Текст книги "Меландия"

Автор книги: vesna

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

11

– Мелани Алдерман была освобождена из-под стражи в зале суда после того, как Марк Реджи, недавно пришедший в себя, дал показания. Неизвестный, совершивший нападение, объявлен в розыск. Полиция располагает его отпечатками пальцев, а также описанием внешности, которые дали Марк и Мелани, – мужчина в сером пиджаке стоит в широком коридоре, обшитом деревянными панелями. – Трагический инцидент, чуть было не стоивший Марку жизни, а Мелани свободы, произошел два месяца назад в центре Лондона. Мелани была единственной подозреваемой, прежде чем судмедэксперты обнаружили почти полностью удаленные отпечатки пальцев, а после и следы проникновения в дом Марка. Теперь полиции… – в конце коридора открывается дверь, и из нее появляется массивное кресло на черных колесах. – Давайте попробуем взять комментарий у самого Марка, – в кресле, что медленно выкатывается на темный паркет, ссутулился человек с замотанной бинтами головой. Вокруг его шеи блестит металлический каркас. Над плечом покачивается пакет с прозрачной жидкостью, трубочка от которого тянется к синему катетеру на руке, крепко сжавшей подлокотник. – Мистер Реджи, как вы себя чувствуете?

– Отойдите, – хмурится женщина в белом халате, – ему нужен покой, – она придерживает пакет капельницы, а лысый мужчина осторожно двигает кресло по коридору.

– Кто все же на вас напал? – и зеленый глаз моргает в аккуратном круглом отверстии.

– Я уже все сказал в суде, – глухо хрипит из-под бинтов.

– Вам сказано, отойдите, – ворчит лысый.

– Мелани долго была под подозрением. Как получилось, что она вся была в вашей крови?

– Она… – рука с катетером тянется к другой, неуклюже лежащей на бедре, и сжимает ее палец, – пыталась меня спасти.

– Вам удалось пообщаться после суда?

– Так, хватит, – женщина встает между Марком и камерой. – Вы не видите, что ли, в каком он состоянии? Ему каждый ответ с огромным трудом дается. И уж точно не на вас ему тратить силы.

– Конечно. Прошу прощения, – мужчина провожает взглядом кресло. – Теперь полиции предстоит найти преступника, а Марку – долгая реабилитация. Желаем ему скорейшего выздоровления, а Мелани, которая теперь проходит по делу как свидетель, – возвращения к нормальной жизни и творческих успехов.

Напротив спальни у нас еще одна небольшая комната с бежевыми стенами и окном во двор. В ней мы сделаем детскую, а пока что здесь все, что перевезли, а куда положить, еще не решили. Нашла рядом с гладильной доской дорожную сумку и закинула в нее кое-что из одежды и косметики. Час лететь до Москвы каждый раз, когда понадобится, конечно, не особенно удобно, но можно и потерпеть. Надела белую майку и забралась под мягкое синее одеяло. Тень от оконной рамы разрезает желтый свет фонарей на потолке. Еще ни разу не ночевала одна в новой квартире. Саша три года назад приехал из командировки прямо в двушку, что я снимала на пятнадцатом этаже с видом на такие же высокие дома и огромный двор, вечно заставленный машинами. Да так и остался со мной. Мне сразу понравилось за исключением того, что пришлось делиться шкафом. До него в окна почти не выглядывала. Люди с такой высоты, будто пауки по паутине, носятся по узким серым дорожкам. И стоянка эта, и пестрая детская площадка словно не в твоем дворе, а где-то совсем далеко. А когда выделила ему две полки, а потом он самолично занял еще одну, и в сушилке появилась чашка с енотом, по далекой серой дорожке стал носиться любимый человек. Который сейчас в Пакистан летит, чтобы статью классную написать, и обещает магнитик привезти.

