Текст книги "Мой проводник (СИ)"

Автор книги: ValerieKey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– А, заметил, да? Ну и нюх у тебя, Малфой! Это я принес пару стакашек веселья, вуаля! – жестом фокусника Забини вытащил литровую бутылку огневиски. Драко присвистнул.

– Пару стакашек, говоришь?

– Где пара, там и еще пара. Тащи сюда тару. О, слышал? Я стихами заговорил, и это я еще не пил! – Блейз с предвкушением потер ладони и стал открывать бутылку.

Два часа обмена последними новостями, по три порции огневиски на человека, и сознание Драко потихоньку начало мутнеть. Забини рассказал про школу, про свое назначение Главным старостой, немного сообщил об их друзьях, многообещающе заявляя, что они на него обидятся, если он сам все расскажет.

Затем Малфой с толикой пренебрежения рассказывал Забини о «разных магловских штуках», с удовольствием отмечая заинтересованность друга. Он почувствовал облегчение. До того, как пришел Блейз, он считал постыдным интересоваться чем-либо в магловском мире, оправдывал свое стремление к изучению всего этого тем, что без такой информации ему не выжить. А выжить, согласно решению суда, он был обязан. На самом деле Драко не уставал удивляться и даже подумывал, а не изобрести ли ему что-нибудь в их мире, что-то типа телевизора или микроволновки. В стиральной машине, например, он смысла не видел, гораздо проще очистить одежду заклинанием, но вот телевизор – это что-то с чем-то. Как будто заглядываешь в омут памяти с чьими-то воспоминаниями. Драко решил всерьез задуматься над этим, если, конечно, он когда-нибудь сможет вернуться.

– Ну, дружище, я-то летел к тебе на крыльях любви, думал, что ты тут загибаешься от скуки, а у тебя тут вон что! Велетизор! – он еще раз обошел устройство со всех сторон.

– Телевизор, – самодовольно поправил его Драко. – Я сейчас скажу тебе одну вещь, которая заставит тебя умолять меня подарить тебе телевизор.

– Так-так?

– Поздно-поздно ночью, когда все маленькие маглята уже спят, по одному из каналов можно посмотреть…ух…легкую эротику, – соблазнительным шепотом сообщил Малфой. У Блейза вылезли глаза на лоб, практически в прямом смысле. Он взвыл от восторга, шаря по карманам.

– Так, говори, сколько? Сто галлеонов? Тысяча?

– Успокойся, – хмыкнул Драко, деловито откидываясь на спинку дивана и насмешливо глядя на друга. – Это чудное устройство продается в магазине электроники…или бытовой техники, что-то такое.

Блейз целую минуту ошарашенно смотрел на Малфоя, не в силах вымолвить ни слова.

– Дружище, – тихо сказал он. – Ты меня пугаешь. Откуда ты все это знаешь? Ты здесь гребаные три недели и уже можешь сказать, где и что купить? Как это все работает? Кто ты и что сделал с заносчивым чистокровным Малфоем?

Твою мать. Забини задавал те вопросы, на которые он не хотел отвечать. Просто не мог. Рассказать ему про Грейнджер, которая вертелась тут кучу времени, донимая его своей заботой, значило бы признать, что он в полном дерьме.

И он сделал то, что никогда в жизни бы раньше не сделал. Не признался бы.

Он показал другу энциклопедию для детей. И вынужден был выслушать полчаса гомерического ржача. Все лучше, чем выслушивать издевки по поводу общения с грязнокровкой. Пусть и вынужденного общения. От которого он не получал удовольствие. Ни капельки. Да.

– Да я попал в чертову параллельную вселенную! – то и дело вскрикивал Забини, утирая слезы от хохота. – Дай почитать, а?

Смех, взаимные подколы, горячие споры – и будто бы не было этого суда, этой войны, которая перевернула с ног на голову его мир. Будь они в старом добром школьном подземелье, Драко бы точно решил, что весь этот кошмар ему только лишь приснился, так привычно и спокойно было общаться с другом.

– Ого, – присвистнул Блейз, глядя на часы. – Уже семь. Прости, дружище, но мне пора. У меня сегодня «наиважнейшее знакомство, сынок», – пискляво передразнил мулат свою мать. – Угадай, с кем?

