Текст книги "Меландия"

Автор книги: vesna

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Так… – осторожно сняв кота, Аня ставит его на траву. – Котик, подожди, – встает и серьезно смотрит в камеру. – Правда-правда не шутишь?

– Да не шучу! – и она ошарашенно моргает. – Ань, это секрет.

– Секрет. Ладно.

– Короче. Согласна или нет?

– Я… – она робко улыбается. – Конечно, блин.

– Хорошо. Завтра в десять приходи в «Ритц» на Тверской. И оденься нормально. Платье есть у тебя?

– Ага. «Ритц»… – она хмурится. – Это отель такой, дорогой? – киваю, и Аня взволнованно вдыхает. – Юлечка, а она взаправду такая же чудная, как на видео?

– Увидишь.

– Интересно как… – улыбается Аня.

– Все, готовься.

– Как прошло? – сев рядом, Саша ставит на столик две чашки с кофе.

– За кофе спасибо, Александр. А как прошло, не расскажу.

– Юль, нельзя так с журналистом, – вздыхает Саша. – Интересно же.

– Вот для таких случаев соглашения о неразглашении и нужны, Саш. Чтобы неповадно было со знакомыми журналистами языками чесать.

– Ага, – он обреченно кивает. – А ты про ту историю с ее уголовкой смотрела что-нибудь?

– Нет почти.

– Давай глянем? – и открывает лэптоп.

На черном фоне появляется белая надпись «До».

– Музыка важна, но когда своими руками строишь школу для детей, у которых никогда ее не было, – Марк задумчиво смотрит на свои ладони, – это совсем другое чувство.

– Лучше, чем стоять на сцене? – улыбается брюнетка, что сидит в белом кресле напротив. Во всю широкую стену полутемной студии раскинулась панорама ночного города.

– В миллион раз, – кивает Марк. – Это… – и моргает, поджав губы. – Это самое настоящее счастье. Я, наверное, расстрою наших фанов, но я хочу отменить тур, что запланирован на эту весну, – он чешет аккуратную щетину, глядя на гитару, что блестит на стойке рядом. – Сейчас я чувствую, что есть более важные вещи, чем концерты. Но, – он поднимает палец, – писать новые песни мы не перестанем. Просто увидимся с фанами немного позже.

– Вот так, дорогие фаны, – разводит руками брюнетка, – попробуйте сказать, что это не уважительная причина. – Она улыбается Марку: – Что сегодня сыграешь?

– Новую песню, – Марк берет в руки гитару. – Написал ее позавчера. Она… – он загадочно щурится зелеными глазами. – Да, о любви, конечно.

– Ну еще бы, – усмехается брюнетка. – Если очаровал главную красотку страны, написать для нее песню просто необходимо, – Марк удивленно моргает, и брюнетка смеется. – Да все уже знают, хватит секретничать. Расскажи лучше, наедине Мелани такая же отвязная или поскромнее?

– Она очень необычная, – Марк проводит пальцами по струнам. – Если честно, кажется, я впервые по-настоящему влюбился.

– Ого! – удивляется брюнетка, экран темнеет, и на нем появляется надпись «После». За стеклом кабины автомобиля вытянулась большая стоянка. Позади широкого стеклянного здания в чистое небо взлетают самолеты, а напротив мигает аварийкой белый фургон с открытой боковой дверью.

– …и подарил мне кепку эту. Офигенно… Вон, смотри! – справа лысый мужчина в черной рубашке везет инвалидное кресло, в котором ссутулился заросший полный мужик в мешковатом свитере.

– Блин, это реально он? – лысый останавливает кресло у двери фургона, и из нее на асфальт опускается белый пандус. Кресло разворачивается, и Марк поднимает голову. У него нет левого глаза. На его месте глубокая впадина, в которую, покосившись, проваливается нос. Волос на левой части головы тоже нет, она глубоко вмята внутрь. Посмотрев в камеру зеленым глазом, Марк отворачивается. – Пиздец… – лысый придерживает его за плечи, и кресло поднимается в фургон. – Ему хоть лучше?

