Текст книги "Мой проводник (СИ)"

Автор книги: ValerieKey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Картинка сменилась, и на экране появилась красивая рыжеволосая девушка, кажется, покупающая себе одежду. Драко фыркнул. Это может быть кому-то интересно? Ответом на вопрос послужил умоляющий возглас:

– О, оставь, это мой любимый фильм. Я его смотрела, кажется, тысячу раз!

– И о чем же он? – без интереса спросил Драко, наблюдая за действиями на экране.

– О девушке…ну…легкого поведения, – как Пэнси, чуть не добавила она, но вовремя заткнулась. – Ее клиентом оказывается красивый и очень богатый мужчина, они влюбляются, он плюет на ее происхождение и профессию, позволяет ей чувствовать себя желанной, любимой, не шлюхой, каковой она и была. Затем они расстаются, но забыть друг друга не могут. А заканчивается все хэппи эндом, они вместе и все такое. Сказка, конечно, но красивая.

– Как будто история о чистокровном волшебнике аристократического происхождения и…

– …грязнокровке, – шепотом закончила Гермиона, ощущая, как по всему телу встают дыбом волоски. Она медленно перевела взгляд на Малфоя, встретившись с серыми стальными глазами, внимательно глядящими в ее собственными.

– Ты права, – тихо сказал Малфой. – Это сказка. Ничего общего с действительностью.

– Ничего, – так же тихо ответила Гермиона, согласно кивая головой. – Ничего…

В тот день Драко не мог уснуть до глубокой ночи, прокручивая в голове кадры фильма, который они все-таки посмотрели до конца. Подсознание упрямо рисовало их с Грейнджер в главных ролях. Малфой со стоном вцепился себе в волосы, до боли натягивая их и стараясь изгнать из своей головы волнующие образы.

Когда эта грязнокровка успела залезть в его голову? Он, верно, с ума сходит. У него так давно никого не было, а тут она со своими голыми ногами и открытой шеей. Драко записал себе в список дел найти кого-нибудь просто ради секса, чтоб вытрахать Грейнджер из подсознания. Навсегда.

***

Утром третьего июня Гермиона вернулась из царства Морфея, проклиная все на свете, так как царство-то на поверку оказалось не Морфея, а Малфоя. Всю ночь ей снились волнующие, жаркие сны, главным героем которых оказался – вот сюрприз-то! – сам слизеринский принц. Она смутно помнила их содержание, но влага между ног и пульсация в низу живота явственно намекала на характер действий, происходивших во сне. Мерлин, откуда они вообще взялись?! Они с Роном не заходили дальше целомудренных поцелуев, он ее даже в шею не целовал! Что, прямо скажем, не удивительно, ведь с момента их первого поцелуя во время битвы за Хогвартс прошел всего месяц, из которых две недели они не виделись. Ну да, а тут всего за два дня плотного общения с Малфоем ты уже представляешь его во всей красе!

Гермиона зло подумала, что больше никогда не станет смотреть «Красотку».

Она настроилась на равнодушное поведение рядом с Малфоем, и он, казалось, сделал то же самое. Они практически не разговаривали. Гермиона сухо объяснила, как пользоваться картой Лондона, где находятся ближайшие магазины и объявила, что они едут кататься на автобусе. Драко не знал, что такое автобус, но слово «кататься» вместо «летать» его повергло в уныние.

Автобусом на поверку оказалось громадное красное железное чудовище. Малфой искренне не хотел туда заходить, но повелся на аргументы Грейнджер, что на этом передвигаться гораздо быстрее, чем пешком. О чем, впоследствии, и пожалел. Чертова железяка была раскалена солнцем настолько, что внутри был настоящий крематорий. Обливаясь потом, Драко всю дорогу бурчал что-то нелицеприятное о маглах. Гермиона даже не пыталась расслышать его злобные замечания, тоже умирая от жары.

– О, а я здесь живу, вон тот дом, – непонятно зачем объявила девушка. Будто ему интересно. Малфой повернулся к окну и увидел небольшой серо-голубой домик, автоматически запоминая название улицы. Мало ли.

– Он очень…магловский, – равнодушно выдал Драко и снова вытер пот со лба. Гермиона хмыкнула и убрала прилипшую к щеке прядь волос, отчаянно мечтая о стакане холодного лимонада.