– Даже не знаю… С кем-нибудь из Министерства, кто греет тебе местечко своей задницей?

– Как бы не так. Сегодня маман знакомит меня с новым папочкой.

– Да ладно, – хохотнул Драко. – И с каким по счету? С седьмым? Восьмым?

– Седьмым. Маман говорит, что семь – счастливое число, и уж этот брак точно продлится больше полутора лет. Надо бы заключить с ней пари, на этом можно неплохо заработать, – хмыкнул Забини и ободряюще похлопал друга по плечу. – Не кисни, Драко, я завтра к тебе загляну.

– Иди уже, и не забудь изобразить искреннюю радость от знакомства с папулей.

– Да уж, обязательно. Чао, амиго, – Блейз послал воздушный поцелуй и закрыл за собой дверь.

Да, этот день рождения действительно оказался неплох.

***

Гермиона совершенно не собиралась идти к Малфою. Вот совсем. А то, что она купила ему подарок, еще ни о чем не говорит. Она…она передаст его через Забини, точно. Так и сделает.

Девушка нервно подергивала ногой, краем глаза следя за временем, которое тянулось непозволительно медленно. Мерлин, пусть этот день уже закончится и унесет с собой любой повод наведаться к слизеринскому принцу.

Это определенно самый дурацкий день в ее жизни. Хуже просто не бывает. Строчки в книге пляшут перед глазами, мозг напрочь отказывается воспринимать любую информацию, кроме той, что подсказывает сердце: «Иди! Собирайся и иди к нему! Имей совесть, ты же не оставишь его одного в день рождения?»

Там наверняка Забини. Сидят, отпускают шуточки в ее сторону, как это обычно было в школе. Нет, так не пойдет. Через Блейза она ничего передавать не будет. Выслушивать еще потом подколы на эту тему целый год в их общей гостиной в Башне старост. Увольте.

Она просто пойдет и оставит пакет под дверью. Даже без карточки. Пусть сам попробует догадаться. Или лучше не надо, пусть не догадается. К чему это все вообще.

Все, решено. Она оставит пакет и уйдет. Уйдет навсегда, чтобы ее «прощай» не было впустую. Она не привыкла быть голословной.

Да правда, что ли? А чего ты тогда наряжаешься? Чтобы оставить пакет под дверью, можно идти хоть в ночной рубашке. К чему это миленькое платьице? Достаточно короткое, к слову? Так жарко же. Алло, время вечер, не так уж там и палит солнце. Все равно душно, похолодает часам к десяти, а на сейчас только шесть. А волосы ты выпрямляешь зачем? От обычных кудрей жарко? Давай-давай, браслетик нацепи, ресницы подкрась, умничка. Не выходить же из дома как человек без определенного места жительства. Теперь повтори это еще раз и постарайся сама поверить в эту чушь.

Гермиона подошла к дому Малфоя, неприлично сильно разозленная на себя. Дурацкий диалог в ее голове продолжался всю дорогу, и уступать этому кретину-внутреннему-голосу она точно не собиралась. Сделает так, как и запланировала. Поставит пакет и уйдет, даже не постучится и убежит, как делали они с друзьями в детстве.

Мерлин, ну и чушь.

Не успела Гермиона открыть дверь в подъезд, как оттуда вылетел Забини собственной персоной. Парень налетел на нее и обязательно бы сшиб ее с ног, если бы тут же не придержал ее за талию. Глаза Блейза расширились, когда он понял, кто перед ним стоит.

– Вау, привет, прекрасная незнакомка. Мы с тобой раньше не встречались? Твое лицо мне кажется знакомым, а вот все остальное… – Блейз нахально осмотрел ее с ног до головы, чуть отстраняя девушку от себя, но при этом не выпуская из объятий. – Нет, остальное я совершенно точно не видел.

– Убери руки, Забини, – фыркнула Гермиона, отчаянно краснея.

– Грейнджер, как ты могла прятать всю эту красоту под дурацкими штанами и свитерами? Да еще и мантией сверху прикрывать. Это же преступление перед всем мужским полом, а еще героиня войны, называется. Ох, и веселый нас с тобой ждет год, ага? Под одной крышей, с общей гостиной…

– Заткнись, – проскулила Гермиона, старательно пряча довольную улыбку.