– А давай его и спросим, – дверь открывается, и камера движется к фургону. – Мистер Реджи! – кресло исчезает внутри фургона. – Марк! Как вы себя чувствуете?

– Отойдите, пожалуйста, – отвечает лысый, выставив ладони перед собой.

– Да мы беспокоимся просто. Он пропал совсем.

– Прошу вас, отойдите, – повторяет лысый и закрывает дверь фургона.

Звонит Аня.

– Юлечка, скажи, а в туфлях нужно? Я в них просто… не очень.

– Ань, главное, не в шлепках.

– Ну ладно, – сопит Аня. – Пока.

Откидываюсь на подлокотник и кладу ноги на колени Саше.

– Аня – это которая оператор у вас? – он гладит мою лодыжку. – Блондинка такая веселая.

– Ага. Стажерка она.

– Про нее Лёха спрашивал, – ухмыляется Саша. – Типа есть ли кто у нее.

– Саш, Лёхе твоему пятый десяток пошел. На молодежь потянуло?

– Ну блин, понравилась она ему, – смущается Саша. – Спроси ее.

– Пусть сам и спросит. Включи вон то лучше, где дьявол или жертва.

– Ага. – Саша включает другое видео.

– Вот так. Видите? – блондин в джинсах и белой футболке широко расставил колени. Между его ног на светлом полу лежит пластиковый манекен без рук. Подняв тяжелую прозрачную вазу над головой, блондин опускает ее на лицо манекена: – И это нужно повторить множество раз.

– А множество – это сколько? – спрашивает кудрявая женщина в синем костюме.

– Учитывая повреждения, которые получил Марк, – блондин задумчиво смотрит на лицо манекена, – думаю, не меньше тридцати.

– Ага, – кивает женщина. – И человек, который бил таким образом, был бы весь в крови, как Мелани?

– Ну чистым он точно не остался бы. На коже Мелани было большое количество крови, волос, а также частиц кости Марка. Судмедэксперты говорят, что их положение и количество соответствует воссозданной…

– Да это не она была! – кричит брюнетка с заднего ряда кресел, что невысокой трибуной окружают светлый пятачок.

– А кто еще? – поворачивается парень с переднего. – Ты ее видела, когда ее арестовали?

– А ты мне не тыкай!

– Так, потише! – поднимает ладонь женщина с микрофоном, глядя на планшет с бумажными листами. – Утром полиция объявила о новых уликах. Насколько мы знаем, это наличие чужих отпечатков и следов другого человека от окна дома Марка через сад. Все решат показания Марка, когда и если он придет в сознание. Сейчас Мелани выпущена под залог…

– А почему их нашли-то только сейчас? – вскидывает руки парень. – Какого хрена раньше не…

– Да что ты знаешь, говнюк?! – брюнетка встает с кресла, а Саша ставит на паузу.

– Мутная история была, – он косится на коробки. – А ты мой загран не видела?

– Вот там он где-то и лежит. А что?

– Может, по расследованию придется смотаться. На пару дней.

– Вот опять ты, Саш, – легко толкаю его пяткой в ногу. – Вроде как завязывать собирался?

– Да там быстро, – Саша гладит меня по коленке. – Привезу магнитик из Пакистана.

– Ага. Слушай, а про ее отца-то что спросить?

– Да блин, – машет рукой Саша. – Забей.

– В смысле? Ты же хотел.

– Ну вот смотри, – он вводит логин и пароль в какую-то форму и открывает папку, потом скачивает файл и включает старую запись с помехами и блеклыми цветами. – Это, короче, Либерия.

Перед обшарпанной стеной, как попало разрисованной из баллончиков, стоят длинными рядами темнокожие мальчики лет десяти. Одни в шортах и майках, другие в джинсах и касках. У всех на плечах большие рюкзаки и автоматы, а у некоторых пулеметные ленты. Мальчики вытянулись и смотрят перед собой. Вдоль высокого ряда зеленых ящиков позади неторопливо прохаживается крупный мужчина в зеленой рубашке и камуфляжных штанах. Тоже темнокожий. Рядом с ним другой мужчина в сером деловом костюме. У него короткие черные волосы и худое бледное лицо. Сложив руки за спиной, он что-то говорит спутнику.

