Текст книги "Колыхание Времен (СИ)"

Автор книги: Виктор-Яросвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Будущее в прошлом!

Введение.

Четырёхлетний мальчик по полю бежит с весёлым смехом, где видимо невидимо цветов. Цветы большие, потому что мальчик маленький. Они достают ему почти до живота. Куда бежит он?.. Мама напугана его – она не видит того, куда торопится её малыш. Но... он видит! Там впереди, куда бежит, прекрасную он видит фею из света самого, в платье самой Любви и в украшеньях Радости самой!.. что краше самых прекрасных бриллиантов, потому что он не знает что такое бриллианты, но он знает, что такое радость и любовь.

Он тянет свои маленькие ручки к рукам из Света феи и... вот-вот ухватится за них... Но!.. кто-то поймал его за худенькие плечи и остановил. Мальчик рванулся, но... и заплакал. Хотел слёзы вытереть, потому что стало плохо видно фею Света, но не мог... кто-то крепко его держал, и... не было возможности слёзы вытереть. А фея Света стала таять в пелене слёз, пока не растаяла совсем и... радость огорчением сменилась, любовь обидой. Он познал двойственность, он познал жестокость, он познал непонимание, он познал эгоизм. Он понял, что здесь есть я и есть не я. Удивительно!.. Раньше он этого не знал.

Мальчик успокоился когда, попытался маме рассказать о фее Света, но мама не поняла. Она отвела его в больницу... у мальчика галлюцинации. Диагноз – слишком много фантазирует и надо этому всячески препятствовать, то есть чем-нибудь его занять.

Но... откуда у ребёнка такие фантазии? Он книг не читал ещё, он не видел драгоценностей, он ни чего ещё не знал и тогда закрылся он от мира, как черепаха и мир оставил свой в себе. Зато фея Света часто стала приходить. Пока был маленький, прятался куда-нибудь, когда она приходила: под кровать, на сеновал, в сарай, боясь, что их увидят. Менялась фея. Приходила девочкой сначала. Девушкой пришла, когда подрос. Женщиной пришла, когда мужчиной стал, пока не стала просто идеалом. Он знал все имена её, все её наряды, украшения, привычки и желания.

Что это? Фантазия больного воображения, но ведь любая, даже парадоксальная фантазия, должна иметь источник и основание происхождения. Нельзя взять того, чего нет... даже в голове или ещё где!.. Возникает вопрос – существует ли вообще фантастика или даже просто фантазия простая? Не есть ли это моя квантовая реальность, которой я Творец, и всё Творение моё есть тоже я, но и Творение моё творит меня. Каждый человек творит свой Мир.

Соединение Миров назвал бы я грядущую эпоху и это удивительно прекрасно. Впору бросить клич: – "Кто солидарен Миру моему, объединяйтесь"! Но как показать свой Мир? Я описать его решил... не весь, конечно, а чуть-чуть.

Кто-то подумает, что я сошёл с ума и... отпадёт, как лист осенний. Церковь скорее анафеме предаст, а может, нет – оставят без внимания. Враги появятся, но не проникнут в Мир. Чтобы проникнуть, надо сознание иметь моё или почти. Найдутся и такие. Я с радостью их встречу в своём Мире. Кто-то подумает, что я больной и будут правы. Я действительно больной любовью к фее Света и Миру своему, что в радости купаются моей.

Роса-Росиночка-Россия!.. есть дочь моя, хоть и меня родила. И это может сказать каждый русский человек и будет прав, потому что нет времени... Удивительно!.. Придумали теченье времени... рождаться стали и стали умирать.

– Пора кончать такое безобразие! – Сказал с улыбкой Яросвет и Навнушку увлёк во вне временье, где нет прошлого, нет будущего, нет настоящего – есть только вечное теперь. И всем, кто книгу взял и дочитал вступленье, я говорю:

– До встречи!.. Увидимся в реальности моей.

Мы сами мир творим описанием его. Кто-то описал когда-то Мир, живём в котором, так, какой он есть, а может... мы сами описали так его, вот и страдаем потому. Давайте перепишем. Оденем Мир в платье Любви самой и в Радости начнём купаться!