– А я еще думал, что самый сладкий подарочек для Малфоя – это я. Готов добровольно признать поражение, – Блейз обошел Гермиону, подняв руки в примирительном жесте.

– Что ты несешь…

– Любовь людям я несу. Так что давай, иди, он там уже расслаблен и готов к новым визитерам.

– Я даже не собиралась…

– Да-да, я так и понял. И подкрасилась, ты посмотри! – он игриво пошевелил бровями. – Драко будет в восторге.

– Иди, куда шел, Забини.

– И ты тоже иди, куда шла, Грейнджер, – парировал Блейз, скрываясь за ближайшим углом. – Наиприятнейшего вечера вам двоим!

– Не язык, а помело, – выкрикнула Гермиона и тут же услышала характерный для аппарации хлопок. Вздохнув и изо всех сил стараясь не улыбаться, девушка поднялась к нужной двери и…нажала кнопку звонка. Пакет она оставит, как же. С замершим сердцем она прислушивалась к шуму в квартире, порываясь убежать и никогда не возвращаться. Но поздно.

– Заходи давай, – раздался насмешливый голос. Гермиона аккуратно опустила ручку и толкнула дверь. – А как же встреча с… – Драко прервался на полуслове, увидев нежданную гостью.

– Привет, – неловко выдала Гермиона, стараясь не встречаться глазами с именинником. – Я тут принесла…в общем, вот. С днем рождения, Малфой, – она неуверенно прошла к дивану, на котором сидел ошарашенно молчавший Драко, и протянула пакет.

– Откуда ты знаешь, что у меня день рождения? – с подозрительным видом спросил Драко, намеренно игнорируя протянутый пакет.

– Подслушала в кафе, – неожиданно честно призналась девушка. – Подумала, что было бы неплохо подарить тебе что-то…на память.

Гермиона поставила пакет на кофейный столик и отошла на пару шагов, заведя руки за спину и нервно кусая губы. Драко лишь молча наблюдал за ней, перекатывая в пальцах стакан с огневиски, даже не потрудившись поинтересоваться подарком.

Перед ним стояла совершенно другая Грейнджер. Не та, которую он знал в школе, не заносчивая всезнайка, которая строгостью взгляда могла легко конкурировать с МакГонагалл. Не мерзкая поганая грязнокровка, которая бесила его одним своим видом. Не подружка Поттера, не героиня войны. Не та раздражающая зануда, которую он имел неудовольствие терпеть рядом на протяжении целых трех дней. Перед ним стояла красивая нежная девушка. Снова с голыми ногами, снова со своей манящей шеей, с мягкими волосами, а не с обычным гнездом.

Сердце заходилось в ликовании: «Она пришла к тебе, к тебе, черт ты везучий!»

Разум не соглашался: «Это все та же идиотка-Грейнджер, что и раньше. Прекрати на нее пялиться».

И даже разум, так трепетно взращенный Люциусом, не мог назвать ее сейчас этим мерзким словом. Не хватало аргументов для того, чтобы так ее оскорбить. Даже ее сраного «прощай» не хватило.

Пауза затянулась. Неловкость – это слишком слабое слово, которое могло подойти под описание чувств Гермионы. Внутри все постепенно умирало, когда она видела его взгляд – все тот же холодный, безразличный, обычный такой Малфоевский взгляд, продирающий душу до основания. Он явно был не рад ее приходу. Ждал, что Блейз вернется. А тут она со своим жалким пакетиком. О чем ты только думала, дура. Ты попрощалась с ним два дня назад, и теперь заявляешься к нему, как ни в чем не бывало. Все твое тепло ему не нужно. Он терпел тебя все это время просто потому, что у него не было иного выхода. А ты, идиотка, поверила, что он начал меняться. Пусть немного, неощутимо, но начал. Думала, что это благодаря тебе. Даже начала проникаться к нему симпатией. К Малфою! А еще называется самой умной ведьмой столетия. Грош цена твоим мозгам, дорогая.

– Ну, я пойду. Хорошего вечера, – Гермиона быстро поморгала, стараясь сдержать слезы разочарования, которые уже готовы были выкатиться, и решительно открыла дверь.

– Стой, – твердый голос заставил ее замереть на самом пороге. – Останься, – уже немного мягче. – Выпьешь?

