Текст книги "Колыхание Времен (СИ)"

Автор книги: Виктор-Яросвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Тимоха!

– Я здесь, Навнушка.

– Возьми двоих и пойдем, посмотрим, что там, в селении, пока светло.

– Ты же устала, отдохни, утром и узнаем всё, – встрял Гор.

– Нет! С отрядом оставайся, если что, я кого-нибудь пришлю. Но думаю, что в помощи необходимости не будет. Сотней мы всё равно не сможем ни чего против тысяч сделать, но узнать, откуда эти силы и кто стоит за ними, надо.

– Береги себя Навнушка душа. Тимоха, отвечаешь головой.

– Ладно тебе Гор, мог бы и не напоминать, ведь и так прекрасно знаешь.

– Вот что Гор, если до ночи не вернёмся, не суетись, а терпеливо жди до утра. Если утром не вернёмся, когда солнце поднимется выше вон тех верхушек, действуй по обстановке. В любом случаи помните, вы все вестники мои и Яросвета, потому должны донести весть о великом племени в веках. Идите по просторам, пойте песни, рассказывайте, объединяйте, любите то, далёкое и близкое, что дороже жизни, сильнее смерти!..

На кобылу прыгнула и направила её к большой дороге. Тимоха, Славич, Бор устремились следом. Остальные, почти с испугом, смотрели вслед. Нет, они не боялись смерти, не боялись битвы, боялись потерять то, что обрели – душу свою.

Они ещё не знали, да и знать не могли, что это чувство испуга потерять душу свою, в будущих веках не раз будет помогать их потомкам выживать и сохранять в моменты искушений и напряжений великих, себя и свои просторы, свои традиции, свои особенности.

–

До заката солнца оставалось совсем немного, когда Навна, так и не обнаружив большой дороги, вышла с витязями через лесную чащу к поляне, где расположилось селение. Поляна, как не странно, была небольшая. Навна сначала подумала, что заблудились, но нет, не заблудились, поняли это, когда увидели искореженное селение.

Среди развалин бродили люди, что-то собирали или разбирали, о чём-то переговаривались. Кто они? Почему так получилось, что она разрушила мирное селение? Но!.. Не было громоздкого забора, не было и рва. Стояли полу разрушенные дома, поваленные деревья, сразу за селением начинался дремучий лес. Не было и вражеского войска. Тимоха смотрел с удивлением. Спросил у Навны:

– Что это?.. Колдовство какое-то?..

– Это край земли!

– Как это?

– Сейчас узнаем, пошли.

Они двинулись к селению. На них ни кто не обращал внимания. Когда вошли в селение, какая-то женщина посмотрела на них, но как-то безучастно. Однако заговорила первая:

– Здравия вам, добрые молодцы и красная девица! Из каких краёв к нам пожаловали, куда путь дорогу держите?

– Из града Китеж мы пришли, а сами Россы, это Навнушка – душа наша. Идём мы мирно, земли свои осматриваем, с людьми знакомимся, с теми, которые Славы, что значит славные.

– Так и скажи, что бог ваш Род.

– Род, Род! А вы как здесь здравствуете? Кто дома разрушил ваши? – спросил Тимоха.

Навна молчала, ошарашенная происходящим.

– Да что там говорить, добрый молодец, всё равно не поможешь горю нашему.

– А вдруг да поможем, ты расскажи, а мы подумаем.

Вокруг стали собираться другие женщины, девушки, девочки. Россы обратили внимание на то, что в селение не видно ни одного мужчины, юноши, мальчика. В глазах у женщин стояли слёзы. Та женщина, которая заговорила первая, начала свой рассказ.

– Жили мы мирно, дружно. Сообща землю обрабатывали, на охоту мужики гуртом ходили, траву косили с песнями, хорошо жили. Врагов у нас не было, да и сами не ходили далеко в чужие земли, а больше всё дома. Конечно, находились такие, которые уходили далеко и год, два их не было. А когда появлялись, такие дивные истории рассказывали...

Заходили и к ним путники с других краёв, но не с войной, а с миром и потому желанны были и ни кем не обижаемы. Некоторые, бывало, и оставались обженивались здесь. Хорошо жили! Сама мать природа их охраняла и ласкала.

