Текст книги "Генезис (СИ)"

Автор книги: Василий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Глава 2

Жажда заставила меня проснуться, и, первым делом оглянувшись вокруг, я нашёл взглядом графин с водой и стакан. Быстро налив, жадно выпил. Потом ещё раз. И лишь тогда, откинувшись обратно на подушку, задумался о том, где нахожусь.

Судя по светлому помещению и лёгкому запаху антисептика – больница. А значит, я уже не в своём городе, у нас стационара нет – не требуется. Люди будущего практически не болеют. В случае травм стабилизировать пациента и доставить в больницу не сложно. Да и не требуется такое обычно, чаще всего врачи разбираются на месте.

То, что случилось вчера… Вспомнив произошедшее, я вскочил с кровати, бросился к двери в ванную и склонился над унитазом. Кровища, кишки. К такому меня жизнь не готовила!

Полностью опустошив желудок, поднялся и включил в воду в раковине, набрал полную горсть и брызнул на лицо. Из зеркала на меня смотрел ребёнок девяти лет со всколоченными светлыми волосами и слишком усталым серьёзным взглядом тёмных глаз. Отстой.

Врубив холодную воду, засунул голову под струю, наслаждаясь ясностью, даруемой прохладой.

Закрыв кран, встряхнулся и, подхватив полотенце, вытер голову. Что мне может грозить? Я несовершеннолетний, так что никакой тюрьмы до девятнадцати, да и отправлять на планету-тюрьму защищавшего свой дом ребёнка – будет выглядеть не очень хорошо для общественности. Однако же, человека я убил. Думаю, про подобный случай и в двадцатом веке бы трещали все газеты и телеканалы, а уж что наступит тут, где убийства крайне редки…

Какую линию поведения избрать? Травмированного на всю голову ребёнка? Тогда здравствуй психушка и никакой нормальной жизни. Хотя она меня, вероятно, и так ждёт.

Может, оно и неплохо. Когда вспоминаю картины того, как пила резала людей, так поднимается стыд, пополам с тошнотой.

Меня передёрнуло.

Мягко ступая по тёплому покрытию пола, я вернулся в кровать и, завернувшись в одеяло, уставился в потолок.

Долго меня одного не оставили, и внутрь зашёл седой сухощавый мужчина с острым взглядом, за спиной которого маячил хмурый здоровенный мужик с пистолетом на боку. Окинув взглядом врача и охранника, я опустил глаза на одеяло и тихо спросил:

– Вы отправите меня в тюрьму?

Я постарался поддать в тон отчаяния и страха. И, честно сказать, стараться особо не пришлось, стоило только вспомнить вчерашние события.

– Конечно нет, Святогор! – воскликнул врач, нахмурившись. – Ты пострадал и уже не в первый раз в жизни. Мы тебе поможем!

Оглянувшись на охранника, он выразительно посмотрел на дверь и, на недовольный взгляд, отмахнулся ладонью. Здоровяк с сомнением осмотрел палату, ещё более скептически на врача, но, всё же, вышел.

– Просто Гор, если можно, – шёпотом попросил я. – Не люблю, когда называют полным именем.

Он удивлённо поднял бровь:

– Почему? Красивое, очень древнее имя.

– Вот-вот, древнее… Так звали мифического силача. Имя, которым никогда не называли людей, пока настоящая история не стёрлось из народной памяти, и не остался один набор букв.

– Ты не прав, Гор, – мягко улыбнулся врач. – Во времена первой волны ренессанса старорусской культуры легенду ещё помнили. А всех остальных называли уже в честь тех, кто прославил имя. Например, ты знаешь про поле Петрова-Данца? Данца, к примеру, звали Святогор.

Я, не удержавшись, фыркнул. То самое поле свободных частиц, которое питает энергией большинство систем и позволяет использовать антигравитацию, не создавая сложных двигателей, а инкрустировав несколько символов концентратом морфа. И обычно его зовут просто «Поле», выделяя интонацией. Как-никак, язык хоть и очень сильно изменился, но маты оказались удивительно живучими.

Врач понимающе хмыкнул, поняв, о чём я подумал. И, между делом, добавил:

– С твоей бабушкой всё хорошо, завтра уже поедет домой. Ты же хочешь увидеться?

