Текст книги "Меландия"

Автор книги: vesna

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

9

В низком небе над Садовым застыли тяжелые, почти черные облака. Слева вечно красный пешеход на светофоре смотрит вслед несущимся автомобилям. Одинокие капли дождя падают в золотые лужи, а рядом белый фургон телевизионщиков уткнулся носом в длинную скамейку. Мужик в кожаной жилетке ставит на штатив большую камеру, а брюнетка в светлом пиджаке торопливо красит губы, зажав подмышкой микрофон. Двое полицейских что-то недовольно объясняют водителю фургона, указывая на обочину дороги. На широком тротуаре три десятка зевак. Длинноволосый парень обнял за плечо девушку в дождевике и делает селфи на фоне яркой золотой стены, что вырастает из тротуара и тянется в небо, игнорируя погоду и время суток. Стену рассекает тонкая белая единица.

– Смирнова! – знакомый урбанист с маленькой камерой встает рядом.

– Привет, Миш! – киваю на стену. – Что думаешь?

– Да торговый центр, по-любому, – убрав с лица кудрявые волосы, Миша окидывает здание взглядом. – Про архитектурные достоинства нужно говорить?

– Да, нет, пожалуй. Слышала, в Лондоне похожее есть.

– Ага, – кивает Миша. – Сеть, наверное. Тут, кстати, реконструкция дома шла. Ему сто семь лет, прикинь. И я, блин, уверен, что ни фига от него… – что-то напоминающее виолончель, только какое-то неправильное, звучит со всех сторон разом. Звук переливается из высокого в низкий, и к нему присоединяются, кажется, духовые. Люди затихли, удивленно оглядываясь, а мелодия становится громче, и по ней будто идет рябь от пианино, только не растворяется, а, наоборот, становится четкой и монотонной. Она набирает обороты и раскачивается туда-сюда все сильнее, а потом вдруг падает, непонятно разваливаясь на рыхлые куски, потому что я мокрыми варежками не поймала, и снова снеговик без головы остался, а я только камешки в темноте отыскала, чтобы глаза ему сделать. Вступают духовые, и мелодия будто становится шире, как щель рядом с номерами квартир на ржавой железке, из которой носилки несут два дядьки и болтают о своем, будто на носилках ерунда какая-нибудь, и дверь у машины не открывается, и носилки в снег с коричневыми пятнами ставят, и маме говорят, что надо еще добавить за то, что по лестнице несли. А потом из-за скрипок, кажется, мелодия светлее становится, и безголовый снеговик золотисто блестит, и весь пустой двор блестит, потому что-то из-за дома трехэтажного огромное непонятное существо выходит с густыми цветами на широких золотых крыльях, десятками разноцветных глаз на доброй голове, и ступает по лужам пушистыми лапами прямо ко мне, пока мама по карманам куртки роется, чтобы сигарету с желтым фильтром прикурить. Стена гаснет. И появляется Мелани.

Позади кто-то визжит. Пятиметровая Мелани в роскошном золотом платье в пол смотрит на нас сверху вниз, стоя на широком тротуаре. На ее ключицах сверкает массивное бриллиантовое ожерелье. Упругая грудь в вырезе платья поднимается в такт дыханию, а волосы тяжелыми локонами опускаются на сияющие плечи. Ее длинные спортивные руки сложены внизу живота.

– Охуеть, – шепчет Миша.

Перед камерой торопливо встает молодой парень в белой рубашке. Второй, в кепке, подключает к камере провода и просит посторониться людей, которых вокруг все больше. Стена нависает над нами слепым черным пятном, а Мелани, окинув нас взглядом, широко улыбается полными красными губами.

– Дамы и господа, добро пожаловать в музей Мелани Алдерман, – ее глубокий голос заглушает шум машин. – Это один из пяти музеев, которые в этот момент открываются по всему миру. У меня было время, чтобы собрать достойную коллекцию. Теперь я хочу поделиться ею с вами, – стена позади Мелани приходит в движение. Ее поверхность изгибается и, кажется, плавно опадает вниз. Мелани поднимает подбородок: – Когда я была маленькой, отец отвез меня в Лувр. Тогда я решила, что когда-нибудь создам собственный музей, – она довольно улыбается. – Полагаю, у меня получилось. Эту коллекцию я собирала всю жизнь, – куба больше нет, а над невысокими домами возвышается неясное черное пятно. – Эти музеи – мой дар и небольшая часть благотворительного фонда Мелани Алдерман, о жизненно важных инициативах которого я расскажу в следующий раз, – Мелани задумчиво наклонила голову. – Мы давно не виделись, и я очень рада вернуться. Добро пожаловать.