И всё бы было хорошо, но третьего дня на рассвете упал с неба камень большой, а может и из-под земли вырос, кто теперь разберёт. Мы есно, испужались. Поняли, чё-то не ладное случилось – или небо продырявил кто-то или земля чё-то не потребное вытолкала – нежить есно. А скала открылась и у нас чудеса случились.

Забор большой из кольев, ров большой, дома добротные вместо нашей простенькой веси выросли аж на глазах. И по выскакивала ото всюду нежить, хватала наших мужиков, юношей, мальчиков, уводили к большому камню и бросали в яму. Мужики пытались сопротивляться, но стрелы их не брали, они сквозь пролетали, не причиняя им вреда, и в огне они не горели. Были, и как будто не было их. То появлялись, как из-под земли, то опять куда-то исчезали. Дома наши поразрушили, но женщин не тронули, да и понятно – зачем мы им? Ведь без мужиков всё одно род наш кончился!..

Потом мору какую то колдовскую набросили. Мы и уснули будто и скотина наша вся пала, А когда проснулись – ни камня, ни забора, ни домов добротных. Так ни чё и не знаем, не то приснилось всё, но нет, не приснилось, да и лес за околицей так и остался заколдованный. Марфа вон пошла недавно, хотела там мужика своего поискать и... как растаяла, прям на глазах. Не ходите туда – пропадёте, есно.

–

– Вперёд богатыри! – крикнула Навна и поскакала через весь к лесу дремучему, лесу заколдованному. Остановились недалеко. Было ещё светло, но в глубине леса была ночь, тьма непроглядная. Слышались шорохи, звуки пугающие, вопли нежити.

Навна спешилась, подняла небольшой камень, бросила в сторону леса. Камень попал в ветку большого дерева, на которой мгновенно появился какой-то чёрный зверёк и, проглотив камень, исчез.

Сил было мало, но она решилась, крикнула витязям, чтобы не двигались с места. Успокоила мысли и чувства, сложив перед собою руки, ладонями друг к другу, позвала Рода:

– Отец мой – существующий везде! Я дочь твоя, а ты наставник мой! Приди ко мне, мне нужен твой совет.

И услышала.

– Слышу Навнушка душа! Совет мой – здесь оставь на страже Тую, что голограмма Даны – женщины, чтобы она могла предостеречь тех, кто из любопытства в лес пойдёт. Разлом, как правильно ты поняла, зарастёт в веках, затянется, как рана. Этот разлом, есть рана Земли.

Быть может и найдётся кто, и рану перевяжет, но пока она опасна для людей, зверей и птиц. Здесь время движется не так, а точнее, здесь нет последовательности проявлений жизни... Представь такое – если динозавры попадут в двадцатый век или сюда?

– А драконы? Яросвет говорил, что они два миллиона лет...

– Вот-вот! Там ими управляли, а здесь не предсказуемость и полный хаос...

И Тую-Дану, значит и меня от ныне назовут Ягой?

– Зато спасёт она многих и поможет многим, прежде чем в тебя войдёт опять.

– Отец мой Род, мне помоги! – она открыла руки, направила вперёд, произнесла: – Да будет так!..

Увидела, как на опушке выросла избушка. Двери были полу открыты, и от туда выглянула женщина, рукой махнула и закрыла двери. Избушка повернулась дверями к лесу и, всё замерло сначала, но вот из леса стали выходить мужчины, юноши, мальчишки. Они обходили избушку и шли по направлению к ним и, не замечая будто, проходили мимо.

Навна, опустошённая, словно во сне, повернулась и последовала следом. Рядом с ней, не отставая, следовали её верные друзья. Когда к селению пришли обратно, она велела Тимофею всех собрать, развести костёр, так как вот-вот стемнеет. Спросила Славича и Бора:

– Отряд найдёте в темноте?

– А Тимоха пойдёт?

– Нет. Он мне здесь нужен будет. Может, кто из местных?..

Увидела ту женщину, что первая с ними говорила, уже весёлую, улыбающуюся и с мужиком – мужем есно и маленьким мальчишкой. Навна хотела подойти, но те сами торопились к ней.

– Благослови нас Навнушка душа! – Упали на колени.