Пусть кто-то в музыку прекрасную оденет Мир, только не с эстрады, а в лоне природы создаёт узор. Другие красками самих Небес украсят Мир. Песни споют и дивными цветами разбросают по земле. Забудут пусть страдание и горе и... зацветёт Земля, детей своих, лаская материнскою любовью.

Пусть каждый скажет утром, потягаясь:

– Ах! Как прекрасен Мир!.. – и станет Мир прекрасен. – Ура! Мы уже Творцы, а не творенье.

ЯроСвет.

.

***************************

Стихи мои во мне поют и тают.

Я их хватаю на лету,

Просто записать не успеваю

Всё то, о чём я высказать хочу.

Я вам открываю двери настежь,

Входите люди! Я вас всех приму.

Я ни кому из вас не обещаю счастья,

А лишь тропинку к счастью укажу.

Хотишь принять, прими, как лучик света.

Отвергнешь... что ж – ты вольный человек.

Ты на пороге в новую эпоху,

Шагаешь в благодатный

двадцать первый век.

******************************

Пусть всё в жизни будет хорошо,

Любовью, Радостью наполнятся сердца.

Я посылаю мысль свою вперёд,

Как милого и вечного гонца.

Пускай она летит вокруг планеты,

Где боль уймёт, где счастье возвратит,

Напитанная огненною силой,

Быть может и войну предотвратит.

Устала Мать-Земля от наших войн,

От глупости, от тупости, вреда...

Давайте помечтаем о хорошем,

Чтоб засветились грустные глаза.

Глаза детей, глаза уставших старцев,

В которых видишь лишь тревогу и тоску.

Давайте в них вселим хоть капельку надежды,

В реальность превратим прекрасную мечту.

Навнушка душа.

Часть первая.

Глава первая.

На мягкой подстилке из свежескошенной травы лежала молодая женщина. Глаза были закрыты, но она не спала. На губах застыла лёгкая улыбка. Высоко в небе ярко светило солнце, жгло полуденным зноем всё вокруг, но женщина не пряталась от лучей солнца, а напротив, подставляя себя ему, как бы случайно оголила бёдра, приподняв подол лёгкого платья. Груди женщины также были полуобнажены. Всё тело выражало красоту, силу и... какое-то ожидание. Время от времени налетал тёплый, даже горячий ветер, и, потрепав её тёмно русые волосы так же быстро исчезал в глубине лесной чащи, теряясь в кронах вековых деревьев.

И опять всё замирало в оглушительной тишине палящего солнца, в каком-то торжественном ожидании чего-то неестественного, но прекрасного. И только лёгкое колыхание воздуха напоминало о жизни и в то же время таинственностью её проявления прессовало само время в одно мгновение, равное целой вечности, в мгновение, которое ни когда не начинается и ни когда не кончается, потому что оно есть то единственное, что есть... вообще.

И в этом "единственном есть" лежала полу обнажённая женщина, завершая своим существованием картину преддверия рождения нового мгновения-вечности.

Ни кто и ни что не нарушало торжественной тишины, будто само солнце теплом лучей своих охраняло покой прекрасной девы Земли, будто именно эта женщина рожает это самое мгновение равное вечности. Мысли женщины не текли в последовательности осознанности, а так же, как и всё окружающее замерли в ожидании...

Вдруг что-то изменилось... Всё оставалось вроде бы как раньше,.. только появилось нечто, наполняющее всё вокруг содержанием и смыслом.

В мыслях женщины появился вопрос:

– ?..

Не меняя позы, без страха и волнения, скорее с любопытством, она медленно приоткрыла глаза, немного повернув голову, посмотрела в сторону пылающего солнца. Яркий свет ослепил её и потому она не увидела, скорее, почувствовала, что кто-то или что-то приближается к ней, обжигая её изнутри, словно самый жгучий луч солнца проник в её сердце.

...И сердце замерло... даже не замерло – остановилось совсем, как то – мгновение-вечность, которое и есть то единственное, что есть вообще. Она не испугалась. Она просто ждала, что же произойдёт дальше, не предопределяя события заранее...