Она хлопает ладонями и распадается на маленькие светящиеся точки, которые гаснут в воздухе, будто искорки от сигареты, а под черным пятном мягко загорается золотистый свет. Густые сосны выросли над тротуаром и домами, будто здесь всегда был лес. Между толстых стволов убегает, прячась в траве, кирпичная дорожка. Бесформенное пятно в небе еле заметно пульсирует фиолетовым, а потом наливается равномерным светом, и видно высоченную скалу, что немного наклонилась и вот-вот упадет на мелькающие фары. Над соснами сверкает верхушка золотой арки, что будто вырублена в фиолетовом монолите с золотыми прожилками. А по бокам от арки тянутся высоко вверх ряды тонких колонн. Слева, на высоте пятого этажа, они держат широкий уступ, на котором растут подсвеченные березы и дубы. Вытянувшись над отвесной стеной, уступ, будто дорожка, ведет к замку, что блестит шпилями на башнях еще выше. Золотые прожилки будто пульсируют, освещая другие башни, тут и там разбросанные по скале. Над ними, похожие на вкрапления бриллиантов, переливаются подсвеченные прозрачные камни, а еще выше стена заросла белыми, синими и фиолетовыми цветами. На сосну, что тихо покачивается на ветру, садится ворона.

– Охренеть шоу, – выдыхает Миша. – Что за музыка такая? Будто, блин… – и озадаченно чешет нос.

– Да музей снимай, а не меня! – громко говорит брюнетка, опустив микрофон. Люди идут к высоким деревьям, а справа с протяжным скрипом тормозит автозак.

– Пойдем глянем, – Миша шагает к зданию, подняв камеру. Между деревьев мягко пульсирует и будто движется золотой свет. Пахнет настоящим хвойным лесом. Валерий Сергеевич мне в таком показывал, как грибы собирать. Только мы в тот раз почему-то ничего, кроме поганок, не нашли. Дорожка из черного камня изгибается и прячется за толстой сосной, а на нее уже ступает парень в синей ветровке. Он поворачивается к блондинке рядом.

– А это кто такая вообще?

– Да хрен знает, – отвечает та. – На бабу из клипа похожа, – и идет за ним, а следом шагают другие. Полный полицейский с автоматом на плече чешет затылок, недоуменно глядя на сосны.

– Слушай, здание такое… – бормочет Миша, задрав голову. – Не пойму ни фига.

– Не нравится?

– Хз, надо днем глянуть, – люди столпились на тротуаре и медленно просачиваются по узкой дорожке. Красная машина сигналит, резко остановившись перед компанией, перебегающей Каретный.

– Танич, очередь там, давай сюда, – девушка в желтом дождевике шагает в траву. За ней другая перешагивает через цветы, и они идут между сосен вдоль дорожки, огибая очередь. Споткнувшись, кто-то опирается ладонью о толстый ствол, а со стороны Эрмитажа, удивленно показывая вверх, все идут люди.

– Тут давай, – встав рядом, парень подносит ко рту микрофон.

– Эй, убери палку свою, – недовольно ворчат мужику с камерой, что зажал штатив подмышкой. Из переносной колонки звучит громкая музыка, и к деревьям протискивается шумная компания.

– Слышь, харэ толкаться! – слышится на дорожке.

– А то что, блядь?

– Толкни еще, увидишь, пидор.

– Че, блядь?! – толпа подается назад, и над головами взлетает белая кепка, а девушка визгливо кричит, чтобы Слава прекратил. Кто-то, кажется, пытается разнять драку и тоже отхватывает по лицу, а народ расступается под деревья.

– Хуже обезьян, – усмехается Миша, подняв камеру над головой. Двое полицейских, расталкивая людей, продираются к дорожке, и один снимает с пояса дубинку. На широкий тротуар Садового въезжает еще один автозак. Вдруг позади ребят, что лезут между деревьев, вижу белоснежную копну волос.

– Аня!

– Юлечка! – Аня машет рукой и, проскользнув между парней в форме Росгвардии, виснет у меня на шее.

– Ань, ты как?

– Да я… – Аня хлопает заплаканными глазами. – Я вот… – ее толкают в плечо.