– Благословляю! Встаньте милые, счастье на коленях не встречают, – помолчала, подождав, когда поднимутся на ноги, спросила: – У нас в лесу, откуда мы пришли, сотня витязей осталась. Дайте нам проводника, из местных, пусть сходят с витязями, лучше места знают. Надо сюда позвать. У нас и еда есть.

Немедленно вызвались несколько человек, что захотели быть проводниками. Бор и Славич отправились за витязями с ними.

Глава четвёртая.

Как многообразен и прекрасен мир, если он не закомплексован всевозможными рамками, догмами невежеством, как доступен, хоть и необъятен в своём величии и непредвзятости. Можно просто тащиться по спирали времени, можно творить целые миры, да и творит каждый, даже не сознавая этого, только вот что творит?..

А что творит он – Яросвет?.. Понимает ли он это? И зачем?.. Зачем он здесь? Не ради ли праздного любопытства или всё-таки есть цель его визита?..

– Есть! – уверенно, для большей убедительности, вслух произнёс Яросвет.

Он находился в эпохе дикой Гипербореи. Вокруг него природа благоухала незнакомыми запахами. Слева, с утёса падала вода, отражая солнечный свет сотнями оттенков радуги. Внизу водопад превращался в озеро кристально чистой воды, в которой плескались рыбы, выпрыгивая из глубин озера, сверкая дивной чешуей, будто выходили на подиум, показывая свои наряды.

Из озера в сторону Яросвета, будто подумав чуть-чуть, замерев на мгновение и, увидев его, вдруг с весёлым журчанием бежал ручеёк, словно предлагая ему испить водицы живой – водицы самого неба. По берегам ручейка, пока ручейка, так же, красуясь собой, росли прекрасные цветы, шелестели травы, небольшие деревья укрывали в кронах своих всевозможных обитателей этого дивного места.

Яросвет проводил взглядом ручеёк и увидел внизу в долине уже небольшую речушку, к которой, как дети сбегались несколько маленьких ручейков, наполняя её водами гор.

Далее... Что это?.. Город!.. Он всмотрелся – да, именно город, небольшой, но изумительно прекрасный, чем-то похожий на города его эпохи. Что это?.. Неужели он ошибся и попал не в дикие времена, а в грядущее?.. Но нет – он понимал, что это не так. Только вот ни как не вязалась в его сознании эта дивная красота и драконы, маги, чародеи, колдуны, вообще не усматривалось наличие зла и невежества.

А может, и нет здесь зла?.. Ведь он зачат именно здесь, а рождён... и ни разу не слышал ни от отца не от матери о том, чтобы они плохо отзывались об этой эпохе. Но он прекрасно знает, что тот, кто чуть-чуть не заключил его во тьму чёрную или черноту тёмную, находится именно здесь, да и мать его в принципе должна была погибнуть в пасти страшного дракона.

Отметил для себя, что надо на всякий случай быть готовым к любым неожиданностям. Собрался спуститься к городу вдоль ручейка, но... увидел огромного человека или не человека – скорее эфирное подобие человека. Человек был будто слепленным из плотного, плотного тумана, такого плотного, что сквозь него ни чего не просматривалось.

Что это?.. Город джинов?.. Джин или нечто направлялся прямо к нему. Яросвет сосредоточился, собрался в огненный ком, приготовился к встрече. Он не испугался, но был удивлён. Ведь его мать – человек и из этой эпохи, а тут он видел совсем другой вид разума – да и разума ли?.. Он понимал, но почему-то ни как не мог связать это в своём сознании. А понимал он то, что перед ним уплотнённая мыслеформа, но, чтобы мыслеформу материализовать до плотности воздуха, нужна очень большая сила, хотя, конечно, в этой эпохе быть может, условия более благоприятны, чем даже там, где он родился.

В его эпохе мысли концентрируются больше не в виде образов, а чаще в виде чистого огня, не имеющего формы, но имеющие огромную энергетическую ёмкость. Если это так, то этот эфирный джин так и останется только туманом для него. "Чтож – вот сейчас и проверим" -

Подумал он

–

Джин подошёл или подлетел совсем близко к Яросвету. Вдруг его очертания начали размываться. Он застонал, почувствовав опасность, хотел, было повернуть назад, но Яросвет крепко держал его огнём своего сознания, да так, что джин в страхе, даже ужасе взмолился:

– Отпусти меня, мил человек! Я не причиню тебе зла.