К ней приближался красивый юноша, будто вышедший из самого колыхания воздуха, из самого жара луча, как вестник чего-то необычного, небывалого и удивительно прекрасного, как вестник самой красоты, вестник самого Неба, как форма её мысли, её мечты, её ожидания.

Юноша подошёл, сел рядом, не проронив ни слова, с нежностью прикоснулся горячей рукой к её волосам. Женщина не отстранилась и вообще было ощущение того, что всё, что происходит и произойдёт дальше, уже было с ней – именно было, а не есть и будет. Она ещё многого не осознала, да и не желала осознавать, она просто вдруг поняла, что всё, что было раньше с нею, да и не только с нею, и что есть, и что будет, собралось здесь и сейчас в настоящем, но для чего?.. Этого она знать не хотела, да и зачем? Ведь рядом с ней?.. Быть может это мираж, проявившийся из знойного дня и прекрасной мечты?..

Она медленно протянула руку к его лицу, прикоснулась пальцем к его губам,.. вдруг вздрогнула, отдёрнула руку и замерла в недоумении, глядя на юношу широко открытыми глазами. Юноша улыбнулся, продолжая осматривать её, опуская взгляд всё ниже, на мгновение задержался на обнажённой груди женщины. Она почувство-

вала, как эта остановка его взгляда пронзила стрелой огня её сердце, разорвав его бешеным ритмом на мелкие частички, которые разлетались по всему телу и не только телу, по всей вселенной, огненными искрами, наполняя её радостью и любовью.

Она не стала прикрываться, да и не было сил двигаться. Сильная, бесстрашная, молодая, красивая, гордая женщина вдруг стала беззащитной и слабой перед, казалось уже знакомой силой, но оказалось совсем неведомой для неё, которую она называла Любовью. Любовь не та, которая проявлена во внешнем Мире, а та, что жила где-то глубоко, глубоко в её сердце – Любовь-мечта, Любовь-радость.

Юноша посмотрел прямо в глаза, прошептал одними губами:

– Наконец-то я нашёл тебя моя милая, любимая жена!

...Женщина с недоумением посмотрела на него, с молчаливым вопросом на устах, но он не дал ей ни чего сказать, приставив палец к её губам, давая понять, что ни чего и не надо говорить, чтобы не ушло то состояние души в своей чудесной неожиданности, охватившее их обоих, объединяя в единство, соединяя с природой и всем, что вообще есть и было когда-либо.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, боясь спугнуть что-то очень хрупкое, изучая друг друга, наслаждаясь близостью душ, именно душ-сердец, а не тел. У Нины – так звали женщину, ритм биения сердца стал приостанавливаться, пока не выровнялся с ритмом биения его сердца и опять, будто что-то произошло. Она перестала себя ощущать отдельно от него, вне него.

Юноша с нежностью обнял женщину за талию, осторожно привлёк к себе, касаясь своей разгорячённой грудью её грудей, от чего обоих бросило в жар... или холод... Она не отстранилась; напротив крепко прижалась к нему, чувствуя каждой клеточкой его тело, так, что её тепло стало перетекать по каким-то неведомым каналам к нему, так, что её бросило в дрожь, так, что в жаркий летний день она стала замерзать, будто нагая стояла на улице в зимнюю стужу.

Дрожа всем телом, она всё сильнее и сильнее прижималась к нему, словно пытаясь спрятаться внутри его горячего тела, но что-то мешало, а что не могла понять.

– Это сон? – прошептала женщина дрожащими губами.

– Да. – Тихо ответил юноша, – ведь я пришёл из твоей мечты. Секунду она осознавала его ответ, и всё вдруг рухнуло – рухнуло то, что мешало принять в себя, его тепло.

Губы шептали одно слово:

– Сон, сон, сон... – а тело стало наполняться его теплом, его силой, его молодостью.

Озноб проходил, более того её бросило в жар. На лбу появились капельки пота, преломляя свет солнца в радугу цветов, как росинки в предрассветный час.

– Милый!.. Любимый!.. – шептали её губы.