Она обернулась и посмотрела на кофейный столик, на содержимое которого даже не обратила внимания, когда ставила туда свой подарок. Початая бутылка огневиски призывно поблескивала своим стеклом. Малфой принес чистый стакан и плеснул напиток на самое донышко.

– Предлагаешь мне выпить? – не скрыла своего удивления Гермиона, осторожно подходя к дивану и присаживаясь на самый край, хотя все внутри кричало о срочном, немедленном побеге.

– Я же джентльмен, Грейнджер, – поморщился Драко, снова опускаясь на свое место. – Ко мне пришел гость, я обязан предложить ему напиток.

– Что-то раньше за тобой гостеприимства не наблюдалось, – фыркнув, язвительно отметила Гермиона, неуверенно беря стакан в руки и рассматривая янтарную жидкость. – А сливочного пива нет?

– Здесь тебе не бар, пей, что налили, – огрызнулся Драко.

– Вот гостеприимство помахало ручкой и удалилось, с нами снова обычный Малфой, – пропела Гермиона.

Да, так определенно лучше. Взаимная неприязнь, колкие слова – все как и раньше. Все это вселило в девушку необъяснимую уверенность, и она смело отхлебнула глоток.

Огневиски обжег язык и горло, заставив Гермиону хватать воздух ртом. На глазах выступили слезы, и она закашлялась, ощущая, как напиток уже достиг желудка и распространял там свое тепло.

– Не то, что сливочное пиво, да? – насмешливо протянул Малфой, отпивая из своего стакана.

– Забини притащил?

– Откуда ты знаешь?

Черт. Не рассказывать же ему, что она, движимая очередным порывом благородства и заботы, самолично выдала Блейзу его местонахождение. Хотела, чтоб он не чувствовал себя брошенным всеми на свете.

– Столкнулась с ним на выходе, – уверенно заявила Гермиона. Что ж, не соврала зато. Просто немного не договорила.

Драко застыл. Твою мать! Забини видел ее на пороге его дома. Объяснений и насмешек не избежать. Чертова Грейнджер опять все испортила.

– Что ты ему сказала? – намеренно придав своему голосу спокойствие, спросил Драко.

– О, будь уверен, он мне и слова не дал вставить. Пожелал приятного вечера, помахал ручкой и свалил в закат.

Пожелал приятного вечера… Ну все, можно переезжать.

*час спустя*

– А потом мы такие «ааааа», а Пушок такой «рррр», а я смотрю, он стоит на люке, тут-то я и заподозрила неладное, – Гермиона уселась поудобнее, поджимая ноги под себя и опускаясь на собственные пятки. Затем отхлебнула из уже четвертого стакана, и продолжила: – Можешь себе представить, мы ведь профессора Снейпа во всем подозревали, а он классным мужиком оказался… – вздохнула Гермиона и, отсалютовав Драко, хлебнула еще.

Драко насмешливо следил за раскрасневшейся пьяненькой девушкой, практически не прикасаясь к виски. Это уже превратилось в любопытнейший эксперимент – на что способна Грейнджер под градусом. Вот она смеется во весь голос, поблескивая помутневшими глазами, рассказывает ему что-то о своих придурках-дружках, а он практически не слушает.

Открыто рассматривает ее. Та поджала под себя ноги, даже не подозревая, насколько сильно задралось платье. Так, что теперь у нее практически не осталось секретов. Еще немного, и он увидит, какого цвета белье на ней.

Пьет из стакана, смешно жмурясь и складывая влажные губы в трубочку, когда глотает.

Откидывает за спину мешающиеся пряди, открывая вид на длинную нежную шею и плавную линию челюсти.

Проводит по губам кончиком языка после каждого глотка, открыто и смело глядя прямо в глаза Драко. От этого движения Малфой едва слышно рычит. Чертовка, как будто специально дразнит, манит, а он ведь не железный!

Снова отпивает и запрокидывает голову, прикрывая бесстыжие глаза. Взгляд Драко скользит по румяной щеке, опускается к шее и снова поднимается вверх, к маленькому ушку с аппетитной мочкой. Малфой тяжело сглатывает и признает.

Она очень красива. Практически бесподобна. И настолько сексуальна, что даже крышу сносит. Хотя она сама, кажется, об этом не имеет ни малейшего понятия.