Яросвет не слышал слов, но он внятно понял именно эту фразу.

– Ещё бы ты мне зло попробовал причинить, туман размазанный. От туда, от куда я, мыслеформы и я сам неразделимы и каждая мыслеформа знает своё место и исполняет волю человека безоговорочно. Где... твой творец? Почему ты вне него? А, впрочем, не отвечай, всё знаю. Качаете силы свои от своих нерадивых творцов.

– Господин! – взмолился джин. – Вечно тебе служить буду! Не погуби.

– Как-нибудь и без тебя обойдусь, лучше скажи, что это за город?

– Город джинов, – не смог джин скрыть своей гордости, но Яросвет не обратил внимания на его гордость, спросил:

– Покажи мне город людей!

В воздухе появилась картинка, как отражение в воде. Он увидел небольшую речушку, возле которой стояли хижины, из которых то и дело выходили люди. Другие ловили в реке рыбу, третьи сидели возле костра, чем-то занимались. Похоже, что-то варили или жарили.

Вдруг из-за леса появились те, которых Яросвет называл драконами. На их спинах сидели наездники, целый экипаж из четырёх человек.

– Кто это?

– Это драки.

– Почему не поможешь тем, на кого нападают?

– То не наши, они нам не поклоняются.

– Ах вы, пакостники размазанные!..

Яросвет, не сдвигаясь с места, направил стрелу огня, которая плотной стеной встала на пути драконов. Он не задумывался над тем, кто прав и налёт ли это вообще, он увидел, как люди на берегу пытаются спастись, другие схватились за копья, готовясь к битве.

Три первых дракона уткнулись на скорости в невидимую преграду, сломали себе шею, размазывая по земле тела своих наездников. Ещё трое, пытались затормозить, почуяв преграду, но переломав ноги, пали с криками ужаса и боли. Остальные, а их было ещё пара десятков, повернули назад. Но Яросвет не успокоился. Небольшим движением мысли-огня, он разом превратил драконов вместе с наездниками в огненные шары.

Джин в ужасе смотрел на Яросвета, но немного оживился, когда увидел, что от города быстро двигаются два десятка джинов. Яросвет понял, что эта размазанная клякса вот-вот попытается нанести ему удар. Ждать он не стал, крикнул, показывая на город рукой:

– Посмотри!

И... О горе!.. Джин увидел, как его город, удивительной красоты, будто взорвался изнутри, и на том месте образовалась большая воронка, которая быстро поглотила весь город вместе с его жителями. Те джины, которые двигались к ним, так же притягивались к этой воронке, отчаянно сопротивляясь, призывая вероятно своих творцов, но были так далеки от них, что помощь и не могла придти.

–

В этой эпохе джины умудрились заставить людей служить себе.

– Не погуби-и! – взмолился джин.

– Как звать тебя?

– Меня всяко зовут!.. Одни зовут...

– Короче! – перебил его Яросвет.

– Солов! Солов! – затараторил джин

– Не погублю, если всё мне расскажешь о своём господине человеке или о том, кто здесь самый главный, самый сильный, не из ваших, а... вообщем, думаю, понял.

– Лучше я построю тебе сто городов, дам гору бриллиантов и золота, только не спрашивай меня о господине господинов.

– Почему?

– Он превратит меня в пыль.

– А я отправлю тебя в бездну огненную на целую вечность, так что выбирай.

– Он велик и живёт... – джин замешкался.

– Покажи!

И увидел Яросвет большую башню в горах. Понял, что она была неприступна не с земли, не с воздуха. Ни чего такого, камень или скала большая, похожая на отполированное яйцо. Определил, что она от сюда недалеко – в верстах пяти.

Хотел пощупать скалу мыслью своею, но понял, что хозяин в данный момент отсутствует, значит, нечего зря силу тратить. Понял он и то, что хозяин далеко – уж, не за Навной ли охотится – подумал, что Род поможет всё равно. Если он сейчас кинется туда, то там он достать колдуна всё равно не сможет, а обратно сюда добраться сил может и не хватить, хотя конечно... он не стал рисковать.

Решил познакомиться с эпохой его зачатия, с эпохой его любимой мамы.