– В костюме, как ты поняла, Роберт Алдерман.

Камера немного трясется, и звучит громкий отрывистый голос. Вроде на английском, но ничего не разобрать. Мальчики поднимают оружие вверх. Голос звучит еще раз, они стреляют в небо и хором что-то кричат. Роберт смотрит на часы, а его спутник улыбается золотыми зубами.

– А вот этот здоровый хрен – местный полевой командир, – Саша задумчиво смотрит на экран. – И через две недели после этой встречи он, короче, развяжет большую гражданскую войну, в результате которой станет президентом.

– Ого.

– И хрен знает, что ты об этом спрашивать будешь.

– Да уж…

– Про Роберта вся инфа примерно такая. Точно знаем, что после развала Союза он отсюда оружие тоннами вывозил. Потом в Афганистане мутил что-то. Потом в Африке. А погиб и концы в воду, – Саша гладит меня по лодыжке. – Сдается мне, можно эту тему вообще не поднимать.

– Блин. Ну да, – и он ухмыляется.

– Спроси лучше, у нее все свое или имплантаты.

– Ой, отвали.

Выбрала на завтра черную юбку-карандаш, белую блузку и черные туфли на каблуках. Сашин ком одежды на полке в гардеробной, кажется, только вырос. А внизу пара синих кед стоит и ботинки зимние. Может, как в старой квартире, выделить ему две полки, а остальное себе оставить? Он тогда аккуратно все складывал, а к таким просторам не привык, видимо. Настя заявила, что пять миллионов с Мелани наберем. Может, и правда выйдет. Снимем все, и надо будет подумать, кому продать рекламу в ролике с ней. И лучше бы Ане нормально все сделать, иначе придушу дуру.

5

– Охренеть, – раскрыв рот, Аня провожает взглядом ручей, что бежит от вертолетной площадки через луг. Теплый ветер развевает ее волосы, и цветы пригибаются к земле фиолетово-розовой волной. – Как в сказке.

Встретила меня в «Ритце» с лицом, выражающим восторг, недоверие и готовность реветь. Будто перед ней держат щеночка и случится одно из двух: либо ей его подарят, либо бросят под поезд. Оделась как надо: аккуратное светлое платье-рубашка, черный кардиган и балетки. Даже волосы уложила. Только на шее блестит маленькая серебряная подвеска в виде анимешной морды кота. Молча поднялась на крышу, безропотно прошла обыск и забралась в вертолет. Только спросила, долго ли лететь.

Маленькие облачка быстро бегут за деревья на другой стороне дороги, а на обочине тормозит обтекаемый бирюзовый кабриолет.

– Привет! – машет рукой Ульяна. – Садитесь.

Сажусь на низкое переднее сиденье, а Аня, не сразу открыв дверь, забирается назад.

– Какая машина красивая, – Аня робко гладит сиденье, а Ульяна оборачивается к ней.

– Я Ульяна. Я главная, – дергает рычаг, и кабриолет, развернувшись на пустой дороге, летит к особняку, который стремительно вырастает между деревьев. Их густые кроны мелькают по бокам и уступают место широкому газону с высокими дубами. Разбитой машины уже нет. Сделав полукруг на площадке перед домом, Ульяна останавливает кабриолет прямо у ступенек и выходит.

– Извините, – робко говорит Аня, глядя на белые колонны, на которые опирается широкий балкон. – А можно перекурить?

– Давай, – Ульяна достает из клатча сигареты и они закуривают. – Ты сейчас кое-что подпишешь.

– Ага, – кивает Аня, а Ульяна окидывает взглядом ее белоснежные волосы, голубые глаза и губы без помады.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать, – затягивается Аня. – Скоро. А вам?

– Мне тридцать, – усмехается Ульяна. – Юля, скоро Мелани будет готова.

– А мне… – сопит Аня. – С ней можно разговаривать?

– Если она с тобой заговорит, отвечай, – Ульяна тушит сигарету в хрустальной пепельнице, что стоит на широких белых перилах. – В остальном лучше помалкивай. Пойдемте, – поднявшись по лестнице, она открывает тяжелую черную дверь, и мы входим в прохладный холл.