Поняв, что скоро их остановка, она вскочила с места и, неосознанно схватив Малфоя за руку, потянула его в сторону выхода. Они уже вышли из автобуса, а Драко смотрел на светлокожую руку, вцепившуюся в его правое предплечье.

– У тебя ладошка влажная, – странным голосом отметил парень, высвобождаясь от захвата.

– А ты вообще весь влажный, – парировала Гермиона, смущенно вытирая руку о платье.

– А ты…вся? – он поиграл бровями, многозначительно окинув девушку взглядом.

Гермиона открыла рот, потом закрыла и возмущенно воскликнула:

– У тебя от жары мозг расплавился, Малфой!

О, нет, Грейнджер. Не от жары. От твоего сегодняшнего платья. Вчера ты, казалось, все поняла и нарядилась в легкие хлопковые брюки и тонкую блузку с рукавами, а сегодня то ли решила подразнить, то ли так ничего и не поняла.

Платье было длиною чуть ниже колена, вполне целомудренно открывавшее только лодыжки и часть икр, но тонкие бретельки позволяли рассмотреть изящные выступающие ключицы, немного угловатые плечи и совсем чуть-чуть нежную грудь. И, конечно же, чертову шею. Нужно посоветовать ей купить шарф, нельзя же так.

В который раз за последние несколько дней Малфой одернул себя, как мантру повторяя:

«Грязнокровка, она – мерзкая поганая грязнокровка, которую ты ненавидишь».

«И на которую ты дрочишь прямо тогда, когда она сидит у тебя в гостиной», этот противный голос прозвучал совершенно неожиданно и мигом отправил всю кровь к щекам. Не от смущения, от злобы. Злобы на нее с ее идеальной шеей, на себя с нелепыми, противоречащими всем его принципам фантазиями.

Сцепив зубы, он отстраненно слушал Грейнджер, которая разглагольствовала о чем-то, что называется коммунальной платой.

Жара сводила с ума не только их, всех людей. Навстречу то и дело проходили незнакомцы, обмахиваясь всем, что только попадалось под руку. Драко на мгновение стало их жаль. Стоп, что? Он только что пожалел…маглов? Грейнджер права. Это пекло размягчило его мозг, и он стал идиотом. Остается только надувать пузыри из слюны. Мерлин, что за чушь лезет в его голову.

Тем временем умница-Грейнджер уже заходила в какое-то заведение, в котором оказалось гораздо прохладнее, чем снаружи. Драко даже передернулся от неожиданного контраста температур и удивленно посмотрел на Грейнджер.

– Кондиционер, – бросила она ему, направляясь за столик. Будто бы это что-то объясняло. Малфой огляделся и понял, что они в кафе. Оно чем-то напоминало Беллз, но в целом сильно отличалось.

Гермиона заказала себе свое любимое малиновое мороженое с жареным кешью и стакан холодного грушевого лимонада. Драко вновь заказал шоколадное с миндальной крошкой, имбирный лимонад и внезапно подумал, что теперь Грейнджер – одна из тех, очень немногих, кто знает его любимое мороженое и напиток. От этой мысли стало неуютно. Не то, чтобы эта информация была сверхсекретной, нет, она была личной. Такой, которая подтверждала, что Малфой умеет любить. Пусть даже лимонад и мороженое. А уж такая информация точно не должна была уйти в массы.

Драко усмехнулся своим мыслям, наблюдая, как Грейнджер водит по краю стакана пальцем сначала три раза по часовой стрелке, а затем два раза в обратную сторону. Она, казалось, не отдает себе отчет в своих действиях, глядя сквозь стакан. Малфой держал пари, что, будь это чай, она бы добавила в него два кубика сахара и проделала бы те же движения чайной ложкой, размешивая сахар. Затем она бы обязательно эту ложку облизнула и положила ее прямо на стол, а не на блюдечко, чем страшно бесила Малфоя последние пару лет обучения.

– Я вот думаю, – голос Грейнджер вывел его из воспоминаний о трапезах в Большом Зале. – Твою квартиру отслеживают на предмет магических действий? Было бы здорово, если нет, я бы с удовольствием трансгрессировала вместо того, чтобы снова выходить в тот адский котел.