– Солов! Слушай меня внимательно. Теперь я твой господин, помни это. Все силы вселенские будут терзать тебя вечно, если ты нарушишь клятву.

– Но я не давал тебе клятву.

– Сейчас дашь, а то сам знаешь, что будет! Клянись три раза!

– Клянусь! Клянусь! Клянусь!

– Вот и хорошо. Будешь верно, и правильно исполнять волю мою, другом мне станешь, а... вообще-то что я... ты уже решил, давая клятву.

– Что прикажешь господин?

– Тьфу ты, какой жаргон. Обращайся ко мне, как к товарищу. Например, г-м-м: – "Что делать будем Яросвет?"

Джин с недоумением смотрел на Яросвета

– А будем делать вот что мы. Пока появится колдун из башни, осмотрим, как люди здесь живут, какие звери водятся, будем наслаждаться красотой природы.

– Понял гос... г-м, Яросвет.

– Вот-вот! Давай туда, в весь к людям... что на берегу реки. Ты лети, только быстрей и не показывай себя, пока я не скажу. Я следом.

– Но зачем?!. Перенесу мгновенно.

– Перенесу-у!.. Я и сам с усам... Показывай!

Через мгновенье джин исчез, исчез и Яросвет. И вот он стоит на берегу ручья, недалеко от веси. Стоило только выйти из-за кустов и на берегу его увидят.

–

Не торопился выйти Яросвет из-за кустов, а просто наблюдал за теми, кто в деревне. Вот женщина пошла к ручью, кувшин воды набрала полный, на плечё поставила своё, и обратно в хижину ушла.

Что-то знакомое мелькнуло в чертах её лица, он попытался вспомнить, и вспомнил, вернее, понял – похожа женщина была на мать его... Ну да конечно, ведь мать его от сюда, скорей всего из этой веси. Сердце застучало сильно – он даже удивился, чувствуя, как бьётся сердце.

Ему казалось, что он уже не человек, а спрессованный комок огня. Да и как же можно было иначе думать, если он мог чувствовать не только тело – наличие его, Но и каждый атом тела, каждый квант, волну, что обнимает бесконечность. И вдруг – бьётся сердце?.. И понял он – среди людей он человеком может быть, не только может, должен.

Решил проверить. И вот уже почувствовал, как странно, именно почувствовал, что вся вселенная внутри его и нет теченья времени и, не только, нет последовательности проявлений. Всё будто собирается в один момент, и прошлое, и будущее, и не только, как не странно, в пространстве в один комок должна бы вроде вся материя собраться, но всё исчезает почему-то, разбегаясь.

...И вздрогнула Земля, пытаясь словно предотвратить развал и гибель. А Яросвет увидел сразу всё, вернее не увидел, прожил за всех и всё – все жизни всех людей, животных, птиц, растений, даже камня каждого, гор и океанов и... не было того, чем он не мог бы быть и чем он не был.

Земля дрожала. Увидел Яросвет, как джин исчез, как облако, растаявшее под лучами солнца, а люди в веси, что на берегу реки, вдруг пали ниц, кого-то, призывая, не то на помощь, а не то ругая. И понял – ведь это он себя терзает и себя ругает или в надежде молится себе.

"Остановить, остановить!.." но почему-то не было желания, ведь эти миллионы лет попытки выжить, человеку столько принесли страданий. Теперь же может он враз всё остановить,.. и всё исчезнет, превратится в пустоту!..

Да! В пустоту!.. А если пусть всё будет так, как есть и будет?..

И он увидел, как миллионы маленьких вселенных силу обретают, а он – ведь всё внутри его – становится в те миллионы раз сильнее и мудрее, а миллионы бесконечностей-вселенных, даже не вселенных просто – мирозданий, красотою необъятной и гармонией сияют. И это тоже он, но и не он уже...

Да что же это?.. И Яро-Свет начал менять себя, все, оставляя так, как есть, и было или будет. Услышал звон колоколов, что перешёл в мелодию природы – пенье птиц, журчание ручья и шелест трав под лёгким дуновеньем ветерка.

Он человек, один из многих, хоть и Земля пока ещё как будто бы гудела или плакала,.. а может быть от радости – не важно, важно то, что всё осталось. Осталось то, чего не может быть!.. И в этом "быть не может", осталась Навна, Дана, Яра, мама, папа, Род и тысячи друзей. Осталось пенье птиц, шум океанов, радость и любовь, и многое другое, что всё не перечислить и он на берегу реки и женщина, несущая кувшин, похожая на маму.