– Давай отойдем, – беру ее за локоть. – Миш, мы пойдем.

– Ага, – тот увлеченно снимает, а Аня плетется за мной на другую сторону улицы.

– Юлечка, как хорошо, что ты тут.

– Ань, ты как вообще?

– Юлечка, – Аня растерянно оглядывает скалу и толпу под ней. – Может, ко мне поедем? Тут рядом, на Динамо.

– Ну давай.

– Ага, – достав из кармана коротких шортов айфон, Аня вызывает такси. Поверх подвески с котом на ее шее блестит бриллиантовое ожерелье, что было на Мелани.

– Ты когда вернулась-то?

– Вот… – громко сигналит машина, и Аня вздрагивает, – вот пару часов назад, – позади остановился белый фургон, и из него выскакивают люди в жилетах с логотипом «Первого». Объехав его, желтое такси тормозит рядом.

– Сука! – слышится под скалой, а мы садимся и сразу трогаемся. Опустив глаза к коленкам, Аня ковыряет палец.

– Ань, что случилось-то? – и тут звонит Саша. – Александр, давайте стейк уже завтра…

– Юль, мы сегодня летим.

– Да блин, Саш. Куда хоть?

– В Карачи. Я туда-обратно, – на фоне громко шумит. – И зажарю тебе рибай сразу.

– А что так срочно-то?

– Потом расскажу. Ты не волнуйся.

– Ну, Саш, буду я волноваться.

– Знаю, – усмехается Саша. – Видела музей?

– Да вот только от него еду, – оборачиваюсь. Над Садовым кольцом наклонилась мерцающая фиолетовая скала.

– А я стрим смотрю. Ладно, я напишу, как долечу. Люблю тебя.

– И я тебя. Целую, – и этот вот собрался детей заводить, чтобы семья и покой. Поговорю с ним серьезно. По радио мужской голос:

– …себе. Совершенно неожиданное большое событие.

– И правда, – отвечает женский. – Сейчас смотрю картинку из Нью-Йорка. Там здание похоже на московское, но тут еще большой водопад с крыши. И светится розовым. Невероятно выглядит.

– Тань, а можешь вспомнить что-то подобное по масштабу в искусстве?

– Да, я и не в искусстве не могу. Напоминает открытие Олимпийских игр или типа того. Это какой же фонд будет, если одни музеи уже…

– Нашли трансляцию из Парижа. Там здание стоит в центре большого озера с такой голубой подсветкой. Нереально просто. Мы соберем материалы из всех городов и разместим в нашем «Инстаграме» и на сайте. Пока что следим…

– Так, Ань. Ты чего такая убитая?

– Да я… – набрав воздух в грудь, она понуро роняет плечи.

– Она тебе сделала что-то?

– Что сделала? – недоуменно хмурится Аня.

– Ну… Она сделала что-то, что тебе не понравилось?

– Мел? – улыбается Аня. – Нет, ты что. Она волшебная, вообще. Чудо просто.

– В смысле – чудо?

– А я от нее… – шмыгает носом Аня. – Сбежала, блин.

– Тут свернуть или дальше? – бурчит водитель.

– Тут.

Тормозим в маленьком зеленом дворике. Из-за деревьев светят окнами панельные пятиэтажки. Аня набирает код на домофоне и вызывает лифт в подъезде с мигающей лампочкой. На бетонном полу потертый серый коврик.

– У меня только есть нечего.

– Да, ничего, – выходим из лифта, и Аня отпирает коричневую дверь.

– Вот, заходи, – на ламинате в тесной прихожей раскиданы разноцветные кроссовки. С крючка на стене свисает кислотно-зеленый комбинезон, а рядом косуха с заклепками-цветочками на плечах. В углу рядом с пылесосом стоит черная электрогитара с заклеенной изолентой трещиной. Сняв кеды, Аня ногой сдвигает раскиданную обувь к стене, а у белой двери собралась небольшая лужа. – Блин, стиралка опять, – вздыхает Аня. – Юлечка, ты перешагни, я вытру потом.

– Ага.

Аня проходит по короткому коридору, и впереди загорается уютный желтый светильник. У стены маленький бежевый стол и два стула. Один занят горой неглаженной одежды.