– Попробовать можно, – Драко безразлично пожал плечами, размазывая остатки мороженого по креманке. Шансов попасться практически не было, казалось, Министерство ненадолго оставило его в покое. На пороге больше не появлялись авроры с предупреждениями, угрожающие письма тоже перестали приходить как раз на второй день его вынужденной голодовки. Малфоя накрыла злость. Понадеялись, что он просто сдохнет от голода? Черта с два, ублюдки. Малфоев так просто не истребить.

Они расплатились по счету и завернули в темный переулок возле кафе, чтобы не привлекать внимания. Холодные от стакана лимонада пальчики прикоснулись к его руке, затем крепко обхватили его ладонь, и знакомое, практически забытое чувство того, как переворачиваются внутренности, как хочется выблевать собственный сведенный судорогой желудок, объяли их обоих, когда они аппарировали.

Очутившись в паре домов от квартиры Малфоя, Гермиона могла поклясться, что Драко погладил большим пальцем ее ладонь. Она подняла на него глаза, увидев, как он внимательно изучает ее лицо, словно стараясь запомнить каждую его черточку, и вновь делает то-самое-чертово движение большим пальцем. Судорожно вдохнув, она мягко высвободила свою руку и завела ее за спину, не отрывая взгляда от его серых глаз с расширенными зрачками.

– Что ж, – Гермиона первой нарушила затянувшееся молчание. – Теперь я точно уверена, что ты не умрешь голодной смертью, не заблудишься в улицах города, не сгинешь в грязи квартиры. Думается, что моя миссия была выполнена на «превосходно», – она запнулась, понимая, что пора прощаться. – Все остальное изучишь опытным путем.

Снова повисло гнетущее молчание. Парень и девушка не отрывали взглядов друг от друга, между ними висело облако невысказанных эмоций, чувств, оно было практически материально. И никто из них не говорил ни слова тогда, когда они так были нужны.

– Прощай, Малфой.

– Прощай, Грейнджер.

***

Гермиона трансгрессировала сразу в свою ванную комнату, мучительно желая смыть с себя весь липкий пот, которым ее наградило палящее Лондонское солнце. Встав под прохладные струи, девушка с облегчением простонала. Живительная влага впитывалась в кожу, наполняя ее, оживляя, отгоняя все тяжелые мысли.

Стук в окно, который был слышен даже сквозь шумящую воду, заставил ее прервать водные процедуры. Обмотавшись полотенцем, Гермиона выглянула из ванны и увидела сову, которая нетерпеливо ходила влево-вправо по подоконнику и стучала клювом по стеклу. Девушка впустила птицу, шикая на раззадоренного кота, отвязала от лапки совы письмо и придвинула той чашку с водой и немного сушеных жуков.

Присев на диван в гостиной, она развернула письмо и улыбнулась. Это мальчишки ответили на ее приглашение. Как нельзя кстати. Завтра в полдень в «Дырявом Котле». Место встречи изменить нельзя, как говорится.

Она отложила письмо и покусала губу, оглядываясь по сторонам. Раньше бы она взяла в руки уже не раз прочитанную книгу, провела пальцем по корке, предвкушая чтение, вдохнула бы запах старого пергамента и углубилась бы в написанное. К ее большому удивлению читать не хотелось. Гермиона перевела взгляд на телевизор, достала из большой коробки диск и вставила в дисковод. На экране появилась стандартная заставка Тачстоунз пикчерз, затем куча разных людей и, наконец, главный герой – Ричард Гир, как обычно великолепный в идеальном строгом сером костюме.

Лишь к середине фильма Гермиона поняла, что плачет. Плачет с самой чертовой заставки. Плачет надрывно, закусывая указательный палец руки, зажатой в кулак. Плачет от чудовищной тоски, наполнившей сердце. Плачет от неполноценности такого прощания. Плачет от прощания самого по себе.

***

Драко вернулся в свою квартиру, чувствуя некоторую растерянность. И что, все? Краткий экскурс в мир маглов закончен? Этого точно недостаточно. Он ведь еще не понял, как…ну, или, например, что…

Малфой чертыхнулся. Все он понял, не дурак. Но сердце, холодное, обросшее льдом сердце твердило, что чего-то не хватает. Что всего этого было мало, несправедливо, чертовски мало.