– Да будет так! – сказал и вышел к людям.

–

Первой поднялась девчонка молодая и подошла к нему.

– Ты кто? – спросила. Руку протянула и отдёрнула, как будто бы обжёгшись – Да ты огонь!.. – сказала удивлённо.

Он действительно пылал, как солнце. Огненные волосы костром на голове горели, с них искры сыпались огня, сердце девы, обжигая, но это видела она одна, все остальные просто человека. На неё он посмотрел – почти без платья, лишь что-то прикрывало бёдра, на плечах накидка из коры растений... Но глаза?.. И губы!..

– Навна?.. Нет!.. Не может быть?

– Откуда знаешь?

– Ты... Навна?

– Да. А это ты землю тряс?

– Не я... А может я?.. Не знаю, вообщем.

Женщина к ним подошла, что недавно с кувшином шла, внимательно осматривая, чему-то удивилась.

– Ты кто? – спросила – Будто знаю я тебя.

– Я Яро-Свет – сын Святора и сын Олены.

– Да, да! Похож, но ведь они пропали – сгинули в лесу.

– Не сразу – меня в лесу родить успели.

Не удивилась, а сказала просто:

– Сестра твоей я мамы, зовут Ладина. Иди к костру, поешь, ты дома у себя.

– А Навна кто? Чья дочь?

– Я дочь Зари и Света!

– Вот как!.. Значит дочь моя, ведь я тоже Свет, только Ярый.

Навна смутилась, покраснела:

– Нет! Не твоя, ты слишком молод, а мой отец ушёл на драгов – с ними бьётся.

– Но драги здесь недавно были!..

– Прорвались видно, но нам помогли – какой-то чародей...

И понял Яро-Свет, что Свет – её отец, погиб и не придёт, и не обнимет больше Навну; дочь свою. Обратился к женщине и всем остальным:

– Кто знает, где драги живут?

– Я знаю! – скорее всех Навна ответила ему.

– Отпустите люди добрые её, попробую я сними силой потягаться.

– Не ходи!.. Яросвет!.. Им джины помогают, – Ладина попыталась его предостеречь.

– Солов! – Яровет позвал.

– Здесь я, Яросвет. Что желаешь? – появился эфирный исполин.

Люди вновь упали на колени, закрыли головы руками. Только Навна не упала, схватила Яросвета, прижалась сильно, сильно.

– Яросветик!.. Милый!.. Спаси меня.

Он ласково обнял её, прижал к себе:

– Не бойся, Навна, теперь он будет помогать не драгам – нам, и обратился к остальным: – Не бойтесь! Он с нами – от ныне и на веки будет!

Люди стали подниматься, глядя на Яросвета, как на героя, но как он мог им объяснить, что джинов творят и порождают люди сами. Питают их, вернее творят, быть может, и не они, но питают поклонением, и страхом, и другими чувствами и состояниями души, всё же люди, все, кто хоть немного человеком называться может.

Вдруг заговорил Солов:

– Яро-Свет! Товарищ мой! Прислушайся!.. Я чувствую – сильнейший возвращается к себе.

–

Да, да и Яросвет почувствовал опасность, как будто кто-то вторгся вдруг в его диапазон вибраций жизни. Что-то чужеродное, как будто к сердцу подступает. Он понял, что силён противник, охват его сознания велик во времени, но не в пространстве. И понял Яросвет, что он свободно от него уйдёт, став бесконечным, но чтобы уничтожить, нужно стать не только бесконечным, но и вечным. Подумал, что раз надо, значит станет.

И озорная мысль мелькнула: – "Что если Навну взять с собою, своею непосредственностью она пройдёт, должна пройти, чрез миллионы состояний жизни, частот и колебаний". Ведь, чтоб себя не потерять, вернее тело для проявлений, нужно душу чистой содержать. Быть простой, простой и непосредственной, как меленький ребёнок, как мать природа в своём многообразии проявлений.

– Пойдёшь со мною, Навна?

– К драгам?