Она не спрашивала имени, боясь, что исчезнет мираж, растворится с колыханием воздуха и закончится сказочный сон. Рассудком она понимала, что это не сон, но сердце не желало этого принимать, будто этот прекрасный юноша с огненными волосами и улыбающимися серо-голубыми глазами действительно вышел из её сердца, из её мечты.

Она не понимала, что происходит, не хотела понимать. Электрическим током по всему телу расходился каждый поцелуй юноши, каждое его касание, взгляд, и просто присутствие, наполняя тело блаженством и радостью. То она вдруг вздрагивала, прижимая его к себе, то растворялась до не существования, то!..

– Что это? – Нина всеми силами рассудка пыталась вернуться в реальность настоящего. Казалось, её разорвало на мелкие, мелкие части, разбросало в бесконечности пространства маленькими частичками времени. И, тем не менее, постоянно ощущалось присутствие любимого, сильного, молодого мужа, вышедшего из её грёз, её мечты. Она увидела его душу, точнее не его, а свою бесконечность в его бескрайней бесконечности.

Мир начал исчезать, растворяясь вместе с колыханием воздуха и света, пока не исчез совсем. Но на смену исчезнувшему Миру проявился другой, более красочный, более прекрасный, более насыщенный многообразием форм и проявлений. И этот новый прекрасный Мир так же растаял в бесконечности их душ, проявляя новый, ещё более прекрасный, чем предыдущий. Если бы женщина

захотела крикнуть или издать хотя бы маленький звук, то это у неё всё равно бы не получилось, потому что она стала звуком, самим светом, самой радостью и любовью, пространством и временем...

Всё исчезло – всё, всё – даже свет и цвет. Не было света, не было и тьмы, вообще ничего не было!.. Но ведь что-то было?.. Странно?.. Ни чего нет, а она есть,.. и он есть...

А есть ли?.. И тут она поняла, что из этого состояния небытия ей вовсе не хочется выходить, хочется пребывать в нём вечно, но и вечность исчезла – растворилась, как сахар в бесконечных просторах небытия. Нина не хотела выходить из состояния, которому не находила объяснения, в то же время прекрасно понимая, что придётся вернуться, желает она этого или нет.

Вдруг она потеряла ощущения присутствия рядом кого-либо, осталась совсем одна – совсем, совсем. Всё стало сгущаться до ужасной тёмной массы, которая пыталась поглотить женщину, протягивая к ней свои щупальца. Она в ужасе бросилась бежать, и...потеряла сознание.

"Почему я испугалась? Ведь я сама бесконечность?.." – мелькнула в сознании запоздалая мысль.

–

Нина медленно приходила в себя – просыпалась, как ей казалось от своих грёз и мечтаний. Солнце так же нещадно жгло разгорячённое тело, будто стояло на месте всё это время. Сердце бешено стучало в груди, словно почуяв какую-то опасность, пыталось вырваться из клетки тела и улететь в Небеса, подальше от опасности, подальше от всего, что могло хоть немного означать какую-то пусть маленькую угрозу.

Очнувшись полностью, ещё не открывая глаз, она приложила руку к груди, пытаясь успокоить бьющееся сердце. В ужасе вдруг поняла, что совершенно голая, проведя рукой до бёдер, убедилась в этом окончательно. И, теперь, уже сознательно, боясь открыть глаза, начала судорожно вспоминать, что произошло. У неё была прекрасная память, только иногда она сознательно как бы объединяла воображаемое с реальностью, что бы сделать реальность более прекрасной и красочной, но она ни когда не теряла в таких случаях контроль над собой. Сейчас же всё перепуталось в её сознании до абсурда и несуществования.

Более того, изменилось что-то и вокруг её. Пока ещё пыталась убедить себя в обратном, ещё крепче закрыв глаза, но запахи?.. Они стали другими, всё стало другим... Нина это почувствовала каждой клеточкой своего тела.

И прекрасный юноша-мужчина из её мечты исчез из её сердца; нет не из её жизни, а именно из сердца. Раньше, когда она начинала мечтать о нём, сердце словно расплывалось по всему телу волнами радости и печали одновременно. Сейчас же, как только она вспомнила обо всём, сердце вдруг замерло в испуге и печали оттого, что что-то потеряло и потеряло навсегда.