Я облегчённо выдохнул и часто-часто закивал. Вторя моим словам, громко заурчал живот. Мужчина усмехнулся:

– Обед тебе принесут, распоряжусь. А пока отдыхай. Вечером зайдёт твоя родственница, пообщаетесь.

Кивнув на прощание, он вышел, оставив меня задумчиво смотреть вслед.

И что это было? Никаких вопросов по вчерашнему, ничего такого, обычный разговор ни о чём. Но посмотрим, что будет дальше.

Впрочем, врач немного успокоил. Прямо сейчас меня явно никто не собирается допрашивать, а со временем придумаю правильную линию поведения. Возможно, за этим он и приходил, унять тревогу?

Хотя, что тут придумывать? Посчитал, что бабулю убили, разозлился. А потом как-то само вышло. Там ведь всё по следам и потёкам крови видно: где прятался, что делал. Следствие может насторожить, что третьего грабителя в кабине убивать не требовалось. И сделано оно из мести и страха, несмотря на то, что я мог сбежать.

Опять поднялась тошнота, но быстро утихла. А в сознании легонько всколыхнулась гордость – не испугался, смог постоять за себя и за семью! Жутко и кроваво получилось, на сплошном везении и том, что от меня сопротивления никто не ждал. Но, блин…

Мои размышления прервал стук в дверь, а следом зашла молодая улыбчивая медсестра, принеся поднос с едой, который поставила на специальный столик, с улыбкой уведомив:

– Посижу тут, пока будешь кушать, вдруг что-то ещё понадобится.

Я кивнул, не пытаясь спорить. Понятно, что мне не доверяют. Ложка с вилкой мягкие, твёрдой пищи нет. Разваристый гуляш с пюре, бульон и такой же мягкий хлеб.

Тем не менее, смёл все за пару минут и отвалился на кровать, сыто отдуваясь. Девушка собрала пустую посуду и, попрощавшись, вышла, а я неожиданно быстро уснул.

Проснулся, лишь когда в палату вошла матушка моего почившего отца в смешной мягкой шапочке на голове, скрывающей заживающие ожоги.

Она молча прошла и, сев на кровать, крепко обняла. Я спросонья несмело обнял в ответ, не зная, что говорить. Да и надо ли?

В итоге, она как-то неловко спросила, хорошо ли я себя чувствую, сыт ли. Но также, как и врач, ни слова не сказала о произошедшем вчера, а просто попросила вести себя хорошо и отдыхать.

Только позже, когда меня перевели в другую палату, показав, где столовая с библиотекой, и оставили одного, я понял, что бабушке запретили со мной разговаривать на эту тему. Вероятно, разрешено общаться одному врачу.

Вот и сейчас, когда я обустроился и вышел в больничный двор, примериваясь к стоящему там турнику, меня окликнул всё тот же голос мужчины:

– Ни секунды покоя вам, молодым. Всё бы чем-нибудь заняться! Нет бы просто наслаждаться хорошей погодой в тени.

Я пожал плечами и уселся на лавочку рядом, под ветвями раскидистого дерева. Пару секунд пытался расслабиться, но потом не выдержал:

– Как вас зовут, доктор?

– Всё бы тебе непременно разобраться, решить любую проблему, – вздохнул он, но представился: – Сергей.

– Спасибо, – благодарно кивнул я и замолчал, пытаясь действительно расслабиться и дать ему возможность первому нарушить тишину.

Врач не спешил, а, достав из кармана ломоть хлеба, бросил на землю несколько кусочков, наблюдая, как на лакомство слетелись воробьи.

Прошла минута. Две. Искоса посмотрев на меня, мужчина негромко поинтересовался:

– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Гор?

– Не знаю, Сергей-сан.

– Тогда уж Сергей Дмитриевич, мальчик, – хмыкнул врач. – И всё же, что тебе нравится?

Я надулся, изображая обиду:

– Мне в июне будет девять лет. Вот тогда и спрашивайте!

– Конечно, ты станешь очень взрослым, – рассмеялся врач.

Фыркнув, отмахнулся от мужчины.