Свернулась на своей половине кровати и потянула одеяло к уху. Три недели мучала Сашу с выбором матраса. Приезжали с ним в салон и лежали на каждом. Хотела, чтобы жесткий, потому что читала, что это полезно, но не слишком, потому что все-таки спать нормально хочется. А ему вообще пофиг. На всех, говорит, одинаково удобно. С фильмом Аня, наверное, и правда классно придумала. По крайней мере, в тренды с ним легче будет попасть, чем с третьим за год интервью со старым алкашом, который в кино снимается будто по привычке. Спрошу Мелани про музеи, а там и про десять лет, что она пропадала узнаю. Как-то с ней нужно осторожнее. Начну с комплиментов, пожалуй, типа, Мелани, эта голограмма ваша и золотая стена офигенно просто выглядели. Вы как это придумали? А она такая: голограмма – это потому что у меня на самом деле крыша уехала безвозвратно, и на интервью я двух слов связать не могу. А еще я тощая, как вешалка, а все должны думать, что я сочная и горячая, как десять лет назад. А золотая стена мне пришла в голову, потому что она красиво поднимается в черное небо, раздвигает тяжелые облака и тянется далеко-далеко к холодным звездам. Существо смотрит на меня букетами разноцветных глаз и понуро идет к высокой черной двери, опустив цветы на золотых крыльях. Я открываю дверь, и существо пригибается, входя в коридор с обшарпанными зелеными стенами и коричневым линолеумом. Оно шагает мимо очкастой тетки за стойкой, царапая белый потолок острыми шипами, и протискивается в тесный дверной проем, за которым два окна без занавесок, снегопад за ними, клетчатый пол и две кровати с железными спинками. Мама в сером пальто открывает мой дневник с наклейкой из мультфильма про русалку, ведет пальцем по странице и качает головой.

– Да сколько можно-то, Юль? – а потом кладет на желтую тумбочку шоколадку с медведем, два мандарина и пачку сигарет. Существо ступает на кровать, сворачивается под белым одеялом и смотрит на меня худым лицом папы.

12

Протоптала узкую дорожку к калитке, чтобы схватить у курьера пакеты с едой, и сразу назад. Даже верхушки кустов под снегом спрятались, а по кирпичному забору скачут синицы. Каждый раз говорю себе, что полтора года прошло и пора бы успокоиться, но пальцы все равно жмут кнопки на пульте сигнализации, пока лампочка не моргает утешительным зеленым. За широким окном в кухне торчат из-под снега деревянные спинки кресел на веранде. Шлепаю лапшу с курицей на стойку, следом багет, коробку эклеров и бумажные полотенца. Отсюда видно всю здоровенную гостиную с большим телевизором, что так и чернеет в углу, потому что побаиваюсь включать, хотя, наверное, давно уже не показывают черные автобусы спецназа на Тверском и мое жуткое лицо. Надо бы собрать по дому упаковки из-под готовой еды и протереть пыль с тяжелой золотой рамы, в которой вянут «Двенадцать подсолнухов» Ван Гога, только пищит микроволновка и несу тарелку каши с фруктами Кате, что сопит в маленькой синей кроватке рядом с диваном.

– Привет, – сажусь рядом, а Катя повернула розовую щеку и сонно хлопает длиннющими, как у меня, ресницами. – Выспалась? – зевнув, она прячет нос под край одеяла, и я тоже зеваю вовсю. – Поспи еще. Нам бы только погулять, пока не стемнело.

13

– Еще эти, как их, блядь, – почесав щеку, заросшую черной щетиной, Тайлер хмуро смотрит в камеру. – Хуевины сладкие, круглые такие, – внизу, в конце пустого темного зала, над сценой светится красная надпись Black Bone, – разноцветные.

– M&M’s?

– Точняк, – кивает Тайлер. – Вот их до хрена чтобы. Риччи их любит. И Нинтендо еще, – облокотившись о перила маленького балкона, он кивает на черный кожаный диван. – Алисии шампанского нормального. И это, – поворачивается к высокой блондинке с айпэдом в руках, – проведи их так, чтобы ее фотками не доебывали.

– А она… – записав в айпэд, блондинка поднимает глаза, – будет одна?

– Хуй знает, – жмет плечами Тайлер, открывает черную дверь и спускается по узкой темной лестнице. Выйдя в тихий зал, он шагает к широкой барной стойке, что светится неоновыми трубками напротив сцены.

– Бро, стримы Melanin в двести раз выросли, прикинь.

– Ну круто, – облокотившись о стойку, Тайлер наливает виски в два стакана. – Зря мы тогда всех порвали, что ли? – на сцену неторопливо выходит девушка в короткой юбке и с растрепанными зелеными волосами. Встав за синтезатор, она оглядывает длинные балконы по бокам зала. Рядом с синтезатором на стойке краснеет бас-гитара, а позади блестит барабанная установка.