Ей захотелось убедиться – так ли это. Она медленно открыла глаза, и... захватило дух, сердце остановилось, лёгкая дрожь прошла по всему телу. Рядом сидел тот прекрасный мужчина – мужчина из её мечты, её воображения.

– Кто ты? – прошептала Нина одними губами. Он не ответил.

– Это не сон?.. Не сон!.. Не сон?..

– И, да и нет, – наконец ответил мужчина, наклонился к ней и поцеловал в губы. И вновь огнём вспыхнуло всё внутри её тела – огнём готовым опять взорвать её и разбросать искрами радости по небосводу. Но она взяла себя в руки, не потому что не хотела этого, а потому что хотела разобраться, убедиться в реальности или не реальности всего происходящего.

Медленно, но настойчиво отстранилась от него, села и осмотрелась вокруг. Не далеко на траве лежала её одежда, но она лежала именно на траве растущей, а не скошенной. Да и трава была какая-то необычная. Отметив это в своём сознании, посмотрела в даль. Ни чего знакомого она не увидела. Всё вокруг было другое – и поляна, и лес, и даже солнце было другим: более мягким и нежным.

Лёгкий ветерок ласково трепал её волосы, и лёгким, тёплым прикосновением ласкал её обнажённое тело.

– Я всё ещё сплю? – произнесла Нина, ни к кому не обращаясь. Повернулась к мужчине с вопросом в глазах. Он молча протянул ей одежду, тихо ответил:

– Мне пора.

– Почему? – как ей показалось, глупый вопрос. Мужчина промолчал, но медленно с неохотой стал подниматься. Теперь она хорошо могла рассмотреть его – высокий, но не великан, красивый, но не той красотой, которая у мужчин выражалась в их силе, стройный, и... вообщем хорош сам собой и всё. Больше всего притягивали его глаза – большие, серо голубые, нежные.

Казалось, что своими глазами он видит её насквозь, да это так и было. И тут то, что-то интуитивно поняв, Нина испугалась...

– Почему?.. Ты пришёл ни откуда, и...

– Уйду вникуда!.. В твою мечту, в твоё сердце, чтобы всегда быть рядом, а теперь тебе очень, очень нужна будет чья-нибудь помощь, – закончил он за неё. Подошёл, протянул руки, помог подняться, привлёк к себе, нежно, нежно поцеловал в губы.

Нина заплакала, уткнувшись ему в грудь. Ей показалось, что она вошла в пылающий костёр и сейчас сгорит в этом пламени, но он медленно отстранил её от себя, прикоснулся к её глазам пальцами и слёзы мгновенно высохли.

– Я приду, когда очень буду, нужен тебе, обязательно приду, – ещё раз поцеловал... медленно развернулся и, не поворачиваясь больше, стал удаляться.

– Как зовут тебя?.. Откуда ты?.. Милый!.. Милый!.. Милый!.. – закричала Нина, плача, вслед юноше-мужчине. Очертания окружающего стали расплываться, и она быстро вытерла ладонями глаза, чтобы как можно дольше видеть милого, любимого человека. Казалось это сама мечта уходит от неё, да это так и было, мечта, которая жила в её сердце, уходила не обратно в глубины её воображения, а... просто уходила.

– Яросвет меня зовут, я ухожу, чтобы вечно быть с тобой, как луч солнца, как надежда, как... Далее она не расслышала, последние слова растаяли вместе с порывом ветра, вдруг появившегося именно в том месте, где только что находился он...Находился!.. Какое страшное слово...

– Милый! Милый! Любимый! – Слёзы уже не могли сдерживаться, да и юноша-мужчина действительно именно исчез, словно растворился в лучах полуденного или уже не полуденного солнца. Она не удивилась, не испугалась, просто медленно опустилась на землю от бессилия и боли.

Даже если это сон, ведь ушла сама мечта, а как жить без мечты хоть во сне, хоть в реальности. Исчезло всё, всё, даже то прозрачное небытие, такое прекрасное в своём непостижимом блаженстве. Нина плакала, даже не она, а плакало сердце, как бы упрекая за то, что его лишили чего-то очень, очень важного, того, что было самим содержанием и смыслом...