– Нет, я осваиваю фабрикатор. И через год смогу сказать, нравится ли мне то, чем занимались предки.

Он на пару секунд замолчал, о чём-то думая, и неожиданно спросил:

– В армию не хочешь? Там такие серьёзные юноши, как ты, нужны.

Я пожевал губу. На самом деле, думал над этим. Слишком скучно жить в нашем сонном городке. Но сменить его на такое же сонное сидение, только где-нибудь в гарнизоне, подчиняясь неизвестно кому? Наверное, единственное, что бы хотелось, это путешествовать, посмотреть новый для меня мир. А армия…

– Пламя. Я боюсь открытого огня, – вырвалась у меня признание.

– Мы поможем с проблемой, – пожал плечами врач. – Не зря же ты оказался здесь?

– Надеюсь, – несмело улыбнулся я.

– Завтра приходи ко мне в кабинет, будем разбираться. Не буду мешать твоей тренировке. И Анна Павловна просила тебе напомнить, чтобы ты не забывал про учёбу, если так не хочешь ходить в школу. Библиотека к твоим услугам. Там есть учебники.

Врач встал с лавочки, похрустел шеей и, кивнув на прощание, удалился в здание корпуса. А я некоторое время ещё сидел, осмысляя беседу.

Тяжело. Не знаю, что можно говорить и, главное, как говорить. Играть ребёнка до конца? Так не выходит у меня, прокалываюсь. Радует, что моя внешность в восприятии окружающих более важна, чем то, что я говорю. Максимум, думают обычно: «Какой умный и серьёзный мальчик».

Да и не отказываю я себе подурачиться иногда, почему нет? Не так уж и плохо быть ребёнком.

Подойдя к спортивным снарядам, снял больничную рубашку и начал разминку, скептически посматривая на турник. Высокий он, забраться будет проблемно…

Больше сегодня меня никто разговорами не беспокоил. Я спокойно потренировался, а после отправился грызть гранит науки до самого вечера. Может, у них стратегия такая, чтобы я активнее выплёскивал всё, что есть на душе, измученный недостатком общения? Зря, не думаю, что подобное поможет.

Тем не менее, на следующий день я сидел в удобном кресле напротив врача. Посмотрев на меня хмурым взглядом, он протянул таблетку и стакан с водой.

– Выпей. Это успокоительное.

Подозрительно посмотрев на таблетку, я, всё же, закинул химию в рот и запил водой из протянутого стакана. Сергей удовлетворённо кивнул и объяснил:

– Поскольку мы знаем, что вызвало твою фобию, сразу будем работать над снижением паники. Сейчас я включу музыку, попробуй сосредоточиться на ритме, а не на огне. Можешь отбивать его ладонью, такое тоже поощряется. Со временем, найдём наиболее комфортный тебе способ замещения.

Я кивнул, ощущая, как наплывает сонливость и покой, даруемый лекарством. Заиграла музыка, и пальцы пробежались по подлокотнику кресла, отбивая ритм.

Тук-тук-тук.

Так прошла минута, а потом в руке доктора появилась зажигалка, и комнату озарил свет небольшого огонька. Сильнее застучало сердце, задрожали конечности, стала подкрадываться паника. Но лекарство действительно помогло, я смог сосредоточиться на ритме.

Тук-тук-тук.

Попробовал закрыть глаза, но вышло ещё хуже. То, что не вижу огонь, лишь усилило тревогу. Тем не менее, несколько минут я высидел, пока огонёк не погас.

– Отдохни и продолжим, – кивнул врач.

Через час я вышел из кабинета весь в поту, на подрагивающих ногах. И в таком виде направился в свою палату, где включил воду и завалился в медленно наполняющуюся ванную.

Тук-тук-тук – на автомате пробежались по бортику пальцы, отбивая ритм.

Только спустя десять минут горячей ванны я ощутил, как немного отпускает напряжение. Я думал, что будут какие-то разговоры, выяснение истоков проблемы. Вместо этого, меня вот так сразу кинули в океан паники…

После обеда опять пришёл на сеанс, хотя спал ночью плохо. Как и последующие две недели. Иногда мы всё время уделяли борьбе с фобией, в другие дни просто разговаривали: об истории, технологиях, обществе. Прошло аж шесть дней, когда я сумел отсидеть сеанс с огнём без успокоительных, и только тогда раздался давно ожидаемый вопрос:

– За что тебе стыдно, Гор?