– Сколько тут места-то? – Джонни тянется к стакану.

– Семь тысяч влезет, – закуривает Тайлер. Проведя пальцами по клавиатуре синтезатора, девушка подходит к микрофонной стойке и поднимает с пола золотую гитару. – Сучка, – хмурится Тайлер, – опять лапает все.

– Слушай, – камера приближает голубые глаза на тонком лице девушки, а потом белую майку с очертаниями небольшой груди. – А она реально транс?

– Что-то слышал такое, – усмехается Тайлер. – Играет пиздато, остальное мне похуй.

Девушка вглядывается в зал, а потом щелкает переключатель на микрофоне.

– Тай-Тай, – эхом звучит со всех сторон. – Давай еще раз прогоним.

– Ага! – Тайлер приложил ладони ко рту. – Зови остальных! – и девушка, положив гитару, шагает за сцену и на ходу проводит пальцами по тарелке барабанной установки.

– По стадионам не скучаешь? – спрашивает Джонни.

– Да хуй знает, – затягивается Тайлер. – Приснилось недавно, как мы с Мел отжигали.

– Вы бы сейчас стадик легко собрали. Она хайпит, как не в себя.

– Ну на хуй, – качает головой Тайлер. – И я песен тех уже не помню. А Мел говорит, что займется фондом своим.

– Ага. Выглядит огонь просто. Слышь, – Джонни шлепает Тайлера по плечу. – Давай хоть бухнем втроем. Она, блядь, десять лет назад у меня айпод взяла, да так и не вернула.

– Кстати, просила передать, – улыбается Тайлер, – что смотрит твой блог, и ты еще страшнее стал.

– Пусть в комментах напишет, – смеется Джонни.

– Сгоняем вместе в следующий раз, – взяв за руку высокого блондина в синем бомбере, на сцену возвращается зеленоволосая. Позади лысый парень с голым торсом шагает, пошатываясь, к барабанной установке и, задев боком тарелки, шмякается на стул. – Опять нахуярился, – хмурится Тайлер. – Если завтра в такое же говно будет, выгоню к хуям, – блондин вешает на плечи бас-гитару, а девушка, потрогав ее струны, подходит к микрофону.

– Тай-Тай-Тай, – звонко скачет от стен.

– Иду! – кричит Тайлер. – Бро, послушай, как отсюда будет, – и быстро шагает через зал, убирая волосы за уши.

14

– Как мне тут нравится, – выдыхает Аня, поправляя рюкзак на плече. Солнце низко опустилось над лугом за вертолетной площадкой, и ручей тянется к нему, золотисто переливаясь между цветов. Одинокие розовые облака плывут к особняку, что светит окнами в конце дороги. Разгоняя птиц ревом двигателя, к нам несется красный винтажный кабриолет и с визгом тормозит рядом, выехав на газон.

– Мел! – зажав под локтем красно-зеленый плед, что тащится по траве, Аня бежит к машине. Ее белые ноги мелькают под коротким подолом клетчатой юбки. Мелани выходит, и Аня налетает на нее, чуть не сбивая с ног. – Вот и я! – она целует Мелани в губы. – Эй, ну не реви.

– Привет, – вытерев глаз, Мелани гладит Аню по щеке. Она в длинном белом платье и черной накидке на золотых застежках между ключиц.

– Ой! – Аня удивленно показывает на машину. – Это же из песни тачка!

– Да, – наклонив голову, Мелани рассматривает Аню.

– Мел, как ты так быстро? – та жмет плечами.

– Не знаю.

– Зато я знаю, – улыбается Ульяна, поднимаясь с пассажирского сиденья.

– Ульяночка, привет! – машет рукой Аня, а Мелани с интересом смотрит на ее рюкзак.

– А что ты привезла?

– Мел, кучу вещей, чтобы твой кругозор расширить, – Аня хлопает рюкзаком о красный капот. – Губка для обуви знаешь, что такое?

– Губка? – недоуменно хмурится Мелани.

– Вот и я о чем, – усмехается Аня.

– Вы езжайте, – Ульяна шагает ко мне. – Я покажу Юле дом, – проводив взглядом что-то в небе, Мелани обходит кабриолет и садится на пассажирское сиденье.