Ее было мало.

Малфой ужаснулся такой мысли, стараясь унять обрадовавшееся догадке сердце. А чего он ждал? Что она останется? Будет следить, чтобы он ел, причесывался и не скучал? Она же не его мама, в конце концов. У него вообще нет мамы. Она предала его, согласившись на Обливиэйт. Был же выбор, в конце концов. Азкабан, смерть, что угодно. Но не забыть собственного сына.

Малфой с силой сжал зубы, так, что услышал их скрип. Нет, вот только не это. Он только научился не жалеть себя. Жалость к себе была последним чувством, которое могло бы стать его союзником в выживании в этом сумасшедшем, неправильном мире.

Остановиться было тяжело. Тоска и одиночество, как два гребаных змея, обвились вокруг его тела, запуская свое жало в самую душу. Он был совсем один. Совсем.

И это чертово «прощай» на ее губах лучше ему не делало.

***

Ровно в полдень четвертого июня Гермиона уже сидела за одним из столиков в «Дырявом Котле», вытягивая шею, в надежде поскорее вновь увидеть друзей. Она старательно придумывала, что скажет им при встрече. И вот…наконец-то! Девушка спрыгнула со стула, широкая улыбка расползалась по лицу, тепло разлилось по всему телу. Ее мальчики. Ее друзья. Ее каменная стена. Ее оплот спокойствия.

Гарри и Рон подошли к ней со смущенными улыбками. Они не виделись, даже не переписывались почти две недели, и теперь не были уверены, что Гермиона не отчитает их по этому поводу, как обычно.

Без лишних слов Гермиона обняла своих друзей, сразу двоих, потом по очереди поцеловала их в щеки и пригласила их сесть за стол

.

– Как я рада вас видеть! – без толики лукавства воскликнула она. Теперь было все правильно. Как надо. Как в старые добрые времена. Безо всяких там ненужных, неправильных раздевающих взглядов серых стальных глаз. – Как дела? Как родители? Братья? Джинни? Кстати, почему она с вами не пришла? – вопросы сыпались один за другим, обращенные то к одному, то к другому.

Гарри и Рон удивленно переглянулись, пожали плечами. Гарри начал говорить первым.

– Мы тоже очень рады, что ты, ну, успокоилась. И очень рады тебя видеть. Джинни сегодня уехала к Флер, она, как ты знаешь, беременна, ее все время тошнит и всякое такое, ты понимаешь… – он смущенно кашлянул. – А Билл готовится к поездке… Ай!

– Мы же договорились, – прошипел на друга Рон и перевел взгляд на ничего не понимающую Гермиону. – Нам надо поговорить.

Гарри тут же ретировался, пробормотав что-то про сливочное пиво. Рон придвинулся ближе к Гермионе, осторожно взял ее за руки и проникновенно заглянул в глаза.

– Я скучал, – коротко сказал он, прижимая ее руку к губам. На глаза Гермионы навернулись слезы от невероятной нежности, которую она испытала при этом прикосновении.

– Я тоже, очень-очень скучала…

– Гермиона, прости меня. Я такой идиот. Мне не следовало говорить тебе все те вещи, которые я говорил. Ты самая чуткая, самая добрая, самая милосердная, и черт с ним, с этим Малфоем, – она слегка поежилась при звуке этой фамилии. – Еще раз он встанет между нами, я его убью. Где бы он не был, я его найду и убью. Я обещаю, что больше никогда не затрону тему того суда. Клянусь, милая, – он развернул ее руку ладошкой вверх и поцеловал каждый пальчик. Гермиона тепло смотрела на парня, который так чувственно выражал свою…привязанность? Любовь?

– О, Рон… Давай забудем. Все в прошлом. Больше никакого Малфоя в нашей жизни, – она внезапно вспомнила ее вчерашние слезы при просмотре «Красотки» и тут же отмахнулась от этих мыслей. Сейчас она и вправду могла утверждать на миллион процентов, что она больше никогда его не увидит.

Никогда.

Разве что случайно. В том кафе или на улице…

Нет, стоп. Даже мыслей о такой возможности нельзя допускать.