– Парализатор. Если бы я знал, ничего бы не случилось, – вылетел у меня давно заготовленный ответ.

– Ты бы не защищал свой дом? – поднял бровь психиатр.

– Не таким способом, я бы побежал за помощью!

Он задумчиво опёрся подбородком на ладонь, негромко поинтересовавшись:

– Значит, ты мстил?

– Ещё страх, – передёрнул плечами я, вспоминая бой. – Был уверен, что не смогу убежать: там открытая площадка от мастерской до калитки. Хотел забрать с собой хоть кого-нибудь из ублюдков…

Он прищурился, резко выстрелив следующим вопросом:

– Снятся убитые?

– Несколько раз, – поморщился я.

– Что чувствуешь в этот момент или когда просыпаешься?

– Стыд и жалость.

Врач откинулся на спинку кресла и, вытянув сплетённые ладони, хрустнул пальцами. Десяток секунд помолчал и, так же мягко, как и раньше, сказал:

– Закончили на сегодня, Гор, можешь быть свободен.

Больше он к этой теме не возвращался. Мы работали над огнебоязнью, на мой взгляд, делая успехи. Я уверенно нагонял школьную программу и как-то привык к тишине и покою медицинского учреждения. Кормят вкусно, не трогают, ничего не запрещают, не лезут со своими ожиданиями и проблемами. Что ещё надо для счастья?

Однако, через месяц с начала пребывания в больнице, когда на сеансе я сидел, смотря на горящую зажигалку в своей руке, второй ладонью отбивая ритм, Сергей Дмитриевич огорошил меня заявлением:

– Завтра выписываем. Приедет Анна Павловна и заберёт тебя домой.

– Так быстро?

Врач поймал мой недоверчивый взгляд и резко, быстро выплюнул вопрос:

– Пила?

– Стыд, – на автомате ответил я. На секунду замер и, встряхнувшись, поинтересовался: – И это всё лечение? После такого?

Мужчина вздохнул.

– Фобия доставила больше проблем, чем посттравматическое расстройство, Ты на удивление хорошо перенёс случившееся, мне больше нечего лечить. Последствия останутся навсегда, но такое уже не психиатрия. И очень прошу, Святогор, избегай конфликтов. Ты сильный духом мальчик, но, к сожалению, слишком склонный к насилию. Постарайся решать проблемы другими способами, иначе, рано или поздно, отправишься на Свалку.

– Постараюсь. В конце концов, грабителей в мире немного, – широко улыбнулся я.

Врач покачал головой и добавил:

– В моём заключении будет строка о том, чтобы тебе продлили домашнее обучение в любом случае.

– Вот за это спасибо! – от всей души воскликнул я.

– Не сомневаюсь!

Обрадованный, я положил зажигалку на стол и вылетел из кабинета, провожаемый тихим смехом врача. Забежал в свою палату и замер: собирать из вещей мне нечего. Так что, немного постояв и подумав, вышел на улицу разминаться.

К турнику подставили небольшую табуретку, и теперь забираться на него не сложно. В целом, немного набрал силы за месяц: трёхразовое питание и режим творят чудеса. Не то чтобы я такой фанат тренировок, просто здесь слишком скучно.

Домой хочется, в мастерской посидеть, нож доделать, да и попробовать поискать книги по современному оружию. Если бы они были в открытом доступе, такого конфуза не случилось. Это сейчас я знаю, что выстрел из парализатора вступил в реакцию со свежей краской для волос. Объяснили.

Но тогда был в полной уверенности, что ударили чем-то микроволновым широкого действия, как в местном кино. Надо изучать матчасть и надеяться, что больше с подобным не столкнусь. Но кто знает? Кто предупреждён – тот вооружён.

На следующий день, ближе к обеду, я мерил нетерпеливыми шагами двор, ожидая прибытия родственницы. И когда в воздухе мелькнула тень, а во двор опустилась машина инструктора по фехтованию из нашего городка, я только облегчённо выдохнул.

– Наконец-то!