– Как красиво, – шумно выдыхает Аня, подняв лицо к золотой люстре, а потом указывает на пеструю картину с небрежными геометрическими фигурами. – Ой, а это что, де Кунинг? Ульяна кивает, и Аня, раскрыв рот, на ходу рассматривает картины. В библиотеке ничего не изменилось, лишь появились два минималистичных черных кресла.

– Охренеть просто, – вздыхает Аня, глядя на реку, что быстро бежит через солнечный луг за прозрачной стеной, и, распахнув глаза, подходит к большой картине между книжных шкафов. – Это же Поллок. Номер 31 вроде, – Аня завороженно рассматривает картину. – Я… – она поворачивается к Ульяне, – всю жизнь увидеть мечтала.

– Подпиши, пожалуйста, – та протягивает ей кожаную папку. Аня садится в кресло и послушно подписывает везде, где показывает Ульяна, а затем оглядывается, сложив ладони на коленках.

– Тут замечательно.

– Ага, – надо настроить ее на работу. – Давай за дело.

Коробки стоят у дальней стены зала, рядом с дверьми, что в прошлый раз были закрыты. Сегодня за ними видно такое же просторное помещение с прозрачной стеной, только вместо темных досок на полуголый бетон, а с потолка между труб вентиляции свисают черные провода. В коробках все, что нужно, даже в избытке. Все новое и, по словам Ани, лучших моделей. Ставим на штативы две камеры, и Аня подключает их к лэптопу, чтобы видеть все картинки. Пробуем свет и решаем все же поставить световые короба. То и дело поглядывая на картину, Аня их собирает. Тестируем микрофоны, потом на всякий случай проверяем запасные. Начну с общих тем, а там как пойдет. Сценарий придумать не успела, буду импровизировать. Усевшись на пол, Аня поставила лэптоп перед собой.

– Юлечка, ты слева ведь будешь?

– Ага, – смотрю в блокнот. На странице крупно написано: «Больная». Переворачиваю.

– Тогда свое кресло чуть левее сдвинь, пожалуйста. А кресло Мел немножко на меня разверни.

Ставлю черные кресла, как она просит.

– Вот, – Аня показывает большой палец. – Так чудно. Слушай, а может, еще у картины поставим камеру? Как бы со стороны вид будет.

– О, давай.

Аня ставит на штатив еще одну камеру. Интересно, про состояние Мелани можно спрашивать? А про наркотики? И в целом про вчерашний день. Еще раз восторженно оглядевшись, Аня серьезно хмурится.

– Ты как, нервничаешь?

– Ну есть немного.

– Юлечка, мы сейчас сделаем здоровское интервью! – Аня высоко поднимает руки. – Ты круче всех!

– Да уж. Постараюсь не забыть. Спасибо, Ань.

– Сядь в кресло. Проверим ракурс еще разок.

– Точно.

Сажусь и Аня, закусив губу, внимательно смотрит в лэптоп. Над блестящей рекой плывут редкие облака. В соседнем зале появляется Сара в джинсах и пиджаке и сосредоточенно пишет в блокноте, а через минуту к ней быстро подходит Мелани. Она в роскошном черном платье с длинными рукавами и туфлях на высоких каблуках. Сара что-то говорит ей, и Мелани, толкнув ее в плечо, разворачивается и шагает к нам, а за ней еле поспевает Ульяна. Обернувшись на стук каблуков, Аня вскакивает, а Мелани входит в зал. Ее волосы красиво уложены назад, а острая челюсть и обтянутые кожей скулы спрятались под густым макияжем. На совсем тонкой шее переливается ожерелье с крупными бриллиантами. Остановившись посреди зала, Мелани хмуро смотрит на меня, потом показывает пальцем на Аню.

– Это кто?

– Я Аня, – она улыбается во весь рот. – Снимать тебя буду.

– Хули ты вырядилась, как блядь? – брезгливо морщится Мелани. – С волосами что за говно?