– Да, верно, – продолжил парень, не замечая ее душевных терзаний. – Я хотел кое-что сказать тебе. Точнее, пригласить. Мы всей семьей едем к Чарли в Румынию, кроме Флер, ты сама понимаешь. Гарри тоже едет с нами. Там все наслышаны о его победе над венгерской хвосторогой на Кубке Огня, и журналисты как-то пронюхали о том, что Чарли с ним знаком. Теперь осаждают братца с требованием сейчас же представить им Гарри. Плюс… – он с улыбкой взглянул на нее. – Только не упади. Чарли женится.

– Да ладно! – искренне обрадовалась Гермиона. – Когда?

– Свадьба уже через полторы недели. Гарри едет с нами еще и в качестве…ну…будущего члена семьи. Он и Джинни… Ох, можно я не буду объяснять?

– Я поняла, – рассмеялась Гермиона.

– Так вот… Я хочу позвать тебя с собой. В качестве…ну…моей девушки и, может быть, тоже будущего члена семьи, вот.

Неприятный холодок прополз по спине Гермионы. Они, конечно, знакомы большую часть жизни, но встречаются-то всего ничего! И ехать сейчас означало бы принятие определенных обязательств. Она знала, что Молли и Артур давно относятся к ней, как к своей дочери, но такая поездка… Нет, она не была готова.

– Когда уезжаем? – сдавленно спросила она. Гермиона, это же Рон! Твой добрый, надежный и заботливый. Кто еще тебе может быть нужен? Тут же в мозгу появился блондинистый образ, который она тут же с ужасом отогнала.

– Завтра.

– О, завтра… – эхом повторила Гермиона. Внезапно неожиданная мысль поразила ее: – Когда ты узнал о поездке?

– Что?

– Когда, Рональд Уизли, ты узнал о поездке, я тебя спрашиваю? – звенящим голосом спросила Гермиона.

– Ну…дней десять назад. Почему ты спрашиваешь? Какая разница?

– Какая разница?! Ты когда собирался мне сообщить об этом?

– Ну так…сегодня.

– Сегодня? Сегодня, Рон? Правда? – с болью в голосе отозвалась девушка, всматриваясь в недоумевающие глаза парня. – Накануне поездки? Чтоб выше была вероятность того, что я откажусь? Постой-ка… – гадкие мысли свили гнездо в ее мозгу и шипели, и шипели. – Ведь я назначила вам встречу. Я написала гребаное письмо и позвала вас в гребаный бар! И, если бы я не написала, ты бы так и уехал? Даже не попрощавшись, не то что не пригласив? Так, Рон? Я права?

Стыдливый прячущийся взгляд стал ей ответом.

– Ты и не собирался меня звать, – внезапная догадка сжала внутренности. – Просто не мог иначе, когда я все же позвала встретиться. Когда Джинни позвала Гарри. Я права?

– Гермиона… – умоляюще пролепетал младший Уизли, пытаясь удержать ее ладони в своих. Она с брезгливой миной – и где только научилась? – выдернула свои руки и упрямо сжала губы.

– Ты просто трус, – безапелляционно заявила девушка. – Боялся сказать мне раньше, да? Думал, я начну сама проситься? Рон, мы встречаемся не больше месяца! Из которых две недели вовсе не разговаривали! Это ведь не отношения даже! – она взглянула на испуганного парня, который ловил каждое ее слово, вздохнула и продолжила, чувствуя, как злость и обида отступают. – Слишком много ссор у нас было в первый же наш месяц, не находишь? Давай так. Притворимся, что этого месяца не было вовсе. Езжай в Румынию, передавай мои искренние поздравления Чарли, а когда ты вернешься, мы попробуем еще раз. Хорошо?

– Хорошо, – выдохнул Рон, с благодарностью глядя на нее. Еще бы. Она снова умница. Снова сама во всем разобралась. Снова одна. Как будто ей одной это надо! Как, впрочем, и всегда.

Гарри аккуратно наблюдал за друзьями, сидя за барной стойкой. Вот они уже две минуты молчат, значит, можно и подойти.

– И где пиво? – спросила Гермиона, оглядывая смущенного друга и почему-то злясь на него тоже. – Ты же вроде за ним уходил?

– Там Забини забрал последние три пинты, я ждал, пока откроют новую бочку, – промямлил Гарри.