Обняв выскочившую бабушку, помахал рукой тренеру и повернулся к медленно идущему от здания врачу. Поклонился и, медленно выпрямившись, поблагодарил:

– Спасибо, Сергей Дмитриевич.

Тот легко кивнул и, порывшись в кармане брюк, кинул мне какой-то предмет. Блеснула сталь, и я выхватил из воздуха зажигалку.

– Подарок. Не забывай бороться с недугом, и Бог тебя упаси с кем-нибудь драться!

Я ещё раз коротко поклонился, запрыгнул на заднее сидение, и через минуту мы поднимались в воздух. Думаю, несколько часов полёта, и мы дома. А пока же, бросил последний взгляд на скромный корпус психиатрической лечебницы, затерянной в сосновом лесу.

Интересно, почему я уверен, что ещё не раз буду вспоминать это место с теплотой и ностальгией?

Глава 3

– Накадзима – пошёл!

Выдохнув, я сделал шаг в пустоту, выпрыгивая из грузовика, в кузове которого находились полдюжины подростков разного возраста и инструктор. Тренер не шутил, когда говорил, что пойду первым, раз такой любитель поспорить…

Я расставил определённым образом руки и ноги, пока не щёлкнула система фиксации тела и не развернулись крылья. Спустя мгновение, на плоскостях разгорелись медиаторы, и падение перешло в горизонтальный полёт. На стекле очков мягким зелёным светом стали видны цифры высоты и скорости, а ещё компас с указателем поворота.

Чуть повернув ладони, я добавил энергии на медиаторы и поднялся выше, а потом, осторожно качнув руками, проверил крен. Всё работает штатно, и сердце в груди перестало отбивать бешеный ритм, несмотря на то, что сегодня уже восьмой полёт и месяцы тренировок «на земле» ранее.

Больше года прошло, как вернулся из психушки, и, удивительно, но поначалу жизнь изменилась не сильно. Да, знакомые в нашем городке смотрели с жалостью или опаской. Шепотки за спиной «псих», «тот пацан с пилой», «бедный мальчик». Подобное раздражало, однако я довольно быстро привык. И даже от тренировок по фехтованию меня не отстранили, видимо, чтобы давал выход агрессии.

Вот только после того, как исполнилось девять, я с каждым днём чувствовал невнятную тоску, которую не получалось победить тренировками и усердной зубрёжкой. Хотелось чего-то яркого, бросить себе вызов, почувствовать себя живым.

Полёты показались очень заманчивым делом: скорость и адреналин – как раз то, чего мне вроде как не хватало. И хотя в секцию формально берут минимально с девяти лет, я всё равно самый младший, что сильно напрягает инструктора, не особо желающего возиться с сопляком.

Однако, всё же, я тут, парю в небе аки птица. И несмотря на то, что этот спорт считается одним из самых экстремальных, по сравнению с любителями прыгать со скалы в костюме белки-летяги из моего прошлого времени – детский сад.

У меня есть возможность набора высоты и две аварийные системы:

Одноразовый меридиан на костюме, который должен сгореть, но остановить тело у земли. Работает независимо от меня. Слишком большая скорость у поверхности? Хлоп! Повис над землёй. Потом изволь платить за восстановление системы.

Второе, банальный парашют на животе. Очень редко в поле Петрова-Данца случаются свои аналоги завихрений и штормов. Большинство опытных летунов их никогда не носит, предпочитая заплатить за улучшенную меридианную систему. Впрочем, меня бы без парашюта не допустили к полётам.

Осторожно повернув голову, увидел краем глаза наверху инструктора и других спортсменов. Двинув ладонью, снизил отклик меридианов на поле, и гравитация сделала своё дело, позволяя набрать скорость.

Десяток секунд разгона, усиление меридиана с переводом вектора антигравитации немного назад, создавая горизонтальный импульс. Это, вместе с набранной от падения скоростью, позволило мне перейти в горизонтальный полёт, даже с набором высоты

Спустя десяток секунд меня догнала остальная группа, и лишь тренер остался позади и выше, присматривая за всеми. Далеко внизу проплывали леса и поля, впереди потянулась безмятежная гладь реки.