– Ой, Мел, – Аня испуганно смотрит на машину. – Меня папа учил водить, только не такое вот, – и смущенно сопит. – И у меня прав нет еще.

– Прав? – Мелани закрывает дверь.

– Ну, водительских, – Аня нерешительно подходит к двери, глядя на белый руль. – А если я нас об дерево расплющу? – и Мелани улыбается.

– Не расп… люстишь.

– Ну ладно, – Аня ставит рюкзак на колени Мелани, а сверху кладет плед. Та удивленно смотрит на красно-зеленые ворсинки, а Аня садится и осторожно закрывает дверь. Закусив губу, нащупывает педали и кладет ладошку на рычаг. – Ага, понятно, – дергает рычаг, и кабриолет выезжает на дорогу. – Держись, Мел, – улыбается Аня, и кабриолет с ревом несется прочь от особняка.

– Правила следующие, – Ульяна шагает по кирпичной дорожке. – Если Мелани не захочет с тобой говорить, не настаивай. Если скажет, чтобы ушла, уходи. Если увидишь, что ей плохо, позови меня.

– Ага.

Закатное солнце отражается в окнах особняка, а в ветвях глухо перекрикиваются птицы.

– Сара очень рада, что ты здесь, – Ульяна смотрит на Луну, что желтеет в темно-голубом небе над широким балконом. – Больше говори с Мелани о ее звездных временах, фонде и музеях.

– В прошлый раз не особо получилось.

– С ней нелегко, – кивает Ульяна. – Но раз уж взялась снимать фильм, постарайся, – она быстро окидывает меня взглядом. – Не упоминай детей.

– Каких?

– Никаких, – тишину взрывает веселая рок-гитара, и кабриолет летит к особняку. Аня громко визжит, подняв руку, и Ульяна улыбается вслед автомобилю. – И не вздумай с ней спорить, – кабриолет резко тормозит, оставляя на бежевой плитке черные следы. Хлопнув дверью, Аня восторженно смотрит на шесть шикарных винтажных тачек, что выстроились в ряд перед ступеньками особняка. Красное солнце отражается в разноцветных изгибах корпусов и больших фарах. Мелани встала рядом и что-то говорит, показывая на одну из машин.

– То есть ты реально тачки из песен купила? – Ульяна кивает.

Аня, что еле дотягивается макушкой до плеча Мелани, машет мне, обняв ее за талию. Мы пересекаем площадку и шагаем вдоль стены особняка. В аккуратных кустах, что зеленеют под большими окнами с белой лепниной, включается мягкая подсветка. За углом из-под светлой стены дома вырос и наклонился над дорожкой толстый дуб. Густые листья шелестят по окнам и тянутся вверх по стене. Дорожка огибает дом, и перед нами распахивается широкий луг с белыми цветами. Два маленьких облачка зависли над деревьями впереди. Оборачиваюсь и через витраж нам первом этаже вижу висящие провода в зале с бетонным полом и картину Поллока в библиотеке. Наклонившись, девушка в фиолетовом платье собирает что-то рядом с диваном. Дальняя часть дома внизу тоже прозрачная, только отсюда не разглядеть, что внутри. Дорожка тянется к мосту с гранитными перилами, под которым в журчащей воде дрожит Луна, а потом плавно сворачивает вправо, к невысоким деревьям. В темно-синем небе уже блестят звезды, а тут и там в траве незаметно загораются маленькие золотые огоньки. С каждым шагом появляются новые, и скоро луг окутывает мягкое золотистое свечение.

– А что это?

– Подсветка, – огоньки мерцают под деревьями и на стеблях цветов. Иногда от них отделяются светящиеся пылинки и медленно плывут на тихом ветру. Все новые разгораются уже на ветвях и листьях деревьев, под которые ныряет дорожка.

– Красиво, – мы входим под золотистый сумрак деревьев, и с ветки над головой поднимается большая птица. Черная дорожка изгибается между золотых искорок, которые все разгораются, окутывая темные толстые стволы. Трогаю кору дерева. Огонек светится на моем пальце и тихо плывет в темноту. – А как она работает? – Ульяна жмет плечами.

– Спроси Мелани, это она нашла, – она кивает вперед. – Твой дом.