– Надо жить!.. Жить!.. Жить!.. – шептали губы. Решила, что вот сейчас встанет, оденется, и всё станет, как прежде, ведь должен же закончиться пусть прекрасный, но всё-таки только сон.

Она напрягла своё сознание, чтобы воспроизвести последние его слова, которые, как ей казалось, не расслышала. И вдруг услышала, но уже не вне себя, а внутри, в глубине сердца.

– ... Как человек, но человек я там, где я рождён, где не рождён – я солнца луч в луче твоей мечты, твоей надежды, – звучали его слова, но в сердце у неё. И сердце затрепетало...

– Вернулась! Вернулась! Вернулась! Мечта пришла к себе домой, в храм сердца, а это жизнь сама и этой жизни смысл, – напевала Нина, быстро одеваясь. Она поняла, что всё, что с ней произошло не сон, а что, уж в этом разберётся как-нибудь, ей не впервой решать загадки жизни и любви.

В своём воображении, в мечте своей, она умела всё и всё могла, сумеет и сейчас найти ответ или ответ её найдёт и всё понятным станет. И поняла вдруг, что появилось нечто в ней, другая жизнь, не Яросвет и не мечта, а жизнь другая и не её одной, а и его, любимого и милого из грёз и не из грёз одновременно. Но знание об этом не испугало, будто крылья дало для полётов дальних и силу для того, чтоб дальше жить, бороться, побеждать, любить и быть любимой, и пусть пока в мечте и не в мечте быть может, но надо жить, не глядя ни на что, и смелой надо быть и ловкой во имя жизни той, что зародилась где-то в глубине её самой.

Полностью оправившись от всего происшедшего, Нина более внимательно осмотрелась вокруг. Ничего, даже отдалённо знакомого, она так и не обнаружила. Немного подумав, уверенно направилась в ту сторону, куда совсем недавно ушёл Яросвет, да, и в той стороне вдалеке виднелся лес, когда вокруг были бескрайняя степь, в которой не было видно ни чего, кроме самой степи.

Глава вторая.

На огромном вороном коне по широкой лесной дороге ехал молодой мужчина. В руках он держал тяжёлое копьё, в ножнах у пояса висел двуручный меч. Немного сзади следовали ещё двое. Они о чём-то громко переговаривались, изредка поглядывая на того, кто ехал впереди.

Первый вдруг остановил коня, и дал знак своим товарищам, чтобы те замерли.

– Что там Гор? – спросил один из них.

– Степь... Что-то не та-ак... – ответил Гор, повернул коня и направил его в сторону степи прямо через кусты. Метров через двадцать лес закончился, и перед ним открылась панорама бескрайней равнины. Он не любил степь. От туда всегда веяло опасностью, таинственностью, врагом. Старики в племени говорили, что если скакать много-много дней по этой степи, можно доскакать до края Земли и, конечно же, посмотреть, а что дальше.

Гор рассмеялся над своими мыслями, что же может быть там, за краем... конечно ни чего. Подставив руку ко лбу, закрывая глаза от света солнца, всмотрелся в даль, хотя в этом не было необходимости. Совсем недалеко, прямо на него шла молодая женщина в каком-то незнакомом одеянии. Увидев его, она остановилась в нерешительности, но не побежала, а с любопытством стала рассматривать всадника.

Через кусты к Гору выехали на таких же богатырских конях ещё двое.

– Что там Гор?.. – Увидел женщину, – Странная кака-а-я-я, наверное, от своих сбежала-а,.. или Полянка,... точно Полянка, недавно у них весь сожгли степняки.

– Не, не Полянка, они не так одеваются, – вставил третий. Но Гор их не слушал, он смотрел в даль мимо женщины, вдруг закричал:

– Всадники... Много всадников... Скорее в лес, в укрытие... Тимоха! Быстро за помощью, сечи не избежать, нельзя допускать их до селения.

Сам же не повернул коня, а с места рысью направил в сторону женщины, которая с того момента, как их увидела, не сдвинулась, с опаской поглядывая на всадников. Оглянувшись, она так же почувствовала опасность сзади бросилась бегом в сторону леса, ловко увернувшись от руки Гора, побежала дальше. Добежав до леса, почувствовала себе относительно в безопасности, остановилась в ожидании, когда тот богатырь, который скакал к ней, вернётся.