– Прости, бардак такой, – взяв одержу в охапку, Аня кладет ее на подоконник, с которого свисает потрепанный красно-зеленый плед. – Вот, садись, – напротив узкая кухонная стойка и раковина, полная тарелок. Аня убирает со стола картонную коробку с косметикой. – Юлечка, а вино будешь?

– Ну давай, – и она достает из холодильника открытую бутылку вина. Ищет, куда его налить и находит лишь две разноцветные чашки. Наливает вино и протягивает мне чашку с Королем Львом. – Спасибо.

Над столом фотография: Аня довольно улыбается в цветастом мягком кресле перед большим тортом со свечками, а ее обнимают за плечи отец и мама. Рядом фотки поменьше, на которых Аня вместе с веселой компанией молодых людей на пикнике, в баре и на каком-то концерте. Сев напротив, она кладет подбородок на белые коленки. На столе вокруг раскрытого скетчбука разбросаны карандаши. Выглянув из-за недорисованной скалы, со страницы на меня смущенно смотрит радужный единорог, а рядом сшита степлером стопка документов. Пью холодное вино.

– Сбежала, значит?

– Ага, – посмотрев в белый потолок, вдоль которого извивается электрическая гирлянда, Аня прячет нос в чашке с вином.

– Ты с Мелани все это время была? – кивает. – А чем занимались?

– Да, всяким, – улыбается Аня. – С ней весело очень.

– С ней весело?

– Ой, еще как, – кивает Аня. – Мел мне картины показывала, студию свою, там интересно так. И она вот… – из коридора слышится механический скрежет, и Аня вздыхает. – Конец стиралке, наверное. Хоть ее делить не придется.

– В смысле?

– Развожусь вот, – Аня кивает на стопку документов.

– Ань, ты когда замуж-то успела выскочить?

– Год назад, – она осторожно трогает щеку. – Дура совсем потому что. А Мел… Я ей говорила, как мне этот Поллок нравится, который в библиотеке у нее висит. Я просто вечно смотреть готова. А Мел вдруг такая: хорошо, он твой, – Аня обескураженно подняла брови. – Типа подарила мне, понимаешь? Я такая: да хорош прикалываться. А тут Ульяна спрашивает, куда мне его привезти.

– Ого.

– Юлечка, – Аня растерянно хлопает глазами, – я читала, что он двести миллионов баксов стоит. Говорю: Мел, ну ты что, не возьму я. А она будто не понимает, почему. Если не хочешь в подарок, говорит, можем на твоего кота волшебного поменяться, – коснувшись шеи, она вздрагивает. – Блин, снять забыла, – и испуганно приподнимает сверкающее ожерелье, – тоже вот подарила. Сказала, к глазам подходит. У нее там еще тачки здоровские такие, как из будущего, и мы катались на одной. Она гоняет классно так. А я рок старый люблю.

– Ага.

– И ставила ей песни всякие. И Мел вдруг спрашивает, а что там за машина в песне? Я погуглила. Классная такая, винтажная. Она такая: тебе нравится? Конечно, говорю. А Мел Ульяне показывает и говорит: купи. И вообще, говорит, послушай весь рок старый и купи все машины, что в песнях есть. Типа интересно ей стало, – Аня разводит руками. – Ульяна такая: о’кей. И пошла слушать. А Мел говорит: завтра будет у тебя тачка эта.

– Ань, ты же заметила, что она не в себе?

– Ну, – улыбается Аня, – немножко. Юлечка, ну даже если не в себе, она вот будто все отдать готова, чтобы… – прижав подбородок к груди, Аня смотрит на ожерелье. – А чем я это заслужила-то? У меня ничего нет совсем, – и окидывает взглядом кухню. – Только вот ипотека эта на сто лет, по которой еще суд будет. И стиралка, блин, – Аня косится на коробку из-под пиццы на кухонной стойке. – А ты бы видела, как у Мел парк ночью светится. Будто в сказке. И сама она как с Марса свалилась. Она эти вот музеи охренительные открыла, – Аня всхлипывает, – и не думает, наверное, что этот Поллок тупо ко мне в квартиру не поместится. Не знаю, может, я неправильная какая-то, – и вытирает глаз запястьем. – Сказала, что мне ехать надо. На меня там злые все на работе, где-то исходники посеяла. Еще и прогуляла два дня. А Мел расстроилась очень.

– Понятно. А что ревешь-то?

– Да потому что мне с ней вот… – тихо стучат в дверь, и Аня встает. – Юлечка, подожди минутку. Там соседка старенькая, просит всякое, – идет в прихожую и тут же возвращается, обескураженно подняв брови. – Сейчас Мел придет, – чуть не давлюсь вином.