– Ну… – Аня растерянно трогает кончики волос. – Обесцветила вот.

– Сара! – громко говорит Мелани, и Сара входит в зал. – Ты меня заебать решила? – Мелани показывает на меня: – Сначала эту блядь привела, – и кивает на Аню, которая обескураженно открыла рот. – А теперь еще одну суку.

– Мелани, для съемки нужен оператор, – Ульяна ставит на столик бокал красного вина. – Обычно съемочная группа больше.

Мелани шумно выдыхает носом.

– Хочу, чтобы было темно.

– Хорошо, – Ульяна жмет кнопку на пульте и пока на прозрачную стену опускается черная занавеска, закрывает двери. Зал погружается в темноту. Световые короба тускло освещают два кресла и журнальный столик. Книжные шкафы чернеют вдоль стены неясными силуэтами.

– Мел, – робко говорит Аня. – Свет теперь снова настраивать придется.

Удивленно подняв брови, Мелани подходит к Ане и смотрит на нее сверху вниз. Под ее скулами чернеют глубокие тени.

– Мел?

– Ой, – Аня смущенно опускает глаза. – Прости, пожалуйста.

Мелани сверлит ее взглядом и подходит вплотную.

– Ты охуела?

– Я не хотела, – Аня испуганно отступает назад. – Извини…

– Завали ебало, – резко отвечает Мелани, и Аня вздрагивает. – Дети есть?

– Нет, – шепчет Аня.

– Мисс Алдерман, не забывайте про гнездо, – спокойно говорит Сара.

Хмуро глядя на Аню, Мелани глубоко дышит носом, а потом поворачивается к Ульяне.

– Что мне делать?

– Садись в кресло. Сейчас настроят свет и снимем.

– Сука, – дернувшись, Мелани шлепает себя по плечу. – Виски.

– Мисс Алдерман, во время съемки вам нужно быть трезвой. Это важно.

– Виски, – повторяет Мелани, сжав кулаки.

– Давай ограничимся бокалом вина, – мягко отвечает Ульяна. – После – все что захочешь.

– Блядь, – Мелани исподлобья оглядывает темный зал.

– Садись, – Ульяна положила ладони на спинку кресла. Крепко зажмурившись, Мелани опускает подбородок к груди. Ее макушка заметно дрожит, а одна рука сжала другую у живота.

– Не нравится тебе это все? – тихо спрашивает Аня, и Мелани мрачно усмехается.

– Пиздец ты догадливая.

– Мне вот, – Аня робко смотрит ей в глаза, – когда волнуюсь, котик помогает. А у тебя есть что-нибудь такое…

– Что, блядь? – фыркает Мелани.

– Ну мне мама вот на десять лет котика подарила, – Аня трогает свою подвеску. – Когда не по себе, ндеваю его.

– На хера?

– Он волшебный потому что, – смущенно сопит Аня, и Мелани переводит взгляд на блестящую морду кота.

– Волшебный?

– Ага, – кивает Аня. – Хочешь попробовать?

– Хочу, – часто моргает Мелани.

– Ладно, – Аня расстегивает цепочку и протягивает Мелани. – Вот, – глядя на подвеску, та поднимает дрожащую ладонь.

– Помоги мне.

– Давай, – улыбается Аня и, встав на носки, осторожно застегивает цепочку на шее Мелани. Сара удивленно наблюдает и снимает происходящее на телефон. Поправив волосы Мелани, Аня довольно оглядывает результат. Морда кота блестит между двух крупных бриллиантов. – Капец тебе мой котик к лицу.

– Капец? – недоуменно хмурится Мелани.

– Ну, идет очень.

– Спасибо, – бормочет Мелани, касаясь подвески.

– Давай теперь садись в кресло, а я свет настрою.

– Хорошо, – кивает Мелани, шагает к креслу и садится напротив меня.

– Добрый день, Мелани, – ноль внимания. Смотрит на Аню, которая вытащила из коробки осветитель и несет к столику. Тихо входят три девушки в одинаковых фиолетовых платьях, ставят напротив три тяжелых антикварных стула и так же тихо удаляются. Становится светлее. Сара садится и задумчиво смотрит на Мелани. Та кладет ногу на ногу. На тонкой лодыжке у нее краснеет свежая длинная царапина. Поднимает ладонь, и Ульяна тут же протягивает ей бокал вина, а затем аккуратно крепит петличку.