– И что, не дождался? – уже продолжила ехидничать Гермиона, как вдруг встрепенулась: – Забини здесь? Где?

– Там, в углу возле окна, – недоуменно смотря на девушку, ответил Гарри. Гермиона проследила за его взглядом и с облегчением отметила, что Блейз один. Она сорвалась с места и устремилась к мулату.

– Блейз, привет!..

Гарри и Рон с невыразимым изумлением смотрели, как эти двое что-то горячо обсуждают, улыбаясь друг другу. Блейз энергично кивал головой, пока Гермиона что-то говорила ему, активно жестикулируя. Ее не было добрых десять минут! В конце концов, слизеринец похлопал Гермиону по плечу, добродушно улыбаясь, а она, указав на Гарри с Роном, громко произнесла:

– Отлично, Блейз, договорились. Да, все просто супер. До встречи!

За ее столиком ее встретила звенящая тишина. Друзья смотрели на девушку в немом изумлении. Первым пришел в себя Рон.

– Что тебе было нужно от этого слизеринского гада?

– Ревнуешь? – нервно хихикнула Гермиона, протирая дырку в собственных коленях. – А мы ведь даже не встречаемся!

– Не встречаетесь? – Гарри перевел удивленный взгляд на Рона. Тот отмахнулся.

– Потом расскажу. Так и?

– Ну, – стала вдохновенно врать Гермиона, выдавая друзьям версию Блейза. – Мне тут МакГонагалл на хвосте принесла, что нас с Блейзом назначат Главными старостами в новом учебном году, и я хотела с ним обсудить…

– Ты – главная староста?! Ооо… – простонал Рон. Гермиона облегченно улыбнулась. Рон был предсказуем в своей реакции.

Разговор постепенно сошел на подколы со стороны Гарри и Рона по поводу старостата. Гермиона в притворном возмущении прикрывала глаза, радуясь, что ее ложь осталась незамеченной.

И гореть ей за это в аду.

========== Глава 7. ==========

Утро пятого июня началось так поздно, что Гермиону как ветром сдуло с кровати, когда она взглянула на часы. Черт, черт! Она просто недопустимо опаздывала!

Всего через час ей нужно было быть в Норе, откуда и отправится семья Уизли с Гарри Поттером в Румынию. А она ведь еще хотела заглянуть в Косой переулок, чтобы купить Рону что-то памятное, чтобы он понимал, что она ждет, ждет изо всех сил, чтобы снова начать все сначала, чтобы забыть идиотские размолвки и просто быть счастливыми. Потому что сейчас как-то не получалось.

Вихрем забежав в один из магазинчиков переполненного Косого переулка, она быстрым взглядом окинула полки. Что же купить, что?

Решение пришло само, когда она увидела в витрине симпатичные поблескивающие карманные часы на длинной цепочке. Прям как у аристократов. Интересно, а у Малфоя есть такие?

О, Боже. Может, хватит? Идешь провожать своего парня в поездку, а думаешь об этом белобрысом Ричарде Гире.

Подарить Рону время казалось символичным. И к черту магловские предубеждения, что часы дарят к разлуке.

Гермиона трансгрессировала на опушку леса рядом с Норой и бегом устремилась к покосившемуся высокому дому. Все были уже в сборе, стоя в гостиной рядом с камином, проверяя, ничего ли не забыто. Молли в дорожной малиновой мантии аккуратно пересыпала летучий порох в специальный горшок, Артур ей помогал, Джордж и Рон яростно спорили о том, можно ли на все сто процентов приручить дракона, Гарри рассеянно гладил по волосам Джинни, которая прижалась головой к его плечу, потихоньку что-то бормоча.

Гермиона тепло улыбнулась Рону, который оторвался от дискуссии с братом и взглянул на нее.

– Дорогая! – Молли забросила свое занятие и крепко сжала девушку в уютных объятиях. – Ты вовремя, мы выдвигаемся буквально через три минуты. Стоп…а где твой багаж?

– Мой багаж? – рассеянно переспросила Гермиона, вопросительно взглянув на Рона.

– Ты что, не едешь? – удивленно пробормотала миссис Уизли, обернувшись к мужу. Артур пожал плечами. – Я была уверена, что ты с нами.