Получасовой непрекращающийся стояк требует донести до нее эту информацию. Драко с силой щипает себя за ногу, чтобы хоть немного отвлечься на боль, когда Грейнджер поворачивает к нему свое бесстыжее лицо с пьяненькой улыбкой и что-то говорит. Надо бы послушать.

– А Рон тогда получил…

– Ты с ним встречаешься? – против воли вырвалось у Драко.

– Что?

– Я спрашиваю, ты с Уизелом встречаешься? – раздраженно повторил Малфой, нещадно ругая себя за нездоровое любопытство.

– Тебе-то какое дело?

– Просто интересно, – максимально равнодушно выдавил Драко, не глядя на неё. – Видел, как он чуть не трахнул тебя на виду всей школы после той битвы.

– Чего?! – ошарашено воскликнула Гермиона, вспоминая тот легкий, невинный, практически детский поцелуй, которым они обменялись на пике эмоций. – Следи за языком, Малфой!

– Ты бы ему это сказала тогда, – он поморщился, делая вид, что его тошнит.

– Заткнись! Слушать тебя противно. И вообще, наши отношения тебя не касаются.

– Ваши отношения, говоришь… Ладно.

– Ладно!

Гермиона минуту нервно стучала указательным пальцем по стакану, поджав губы, и горячо выдала.

– Я люблю его, ясно?

– Предельно.

– Вот прекрати это!

– Что?

– Сидеть с таким видом, как будто ты знаешь все на свете!

– Ну, касаемо вас с рыжим идиотом, могу догадаться, чем все закончится.

– Вот как? Предскажите мне, профессор Трелони.

– Твоя любовь с треском разобьётся о непреодолимую скалу его тупости. В тот самый момент, когда ты скажешь что-то типа: «Поттера с Малфоем мог связывать только стокгольмский синдром», а рыжий спросит у очкарика, когда это он был в Стокгольме.

Гермиона не удержалась и прыснула, прикрывая рот ладошкой. Малфой удовлетворенно улыбнулся и прикрыл глаза, впитывая этот звук.

– И часто ты думаешь о Гарри в таком ключе?

– Эй, полегче. Жертва тут Поттер.

– Рон, к твоему сведению, не так уж и туп, как ты думаешь. К тому же мы редко разговариваем…

– Вот как. Надо же, Грейнджер, не ожидал, – многозначительно протянул Драко, рисуя себе сцены стонущей извивающейся Гермионы и безмозглого рыжего идиота, который на ней пыхтит. Фу. Фу, уберите это из моей головы. Не разговаривают они. Драко начал закипать, сам того не осознавая.

– Что ты имеешь… Малфой! В отношениях, к твоему сведению, не все сводится только к… этому! Мне просто с ним хорошо!

– Да я понял, понял, избавь меня от интимных подробностей.

– О, Мерлин. Заткнись. Чтоб ты знал, Рон – добрый, милый, заботливый…

– И я совершенно его не люблю.

– Ты…ты не можешь так говорить! Он хороший, внимательный, мы знакомы уже тысячу лет, он знает меня от и до.

– Да что ты? Правда? А он знает, что ты всегда отбиваешь определённый ритм, когда стучишь в дверь? Если бы ты не позвонила сегодня, я бы не спутал тебя с Забини. А он знает, что ты всегда до красноты щиплешь себя за щеку, когда нервничаешь? Вот, например, как сейчас? Он знает, что ты любишь капучино и малиновое мороженое с жареным кешью? Ох, о чем это я. Он вряд ли знает, что такое капучино.

Гермиона взволнованно вскочила с дивана и прошла к окну, чувствуя, что щека действительно начинает ощутимо побаливать. За окном вовсю разлился розово-оранжевый закат, заливающий мягким светом все вокруг и делая старинные улочки похожими на выцветшие фотографии. Существовал большой шанс на то, чтобы почувствовать блаженное умиротворение при виде природного шедевра, но этому сильно мешал один назойливый, волнующий до подведённого живота слизеринец. Драко тем временем продолжал, злясь все больше. И обращённая к нему напряженная спина и защитная поза Грейнджер лишь подливала масла в огонь.