– Давай перейдем на английский, – шепчет она, а Мелани недовольно косится на микрофон.

– Готово вроде, – сев на стул, Аня ставит лэптоп на колени. – Должно как надо быть, – и смеется, глядя на экран. – Вот чего тебе не хватало, так это котика, – уголки губ Мелани чуть приподнимаются.

– Мелани, вы готовы начинать?

Положив на столик лист бумаги с распечатанным текстом, Ульяна протягивает Мелани маленький черный футляр, из которого та достает блестящий золотой кристалл. Кладет его в рот и, запив вином, равнодушно смотрит на меня.

– Начинай.

Устраиваюсь удобнее, смотрюсь еще раз в зеркало и принимаю привычную позу. Блокнот с вопросами под рукой. Вдох-выдох. Аня внимательно смотрит в лэптоп и довольно кивает.

– Погнали!

6

– Здравствуйте, Мелани.

Хмуро посмотрев на меня, она берет со столика лист и моргает, вглядываясь в строчки, а потом переворачивает его. Пальцы у Мелани дрожат и она, сжав губы, кладет лист на колено.

– Все в порядке? Если хотите, давайте сначала…

– Благотворительный фонд Мелани Алдерман – это ряд инициатив, направленных на улучшение качества жизни тысяч людей, – говорит Мелани по-русски, и Ульяна качает головой. – Я всегда была филантропом, и теперь у меня есть возможность стать по-настоящему полезной обществу. Скоро состоится официальное открытие фонда, а в ближайшее время я подарю людям доступ к предметам искусства, которые давно коллекционирую, – Мелани бросает лист на пол и поворачивается к Ульяне. – Все?

– Так не пойдет, – усмехается Ульяна. – Пожалуйста, поговори с Юлей, – и смотрит на меня. – Давай начнем сначала.

– Ну ладно.

Поправляю петличку, а Мелани, тяжело вздохнув, уставилась на свое острое колено.

– Готовы?

Она кивает.

– Здравствуйте, Мелани.

Молчит, хмуро глядя на колено, потом смотрит на Аню. Улыбаясь во весь рот, та подбадривающе кивает, и Мелани переводит взгляд на меня.

– Привет.

– Как вы?

– Великолепно, – бормочет она еле слышно.

– Спасибо, что пригласили нас в свой дом. Тут потрясающе, – глянув по сторонам, Мелани жмет угловатым плечом. – У вас идеальный русский. Откуда вы его знаете? – она задумчиво хмурится.

– Учила в этом… – и барабанит пальцами по подлокотнику.

– Йеле? – кивает. – А я думала, вы историю искусств изучали.

– И язык тоже, – устало вздыхает Мелани.

– Вы будто не хотели, чтобы я про язык узнала.

– Тебе показалось, – улыбается Ульяна.

– Ну ладно. О вашем фонде мы обязательно поговорим, но мир помнит вас как певицу.

– Певицу? – почти шепчет Мелани.

– С вашего последнего альбома прошло больше десяти лет, и всем интересно, чем вы…

– Альбома? – недоуменно хмурится Мелани. – Что ты несешь?

Смотрю на Ульяну, и она жестом показывает продолжать.

– О’кей, давайте по-другому. Мелани, где вы пропадали все это время?

– В моей стране, – она залпом выпивает вино.

– В Великобритании?

– Какая на хер Великобритания? – окидывает меня недовольным взглядом. – В моей, блядь, стране.

– Это метафора какая-то? – Мелани хмуро смотрит в пустой бокал. – А что вы там делали?

– Охуенно жила, пока эта сука, – она кивает на Сару, – не привезла меня в это сраное… – и оглядывает темный зал. – Сюда. И с меня хватит этого говна. Я возвращаюсь… А, – Мелани удивленно моргает, – ты про группу?

– Ну да.

– Melanism.