К Нине подошёл другой всадник и что-то сказал или спросил, но она не поняла ни одного слова. Слова казались очень знакомыми, даже не слова, отдельные части слов, но, тем не менее, она ничего не поняла.

Так они стояли, с любопытством рассматривая друг друга несколько мгновений, В глазах у женщины появилась тревога, и, когда подъехал Гор, женщина интуитивно пододвинулась к нему.

У него была небольшая бородка, а это значит, что он старше своих товарищей и потому внушал больше доверия.

– Ты чего пугаешь девицу Борей? – раскатом грома прозвучал голос Гора над головой, женщина вздрогнула от неожиданности, отскочила в сторону.

– Это ты пугае-ешь,... где хазары?

– Та-ам, – ответил Гор уже тише, показывая копьём в сторону степи. – Остановились, думают, что делать, нас заметили, хотели внезапно, а тут мы... не получилось... вот и думают.

– Ну, отдохнём, заодно узнаем, кто она... они сейчас долго думать будут, сколько нас, потом псов пустят узнать, а к тому времени и наши подойдут.

– Ты Борей вот что сделай – иди и проверь ловушки на опушке леса, хазарам иногда показывай себя, пусть думают... много нас, а я ещё ловушки сделаю.

– А с ней чё?

– Да ни чё, – спешился, подошёл к женщине, ткнул пальцем прямо в грудь: – Как звать? Она, поняв, что у неё спрашивают её имя, ответила:

– Нина.

– На-и-вна? – переспросил Гор с каким-то удивлением, как ей показалось. Нина закивала головой:

– Нина... Нина...

– Горей! – представился всадник, которого она определила как старшего.

–

Женщину поразило всё в этих людях, их медлительность особенно. Они разговаривали медленно, ходили медленно, думали медленно. Сначала она не понимала почему, но впоследствии понять это не составило большого труда.

Гор грубо, как ей показалось, взял её за руку и повёл через тропу к тропе, показал рукой, куда надо идти. Нина отрицательно замотала головой:

– Нет, нет, пожалуйста, я не буду мешать. На лбу у Гора появились морщинки от попытки понять её, что ему не удалось, и он оставил её в покое. Просто повернулся к молодой берёзке, ухватился как можно выше, согнул к земле, укрепил вершину к корню большого дерева. То же самое проделал с другой берёзкой, и ещё, и ещё. Работал он, вроде бы и не торопясь, но получалось быстро и качественно. Нина быстро поняла это нехитрое действо. Коннице здесь уже не пройти, да и пеших задержит на какое-то время, тем более, если нападающих много.

Она, как тень следовала за ним, подошла, и начала помогать закреплять вершину очередной согнутой берёзки к корням рядом стоящего дерева. Для неё это было не сложно, так ей приходилось огораживать сено там, где она жила, технология была похожа. Дело пошло ещё быстрее. Гор молчал. Нине очень хотелось заговорить с ним, но она молчала, боясь, что он отправит её от себя, а она очень боялась и больше не того, что останется одна, а его страшного коня, который лениво щипал траву рядом.

Вдруг Гор остановился, прислушался, удовлетворённо хмыкнул, подошёл к лежащей невдалеке валёжине, сел, устраиваясь по удобнее. Нина подошла и начала устраиваться рядом.

– Ты от туда? – он показал рукой в сторону степи.

– Нет, нет! – отрицательно закачала головой Нина, для большей убедительности добавила, тяжело вздохнув: – Я сама не знаю... – вдруг заплакала. Напряжение от всего происходящего вымотало её окончательно. Гор растерялся, не зная, что делать, крикнул:

– Борей! Борей! Где ты запропастился дуралей?.. Из кустов, как будто только этого и ждал, выбежал товарищ Гора.

– Наши подходят, слышишь, – на ходу провозгласил Борей.

– Слышу... чё там в степи?

– Всё по старому, они до утра не сунутся, вон вечер скоро. Псов высылали, я их пугнул, одного зацепил, кажись,... а чё она ревёт?