– Вниз с ускорением. Проходим над водой и идём до причала, – прозвучал в наушнике голос инструктора, сопровождаемый треском помех. – Подтвердите готовность.

Я качнул крыльями, продемонстрировав движением, что услышал мужчину, и тут же уменьшил отклик меридианов, ныряя за коллегами и набирая скорость.

Ветер бьёт в лицо, на спине легонько поскрипывают крылья, а от проносящейся далеко внизу земли захватывает дух. До чего же круто! Если бы не стеснялся более опытных соклубников, точно орал что-то восторженное.

Когда летуны полностью погасили меридианы, ныряя вниз за инструктором только на куцых крыльях, дыхание замерло.

Больше километра свободного падения позволили набрать скорость, а следом, активировав меридианы, выправились из пике в горизонт в сорока метрах над водой.

Сверху накрыла тень и, вывернув голову, я увидел летящий над нами мобильный доспех с расправленными крыльями.

Модель «Сокол», судя по небольшим острым крыльям на спине и пижонскому чёрно-песочному окрасу. Ярко засветились медиаторы на крыльях мехи, и он резко, явно красуясь, рванул вперёд, делая бочку. Что на подобном роботе не так уж и просто – аэродинамические свойства у него паршивые и летает, как кирпич.

Это наш тренер и решил показать.

– Бочку. Слева направо.

И сам первым крутанулся вокруг продольной оси, копируя манёвр мобильного доспеха. За ним начали повторять и остальные.

Я сглотнул, но попробовал изобразить похожее. И в момент переворота, будучи спиной к земле, меня дёрнуло головой вниз, выставляя крылья поперёк вектору движения.

Замерло сердце, когда поверхность бросилась вперёд, но я, всё же, сумел повернуться горизонтально, ловя поток воздуха воздушными карманами в костюме.

Разворот, усилить меридианы, медленно планируя над водой.

Скорость потеряна, и вся группа унеслась далеко вперёд, кроме инструктора, заложившего петлю, возвращаясь ко мне. Оценив обстановку, тренер по связи раздражённо буркнул:

– Садись. Костя заберёт и отвезёт на базу.

После чего пренебрежительно хмыкнул и раскрыл второе крыло, выдавая импульс дополнительными меридианами, уносясь вперёд.

Скривившись, я проводил «тренера» глазами и осторожно снизился, на последних метрах переводя крылья в режим посадки. Отщёлкнулась нижняя часть плоскости на коленях, выставляя их параллельно земле на манер парашюта, и я мягко опустился на траву.

Сорвал с лица маску и сплюнул. Обидно.

Блин, у меня явно недостаточно мастерства для подобных манёвров, о чём тренер должен знать! Или он просто решил сразу избавиться от слабейшего звена, чтобы потом без проблем полетать с более опытной группой?

Что поделать, не нравимся мы друг другу с инструктором. Может, наплевать на полёты? Бросить клуб? Азы освоил, а со временем куплю готовые крылья или кристалл с чертежом для фабрикатора.

Задумчиво почесав щёку, стал стягивать полётный костюм, наблюдая, как на посадку заходит грузовик. Вообще, он больше походит на судно на воздушной подушке своей приплюснутой и широкой формой. Переоборудованный носитель для мобильных доспехов возрастом более трёхсот лет, сейчас подобные уже не выпускают.

Машина зависла в полуметре от земли, откинулась аппарель, и показался усталый лохматый парень:

– Закидывай барахло, завезу на базу. Сам домой или со мной?

Прикинув, сколько отсюда до города, расписание транспорта и нежелание общаться с инструктором, отмахнулся:

– Сам доберусь.

Сложив с его помощью костюм и крылья в кузов, попрощался и, развернувшись, неспешно потопал в сторону города. До дома отсюда лететь несколько часов, так что посещаю я тренировки всего дважды в неделю. Приходится вставать в несусветную рань, да и обратно возвращаться поздно вечером. К несчастью, ближе кружка по полётам не нашлось.

Проверив карман, убедился, что не потерял во время воздушной болтанки монеты. Реальные монеты, из концентрата морфа, идущего на медиаторы. И стоимость их соответствует количеству и чистоте концентрата. Такой вот откат к истокам монетарной политики. Однако, кого это волнует, когда экономика не растёт и не падает тысячи лет?