Деревья расступаются, и впереди появляется широкий одноэтажный дом из стекла и светлого камня, что стоит между сосен над большим прудом, в котором отражаются звезды и золотая роща на другом берегу. Деревья и трава вокруг мягко светятся, будто отгоняя ночную темноту. Одним концом дом лежит на краю пологого каменистого берега, а другим тянется над водой, опираясь на две тонкие белые сваи. На деревянной площадке перед прозрачным фасадом растут в клумбах два извилистых деревца, а внутри светится просторная гостиная. Ульяна нажимает на плоскую кнопку, и деревянная дверь бежит в сторону.

– Вон там, – она показывает на картонную коробку, что стоит на темном паркете рядом с большим белым диваном, – все, что может понадобиться для съемки.

– Круто, – напротив дивана висит над полом овальный камин с белой трубой, уходящей в высокий потолок. Позади белеет широкая барная стойка, а дальше полумрак, в котором видно только звезды, мерцающие за прозрачными стенами. – А еда там есть?

– Есть, – усмехается Ульяна. – Также на стене найдешь интерком. Нажми иконку с едой и скажи, чего хочешь.

– Ого. Мечта прямо, – слева на полу стоит большая черная ваза с душистыми белыми цветами. – А телефон-то мой дайте, – задумчиво посмотрев на меня, Ульяна пишет в айфоне. Светящиеся пылинки парят над золотыми верхушками сосен, сливаясь со звездами. Такое небо видела только в городке, где выросла, когда свет вырубался. – Слушай, какой тут распорядок вообще?

– Мелани занимается делами фонда, – Ульяна закуривает. – А еще много времени проводит в студии с музыкантами.

– А как она фондом-то занимается? – Ульяна вопросительно изгибает бровь. – Ну блин, не похоже ни фига, что она чем-то таким заниматься может.

Появившись из сумрака дорожки, высокий брюнет отдает Ульяне мой айфон и фитнес-браслет и шагает назад.

– Тем не менее занимается, – Ульяна протягивает мне гаджеты. – Юля, если произойдет хоть какая-то утечка, у тебя будут проблемы.

– Да помню я про соглашение это.

– Это цветочки, – затягивается Ульяна.

– В смысле?

– Уверена, все будет в порядке, – она смотрит на часы. – Мне пора. Спокойной ночи.

Саша написал, что долетел и скинул селфи, где он улыбается в дурацкой белой панаме на фоне маленьких домишек и высушенных солнцем гор. Попросила его быть осторожнее и скорее возвращаться и пошла осмотреться. Позади барной стойки белая кухня и большой двустворчатый холодильник, забитый фруктами, синими банками с черной икрой, паштетами и разными сырами. На каменной стойке душисто пахнет свежий хлеб в бумажных пакетах, а в высоком винном холодильнике подсвечены стройные ряды бутылок. Сделала бутерброд с икрой и съела, глядя инсту. Настя подняла бокал вина, сидя за столиком ресторана напротив купола Исаакиевского собора, а Кира облокотилась о дверь черной обтекаемой машины и довольно показывает в камеру ключи.

Постояла под потоком горячей воды в полутемной каменной ванной размером с мою гостиную. Вытерлась черным полотенцем перед зеркалом во всю стену, вдоль которого растянулась мраморная столешница с двумя большими раковинами. Развесила одежду в просторной гардеробной с мягким диванчиком и прошла в спальню. Деревья золотисто мерцают на другом берегу пруда, поперек которого желтая лунная дорожка тянется прямо к низкому изголовью огромной кровати с черным одеялом. Матрас жестче, чем дома, а маленькие подушки, наоборот, на удивление удобные.

15

– Шикарный жест, – блондинка лет шестидесяти подняла длинный мундштук с дымящейся сигаретой. – Вот так, – она задорно щелкает пальцами с синими ногтями, – открыть сразу пять этих макабрических хреновин, – и качает головой. – Просто блистательно.

На блондинке синий пиджак с тяжелой золотой брошью.

– Вы успели составить мнение о коллекции? – вежливо улыбается шатен с микрофоном.

– Невероятная, – закатив глаза, блондинка стряхивает пепел. – Я пока что увидела только то, что представлено в этом розовом нагромождении, но уже боюсь представить, сколько она потратила.

– Мисис Гуггенхайм, как вам архитектура зданий?