– Нет, Молли, я не еду. У меня…дела, – запнулась Гермиона и послала съежившемуся Рону уничтожающий взгляд. Опять она сама все должна решать! Он даже не удосужился сообщить собственной матери, что она не едет, и теперь она вынуждена краснеть и заикаться перед добродушной женщиной. В голове промелькнула мрачная мысль, что неплохо было бы рассказать Молли об истинной причине ее нежелания ехать, чтоб она настучала по рыжей башке своему недалекому сынку.

– Дела, – протянула миссис Уизли и подозрительно посмотрела на Рона. Тот громко сглотнул, понимая, что объяснений не избежать. Хм, надо же, а она хотела уже сослаться на скорый приезд родителей и подготовку к нему. Теперь же она ни слова не скажет, черта с два позволит ему избежать неприятных разговоров с матерью. Гермиона ухмыльнулась и победно посмотрела на побледневшего парня.

– Так, – громкий голос Артура Уизли разрядил напряженную атмосферу. – Время поджимает! Готовность две минуты, прощаемся.

Череда рыжих Уизли потянулась к Флер, которая тут же залилась слезами, поглаживая свой незаметный живот. Билл подошел последним, нежно беря мокрое лицо жены в руки и быстро осушая его теплыми поцелуями.

– Девочка моя, не плачь. Мы вернемся через три недели. Я тебе обещаю, что это будут худшие три недели в моей жизни, вдали от тебя. Если что-то будет идти не так, если почувствуешь, что не справляешься – одна сова, и я дома. Я люблю тебя, маленькая. И нашего маленького тоже безумно люблю, – он наклонился и поцеловал жену в живот. Флер разрыдалась еще громче, трепетно прижимая голову мужа ближе к себе.

У Гермионы ком встал в горле. Истинные, настоящие чувства круче любой мелодрамы. О, Мерлин, если бы на нее кто-нибудь так смотрел – с обожанием, головокружительной нежностью и заботой, – как Билл на Флер, она бы никогда в жизни не оставила бы этого человека. Она перевела взгляд, полный слез, на Рона, который только пренебрежительно закатывал глаза при виде этой картины. Она уже говорила, что у него эмоциональный диапазон, как у зубочистки? Кажется, да.

Тем временем, Уизли стали по очереди обнимать саму Гермиону. Рон смущенно обнял ее и неловко поцеловал в щеку.

– Ну…увидимся в конце июня?

Пустота. Все, что чувствовала Гермиона – пустота. Он как будто попрощался с…другом. Недоверчивым взглядом, как бы говорившим: «И это все?», она посмотрела на рыжего парня, который нерешительно отступил на пару шагов назад, засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, затем кивнул своим мыслям, не глядя на нее, взял в руки чемодан и направился к камину, где уже суетились старшие Уизли, подавая детям горшок с летучим порохом.

– Хэй, прости его, – знакомый тихий голос вывел ее из транса. Гарри бережно обнял девушку, заправляя ей непослушную прядь за ухо, и сказал: – Время пролетит незаметно, вот увидишь. Мы будем очень скучать. Пиши нам.

Вот так. Друг, настоящий друг, не возлюбленный, сказал ей те слова, которые она ожидала услышать от Рона, тем самым лишь укрепив чувство безнадежной опустошенности. Гермиона кивнула и слегка сжала ладонь Гарри.

Вот уже последний Уизли зашел в камин и исчез в изумрудном пламени, а Гермиона все продолжала стоять каменным изваянием, глядя пустым взглядом в никуда.

– О, Гег’миона, – картаво протянула Флер, вытирая влажные дорожки слез. – Они ведь ског’о вег’нутся, да?

– Конечно, – она тепло улыбнулась беременной девушке. – Помочь тебе аппарировать?

– Нет, спасибо. В моем положении аппаг’ация не желательна, я воспользуюсь летучим порохом. Ты пг’иходи в гости, хог’ошо?

– Конечно, Флер. Увидимся.

Оставшись одна, Гермиона судорожно сжала часы, так и оставшиеся лежать в кармане шорт. Она их так и не подарила. Не потому, что забыла.

Не захотела. Не заслужил.