– Дальше. Туда, где тайна жизни силу начинает обретать, а если короче, то биться с колдуном, который всех колдунов на всей Земле сильнее.

– Ах!.. И не боишься ты?..

– С тобою?.. Нет, конечно! Если будем вместе, нам и сотня чародеев не страшна!

– ?..

– А ты чё голая почти? Платья нету?

Смутилась Навна, покраснела до кончиков ушей, глаза уткнула в землю, пробубнила:

– Ходила в лес ловить зверушек разных. Ты что, не знаешь?

– Нет. Я ведь не охотник.

Засмеялась Навна, поняв, что Яросвет действительно не знает:

– Те листья и кора, что на мене одеты, запах человека прячут, зверушки так подходят близко, что и убежать не успевают.

– Здорово! – удивился Яросвет, – Молодец, но ты не переодевайся, так лучше и колдуны тебя за мать-природу примут... я их и... вообщем поняла?

– Да. – Опять смутилась.

– Солов!

– Я здесь мой друг!

– Людей тебе я оставляю. От драгов, если что, обереги. Вернёмся с Навной, разберёмся с ними.

– Понял Яро-Свет – сильнейший из сильней...

– Солов!..

– Понял! Понял! Не буду больше льстить.

А Яросвет за руку Навну взял, в глаза ей посмотрел, как будто через этот взгляд, весь свет всех звёзд и солнца в сердце к ней вошёл, расплавил изнутри и светом сделал, который начал разлетаться по вселенной.

– Ах!!! – только и сказать успела и исчезла, растворившись в солнечных лучах, а Яросвет вдруг вспыхнул солнцем красным, словно устыдившись, рассыпался в пространстве дивным светом, вслед за Навнушкой из Гипербореи дикой.

Глава пятая.

Как интересно было Навне видеть себя со всех сторон и изнутри себя смотреть. Нет ей конца и края. Куда не глянь, везде она, рассыпалась лучами света и искрами огня по всей округе, которой то же нет конца. А Яросвет такой хороший и... любимый почему-то, когда успела? В каждом луче её самой, в каждой искре огня, что-то же есть она. Как странно?.. Но он везде, внутри её как будто и в то же время вне её. Да и она не только свет, она и человек и не один, а много, много, и все, что есть она, такие разные и так похожи.

Что это?.. Свет начал исчезать и капельки огня исчезли будто, растаяли, как капельки росы. Душа её, то есть она сама, что есть не тело, не образ и не личность, прозрачной стала, будто нет её и ни чего, что иногда тревожит, или радует, или волнует. И в этой непорочности стал проявляться Яросвет. Он словно плавал, наслаждаясь, в чистоте её души, её сознания.

И Навна стала форму обретать и вот они уже, держась за руки и весело смеясь, кружатся в чистоте её души. Смеётся весело – ей хорошо и ей совсем не страшно, что нет ни чего вокруг и ни кого, одна прозрачность, чистота и... Яросвет!..

– Ты чё разделась полностью? – услышала вдруг голос Яросвета

Смутилась Навна и искры розовые змейками умчались в бесконечность. Посмотрела на себя, не узнавая. Лесная одежонка из коры и листьев действительно исчезла и оттого, что устыдилась наготы своей, вдруг вспыхнула огнём лиловым. Он засмеялся радостно, бесцеремонно, глядя на неё. Огонь лиловый, что исходил из худенького тела девы, стал образ платья обретать. Через мгновение прикрыл её нагое тело, сияя красотою всей природы, что видела когда-то, за всю свою малюсенькую жизнь.

И Навна засмеялась вновь. Подумала, что нет цветов – цветы вдруг появились. А где же птицы певчие? – защебетали и запели птицы. А лес? – и лес зашелестел листвой. Зверушки милые; где же они? – забегали зверушки, перекликаясь мирно между собою. Но ветра нет? – и ветер появился, играя лёгким платьем с озорством, нежными касаниями, лаская тело.

– Как хорошо то!.. Спасибо Яросвет!

– Так то ж не я, сама ты, я только приоткрыл тебе тебя...

– Всё равно спасибо – ведь не каждый может посмотреть себя... а мне... такое счастье.

– Нет Навнушка, себя увидеть может каждый, но, каждый хочет ли?.. вот в чём вопрос. И счастлива ты оттого, что ты чиста, как чистота сама, а люди?.. Все ли чисты, как ты?.. Боятся, может быть, своё уродство видеть?..