– Дед не одобрил бы, – усмехается блондинка, подняв серые глаза к бледно-розовой скале, что навалилась на кроны деревьев длинным рядом колонн, над которыми блестят шпилями высокие башни. – Будто замок из Диснейленда скрестили с метеоритом. У меня внук так рисует, – она весело щурится. – Мне нравится. Мир стал очень уж рациональным и правильным.

– Чувствуете в мисс Алдерман нового конкурента?

– Скорее чувствую радость, – улыбается блондинка. – Я долго шла к благотворительности и знаю, что до нее нужно дорасти. А если Мелани начала с этого… – затянувшись, она смотрит, как стая птиц взлетает с макушек сосен, что покачиваются на розовом уступе на высоте пятого этажа, – полагаю, в свой фонд она вложила еще больше, – задумчиво проводив глазам дым, блондинка усмехается. – И укол зависти, мать твою, тоже чувствую. Завтра же отправлюсь домой и посмотрю, что эта чертовка натворила в Нью-Йорке.

16

Похожие на космические корабли автомобили расположились в два длинных ряда в ярко освещенном белом павильоне. В одном его конце широкий съезд изгибается вниз и ведет на еще один этаж с автомобилями, а в другом поднимается в большое здание с плоской крышей и поднятой вверх боковой стеной. Здесь к разноцветным современным тачкам присоединились винтажные, что видела перед особняком вчера. Одна, ярко-фиолетовая, даже с шестью колесами. Напротив ветер гонит по пруду маленькие волны, и солнце, что отражается прямо мне в глаза, скачет по воде яркими пятнышками. Среди сосен на дальнем берегу блестит стена моего дома.

Утром заглянула в другие комнаты. В одной, что всей широкой стеной смотрит на воду, стоит горой затянутая в полиэтилен мебель, а в другую ветер занес иголки, потому что прозрачная дверь настежь открыта, а рядом сложены упаковки каменной плитки и мешки с цементом. Съела пару тостов с авокадо и соленой рыбой, закинув босые ноги на белый журнальный столик в гостиной, а потом открыла коробку, что оставила Ульяна. Внутри несколько камер: от совсем маленькой, которая помещается в ладонь, до той, что уже тяжело держать двумя руками. Еще разные микрофоны, жесткие диски, пауэрбанки и тонкий лэптоп. Час гуглила, как подключать к камере микрофон, вроде разобралась. Настя написала, что договорилась о переносе съемки с рэпером, и интервью будет через две недели, когда тот вернется с концертов. И еще актер меньше чем через неделю. Этот, к счастью, в Москве. Взяла камеру, что удобно лежит в ладони, нажала кнопку на стене, и широкая дверь бесшумно скользнула в сторону.

– Юля, привет! – по дороге из светлой плитки, что убегает от гаража между деревьев, шагает Вика. Она в широких черных брюках и большой белой рубашке с расстегнутым воротником. – Видела свет вчера, – показывает на мой дом. – Ты там поселилась?

– Ага.

– Шикарно, – вздыхает Вика.

– Да, прикольно. Слушай, а покажешь студию мне?

– Давай. Подержи, пожалуйста, – Вика на ходу протягивает мне толстую черную папку и лезет в карманы брюк. За рекой впереди виднеется особняк. На этой стороне у него такой же широкий балкон, как на фасаде, только без колонн, а окна третьего этажа над ним закрыты темными занавесками. Достав сигареты, Вика машет рукой назад. – А меня в лесу поселили, без видов на воду.

– Ты живешь тут, что ли? – и она кивает. – Что-то новое записываете?

– Попробуй, запиши, – закурив, Вика кивает на папку. Открываю. Внутри на бумажном листе карандашом нарисовано большое синее пятно, которое сливается с кривым черным овалом и бесформенной красной кляксой. Множество цветных линий вокруг переплетаются и скручиваются, превращаясь в кашу в нижней половине листа. На других страницах примерно то же самое.

– А что это?

– Вот это, – Вика с сомнением хмурится, глядя на лист, – или, блядь, следующий… – перевернув страницу, внимательно рассматривает. – Это вроде на открытии музеев играло.

– В смысле это музыка?

– Типа того.

– Это ты сделала?

– Если бы, – усмехается Вика. – Я научиться пытаюсь.

Река весело журчит, убегая из-под моста через солнечный луг. За стеклянной стеной Аня в коротких шортах, белой майке и с чашкой в руке шагает, оглядываясь, через помещение с бетонным полом и проводами, свисающими с потолка.

