, а потом на своих сестёр, которые и не думали о другой жизни. Суккуб создан, чтобы зависеть от других; они не могли драться иди выживать, а на демоническом континенте было мало дружелюбных мест для слабых демонов. Элизабет пришлось сцепить зубы и терпеть. Все так живут; почему она не должна?

Это случилось, когда Элизабет исполнилось двадцать один год. По меркам суккубов, одних из демонов-долгожителей, это почти детство. Её лицо, покрытое сыпью, или дурацкая фигура, ещё не совсем женская, но уже не детская, ужасно её беспокоили. Она входила в фазу, когда её тело перестраивалось, чтобы окончательно выгнать из себя остатки высосанной из матери энергии и начать забирать у мужчин гораздо больше, чем раньше. Элизабет всегда пеклась о своей внешности, но вдруг у неё появились заботы и поважнее. Резко поток демонов, приходивших в гнездо, сократился.

Казалось, они бежали с той окраины Красного леса, что была ближе к морю. Все стремились вглубь континента. Суккубы не считали нужным двигаться с насиженного места, если это не была вина огромных монстров или катаклизма. В конце концов, они были миролюбивыми и отлично договаривались. Ещё ни одна демоническая война не привела к тому, чтобы какое-нибудь гнездо было уничтожено.

Всё же, они тоже приносили своего рода... пользу.

Это было начало осени. Дни были жаркие; пользуясь тем, что посетителей нет, Элизабет вышла в лес, наслаждаясь густой листвой огромных деревьев, которая была огненно-красной круглый год. Был поздний вечер, и суккуб не ожидала почуять запах огня. Вмиг всё стало ярким; пылающее пламя отхватило прибрежную часть леса, и Элизабет в панике бросилась к гнезду, чтобы предупредить сестёр и братьев.

Картина, которая её встретила, заставила Элизабет спрятаться за маленькой конюшней, в которой проезжие демоны оставляли своих скакунов. Девушка испуганно застыла, выглядывая из-за угла.

Гнездо было в хаосе. Все бежали, крики и запах крови и гари заполнил воздух. Элизабет наблюдала, как люди, существа, которых она ещё никогда не видела, накидывались на её семью. Они безжалостно вырезали инкубов и суккубов, оставляя лишь тех, которые казались им наиболее симпатичными. Они разрушали здания, уничтожали безобидных магических животных, которые иногда вились у гнезда в поисках лёгкой еды и безопасного ночлега. Дом был уничтожен; Элизабет могла только смотреть на это широко открытыми глазами, не в силах сдвинуться с места.

– Стойте! Не трогайте меня! – раздался визг Лаурии. Женщина упала на землю, когда сразу трое людей окружили её. Со своего места Элизабет могла видеть кровавый след, который оставляла нога старшей сестры.

– Грязное животное смеет нам приказывать? Кого-то надо проучить, – усмехнулся один из мужчин. Он замахнулся мечом в ножнах и ударил им по руке Лауры. Та закричала от боли; её схватили за волосы и потянули вверх, пока она заливалась слезами.

Они накинулись на неё без всякой жалости. Дыхание Элизабет стало болезненно тяжёлым. Как они могли? Гадкие, мерзкие человеческие мужчины. Они были ещё хуже демонов, если думали, что можно просто взять и перебить всех в гнезде! Эти суккубы и инкубы никому ничего не делали – так почему они этого заслуживали? Женщины, мужчины без намёка на физическую силу, немногочисленные дети – никто не получал пощады. Почему? Потому что они демоны, или потому что они слабее? Потому что большинство из них женщины другого вида, на которых можно выместить свою жажду чужих страданий?!

Последнее что помнила Элизабет – громкий животный рык, вырвавшийся из её горла. Она выбежала из своего укрытия, ведомая животной яростью, чтобы броситься на этих мужчин, вонзая зубы в шею одного из них. Ей ничего не стоило убить его в своём страшном порыве. Но заметив, что ещё кто-то из суккубов готов драться, люди принялись избивать её толпой. Они будто намеренно не убивали её, наслаждаясь тем, как она безуспешно пытается отбить себя и сестрицу Лаурию.

Элизабет была слаба. Один человек был слабее неё. Десятки людей – другое дело. Удар за ударом, рана за раной; лишь скудная магия и демоническое тело позволяли ей не умереть, но Элизабет была невероятно беспомощна.

И почему, во имя всего тёмного, кто-нибудь не мог дать ей сил сразиться с людьми?! Если бы только у неё была возможность... Но что может сделать одна женщина, такое жалкое существо, как суккуб? Если бы хоть кто-нибудь... Если бы она нашла способ...

Элизабет не умерла только благодаря войску ифритов и чертей, добравшегося до окраины леса и отбившего гнездо. Наблюдая за этим затуманенным от боли и ненависти взглядом, она могла только жалеть, что не смогла ничего сделать. Даже если позже, в другой части такой огромной территории, как Красный лес, сестрица Лаурия сказала, что Лиззи – её спасительница, суккуб знала: Лиззи – просто слабая девчонка, не способная спасти своих сестёр, потому что она родилась не того пола и вида.

***

Элизабет моргнула, поглядывая на видневшуюся вдалеке крепость и морской берег. Камни у неё под ногами, запах солёной воды и холодный ветер – всё это приводило её в чувство.

Она оглянулась на вещь, названную глупым человеком пилой. Затем подняла правую руку, уставившись на метку на тыльной стороне ладони. Разве это не то, о чём она мечтала всю свою жизнь? Зависящий от мужчин суккуб Лиззи осталась позади – будущее за призванным спасителем демонов Элизабет.

Теперь у неё точно есть поддержка и решимость повергнуть всех мужчин, которые решили, что могут вредить её семье, сколько им вздумается – особенно людей, этих мерзких созданий с огромным эго.

Цепляя взглядом беззаботно плескавшегося в воде черта, Элизабет подумала, что и компания уже не кажется такой тошной.

Глава 16

Это было стыдно. Так стыдно, что хотелось провалиться сквозь пол и не попадаться никому на глаза. Анатолий тешил себя мыслью, что никто из тех, уто увидит его в таком виде, не выживет. Может быть, он даже наберётся смелости и выколет им глаза исключительно ради душевного успокоения.

«Помни, что тебя ждёт, Толя, – он принялся уговаривать самого себя. – Слава, деньги, девушки, может быть даже огромный дворец. И для этого только надо разок победить в межвидовой войне! Вот и кому будет какое дело, что ты однажды выбрал ужасную маскировку? Вот если бы не эти шавки, протащил бы сюда ту бешеную девицу, и было бы всё в шоколаде. Но не-ет, мне же надо было поумничать и не пустить её к людям... Тупица!»

Анатолий скрипнул зубами. Ему повезло, что он не был взрослым мужчиной; да и телосложение у него было худощавое, а рост (больная мозоль!) маленьким, как у девчонки. Да и попал он не в эпоху высококачественной косметики-штукатурки и пластики, так что при плохом освещении притвориться девицей было проще простого. В конце концов, человеческие девушки были далеко не на уровне Элизабет – даром, что они на вражеском континенте, а она помешанный на внешности суккуб.

В конце концов Анатолий натянул замысловатый головной убор, скрывавший его короткую мальчишескую стрижку. Затем схватил поднос с несколькими кружками абсолютно ужасно пахнущего вина и выдавил дежурную притворную улыбку. Запихали его, значит, в другой мир, и решили, что он будет полон отличных идей и по-настоящему умных планов... Ну конечно, каждый второй первокурсник же только этим и занимается!