***

О, эти сладкие восемнадцать! Драко с утра пребывал в приподнятом настроении, смакуя на языке слово «совершеннолетний». Оно таяло на языке, принося с собой опьяняющий запах вседозволенности и стертых границ.

Кстати, об опьянении. За три недели жизни в магловском мире он так ни разу и не надрался! Чем сегодняшний день не повод? Пойти и доказать той официанточке из Беллз, что теперь, теперь-то, ему точно все можно.

Драко озорно подмигнул собственному отражению, заключая с собой пари, что сегодняшний день рождения пройдет куда лучше, чем обычно. Без идиотских масштабных приемов, без удушающего смокинга, без тупых призывных улыбочек девиц, которым папы сказали, что младший Малфой – лучшая кандидатура на роль мужа. Драко ухмыльнулся. Ладно, по девицам он все-таки скучал.

Сегодня не будет этого чистокровного сброда, который использует его вечеринку в честь дня рождения в качестве платформы для новых выгодных знакомств. Ни единой грязнокровки на милю вокруг…

Грязнокровки. Самодовольная ухмылка медленно сползла с бледного лица. Какого черта лицо Грейнджер снова встает у него в голове? Ее чертово лицо с чертовым носом, с чертовыми полными печали глазищами, с чертовым «прощай» на чертовых губах.

Драко в момент разозлился и саданул кулаком по ни в чем не повинному кафелю ванной. Хватит. Достаточно. Ее вчерашнее «прощай» не дает тебе ни малейшего права думать о ней.

Все же традиции нужно соблюдать. Никаких грязнокровок. Ни в его квартире. Ни в его голове. Не сегодня. Никогда.

Он с силой стиснул зубы и снова посмотрел на себя в зеркало. С днем рождения, блин.

Дверной звонок так привычно отвлек его от гнетущих мыслей. Идиотское сердце сладко дрогнуло в предвкушении. Вот тебе и никогда. Уймись, кретин, она даже не знает, что у тебя сегодня день рождения.

Драко неверящим взглядом сверлил входную дверь и все не решался открывать, прислушиваясь к копошениям снаружи.

– Открывай, милый, твое счастье на пороге, – басисто протянул некто, стараясь звучать пописклявее. Малфой вздернул брови в немом изумлении и поспешил открыть. Не может быть. Это не может быть…

– Блейз! – радостно воскликнул Драко, попадая в медвежьи объятия старого друга.

– Привет бледнолицым, – захохотал Забини, похлопывая ошарашенного Драко по спине.

– Не ждал, а? Забыл своего лучшего друга, сукин ты сын?

– Как ты узнал, где меня искать? – спросил Малфой, жестом приглашая друга войти.

– Мое любящее сердце привело меня к тебе, – загадочно протянул Забини и отмахнулся: – Какая разница? Главное, я здесь.

– Нет, серьезно? Ты же наверняка знаешь о приговоре, мне нельзя…

– Вот именно, ТЕБЕ нельзя, а мне эти придурки в сливовых мантиях ничего не запрещали. Гениально, да? – он постучал указательным пальцем себе по лбу. – Забей. Считай, сова на хвосте принесла. Ну и дыра, – протянул он, осматриваясь.

– Да уж, не Мэнор, но я почти привык, – согласно кивнул Драко, усаживаясь на диван. – Как ты? Сто лет не виделись!

– Все по-старому, – пожал плечами Блейз, с размаху падая рядом. – Ладно, этот диван не так уж плох. Обновил уже его, а, чертяга?

– Ты это о чем? – равнодушно спросил Драко, судорожно размышляя, мог ли Забини узнать про Грейнджер.

– Неужели не оприходовал ни одну магловскую красотку? Не верю ни единому слову.

– Нет, – поморщился Малфой. – Я на этапе изучения контингента.

– Потом расскажешь, а? Вдруг они погорячее наших будут, я себе тоже парочку заведу, – загоготал парень.

– Расскажу, – вслед за другом рассмеялся Драко. – Как Пэнси? Тео? Грег?

– Очумеют, когда я им расскажу, что нашел тебя, – склонившись к другу, доверительно прошептал Блейз. – Соскучился по нашим слизеринским посиделкам, да?

– Не представляешь, как. Что это там у тебя? – Драко покосился на бумажный пакет, стоявший на кофейном столике.