– Слушай, а тут ремонт, что ли?

– Хрен знает, – жмет плечами Вика. – Рабочих не видела.

Аня входит в библиотеку и, сев на диван, глазеет на картину.

– Лина тоже учится?

– Ага, – Вика затягивается, глядя на дуб, что покосился и нависает над дорожкой у стены дома. – Нас Ульяна пригласила Мелани с музыкой помочь, которая в клипе. Ну она в итоге все сама записала и сказала, что мы ей на хуй не упали, – мы шагаем под высокой кроной дуба и огибаем особняк. Над газоном плывут маленькие облачка. Деревья покачиваются, и по аккуратно подстриженной траве пробегают волны теплого ветра. Вика забирает у меня папку. – И она, короче, говорит: пиздуйте-ка вы отсюда, овцы. А мы с Линкой попросились остаться, и Сара ее уговорила. И теперь пытаемся понять, как эта ебанутая музыка у нее…

– Вика! – по ступенькам особняка спускается Мелани в широкой черной юбке и белой блузке с длинными рукавами. – Сюда подошла.

– Блядь… – выдыхает Вика. Прижав папку к груди, она шагает вперед и встает перед Мелани. – Привет, – наклонив голову, та окидывает ее хмурым взглядом. Черная дверь в конце лестницы открывается, и к нам быстро идет Сара.

– Мисс Алдерман, прекратите меня избегать, – она строго хмурится. – Я хотела бы обсудить музеи.

Мелани ее будто не слышит.

– Все готово? – дернув плечом, она шлепает себя по локтю.

– Что? – недоуменно хмурится Вика, и Мелани закатывает глаза.

– Ты сказала, что тебе нужно еще, блядь, раз во всем разобраться.

– Ну да, – кивает Вика, – и ты мне неделю дала.

Мелани провожает глазами птицу, что взлетела с крыши особняка.

– Она прошла.

– Да это вчера было! – хлопает глазами Вика.

– Нет, прошла. И мне охуенно интересно… – бледные щеки Мелани зеленеют, она кладет ладонь Вике на плечо, сгибается, и ее тошнит на плитку мутной жидкостью. Вика отвернулась и, наморщив маленький нос, смотрит на деревья.

– Мисс Алдерман, как вы себя чувствуете? – Сара держит волосы Мелани, а рядом встает Ульяна в аккуратном сером платье.

– Сама знаешь, старая пизда, – не разгибаясь кашляет Мелани.

– Да, – кивает Сара. – Скоро это пройдет.

– Пошла ты в… – Мелани снова тошнит, и желтые капли летят на брюки Вики.

– Мелани, можешь отпустить…

– Завали ебало, – спина Мелани еще раз сокращается. – Виски, – и Ульяна поднимается по ступенькам, а Мелани выпрямляется и глубоко дышит, глядя на Вику. – Охрана покажет тебе и второй суке выход на хуй отсюда, – и Вика растерянно моргает.

– Мелани, ну послушай…

– Мисс Алдерман, – вздыхает Сара. – Помните, о чем мы недавно говорили? – Мелани задумчиво смотрит на свою ладонь на плече Вики. – Об участии.

– Ах да, – блестящая ниточка слюны дрожит на нижней губе Мелани. – Сара говорит, что у тебя, блядь, получится, если я буду тебя… – она хмурится, – когда показывают, как делать.

– Учить?

– Точно, – Мелани наклоняет голову. – Как думаешь, правда?

– Ну да, – сопит Вика.

Кивнув мужику, что неторопливо шагает по газону, Мелани улыбается ей.

– Ты здесь с кем-нибудь ебешься?

– Что? – Вика обескураженно подняла брови.

– Что слышала.

– Нет, – хмурится Вика. – И при чем тут…

– Может, дело в этом? – усмехается Мелани. – Может, твой недоеб мешает тебе включить мозги?

– Да нормально все у меня, – вздыхает Вика. – Мелани, от тебя блевотиной несет.

– Я скажу охране, чтобы каждый день ебали тебя во все дыры, пока не сыграешь то, что обещала, – широко улыбается Мелани. – Втроем.

– Нет, спасибо, – Вика хмуро смотрит в сторону.