– Знает внимательный твой, как ты размешиваешь сахар в чае? Три раза по часовой стрелке, два раза в обратную сторону, потом облизываешь ложку и кладёшь ее прямо на стол, никаких манер.

Гермиона хмыкнула, скрестив руки на груди и продолжая вглядываться в чарующее небо. Внезапно ей в голову пришла мысль, которая ее даже немного отрезвила. Которая заставила предательское сердце сладко сжаться.

– Малфой. Мы с тобой ни разу не пили чай. Откуда ты…

Она сглотнула, не в силах продолжить предложение, а в голове фейрверками взрывались сотни предположений. Связаны они все были лишь одним очевидным фактом – он в школе за ней наблюдал. Зачем – это другой вопрос. Который она и собиралась задать.

В напряженной тишине непозволительно громко раздался голос Селин Дион из приглушенного телевизора, включённого «для фона». Гермиона резко развернулась и практически уткнулась носом в широкую грудь, обтянутую чёрной футболкой, которая создавала практически нереальный контраст с волосами.

Рвано выдохнув, Гермиона подняла блестящие глаза наверх и увидела над собой пристальный взгляд живых грозовых глаз.

– Потанцуем? – хрипло спросил Малфой и, не дожидаясь разрешения, положил одну руку Гермионе на спину чуть выше талии, а вторую взял в свою ладонь, соблюдая все правила приличия. Лишь только те ничтожные сантиметры, которые разделяли их, не позволяли наблюдателю допустить мысль о невинности их танца.

Это было очень…интимно. Будоражаще. Незнакомо.

Повинуясь внезапному порыву, Гермиона положила голову на плечо своему партнеру, вдыхая уже знакомый запах апельсина с сандалом, вслушиваясь в бешеный ритм чужого сердца, как под копирку повторяющий ее собственный. Драко осторожно переплел их пальцы, прижимая их к своей груди, и нежно, ласково провёл рукой по спине напряженной девушки, останавливаясь на пояснице, и внезапно сжал невесомую ткань платья. Только это сладкое движение ураганом смело все сомнения, все мысли Гермионы, оставляя лишь жгучее желание, чтоб этот миг продлился вечность.

В этом мире остались лишь два темных силуэта на фоне Лондонского заката, мерно покачивающихся в такт мелодии.

Драко медленно расцепил их пальцы, осторожно взял Гермиону за подбородок, заставляя ее посмотреть на него, поглаживая большим пальцем нервный красный след на щеке, и легко, практически невесомо прильнул к приоткрытым манящим губам, ловя неровный выдох с запахом виски.

Пьяный и пьянящий поцелуй.

От этого легкого прикосновения Гермиона практически выпала из сознания, ощущая, как ноги наливаются свинцом, а в ушах шумит кровь, разгоняемая взволнованным сердцем.

Драко отстранился от девушки, с удовлетворением ловя краем сознания разочарованный выдох. Он заглянул ей в глаза, словно спрашивая разрешения, внимательно следя за реакцией. Острый кончик языка, высунувшегося, чтобы слизать с губ еле уловимый вкус чужого прикосновения, послужил ему зелёным сигналом.

В следующую секунду его язык уже по-хозяйски ворвался в ее рот, ошеломлённый жарким, податливым ответом. Она с готовностью отвечала на поцелуй. Отвечали ее губы, ее язык, все ее тело, дрожащее, страстно вжимавшееся в его собственное.

Он пробовал ее, восторженно встречая ее ответные движения горячим, тугим языком. Она растворялась под его диким напором, позволяя ему до боли кусать свои губы, оттягивать их зубами, утробно рыча, она позволяла выпить себя всю, без остатка.

Он отстранился лишь на секунду, чтоб дать им обоим маленькую передышку для глотка воздуха, а ее губы уже шептали, обдавая его своим горячим дыханием:

– Драко… О, Боже, что мы…

И тут же этот нелепый, глупый отголосок здравого смысла был задушен первым же прикосновением горячего языка к ее губам.

Драко накрыло горячей волной от макушки до самых пят. То ли от своего имени на дрожащих, искусанных губах, то ли от ее “мы”, которого просто не могло существовать. Он с силой вминался в ее сладкий рот, стремясь запомнить ее вкус, впитать каждый вздох, каждый едва слышный стон наслаждения.