– Сюда? – в прихожей тихо щелкает дверь, и на кухню медленно входит Мелани.

10

Она в черном платье с длинными рукавами и подолом в пол. Кисти в шелковых перчатках сложены на животе, а на сгибе локтя висит черный кардиган. Волосы Мелани собраны в аккуратный пучок на затылке. Осторожно шагнув вперед, она встает рядом с раковиной. Могу протянуть руку и потрогать. Аня вытирает щеки и поправляет волосы.

– Мел?

– Не замок, – шепчет Мелани, глядя вокруг, будто потерялась в незнакомом месте.

– Что? – хмурится Аня.

– Думала, ты живешь в замке, – выдыхает Мелани, опустив ресницы без туши.

– Ага, Мел, – кивает Аня. – В замке. Там ремонт у меня. Башню строят, блин.

– Ты оставила, – осторожно шагнув вперед, Мелани протягивает ей кардиган. – Решила привезти.

– Спасибо, – Аня бросает его на стул.

– Я… – Мелани прижала руки к груди и смотрит в пол. – Была рада тебя увидеть, – разворачивается и, опустив голову, идет в прихожую.

– Мел, ну-ка стой! – хмурится Аня, и она замирает в коридоре. – Ты приехала, чтобы кофту привезти?

– Еще хотела спросить, – Мелани обернулась, стоя в луже, и робко глядит на Аню. – Почему ты ушла?

– Да потому что ты меня завалила своими штуковинами дорогущими, – громко говорит Аня. – Не знаю, как у вас, богачей, принято, но мне вот не по себе ни фига, когда ты мне сходу хреновину даришь, – и показывает на ожерелье, – на которую я и за сто лет не заработаю.

– Прости, – шепчет Мелани, и Аня кивает на кухонную стойку.

– Вот кухню снесу, и как раз картина твоя влезет, блин.

– Могу… – Мелани взволнованно подняла брови. – Могу купить для тебя квартиру побольше, там хватит места…

– Блин, Мел! – вздрогнув, она барабанит пальцами по ключице.

– Хотела, чтобы тебе хорошо было.

– Да охренительно мне было, – вздыхает Аня. – Подойдешь, может? – Мелани осторожно подходит, и мокрый подол ее платья тащится по полу. – Квартиру она купить может, – ворчит Аня. – А я-то что тебе купить могу?

– Мне ничего не нужно, – шепчет Мелани и, опустив лицо, зажмуривается. – Только… – она кладет ладонь на стойку, роняя на пол ролик для одежды.

– Мел, все хорошо? – Аня подходит ближе.

– Чтобы… – ноги Мелани подкашиваются, и она падает.

– Мел! – Аня ловит ее за плечи и опускает на серую плитку с маленькими цветами. – Юлечка, дай водичики, – сев на пол, она кладет голову Мелани себе на коленки, а я встаю.

– Пошла к окну, – появившись из коридора, коренастый седой мужик в черной водолазке направляет на меня пистолет. – Резче, – отхожу назад, а седой указывает стволом на Аню. – Ты тоже.

– Нет уж! – хмурится Аня, придерживая голову Мелани. – Не пойду я никуда.

– Все в порядке, – из-за плеча седого появляются Ульяна и яркая смуглая брюнетка в черном пиджаке и длинной юбке.

– Наклони ей голову набок, – брюнетка садится рядом, а седой опустил пистолет и внимательно наблюдает за Аней. Быстро посмотрев на меня, Ульяна поднимает рукав платья Мелани, а Аня хлопает растерянными глазами.

– А что с ней?

– Если коротко, нервное перенапряжение, – брюнетка открыла маленький серебристый кейс. В нем несколько шприцев, стеклянные ампулы, баночки с таблетками и какие-то электронные штуки.

– А почему?

– Аня, – хмурится Ульяна. – Мелани больна.

– Это и ежу понятно, – Аня гладит волосы Мелани.

– И Сара меня убьет, – вздыхает брюнетка, – если узнает, что мы здесь. – Встретив вопросительный взгляд Ани, она кивает на Мелани: – Ей опасно спонтанно покидать дом. Чревато психозом или чем похуже.

– Ага, – Аня шмыгает носом, – она поэтому худющая такая?