Могли бы и вовсе обходиться без денег на самом деле, но подобное снижает людскую мотивацию и не возникают сложности с управлением экономикой. Человечество больше не живёт в цифровую эру, когда такое можно переложить на плечи искусственного интеллекта.

Постаравшись выкинуть из головы полётный клуб, я с удовольствием оглядел налитой пшеницей поля, разделённые лесополосами. В небе изредка пролетали машины, под ногами стелилась узкая тропа, голову пекло августовское солнце. Сняв куртку, закинул её на плечо и, насвистывая, продолжил свой путь.

Единичные постройки сменились фермами, поля парком, а дальше вокруг раскинулся привычный пригородный пейзаж. За что люблю новый мир – что одинаковых домов тут нет. Дома стоят очень долго, мода меняется, их перестраивают и все в разное время. Количество этажей, цвет стен и крыши, размер участка – нет ничего одинакового.

Из-за этого улица постоянно петляет, подстраиваясь под безумную планировку участков. Если бы пришлось ездить наземному транспорту, то такое мероприятие превратилось бы в ад. Но не приходится, отсюда всем и наплевать на недостатки планировки.

В отличие от родного зажопья, Озёрск считается довольно крупным городом с населением почти в двадцать тысяч человек. Рядом большой выход коралла, уходящего своими корнями к магматическому слою планеты, так что можно сказать – промышленный центр. Тут даже врата имеются.

Среди жилых домов всё чаще стали попадаться административные здания и различные магазинчики, а обычное дорожное покрытие из морфа приобрело стилизацию под брусчатку.

Пара сотен метров, и вот я на центральном вокзале возле табло, смотрю на расписание.

Озёрск – Новая Ухтомовка, в четыре дня. До моего автобуса ещё полтора часа. Не страшно, не в первый раз так – давно присмотрел на краю центральной площади небольшое кафе, куда и направился.

Зазвенел колокольчик над входом, и летняя жара сменилась приятной прохладой. Заняв место возле окна, я с наслаждением развалился на мягком кресле.

Зря на эмоциях решил пойти пешком, шесть километров оды моей гордости явно лишние. Стоило попросить докинуть до города, а не устраивать такие прогулки. Впрочем, тогда пришлось бы ждать автобус намного дольше…

– Опять ждёшь транспорт, мелкий?

Подняв глаза на симпатичную девчушку лет пятнадцати, лениво накручивающую на палец зелёный локон, я недоумённо поднял бровь:

– В прошлый раз волосы были красные?

– Как и глаза, – фыркнула официантка, блеснув теперь уже зелёными глазищами. – Тебе воды и что-нибудь понажористей за недорого?

– Если можно, на завтрак только пару бутербродов съел…

Она гордо вскинула голову, встряхнув волосами.

– Голодным от нашей семьи не уходят! Жди!

Я проводил глазами её объёмистую корму и расслабленно выдохнул:

– Хорошо…

Есть что-то особенное и домашнее в семейных ресторанах. Разумеется, нет пятизвёздочного сервиса, но к примелькавшимся клиентам очень человечное и радушное отношение. Приятно. Не зря я тут постоянно автобус жду.

За окном возле врат стояло несколько больших совмещённых грузовиков с продовольствием. На долю секунды пространство в арке врат пошло рябью, и с той стороны пролетел гражданский грузовик, судя по длительности синхронизации между вратами, из другого города.

Больше ничего не происходило, да и я отвлёкся на то, что сидящий за одним из соседних столов мужчина сделал громче телевизор.

«Да, Таня, можно сказать, что кашмирские повстанцы полностью окружены. Их запасы еды ограничены. Вопрос нескольких месяцев, когда армия Альянса загонит их дальше в горы».

Я хмыкнул. Ну да, прямо-таки загонит. А потом, через полгода-год, оттуда начнутся рейды, а там повстанцы опять потихоньку отберут территорию. Ох уж этот Титан, нет там мира, слишком много концентрата морфа прорастает на его поверхности. Планета, на которой не сложилось мира, полигон для всех держав для борьбы за влияние и ресурсы.