– А кто её знает, возьми да и спроси. Нина, поняв, что говорят о ней, быстро вытерла слёзы, уже раскаиваясь, что не сдержалась.

–Яросвет!.. Яросвет!.. – отстукивало каждым ударом сердце, – Где она? Что с ней произошло? Почему исчез тот, кто является причиной всего, что с ней случилось? У кого спросить? Что делать? – Вопросы, вопросы, на которые она не знала ответов.

Додумать ей не дали. Вдали по направлению тропы послышались голоса. Она сжалась в маленький, маленький комочек, как ей казалось, чтобы стать как можно незаметней. Ей хотелось просто растаять, как снегурочка и ручейком родничковой водицы убежать куда-нибудь подальше от всего, а проще просто домой. Но это было из области не реальности.

Из густого леса из-за поворота на небольшую поляну выезжали всадники, выходили пешие. Получив какие-то указания, расходились группами и по одному по опушке леса.

К Гору подошёл рослый мужчина с пышной бородой лет сорока пяти, одетый просто, но всё-таки в какие-то доспехи для боя. Внимательно посмотрев на Нину, спросил у Гора:

– Почему не отослал в селение?

– Не пошла... боится она... всех боится... помогала городить, ни чё, молодец. Не понимает она, чё говорим, похоже. Полянка вроде, только в полоне долго была, забыла видать. Думаю, это за ней хазары гонятся. Важная видно баба! – Ответил Гор.

– Ладно, волхв поколдует – узнаем, а пока пусть будет, только покормить её надо.

– Я чё... я сейчас... Борей! Лентяй, чё костёр не развёл... давай бегом. Вот так всегда, пока не скажешь, не догадаются, – засуетился Гор, растерявшись, при этом смешно крутился на месте, не зная, что делать самому. Буд-то вспомнил вдруг, побежал к своему коню, отвязал небольшой мешок, вернулся обратно, развязал и неуклюже стал выкладывать перед Ниной хлеб, зелёный лук и ещё что-то. Борей с Тимохой уже разводили костёр, пристраивая на небольших кольях, воткнутых под углом, куски мяса. Всё это они делали быстро и со сноровкой, так, что Нина проглотила комок слюны от нетерпения, вспомнив, что уже давно, давно не ела.

–

Солнце клонилось к закату. На небольшой полянке совещались бородатые мужи, обсуждая предстоящее сражение. Нина сидела недалеко, но её ни кто не гнал. Возле неё постоянно крутились Борей и Тимоха, что-то рассказывая, переговариваясь и между собой. Она, как ей казалось, начала уже кое-что понимать. Запас слов был не велик и слова запоминались быстро. Ещё и потому, что было много слов похожих на слова её народа, её страны.

Возле костра колдовал волхв, как объяснил Тимоха: – "С Родом разговаривает". Род – это их бог, по всей вероятности, верховный. Сейчас же, они, уплетая куски жареного мяса, обсуждали именно действия волхва. Волхв у них был авторитетом, как ни как с самим Родом мог говорить.

– Спит, наверное, опять?!. – заявил Тимоха, не то, задавая вопрос, не то, отвечая сам себе.

– Кто? – откликнулся Борей.

– Род знамо.

– Лучше бы Велеса или Перуна позвал, чтобы в сечи помогли.

– Велес тоже шляется, поди, а Перун бегает где-нибудь, гремит, людей пугает, до нас ему. У него, таких как мы вон сколько-о-о.

– Род спит, Велес шляется, Перун гремит... чё делать-то будем? Э-эх, самим вроде расхлёбывать придётся... а вот я их сейчас разбужу, не ча-а нас бросать,– достал лук, наложил стрелу на тетиву и, направив вверх, выстрелил.

Стрела улетела, скрывшись в наступающих сумерках, оба прислушались. Немного погодя, недалеко, вроде бы вверху, как все решили, раздался невнятный вскрик, эхом отозвался по всему лесу.

– Во! Кажись, попал!.. Гляди, гляди – волхв упал, – весело протараторил Тимоха. Волхв действительно упал, но быстро поднялся, держа в руках стрелу.