Параллельно губам стали двигаться руки. Гермиона с восторгом зарылась пальцами в жидкую платину волос, аккуратно перебирая их, наслаждаясь их шелковистостью. Драко слегка потянул за выпрямленные пряди, заставляя Гермиону чуть откинуть голову, и перешел к вожделенной шее, которая являлась главной участницей его смелых фантазий в последние пару дней. Оставив дорожку легких поцелуев по линии челюсти, он опустился и поцеловал то место, где отчаянно билась синяя жилка, слегка лизнув ее. Затем провел языком по шее до самых ключиц, осыпая каждую из них поцелуями, припадая языком к выемкам над ними. Гермиона тяжело дышала, цепляясь пальцами за широкие плечи, снедаемая диким огнем, способным спалить все ее преграды.

Еще. Хотелось еще. Хотелось большего.

Он же просто убивает ее. Безжалостно. Жестоко.

Терзает своими губами, посылая горячие судороги прямо ей в живот.

Его трясет. Просто подкидывает на месте от сумасшедших ощущений. Сладкая девочка. Горячая. Вкусная. Податливая. Член пульсирует так, что в голове не остается мыслей ни на йоту.

Он уже и не помнил, чтоб ТАК кого-то хотел. Чтоб кто-то ТАК был нужен, прямо сейчас, прямо в эту секунду.

Ее руки лихорадочно бродили по его телу, стараясь оставить на своих ладонях отпечатки каждой мышцы, всего тела, которое сейчас просто сносило с ног своим жаром. Она пробовала на вкус бледную кожу его шеи, щек, со стоном стискивала мочку уха, сильно оттягивая ее, заставляя его с шипением вдыхать сквозь стиснутые зубы от боли вперемешку с животным удовольствием.

Его пальцы царапали кожу бедра, проводя неровные дорожки вверх, задирая платье.

Мерлин, да если бы Рон ее хотя бы вполовину так страстно целовал, если она бы испытывала от его поцелуев хоть толику того возбуждения, что испытывает сейчас, она бы сейчас уже была в Норвегии и подарила бы ему Биг Бен.

Рон.

Господи.

Что ты делаешь.

Эта мысль словно потоком холодной воды окатила ее, в секунду остужая пыл. Она с трудом оторвалась от возбужденного разгоряченного Малфоя, делая два шага назад, упираясь бедром в подоконник, наблюдая, как из его глаз уходит пелена и приходит непонимание.

– Я…ты…Мерлин, мы не должны были… Я так не могу. Так нельзя. Это все неправильно. Да как… – несвязно бормотала Гермиона, пальцами проводя по припухшим от страстных поцелуев губам.

– Грейнджер… – начал Драко, подходя к ней ближе. Она вздрогнула и уперлась ладонями в его грудь, еще не остывшую, еще такую манящую, слегка комкая ткань футболки в тонких пальцах.

– Прости… Прости, я не могу. Мне…мне нужно идти. Правда.

Она поправила платье, проскользнув под рукой растерянного парня, и, не оборачиваясь, выбежала из квартиры.

Драко вздрогнул от звука захлопнувшейся двери, бессильно запустив пальцы в взлохмаченные волосы, которые еще хранили огонь ее рук.

Твою мать, Малфой. Что это такое было?

Ты целовал грязнокровку. Она отвечала, о, и еще как отвечала. И это напрочь снесло тебе крышу.

Папочка бы гордился тобой, идиот.

Он обессиленно рухнул на диван, беря в руки подарочный пакет.

Слизеринский шарф. Она принесла тебе слизеринский шарф.

Пошла к черту, Грейнджер.

========== Глава 8 ==========

Трансгрессия на пьяную голову была определенно самой худшей идеей за всю ее жизнь. Гермиона лежала на полу гостиной ничком, чувствуя, как из уха стекает кровь, она ощущала ее железный привкус на губах и, кажется, не чувствовала пальцев правой руки. С громким стоном повернув голову, она увидела картину, заставившую ее желудок, который и так сжимался где-то в горле, скрутиться в болезненном спазме.

Ее пальцы держались лишь на одних сухожилиях, синея с каждой секундой. Твою мать! Расщепило. Нечеловеческим усилием воли она заставила себя подняться, баюкая правую руку, словно младенца, и быстро нашла свою палочку.