Само собой, что подобное не нравится местным жителям, регулярно устраивающим кровавую баню различным группировкам. Насколько местное общество, немного более гуманное, готово к подобным вещам, конечно.

Тем временем принесли большую тарелку, полную жаркого, и я заработал вилкой, размышляя о насущном. Может, действительно бросить кружок полётов? Эмоции и адреналин притупились, а времени мало. Есть ведь фехтование, школьная программа и моя работа с морфом.

А с другой стороны, ощущения в полёте очень крутые. Или отказаться от фехтования? Но там есть успехи: в своей возрастной группе точно способен выиграть соревнования практически любого уровня. Вероятно, оно не совсем честно выйдет, зато реально сделать имя. Только вот нужно ли оно мне?

История «мальчика с пилой» улеглась, но стоит засветиться на крупных соревнованиях, будет много воплей. «Не пускайте опасного психа к нашим детям», «пожалейте ребёнка, не учите его насилию». Не очень хочется ни того, ни другого.

– Ну что, наелся, пацан? – вывел меня из размышлений голос зелёноволосой официантки.

– Спасибо, как всегда вкусно и сытно! – улыбнулся, похлопав себя по животу.

Она в ответ нахмурилась, смотря за окно. Проследив её взгляд, вопросительно поднял бровь.

– Синхронизация врат. До вечера межпланетных рейсов быть не должно, – просветила меня девушка.

И правда, пространство внутри арки рябило ещё полсекунды, пока, наконец, не установился проход. Через мгновение, на эту сторону рванулись тёмно-зелёные мобильные доспехи, окружая площадь вокруг врат.

Рядом пролетел один, и, проводив глазами эмблему кулака, разбивающего перевёрнутую восьмёрку, я сглотнул. Те самые кашмирские повстанцы из новостей. Но здесь? Зачем? Почему?

В голове не складывалось, как может что-то далёкое, из скучных репортажей, оказаться прямо тут, в центре мирного города. А спустя миг мех из охраны транспорта активировал фазовый клинок и бросился в бой.

Не знаю, чего боец хотел достичь против пятерых врагов. Я же выскочил из-за стола, стараясь держаться подальше от окна, и крикнул стоящей в ступоре официантке:

– У вас есть подвал? Нужно прятаться!

Девушка повернулась ко мне, протягивая руку в сторону задней двери, но в этот момент панорамное окно обзавелось рядом отверстий с сеточкой трещин, и крупнокалиберный снаряд, летящий на дикой скорости, расплескал ей всю верхнюю часть тела.

– Су-у-ка!

Вырвался у меня крик, когда бежал ко входу на кухню, сейчас перекрытому мужчиной с шикарными полуседыми усами. Отцом убитой девушки.

– Софа… Софочока…

Чуть не сбив меня своим дородным телом, он бросился к лежащей на полу дочери.

– Она мертва, нужно бежать! – понёсся ему в спину мой крик. И даже когда хозяин кафе упал на колени возле останков, я продолжал оставаться недалеко, судорожно решая, что сказать, чтобы мужчина меня послушал.

Я не успел. За окном раздался грохот, а следом витрина осыпалась, вместе с куском второго этажа, под многотонным весом влетевшего в дом мобильного доспеха. Не знаю, как я успел юркнуть на кухню, спасаясь от обломков. С плит слетели кастрюли и сковородки, всё вокруг затянуло пылью.

Сжавшись калачиком под столом, я замер, внимательно вслушиваясь в бой снаружи. Выстрелы гремели до сих пор, иногда раздавался треск энергетического оружия и щитов. Не знаю, кто там сражался, вроде меха была только одна. И именно она сейчас разворотила своим телом всё кафе.

Блин, хозяин кафе… Он же был там, на пути робота. Вторя моим мыслям, из общего зала раздался еле слышимый стон.

– Бля…

Страшно. Но раз он жив, человеку нужно помочь. В конце концов, когда я горел заживо в машине, меня тоже совершенно незнакомые люди пытались вытащить. Если можешь – помогай. Глубоко вздохнув, сжал подрагивающие кулаки и устремился в зал, по пути накидывая на лицо футболку, чтобы не задохнуться от пыли и дыма.