– Это она уже отъелась, – брюнетка брызгает на руку Мелани из пульверизатора и подносит шприц.

– Мила, подожди, – Ульяна смотрит на Аню. – Ты уверена, что хочешь с ней общаться?

– Ну да.

– Точно?

– Конечно, – улыбается Аня. – Она мне понравилась очень, – и Мила удивленно поднимает темные раскосые глаза. Ульяна кивает ей.

– Хорошо, – сделав инъекцию, Мила заклеивает белую руку Мелани пластырем.

– Сейчас придет в себя. Ульяна, не давай ей сегодня пить и нюхать, – она закрывает кейс и встает. – В машине еще раз ее осмотрю. Побыстрее, пожалуйста, – идет в коридор и осторожно перешагивает лужу.

– Договорите, – поднявшись, Ульяна закуривает. – Я подожду в спальне, – она кивает седому, и они выходят. Костлявые лодыжки Мелани торчат из-под мокрого края подола. Платье натягивается на остром бедре и проваливается глубоко вниз там, где должна быть талия. Пальцы в черных шелковых перчатках еле заметно дрожат. Аня осторожно касается ее носа, и Мелани открывает глаза.

– Мел, ты как? – медленно поднявшись, Мелани прижимает колени к груди, растерянно осматривается, трогает пластырь и опускает рукав.

– Прости меня, – робко посмотрев на Аню, она отводит глаза. – Я сейчас уйду.

– Да погоди ты, – Аня берет ее за руку.

– Аня, я тебе совсем не нравлюсь, – всхлипывает Мелани, и ее губы дрожат. Сжав пальцами подол, она натягивает его на стопы. – Не мучай, меня, пожалуйста. Мне лучше уехать, пока…

– Да нравишься ты мне, Мел, – Аня гладит ее колени и придвигается ближе. – Капец как нравишься.

– Правда? – растерянно моргает Мелани.

– Еще как, – кивает Аня. – Я тебя спросить хотела, – и берет в ладони ее лицо: – Будешь моей девушкой?

– Правда? – из глаз Мелани текут слезы.

– Правда, конечно, – улыбается Аня, вытирая ее щеки. – Прости, я наговорила глупостей всяких. Испугалась просто.

– И ты прости, – часто дышит Мелани. – Я еще… – она смущенно опускает глаза.

– Что?

– Ты сказала, что тебе нужно на работу, – шепчет Мелани. – Я открыла для тебя счет, – она испуганно смотрит на Аню, – чтобы тебе не нужно было работать.

– С деньгами в смысле? – удивляется Аня.

– Прости, пожалуйста, – Мелани обхватила руками колени. – Очень хотела, чтобы ты осталась.

– Ох, Мел, – качает головой Аня. – Я завтра к тебе приеду, и тебя капец серьезный разговор ждет.

– Хорошо, – улыбается Мелани, и Аня гладит ее по плечам.

– И зубную щетку возьму.

– Зачем? – Мелани недоуменно моргает. – Наверняка они есть.

– Ой, все, – Аня крепко обнимает Мелани. Та опустила лицо в ее волосы и глубоко вдыхает. У нее дрожат плечи. – Давай вставать, а то расселись с тобой, – Аня встает и протягивает Мелани руку. Та поднимается, и Аня, встав на носки, осторожно целует ее в губы. Глубоко вдохнув, Мелани смущенно улыбается, будто девочка, которой впервые подарили валентинку. – Вот, другое дело, – Аня смотрит в глаза Мелани, потом замечает что-то на ее плече и поднимает с пола ролик для одежды.

– Это что? – хмурится Мелани.

– Серьезно, Мел? – Аня держит перед ней ролик. – Вот так вы, богачи, живете? – водит роликом по подолу и спине Мелани и показывает ей: – Вот. Видишь, сколько налипло всякого? – та кивает. – Ничего-то ты о жизни не знаешь, – усмехается Аня и окидывает ее взглядом. – Не стукнулась ты?

– Нет, – улыбается Мелани, рассматривая ее.

– Ты вот за этим приехала, Мел? – весело щурится Аня. – Склеить меня? – и Мелани вопросительно поднимает брови.

– Склеить?

– Сердечко мое покорить, – усмехается Аня и ведет пальцем по ее плечу.

– А, – Мелани прижала ладонь к ключицам. – Очень хотела тебя увидеть.