– Акцио, бадьян, – и вот она уже с трудом откупоривает прозрачный бутылек, поливая содержимым открытую рану, которая начинает шипеть и чуть дымиться. Гермиона с силой стиснула зубы, стараясь не заплакать, затем бережно обернула пострадавшую конечность чистыми бинтами и улеглась на диван, решив, что обо всем подумает завтра. На сегодня сил уже не осталось.

Наутро состояние стало гораздо лучше. Пальцы она уже чувствовала, но пошевелить все еще не могла. Уродливый бордовый рубец по низу всех фаланг служил красноречивым напоминанием того, что, несмотря ни на что, ни на какие поцелуи со всякими там Малфоями, к магии нельзя относиться безответственно, принимая решения на пике эмоций.

Она и не успела как следует сосредоточиться на месте назначения, стараясь убежать от злосчастной квартиры как можно быстрее и дальше, и вот результат. Гермиона со вздохом поднялась с дивана и осмотрелась. Пора было заканчивать с самобичеванием и…

О, черт.

Воспоминания предыдущего вечера обрушились на нее лавиной, явственно пахнущей Малфоем. Как она ошибалась. Самобичевание только начало набирать обороты.

Она вчера… Они вчера… Мерлин, она даже мысленно не могла произнести название этого действия!

Давай же, Гермиона, ты же храбрая девочка. Взгляни в глаза своему здравому смыслу, точнее, тому, что от него осталось. А самоуважение вообще предпочло умереть и не дать ни единого шанса на свое воскрешение.

Гермиона скосила глаза, заметив под диванной подушкой золотой отблеск, и новая, жгучая волна всепоглощающего стыда затопила ее с головой. Время она собиралась Рону подарить, как же! Да его Обливиэйтом стоило наградить, чтоб он напрочь стер из своей памяти все то, что было связано с ней.

Она не достойна его. В то время, как он гостит у брата, наверняка думая о ней, ожидая их встречи, она… Мерлин, она ведет себя, как последняя шлюха.

«Тебе же понравилось», пронеслось у нее в голове. Чертов внутренний голос снова был против нее, и она с силой надавила на виски, стараясь заглушить его.

«Вчерашние сравнения поцелуев Рона и Малфоя были исключительно твоими. Что ты там думала? Ах, да. Если бы Рон хотя бы вполовину так целовал тебя, то ты бы…»

Заткнись! Мерлин, умоляю, сгинь!

«Правда глаза колет? Стыдно? Вчера что-то неловкости не было заметно, когда ты извивалась в его объятиях, как сучка во время течки».

Сколько можно уже?! Хуже почувствовать себя она точно не сможет.

«Уверена? Напомнить про насквозь промокшее белье, когда Малфой засовывал тебе язык в самую глотку? Или когда он слюнявил тебе шею? Или…»

Достаточно! Черт, как можно заавадить собственный внутренний голос?!

«Никак, дорогая. Иначе кто тебе напомнит, как ты лапала Малфоя, желая гораздо большего, чем поцелуй?»

Все.

Пунцовая от стыда Гермиона мгновенно забежала в душ, яростно натирая себя мочалкой до красноты. Так нельзя! Эти мысли сведут ее в могилу.

Нужно… нужно поговорить с Малфоем. Просто объяснить…

«…что ты никого так страстно не желала в своей никчемной девственной жизни».

Грубо приказав внутреннему голосу заткнуться, Гермиона взглянула на часы, охнула, обнаружив, что день близится к вечеру, наспех оделась и вылетела из дома.

Она была обязана поставить точку в их с Малфоем отношениях, какими бы они не были.

***

Драко угрюмо слонялся по квартире, ненавидящим взглядом сверля слизеринский шарф, который был небрежно перекинут через спинку дивана. Рука не поднималась просто выкинуть его – все же он был слизеринским, – но и спокойно лицезреть перед собой напоминание о поганой гриффиндорке, о их вчерашнем вечере, он тоже не мог.

Драко поежился от мысли, куда бы это все могло завести, не останови она его. Он мог бы поддаться порочным человеческим слабостям и… и он даже не хотел думать об этом, потому что подсознание сразу выдавало ему свежие, слегка замутненные качественным огневиски воспоминания.