– А я тебя и не спрашиваю, – Мелани притягивает ее к себе, и Вика неуклюже наклоняется над желтой лужей. – Либо проявишь свой сраный талант, либо будешь работать по своему реальному назначению, – Мелани усмехается. – В жопу любишь?

– Да? – широкоплечий брюнет лет сорока пяти внимательно смотрит на Мелани. На его сухой щеке зарубцевались два длинных шрама, а на поясе висит рация.

– Нравится? – Мелани кивает на Вику, и брюнет окидывает ее взглядом.

– Вполне.

– Когда будешь ее ебать, – улыбается Мелани, – с чего начнешь?

– Со рта, – жмет плечом брюнет.

– Мелани, – Вика хлопает испуганными глазами, – ты совсем, что ли?

Та разворачивает ее к брюнету.

– Возьми еще двоих и…

– Мисс Алдерман, мы обсуждали совсем не это, – качает головой Сара. – Вы снова саботируете все, о чем мы договариваемся. Отпустите Викторию, – покосившись на нее, Мелани переводит взгляд на брюнета.

– И навестите эту суку. Она сделает вид, что не рада, но…

– Мисс Алдерман, – хмурится Сара, – хватит.

– Отбой, – вздыхает Мелани, – пока что.

Кивнув, брюнет шагает вдоль стены особняка. Мелани выпускает плечо Вики, которая резко отходит назад, растерянно прижав папку к груди.

– Ты что делаешь-то?

– Виктория, я прошу прощения за это, – мягко говорит Сара. – Мы с мисс Алдерман обсудим этот инцидент. Прошу вас, возвращайтесь к работе, – опустив голову, Вика обходит Мелани и быстро поднимается по ступенькам.

– На хуй эта сука мне нужна? – Мелани брезгливо смотрит ей вслед. – У нее рожа блядская и в прыщах…

– Мисс Алдерман, она вам необходима. Но сейчас не об этом, – встав перед Мелани, Сара поднимает строгое лицо. – Вы обманули меня с дизайном музеев. Вы обещали барокко.

– И что, блядь? – фыркает Мелани.

– Сами знаете, что, – хмурится Сара. – Вы снимаете этот отвратительный клип, лжете по поводу музеев, не говоря уже о самой затее этого фонда, – она тяжело вздыхает. – Раз мы уже не можем это остановить, хотя бы будьте честны со мной, – наклонив голову, она щурится. – В музее есть, к примеру, дракон?

– А тебя ебет? – морщится Мелани.

– Мисс Алдерман, – Сара уткнула руки в бока, – раз вы нарушаете правила, я вынуждена убрать не только гнездо, но и картину из беседки, а также…

– Завали ебало, – Мелани раздувает ноздри, наклонившись над Сарой. – Мне от твоего лечения только хуевее, свинья жирная.

– Вы уверены? – Сара удивленно подняла седые брови. – Напомнить вам, в каком состоянии вы были, когда мы встретились?

– Засунь себе в пизду свои напоминания, – морщится Мелани. – А теперь съебись, чтобы я тебя не видела, – и разворачивается к лестнице.

– Мисс Алдерман, – вздыхает Сара, – нам необходимо обсудить…

– Пошла на хуй.

– Стоять! – громко говорит Сара, и Мелани замирает, поставив босую ногу на ступеньку. Сложив руки за спиной, Сара брезгливо поднимает верхнюю губу. – На меня смотри, – и Мелани поворачивается, распахнув удивленные глаза.

– Сара, что ты себе…

– Ты не могла самостоятельно жрать, бесполезная сучка, – Сара сжимает челюсти. – Что еще ты не могла?

– Мыться, – растерянно моргает Мелани.

– Воняла, как тухлое мясо, – кивает Сара, нахмурив брови. Ее темные зрачки зло сверкают за стеклами очков. – И после этого ты ставишь под сомнение мою работу, тупорылая скотина?

– Нет, – тихо говорит Мелани. – Только я же говорила, что не хочу, а ты все равно Вику и Лину…

– Радуйся, что мне еще не надоело заниматься твоей тупой башкой, – подняв маленькую ладонь, Сара толкает Мелани пальцем в лоб, – потому что без меня ты давно сдохла бы. Поняла? – и Мелани часто кивает, а Сара, издав отхаркивающий звук, сплевывает в траву. – Так что ты будешь делать, когда я что-то говорю? – испуганно моргнув, Мелани стучит пальцами по ключице.