– И я тебя, – Аня улыбается ей, а потом задумчиво смотрит на меня. – Мел, вот с Юлечкой некрасиво вышло.

– С чем?

– Ну с Юлечкой, – Аня кивает в мою сторону, и Мелани, повернувшись, удивленно смотрит на меня. Аня поправляет волосы на ее виске. – Я тут подумала, если тебе про фонд надо рассказать, а интервью не получается, может, фильм снимем?

– Ой! – наклонившись над столом, Мелани восторженно смотрит на единорога на странице скетчбука. – Это кто?

– Единорожек, – улыбается Аня, а Мелани осторожно трогает синие копыта.

– А где… – она оглядывает недорисованную скалу. – Где он живет?

– Кто ж его знает, Мел? – жмет плечами Аня. – Хочешь, домик ему сделаем? – и Мелани часто кивает. – Давай, – взяв карандаш, Аня рисует на вершине скалы маленький розовый домик с двумя башенками, а Мелани наблюдает, раскрыв рот. – Вот и домик. Нравится? – Мелани довольно кивает, и Аня гладит ее по спине. – Так вот, фильм такой, типа документалки, – и показывает квадрат пальцами. – Юлечка снимет парк и картины твои, про музеи спросит что-нибудь, когда у тебя настроение будет. А там и про фонд расскажешь потихоньку, – она берет Мелани за руку. – А не захочешь, я за тебя расскажу.

– Хорошо, – кивает Мелани.

– Ань, слушай, такой фильм планировать надо. Команда нужна, а Мелани никого не пускает к себе. Как ты это представляешь-то?

– Ну просто, – улыбается Аня. – Поживешь у Мел и снимешь.

– В смысле – поживу?

– Ну у Мел там домов выше крыши, – Аня вопросительно смотрит на нее. – Ладно?

– Конечно, – шепчет Мелани.

– Ну вот, – Аня гладит ее по плечам. – А я помогу, если что.

– Ань, не думаю, что вот так готова все бросать и переезжать.

– Юлечка, ты серьезно? – хмурится Аня. – Видела, какой шум с музеями поднялся? А про Мел не знают ничего. У тебя фильм этот с руками оторвут.

– Блин. Вообще да.

– А Мел не придется этими вот глупостями с интервью заниматься. И все узнают, – Аня целует Мелани в нос, – какая ты волшебная, – та робко улыбается.

– Волшебная?

– Волшебнее всех единорогов, Мел, – кивает Аня. – Юлечка, согласна?

– О’кей, согласна.

– Мелани, нам пора, – Ульяна перешагивает лужу. Покосившись на нее, Мелани сжимает руку Ани.

– Можно мне остаться здесь?

– Ага, Мел, – усмехается Аня. – И что я буду делать, если ты снова в обморок грохнешься? Лучше принарядись хорошенько к моему приезду, – и Мелани часто кивает.

– Юля, – Ульяна смотрит в айфон. – Приезжай завтра.

– О! – Аня хлопает ладошками. – Вместе прилетим! – и крепко обнимает Мелани. – До завтра, Мел, – сняв перчатки, та неуверенно гладит Аню по белоснежным волосам.

– До завтра, – и осторожно, будто может сломать, касается ее щеки, а потом рассматривает лицо Ани восторженными глазами.

– Идем, – говорит Ульяна и Мелани часто кивает.

– До завтра, – и шагает за Ульяной, размазывая мокрое пятно по полу прихожей. Дверь тихо щелкает замком, и Аня задумчиво смотрит в коридор.

– Надо было ей кота с собой дать.

– Вот это поворот, Ань, – смотрю в окно. Весь тротуар перегорожен большими черными внедорожниками. Рядом с каждым стоит, осматриваясь, мужик в костюме.

– Да я ее еще утром поцеловать хотела, – улыбается Аня. – Застеснялась тогда.

– Не знала, что тебе и девушки нравятся.

– Так ты и что я замужем не знала, – хихикает Аня.

– А тебя вообще ничего не смущает, что ли?

– Смущает? – взяв со стола чашку с вином, она удивленно смотрит в нее. – А что?

– Да как тебе сказать.

– Юлечка, – смеется Аня, – ты завидуешь просто.

Дверь внедорожника, что стоит под окном, открывают, и к нему движется большой черный зонт, который сопровождают Ульяна, седой мужик и еще двое в костюмах. На крышах машин вспыхивают синие мигалки, и молодая пара осторожно обходит их по проезжей части.