– Melanin, – и она мрачно усмехается, а пустой бокал трясется в ее пальцах. – Ваш брат сейчас занимается рок-музыкой. Он участвовал в создании вашей новой композиции?

– Конечно, – кивает Мелани. – Скоро поедем в тур, – сжав морду кота, она смотрит на Аню.

– С новым материалом?

– С новым… – Мелани тянет руку к столу, чтобы поставить бокал, но он хлопает о пол, и осколки искрами разлетаются в темноту. Понуро опустив плечи, она сморит на блестящие кусочки стекла, и ее голова дрожит сначала еле заметно, а потом так, что она прижимает пальцы к виску. – Закончили, – глухо говорит она, и Сара кивает.

– Хорошо, мисс Алдерман, – Ульяна подходит к Мелани и осторожно снимает микрофон.

– Ничего страшного. Сделаем проекцию, – мягко шепчет она, заглянув в лицо Мелани, а потом поворачивается ко мне. – Юля, на этом все. Сейчас я вас провожу.

– Блин, – смотрю на Мелани, что низко опустила трясущийся лоб. – Может, перенесем? Сделаем сразу в темноте. Можем заранее вопросы согласовать.

– Юлия, большое вам спасибо, – вздыхает Сара. – Возможно, мы действительно повторим это…

– Ты ебанулась? – подняв мокрые глаза, Мелани вытирает запястьем слезы.

– Но точно не в ближайшее время.

– Мелани, пойдем, – Ульяна мягко берет ее под руку.

– Подожди, – та пытается снять подвеску дрожащими пальцами.

– Давай я, – Ульяна расстегивает цепочку, и Мелани, сжав морду кота, смотрит на Аню.

– Блин, жалко как, – та опустилась на корточки рядом.

– Возьми, – Мелани протягивает ей подвеску.

– Ну котик старался, как мог, – улыбается Аня и застегивает цепочку на шее. – А ты чего ревешь?

– Я… – Мелани смотрит на нее, растерянно подняв брови. – А что… – она поднимает ладонь к ключицам. – Что ты любишь?

– Рисовать всякое люблю, – жмет плечами Аня. – И котиков еще.

Сжав плечи, Мелани шепчет:

– Может быть, ты хочешь… – и взволнованно вдыхает. – Погулять?

– Хочу, – ошарашенно улыбается Аня.

– Правда? – вытирает щеку Мелани.

– Ну да, – кивает Аня. – У тебя тут красиво очень.

– Хорошо, – смущенно улыбнувшись, Мелани осторожно встает. – Пойдем.

– Юлечка, я тебе напишу тогда, – удивленно бормочет Аня и шагает вслед за Мелани.

– Ага.

Они выходят, и Ульяна, посмотрев, как закрывается дверь, поворачивается к Саре.

– Что будем делать?

– Понятия не имею, – та качает головой. – Понаблюдаем, – и тяжело вздыхает. – Ульяна, я говорила, что нужно еще время.

– Позже обсудим, – кивает Ульяна. – Юля, пойдем.

– Запись-то можно взять?

– Нет, конечно.

– Блин, – встаю и иду за Ульяной.

За большими окнами холла на слепящем солнце блестит река. Ульяна открывает дверь, и в зал врывается теплый ветер.

– Думаю, будет справедливо выплатить тебе неустойку, – она спускается по ступенькам и садится за руль.

– Ну вообще да, – сажусь рядом, и машина трогается. – Я съемки отменила ради этого.

– Сколько?

Оборачиваюсь. Особняк быстро уменьшается и прячется за деревьями. Далеко позади него поднимается в небо большой черный вертолет.

– Если потом напишу, вы же мне заплатите? Прикинуть надо.

– Конечно, – Ульяна направляет машину к обочине, и мы тормозим.

– Слушай, – выхожу и шагаю за ней по дорожке между цветов. – А зачем интервью-то делать, если она не в состоянии ни фига?

– Тебя это не касается, – Ульяна закуривает, а вертолет уже рычит двигателем.

– Ну ладно. Я напишу тогда.

– Всего доброго, – кивает Ульяна и шагает к машине.