– Но я сама бы не смогла.

– Могла и видела не раз, как бы себя теряя.

– Да! Да! Я помню! Когда я уходила в лес одна, то!.. Нет, нет!.. Я помню, как терялась и находилась, а между?.. Совсем не помню...

– Но ведь по возвращению – откуда интересно – ты с радостным биеньем сердца сознавала то, как ты чиста, как будто искупалась в родничке живой водицы.

– Да, да! Милый!.. Милый!.. Яросвет!

– Родная девочка, прекрасная и нежная царица, полей, лесов и океанов и не только, всего, что есть, всего, что было, царица нежности и красоты!.. Мне вечно хочется с тобою быть, о чистоте, о радости и о любви с тобою говорить, цветы вселенной всей тебе дарить, а более всего любить, любить, любить!..

– Так в чём же дело?

– Я и люблю!.. Но всю от края и до края, бесконечную и вечную, в начале и в конце времён!.. И потому, теряя, нахожу тебя, найдя, теряю или теряюсь, может быть, в душе твоей.

– Лукавишь!.. Яросвет! – во мне не можешь потеряться ты, хотя бы потому, что даже и тогда, когда ты меньше самой малой проявленной частички, ты больше тысячи вселенных.

Не Навну из Гипербореи дикой, услышал Яросвет – услышал Навну-Нину, Дану, Яру, Тую и тысячи других, которых он ещё не знал, но обязательно узнает. Поняв, смутился, но рад был очень, что кристалл единым становиться стал в многообразии прекрасных и не очень проявлений. Осталось лишь отшлифовать чуть-чуть, чтоб засиял и зазвучал кристалл симфонией творца, творенья красотою.

–

Молчание какое-то мгновенье длилось, и вновь заговорила Навна, что Гиперборейка:

– Что с нами происходит, Яросвет? Я только что как будто была богиней и вот стою уже на берегу реки в горах, как человек – нескладная девчонка, каким то образом, попавшая сюда. Что надо мне или тебе? Почему мы здесь?.. Ведь это ты всё это делаешь!.. Зачем?..

– Затем, что помощь мне твоя нужна. Слушай и решай сама. Немного времени пройдёт, и попытаются меня убрать. Не важно, как убрать, правильно сказать – нейтрализовать, но не поймёшь такого слова.

– Да поняла я всё. Но что же я могу?

– Остаться чистотой – прозрачной и безстрастной. Меня в себя пустить, а далее,.. я думаю, сама поймёшь...

– Я поняла-а!.. Тебе любовь моя нужна!

– Да, да! Родная! Иначе как смогу с тобою слиться я, чтоб растворить альтернативу чистоты, что называют тьма и хаос.

– А если испугаюсь?

– То погибнешь!.. – помолчал немного, засмеялся весело.

Она стояла с широко открытыми глазами и недоуменно смотрела на него с немым вопросом. В её глазах не видно было страха, скорее удивление:

– А возможно это?

– Что?

– Чистоту убить?

– Нет, конечно, если грязи в человеке нет совсем. Да ты не сомневайся, ведь не испугалась же, когда сказал, что ты погибнуть можешь, а потому, что ты не знаешь даже, что такое страх.

Помолчали оба. Навна посмотрела в даль, увидела лишь горы и на одной из них огромное яйцо – жилище.

– Зачем мы здесь? Что я должна или могу?..

– Должна ты просто быть и быть такой, какая есть – простой и непосредственной. Да и время есть ещё у нас.

– Время!.. А для чего?.. Ах, поняла!.. Ты хочешь то, чтоб я тебя любила.

– А разве повод есть для сдерживания чувств?

– Наверно нет.

– Значит, я сдаюсь, нет сил сопротивляться, и вообще, твоя настойчивость меня сломила.

– С тобой и, правда хорошо, хоть и не всегда и всё я понимаю. Мне кажется, что, познакомившись с тобою, я стала не девчонкой, а взрослой и много-много лет мене, – задумалась, о чём-то размышляя: – Но как любить?.. Как странно, то, что люблю, я знаю, а как любить, не знаю. Ты научи!

– Это приказ?

– Да! – улыбнулась Навна.